Чтение 14–й страницы книги ~Фактор вознесения~

«Принесу и ей рыбку, — мысленно пообещал Боггс. — Я поймаю большую рыбу для мамы и братьев и маленькую для Сильвы».

Прибрежного патруля вроде не было.

«Они уже сегодня прошли, — подумал мальчик. — Они уже были здесь, проверили лицензии и теперь ушли в горы — искать тайные склады продуктов».

Боггс вышел на волнолом и встал подальше от других рыболовов. Они вполне могли его прогнать, потому что пришли раньше. А еще могли отобрать у него леску и рыбу и избить, как когда-то избили его отца…

«…Но сначала им придется дождаться, когда я что-нибудь поймаю. Пора приниматься за дело».

Он лег на край волнолома, чтобы с берега его было труднее заметить, размотал леску, привязал к ней камешек и насадил на крючки то, что до сих пор сжимал в кулаке.

«Это наживка, — твердил он себе. — Это наживка».

Боггс размахнулся и изо всех оставшихся сил забросил свою «удочку» в воду. Потом легонько подергал за леску — так, хорошо, крючки ни за что не зацепились. Наживки оставалось еще на две или даже три попытки.

— Мальчик, а у тебя есть лицензия?

Услышав за спиной тихий голос, Боггс оцепенел. Все тело вдруг ослабло так, что он не мог даже пошевелиться. Да что там пошевелиться — рта раскрыть не мог.

— Если есть, то ты поздновато пришел. Она действительна лишь на один день, и тратить время впустую — слишком большая роскошь.

С обрыва скатилось несколько камушков, а затем на волнолом рядом со скорчившимся мальчиком спрыгнул тощий долговязый мужчина. Он был абсолютно лысым, но на подбородке и щеках торчали редкие волосенки. Его блестящая, словно лакированная, лысина составляла странный контраст с испещренным глубокими морщинами лицом.

— Я такой же нелегал, как и ты, — быстро прошептал старик. — Короче, решил воспользоваться последним шансом. А ты?

— Я тоже.

Старик обошел Боггса и склонился над его наживкой. Потыкав в нее пальцем, он усмехнулся:

— И у меня то же самое.

Он говорил совсем тихо. И не только потому, что боялся патруля. Похоже, ему было стыдно.

Внезапно леска Боггса слегка дернулась, а затем рванула с такой силой, что мальчишка едва не вывихнул руку.

— Одна есть! — От возбуждения старик заговорил громче и, облизывая сухие губы, предложил: — Парень, она точно клюнула, дай я помогу ее удержать…

— Нет!

Боггс намотал леску на кулак и потянул.

— Нет! Она моя!

Рыба явно была большой и сильной. Боггс изо всех сил уперся ногами в скалу и всем телом подался назад. В глазах у него потемнело. Будто издалека доносились восторженные восклицания старика. Боггс присел на корточки, быстро сгреб свободной рукой все камни, какие нашлись рядом, и улегся за этой баррикадой, ухватившись за туго натянувшуюся леску обеими руками.

Затем дернул, что-то с плеском вылетело из воды, шлепнулось на берег и вцепилось ему в обе лодыжки. Нет, это не рыба. Боггса держали человеческие руки. Раздался смех.

— Ты поймал просто великана, парень! — проревел чей-то бас. — А лицензию ты можешь показать?

И снова взрыв хохота.

— А вы?.. А вы…

— Охрана? — подсказал голос. Теперь он звучал ближе. — Можешь прозакладывать свою задницу, парень, что так оно и есть! Ну, где твоя лицензия?

Секьюрити схватил мальчика и поднял в воздух. Боггс открыл глаза и увидел мокрый костюм для подводного плавания и стоящие торчком влажные черные волосы.

— Так у тебя ее нет? Я прав? — Мужчина поставил Боггса на ноги и встряхнул так, что у того кости застучали. — Так есть или нет?

