Чтение 11–й страницы книги ~Фактор вознесения~

«Но я сотрудничаю с ним только до той секунды, пока не встречусь с Маком».

И как это ни угнетало, Беатрис прекрасно понимала, что от сотрудничества с этим страшным человеком зависит ее жизнь.

— Вы человек военный, офицер. Как же это вышло, что вы проявили столь беспримерную инициативу? И ведь у вас было время принять решение. Вы действовали отнюдь не по наитию. Значит, действовали по плану, и мы… и я просто оказалась под рукой…

— Да вы просто ясновидящая! — быстро зашептал капитан, и в глазах его вспыхнули лихорадочные огоньки. — Мы можем только победить! С Флэттери будет покончено! Орбита и безднолет в наших руках! Продуктами станция обеспечена на много лет. Да к тому же у нас в руках органические мозги, которыми Флэттери так гордится! Да мы, черт побери, можем сами их натаскать как надо и улететь подальше отсюда…

Он что-то еще говорил, но Беатрис уже не слушала. Все ее мысли сосредоточились на одной фразе: «Продуктами станция обеспечена на много лет».

«Это в том случае, если он перебьет почти всех, кто живет и работает на орбите».

— …и ему придется это проглотить, — словно в бреду, шептал капитан. — Там сейчас восстание, и он не отважится уничтожить то, что создавал в течение стольких лет. Те, кто сейчас сражается против него внизу, играют мне на руку…

«А ведь он действительно собирается это сделать, — стучало у Беатрис в голове. — Он собирается вырезать всех до единого».

Бруд взял было Беатрис за руку, но она тут же ее отдернула, даже не пытаясь скрыть отвращение.

— Нам, — поправился он. — Они играютнамна руку. Вам и мне. И они поверят всему, что вы им скажете. По крайней мере, хоть ненадолго. — Он наклонился к ней совсем близко и почти беззвучно прошептал: — Вы ведьне хотите совершить еще одну ошибку, которая вновь будет оплачена человеческими жизнями?

Беатрис изо всех сил оттолкнулась от койки и прыгнула, не заботясь о том, куда ее унесет в невесомости. Бруд не стал ее ловить. Чтобы не удариться о стенку, она уцепилась за первую попавшуюся скобу и повисла рядом с двумя охранниками. Они были еще моложе, чем их капитан. Оба копались в куче съемочной аппаратуры.

«А ведь они всерьез собрались выходить в эфир», — подумала Беатрис и оглянулась на капитана. Он стоял спиной к ней и о чем-то разговаривал с охранниками. Судя по тону и резким жестам, он, похоже, объяснял им план дальнейших действий. Выходит, он может обойтись и без ее помощи. Но выходит и так, что, согласившись ему помочь, она сумеет сохранить многим людям жизнь. Но заставить себя вернуться к нему и попытаться договориться было выше ее сил. Она вздохнула и повернулась к своим новым операторам:

— Нет. Эта установка может дать панораму всего лишь пятнадцати уровней. Для челнока это годится, но если снимать в помещении побольше, понадобится камера помощнее.

В процессе инструктажа Беатрис украдкой бросила взгляд на капитана и убедилась, что он наблюдает за ней. Неожиданно он подмигнул, и она почувствовала ползущий по позвоночнику ледяной холодок.

— Публика хочет увидеть ОМП в процессе транспортировки и узнать побольше о его… ее прошлом. Давайте начнем с того, что немного пороемся в записях, — предложила Беатрис и протянула двухчасовую инструкцию для операторов, работающих в условиях невесомости, своим новым ассистентам. Эти двое мужчин и женщина, к счастью, не присутствовали в студии во время резни. Даже несмотря на то, что они были людьми капитана, Беатрис предпочитала общаться с ними. Что до остальных членов отряда, то любого, даже случайного контакта с ними она предпочла бы избежать.

Органический мозгопроцессор представлял собой плазмагласовый контейнер довольно сложной конструкции, в котором находился живой человеческий мозг. От него во все стороны торчали кабели, с помощью которых его очень скоро подключат к безднолету. Но больше всего Беатрис в свое время потрясло то, чтожизнедеятельность ОМП поддерживало… тело!

