Чтение 8–й страницы книги ~Колесо Сансары~

– Я собираюсь уехать. Далеко. Поэтому магазин мне больше не нужен.

– Ну хорошо, коль скоро ты решила уехать, то деньги пригодятся тебе!

– Папа, ты не понимаешь, - Лизетта говорила так, как говорят взрослые с маленькими детьми, -мнеденьги уже не понадобятся. А вот вам…

И при этом она так посмотрела на отца, что всё незаданные вопросы так и остались незаданными. В глазах Лизетты не было ничего пугающего, просто глядя в ихбездонность,спрашивать почему-то не хотелось - ни о чём.

Нет, один вопрос всё-таки имел право требовать ответа. И Жерар спросил:

– Лизет… Элизабет (Вот чёрт, даже уменьшительно-ласкательные имена как-то не подходят к новому облику недавней девчонки!)… Я давно хотел спросить тебя… Эта штука, амулет, она… он говорит с тобой? Можно ли как-то войти с ним в контакт?

Элизабет улыбнулась, и улыбка её была улыбкой умной матери, отвечающей глупому малышу.

– Можно, папа, но… Амулет Инь-Янь ответит вопрошающему, но далеко не каждому вопрошающему - разве что ведьме. Тебе повезло, что ты сумел добиться от него отклика - иначе бы ты его просто-напросто не нашёл. А что касается меня: да, мы общаемся. Но как и для чего - боюсь, я не смогу это объяснить. Именно не смогу объяснить, а вовсе не потому, что ты не сможешь этого понять. Ты уж прости меня, отец.

Исчерпывающее разъяснение, ничего не скажешь. Значит, нужна ведьма…

Кроме всего прочего, Жерар Рану много размышлял над тем, что услышал от Мориса Бувэ. Материальность мысли… Интересно… Но ведь тогда…

Профессор Рану был убеждённым материалистом - несмотря на своё признание очень многого из того, что этому самому материализму противоречило. А если постулат о материальности мысли окажется верным (а почему бы и нет, собственно говоря? Обратного-то ещё никто строго не доказал!), тогда автоматически подтверждается догма о бессмертии Души (ведь материя не исчезает!), подтверждается возможность цепи перевоплощений и ещё очень и очень многое из эзотерических положений. Проще говоря, перевернётся вся сложившаяся система мировоззрения; и переворот этот вполне сможет превзойти по своим далеко идущим последствиям результаты открытия и использования цепной ядерной реакции и свойств p-n-перехода в полупроводниках.

Дело за малым: надовсего лишьдоказать эту смелую гипотезу, доказать так, чтобы пронять самого отъявленного скептика стройными шеренгами математических формул и осязаемыми результатами физических опытов. Более того, из этого самого доказательства требуется извлечь практическую пользу: без этого никак. А на веру никто ничего принимать не будет, за исключением разве что фанатиков или романтиков, - но оба этих типажа не слишком-то распространены в наше рационалистическое время.

Буквально через пару дней Жерар испытал лёгкое потрясение: агрессивный тон высказываний индийских и пакистанских политиков и военачальников резко переменился, от недавних залихватских ракетно-ядерных амбициозных заявлений не осталось и следа. Складывалось полное впечатление, что на экране появились совершенно другиелюди, и слыхом не слыхавшие о воинственных призывах своих предшественников. Элизабет восприняла это спокойно - как должное. Ведьма… Ведьма?

И тут Рану осенило. "Вы знаете, мсье Рану, я хочу вас предостеречь. Эта Аньез ведьма! Мадам Марсо рассказывала…" - так, кажется, верещала эта старая грымза из маленького городка на побережье Па-де-Кале. Ну что ж, попытаемся. Нестандартный подход к решению проблемы зачастую приводит к абсолютно неожиданным результатам.

А кроме того, есть прекрасная возможность вознаградить своё уязвлённое этой паршивкой Сюзан мужское самолюбие. Решено!
* * *

-Удивительно! Истинные амулеты не могут существовать самостоятельно. С прекращением физического воплощения владельца амулет также развоплощается, утрачивая при этом не только свою материальную форму, но и энергоинформационную составляющую. Это же одна из магических аксиом!

-И тем не менее, в данном случае…

-…ошибка исключена. Это именно тот самый амулет. Вот только чей: Натэны или Коувилла?

-А вот тут мы подходим к самому интересному: объявившаяся в Мире Третьей находка не принадлежала ни Таэоне, ни Эндару. Отец и мать Эн-Риэнанты - две эти воплощённые Сущности - совпали; явление чрезвычайно редкое. Вероятность встречи предназначенных друг другу Инь и Янь исчезающе мала, и если они всё-таки находят друг друга… У всех без исключения Юных Рас существуют красивые легенды на эту тему, а легенды и предания суть отражения реалий Мироздания.

-И что из этого - я имею в виду конкретику?

-А конкретика такова: амулеты обоих прекратили существование, но одновременно они слились и самосоздался, возник новый единый артефакт. Единый, и наделённый способностью функционировать сам по себе. Эта новорождённая псевдосущность спала, - если такой антропоморфизм применим, - пока не попала под воздействие магии. Учёный-абориген оказался личностью незаурядной, он сумел пробудить амулет силой мысли, вызвав в своём сознании яркое видение минувшего - реальное. И талисман активировался и подал знак нашедшему его.

