Чтение 23–й страницы книги ~Команда бесстрашных бойцов~

Катя не ответила. «Значит она сама… пока Философ еще жив и не попал в плен».

Тягач несся на предельной скорости, ныряя в узкие проходы, прессуя битый кирпич. Грузовик едва поспевал за ним. Катя остановила машину, лишь когда между ними и прежним Братцевским замком было восемь километров по прямой.

– Пожалуйста, посидите тут пока. Я ненадолго.

Немо кивнул.

– Не мусоль мозги, мать-командирша, – откликнулась Тэйки. – Мне тоже надо отлить.

Хорошо хоть разошлись они в разные стороны… Катя увидела как раз то, что боялась увидеть. Княгиня Елизавета лежала на пригорке, уткнувшись лицом в землю, и рыдала. Катя подошла, положила руку ей на плечо и попыталась утешить:

– Это жутко, это страшно, конечно. Я всем сердцем тебе сочувствую, поверь. Но у тебя еще остались дети, ты им очень нужна. Ты не одна. Но если хочешь плакать – плачь, японимаю тебя. И у нас еще достаточно времени.

Княгиня перевернулась на спину, сбросив Катину руку. На лице у нее не было ни слезинки. Мертвые глаза. Взгляд как будто присыпан пеплом.

– Что еще скажешь?

Катя растерялась. «Напрасно я сунулась к ней с дурацким сочувствием…»

– Мне… хотелось…

Елизавета перебила ее:

– Я только что потеряла четверых из своей команды, убила собственного мужа и уничтожила наш дом, а ты… понимаешь меня?

Глава двенадцатая

ОСТРОВ ИДЕТ НА ДНО

– Второй раз ты, Даня?

– Второй раз я, Гвоздь. И не надо соплей, будто бы ты сейчас сходишь туда и вернешься. Не с одной ногой, старик.

Генерал всегда силен был тем, что не тратил времени на лишние разговоры.

– Мы не знаем, какой будет отходняк, Даня.

Генерал промолчал. Когда они брали с собой вторую бутылочку с из-ума-вышибающим зельем и второй ракетный комплекс, Гвоздь планировался на роль второго номера, еслипервый выйдет из строя…

– Даня, есть множество других способов самоубий…

– Заткнись, Гвоздь. Сколько метров?

– Шестьсот сорок с половиной.

– Вот и заткнись.

Судя по реакции «виноградины», они стояли сейчас в шаге от невидимой черты, за которой простиралась территория, контролируемая охранными системами Прялки. И им до жути нужны были две ракеты. Одна – чтобы убить Прялку, а другая – чтобы разнести дубовую дверь, обшитую бронзовыми пластинами, на входе в комнату. Конечно, они обсуждали возможность поработать с отмычкой, подобраться на расстояние вытянутой руки и взорвать последнее препятствие связкой гранат… и еще примерно тысячу семьсот восемьдесят восемь способов. Но Гвоздь отверг один за другим все. Когда-то мастера-хранители, его коллеги, нашпиговали всю эту местность разного рода ловушками. До сих пор им с Даней везло. Они не вляпались ни в одну из них. Но прямо перед входом схемы, убивающие на звук, на движение, на касание и так далее, сливаются в сплошную зону.Должны сливаться, поскольку именно так мыслили специалисты Сети в те стародавние времена. Глобальная защита, действующая по одному принципу, их никогда не удовлетворяла. Вот полдюжины защит еще куда ни шло…

Через «прихожую» с их кустарными средствами пробиться невозможно. Только рвать все издалека. Ракетой. Которой нет…

– Надевай, Гвоздь.

И Даня протянул ему княжеский пояс – странную вещь, состоявшую из множества литых разноцветных металлических бляшек с гоблинскими рунами; бляшки были хаотично разбросаны по широкой полосе кожи, снятой с тела оборотня. К каждой бляшке крепилась цепочка, на которой висело маленькое деревянное изображение птичьего пера, выточенное с необыкновенным искусством.

Мастер усмехнулся:

– У интеллектуала не должно быть красивых вещей, Даня. Это, знаешь ли, стилистическая эклектика.

– Пошел в задницу, – бесстрастно произнес генерал, щелкая пряжкой.

Затем он отошел на шаг и полюбовался делом рук своих:

– Кр-расавец! По-моему, ты нравишься Катьке…

Тогда Гвоздь впервые в жизни ответил генералу:

– А теперь заткнись ты.

Тот воззрился на него с изумлением:

– Извини, я не знал, что у вас серьезно…

– Просто закрой рот, Даня. Не твое дело.

