Чтение 12–й страницы книги ~Ристалище~

– В Договоре предусматривается только нарушение смертоносцами своих обязательств перед двуногими, – хладнокровно парировал Найл.

Все пауки в зале испытывали мстительное удовольствие – именно с такими объяснениями, почти такими же словами полтора года назад Хозяин отказал им в выдаче оружия для отпора армии северян.

– Своим поступком ты доказал, Хозяин, что не способен исполнять обязанности гаранта Договора и хранителя жнецов. Я требую, чтобы ты вернул оружие мне.

– Договором не предусмотрено…

– Ты уже разрушил Договор! – отрезал Посланник. – Его больше нет.

– Тогда это должен подтвердить и Смертоносец-Повелитель.

– Смертоносец-Повелитель согласен с Посланником Богини, – сообщил Дравиг.

– Ты не Сме…

– Но и ты не Хозяин! – опять перебил гостя Найл.

– Договор заключался нами лично, в зале дворца Смертоносца-Повелителя, – привел последний аргумент Саарлеб. – Там он должен прекратить свое существование.

– Хорошо, – кивнул правитель. Через десять дней мы встретимся в главном зале дворца Смертоносца-Повелителя, чтобы расторгнуть Договор. Тебе надлежит принести жнецы туда.

Толстяк молча поклонился и вышел. Свита поспешила следом.

– А ведь он не хочет отдавать вам эти самые «жнецы», – выдвинулся из-за трона Тройлек.

– Конечно не хочет, – кивнул правитель. – Но что он может сделать? Жуки всегда заботились только о своей безопасности, балансируя между людьми и пауками, и без колебаний предавали и тех, и других. Теперь вилять негде. Они не смогут все время существовать под нашим давлением. Придется идти на мировую.

Найл наклонил голову и тяжело потер шею.

– Сегодня выдался трудный день. Мы ничего не забыли? Дравиг, не торопись освобождать дворец, северяне слишком умелые воины. Подождем, пока сами сдадутся.

– Как прикажешь Посланник, – опустился смертоносец в ритуальном приветствии, и добавил: – Я расставлю в городе обычные посты.

– Хорошо, – кивнул Найл и повернулся к другому пауку: – Тройлек, мой дворец всегда казался мне достаточно большим. Думаю, тут хватит места всем людям из братства по плоти.

– Слушаюсь, мой господин, – ответил тот.

– Тогда будем считать, что все вернулось на свои места.* * *

Найл стоял у открытого окна и смотрел прямо перед собой, на серую щербатую стену заброшенного здания. Прямо в лицо били с чистого голубого неба яркие солнечные лучи, легкий ветерок проскальзывал по подоконнику, и бессильно ронял человеку на ноги желтоватую пыль. Время от времени с гулким жужжанием появлялась небольшая, с палец, зеленая муха, совершала вдоль стен круг почета, но не найдя ничего интересного отправлялась дальше. На улице братья по плоти шумно и весело гонялись друг за другом, но правитель города никак не реагировал на происходящее вокруг – он неподвижно замер, точно неотличимый от изваяния сторожевой паук у входа во дворец. Сознание Найла расширилось и как бы накрыло собой этот громадный муравейник людей и гигантских насекомых, впитало его, стало неотделимой частью.

Он стремился ощутить не столько каждого паука, жука или человека в отдельности, – хотя, безусловно, присутствовало и это – сколько необъятное живое существо, образованное переплетением жизненных полей, мыслей, чувств всех обитателей поселения. Как одноклеточные животные – крохотные частицы тела – соединяются в более высокоразвитый организм, так и жители города должны были являться, не замечая того, частицами нового, более крупного живого существа. Но это существо исчезло.

– Что вы сделали с городом… – прошептал Найл.

– Вы меня звали, мой господин? – в слегка скрипнувшую дверь проскочил Тройлек.

– Что вы сделали с городом?

