read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


— Тут заводов этих — хоть жопой жри. Ну и как ты его без бабок искать собрался, в ментовку пойдешь? Там тебе быстро почки вылечат…
Старший молчал, донельзя ошарашенный. Петербург! Это ж сколько до дома? При воспоминании о мамане и сестре опять сжалось в груди. Белка хмыкнул, отвел глаза:
— Молодой, сгоняй за пивом. Пошли к Лейтенанту, перетрем это дело, хавки возьмем. Жрать-то хочешь?
Спустя час Валька сидел на сложенной циновке у входа в метро. Перед ним стояла мятая обувная коробка. Обувь и куртку пришлось сдать на хранение Белке. Несмотря на явно плачевный вид, Лейтенант посчитал Валькину одежду слишком приличной. Вместо родного тряпья ему выдали драный пиджак без рукавов, взрослого размера, на больной руке закатали свитер выше локтя, лицо и руки перемазали сажей. Ладонь с «медузой» следовало держать впереди себя, ноги в рваных носках уродливо подогнуть в сторону. Сзади, под пиджаком, оставили в пакете беляши и полбутылки водки, чтоб не замерзнуть.
Водку Старший до этого пробовал и хорошо помнил, как после было худо. Решил не прикасаться, высидеть любой ценой. Лейтенант свое дело знал отменно, пошептался с Белкой, осмотрел Валькину руку. Привел одутловатого сонного сержанта из пикета. Тот лишь покосился, кивнул и исчез. Лейтенант мигом отодвинул теток, торговавших семечками, освободил Вальке место у самых ступенек. Сочиненную Старшим историю о таинственных кровопийцах слушать не стал, вместо этого предложил подсчитать, сколько стоит билет до Новодвинская, плюс питаться, плюс куртка новая… Сам небритый, скособоченный, тщедушный, лет под сорок. Хотя, решил Валька, глядишь, и состоял когда-то в лейтенантах, в глаза смотрел, не моргая, и возражений не терпел. Пацаны слушались его только так.
Поначалу Валька от стыда глаза поднять боялся, щеки горели. Наблюдал за тысячами ног, беспрерывно бегущих вверх и вниз, слушал звон монеток в коробке. Демонстрируя свою «язву», как-то позабыл о Сергее Сергеевиче, о Лелике с дружками, почему-то казалось — здесь, в метро, их встретить не придется. Периодически мимо фланировали милиционеры, собирали мзду со старушек, но Вальку точно не замечали. Ближе к обеду появился Белка, принес шаверму, забрал выручку, довольно присвистнул. Валька покушал, осмелел, стал заглядывать людям в лица.
В метро спускалась лавина народу, Старший никогда не видел такой толпы. Шумные, галдят, руками машут, а тараторят-то — не разобрать… Как они не задохнутся тут вместе? Запахов, правда, давно не чувствовал: нос заложило, спину морозило. «Выпей, — посоветовал Белка, — не то околеешь». Но к водке он так и не притронулся. Рука горела огнем.
Пару раз поднимался снизу поболтать сосед из их же команды, беззубый старикашка, с расцарапанной культей. Ловко прыгал на правой ноге, держась рукой за перильца.
— Жар у тебя, смотри не загнись. Хотишь, за аспирином сбегаю? Тут рядом.
Старший отказывался, боялся тронуть чужие деньги. Белка сказал: «Лейтенант убьет, если потратишь». К моменту, когда начало смеркаться, дважды выгребал из коробки бумажные купюры, прятал под майкой, оставляя, как учили, две-три десятки.
— Твои восемьдесят, — отсчитал в конце дня Лейтенант. — Ты откуда сбежал, земеля? Ты знаешь, что во всех пикетах твоя харя восемь на семь висит? Лавы срубил конкретно, но мне такое западло ни к чему. Завтра туда же выходи, в той смене сержант реальный… А дальше — хрен его знает, куда тебя девать… Замочил, что ли, кого?
— Это они, ищут меня! — застучал зубами Старший. — Не выдавайте меня, братцы! Может, я пока на чердаке посижу?
— Ладно, не бзди, — откликнулся Лейтенант. — Димон, возьмешь его с собой.
На сей раз ночевали почти в домашних условиях. Поначалу долго карабкались по крыше, лезли в слуховое окно, наконец, Димон отомкнул душную, прогретую каморку. Без окон, зато имелась раскладушка с матрасом и две гитары.
— Баня под нами, сечешь? — Димон гостеприимно протянул открытую пачку «Винстона». — Зимой окна закрыты, а летом можно баб голых позырить, вон с той крыши.