Впервые она узнала об этом несколько лет назад, когда делала свой первый репортаж на эту тему. Ученые извлекли мозг из нежизнеспособного тела и поместили его в череп молодого и здорового, но получившего смертельную черепно-мозговую травму человека. Мозг и тело поддерживали жизнедеятельность друг друга, однако общение с пересаженным мозгом было невозможно — у него были отсечены все средства коммуникации. Этот живой, здоровый мозг оставался заключенным в саркофаге чужого ему тела.

Беатрис глубоко вздохнула и заставила себя вернуться к профессиональным обязанностям.

Она решила начать свой репортаж с интервью с медтехником — мужчина обладал набором разнообразных лицевых тиков и во время съемки все их неоднократно продемонстрировал. Но Беатрис не узнала от него ничего нового. Все это ей уже в свое время рассказывал Мак.

— …Как вы хорошо знаете, земляне высадились на Пандору в результате ошибочных действий ОМП.

— Я слышала, что мозг для ОМП обычно берут у детей с неисправимыми врожденными дефектами различных органов. Мозг для этого ОМП был взят у взрослой женщины. Есть ли разница и если да, то какая?

— Есть, — кивнул техник, — причем по двум параметрам. Во-первых, мозг был изъят из тела, которое все равно нельзя было спасти, и поэтому он… простите, она должна быть нам благодарна за то, что ее жизнь не оборвалась и, более того, ей оказана высокая честь служить на благо человечества. Во-вторых, эта женщина была одной из немногих выживших после гибернации. Она знает, что человечество должно выжить при любых обстоятельствах, а потому уже одна мысль о том, что она служит этой великой цели, является гарантией ее психологического комфорта.

— А она была к этому готова?

Техник взглянул на Беатрис с откровенным изумлением:

— Конечно. В свое время она прошла специальный курс обучения для ОМП. Остальные данные мы введем ей после подключения.

— Каким человеком она была?

— Простите, не понял вопроса.

В процессе интервью тики медтеха все усиливались, но теперь достигли апогея.

— Вы сказали, что она согласна выполнить свой долг из любви к человечеству. А была ли в ее жизни обычная любовь? Был ли у нее муж? Или дети?

Операторы все еще возились с аппаратурой. Жаль, камера не подключена. Мог бы получиться великолепный кусок.

Глядя на обнаженный мозг в прозрачной коробке, Беатрис не могла не думать о том, что это не просто кусок живой плоти, ачеловек .И вдруг техника со всех сторон обступили секьюрити из тех, кто участвовал в бойне на студии, а он, похоже, не имел ни малейшего понятия, чем это может ему грозить.

«И никто так ничего и не узнает, если только я не скажу об этом в эфире. Я похожа сейчас на этот мозг. Я жива, но отрезана от всех средств коммуникации. Интересно, о чем он грезит?»

— Я знаю о ней очень мало, — запинаясь, заговорил техник. — Да и то по записям. Я знаю лишь, что она имела ребенка, которого была вынуждена отдать под опеку, так как не смогла бы совмещать его воспитание с научной деятельностью по изучению келпа.

— Еще два года назад доктор Макинтош заявил, что ОМП — жестокий, преступный, малоэффективный и в конечном счете никому не нужный эксперимент. Как вы можете прокомментировать это заявление?

Медтех закашлялся.

— Я отношусь к доктору Макинтошу с глубоким уважением. Из основного экипажа «Землянина», или, если вам угодно, Корабля, выжили только трое: он, директор и этот ОМП. Естественно, в работе прежних ОМП были допущены ошибки, но теперь мы их усовершенствовали, и они будут работать как следует.

— Пожалуй, для кого-то из наших слушателей термин «усовершенствование» звучит несколько неопределенно. Вы же «усовершенствовали» его по образцу первого в истории человечества искусственного разума. Аппарата, который оказался умнее и совершеннее своих создателей. Для многих наших слушателей он до сих пор персонифицируетсякак Корабль, который до сих пор многие на планете почитают за бога. Почему же ваш отдел выбрал направление работы со скомпрометировавшими себя ОМП, вместо того чтобы заняться разработкой искусственного разума?