— Нет, но… Я…

— Воришка, крадущий последние крохи у голодающих? Да? И ты думаешь, что имеешь право сам решать, кому жить, а кому умереть? Так, да? Такое право есть только у директора. Ну что ж, рыбий корм, я тебе покажу, где водятся рыбки покрупнее!

Охранник закусил загубник своего акваланга, закинул мальчика себе за спину и, сжав лапищей у себя на груди обе руки мальчика, прыгнул вместе с ним с волнолома.

Вода хлынула Боггсу в носовую щель, он захлебнулся и забился изо всех сил. Потом вода попала в легкие, и мальчик затих. Последнее, что он видел, — это мерцающая водная гладь над головой и уносящиеся к ней пузырьки воздуха изо рта.

Порази мечом своей мудрости сомнения, порожденные нетерпением сердца. Приди к гармонии с самим собой и поднимайся на бой, великий воитель!

Квитс Твисп, старец,

из «Бесед заваатан с Аваатой».

Твисп и Моуз набрали полные мешки пыльцы взорвавшихся дирижабликов и теперь несли их в свой горный храм. Всю дорогу Твисп сосредоточенно молчал, а Моуз не переставая что-то бормотал себе под нос. Хотя последнее время Твисп все реже показывался в горной обители, монахи не придавали особого значения его частым приходам и уходам.Некоторые из них знали, что он сотрудничает с Тенями, но не подавали виду. А даже если бы узнали, то все равно никто не стал бы мешать ему.

Все еще продолжающиеся в городе бои нисколько не коснутся монастыря. Это Твисп знал по опыту. Он шел, откинув плащ за спину, закатав рукава и подставив лицо солнечным лучам. Сейчас он мог себе позволить хоть на несколько часов позабыть о кодах, шифровках и прочих деталях его тайной жизни. Но уже сегодня его могут призвать, чтобыон принял решение и отдал приказ, который кардинально изменит жизнь на Пандоре. А пока этого не произошло, он предпочитал нежиться под теплым солнышком, чувствуя, как соленый бриз, точно женские ручки, нежно гладит волосы.

Собирая пыльцу, оба монаха перемазались с ног до головы и изрядно вспотели. Лица их были покрыты синими пятнами. Пыльца, в которой заключалась сама душа Авааты, впитывалась в кожу и сквозь поры проникала в кровь. Твисп ходил по этой тропе уже столько раз, что ноги сами вели его. Точно так же он доверялся своей интуиции, когда путешествовал по келпопроводам.

«Тот, кто контролирует настоящее, контролирует и прошлое, — произнес голос в его мозгу. — А тот, кто контролирует прошлое, контролирует и будущее».

Нечто подобное он уже где-то читал. Но гораздо раньше услышал это высказывание от келпа.

«Аваата контролирует прошлое, — подумал он. — Она путешествует по нашей памяти, по нашей генетической памяти, и этим прокладывает нам твердый курс в будущее».

Будто со стороны он увидел свои ноги, как они размеренным шагом поднимаются по узкой горной тропке, избегая ненадежных камней и осыпей. И они выполняют эту работу без малейшего участия того, что большинство людей назвали бы сознанием.

«Дешевый трюкач!» — подумал Твисп о себе с усмешкой.

Идущий следом Моуз запел какой-то гимн. Твисп прислушался, но не узнал мелодии. Ему стало интересно: где сейчас путешествует сознание молодого монаха и почему он запел эту странную мелодию? Но Твисп слишком уважал внутренний мир любого человека, чтобы спрашивать о нем столь откровенно.

Каждый новый контакт с келпом или с пыльцой дирижабликов помогал Твиспу все глубже погружаться в свое прошлое. Да, потеря тех, кого любишь, всегда порождает боль. И не менее мучительно больно вспоминать о них. Но зато были и другие воспоминания, очищавшие душу и исцеляющие душевные раны. Например, то, как он впервые коснулся губами соска материнской груди, сладкий вкус ее молока, нежный убаюкивающий голос и тихое «тук-тук» ее островитянского сердца.