Известие о том, что Валентина ищет вся милиция, вызвало у Белкиной команды неподдельное уважение, вопросов лишних не задавали, первому налили чая. Старший уперся позвоночником в горячую кирпичную трубу и провалился в зыбкую дремоту. Пальцы на руке ощутимо распухли, любое резкое движение теперь причиняло боль, кружку он мог держать только правой, ныло плечо, судорогой сводило шею. Несколько раз ребята подсовывали еду, лишь хватало сил отрицательно помотать головой. Парни обсуждали, на какой станции выгоднее всего побираться, вспоминали, как ходили воровать виноград на овощебазу. Корча из себя взрослых, презрительно трепались о какой-то Светке, которая «всем дает за „Балтику"», потом переключились на обсуждение американского кинематографа…
Валентин потерял ощущение времени. Рукавом вытирал льющийся со лба пот, но стоило отодвинуться от стенки, как зубы начинали отбивать дробь. Кто-то накрыл Старшего морской шинелью. Шинель пахла дрянным табаком, крысами и потом. Щелкали по ящику засаленные карты, затем щелкали кого-то по носу, играли на деньги, опять пили пиво, ругались…
Комната плавала в клубах дыма, раскачивалась пыльная лампочка… Старший вдруг отчетливо увидел перед собой изрытый глиняный обрыв, берег реки, узкую наледь, перевернутые лодки… Казалось, он смотрит на землю с высоты, метров с четырех, и Движется при этом необыкновенно быстро. Не поворачивая головы, каким-то удивительным образом он наблюдал стремительно удаляющуюся сзади реку, с застывшей, будто на фотографии, водой. Слева возникла полоса потрескавшегося асфальта, он успел заметить остатки тающего льда в трещинах и вязанки бревен по обочинам… Справа, гораздо ниже места, с которого он смотрел, почти вплотную очутился зеленый грузовик с брезентовым кузовом, мелькнула волосатая пятерня на баранке…
Сверху — ослепительно-бирюзовое небо, две хищные птицы в зените. Стоило пожелать, фокус сместился, птицы рывком придвинулись, Старший разглядел поджатые когтистые лапки…
Одновременно внизу — сплошное мелькание каменистой почвы, задравшая мордочку лисица, жерло сухого колодца…
Впереди — толчками набегающая блеклая равнина, плывущие навстречу, в дрожащем воздухе, холмы, одинокий экскаватор, уткнувший ковш в траншею… Тело исчезло, остались одни глаза. При этом Валька сознавал, что никогда в жизни не был в этом пустынном месте, что сидит, по-прежнему, на чердаке… и абсолютно точно знает, в какой стороне эта дикая пустыня находится…
На рассвете, со сна, отпустило малость. Рука ныла, на локте появились нечувствительные багровые пятна. Спускаясь с крыши, он почувствовал, что здорово ослаб, еле сумел удержаться на пожарной лесенке и не загреметь с шестого этажа вниз. Через силу проглотил пирожок и выпил у метро стаканчик кофе, налитого в домике на колесах. Лихорадка то отступала, то набрасывалась на него короткими атакующими ударами, точно конница из засады. В момент обострения он был вынужден поставить пластмассовый стаканчик на прилавок, настолько неуправляемо вели себя руки.
Но деваться некуда, предстояло еще долго работать. На билет и новую одежду пока не собрал. И Белка сказал, чтобы не вздумал сбежать. «Лейтенант, — сказал Белка, — он самый путевый мужик. Попадешь к другим — вообще бабок не увидишь, еще и бить будут». Старший дал понять, что понимает, как ему несказанно повезло. За пару дней он превратился в профессионального бомжа.
Сегодняшний мент Вальке сразу не понравился, аж в груди екнуло. Вся его поза — и как он кивнул семенившему рядом Лейтенанту, и как постукивал по бедру каучуковой дубинкой — выражала брезгливое презрение. Позади, на поясе, у него висели наручники. Увидев их, Старшему захотелось бежать немедленно, но прикосновение голой пятки к ледяному асфальту его отрезвило. Куда босиком-то, по морозу? И, глядя в обтянутую бронежилетом спину сержанта, уговорил себя, что пронесет…
Не пронесло.
Это случилось ближе к обеду. В первую секунду Валентин хотел закричать, принял нападавших за обычных хулиганов. Но когда его стремительно оторвали от земли, поднялглаза и увидел милицейские погоны. Двое в форме дернули под мышки, едва успел подхватить горстью мелочь. Коробка перевернулась, монеты запрыгали по ступенькам, охнули бабушки, продававшие свою неказистую кухонную утварь и рукавички. А в целом никто не обратил внимания, что человека украли посреди бела Дня. Валька порадовался, что бумажные деньги успел спрятать. Почти бегом, держа за локти, его протащили мимо турникетов, мимо полукруглого зева шахты, куда втекала галдящая людская лавина. Пока волокли, в Вальке проснулось сожаление, что в метро так и не покатался…
В проходном помещении офицер выворачивал карманы у кавказцев. Старшего провели дальше, сквозь дверь с окошечком, запустили в клетку. Закрыв решетку на ключ, менты удалились. В комнатке, помимо клетки, напротив привинченной к полу скамеечки, стоял одинокий обшарпанный стол. Уют обстановке придавал шахматный спаренный будильник без стрелок. Пахло так, будто поблизости сохли на батарее грязные половые тряпки. Валентин слышал, как сержант в соседнем помещении докладывает по телефону насчет его поимки.
Оставалась слабая надежда на Лейтенанта, Дед Махно в переходе видел, как Вальку уводили, должен сообщить. А Лейтенант сказал: если что, не рыпаться, ждать… Старший пересчитал деньги. Триста двадцать три рубля. Офигеть! За один день, не напрягаясь, а маманя за две штуки в месяц спину гнет… Он, забывшись, полез в карман и чуть не потерял сознание. Тыльная сторона ладони, где приклеилась «медуза», вздулась сплошным синюшным отеком. Куда там обороняться, — пальцы в кулак не собрать… Кряхтя и роняя слезы, Валька стянул здоровой рукой мокрые носки, попытался выкрутить.
Зазвенел засов, в клетку втолкнули бородатого оборванца с фингалом в пол-лица. Не успели сержанты разжать руки, как бомж грохнулся поперек прохода и захрапел. «Приятное соседство, — подумал Старший, — не хватало мне тут вшей набраться!» Тело и так все чесалось, дома в баньку-то сходить не успел. Если еще совсем недавно, среди людей он как-то отвлекался, то в каталажке воспоминания о доме вспыхнули с новой силой. В школе небось с ума посходили, соседи, конечно, участкового вызвали, Анка ревет, боится матери сказать…
Валька зашмыгал носом. И непонятно, у кого теперь просить защиты. Вчера он готов был сдаться первому попавшемуся милиционеру, а теперь, выходит, что они все заодно сСергеем Сергеевичем, чтоб ему в прорубь провалиться! И все из-за проклятого прибора, который украл у них бородатый! Если заметут, обратно точно не выпустят, еще и отлупят, за то что сбежал и стрелял. Он осмотрел руку. Даже если сильно захотеть, пальцы не шевелятся, второй раз раскидать врагов он не сможет.
А здорово тогда получилось!.. Врал Седой, врал про биологию, про компоненты какие-то. Эта штука и есть самый главный компонент, это граната такая, только без пороха взрывается. Старший взобрался с ногами на лавку, подальше от спящего алкаша, поерзал, глядя в потолок.