– Он, разумеется, изменился, – с опаской начал объяснять паук. Но стал лучше, цивилизованнее. У нас теперь работают отличные чеканщики, плотники, строители. А что было раньше? Одни безмозглые рабы.

– Где они?

– Кто?

– Рабы.

– Не знаю. На всякий случай Тройлек попятился к двери. Они все время ходили, попрошайничали, надоедали. Ну, жители настояли. Мы закрыли мост и запретили им входить вгород.

– То есть, просто уморили их голодом. Вам что, было жалко куска мяса и пары яблок?

– Кусок мяса тоже нужно заработать.

– Да ведь именно рабы все нечистоты в городе вычищали! Ты не замечаешь, Тройлек, как город начинает вонять? Все эти мелкие личные выгребные ямы…

– Мы наймем слуг жуков-вонючек, – предложил паук.

– Согласятся?

– Конечно. Они поначалу своими убогими поделками торговать пытались, потом жен распродали. Теперь-то за любое занятие берутся…

– А почему на полях нет земледельцев?

– Если немного отойти от города, мой господин, – замялся паук, – то все осталось, как было при вас.

– А поближе к городу?

– Понимаете, мой господин, когда армия князя взяла город, то воины немного побаловались здесь с женщинами… А их прислужники сами разбежались…

– Значит, говоришь, цивилизованнее стали? – хмуро спросил Найл. – Да вы ведь прежних жителей просто уничтожили, а новых привезли. Когда возникнет нужда в прогрессе, этих тоже перебьете?

– Мастеровые, крестьяне и рыбаки никого не убивали, – встал на защиту новых обитателей города Тройлек. – Они умеют только работать. И работать очень хорошо.

Рыбаки-крестьяне. А еще ткачи, чеканщики, строители, кузнецы, плотники, медники, столяры – кто будет разбираться со всем этим запутанным хозяйством? Умница Мерлью, так стремившаяся все прибрать к рукам, осталась в Серых горах. Рядом с правителем уцелела только Нефтис – умеющая сражаться, но ничего более. Навул или Юлук? Храбрыеи прямолинейные, они имели опыт всего лишь одного года жизни. Дравиг? Нет, он опять загонит всех в казармы. Райя тоже привыкла решать проблемы с помощью кнута. Посланник восстановил власть над городом. И что теперь?

Один раз он решил подобную проблему очень просто: не стал разбираться в хитроумной системе советника Борка, а просто простил его и оставил на своем месте. Найл повернулся к смертоносцу. Паук весь подобрался, выпрямив ноги и подняв тело почти на высоту человеческого роста.

– Как считаешь, Тройлек, может быть назначить руководителем городского хозяйства… Райю?

– Она очень умная женщина, – немедленно откликнулся паук. Хозяйство свое имеет, торговать сама научилась. Но с вольными мастерами дела пока не имела. Я помогу ей выбрать самую необходимую мебель, пошлю материалы и работников для строительства дома и для ремонта испортившегося оборудования. Пусть наберется опыта.

– А в городе пока посидит маленький хитрый смертоносец?

– Я думаю, – ответил Тройлек, – дальние земли следует объявить вашей собственностью. Тогда уж никто не решится сгонять прежних земледельцев.

Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась Нефтис:

– Простите, мой господин, вас ищет Дравиг. У квартала жуков на двух наших братьев напал какой-то «демон Света».* * *

Смертоносцы исчезли. Возможно, их никто бы и не хватился, но нападение демона на пауков видел какой-то рисовальщик и сразу поднял тревогу, чтобы отвести от себя подозрение.

– Откуда он взялся? – Найл взял в руки глянцевый след демона и выпрямился. Я утром потратил почти час, надеялся его почувствовать.

– Пауки его тоже не заметили, – признал Дравиг.

– Хорошо, – правитель покрутил в руках крепкий каменный диск. Попробуем иначе. Я покажу эту штуку Белой Башне.