— Направление работы было нам спущено сверху.

— А, так вам было приказано вести исследования в этом направлении? Но почему? Почему директор посчитал, что лучше поставить на ошибочный, порочный вариант, вместо того чтобы использовать тот, который, между прочим, спас его жизнь? Иеежизнь, — Беатрис указала на ОМП, слепой, глухой, безмолвный, оплетенный проводами, связывающими его с теплым, дышащим, но неодухотворенным телом.

— Довольно! — раздался голос капитана. И Беатрис снова ощутила ползущий по спине липкий холод и с трудом сумела унять в руках дрожь. В помещении воцарилась мертвая тишина. Медтехник и люди из «ее группы» усиленно рассматривали пол и носки своих ботинок.

— Я поговорю с вами в каюте.

Она покорно последовала за Брудом в тускло освещенную пассажирскую каюту.

— Я был обязан вас остановить, — ледяным тоном начал он. — Я выполнял свои обязанности, не считаясь с тем, что думаю обо всем этом сам. Но очень скоро необходимость притворяться отпадет. Готовьтесь к стыковке. На станциивы получите материалы для сегодняшнего выпуска «Вечерних новостей».

За люком стыковочного шлюза станции их уже дожидались трое местных охранников, готовых к встрече со съемочной группой. Но к встрече с капитаном Брудом они не были готовы. Капитан придержал Беатрис за локоть и, прежде чем они шагнули в коридор, быстро прошептал ей на ухо:

— Их там трое. — В его глазах вновь вспыхнули уже знакомые лихорадочные огоньки, и она отвернулась, чтобы не видеть его лица. — Выберите себе одного. Одного, чтобы… развлек вас.

Беатрис буквальна окаменела от его требования и спокойного, почти фривольного тона, которым он произнес эти слова. На затылок словно кто-то положил ледяную ладонь,и она вспомнила, что чувствовала нечто подобное тогда, когда в студии началась бойня.

— Вам ни один не нравится? Какая неприятность.

Бруд отпихнул ее себе за спину и жестом приказал своим людям открыть огонь. Через пару секунд четверть отряда внутренней охраны орбиты лежала на полу.

— Вышвырните их через тамбур челнока, — приказал капитан. Занять станцию. Если убьете кого-нибудь одного, то убивайте уж всех, кто находится в том же помещении. И чтобы трупов я не видел. Беатрис сейчас объявит, что на орбите начался переворот. А чтобы остановить заговорщиков, прислали наш отряд.

— Зачем вы издеваетесь надо мной? — прошептала Беатрис. — Зачем вы говорите, что у меня есть выбор, когда его у меня нет? Вы же все равно всех здесь убьете. Но вы хотите, чтобы и я…

Бруд поднял руку в благословляющем жесте. До сих пор этот жест ассоциировался у Беатрис только с Флэттери.

— Диверсия… — вздохнул капитан. — Но это лишь часть игры. Да, кстати, вы уже лучше держитесь, чем в прошлый раз. Смотрите-ка, меня все это забавляет, а вас бодрит.

— Для меня это пытка, — выдохнула Беатрис. — Я не хочу быть сильной такой ценой. Я не хочу, чтобы умирали люди.

— Все однажды умирают, — заметил капитан, знаком приказывая своему отряду приступить к делу. — Но лучше, когда умирают не просто так, а с пользой для тех, кто еще живет.

Любой, кто принимает власть над городом, жители которого привыкли к свободе, должен помнить, что если он не уничтожит свободу, то она уничтожит его.

Макиавелли, «Государь».

Любимым цветом Спайдера Неви был зеленый, он находил его умиротворяющим. Сейчас он мчался на амфибии Флэттери сквозь зеленые воды океана и, откинувшись на спинку мягкого кресла, позволил себе наконец полностью расслабиться. Вокруг на десятки тысяч километров раскинулись плантации молодых келпов, и, куда ни бросишь взгляд, море кишело стеблями с нежно-зелеными листочками.