А дважды келп переносил его в более глубокое прошлое, в память его человеческих предков, однажды явившихся из бездны космоса. И из этих путешествий во времени Твисп почерпнул гораздо больше, чем знания по истории своего вида. Он обрел в них мудрость, сознание, лишенное всяческих рамок и оков, наличие коих присуще людям машинного века типа Флэттери. Потому-то директор и пытался всячески мешать любым контактам с келпом, а в конце концов и вовсе их запретил. Даже в качестве религиозного ритуала.

«А вы хотели бы, чтобы ваши дети узнали ваши секретные мысли, надежды, стремления? Прочитали бы сны, о которых вы никогда и никому не расскажете. А?» — вопрошал Флэттери и был абсолютно уверен в своей правоте.

Но это высказывание только еще больше утвердило Твиспа в мысли, что у директора обыкновенная паранойя.

Но Флэттери удалось подчинить себе большинство пандорцев. По крайней мере, тех, кто зависел от его подачек и хотел иметь легальную крышу над головой. Он сумел убедить людей, что келпы выделяют вредный нейротоксин, и изобрел антидот, необходимый представителям тех профессий, кто был вынужден работать под водой.

«И этот антидот вовсе не безобидная микстурка, прописанная больному для успокоения, нет, — благодаря ему люди ощущают воздействие келпа, но искаженно. И действительно начинают его бояться».

Прежний пандорский ритуал погребения умерших в море был категорически запрещен. Теперь тела сжигали, и память, заложенная в клетках, улетала с дымом к небесам. Флэттери мотивировал это требованиями элементарной гигиены.

«Брошенные в воду трупы все равно выносит на берег, — говорил он. — Один небольшой прилив — и мы задохнемся от вони разлагающихся останков».

Твисп потряс головой, чтобы отделаться от навязчивого образа Флэттери, от мягкого голоса с искренними интонациями, от его липкой манеры убеждать. Не стоит переводить пыльцу на воспоминания об этом подонке. Он видел глубокие исторические корни нынешних событий.

«Люди порабощали людей во все времена, — думал старый монах. — И выход в новую галактику — еще не выход из положения».

Как же удалось людям древности сбросить ненавистные цепи голода?

«Благодаря смерти, — ответил голос в его мозгу. — Смерть утешала обиженных и избавляла их от обидчика».

Но Твисп надеялся, что пандорцы найдут лучший выход. Это был путь Флэттери: голод, убийство, натравливание брата на брата. Следы, что ноги монаха оставляли в пыли, вели прочь от директора, а не за ним.

«И что хорошего, если я сяду на его место? Просто сменяем длинного убийцу на длиннорукого».

К тому моменту, когда драгоценная ноша была доставлена в обитель братьев по клану дирижабликов, Твисп уже не нуждался ни в каких дополнительных ритуалах. Он и так плыл по бескрайнему океану памяти келпа. Его сознание удерживал лишь звук голосов монахов, приготовляющих пыльцу к ритуалу. Твисп пробормотал какие-то извинения и удалился, чтобы побыть в одиночестве на своем любимом утесе. А за его спиной монахи уже опустились на колени, и старцы, проходя мимо каждого, высыпали специальными ложечками на высунутые языки щепотки синей пыльцы. Процедура сопровождалась псалмами, песнями Земли, песнями Корабля и пандоранскими островитянскими и морянскими песнями.

Щепотка пыльцы позволяла встретиться с теми, кто умер, отправиться в путешествие в свое прошлое и вспомнить о том, что давно и прочно забыто. А еще можно было прожить жизни своих родителей или более далеких предков. И лишь немногие могли нырнуть в глубины памяти всего человечества— они-то потом и становились наставниками других на пути к Истине. Твисп отдался ритму тихо рокочущего водяного барабана и плавно скользнул в тот день, когда впервые познакомился с келпом.