Оставленная предками умная машина стояла в центре широкого ровного круга диаметром почти в полкилометра, похожая на огромный цилиндр из драгоценного фарфора – идеально гладкая, идеально белая, с легким синеватым оттенком отраженного неба, блестящая на солнце и слабо светящаяся в ночи. Никаких дверей, никаких окон. Под самыми стенами Башни сохранилось множество мелких и глубоких ям со следами огня – памятники многочисленным попыткам слуг жуков-бомбардиров взорвать или подкопать таинственное здание. Не смотря на все их старания, на стенах Белой Башни так и не осталось не то что царапины, но даже копоти.

По внешнему радиусу круга пожухлой травы шла утоптанная грунтовая дорога. Найл готов был поверить, что ее протоптали многие поколения слуг смертоносцев, обходившие странный дом стороной – но дома! Руины домов – останки древних небоскребов, жилищ, банков, контор – они ведь тоже огибали Белую Башню по внешнему радиусу!

Стигмастер утверждал, что Белые Башни оставлены человечеством, в панике покидавшим Землю, для наблюдения за родной планетой. Но он так и не смог объяснить, почему за десятки и сотни лет до своего бегства люди строили дома вдоль четко очерченной двухсотметровой границы от будущего сверхмощного компьютера. Не ближе и не дальше – на случайность не похоже. Белая Башня, круг земли, дорога, ровный круг из домов – а уже дальше пошли улицы, площади и пустыри, остатки фундаментов и более-менее целые дома. Создавалось впечатление, будто не башня ставилась в городе во время поспешного бегства, а город строился вокруг вечной, несокрушимой Белой Башни.

Найл прошел по пружинящей под ногами траве до самой стены, приложил руки к глянцевой поверхности. Ладони ощутили холод, слабое покалывание. В них возникло странноеузнавание острого, металлического запаха – или вкуса? Пальцы рук обычно не замечают ни того, ни другого. Правитель убрал руки, представил перед собой распахнутую настежь дверь и шагнул внутрь.

В лицо дохнуло свежим воздухом, справа дружно заблеяло не меньше десятка овец, слева, из низкого саманного домика, послышалось деловитое кудахтанье.

Пахло чистой, омытой дождем зеленью – густой букет из запахов полевых цветов, влажной земли, прогретых солнцем листьев. Вниз из-под ног уходил пологий склон, заросший высокой сочной травой, и тонул в клубах тумана. То, что внизу не просто туман, а слой облаков Найл понял только после того, как распознал стоящую далеко впереди белую стену из пологих пиков и склонов, тяжеловесно выпирающих в низкое небо.

– Джомолунгма, она же Эверест или Сагарматха, высочайшая вершина на Земле, – тяжело вздохнул Найл. – Находится в Больших Гималаях, между бывшими Непалом и Китаем. Высота восемь тысяч восемьсот сорок шесть метров с хвостиком. Двадцать девятого мая тысяча девятьсот пятьдесят третьего года на нее залез какой-то новозеландец, которому показалось скучно жить дома. Лично мне за три месяца горы успели надоесть так, то я готов всю оставшуюся жизнь ходить только по бетонированным дорогам.

– Покорение Эвереста, это символ победы человеческого духа над мертвой природой, – произнес одетый в овчинный тулуп пастух, с характерными узкими глазами и желтой пересохшей кожей, похожей на пергамент.

– Странно, – пожал плечами Найл, – а я всегда думал, что Homo sapiens означает «человек разумный», а не «человек душевный».

– Что ты имеешь в виду? – пастух оперся подбородком на высокий изогнутый посох.

– То, что «человек разумный» изобрел для подъема на высоту в девять километров воздушные шары, самолеты, трассеры, ракеты, и ему нет нужды лазать по высокогорному льду пешком.