В солнечные дни Спайдер поднимался на поверхность и, вдыхая соленый, насыщенный йодистыми испарениями воздух, любовался раскинувшимися вокруг зелеными полями келпов. Зеленый цвет его успокаивал. Зато красный он не любил — этот цвет напоминал ему о работе и всегда казался агрессивным. Интерьер рубки судна Флэттери был выдержан в красных тонах и обставлен красной же мебелью. Даже кружка, которую ему подал Зенц, и та была красной.

— И что такого особенного в этой Татуш? — прокулдыкал Зенц. — А, директор на нее запал, что ли?

Неви не стал отвечать. Во-первых, он почти пропустил его треп мимо ушей, а во-вторых, ему не было до этого дела. Гораздо важнее было сделать первый глоток кофе за весьдень с того момента, как они увидели выставленные морфлотом сигналы опасности. Неви их чуть было не проморгал, потому что они тоже были красными, как и все в рубке. Спульта донесся сигнал опасности. Неви рефлекторно вскочил и пролил кофе на брюки. Но даже в коматозном состоянии он отреагировал бы на этот сигнал точно так же. Их амфибия стала тормозить.

— Включай, — приказал он Зенцу, — послушаем, что говорят.

Зенц настроился на частоту морфлота. Сегодня, как обычно, когда они вышли в чистую воду, Неви отключил радио, так как болтовня в эфире его раздражала. Особенно когдаон собирался немного отдохнуть.

— …Вы приближаетесь к закрытому району. В секторе восемь — сбой, мы не можем обеспечить безопасность прохода. Назовите свой порт назначения, и мы передадим вам сетку альтернативных курсов. Будьте готовы оказать помощь пострадавшим. Повторяю. Тревога по красному коду. Вы приближаетесь…

Неви остановил судно, но оставил работающим двигатель.

— Идиоты! — проворчал он сквозь зубы. — Их же предупреждали, чтобы они держали ее подальше от келпов.

— Вы думаете, что они там, внутри? Но ведь они могли проскочить этот сектор до того, как…

Неви обернулся к Зенцу и ожег таким злобным взглядом, что тот осекся и замолчал.

— Врубай дисплей. Посмотрим на их «сбой».

Параллельно Неви набрал личный код связи с апартаментами директора. Море на глазах менялось: несколько минут назад оно было штилевым, затем покрылось рябью, а теперь его поверхность избороздили небольшие барашки волн. У горизонта были видны силуэты нескольких всплывших грузовиков.

— Слушаю? — раздался резкий женский голос.

— Это Неви. Свяжите меня с директором.

Зенц вывел на монитор вид на сектор восемь сверху. Больше всего это было похоже на ураган — гигантская бешено крутящаяся воронка. Но в центре ее был келп, и именно он закручивал вокруг себя воду, причем не столько на поверхности, сколько на глубине. Ну что они там тянут, в этом чертовом офисе?

— Директор сейчас занят, господин Неви, — сообщил женский голос все тем же официально-хамским тоном. — У нас тревога. Неизвестные взорвали наш офис на поверхности. Отделение секьюрити атакует энергостанцию Калалоча. Кроме того, келп из восьмого сектора…

— Я сейчас нахожусь как раз в восьмом секторе! — Спайдер старался говорить как можно спокойнее, но уже с трудом сдерживался. — Если он не может подойти, выведите меня на прямую связь с Контролем над течениями.

— С Контролем над течениями уже час как потеряна связь. Мы пытаемся выяснить причину, но пока…

— Я оставляю свой канал включенным! — зарычал Неви. — Свяжите меня с директором, как только он освободится!

В ответ дежурная отключилась. Неви нажал на точку на переносице, пытаясь унять внезапно разыгравшуюся мигрень.

— Вам следовало бы окоротить эту бабу, — просипел Зенц. — Что она хотела сказать этим «Отделение секьюрити атакует энергостанцию Калалоча»? Секьюрити охраняет энергостанцию! Вот так! И никак иначе!..