-И дальше?

-А дальше было ещё интереснее: амулет вошёл в контакт с Инь-существом Мира Третьей планеты - с биологической дочерью профессора. Сущность, инкарнированная в физическом теле этой женщины, неожиданно проявила свой магический аспект. Она подключилась к Мировому Зеркалу - с помощью амулета, конечно, - и получила информацию о ближайшем будущем. И реагировала она на эту информацию достаточно адекватно, скажем так. Я просмотрела цепь перерождений этой Первичной Матрицы, и результат ошеломил всех нас, Мудрых. Шесть магических воплощений, и последняя из магических реинкарнаций - Звёздная Валькирия, наша сестра. Поэтому напрашивается решение - я полагаю, ты небудешь против, Селиана, - изъять её из этого Юного Мира.

-Оправданно и принято, Помощница. Но остальные вовлечённые…

-Нейтрализация?

-Однозначно. Степень определите сами - не все же мне за вас решать.

-Среди них есть ещё один любопытный экземпляр. Я бы не прочь подобрать и его, интересная Сущность…

-Оставляю это на твоё усмотрение - ты же у нас любительница магического коллекционирования.

-А что касается самого артефакта?

-Его следует передать Королеве - он по праву принадлежит Эн-Риэнанте. И мне почему-то кажется, что он ей очень пригодится. Действуй, Помощница.
* * *

Мотор верного "рено" исправно урчал-мурлыкал, колёса-лапы привычно наматывали на себя километры великолепного шоссе. Но на этот раз Жерару казалось почему-то, что двигатель поскуливает и жалуется, а сам автомобиль не мчится, а натужно перемещается, подчинясь лишь подгоняющей его воле водителя. А самого водителя подстёгивало раздражение от полного непонимания всего происходящего.

Аньез его выставила, выставила окончательно и бесповоротно. И причина была вовсе не в банальной накладке, когда два любовника неожиданно встречаются нос к носу из-за того, что их общая подружка допустила досадную ошибку, перепутав даты и время свиданий. Всё получилось гораздо проще, непривычней и… страшней.

Жерар вполне допускал, - особенно после случая с Сюзан, - что и с Аньез может случиться нечто похожее. Поэтому он заранее позвонил ей и предупредил о своём визите. Аньез долго не подходила, а когда наконец сняла трубку, то говорила запыхавшись, словно только что пробежала пяток километров по сильно пересечённой местности, стараясь при этом уложиться в армейский норматив. Однако мсье Рану решил не акцентировать внимание на этом обстоятельстве: с некоторым удивлением он обнаружил, что для него куда важнее выяснить, сможет ли его любовница помочь ему разобраться с Загадкой, нежели установить факт её верности или неверности.

Профессор приехал в маленький городок на побережье Па-де-Кале под вечер и очень быстро оказался у дома своей приятельницы (слава Богу, автомобильными пробками здесь и не пахло). Жерар прихватил с собой букет цветов и бутылку хорошего вина - всё как обычно. И Аньез встретила его как обычно - сначала.

Дверь распахнулась сразу же после того, как Рану нажал кнопку звонка. На Аньез был тот самый облегчённого типа халатик, который Жерару так нравился, и который на него так безотказно действовал, - и женщина хорошо знала это обстоятельство. Она повисла у профессора Рану на шее, щекоча ему лицо растрепавшейся гривой густых волос цвета воронова крыла и шепча Жерару те самые лишённые смысловой нагрузки слова, которые любовницы обычно шепчут своим любовникам. И право же, не так уж и важна всегдасуществующая высокая вероятность того, что эти же самые слова вчера, позавчера или даже всего лишь час назад предназначались для ушей другого мужчины.

Аньез без лишних церемоний потянула Жерара к роскошной, громадной по площади кровати, занимавшей почти половину комнаты и явно приспособленной для нужд дружной шведской семьи, однако Рану мягко высвободился из её объятий.

– Дорогая, позволь мне хотя бы умыться с дороги - у нас с тобой впереди вся ночь.

Француженка-испанка-цыганка-мавританка (каких только кровей не намешалось в этом удивительном существе!) не возражала, и пока Жерар плескался в душе, быстренько сервировала низкий прикроватный столик, украсив его принесёнными любовником цветами и бутылкой выдержанного вина.

Когда профессор Рану вышел из ванной, взору его предстало радующее глаз любого истинного француза и настоящего мужчины зрелище: Аньез восседала на своей огромной постели в самой что ни на есть соблазнительной позе. Она слегка откинулась назад, опершись ладонями об одеяло и положив стройные ножки одну на другую таким образом, что и без того минимальная длина её халатика и вовсе сошла на нет, открывая пытливому взору великолепный вид, способный ввести в трепет кого угодно - хоть самого завзятого отшельника-анахорета. Две верхние пуговки расстегнулись (сами собой, конечно же), слегка обнажая линии смуглой груди - имеющий воображение домыслит невидимое самостоятельно. Женщина слегка наклонила голову - волосы волной рассыпались по обнажённым плечам - и чуть с хитринкой смотрела на Жерара своими невероятными чёрными глазищами. И Жерар в полной мере оценил её магию.

– Аньез, ты просто потрясающая женщина! Избито, но, увы, точнее не скажешь. "Да она же и в самом деле ведьма! - внезапно понял профессор. - Где были мои глаза раньше!". Ты знаешь, дорогая, а я тебе кое-что привёз - сейчас покажу.