И генерал просто закрыл рот.

Взял флягу.

Так, теперь…

Фонарик…

«Гронинген»…

Ракетный комплекс…

Первые несколько глотков…

– Лабриш, Мерендоль, Азолан, Баск…

Даня вновь устоял на ногах. А воля гипнотизера заставила его идти вперед. Гвоздь вспомнил попа, приходившего, чтобы исцелить его, и пожалел, что тот не может сейчас молиться за Даню, не знает ничего о Дане, и что сам он тоже не может молиться об удаче для генерала и об избавлении его от лютой смерти, поскольку не верит ни в Бога, нив беса, ни в единое информационное поле Земли. А потом все-таки принялся молиться, выдумывая слова молитвы на ходу и после каждой новой фразы добавляя: «Ты только дойди, Данька, ты только дойди, ты только не погибни, ты дойди…»

Поэтому он пропустил момент, когда программа заставила генерала остановиться. Ш-ш-ш-ш-ш-арх – сошла ракета с направляющей.

Рвануло так, что у Гвоздя заложило уши. Когда дым рассеялся, а поднятая взрывом пыль хоть немного улеглась, мастер увидел: двери больше не существовало. В открывшемся провале ровно мерцал огонек.

«Прялка? Она, родимая».

Даня, ушедший на четыре с лишним сотни метров вперед, стоял прямой, как натянутая струна, и все никак не сходил с места. Да почему же он… О! – наконец понял мастер и от ужаса закрыл себе рот ладонью. Программа заставляет его жать на вторую кнопку, а ракета не сходит, ведь там нечему сходить! И Даня будет стоять, пока не сойдет с ума или не протрезвеет от зелья и не получит смертельный магический разряд от защитной системы Прялки.

– Уходи! Уходи оттуда! – заорал Гвоздь.

Но Даня не слышал. Он был занят. Перед ним начали рваться мины, заложенные когда-то в прихожей и теперь детонировавшие одна за другой по цепочке. Генерала уже раз десять могло убить осколком, но он все еще стоял на месте, а указательный палец его правой руки безостановочно жал на проклятую кнопку.

– Уходи, беги! Бег-и-и-и-и-и! – надрывался Гвоздь.

Вдруг он услышал позади себя странный звук, похожий на визг, который издавала свинцовая птица. Он обернулся. Нет, рядом никого не было, звук доносился издалека, но постепенно нарастал…

Даня тем временем все-таки повернул налево, в боковой проход. «Видимо, опять рефлексы выручили», – подумал мастер. Ему очень хотелось сделать дело, ради которого он вышел на исходный рубеж атаки, но это было равносильно убийству. Прежде Даня должен был добраться до границы охраняемой зоны.

«Жди минут семь, не больше…» – инструктировал его генерал.

Прошло всего полминуты, когда звук за спиной у Гвоздя стал почти осязаемым. Мастер вновь обернулся. «Птица», должно быть, летала где-то рядом, совсем недалеко.

Минута.

Звук, издаваемый невидимкой, медленно прошествовал мимо него. Скорее всего, Гость путешествовал по коридору, шедшему параллельно тому, где стоял Гвоздь. И двигалось это странное существо не в «птичьем» облике, а в каком-то значительно менее резвом. «Скорпион?» Кто ж его знает…

Три минуты. Все стихло. Мастер начал успокаиваться.

Четыре минуты. Шумливый невидимка, кажется, возвращался.

Семь минут. Гость вновь так близко, что, кажется: протяни руки – и коснешься его ледяной кожи. Пора? А вдруг Даня еще не добрался? Еще чуть-чуть… Еще самую малость подождать…

В ближайшем боковом ответвлении Гвоздь заметил отблеск радужно-свинцового сияния.

Семь с половиной минут.

Теперь точно пора. Княжеский пояс – не только очень красивый, но и очень редкий артефакт. Подцепив «огневой баллон» мертвого истребителя, Даня произнес несколько слов по-гоблински, активизируя пояс. Тошнота цепкой рукой сдавила ему желудок. Он еще не успел понять, что именно этим гоблинские князья расплачиваются за возможность летать, как уже несся с устрашающей скоростью по воздуху на полутораметровой высоте. Шестьдесят метров в секунду – скорость, выдавливающая мозги из черепа… Сзади его догонял визг, постепенно превращавшийся в рык.

«У тебя в резерве всего две секунды», – наставлял его Даня.

И не дай бог нижний конец огненосной кишки ударится об пол…

Кажется, он слишком поздно затормозил и перелетел поворотную точку метров на пятьдесят. Ничего. Теперь быстро, очень быстро, еще быстрее! Гвоздь сжал пальцами место на «баллоне», способное раздражать отсеченный орган даже после смерти его хозяина. По «кишке» прошла дрожь.