И вновь накатило… Холмы придвинулись совсем близко, он летел над ковром молоденьких пушистых елочек… Тут картинка плавно повернулась, словно невидимый штурман вВалькиной голове сменил направление. Ближняя вершина ушла назад и вправо, открылась широкая лощина, испещренная белыми комочками. Козы, множество коз и овец… Скорость полета ощутимо замедлилась, тише, тише… Земля стремительно придвинулась, Валька продолжал так же видеть во все стороны, но на сей раз, точно стоя на коленях. Вдруг, прямо перед ним появились чьи-то ноги в тяжелых ботинках. Человек повернул кудрявую голову, обозначился профиль… Это, это же ведь…
За спиной, вырывая его из потустороннего призрачного скольжения, заскрипели несмазанные петли. Сержант с заспанным недовольным лицом вертел на пальце связку ключей.
— Живо на выход!
Глава 10 ЭКСКУРСИЯ ПОД ЗЕМЛЮ
Дверь распахнулась. В соседней комнате пискляво причитала лохматая женщина: «Ой, мамочки родные, обокра-али! После-едние кровные копе-еч-ки вытащили-и!!» Размахивала при этом набитыми сумками, тыкала пустой кошелек начальнику в физиономию, а низкорослый старлей, пытаясь вставить слово, растерянно отступал под ее натиском. За спиной у растрепанной тетки, пытаясь войти в помещение пикета, толкались трое. Все в распахнутых дутых синтепоновых куртках. У Старшего заныло в животе.
Первым входил амбал, душивший его в коридоре «больницы». Он никак не мог пропихнуть громоздкое туловище сквозь узкую дверь, потому что обворованная гражданка продолжала истошно голосить и заслоняла собой весь проход.
Словно клещами ухватили предплечье. Не успев прийти в себя, Старший свалился прямо на спящего бомжа. Тот заворочался, приподнимаясь на локте. Сержант потянул Вальку со скамейки, не оборачиваясь, повел за собой, свободной рукой захлопывая решетку.
Но захлопнуть не сумел, поскольку произошло несколько занимательных событий. Во-первых, бородатый алкаш, не вставая на ноги, ухитрился взлететь в воздух и носком шипованной кроссовки угодил сержанту под колено. Сержант, не выпуская Валькино плечо, завалился назад. Прикрываясь падающим навзничь милиционером, бомж приложил к губам кулак и шумно дунул.
Валькин больничный знакомый, отпихнув рыдающую тетку, уже тянул из-за пазухи пистолет с бесконечно длинным стволом, но рука его на полпути остановилась. Бородатый алкаш дунул вторично. Схватившись за глаз, «санитар» тяжело рухнул на колени.
Второй «санитар» успел выстрелить. В потолок. Потому что плаксивая тетка, не оборачиваясь, ударила его ребром ладони в горло. При этом она неловко взмахнула мягкой клеенчатой сумкой и угодила ею в висок старлею. Лейтенант отлетел, насколько позволил железный шкаф, и в дальнейших боевых действиях участия уже не принимал.
Еще один милиционер, из тех, что конвоировали Старшего в пикет, возник за высокой деревянной перегородкой слева. Оторвав голову от бумажек, он с изумлением обнаружил прямо перед собой свежий труп, вооруженный автоматом. Милиционер довольно быстро извлек пистолет, но чуточку замешкался. Потому что не сразу выбрал, с кем сразиться.
В следующее мгновение в его лбу образовалась дырка. Это бесшумно стрелял третий «санитар », отпихнувший, наконец, падающее тело своего напарника.
Так и не выпустивший Вальку сержант вскочил на ноги, царапая ногтями по кобуре, и грудью встретил очередь, выпущенную третьим «санитаром». Нападавший держал у живота короткий угловатый автомат, и держал крепко. Он как раз успел пробиться через своих корчащихся в проходе товарищей и искал, кого бы пристрелить. Поэтому менту повезло: все пули принял на себя бронежилет. Сержанта отшвырнуло в клетку, где его после и запер бородатый, который, лежа под пролетающим милиционером, еще разок удачно дунул. Женщина с кошелками тоже оказалась на полу, ниже линии огня, но теперь живенько поднялась, перешагнула через лежащих и захлопнула входную дверь.
Стало совсем тихо, за стенкой ухали жернова эскалаторов. Валька остолбенел. Но смотрел он не на трупы, а на доску объявлений, размещавшуюся поверх «барной* стойки. За компанию с размытыми рожами чеченских командиров ему крупным планом улыбалась собственная глянцевая физиономия.
— Как дела? — басом спросила «тетка», снимая седой парик. Без плаща она превратилась в поджарого парня цыганистой внешности, одетого в мешковатый обвислый свитер. — Сам идти сможешь?
— Ага… — ответил Старший и на всякий случай присел на лавочку. В спине вдруг стрельнуло так, что несколько секунд он не мог дышать.
— Скажу «хоп» — вались. Уловил?
И забормотал в телефон.
— Босиком я… — невпопад откликнулся Валька.
— До обувного потерпишь? — Валькин сокамерник, держа дверь под прицелом, отклеивал бороду.
Снаружи постучали. Цыган, с двумя пистолетами, метнулся к косяку, узнав вошедшего, заулыбался.
— По верху не уйти, — быстро заговорил мужичонка в потертом кожаном реглане. — Давай до «Пионерской», там все машины на подъем. Коля с ребятами ждет внизу, на перроне. Последний вагон.
Кусочек метро Старший увидел-таки, преимущественно потолки, поскольку со всех сторон его кольцом зажимали внушительные Колины ребята. На пересадке передвигались «клином», не размыкая строя, в два ряда. Лишь на последней остановке Старший смог оценить, какая многочисленная армия его охраняла. Припустили не к эскалаторам, а в обратную сторону, в тоннель. Через зальчик, набитый мониторами, мимо девушек в форме, попали на бесконечную гремящую лестницу. Старший сделал три шага по ступенькам ирухнул бы на железный пол, если бы его немедленно не поймали.