– Трассеры выше трехсот метров обычно не поднимаются, – поправил, выпрямляясь, пастух. Овчинный тулуп на нем почернел, съежился, прижался к телу и превратился в смокинг. Глаза широко распахнулись, кожа лица посветлела и залоснилась, с подбородка вниз потянулась седенькая бородка. Ты попробуй в своем определении человека заменить слово «душевный» на слово «духовный», и многие вопросы отпадут сами собой. Впрочем, думается, причина твоего сарказма всего лишь в плохом настроении.

Стииг взмахнул рукой, уничтожая горный пейзаж, и они с правителем остались в плотно заставленной приборами лаборатории:

– Так тебе легче?

– Нет, – Найл полез за пазуху и достал диск из слипшегося песка с глянцевым следом демона. Ты не знаешь, что это такое?

– Кремний, – пожал плечами Стигмастер.

– Меня интересует не состав, а само образование. Как могло получиться такое из обычного песка?

– Интересно, – кивнул старик. Положи его на лабораторный столик.

Найл выполнил просьбу Стиига, а сам тут же направился к синтезатору пищи и заказал себе триста грамм мороженного. Это изобретение далеких предков он ценил куда выше монолитных домов и космических кораблей.

– Интересно, – подал голос хозяин Белой Башни. Откуда это? Как получилось?

– С пустыря, совсем недалеко отсюда, – соскучившийся по деликатесу правитель разговаривал, не переставая работать ложкой. А каким образом могла получиться такаяштуковина, мне и хотелось бы узнать. Местные жители утверждают, что это следы демона, убившего ночью двух смертоносцев.

– Горячий должен быть зверь, – покачал головою старик. А с какой скоростью ходит этот «демон»? – Не видел, – пожал плечами Найл. – С нормальной, наверное.

– Смотри сюда, – позвал правителя Стииг. – Видишь, с этой стороны образовался расплав. Думается, его температура была никак не ниже двух тысяч градусов по шкале Цельсия. Однако на глубине двух сантиметров на песке на осталось никаких следов температурного воздействия. То есть, тепло не успело распространиться по материалу. Получается, перед нами след кратковременного воздействия очень высокой температуры. При длительности контакта от одной тысячной до секунды температуру в зоне соприкосновения можно оценивать соответственно от полутора миллионов до пятидесяти тысяч градусов.

– Цельсия? – ошеломленно прошептал Найл.

– Разница в шкалах пренебрежительно мала, – ответил старик. При так называемой «нормальной» походке контакт ступни с поверхностью длится около пятнадцати сотыхсекунды. В таком случае температура тела неизвестного существа составляет двести восемьдесят тысяч градусов с погрешностью в двадцать тысяч. Вес тела принят равным килограмму, поскольку следы вдавливания отсутствуют. Теплоемкость, учитывая малый вес, оценена в две десятых.

– Но это невозможно!

– Значительно более высока вероятность крайнего варианта, – невозмутимо продолжил Стииг. – А именно: длительность контакта ноль целых, три тысячных секунды, температура в точке соприкосновения один миллион триста тысяч градусов плюс минус семьдесят тысяч в зависимости от насыщенности луча.

– И почему этот вариант предпочтительнее?

– Потому, что в таком случае данная отметка будет соответствовать следу от выстрела из плазменной винтовки, – недрогнувшим голосом отчеканил Стигмастер.

– Плазменной винтовки? – повторил Найл.

– «Плазменная винтовка», это просторечное наименование. На самом деле она называется «Излучатель переносной плазменный модель двенадцать» или просто «ИПП-12». Навыставках вооружений эта модель демонстрировалась под наименованием «Демон». В середине двадцать второго века тематика плазменного оружия повсеместно была закрыта как бесперспективная, и других типов подобного вооружения не появлялось.

– Она могла оказаться в Арсенале города?

– Нет. При попытках боевого применения излучатель показал очень низкую эффективность и на вооружение правительственных силовых структур так и не поступал.

– А неправительственных?

– Несколько раз использовался в террористических и уголовных целях в качестве снайперского оружия. «Демон» способен поражать открытые живые цели на дистанции в несколько километров, – доложил старик, чуть поколебался и добавил: – Но он совершенно бесполезен против целей, использующих даже легкие укрытия, бронежилеты или щиты.