— Нам необходимо срочно узнать, где сейчас находится Гэлли, и захватить ее как можно скорее, — перебил его Неви. — Как бы дела ни повернулись, обязательно найдется кто-то, кто захочет за нее поторговаться. — Он постучал пальцем с великолепным маникюром по экрану, демонстрирующему панораму восьмого сектора, а затем очертил по контуру стремящуюся к центру спираль. — Подозреваю, что она находится где-то здесь. А все течения направлены к центру. Значит, добраться туда побыстрее можно только одним способом: придется нам последовать за ними.

— Вы хотите сказать… Нам — плыть туда?! — заклекотал Зенц. — А как же атака на энергостанцию? А кто же будет командовать моими людьми?…

— Твои люди, похоже, не рассуждают о том, кто именно ими командует. Они сами разберутся, кого слушаться. Но если ты не согласен, я могу тебя прямо сейчас отправить наружу и еще радио дам в придачу!

Лицо Зенца побледнело, а затем его пухлые щеки вспыхнули от ярости.

— Я не трус! — задыхаясь, пробулькал он. — Но ведь в Теплице сейчас тревога, а я…

Его перебил сигнал личной связи директора, и тут же раздался знакомый голос:

— Господин Неви, у нас возникло несколько проблем, требующих немедленного решения и полного внимания. Что вы хотели мне сообщить?

— Мне необходима прямая связь с Контролем. Этот келп ведет себя как берсерк, и, если вы хотите заполучить Гэлли живой, его необходимо срочно усмирить или уничтожить!

— Я вижу, что он творит. По отношению к нему уже применили все, что можно. Правда, все суда уже выбрались на поверхность. Здесь у нас тоже несладко. Полчаса назад мой верхний офис взлетел на воздух. Погибли моя секретарша Рэйчел и охранник Элисон. Причем похоже, что он сам и приволок туда эту чертову бомбу. Выбирайтесь оттуда как можно скорее и гоните сюда на всех парах. Нам придется применить код «Брут». Что это такое, вам расскажет наш шеф безопасности.

И Флэттери прервал связь.

«Код „Брут“? — нахмурился Неви. — Ну что ж, выходит, началось. По крайней мере, теперь нам уже не придется выбирать, на чью сторону становиться».

Чью сторону возьмет Зенц, было ясно. Для него, бедняги, возвращение назад, к Флэттери, означало только одно — смерть. Слишком много ошибок, слишком мало стратегии.

«А может, он все же знал, что произойдет? Может, он сам спланировал переворот?»

Зенц уже связался со своим командным центром в Теплице и чавкал в микрофон какие-то важные указания. Но если переворот устроили секьюрити, то Зенц просто не мог быть в курсе.

Неви сосредоточился на изображении на мониторе. Похоже, за эти несколько минут никаких серьезных изменений там не произошло.

«Так что же опасней: вернуться или продолжить погоню?»

Он решил, что стоит продолжить. На Пандоре множество различных фракций, и все только и ждут, чтобы их объединил какой-нибудь мощный символ. Криста Гэлли годилась для этой роли идеально. И лучше, чтобы символ поднесли народу его руки, а не руки Теней. К тому же ему уже случалось проходить сквозь взбесившийся келп, и до сих пор он не сталкивался с проблемой, которая оказалась бы ему не по зубам. А если даже победят заговорщики, Неви в их глазах станет отважным героем, спасшим Кристу Гэлли и страшно любимого всеми Бена Озетта. Тогда вся пресса окажется на его стороне.

«Но от Лапуша все равно надо избавиться. Уж слишком давно он доставляет мне одни неприятности».

Но Неви вовсе не собирался становиться диктатором Пандоры (если только из-за этого началась нынешняя заваруха). Он предпочитал держаться в тени и лишь подхлестывать события, чтоб они складывались так, как ему нужно. Его неприязнь к Флэттери и его методам за все годы совместной работы превратилась в непосильную ношу. И все же он не собирался садиться на трон правителя.

«Код „Брут“, — повторил он про себя. — Переворот».

Нет, Зенцу затеять такую бучу не по плечу. К тому же у него превосходное алиби: когда все началось, он находился в открытом море один на один с личным агентом директора. Личным палачом директора.