— Пацана — на руки! — приказал кто-то.
Вальку подхватили, точно маленького, понесли почти бегом по ступенчатой железной спирали. В лицо все сильнее дул ветер, гигантские лопасти вентиляторов кромсали полоски света. Наверху его передали с рук на руки, перенесли по чавкающей грязи в «мерседес». Валька его в момент узнал. Вот уж не гадал, что доведется в такой тачке прокатиться!
«Шестисотый» рывком взял с места, впереди заиграла мигалкой седьмая «БМВ». По сторонам смотреть не дали, чуть не насильно уложили на сиденье, в машину втиснулось человек восемь. Разместившийся напротив старичок скупо улыбнулся, и Валя узнал… «Карла Маркса».
Нет, нет, не он, но похож-то, чисто брательник. И шнобель здоровый, и кудри… Бородка помельче, седенькая, а в остальном — ну вылитый!
Человек произнес что-то непонятное, мигом высунулся молодой, в дымчатых очках:
— Господин Оттис благодарит вас за проявленное мужество. Господин Оттис беспокоится, не причинили ли вам повреждений.
— А?.. Повреждений? Не, чего там, — Старший неожиданно для себя начал хихикать. «По… повреждений! Повреждений!» Во умора! Приколисты… Он смеялся бы и дальше, но тут увидел округлившиеся глаза Оттиса — тот заметил Валькину руку. Вернее, что с ней стало.
«Два укола в вену. Больно… Руки пустите! Сквозь туман раскачивается над головой странная штука, палка, и в ней — две бутылки перевернутые. Мокрое на лоб кладут, и ладони нежные на щеках… Мама, мамочка… Голос женский: „Еще два кубика… Чуть быстрее можно… Теперь внутримышечно… Резус-фактор…"»
Какие руки холодные, мама, не убирай руки… Он несет козочку, он убил козу… У козочки голова висит… Пить, пить… Мама, он Муху забрал… Пить… Солнце яркое… Я больше не буду… Двух козочек несет… Не надо меня привязывать…»
Глава 11
МЛАДШАЯ И МЕРТВЫЙ ДОКТОР ШПЕЕР
Анка догадывалась, что спорят из-за нее. Маркус предлагал оставить в лагере, доктор Шпеер стоял за то, чтобы посадить в первый попавшийся российский самолет, а Мария твердила, что одну отправлять никак нельзя. Что Лелик наверняка за ней вернется, чтобы не оставлять свидетелей. Маркус первый устал спорить, махнул рукой, пошел укладывать вещи.
— Поедешь с нами, — пошевелил усами доктор. — Назначаю медсестрой.
— Зачем я тебя раньше за борт не выкинула? — тряхнула кудрями Мария. — Придется теперь с собой брать…
По мере выздоровления к ней возвращалась привычная вредность. Ходила самостоятельно с трудом, но обедала за троих и подчиненных распекала не хуже школьного завуча. Невзирая на летнюю погоду, парик рыжий не снимала, и когда Шпеер, с Анкиной помощью, менял повязку на плече, и когда мылась. Наверное, этот боевой… как его… холдер, не для всеобщего обозрения прилепила. Анка решила при случае разузнать у доктора, он самым мирным казался.
Огромный Шпеер проявлял ответные симпатии, — особо расплывался, когда о болячках, о переломах расспрашивала. Оживлялся он, как заметила Анка, в двух случаях: за игрой в преферанс и в спорах о будущем медицины. За последние три дня Младшая стала его любимым слушателем. Память доктора хранила множество потрясающих примеров из практики, причем он никогда внятно не называл ни имен, ни точных мест событий. Скажет только: «Шли лесочком, воды по колено, жарко, первых двое на попугайчика загляделись… на растяжку напоролись. Ну, одного я собрал по частям — ничего, даже почти не заметно…» Или такое: «Я ему толкую: лежи смирно, ампутировать мне мешаешь, а он стреляет…»
То что Шпеер не в поликлинике работал, Анка поняла. Скорее всего, на «скорой».
Слушала, раскрыв рот. Иногда, впрочем, озиралась на шпееровских партнеров по картам, не смеются ли над ней хором. Не, никто из парней в пятнистом и не думал смеяться. Многие, как выяснилось, по-русски толком и не говорили. Набрали же чудиков в охрану!
Существовала, однако, и скрытая причина их со Шпеером симпатий. Шестым чувством Младшая примечала в нем некое подобие тоски по семье, по детям. И хоть прямо спросить ни за что бы не решилась, ловила порой потеплевший, почти отцовский взгляд. На батю врач ни капельки не походил, но и ее влекло к нему что-то… Может, оттого, что остальные были слишком заняты и воспринимали ее исключительно как обузу? Самое любопытное, что доктор тоже прилетел из Голландии, только другим самолетом. Сам сказал.
Из разговоров летчиков со всезнающим Зарифом Анка уяснила, что самолет пересек следующую границу, и теперь нападения можно не бояться. У Марии, по слухам, имелось тут аж два аэродрома, и еще в полете она приказала подготовить другую машину.
Приземлились в чистом поле, зимы как не бывало. Истребители поддержки отстали раньше. Анка к тому времени почти пересилила страх перед иллюминаторами, и Шпеер показал ей, как звено разворачивалось, прощально покачав крыльями. Очень красиво, только почти ничего не успела заметить. На земле отряд уменьшился втрое. Мария расцеловалась с очкастым Пьеро.
— Хороший парень, — отметил Шпеер. — Сидел бы спокойно в своем Милане, так нет же, шило в заду…
— Почему в Милане? — Анка, приставив ладошку козырьком, разглядывала пальмы. — Это где, в Голландии?
Но Милан оказался в Италии. Младшая окончательно запуталась, не представляя, как это они ухитрились собраться все вместе.