– Такое впечатление, будто ты цитируешь старый справочник, – Найл справился с первым шоком и снова вернулся к мороженому. Скажи проще, что произойдет, если выстрелить из «Демона», допустим, в полностью вооруженного северянина?

– При попадании в деревянный щит в нем образуется дыра, – начал перечислять Стииг. – При попадании в доспехи – вероятны ожоги. При попадании в открытые части тела неизбежны глубокие ожоги, значительные повреждения конечностей. При попадании в непокрытую голову – мгновенная смерть.

– Ты имеешь в виду, без шлема?

– Да.

– Странное оружие для двадцать второго века, – удивился Найл. – Доисторический арбалет и то способен пробить доспехи.

– Но арбалет не способен делать это на расстоянии в семь-восемь километров, – напомнил Стииг.

В этом был свой резон. Ни один воин не ходит в доспехах постоянно. Когда до врага несколько километров, когда он еще не ждет опасности – плазменное ружье действительно способно нанести смертельный удар. А в ближнем бою арбалетчикам тоже приходится браться за мечи. Вот только откуда мог взяться таинственный стрелок в дикой пустыне? Придти вместе с северянами? Но какой смысл уходить из богатой страны в этакую глушь? А может, в Арсенале все-таки были плазменные винтовки? И кому-то удалось заполучить одну из них?

– Да нет, это ерунда! – тряхнул головой Найл. – Такие следы остаются на всем пути демона каждые пять метров. Какой смысл таинственному стрелку стрелять себе под ноги?

– Он мог стрелять очередями, вдоль горизонта. А за демона принимали вспышки от попаданий.

Правитель опять задумался. Может быть, некий двуногий приехал сюда поразвлечься? Пострелять всласть по жукам и паукам, а потом тихо уехать домой? Ведь за убийство разумного существа в любой приличной стране грозит смертная казнь. Вот и поехал «охотник» в дальнее дикое захолустье. Надеется, что не поймают.

– Что будет с пауком при попадании в него выстрела из «Демона»?

– На глубину пяти-шести сантиметров место контакта выгорит, еще сантиметров на десять-пятнадцать термический ожог.

– Смертельно, – согласился Найл. – Любой зверь может спокойно подходить и насыщаться. Но куда исчезают тела погибших, если их всего лишь застрелили? Один человекпросто физически не способен съесть целого паука, а уж тем более двух! – Прячет где-нибудь в развалинах.

– Жара на улице, – покачал головой Найл. – Протухнут на следующий день.

– Так он их, наверное, не для еды заготавливает.

– Хорошо, – правитель поставил пустую посуду в утилизатор. Но ты уверен, Стииг, что это именно плазменная винтовка?

– Вероятность находки исправного «ИПП-12» невероятно мала, – признал старец, – Но возможность существования невесомого зверя с температурой тела в двести восемьдесят тысяч градусов еще меньше.* * *

Тройлек встречал правителя на крыльце.

– Вам что-нибудь удалось обнаружить, мой господин? – с искренним интересом спросил он. В конце концов, паук сам жил в этом городе, здесь росли его дети.

– Пока нет. Найл остановился. Скажи, ты ведь способен почувствовать чужие мысли за три дня пути, так?

– Да, Посланник, – с гордостью подтвердил паук.

– Ты ни у кого в городе не замечал желания убить смертоносца или жука?

– Десятки раз каждый час.

– Сколько?! – опешил правитель.

– Жители сталкиваются, расходятся, работают, торгуют, ссорятся, мирятся. Отношение друг к другу меняется порою от крайности в крайность по несколько раз в день. Это нормально.