– Йе-е-есть! – крикнул мастер.

Дальше ему оставалось только бросить «баллон» на пол, повернув его отверстием в передней части в сторону Прялки. Он еще успел заметить, как мышцы, запиравшие это отверстие, разжались, и…

Огненная преисподняя разверзлась за его спиной.

Гвоздь исчерпал свой резерв. Ему казалось, будто бабушка смерть несется за ним с наточенной косой и острие через несколько мгновений сделает первый надрез на его коже. Впереди Гвоздя ждал, не шевелясь и не издавая более никаких звуков, чудовищный Гость в новом облике, более всего напоминавшем пародию на морского ежа. Эта «пародия» перегородила коридор от стенки до стенки.

И тут исчерпался магический заряд, содержавшийся в княжеском поясе. То ли, быть может, Гость одним мысленным приказом, издалека, «выключил» артефакт… Гвоздь грянулся об пол, плотью своей прочувствовав каждую острую грань каждого камушка, подло устроившегося полежать в том месте.

На этот раз досталось правому боку.

Мастеру невероятно, фантастически повезло. По инерции он пролетел до очередного ответвления, и ему оставалось лишь перекатиться туда. Поток огня шел по коридору от комнаты с Прялкой, затопляя его на всю высоту от пола до потолка. Пламя влилось в боковой проход и опалило Гвоздю лицо, ладони, волосы, но не убило его. Гость, должно быть, принял своим морскоежовым телом океан огня: издалека до ушей Гвоздя донесся громовой стон.

Мастер вопил – больше от страха, чем от боли. Не переставая кричать, он попытался подняться, но обезболивающее уже отошло, и нога отозвалась на его попытку спектаклем под названием «Пытайте меня, пытайте!». Ткнувшись носом в холодный камень, Гвоздь истерически зарыдал. Не успеть… Все, смерть, конец, кранты, сколько еще там секунд?! Три? Пять? Десять?

Нет… десяти никак не может быть…

Мастер, тяжело дыша, перевернулся на спину, достал из кармана револьвер и прислушался к себе. Волосы тлели, на левой ладони и левой щеке ныли ожоги, нога негромко завывала, выпрашивая очередную порцию обезболивающего, ребра нудно ворчали на того парня, которому достались ну такие хорошие ребра, а он за всю жизнь не научился их беречь… Но это все. Никто не стегал его магическим разрядом убийственной силы, никто не кипятил его мозг. Жив? Значит, удалось. Значит, готова Прялка. Конец милашке. Что там спалило охранную систему – Данина ли ракета, огонек ли из «баллона» истребителя – какая разница, если она больше не действует. А она перестает работать тольков двух случаях: либо кто-то отключает ее со стороны (таковых в наличии не имеется), либо перестает существовать сам объект охраны. Стало быть, не зря они с Данькой сюда пришли. Удалось. Надо же! А он почти перестал верить в это.

Правда, всей жизни его осталось на один понюх табаку. Гостюшка еще в себя не пришел от огненного шквала, но когда оторопь схлынет, то не преминет явиться за своей добычей, схоронившейся тут с револьвером в ручонке. Хоть бы Даньку не нашел…

Мастер подумал, что надо бы ему, наверное, биографию свою припомнить, мысленно попрощаться с друзьями… Но на прощания его не потянуло. Вместо этого Гвоздь почему-то принялся решать проблему, стоит ли застрелиться до прихода Гостя, или лучше оставить все шесть пуль на подарок незнакомцу? Второй вариант явно выглядел предпочтительнее. Жаль, фонарик разлетелся при падении, стрелять придется на слух.

А ведь Гость, пожалуй, попался. Дверка-то для него захлопнулась, назад уже не вернется. Он теперь обречен жить в мире людей, в чужом для него мире.

И мастер хихикнул, а потом еще разок, и неожиданно для себя зашелся нервным смехом. Сухое хриплое эхо разносило его по коридорам лабиринта. Гвоздь никак не мог остановиться, он хохотал и хохотал, а несчастные ребра возмущенно ныли.

Вдруг тьма ответила на смех мастера шумом падающих камней. Гость идет? Да нет, кажется, легонький обвал.

Шум повторился. На этот раз Гвоздь явственно услышал, как рухнул камень-гигант, целая скала. Пол отозвался легким сотрясением. Это привело его в себя. Тварь из чужого мира не торопилась его потрошить – отлично. Не слишком ли часто он сегодня готовился умереть? И к чему так торопиться? Данька где-то лежит… Только попробуем обойтись без дозняка. Дозняк до добра не доводит.