— У папашки евоного авиакомпания своя, — Шпеер сунул Анке плитку гематогена. — Идейный пацан, с жиру бесится…
Стянул через голову футболку и уселся загорать. Анка обратила внимание, что весь экипаж, включая пилотов, переоделся в летнее, в рубашки с коротким рукавом. Она единственная выглядела по-дурацки: в стеганом ватничке и зимних сапожках. И было здесь не просто жарко. Младшая не успела скинуть теплые шмотки, как насквозь пропотела.Блузка на спине елозила и противно прилипала. Мария, впрочем, пообещала заехать в магазин. Какой тут магазин? За проволочным забором зеленой стеной раскачивались настоящие джунгли: прямо как по телику показывают, в ветках перепрыгивали пестрые крылатые комочки. У Младшей дух захватило от мысли, что тут свободно летают попугаи. На каменном бордюре замерли несколько изящных ящерок, но стоило сделать шаг в их направлении, как зеленые хитрецы разом шмыгнули в щель. Так и чудилось, что вот-вотвыйдет из леса слон или жираф.
Жираф не вышел. Вместо него, подпрыгивая, прикатился игрушечный празднично-белый самолетик. Откинулась дверца, по лесенке, сияя улыбками, спустились двое, смуглые, в простынях и потешных круглых шапках, похожих на вытянутые кастрюли, бросились к Маркусу обниматься. Тот раскинул руки, счастье на лице изобразил, будто лично Деда Мороза встретил. Затем аборигены передали ему плоский портфель, и все трое, болтая, уселись под крылом, прямо на плавящийся асфальт.
— Семен Давыдович, — окликнула Анка. — А вы Лукаса знаете?
Шпеер расстелил рубаху, откинулся на спину.
— Виделись когда-то.
— Мария правду говорит, что он злодей?
— А почему ты ей не веришь?
— Ну, я верю… — Анка поежилась. Она украдкой освободилась от ватничка и вторых штанов. Затем сняла носки, и все равно ощущение было такое, словно попала в предбанник. Словно все тело укутали горячим мокрым компрессом.
Лететь дальше, видимо, собирались вчетвером. Из «десантников» Мария брала с собой двоих: знакомого Анке чернокожего Ника и того, здорового, с пулеметом. В том-то и дело, что с пулеметом, а говорила, что убеждать бородатого будем… Как бы опять стрельбой все не кончилось…
— Лукас дважды спас мне жизнь, — вполголоса поделился Шпеер.
— А теперь украл лекарство и хочет кому-то продать?
— Продать?! — скривился Давыдович. — Эти ребятки, сестра, в деньгах не нуждаются.
— Зачем же он так подло поступает?
— Вот что я тебе скажу, — доктор перекатился на живот. Его белая волосатая спина блестела от пота. — На всех не угодишь. Когда меня спасали, девятнадцать человек обошли. А нынче моя задача — штопать дырки, а твоя — сидеть тихо и не задавать глупых вопросов, ферштейн? Или сейчас запакуем — улетишь с братвой во Францию, до дома и за год не доберешься…
— Значит, Лукас выбрал спасать вас? — заморгала Анка. — А остальные девятнадцать?..
— Остальных я не знаю и никогда не видел. И выбрал не Лукас, а Коллегия, и не за то, что я такой красивый. У меня водились идеи, а у них — бензин, всего-навсего… — Он помолчал, недовольно рассматривая ящерицу. — И потом, сестра — постарайся не употреблять, к месту и не к месту, слово «подлость». Вот я, больше двадцати лет назад уехал из страны, тогда еще СССР называлась. Уехал и никогда не видел свою семью. А им было нелегко, очень нелегко, я думаю. Сестра, больной человек, — на инвалидности. Жена, пусть и бывшая, и старше меня намного… Это подло, как ты считаешь?
Анка не решалась поднять глаза.
— Конечно, подло! — сам себе ответил доктор и сплюнул под колесо самолета. — Но я получил возможность заняться той хирургией, о которой мечтал. По высшему разряду. Как ты считаешь, не подло было их бросить? Три десятка больных, со сложными ранами? А ведь я мог бросить и вернуться домой. И на душе бы кошки не скребли.
— А дома вы их не могли оперировать?
— В том-то и загвоздка, сестра. По дорогам усохшие вербы, как сказал Серега… Песни у нас красивые, это точно. Если бы душу Ивана Ивановича, да приставить к голове Ганса, или там Джонса, никуда бы не пришлось уезжать…
Шпеер поднялся и зашагал укладывать свои блестящие чемоданы.
— А чем вы тогда болели? — не сдержалась Младшая.
Шпеер на секунду замер.
— Я тогда умер.
Глава 12
НОЧЬ ВО ДВОРЦЕ
Аэроплан поднялся, и Младшая судорожно схватилась за подлокотники — слишком ненадежной показалось новое средство передвижения. Тонкие алюминиевые стенки подозрительно дребезжали, коротенькие крылья трепетали на ветру, впереди, перед прозрачной кабиной, стайками разлетались пестрые птицы.
Такого количества самых разных пернатых в одном месте Младшая не могла себе вообразить. Моря, океаны птиц — оранжевых, голубых, всевозможных немыслимых расцветок.А внизу… Внизу раскинулась настоящая водная страна, реки и речушки сплетались, разбегались, превращались в озера. Шпеер указал пальцем на стадо каких-то животных, удирающих по песчаной косе. Летели так низко, что ясно различались следы от стремительных копытец. Тысячью оттенков зеленого бугрились бесконечные заросли, по зеркальным отражениям небес скользили малые и большие лодки. Пилот за штурвалом ухитрялся, высунувшись в окно, махать рукой. Снизу рыбаки, или кто они там были, вскакивали и ответно махали вослед. Младшую потрясло, что столько животных и диких птиц носятся совсем рядом с людьми, почти не прячась. Под нестерпимым жаром солнца от воды поднимался плотный, горячий туман; жизнь, буквально, кипела в этом благословенном краю, кипела и проявляла себя до неприличия ярко.
Рядом с кормящимся стадом рогатых животных, отдаленно похожих на коров, на отмели плескались дети, а дальше, на дырявых мостках, десятки, если не сотни, женщин занимались стиркой. Речной пейзаж опять сменился многоцветным лесом, затем пошло болото, в котором копошилось множество донельзя перепачканных фигур. Что они там делали, Анка не поняла. Она в который раз выжимала платок и жадно пила все подряд, что давали.