– Интересно, что же это за "кое-что"… - проговорила-пропела Аньез, привставая с постели и потягиваясь всем своим великолепным телом, словно гибкая и сильная дикая кошка, охотящаяся в ночных зарослях на любого зазевавшегося. "Ведьма, как есть ведьма, - подумал Рану. - Веке этак в шестнадцатом-семнадцатом такую давным-давно спалили бы на поспешно сооружённом костре за одни только её глаза… А может быть, уже и сжигали - что там говорит по этому поводу теория реинкарнаций?".

– А вот взгляни, - ответил Жерар и протянул Аньез вынутую из кармана небрежно брошенной на спинку стула куртки - хозяйка этого дома обожала беспорядок - бархатистую замшевую коробочку, в которых обычно хранят небольшие ювелирные изделия. - Взгляни…

Женщина взяла футляр, повертела его, потом откинула крышку, и…

Пронзительный крик хлестнул по ушам Жерара. Крик этот тут же погас - потому что Аньез зажала себе рот ладонью, давя рвущийся наружу вопль. Женщина отскочила назад, опрокинув столик. Жалобно звякнул разбитый бокал, опрокинулась и упала на покрытый ковром пол ваза с цветами. Аньез смяла голой ступнёй (пушистые меховые тапочки слетели с её ног от быстроты движения-прыжка) букет, даже не обратив на это внимания. Бутылка с красным вином отлетела в угол, ударилась о платяной шкаф, треснула и накрыла комнату веером мелких брызг.

Аньез вжалась спиной в стену, зажимая рот уже обеими руками и безумными глазами глядя на упавший на ковёр чёрно-белый камешек на тонкой сверкающей цепочке. А сам амулет казался угольком, попавшим на ворс: Загадка светилась ярко-алым, и свет этот былугрожающим.

– Аньез, ты… - ошарашено пробормотал Рану

– У-уходи, - простонала она. - Уходи, слышишь, немедленно уходи! И забериэто… Я знаю… Предания, ещё от прабабушки… Это смерть… У-хо-о-о-ди-и-и!

– Дорогая, успокойся, что с тобой? Почему…

– Я ничего тебе не скажу! Я хочу жить, понимаешь? Жить! О господи…

Профессор Жерар Рану ничего не понимал. Ну да, конечно, Аньез склонна к безумствам в постели, но чтобы вот так, ни с того ни с сего, на пустом месте, закатить полнометражную истерику со всеми соответствующими эффектами…

А женщина не отрывала глаз от светящейся точки, и во взгляде её перемешались ярость и ужас. Она разительно переменилась: исчезла готовая к любви сытая и сильная дикая кошка. Нет, кошка осталась, но теперь это был хищник, попавший в западню и силящийся разжать сомкнувшиеся беспощадные челюсти охотничьего капкана. Глаза её горели, и Рану показалось даже, что она вот-вот зашипит от боли и бессилия. Лицо Аньез непрерывно изменялось, словно бегущая череда сменяющих друг друга фотографий: проступали суровые мужские черты, снова женские, но с оттенком врождённой жестокости, и опять злые мужские. И только глаза оставались всё теми же: чёрными, пронзительными, полыхающими скрытым внутренним огнём.

Жерар нагнулся, подобрал с пола Загадку (тёплая!), и продолжал стоять посередине комнаты, не зная, что же ему всё-таки делать.

Аньез, видя его состояние, неожиданно сменила тон - теперь её голос звучал умоляюще-жалобно:

– Жерар, уходи. Пожалуйста, я прошу тебя! Если ты хоть чуть-чуть меня любишь, уходи… Забудь этот дом и никогда больше сюда не возвращайся… Я ничего не могу тебе объяснить, одно моё неосторожное слово означает для меня немедленную гибель. Пожалей меня, ведь я тебя любила! Уходи, ну пожалуйста, уходи… И унеси с собой это проклятье моего рода…

Рану вдруг почувствовал, что с ним самим происходит что-то неладное. Желание, поднявшееся в нём, когда он вышел из ванной комнаты и увидел Аньез "во всеоружии", исчезло бесследно, а место его занял стремительно затоплявший всё существо профессора самый сильный из всех первобытных человеческих страхов - страх перед Неведомым.

Профессор вздохнул, взял куртку и вышел в прихожую. Аньез последовала за ним, избегая, однако, приближаться к Жерару. В прихожей он потянулся к подруге: ему хотелосьвсего лишь поцеловать насмерть перепуганную женщину, успокоить и сказать что-нибудь ласковое - он совсем не хотел её терять. Но она отшатнулась так стремительно, что ударилась плечом о дверной косяк. А на лице Аньез Рану заметил несколько красных капелек - следы брызг хорошего выдержанного вина из расколовшейся бутылки.

Дверь захлопнулась, и замок защёлкнулся со звуком, напоминавшим револьверный выстрел. Некоторое время из-за двери доносились приглушённые рыдания, а потом всё стихло: наверное, Аньез вернулась в комнату.