Зенц уже закончил переговоры со штабом, а конфигурация спирали келпа так и не изменилась. Неви проверил наличие горючего: все четыре бака полны до краев. Он выключил мотор и перевел режим движения с подводного на воздушный.

— Возвращаемся? — встрепенулся Зенц. Но чего в его голосе было больше — страха или нетерпения, — понять было трудно.

— Нет, — с улыбкой ответил Неви, — Мы сейчас поднимемся в воздух, чтобы установить их точные координаты. А затем нырнем за ними. Горючего нам хватит как минимум начас.

Через час пришлось приводниться, чтобы пополнить запасы водорода, но Неви уже знал: то, что они ищут, находится прямо под ними.

Высшая сущность любви в том, что она превращает объект любви в существо уникальное и не имеющее замены.

Т. Роббинс, «Литературная

энциклопедии атомного века».

Беатрис быстро протащили по коридору и заперли в съемочном павильоне голостудии. Там же оказались и три техника из команды Бруда, которые не принимали участия в убийстве встречавших их охранников, но говорить с ними не хотелось. Они, впрочем, тоже молчали. За спиной журналистки на огромном разборном экране светилось то же лого, что было вышито у нее на груди, — огромный объемный глаз, зрачок которого висел черной дырой над сценой, а ресницы почти касались голов воображаемой аудитории.

Беатрис всегда любила живую природу и ненавидела стерильную атмосферу студии, наводившую ее на мысль о клаустрофобии. Именно поэтому они с Беном так отлично сработались — они предпочитали кровь и грязь живого мира клюквенному соку и пудре сцены. Последние репортажи Беатрис обеспечили ей отличный контракт и гарантированное эфирное время. Однако все это осталось лишь на бумаге. Теперь же она с тоской вспоминала о трудных, но таких интересных годах вознесения девчонки с островов на самуюверхушку голоолимпа.

Здесь, на орбите, Беатрис снимала небольшую каюту, от которой до студии было больше километра по прямой. Засыпая и просыпаясь там, она видела сквозь огромное плазовое окно Пандору. Ее отец был рыбаком, и Беатрис частенько тогда думала: «Вот сейчас у него перерыв на обед, а здесь, на станции, нет ни дня, ни ночи».

Данные ей Брудом инструкции были сухи и деловиты: «Расслабьтесь и отдыхайте, а мы сделаем всю работу сами. От вас требуется всего лишь правильно прочитать в эфире то, что вам напишут в шпаргалке».

А сейчас за каждым ее шагом следил с колосников маленький злой глазок видеокамеры секьюрити — беспородного гибрида дилетантской «мыльницы» и благородного профессионального триангулятора. Да, с каждым годом аппаратура на головидении все больше приходила в негодность. Как Беатрис сейчас не хватало ее собственного диктофона!

«Лучшего у меня не было… — с грустью думала она. — Кстати, а ведь последняя запись вполне могла сохраниться!»

Интересно, а может, люди Бруда вместе со всем студийным барахлом и его притащили сюда?

«Рико смонтировал этот аппарат для меня своими руками. Как, впрочем, и все наши триангуляторы… Те, кто разбирается в камерах, всегда предпочитали его аппаратуру любой другой».

И в сердце Беатрис вдруг вспыхнула надежда: а ведь точно, ее собственная аппаратура не потребовалась внизу, и ее так и не распаковали, а значит…

«Значит, она здесь». — Беатрис была в этом уверена.

Ладно, записи сейчас дело десятое, главное — ее камеры.

И все же ей хотелось бы знать, что сделали с ее записями…

«Последнюю запись надо сохранить. Но если другого выхода не останется, буду писать поверх нее».

Что бы они там ни затеяли, вряд ли задействуют аппаратуру во всем объеме. Правда, если посмотреть с точки зрения логики, они взяли с собой трех операторов…

Ее камеры до сих пор лежат в челноке.

Беатрис очень не хотелось возвращаться в коридор, где только что на ее глазах убили троих человек, но…

Беатрис украдкой взглянула на следящую за ней камеру.