Промчались над крохотным городком, над круглой площадью с разлегшимися в грязи коровами. Лужи на площади были такого размера, что самолетик ухитрился в них полностью отразиться. Младшая жадно вглядывалась в запрокинутые улыбающиеся лица. Вот что ей не хватало! Она забыла, как люди улыбаются. На мгновение Анке представилась родная унылая деревня, мрачное здание школы, далекие подружки. И вместе с нахлынувшей тоской прорезалось обидное чувство обделенности. Здесь так тепло, ярко… Почему, ну почему они не могут приехать сюда с маманей жить? Летчики улыбаются, на плотах внизу улыбаются, пляшут, голые коричневые дети бегут по мосткам, смеются, прыгают в воду…
Доктор что-то заметил, положил руку на плечо:
— Что, дух захватило? То ли еще будет, когда к океану доберемся. Плавать-то умеешь?
Анка поежилась. Последний раз она купалась, провалившись в полынью. Слава те, Господи, там по пояс оказалось. Поперлась, как дура… Ясное дело, маманя сперва в бане веником отхлестала, водку с медом в рот лила, а после вторую «баню» устроила, без воды…
А за окнами по-прежнему расстилалась райской красоты местность. Малюсенький голый человечек в чалме погонял кнутом двух могучих быков, увязших по колени в коричневой жиже. Быки тащили за собой конструкцию из бревен, очевидно, сельскохозяйственное орудие. Подобрав, чуть ли не до пояса, свои простынки, по узким досточкам через гирлянды прудов пробирались женщины. Многие несли на себе крошечных детей. Не успели скрыться следы городка, как впереди, в промежутках кричащей листвы показались хаотические нагромождения неказистых строений, издалека похожие на грандиозную свалку. Какие-то ушастые животные, похожие на поджарых свиней, наперегонки носились с мальчишками по изогнутым улочкам этого странного города. А на горизонте, над морем разноцветных хибарок, вздымались многоэтажные сияющие башни. И опять — бесконечные линейки поделенных на куски полей, расцвеченные всеми оттенками зеленого, желтого, голубого…
И все это великолепие блестело и переливалось на солнце.
Анка забилась в угол, подавленная размерами Земли, даже не вышла наружу, когда сели для заправки. Кроме того, доктор произвел в полете, над всеми без исключения, своего рода экзекуцию — от локтя до плеча утыкал руку прививками, вдобавок заставил проглотить несколько мерзких капсул. А самую болючую прививку воткнул в спину под лопатку.
— Ночуем в Калькутте! — Маркус с Ником склонились над экраном компьютера. Никто, кроме Анки, окрестностями не интересовался. Черный Ник вместе со вторым амбалом вели себя как дома, вспоминали ругательные названия деревень на севере этой страны, куда оба ездили в командировку. Ник сказал, что пока Леонид дружил с Индирой, нашим пацанам находилось чем заняться. Наблюдая, как Ник огромным зазубренным ножом расправляется с манго, Анка могла лишь гадать, какого рода командировки ему выпадали.
Доктор на Ника ругался, запрещал перекармливать ребенка фруктами. А фруктов после заправки появилась полная корзина, и каких фруктов! Не тех, что продавали дома, в поселке. Местные фрукты порой было непросто донести до рта, они сочились и расплывались… Нет, определенно сюда следовало переехать, вот только бы Валю найти…
На земле Анку поджидали новые потрясения. Сначала она, не успев сойти с трапа, завопила, потому что увидела змею. Последствием ее крика стало только то, что все мужчины повалились сверху на Марию, прижав ее к земле и ощетинившись оружием. Черноусый летчик катался от хохота. Змея спокойно дремала на травке.
Вторым сюрпризом стал встречающий автомобиль и мотоциклисты. Похожую машину Анка видела по телику, у Филиппа Киркорова. Сиденья внутри шли по кругу, но Младшая, как ни старалась, снаружи разглядеть почти ничего не сумела. Солнце моментально закатилось. По мириадам расплывающихся в линии огней угадывался колоссальный город, да светила в лицо фара впритирку мчащегося мотоциклиста. Потом мотоциклист проскочил вперед, а движение резко замедлилось. Лимузин застрял в бесконечной очереди машин, телег и совсем маленьких повозок, которые тащили за собой босоногие тощие люди в чалмах. Впереди возникли несколько полицейских с палками и принялись разгонять затор. На секунду один из них склонился к водительскому окошку и произнес несколько певучих фраз, как показалось Младшей, весьма почтительным тоном.
Анка начала догадываться, что Мария, судя по всему, по совместительству — местная принцесса, и поделилась идеей с доктором. Семен Давыдович, не отрываясь от карт, скучно заметил, что у Коллегии имеется здесь кое-какая собственность. Иногда автомобиль рывком тормозил, дважды они застряли в пробке, потому что прямо по курсу отдыхала корова, и шофер выезжал на встречную полосу. Мотоциклисты отчаянно орали на людей, пытались проделать брешь в толпе, но не всегда это им удавалось. Правил движения, судя по всему, здесь не существовало вовсе. Оборванцы перебегали дорогу там, где им хотелось, не обращая внимания на гудки и ругань.