Мастер вставал медленно, очень медленно. Он чувствовал себя кораблем, получившим в бою уйму пробоин и пытающимся доплыть до ближайшего порта на честном слове. Встретится волна чуть повыше других – и буль-буль, карасики, а не встретится, – значит, будем жить… Вдалеке осыпались и осыпались стены подземелья. Шорох каменной крошки не прекращался. Должно быть, Данина ракета вместе с дверью разрушила какие-то подпорки или от нее пошли трещины…

Надо убираться отсюда!

Свежесть этой мысли неприятно поразила Гвоздя. Нечего страдать, нечего дурью маяться, страдания оставим на потом. Шевелись, трупешник!

Он выглянул в коридор. Гостя там не было. Во всяком случае, мастер не чувствовал в полной темноте никакого движения.

«А не ушел ли мерзавец в свой Анхестов? Но как? Невозможно», – эта тварь раньше плевала на все охранные системы мастеров-хранителей: то ли она располагала властью, способной выводить их на время из строя, то ли ее разум вообще не нуждался в логике и был устроен по иному принципу… Однако она всегда приходила на Землю через Прялку, следовательно, чтобы перемещаться из своего дома сюда, а потом обратно, ей нужен здешний мост в Анхестов. Но могут существовать и другие мосты… Или нет?

Недостаточно информации.

Либо Гость мертв… Впрочем, нет оснований так считать. Либо он жив и находится неподалеку. Тогда надо его убить, но только не сегодня, поскольку в нынешнем состояниии с нынешним оружием они в лучшем случае смогут удрать. Если, конечно, смогут… Либо Гость все-таки успел уйти через Прялку, пока она горела, и тогда вопрос о том, жив он, или не очень, сам собой отпадает… Мечты, мечты, где ваша сладость! В общем, крайне маловероятно.

На секунду он пожалел, что так и не увидел ни Прялку, ни Анхестов, ни даже мост в другой мир. Ничего, кроме нескольких фотографий, показанных ему когда-то Максом Карамаякисом. Мастер-хранитель начинается с инстинкта: все время надо узнавать что-нибудь новое. А тут – целый мир, совершенно неизведанный…

«Дружок, ты своего-то не знаешь толком», – сказал Гвоздь-прагматик Гвоздю-мечтателю отрезвляюще.

Он стоял в полной темноте посреди подземного лабиринта и думал об иных мирах, а надо было думать о том, где сейчас Даня. Мастеру требовался переносной экран наблюдения. Позарез. Но прибор разбился, когда он последний раз падал.

Тут подземелье встряхнуло как следует. Издалека донесся гул серьезного обвала. Сверху посыпались пыль и мелкая каменная крошка…

Гвоздь лихорадочно соображал: «Где он может быть? Едва держался на ногах, далеко уйти не мог. Ни в коем случае. Если его просто засыпалопосле всего этого,мне прощения до гробовой доски не будет…» Итак, Даня повернул влево… в каком месте? На несколько сотен метров ближе к Прялке по коридору. Но тут ведь через каждые тридцать метров – боковое ответвление, настоящий муравейник, иначе не назовешь. Придется облазить все, если только Гость, да и само подземелье дадут ему сделать это.

Глаза мастера привыкли к темноте. Он начал более или менее ориентироваться в окружающем пространстве. Или, возможно, где-то неподалеку был слабый источник света. Какая-нибудь вертикальная шахта… чушь. Никакой шахты. Во-он из того бокового прохода исходит сияние. Мастер колебался, опасаясь нарваться на Гостя, ведь Гость тоже источал сияние. Но, приглядевшись, Гвоздь понял: на странный металлоидный свет, который распространял вокруг себя Гость, это совсем не похоже.

Приволакивая ногу, мастер отправился в дальний путь на двести метров. Шорох осыпей то и дело тревожил его, заставляя останавливаться и прислушиваться. Ступня выла в голос, и к концу экспедиции он едва сдерживал стоны. Впрочем, оно того стоило. За поворотом лежал Даня, успевший отойти всего лишь на четыре десятка шагов. Рядом с его телом валялся фонарик, – именно его свет Гвоздь увидел издалека.

Добравшись до тела генерала, мастер склонился над ним и пощупал пульс.

Даня был жив.