Жерар постоял ещё немного на лестнице, приводя мысли в порядок. Тут он заметил, что всё ещё держит Загадку в руке (коробочка так и осталась там, в комнате Аньез). Ранусунул амулет в карман, машинально отметив, что он снова сделался холодным, и пошёл по ступенькам вниз. Вот тебе и ведьма…

…И вот он гонит машину сквозь ночь, не понимая даже, почему он так поступает. Гораздо разумнее было бы переночевать в каком-нибудь придорожном мотеле, чем мчаться втемноте по шоссе. Дорога, конечно, хорошая, но ночью вообще-то полагается спать, а не разъезжать без крайней на то нужды. А тут ещё какой-то странный туман выползает из ложбин и стелет свои белёсые космы по асфальту…

Жерар достал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Он обычно не курил, но сигареты при себе имел - для таких вот случаев. Голубоватый дым пополз по салону, свиваясь в причудливые кольца. Рану включил радиоприёмник, но тут же выключил его снова - булькающая музыка раздражала. Однако в возвратившейся тишине возникло ощущение затаившейся где-то рядом и потихоньку подбиравшейся опасности…

Жерар думал об Аньез. Жаль, что так получилось - ему будет не хватать этой женщины. "Надо же, сойти с ума от какой-то там безделушки…" - подумал Рану и тут же возразил сам себе: "Брось, ты же прекрасно знаешь, что это за безделушка, и на что она в принципе может быть способна…". И всё-таки интересно, что же имела в виду Аньез. "Проклятьемоего рода" - сильно сказано!

И тут вдруг профессор почувствовал липкий холод, ползущий по спине, хотя в салоне автомобиля было тепло. Пожалуй, впервые он задумался о том, какие мрачные тайны могут быть скрыты в безднах человеческого сознания, и насколько опасными могут оказаться любые попытки приподнять хотя бы краешек занавеса, эти тайны окутывающего. Принцип забвения прошлых жизней спасителен для разумного существа; иначе может случиться так, что Носитель Разума не найдёт в себе сил, да просто и не захочет жить снова, если будет знать всё, что ему уже довелось изведать - в том числе и то Зло, которое он когда-то принёс в этот Мир…

Нет, наверно всё-таки лучше свернуть и поискать место для ночлега. Полночь - самое время забраться в постель (и лучше не в одиночестве). Ах, Аньез, Аньез… Какая могла бы быть фантастическая ночь!

Рану посмотрел вперёд, на самую границу очерченного светом фар конуса, отыскивая дорожный указатель. Где-то неподалёку, помнится, должен быть поворот, а за ним в паре километров от шоссе уютный маленький отель. Вот туда-то и следует…

Профессор археологии не успел довести свою мысль до логического завершения, потому что впереди, прямо на середине шоссе, появилась непонятно откуда взявшаяся женская фигура, одетая в нечто вроде плаща небесно-голубого цвета. Женщина неторопливо шла по дороге плывущей походкой, спиной к стремительно приближавшейся машине. Казалось, она полностью погружена в свои мысли и не видит ничего вокруг себя, в том числе и неотвратимо надвигающейся опасности.

Жерар выругался и вдавил клавишу клаксона. Женщина не спеша повернулась, и Рану увидел её лицо - очень красивое, и очень знакомое почему-то лицо. В нём было что-то от Аньез и от… Элизабет! Впрочем, времени для спокойного размышления не оставалось: автомобиль слишком быстро пожирал расстояние, разделявшее его и женщину на дороге.Чёртова кукла! Она что, не понимает, что буквально через пару секунд тяжёлая машина сомнёт её, раздавит и размажет все её прелести по асфальту в кровавую кашу! Или это просто обкурившаяся наркоманка, не различающая уже реальных предметов?

А женщина смотрела Жерару прямо в глаза, и во взгляде этом не было ни тени страха или встревоженности: ничего, кроме равнодушного спокойствия.

Между капотом автомашины и голубым плащом остались считанные метры. Рану отчаянно выругался ещё раз и резко крутанул руль.

Удар.
* * *

-Ну что ж, пусть будет так, как ты хочешь, Лиэз. Пусть он останется в живых - достаточно и амнезии. В конце концов, он заслужил: отвернул, не желая сбить женщину и рискуяпри этом собой. Он же не знал, - да и знать не мог, - что эфирному дублю не причинит ни малейшего вреда его металлическая повозка. Но именно поэтому его поступок достоин настоящего Янь-существа. Да и эта инкарнация данной Сущности очень интересна с точки зрения совершенствования духа - не стоит прерывать её до срока…

-Спасибо, сестра.
* * *

– Этому малому чертовски повезло, - проговорил усталый толстый полицейский, провожая взглядом отъезжающий микроавтобус с синей надписью "Ambulance" на белом борту, - придись ось удара на ладонь левее, и из обломков автомашины пришлось бы извлекать всего лишь хорошо перемолотый фарш. Когда двигатель вдавливается в салон полностью, там уже не остаётся места для мягкого человеческого тела, - сержант Галиньи проработал в дорожной полиции свыше двадцати лет и за это время достаточно насмотрелсяна искорёженные останки автотранспортных средств, щедро начинённые тем, во что превратились находившиеся в них люди. Зрелище это давно уже перестало вызывать у него приступы тошноты, но развило некоторую склонность к философствованию, постоянно подкрепляемую наглядными свидетельствами бренности и хрупкости человеческого бытия.

Однако он продолжал оставаться исправным служакой, всегда чётко выполнявшим свои обязанности. Поэтому он нахмурился, заметив, что его напарник, молодой парень, слишком увлёкся разговором с симпатичной телекорреспонденткой в синих джинсах и замшевой куртке вместо того, чтобы заниматься делом.