Приглядываясь к неосвещенным домам, жмущимся к разбитой мостовой, Младшая с ужасом обнаружила, что под тряпичными навесами сидят и лежат сотни человеческих фигур.Нищие попрошайки тянули руки, дети ползали среди залежей отбросов, а многие просто спали, свернувшись калачиком. Не обращая внимания на спящих, по хлюпающей грязи катилась мощная волна пешеходов. По сравнению с веселыми деревенскими пейзажами, город предстал перед Анкой приемным покоем огромной инфекционной больницы…
Несмотря на то, что все форточки в машине пассажиры предусмотрительно задраили, Анке казалось, что по ней ползают десятки насекомых. Она поминутно дергалась, стараясь кого-то из них пришлепнуть. Еще больше летучих мерзавцев торпедировали лимузин снаружи. Создавалось ощущение, что машина продвигается не к центру города, а погружается в дебри вонючего болота. Но в какой-то момент трущобы уступили место вполне современным кварталам, даже дышать стало легче. Воздух здесь не походил на испарения от помойного ведра, хотя тучи назойливых ночных москитов все так же штурмовали каждый фонарь…
В состав «кое-какой собственности» входил, как выяснилось, трехэтажный дворец, скорее смахивающий на небольшой поселок. Подземелье, куда вкатился лимузин, напомнило Анке автобазу «скорой помощи», где раньше работал батя. В глубине здания, несмотря на внешнюю воздушность аркад, притаилась настоящая крепость. В каждом из трех лифтов, отделенных стеклом, круглосуточно сменялись охранники. Обычную лестницу Анка так и не нашла, и всякий раз, попадая в лифт и встречая немигающий взгляд человека в белой рубашке, вздрагивала. Ужинать поехали вниз, в увешанную коврами комнату размером со школьный спортзал. И всюду работали кондиционеры, нагнетая морозный ичистый, без запахов гнили воздух. Какое это оказалось счастье вновь ощутить вокруг себя прохладу! Минут двадцать Младшая провела под душем. Из раструба лилась тепленькая водичка, оба крана крутились впустую, а на потолке и стенах расцветала плесень. Наверное, комнатой очень давно не пользовались. Но Анке этот душ показался раем.
В столовой Анку поджидало очередное потрясение. Охрана, очевидно, питалась где-то отдельно, хотя за длинным низким столом уселось бы человек сорок. Из стенных ниш рядами выглядывали позолоченные слоны, с шестью бивнями каждый. В промежутках между слонами сидели одинаковые статуи — толстый улыбающийся азиат с отвислым животом. В дальнем углу, в полумраке имелось нечто вроде инкрустированного золотом киота, в нише которого замерла самая удивительная статуя. Младшая постеснялась подойтипоближе, потому что статуя была голая. Женщина, из какого-то черного и блестящего материала, в танцующей позе, с красными кончиками грудей и, самое удивительное, с четырьмя руками. На изогнутых руках поблескивали браслеты, из двух плоских сковородок по бокам от статуи поднимались дымки…
Впервые в жизни Анке кто-то прислуживал. Три женщины, обернутые в яркое, блестящее, с огромными серьгами в ушах, бесшумно и быстро накладывали еду, убирали посуду. Кушать здесь следовало культурно, ножом и вилкой, плюс ко всему напротив тарелки переливались сразу целых три хрустальных бокала различной формы. Младшая смерила расстояние до ближайшего из дюжины графинов, поняла, что не достать. На помощь пришел переодевшийся в тройку, похожий на министра, Шпеер. Оказалось, достаточно приподнять свой бокал, чтобы стоящая сзади женщина его мгновенно наполнила. У Младшей с перепугу так ослабли руки, что решила — вообще не буду пить, еще сломаю что-нибудь!
Мария вышла к ужину в сногсшибательном черном платье с накидкой, скрывающей повязку, попрежнему в длинном парике, только теперь она превратилась в блондинку. Младшая даже не обратила внимания, что за еду перед ней поставили, смотрела во все глаза. Маркус, в белой кружевной сорочке с расклешенными рукавами, поднялся, подвинул даме стул, сам налил из пузатой бутылки вина. Взрослые чокнулись, официантка подожгла в углу на бронзовой подставке какую-то сладкую травку. Анка механически пережевывала тающие во рту куски мяса, или не мяса вовсе… Перед ней стояло множество фарфоровых мисочек с соусами и подливками, с белыми кусочками бамбука и черными грибами, с пряной травой и запеченными тушками диких птиц. Плакал по углам сладкий дым, смеялась Мария, угощая доктора кальяном, играл на гитаре Маркус. Молчаливая прислужница нажала на кнопочку пульта, дальняя стенка раздвинулась, засветился экран телевизора размером с теннисный стол… Вот это житуха! Будто и не было пальбы, не было парня с оторванной ногой, не было драки с милицией…
Спальню ей определили на самой верхотуре. Минуты две Младшая ходила вокруг кровати и трогала гигантскую, расшитую узорами простыню. На кровати легко разместились бы четверо, что в соседнем номере и предпринял с новыми карточными партнерами вечно бодрствующий Шпеер. Анка заметила, что в саду и в гараже встречались почти исключительно смуглые лица, но внутренняя охрана сплошь состояла из европейцев, и в свободной смене объявились преферансисты.
Мария сдержала обещание. Анку поджидал раздвижной шкаф, набитый подростковой одеждой. Поскольку никто не поинтересовался нужным размером, шмотки прикупили целым стеллажом, не снимая ярлыков и ценников. Не очень понятно, правда, как надеть одновременно шесть пар обуви. Анка посидела среди тряпичного обилия, сквозь тройной рядпрозрачной брони наблюдая за сверканием городских огней. Если приглядеться, бескрайний океан света дробился на редкие цепочки электрических фонарей, сполохи уличных костров и невнятное шевеленье совсем слабых пятнышек, точно сонные светящиеся рыбы ползали под водой, Младшая вспомнила слова доктора о том, что здесь до сих пор пользуются керосином. Она закрыла глаза и сразу же увидела искалеченных болезнями нищих, хватавшихся снаружи за дверцы машины. Почти голые, чумазые мальчишки с руками и лицами, покрытыми чем-то вроде древесной коры…
Младшая развязала веревки рюкзачка, скомкала и утрамбовала туда две майки, водолазку, джинсы, пару кроссовок. К остальному не прикоснулась.
Небо раскручивалось над городом сосущим антрацитовым колодцем, и сложно было сказать, звезды отражаются в уличных огнях или наоборот… Снаружи невидимую преградуокна беспрерывно атаковали ночные насекомые. Нагоняя холод, бормотал кондиционер.