– Тогда мы пойдем другим путем, – разочарованно решил Найл. – Объяви жителям, что новый правитель не переносит грязи и вони. Пусть немедленно очистят свои выгребные и помойные ямы от всякой мерзости. Когда запах доносится откуда-то рядом, из чужих развалин – все равно вычистить. Если будут обнаружены тела погибших жуков или пауков, немедленно сообщать ближайшему пауку!

– Слушаюсь, Посланник, – умный смертоносец понял, о чем идет речь и не стал спорить с правителем.

Приказ нового господина жители восприняли на удивление спокойно. Они ожидали от смены власти куда больших неприятностей, и теперь с явным облегчением, а то и с шутками, волокли всякую грязь в сторону реки. Ни единого трупа за полдня никто не обнаружил, но Найл не терял надежды. Несколько сотен пауков в разных местах города ждали только команды, чтобы сомкнуть цепь и начать прочесывание района, где может скрываться «охотник». У крыльца, рядом с правителем, в полном боевом облачении маялись от жары Нефтис и Юлук. Именно они должны были стать главной ударной силой после обнаружения врага. А врага все не было.

Поток людей к реке постепенно редел. Тени удлинялись, воздух терял свой иссушающий накал. В город вкрадчиво проникали сумерки.

– Демон напал на жука! – внезапно выскочил на крыльцо Тройлек. – У Черной Башни. Там поля какого-то крестьянина, я слышал его мысли.

Но к тому времени, пока братья по плоти успели добежать до места нового убийства, жук-бомбардир бесследно исчез.

В наступившей темноте смертоносцы попытались прощупать окрестные развалины лучами страха, спугнув изрядное количество мух, мотыльков, мелких стрекоз и чаек, однумолоденькую сороконожку – но ни единого человека не нашли.

При Смертоносце-Повелителе рядом с Черной Башней находились мастерские по изготовлению воздушных шаров, ангары с корзинами и тканью, большое количество запруд с порифидами и несколько широких полян для запуска летающих разведчиков. Здесь всегда находилось огромное количество пауков, слуг и рабов. Жизнь кипела ключом.

Ныне в окрестностях былого центра воздушной разведки царило запустение – появление здесь сороконожки, опасного пустынного хищника, говорило само за себя.

Причина лежала на поверхности: порифиды, продолжавшие в прудах обычную размеренную жизнь исправно выделяли летучий газ, характерный весьма неприятным запахом. Никого из переселенцев так и не привлекли ни высокое здание Башни, ни огромные ангары, ни просторные мастерские. Лишь один земледелец рискнул обосноваться на ближнем холме, прельстившись близостью полей от города.

Это оказался довольно молодой паренек, от силы шестнадцати лет, тощий, прыщавый, со стоящими торчком взлохмаченными волосами и мозолистыми руками, в поры которых въелась черная земляная грязь. Он сидел посреди комнаты на деревянном чурбаке, заменявшем в доме табурет.

Найл старательно пытался прощупать его сознание, Тройлек рядом занимался тем же самым, и тоже без особого успеха.

Впрочем, для выводов о непричастности паренька к нападению на жука особой необходимости копаться в чужых мыслях не имелось – ну никак не походил он на владельца плазменной винтовки, пожелавшего от скуки поразвлечься!

Морус – так звали паренька, был четвертым сыном в семье крестьянина и более-менее представлял свое тоскливое будущее. Наследства не достанется, на кусок хлеба придется зарабатывать в батраках. Ни сытной еды, ни нормальной одежды, ни семьи, ни детей. От такой перспективы он и сорвался из дому, когда услышал о новых землях, присоединенных к империи. Золотых гор пока не получил, но прокормить сам себя уже кормит, хороший кусок земли вскопал, дом удалось занять большой. Если все по закону будет, без беды, то теперь он уже не пропадет. И жена найдется, и дети будут. Рынок рядом, значит и торговать проще, а запах – будет время, осушит он пруды. Руки есть, остальное приложится.

– Не приложится, – сказал Найл.

– Что? – вздрогнул парень.