«Интересно, в каком режиме она работает: прямой трансляции или записи?»

Скорее, трансляция — вряд ли они станут переводить пленку. Техники занимались предварительной проверкой аппаратуры и тихо переговаривались между собой. На Беатрис они не обращали ни малейшего внимания.

«А вдруг это все же идет в запись и в данный момент за мной никто не наблюдает?»

Вспыхнул световой сигнал, означавший, что уже три часа. В это время обычно начиналась подготовка к шестичасовому выпуску новостей. Достать свои записи — это еще полдела, главное — исхитриться запустить их в эфир вместо того, что будет сниматься под носом техперсонала Бруда. Она знала, кто мог бы ей помочь это провернуть — тот, кого сейчас она хотела видеть больше всех на свете. Мак сможет перекодировать частоту передачи и запустить ее материал.

Один раз такое уже удалось. Он сделал это по личной просьбе Беатрис. Ее и Бена…

«Но ведь Бен же и меня учил этому! — вдруг вспомнила Беатрис. — Он всегда подозревал, что может случиться нечто подобное».

Большинство пандорцев были слишком истощены, чтобы попытаться поднять восстание. Тысячи из них были вынуждены ночевать прямо на земле и в канавах, прикрывшись лишь куском драной полиэтиленовой пленки, которая не спасала ни от рвачей, ни от дождя, ни от холода. Дома Беатрис всегда учили: «Никогда не сдавайся! Борись до конца!»

Она помнила, как часто дед говорил ей: «Ключ ко всему — обучение, агитация и организация». И совсем недавно она повторила этот завет Дварфу Макинтошу.

Флэттери сумел организовать этот мир. Теперь Беатрис была готова использовать созданную им организацию против него самого.

В ее руках средства информации. Каждый человек имеет тело. И если все тела правильно сориентировать, они сумеют завоевать свободу.

Но удастся ли ей при этом остаться в живых?

А если даже и не удастся… Надо думать о том, что нужно суметь передать в эфир.

«Этим я помогу Бену с Рико. А может, и спасу их», — подумала Беатрис, хотя где-то в глубине души была почти уверена, что спасать уже некого. Несмотря на дикую усталость и пережитый сильный стресс, она заставила себя тщательно, во всех деталях, вспомнить все, что произошло в течение последних суток.

«Я должна добраться до Мака, — твердила она себе. — Если только Бруд… если только он не…»

Беатрис была не в силах закончить эту мысль. Надо думать о другом. Надо сконцентрироваться на поставленной задаче. Эта маленькая студия на орбите появилась только благодаря ее собственным усилиям — только так она могла найти предлог почаще улетать сюда, к звездам. Помещение было чуть больше того, что устроили ее же стараниямина челноке. Флэттери не возражал, поскольку очень хотел, чтоб его проект «Безднолет» получил освещение во всепланетных масс-медиа. И не пожалел на это ни средств, ни техники. Теперь-то Беатрис понимала, что за всем этим скрывалась совсем другая цель: пока люди, раззявив рты, восторгаются чудесами Флэттери, он исподтишка ворует у них жизнь.

Студия состояла из шести рабочих отсеков и одного жилого, где Беатрис останавливалась на время работы на орбите. Отсеки были совсем крошечными. С окружающим миром студию связывали лишь шесть мониторов да пара больших настенных часов. Обычно все шесть экранов работали как отдельные мониторы — на них демонстрировались репортажи из «горячих точек», различные видеоматериалы из записей и студийные записи, что значительно облегчало монтаж передачи. В центре студии находилась съемочная площадка, фоном для которой служил большой экран.

Бой часов и бурчание в желудке напомнили ей о том, на каком свете она находится, и Беатрис объявила:

— Три часа до выхода в эфир.

Однако консоль известила ее, что микрофон не включен.

— Мы уже на пять часов отстали от графика! — крикнула Беатрис.

Никакой реакции. Техники продолжали работать, обращая на нее внимания не больше, чем на мебель вокруг. Они монтировали запись прибытия отряда капитана Бруда.