– Эй, Поль! - крикнул сержант. - Хватит болтать, замерь-ка лучше длину тормозного пути, пока еще остались следы. А то я не поленюсь сообщить Жанет, чем ты занимаешься в рабочее время!

Конечно, вряд ли Жак Галиньи привёл бы свою угрозу в исполнение, тем более что обвинить его коллегу в супружеской неверности в данной ситуации можно было лишь с очень большой натяжкой. Тем не менее, Поль поспешил распрощаться с привлекательной представительницей средств массовой информации (постаравшись, правда, улыбнуться напоследок как можно обворожительнее). Шутки шутками, но за работу платят деньги, и с этим обстоятельством нельзя не считаться.

– Да ладно тебе, старина, - проворчал он, щёлкая рулеткой, - дело-то ясное. Ночь, усталость, хотелось спать - вот и врезался в ограждение. Другие пострадавшие отсутствуют, подразумевать злой умысел вообще нет никаких оснований, сам бедолага, скорее всего, останется жив, так что…

– Не ворчи! - одёрнул его Галиньи. - Во всяком деле необходим порядок, а уж в нашем… Светает, посмотри ещё раз его автомашину, - сержант махнул рукой в сторону груды металлолома, оставшегося от красавца "рено", - вдруг там что-то завалялось.

Поль вздохнул, но спорить не стал. В конце концов, невелик труд. Техники уже свернули свои устрашающего вида приспособления, предназначенные для вырезания из изувеченных автомобильных корпусов чудом уцелевших водителей и пассажиров, так что никто никому мешать не будет. И стало достаточно светло, нет необходимости подсвечивать себе фонариком, скорчившись в три погибели среди рваного железа. Молодой полицейский присел на корточки возле бесформенной груды металла, стекла, резины и обрывков синтетической обивки, отогнул свисавшую металлическую полоску с острыми краями и заглянул внутрь, туда, где когда-то был уютный пассажирский салон, и откуда полчаса назад вытащили находившегося без сознания Жерара Рану.

– Глупости, - пробормотал Поль из чувства противоречия и для подтверждения живучей истины о непроходимой тупости непосредственного начальства, - что тут может заваляться… Только если бриллиантовое колье какой-нибудь кинозвезды или пистолет Джеймса Бонда…

И тут парень прикусил язык в прямом и переносном смысле, потому что от удивления дернулся и стукнулся головой так, что лязгнули зубы. Прямо перед его глазами тихонько раскачивался (это притом, что стояло полное безветрие) зацепившийся тонкой блестящей цепочкой за остатки приборной панели небольшой чёрно-белый кулон.

Полицейский попятился, выпрямился, потирая ушибленную голову, и повернулся к напарнику.

– Эй, сержант! Жак! Посмотри-ка, здесь действительно что-то есть!

Галиньи с неохотой оторвался от требующего полной сосредоточенности занятия - заполнения бланка протокола-отчёта - и подошёл к Полю.

– Что там у тебя?

– Посмотри.

Сержант нагнулся с видимым усилием (пятьдесят лет это не тридцать, и наличие солидного брюшка не располагает к занятиям подобными физическими упражнениями) и некоторое время внимательно рассматривал вспоротое чрево бывшего "рено". Когда же он выпрямился, то лицо его стало красным от натуги и злости.

– Знаешь что, Поль, шёл бы ты со своими шутками куда подальше! Что я тебе, мальчишка, корячиться тут, пока ты будешь давиться со смеху!

Сержант сердито вздёрнул подбородок и двинулся обратно к мигающей огнями полицейской машине, недовольно бурча себе под нос нечто невразумительное. Поль проводил старшего коллегу недоумевающим взглядом и снова заглянул в разбитую машину.

Внутри, на ошмётках приборной панели,ничего не было.Пусто. Не доверяя собственным глазам, полицейский протянул руку и ощупал пластмассовые обломки. Ничего. А было ли здесь что-нибудь вообще? Да нет, ему просто померещилось. Ну конечно… Неловко перед Жаком, он, похоже, в самом деле обиделся. Надо будет извиниться. Ничего, всем известно, что старик Галиньи, в сущности-то, добряк по натуре и не злопамятен. Ему, Полю, повезло, что у него такой напарник: и начальству не заложит по пустякам, и маленькую поблажку при случае даст… Другим ребятам хуже.

А всё из-за этих ночных дежурств. Платят гроши, а устаешь как собака! Вот и мерещится чёрте-что… Ночь самим Господом предназначена совсем для других дел, а вовсе не для разъездов от одного места аварии к другому. И всё потому, что ещё не перевелись идиоты, которые мчатся куда-то по ночам, да ещё врезаются при этом друг в друга или в неподвижные препятствия!