Анка устала. Ей никак не удавалось связать воедино впечатления прошедших дней, уложить в мало-мальски внятную систему. Если поверить Марии, выходило одно, а со словШпеера — совершенно иначе. А Лукас, купивший старую негодную корову по цене хорошего стада… Подонком его никак не назовешь, доктора вылечил… от смерти. Шуточки у Давидыча, конечно, мама не горюй! Так кто же врет? Чего поделить-то не могут? Нет, чтоб жить тихо-мирно, красотища-то вокруг какая, обалдеть. Как в сказке, просто не верится: цветы в клумбах, цветы в прудах, бабочки с ладонь…
Неведомой Калькуттой Младшая так и не полюбовалась. Снялись затемно, прежним составом. Ник выгнал из гаража открытый сверху, длинный джип, с неимоверного размера колесами, куда в числе прочего впихнули принадлежащий теперь Анке здоровый кожаный чемодан с гардеробом. Вблизи выяснилось, что джип не совсем открытый, а затянут поверх дуг плотной прозрачной сеткой. Непрерывно зевающей пассажирке налили из термоса удивительно вкусного кофе. Помимо вкуса, напиток обладал еще кое-какими особенностями. Не успели добраться до парковых ворот, сонливость исчезла, сердце бешено застучало. В парке на Младшую набросились запахи. Она втягивала носом воздух и чувствовала, как начинает кружиться голова. Если внутри дворца царили благовония, то снаружи разливался аромат, в десять раз сильнее, чем в самом большом цветочном магазине. Как они тут живут и с ума не сходят? Она бы только и делала, что ходила бы от клумбы к клумбе и нюхала…
Ник дважды останавливал машину, повинуясь всплывающим из мрака вооруженным караульным, Маркус что-то говорил вполголоса, что-то передавал из рук в руки. Когда миновали третий кордон, сбоку дважды помигали. Подъехал, затянутый в маскировочную сетку, военный автомобиль с закутанным в брезент сооружением вместо заднего сиденья.
Караван тронулся. Спустя десять минут нормальный асфальт исчез и Анке пришлось держаться за все, что можно, пристяжной ремень не спасал от сумасшедшей тряски. «Мамочки!» — повторяла она, когда колеса в очередной раз отрывались от земли. По сравнению с этими прыжками, вертолетная болтанка вспоминалась сущим пустяком. Район фешенебельных особняков сменился садами, а затем, как и накануне, поползли обшарпанные дома, разделенные мрачными узкими переулками. Сквозь пустые проемы окон виднелись внутренние дворики, где, точно муравьи, копошились голопузые дети, Анка тронула Марию за плечо.
— В коричневом чемодане, это ведь все мои вещи?
— Конечно, твои.
— И я могу с ними делать, что захочу?
— Безусловно! — слегка удивилась великанша.
— Остановитесь, пожалуйста. На минуточку!
Шпеер понял первый, покряхтел, качая головой, но ничего не сказал. Повинуюсь взгляду Маркуса, Ник выскочил в грязь вместе с Младшей, помог ей выволочь неподъемный чемодан. Из щелей домов, из вонючей придорожной канавы, отовсюду наблюдали любопытные глаза. Не успел Ник захлопнуть за Анкой дверцу, как ее роскошный гардероб облепили десятки рук, затеялась драка, плач детей перемежался с криками женщин. Анке хотелось заткнуть уши, но машина уже завернула за угол.
Никто не сказал ни слова.
Светало в южных краях с невиданной скоростью. Несущаяся впереди в клубах пыли зеленая машина походила на гигантского озабоченного жука. Вдоль дороги, если можно было назвать ряд канав дорогой, в рассветном слабеющем сумраке появлялась и исчезала полоса воды. Густые, точно сметана, травяные запахи набивались в нос, раскачивались нависшие ветки, тяжело хлопая крыльями, кто-то пролетал над головой. И духотища… Анка не успевала вытирать пот со лба.
После очередного особо крупного прыжка заросли раздались в стороны и слева показался дымящийся краешек солнца. Передняя машина затормозила, пропуская их вперед, и развернулась поперек, блокируя дорогу. Младшая оглянулась.
Двое смуглых, в чалмах, освобождали от брезента зенитную установку, третий разворачивал на турели тяжелый пулемет. Младшая поежилась. Когда же это кончится? Опять война? Доктор порылся в многочисленных карманах десантной куртки и протянул защитные очки.
— Не туда глядишь! — двумя пальцами за затылок повернул Анкину голову. — Как насчет вымыть ноги в Индийском океане?
У Младшей слова застряли в горле. Перед ней сонно шевелилось бескрайнее иссиня-черное чудовище… С гулким клекотом оно совершало степенный вдох, и так же, неторопливо, посылая вперед соленую пелену брызг, выдыхало. Далеко слева, на востоке, жирный блеск сменялся чередой оттенков — от ультрамарина до розового, пологая волна света на глазах расползалась, точно из-под толщи воды, снизу двигалось невидимое войско с разноцветными факелами. Солнце походило на разбуженного паука, лениво перебирающего лапками, словно карабкающегося вверх по неокрепшей паутинке облаков. Гораздо правее по берегу тянулись какие-то странные сооружения, будто собранные из кусков. Едва тьма отступила, Анка убедилась, что глаза ей не врут. Наверное, в самодельных лачугах жили сотни тысяч, если не миллионы, граждан счастливой солнечной страны. А за городом нищих, на темной глади задирали к небу свои стальные хоботы портовые краны, на рейде перемигивались десятки судов и бурчали невидимые механизмы.
Мария спрыгнула и медленно пошла навстречу воде. Остальные затихли.
Ник вертел в пальцах незажженную сигарету.
Маркус, скрестив руки, стоял на сиденье.
Шпеер вытянул шею, будто прислушивался. Сквозь невнятные шумы цивилизации океан бормотал свою вечную неспешную мелодию. Мария стянула с головы парик, сделала еще пару шагов, пена лизала ей щиколотки. Произнесла что-то невнятно, затем громче, Маркус засмеялся, стукнул кулаком в лобовое стекло.



Страницы: 1 2 3 4 [ 5 ] 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.