Двадцать пять лет назад он впервые ступил на землю, но не как свободный, а как пленник ДжиЛаара Гэллоу. Это было в тот день, когда он с несколькими друзьями остановил победное продвижение армии Гэллоу и тем закончил гражданскую войну. И в тот же день гибербак с орбиты принес на планету Флэттери.

Тот день пандорцы впоследствии назвали «Вершиной Авааты» в благодарность келпу за ту роль, которую он сыграл в их победе. Но Твисп еще ни о чем этом не знал. Он просто ждал, когда Гэллоу его убьет. А затем келп увел его к бородатому бродяге по имени Ной. Старик был слеп, перепутал Твиспа со своим внуком Авимаилом и накормил его свежим пирогом. Даже теперь, много лет спустя, Твисп помнил вкус рассыпчатого, тающего во рту теста.

— А теперь иди, и слушай, и смотри! — напутствовал его слепой.

Твисп повиновался и навсегда остался благодарен Ною, келпу и тому солнечному дню «Вершины».

— Наш ковчег достиг суши. И мы останемся здесь навсегда, — сказал Ной. — Мы оставляем море.

До сих пор Твисп избегал келпа. Он считал: пандорцы пандорцами, а Твисп — Твиспом. Но потом в жизни людей появился директор. И тогда Твисп почувствовал, что не может отделить себя от других. Боль его сопланетников стала и его болью.

Твисп много читал, изучал историю и, как все островитяне, ходил с пустым желудком. Голод отвоевывал у людей дом за домом, поселение за поселением. Те, кто не верил посулам директора, стали уходить в горы и рыть подземные ходы. Теперь же благодаря щепотке пыльцы Твисп в первый раз увидел, как много он успел сделать и как это было сложно.

И вдруг до него донесся тихий голос. Это был голос из другого мира, мира старца Ноя, и Твисп уже не надеялся услышать его в своем мозгу.

— Срази голод пищей, — прошелестел голос. — Срази тьму светом, а иллюзию иллюминацией.

— Авимаил, — одними губами выговорил Твисп. — Наконец-то ты здесь. Как ты меня нашел?

— По запаху свежего пирога, — рассмеялся тот. — И по страстному призыву твоего сердца.

И Твисп заскользил в поисках друга по келпопроводам извилин своего мозга. Здесь не было ни стеблей, ни листьев — он добрался до самой сердцевины своего келпа.

«Этот дирижаблик должен помнить что-то о становище своего деда. Просто чудо, что ему удалось избежать ножниц Флэттери».

— Это не чудо, старец, а иллюзия чуда.

Теперь голос звучал уже не внутри Твиспа, а снаружи. Монах медленно обернулся и только сейчас заметил, что молодой Моуз уже давно теребит его за плечо.

— Ты тоже путешествовал по стеблям келпа, братец?

— Да, — ответил Моуз, не разжимая губ.

Все ученики Твиспа рано или поздно начинали говорить без помощи органов речи. Вот и этот научился. Один раз, приняв пыльцу, он посмотрел в зеркало и провалился в такие места, о которых и вспомнить потом не мог.

— Я помню, что… — с трудом подбирая слова, начал молодой монах, но Твисп его перебил, также продолжая мысленное общение.

— Ты сказал «иллюзия». И что же такого показал тебе келп?

— Это язык, на котором общаются дирижаблики, пока зреют на ветке. Они учатся проецировать иллюзии, как голограммы. Старец, если вы последуете по стеблю до самого корня, вы познаете власть и силу иллюзий.

Но тут Твисп снова провалился в глубины своего сознания.

«Нет, — подумал он. — Не в свое сознание, а в сознание Авааты».

— Именно так, — прошелестел тихий голос.

Твисп увидел свое тело с огромной высоты и, безразличный к этой оболочке, устремился в космические бездны.

«Что есть иллюзия? И что есть реальность?» — спросил он.

— А что есть карта? Она иллюзия или реальность? — спросил голос.