Ничего, уже утро. Скоро смена, полчаса езды - и он дома. Позавтракать - и к Жанет под тёплый бочок. Сегодня у жены выходной, и она целый день будет дома. А потом сладко так поспать…

А сержант Жак Галиньи заполнял документы по дорожному происшествию. Дело это серьёзное, документ получается сразу в нескольких разноцветных копиях, сделаешь однуошибку - испортишь не один лист, а много. Неэкономично - ведь бумага стоит денег! Серьёзный человек должен думать и о мелочах, на что совершенно не способна эта современная молодёжь вроде Поля. У них один ветер в голове, а жизнь - штука серьёзная! Надо зарабатывать деньги, заботиться о детях, которые хоть и выросли уже из коротких штанишек, но в голове-то пока пусто, хи-хи да ха-ха, и больше ничего. Вот появятся у них свои дети, тогда запоют по-другому…

Не переставая про себя ворчать, Жак привычно заполнял бумаги - сноровисто и без ошибок. Почерк у него был красивый, все буквы и цифры выглядели не написанными от руки, а напечатанными на принтере. Начальство всегда отмечало эту его способность и ставило сержанта Галиньи в пример другим. Ну, и премиями, конечно, не обходило. И правильно - компьютеры компьютерами, а бумага, тем более бумага официальная, она бумага и есть!

Дата… Время… Место… Погода… Марка автомобиля… Состояние дорожного покрытия… Обстоятельства аварии… Последствия… Ущерб… Номер санитарного фургона и номер машины техпомощи… Телефоны… Пострадавшие (один)… Наличие (отсутствие) документов… Пол… Возраст… Имя и фамилия… Примечания… Подписи…

Поль стоял у обочины, возле останков "рено" профессора Рану, зевал и курил сигарету за сигаретой - спать хотелось жутко. Проклятая стрелка на часах будто замерла, еле-еле движется, и до конца смены ещё… Скорее бы уж старик Галиньи закончил священнодействовать над бумагами: тогда можно будет заехать на бензоколонку и выпить по чашечке горячего крепкого кофе. А то совсем не жарко, да это и понятно - ведь скоро зима.
* * *

Несколько дней подряд весь Фонд Прево гудел потревоженным ульем, обсуждая случившееся в исследовательской лаборатории. В ту самую ночь, когда злополучный профессор Рану попал в аварию, в лаборатории произошёл взрыв и пожар. Компетентная комиссия, изучавшая обстоятельства загадочного происшествия, пришла к выводу, что причиной всему явилась шаровая молния. Странно, конечно: грозы не было (ну какая гроза в конце октября!), а молния была, но ведь всякое может быть. Природа шаровых молний изучена недостаточно (точнее, совсем не изучена), однако имеются заслуживающие доверия свидетельства появления таких молний во время ясной погоды.

Молния влетела в окно, оставив в стекле аккуратную круглую дыру, описала в помещении лаборатории причудливой формы криволинейную траекторию (её проследили по следам оплавления на стенах, столах и оборудовании) и врезалась в тяжёлый сейф в кабинете Этьена, прошив по дороге две запертые двери.

На бронированной дверце несгораемого шкафа молния проплавила такого же размера и такой же идеально правильной формы сквозное отверстие, как на оконном стекле и на дверях, а внутри стального ящика взорвалась, превратив в пепел всё содержимое сейфа.

Безвозвратно погиб целый ряд документов, в том числе всё, относящееся к так называемой "Загадке": видеокассета, компакт-диск и распечатка полученных результатов. Попутно обнаружилось, что пострадало содержимое винчестеров нескольких компьютеров: к счастью, стиранию и повреждению подверглась только незначительная часть файлов, в основном так или иначе касающихся всё той же "Загадки".

Невольно напрашивалось предположение, что шаровая молния действовала едва ли не разумно (явный нонсенс!), или, по крайней мере, была оснащена неким подобием системы самонаведения. Но в отчёт комиссии эта смелая гипотеза почему-то не попала (потому наверно, что членам комиссии - серьёзным учёным с солидной репутацией - она показалась чересчур смелой).

Возникший пожар погас сам собой, и в целом лаборатория серьёзно не пострадала. Что же касается персонала, то буквально через неделю никто из них не мог даже припомнить, что они занимались какой-то там "Загадкой". Бывает - ведь господин Прево всегда считал хорошую зарплату достаточным основанием для того, чтобы его сотрудники не прохлаждались; и на недостаток загруженности в лаборатории никогда не могли пожаловаться. Где уж тут всё упомнить при таком объеме работ…

Что же касается самого господина директора, то он тоже никогда больше не упоминал о загадочной штуке, что как-то принёс к нему в кабинет профессор Жерар Рану. А самое интересное заключалось в том, что кое-что в памяти Марселя Прево всё-таки сохранилось. Мсье Прево ощутил мягкое, но настойчивое давление, словно кто-то невидимый осторожно, но неумолимо выжимал из его сознания лишнее. Старый хитрец поддался, однако его капитуляция во многом оказалась поддельной - не зря он в течение многих летзанимался медитативными практиками йогов. Господин директор сберёг знание о факте существования Загадки и почти всё с этим фактом связанное. Но знание это он хранил для себя, а ни в коем случае не для общего, так сказать, пользования. Прево знал о том, что случилось с Рану и другими людьми, прикоснувшимися к тайне "Загадки", и совсем не торопился афишировать свою осведомлённость в этом вопросе. Здоровый инстинкт самосохранения всегда был присущ этому человеку.

Для Марселя Прево вполне достаточным оказалось одно лишь осознание того, что он знал нечто, неизвестное никакому другому обитателю планеты по имени Земля.