– Осушить пруды не получится, – пояснил правитель. Порифиды, это одно из главных наших сокровищ. Без них ни один воздушный шар в небо не поднимется. А теперь расскажи, что ты видел у Черной Башни два часа назад.

– Ну, – поуспокоился Морус, начиная понимать, с чем связано нашествие людей и пауков, – готовил я поле для посадки. Здесь, на склоне. Слышу, будто хрустнуло что-то. Голову поднял, вижу внизу, у площади, что под Башней, жук-бомбардир лежит. На спине. И вроде как ручеек по земле струится. Белый такой, подрагивающий. А я знаю, что никаких ручьев там отродясь не бывало. Там только песок сухой лежит, да осколки каменные. Мне интересно стало. Я даже поближе подошел, хотел посмотреть. А тут вдруг под жуком как полыхнет! Он подпрыгнул, и в сторону отлетел. И треск опять послышался. Потом опять под жуком полыхнуло, и он еще на несколько шагов отлетел. Ну, мне интересно стало, захотелось рассмотреть подробно, что это за штука…

– А не страшно было? – наклонился к пареньку Найл.

– А чего бояться? Демон Света, известное дело, людей не трогает. Только многолапых.

– И что было дальше?

– Да ничего, – пожал плечами Морус. – Жук допрыгал до ямы посреди площади и пропал там. И все.

– Где находится яма?

– Да на площади, – сорвался к двери парень, – То есть на пустыре…

– Стой! – поймал его за руку Найл. – Куда ты побежал на ночь глядя? Ты просто вспомни, где эта ямища.

Морус начал вспоминать нечто перекопанное, какие-то стены, траншеи. Найл быстро запутался и перевел взгляд на Тройлека.

– Я все понял, – откликнулся паук.

В яркой, красочной картинке, присланной им, была видна большая, относительно ровная площадь между низкими выступами практически полностью рассыпавшихся стен. Площадь уродовали несколько широких и глубоких рвов, радиусами расходящихся от центра. Весь этот вид показался Найлу до странного знакомым. Впрочем, знакомым для правителя являлся весь город целиком.

На указанную земледельцем площадь правитель и Тройлек отправились с рассветом. Их сопровождал отряд из двух десятков братьев по плоти – Найл еще не потерял надежды поймать таинственного «охотника», хотя после рассказа Моруса начал подозревать, что про плазменную винтовку можно забыть. Некий «светящийся ручеек», вспышки и прыжки жука… Нет, тут таилось нечто совсем другое. От Черной Башни они спустились вниз по склону, вышли на ровную улицу меж оставшихся от рухнувших домов холмиков, свернули к группе из двух-трех этажных домов и… Найл узнал это место.

Вот с этой стороны они подходили к площади вместе с Нефтис, Дравигом и его отрядом, вот по этой канаве шли к центру пустыря…

– Тройлек! – повернулся к пауку Найл, когда они остановились у нагромождения каменных плит, меж которых зияла черная бездонная дыра. Почему здесь нет хитиновых панцирей?

– Каких панцирей? – в первый миг не понял смертоносец.

– Согласно приказа Смертоносца-Повелителя, возле выходов из-под земли всегда должны лежать хитиновые панцири, лапы, надкрылья или просто мелкие кусочки хитина.

– Но, Посланник, – удивился Тройлек. – Мы же цивилизованные существа! Неужели мы будем приносить жертвы подземельям, как какие-нибудь дикари?

– А вам никогда не приходило в голову, что покоряемые вами народы могут быть впятеро умнее вас?! – неожиданно взорвался Найл. – Что они сотни лет до вашего прихода жили на своей земле и лучше знают ее законы?! Что вся ваша цивилизация – это лишь сговор тупиц, решивших считать себя самыми умными?! Чтобы немедленно у всех выходов были сложены кучи из хитиновых объедков! По пояс высотой! И чтобы постоянно поддерживались таких размеров! Не то самого сварю и в тоннель выброшу!

Посланник резко развернулся и пошел в сторону Башни.