«И то и другое, — ответил Твисп. — Она реальна, потому что ее можно взять в руки и пощупать, и она иллюзорна, потому что на ней лишь значки, символы и условные изображения того, что существует в реальности. Карта — это не часть ландшафта».

— Ты прав, рыбак. А с чего ты начнешь, если захочешь построить лодку?

«Нарисую чертеж».

— А ведь твой чертеж тоже станет реальностью, однако он не будет лодкой. А что ты будешь делать дальше?

В его мозгу чередой пронеслись образы всех лодок и судов, которые он построил своими руками, на которых хоть раз ловил рыбу или плыл по волнам океана.

«Дальше я…»

Он попытался собраться с мыслями, гадая, что хочет услышать от него Аваата.

— Не думай об этом, — остановил его голос. — Что ты станешь делать, когда создашь чертеж?

«Построю модель».

— Но ведь это тоже пока не лодка. Это модель. Иллюзия, символ. И тем не менее она реальна. Если ты захочешь научить людей жить по-новому, как ты этого сможешь добиться?

«Дать им модель поведения?»

— Возможно.

«Начертить им карту дальнейшей жизни?»

— Возможно.

В наступившей тишине до Твиспа донесся пульс волн далекого океана.

— Но и карта, и модель имеют свои ограничения, — продолжал голос. — Какие?

Твисп почувствовал, что сейчас его мозг взорвется от напряжения. Аваата подталкивала его к какому-то очень важному решению. Если бы он только сумел это ухватить!..

«Размеры»!

Сам ли он это понял или келп вложил ответ в его сознание, результат был один.

«Размеры! Модель никогда не даст нам полного ответа, потому что ее невозможно испытать в полной мере, в применении ко всем сферам жизни!»

Из его груди вырвался вздох облегчения.

— Ты прав, друг Твисп. Ну а если ты сможешь создать иллюзию жизни, опыт, полученный в процессе ее проживания тоже будет иллюзией? Или же станет реальным опытом?

Внезапно его отшвырнуло в прошлое Пандоры, и он увидел мир глазами одного из своих предков — участника войны клонов. И он увидел висящую в небе черную тушу Корабля,и его последние слова отдались звоном в ушах: «Порази меня, Святая Бездна!» Твисп и не ожидал, что голос Корабля окажется не электронным стерильным подобием человеческого, а страстным и живым. В нем звучали мольба и благоговение. Так прощаются навсегда, уходя тропою дальних солнц, чтобы сгинуть без следа. И еще этот голос был очень похож на тот, что Твисп не раз слышал в своем мозгу.

«Корабль снял с себя бремя людей и отправился к Святой Бездне, — прошептал Твисп. — И чтобы научиться жить в полную силу, нам нужно научиться избавляться от бремени самих себя».

Но тут он понял, что сказал он это вслух или просто подумал и Моуз слышал его слова.

— Мы должны овладеть искусством насылать иллюзии, — все еще со стороны услышал Твисп свой голос. — А если мы научимся брать врагов в плен, не причиняя им вреда, тотаким иллюзиям просто цены не будет!

И его сознание захлестнула волна одобрения и теплой поддержки.

Мы, островитяне, умеем пользоваться течениями. Мы понимаем, что обстоятельства и времена меняются. Измениться вместе с ними — это нормально.

Уорд Киль, «Апокрифические записки».

До выхода «Новостей» в эфир оставалось чуть больше часа, но Беатрис уже видела, что ее «новая группа» не сумеет уложиться в график подготовки. У них возникли какие-то технические проблемы, и они сражались с трудностями, не смея спросить ее совета. Результат их деятельности на экране не очень впечатлял. Даже на самый неискушенный взгляд от всего материала разило откровенной фальсификацией. Да, цензор над цензорами хорошо поработал. Леон шепнул ей, что материал об ОМП ни в коем случае не выпустят.

Она почему-то вспомнила, как несколько лет назад, когда Контроль над течениями еще размещался в морянском поселении под водой, ее группа записала одно из «Духовныхнаставлений» Флэттери — так называлась серия пропагандистских передач, в которых Директор «запросто» беседовал с представителями различных социальных слоев Пандоры. Все шло прекрасно, пока не настало время выйти в эфир.