Глава тринадцатая

СВЕДУЩИЙ ЧЕЛОВЕК

Генерал не приходил в себя долго. Гвоздь тормошил его, бил по щекам, лил воду на лицо, даже подумывал, не пнуть ли Даню по пятой точке. Три раза мастер принимался тихоуговаривать его:

– Очнись же ты, нам давно пора уходить отсюда…

Но говорить в полный голос Гвоздь не хотел, опасаясь привлечь внимание Гостя. Он уж совсем было отчаялся, когда Гость сам помог ему неожиданным образом.

В отдалении послышался тот самый визг, с помощью которого «птичка» уничтожала гоблинов. Визг нарастал, как и в прошлый раз, но затем перешел в грозный рокот и почти сразу сорвался наподобие мышиного писка, только в тысячу раз громче.

«Жива гадина. Естественный отбор всегда был на стороне сильных… омерзительно».

Писк разделился на добрый десяток разных звуков: тут и птичье щебетание, и скрип железом по железу, и протяжный свист, и желудочное урчание, и барабанная дробь, и мушиный гуд, и такая фононевидаль, какой ничто в мире людей производить не способно. Потом весь этот концерт оборвался и его сменили тяжкие удары, словно Гость всей тушей бился о стену, пытаясь пробить ее и сбежать из каменного мешка на волю. Осыпи, было утихшие, вновь пошли одна за другой, пол вздрагивал…

– Что за х…ня тут делается?

– Сам не знаю, – машинально ответил Гвоздь и только потом осознал: Даня наконец-то очнулся.

– Как ты, командарм?

Даня слабым голосом ответил:

– Ничего не сломано, кроме головы.

– А?

– Да в норме все, только в башке туман. Прялка… ты ее прикончил?

– Данька, Прялке конец. Как я рад, что ты жив!

– Первая хорошая новость за день. Я про Прялку. Знаешь почему?

– Она больше никого не убьет.

– Нет, не поэтому. Во-первых, я заколебался про нее думать, теперь выкину из головы, и дело с концом. А во-вторых… сукин сын, ты когда-нибудь научишься перегонять самогон до приличного качества?

– Теперь я тебе скажу «во-вторых» и «во-первых». Во-первых, не учи пса, как костяшку грызть. Во-вторых, никакого самогона, чистый спирт.

– Либо ты врешь, либо спирт – грязный. О, моя бедная гребаная голова! Кто там рылом в стену бьется?

– Гость.

Даня разом примолк.

И сейчас же удары прекратились. Вместо них генерал и Гвоздь услышали звучное шипение, будто на сковородку размером с площадь бросили кусок масла размером с дом.

– Уходим, Гвоздь.

– Как? У меня нога не в порядке, а ты едва соображаешь.

– Насрать на твою ногу и на мою голову. Уходим.

И Даня заставил себя подняться. Он даже сделал пяток шагов, но потом опустился на колени. Его вело из стороны в сторону, как пьяницу последнего разбора.

– Две минуты… Всего две минуты. Надо… посидеть.

Он медленно завалился на бок. Шипение понемногу стихало, его окончательно заглушил грохот обвала.

– Данька, ну что ты, Данька! Надо идти. Иначе мы тут сгинем как в каменном гробу.

– Сейчас… Сейчас…

Генерал ворочался, цепляясь руками за стену, но подняться во второй раз не мог.

Мастер подумал: «Весь этот клятый лабиринт – приложение к Прялке. Она его „держала“. Теперь ее нет, и лабиринт наверняка рассыплется… Уходить… Уходить любой ценой». Он заковылял к генералу, подцепил его за локоть и потянул кверху.

– Я сам… я сам… – шептал Даня, но сил в его теле было не больше, чем в воробьином.

Вдруг из коридора донеслись шаги. Уверенные шаги людей, которым нечего бояться. Шарканье, звяк оружия, разговоры, кто-то у кого-то просил закурить. Полосы света прорезали темень… Шаги приближались. Даня все-таки смог с Гвоздевой помощью встать, и оба они застыли, направив оружие в сторону коридора.

– …сами?

– …Машка, нет, придется задержаться.

– …как знаешь…

Их было пять человек – судя по звуку шагов. Только люди. И они остановились как у поворота в то боковое ответвление, где стояли сейчас Даня и Гвоздь.

– Эй, ребята, – послышался глуховатый мужицкий бас, – только стрелять не вздумайте, мы вам не враги.

– Команда? – подал голос Даня. – Тогда чья?

– Нет, не команда.

– Защитнички? Накося выкуси!

«Гронинген» оглушительно рявкнул. Пуля ударила в стену напротив.

Кто-то сдержанно выматерился.

– Да нет, мы не имеем никакого отношения к Корпусу Верных защитников.

– Ты за старшого?