Как там сказал Морис Бувэ: "ты заключил самую удачную сделку в своей жизни, старина, - сделку с Вечностью!"
* * *

В ту же ночь сгорел дом и самого Мориса Бувэ, экстрасенса и специалиста по паранормальным явлениям, только причиной пожара была не загадочная шаровая молния избирательного действия, а банальное замыкание электропроводки. Невзирая на обыденность подобного явления, пожар получился основательным - дом выгорел дотла. Останков хозяина среди обгорелых руин полиция не обнаружила, что дало пищу для множества слухов и кривотолков. Но слухи эти достаточно скоро завяли, и общественное мнение согласилось с весьма типичным для обывателей (несмотря на весь научно-технический прогресс) выводом: связь с нечистой силой до добра не доведёт.

Этому в известной мере способствовало сообщение клошара[15]местного значения, бродяги и пьяницы Жана (фамилии этого типа никто не знал). Он заявил, что видел, как горел дом Бувэ, более того, клятвенно утверждал, что из огня выметнулся вверх сияющий луч, скорее даже светящийся столб, внутри которого находилась человеческая фигура с поднятыми к небу руками. Впрочем, кто мог относиться серьёзно к россказням старого пьянчуги: ведь всем известно, что после двух бутылок дешёвого вина Жан вполне мог сказать, что вторую он распивал в компании с архангелами, поглаживая коленки святой Барбары и наблюдая при этом вознесение святого Августина.

Отцы и матери благополучных семейств терпели существование Жана, поскольку он был существом безобидным. А кроме того, человеку всегда нравится сравнивать себя с кем-то хуже себя и приходить при этом к утешительному выводу, что вот уж у него-то самого по сравнению с этим "кем-то" жизнь очень даже удалась.
* * *

После отъезда Рану Аньез очень долго не могла заснуть (пришлось даже выпить почти полный стакан анисовой водки), а утром проснулась в прескверном расположении духа.

Нет, её не слишком расстроил разрыв с профессором, хотя она и испытывала к нему достаточно искреннюю симпатию. Аньез была женщиной умной и давно поняла, что у их романа нет будущего - рано или поздно они расстанутся. Так уж лучше рано, пока она молода и красива, и пока мужчины сворачивают себе шеи, глядя на неё восхищёнными глазами.

Нет, истинной причиной её мерзкого настроения и даже отвратительного самочувствия была эта самая гадость, которую вчера принёс Жерар.

С детских лет Аньез жадно слушала передающиеся в её роду по женской линии жуткие предания об этом проклятом символе и об угрозе неотвратимой смерти, которую он с собой несёт. Хотя надо сказать, что эти предания не сохранили свидетельств гибели кого-нибудь из прапрабабок Аньез (а среди них было немало цыганских и прочих ведьм), связанной с этим символом. Здесь было что-то другое, привнесённое в память Аньез откуда-тосо стороны.

"Предводительницы наших Истинных Врагов носили такой знак" -эта непонятная фраза из странного и смутного сна, полного необъяснимых видений, запомнилась Аньез на всю жизнь. И действительно, стоило ей случайно встретить где-нибудь (в книге ли, на экране или в форме изделия) чёрно-белый символ Двух Начал, как у неё тут же возникало то гадливое чувство, какое обычно появляется при виде ядовитого и опасного насекомого.

Но когда она увидела принесённое Жераром, ею овладел самый настоящий ужас, от которого стынет кровь в жилах. Она тут же поняла и почувствовала, что это не копия, не повторенное изображение, а именно то самое Подлинное Проклятье. Не насекомое, а готовая ужалить змея! Этот ужас и заставил её чуть ли не силой вытолкать из своей квартиры профессора Рану: Аньез была готова на всё, лишь быэтооказалось от неё как можно дальше.

К магии вообще Аньез относилась достаточно серьёзно, - что совсем не удивительно при такой родословной, - хотя никогда не предполагала наличия у себя самой сколько-нибудь значительных колдовских способностей. Успеха у мужчин, как вполне разумно считала Аньез, она добивалась исключительно за счёт своих превосходных типично женских качеств: чтобы дурить мужикам головы, особого волшебства не требуется.

Аньез взглянула на себя в зеркало и осталась крайне недовольна тем, как она выглядит: тёмные круги под глазами, веки припухли, глаза блестят нездоровым лихорадочным блеском, и вместе с тем в них проступает какая-то обречённость. Чёрт бы побрал этого Жерара с его дурацким подарком!

Лучше всего не ходить бы сегодня на работу, а проваляться целый день в постели, наслаждаясь полным ничегонеделанием, но такое, к сожалению, невозможно. Эта похотливая скотина Мишель, владелец магазина, в котором Аньез работает кассиром, давно уже косится на неё. Особенно после того, как она резко пресекла его домогательства и даже пообещала пожаловаться на него его супруге, крутой и властной мадам, давно и прочно державшей муженька под каблуком. Так что если Аньез просто хотя бы чуть опоздает на работу, эта свинья Мишель не упустит возможности поквитаться с ней, и последствия могут быть очень неприятными - с работой в их маленьком городке туго.