«Келпы наступают на нас» — вот самый больной вопрос нашего времени. Келпы уничтожают суда, нарушают связь…»

У Беатрис волосы встали дыбом, когда она вспомнила, как при помощи монтажа, редактирования, различных фоновых и голосовых наложений она выставила Флэттери полным идиотом. Зато добилась того, что в передаче почти не осталось лжи.

«Мы с Маком тоже виноваты. Сколько мы сделали для укрепления власти директора».

В данный момент любая отсрочка, любая заминка Беатрис только на руку. Ей нужно время, чтобы обдумать, как сказать в эфире то, что необходимо, но так, чтобы при этом неубили ни ее, ни остальных. Главное — подобрать нужные слова. Большинство бедняков будет слушать ее по радио. Она хотела, чтобы ее услышали и поняли все. Внезапно в голове возникла мысль, что келпы тоже на ее стороне. Сначала она отмела ее как истерический бред, но, подумав, решила, что в этом есть доля правды.

«Когда совершается очередной государственный переворот, то за этим всегда стоят конкретные люди и организации», — подумала она и стала мысленными галочками отмечать подходящие кандидатуры: недовольные из лидеров «Мерман Меркантил», Тени, перемещенные островитяне, капитан Бруд (который скорее всего работает на «Вашон секьюрити»)…

«Или заваатане», — подумала она, хотя прекрасна знала, что они не станут действовать подобным образом. Их единственным ответом на политическую борьбу всегда было стремление закопаться поглубже под землю или забраться повыше в горы.

«Бруд попал в оппозицию, — продолжала размышлять Беатрис. — Резня на студии была большой ошибкой. И теперь он пытается как-то оправдать свой поступок и обернуть его в свою пользу. А если же на планете сейчас происходит переворот, он выждет, пока кто-нибудь не победит, и постарается примазаться к победителю».

Тут Беатрис пришло в голову, что у Флэттери нет друзей, зато чертовски много врагов. Он дал слишком много поводов, чтобы его возненавидело все население планеты. Он снизошел на планету в очень подходящий момент и заявил: «Я ваш капеллан-психиатр. Я могу перестроить ваш мир так, что это спасет вас всех. Ваши дети заслуживают лучшего мира».

«Ну почему, почему ему все тогда поверили?»

Впрочем, после стольких лет работы на студии Беатрис могла ответить на этот вопрос. Он ежедневно выходил в эфир, если не в прямой трансляции, то в видеозаписях своих так называемых «Мотиваций». Только теперь она поняла, сколько лжи было в этих передачах. А ведь она сама принимала участие в создании многих из них. Не говоря уже о последнем цикле «Проект „Безднолет“. Флэттери верили потому, что он не давал ни минутки передышки и всех настолько отвлек насущными проблемами — голодом, поиском работы, самой работой, — что ни у кого не оставалось времени подумать и проанализировать то, что происходит на самом деле.

Флэттери стал самым кошмарным демоном в этом населенном демонами мире, но, в отличие от всех остальных тварей, он был человеком. И, что еще хуже, он былоригиналомчеловека — его гены никогда не подвергались ни вмешательству келпа, ни искусственным мутациям, изуродовавшим половину населения планеты. Теперь Беатрис понимала, почему он сумел так высоко подняться. Пандорцы сами ему помогли. И она была в числе самых активных помощниц. Сейчас, пойманная в ловушку, она тихо радовалась тому, что люди Бруда никак не могут добиться чистого сигнала передачи. Ей это может ой как пригодиться.

«Если я скажу все, что написано в шпаргалке, то помогу ему снова».

Пора было себе признаться, в чем именно она помогала Флэттери. Нет, она не помогала ему справляться с социальными и геологическими потрясениями. Она не помогала ему переселять жителей органических островов, разбившихся о поднявшиеся из воды скалы, или спасать морян, чьи подводные города ломались как скорлупки при сминании земной коры.

«Я помогала ему готовить побег. Он строил свое жестяное яйцо вовсе не для того, чтобы разведывать новые планеты. Он строил себе личный корабль».

Беатрис выругалась сквозь зубы и треснула кулаком по консоли. Так, спокойно. Консоль может еще пригодиться. В тусклом стекле экрана она увидела отражение незнакомого женского лица. Волосы были черными и всклокоченными. Под налитыми кровью глазами лежали темные круги. Землистый цвет лица, запавшие щеки и в центре этого кошмара — красный нос. Она машинально протянула руку, чтобы вызвать на помощь Нефертити, но рука замерла на полпути. Никогда уже Нефертити не будет расчесывать ей волосы ишептать на ухо за секунду до эфира: «Ты сногсшибательна, Би! Срази их наповал!»

И кулак снова в ярости обрушился на консоль. Леон приподнял голову, глянул в сторону Беатрис и тут же снова уткнулся в схемы. С выходом в эфир что-то не ладилось. Он иего люди еще не успели привыкнуть к невесомости, и каждая накладка, вызванная непривычной обстановкой, злила их все больше и больше.

Беатрис понимала, что если прочтет текст так, как ей написали, то поможет не только Флэттери, но и Бруду. Но вот эта ноша была ей уже не под силу. Сейчас Бруд занят транспортировкой ОМП на станцию. Какое счастье, что хоть этого она не видит! Если Леон не успеет отладить технику до возвращения капитана, тот просто взбесится. Беатрисдаже представить себе не смела, каков капитан Бруд в гневе.

Дварф Макинтош был нормальным человеком, точнее, голубоглазым клоном из гибербака, а Беатрис была островитянкой почти без отклонений от нормы. В течение нескольких поколений одни мутации сгладились, другие закрепились, но в результате стало рождаться все больше островитян, близких к человеческому стандарту. Похожих на Флэттери и Макинтоша. Один их внешний вид уже давал пришельцам право управлять аборигенами.

«Но ведь Флэттери нельзя назвать нормальным в полном смысле слова. В его мозгу что-то не так устроено. Нормальные люди не уничтожают представителей своего вида».

Беатрис знала историю генетического геноцида, проведенного Хесусом Льюисом. И ее собственная семья пострадала от его последствий. Теперь она наконец-то поверила в слова Бена, обвинявшего Флэттери в порабощении всей планеты. Он превратил и островитян, и морян в рабов, и чем страшнее был спровоцированный им же самим голод, тем крепче была его хватка на горле Пандоры.

Последние двадцать пять лет были временем беспрерывной череды катастроф планетарного масштаба: корни келпов сминали земную кору, и она вздымалась, формируя первые островки суши. В результате этих мощных горообразующих процессов большинство морянских городов было разрушено, а большинство плавучих островов разбилось о скалы. Ее остров тоже так погиб. Беженцы были вынуждены поселиться на диких, необжитых землях и заново, после трехсот лет морских путешествий, учиться выживать на суше. Но Флэттери не помог им, он только добавил новых проблем.

«Эта планета восстала против нас. Она хочет нас уничтожить, — сказал Беатрис Мак, когда они познакомились. — Но мы не дадим ей этого сделать».

Но Мак никогда не выступал против Флэттери открыто. Он предпочел остаться в комфортабельных условиях орбитальной станции, где мог вкусно есть, сладко спать и грезить о полетах к дальним звездам. Но кроме этого, он стал главой Контроля над течениями и самым главным специалистом планеты по изучению ее самого загадочного аборигена — келпа. Ему было нелегко расставить приоритеты в своей работе.

«Келп — изумительнейшее создание, — признавался он Беатрис. — Но Контроль над течениями нам просто необходим. Если нам не удастся наладить поставки пропитания, люди перемрут от голода. Контроль над келпами сильно облегчает нам жизнь, а в таких делах результат превыше всего».