А вызвать врача - и что она ему скажет? И самое главное, что она услышит в ответ от этой воплощённой ходячей добродетели? "Вам надо изменить образ жизни… пора остепениться… подумайте о завтрашнем дне… таблетки тут не помогут…". Интересно, как повёл бы себя этот примерный семьянин, вздумай она намекнуть ему, что якобы совсем не прочь разок-другой проверить, каков он в деле? Небось, запрыгал бы, старый козёл, бекая, мекая и постукивая копытцами! Все они на словах ангелы, только крылышек не хватает…

От таких мыслей настроение несколько улучшилось. Аньез умылась и ещё раз посмотрелась в зеркало. Ну что ж, придётся потратить чуть больше времени на макияж… На работу всё равно идти надо.

Через полчаса Аньез вышла на лестницу и закрыла за собой двери квартиры. Замок щёлкнул, как револьверный выстрел, и ей снова стало не по себе. Она помотала головой ирешительно пошла по ступенькам вниз, к выходу на улицу.

Магазин встретил её привычными запахами и привычным шумом. Покупателей по утреннему времени было совсем немного. Аньез принимала наличные, отсчитывала сдачу, прокатывала через сканер кредитные карточки и болтала ни о чём с Женевьевой, кассиром на соседнем аппарате через проход от рабочего места Аньез. В перерыве они вместе пили прекрасный кофе и снова болтали. Заходил Мишель, буркнул что-то нечленораздельное, но Аньез не обратила на него особого внимания, хотя и вежливо улыбнулась. Ощущение неизбывного ужаса, поселившегося в её душе со вчерашнего вечера, исчезло совсем или притаилось где-то очень глубоко и не мешало.

После обеда покупателей стало больше, но это и к лучшему - время до конца рабочего дня пройдёт быстрее. Аньез делала привычную работу, руки её двигались почти автоматически, она выбивала чеки и звякала мелочью, привычно улыбаясь в ответ на привычные комплименты.

Двое темнокожих парней, влетевших с улицы в двери магазина, своих намерений скрывать не стали. Один из них, размахивая короткоствольным револьвером, побежал вдоль стеллажей с продуктами, выкрикивая истошно-угрожающе:

– Не дёргаться! Никому не дёргаться! Это налёт!

Видно было по всему, что мальчишки, - а парням вряд ли исполнилось даже по восемнадцати, - полные профаны и новички в этом деле, однако посетители магазина испуганно роняли на пол банки и коробки и жались к стенам.

Второй налётчик шмякнул на прилавок перед Аньез тёмный пластиковый пакет и взвизгнул, накручивая сам себя:

– А ну, сучка, гони монету! Живо! А не то я попорчу твою смазливую мордочку!

Аньез спокойно посмотрела в вытаращенные глаза парня и не спеша, не делая резких движений, выдвинула разделённый на отделения денежный ящик кассы. Персонал, имеющий дело с деньгами, специально обучают, как вести себя в подобных случаях, чтобы не спровоцировать грабителей на действия, опасные для жизни людей. Одновременно она носком левой ноги нажала кнопку тревожной сигнализации: без всякой, правда, уверенности, что сигнализация сработает - её ведь никогда раньше не приходилось использовать.

Потом она так же спокойно наблюдала, как грабитель лихорадочно, трясущимися руками, запихивает в пакет выручку, комкая купюры и просыпая мимо мелочь. Аньез осталась спокойной, когда налетчики бросились к выходу и прямо в дверях натолкнулись на подоспевших дюжих полицейских, вооружённых автоматами. Сигнализация всё-таки сработала…

Грабителей - вернее, одного из них, с пакетом, - скрутили быстро и умело. Но второй, с револьвером, успел один-единственный раз выпалить наудачу в торговый зал - просто так, от страха и взвинченности, - и был тут же прошит автоматной очередью мгновенно среагировавшего на применение бандитами огнестрельного оружия полицейского.

Одна-единственная пуля, выпущенная из короткоствольного револьвера, попала прямо в висок Аньез. Смерть наступила мгновенно.

…Вооружённый налёт среди бела дня на магазин, да ещё с человеческими жертвами, в маленьком сонном городке, в котором все друг друга знали, и где не происходило ничего заслуживающего внимания со времён Столетней войны, оказался настолько неожиданным событием, что полицейский комиссар департамента счёл своим долгом побывать на месте преступления лично.

Господин комиссар приехал ровно через двадцать две минуты после того, как всё кончилось. Магазин окружала взволнованная толпа, сдерживаемая цепочкой полицейских;а чуть в стороне санитары задвигали в белую машину с синей надписью "Ambulance" на борту носилки, покрытые белой простынёй.

Комиссар полиции сделал им знак подождать, подошёл к микроавтобусу и откинул простыню, укрывавшую лежавшее на носилках тело.

– Наповал, господин комиссар, - сказал врач "Скорой помощи". - Жаль, такая красивая женщина…

Комиссар несколько мгновений смотрел на спокойное лицо женщины на носилках - на нём застыли несколько капелек крови, похожих на капли хорошего выдержанного красного вина, - потом задёрнул простыню и махнул рукой санитарам: везите.

Истинные самосоздавшиеся Амулеты обладаютпсевдоразумом,и их критерии справедливости зачастую весьма отличаются от аналогичных критериев, принятых среди эсков-Магов Высших Рас. Обнаружение в ленте реинкарнаций женщины по имени Аньез воплощения в Чёрном Маге-Разрушителе, уничтоженном Голубыми Амазонками Звёздной Владычицы Таэоны в окрестностях системы Жёлтой звезды задолго до гибели Атлантиды, оказалось достаточным условием для активации беспощадного механизма Возмездия.