Юлия Шилова

Дитя порока, или Я буду мстить

Я думала не о несчастьях, а о той красоте, которая остается навеки. Ведь это так прекрасно, что можно не ждать ни секунды, когда решишь сделать мир лучше. Поистине чудесно, что я не утратила всех своих идеалов, ведь они казались такими нелепыми, такими невозможными. Все же я сохранила их, потому что вопреки всему я продолжала верить в то, что люди обладают по-настоящему добрыми сердцами. Я просто не могла строить свои надежды на беспорядке, несчастьях и смерти. Я видела, как мир постепенно превращается в пустыню. Я слышала, как повсюду гремит гром, как он все приближается и приближается, грозя уничтожить нас всех. Я чувствовала страдания миллионов людей ивсе же смотрела в небеса и думала, что все будет хорошо, что жестокости придет конец и что к нам вернется мир и спокойствие.Анна ФРАНК (1929—1945)

ПИСЬМО-ИСПОВЕДЬ

Дорогие, любимые и уже ставшие за годы нашего тесного общения по-настоящему близкими и родными людьми, мои бесценные читатели, мне хочется рассказать вам о том, чтонового происходит в моей творческой жизни, каковы мои планы, успехи и поражения. Хотя о поражениях говорить не стоит, потому что я не люблю думать о плохом и привыкла притягивать к себе все хорошее. Самая большая ценность успеха – это умение прятать свой неуспех. С самого раннего детства моя мама учила меня не расстраиваться попустякам и, даже если я проигрывала по-крупному, не хвататься за голову и не думать о том, что жизнь кончена. Увидев на моих глазах слезы, она всегда прижимала меня к себе и ласково говорила:

– Разве можно тратить свои эмоции попусту?! В твоей жизни еще столько всего будет. Никто не умер, а это значит – все хорошо. Все близкие живы. Дай бог им здоровья. Пусть все будут живы и никогда не будет войны.

В те годы я не могла с ней согласиться, потому что мои неудачи и юношеские стрессы казались мне безумно глобальными и почти неразрешимыми. Понимание маминых слов пришло ко мне только с возрастом. В жизни каждого человека вполне хватает поводов для расстройства, но все эти неудачи не стоят того, чтобы травмировать свою психику и жить с камнем на сердце. Я поняла, что на свете есть только два повода для настоящего горя – это смерть и война. Этому же я учу своих дочерей. Не стоит растрачивать свои бесценные эмоции на какой-либо негатив, самое главное, чтобы все мы были живы и здоровы, а за окном светило яркое солнышко. А полученная в школе двойка или небольшая ссора с подругой – это такие пустяки, которые не стоят слез и сумасшедших переживаний. Это только кажется, что наша жизнь длинная, а ведь она намного короче, чем можно себе представить. Самое главное, чтобы мои девчонки росли красивыми и счастливыми, а моя милая мамочка, перенесшая тяжелейший инсульт, жила как можно дольше, чувствовала себя как можно лучше и была всегда такой же красивой, мудрой и жизнерадостной.

Какие бы казусы и неприятности со мной ни случались, я всегда вспоминаю надпись на кольце Соломона: «И это пройдет». Конечно, пройдет, а по-другому просто не может быть. Самое главное – это уверенность в глазах, любовь к жизни и жадность к своему творчеству. Я действительно жадная до своего творчества. Если кто предлагает подкинуть мне какой-либо сюжет, то я аккуратно и крайне деликатно для того, чтобы не обидеть человека, пытаюсь объяснить ему, что в моей голове такое бессчетное количество сюжетов, что у меня только бы хватило времени и сил для того, чтобы их разместить на страницах своих новых книг. Я жадная до творчества, потому что оно мое, СУГУБО ЛИЧНОЕ. Тут мои мысли, мои переживания, моя душевная боль и моя обнаженная искренность. Я влюбляюсь вместе со своей героиней, затем расстаюсь, понимая, что мой книжный герой, увы, не оправдал моих надежд, потом вместе с ней путаюсь в жизненных лабиринтах в поисках счастья. При этом мне, как и ей, не хочется вставать за счастьем в общую очередь, потому что мы с ней вообще не любим стоять в очередях, для нас это чересчур утомительно, мы пытаемся получить свою порцию счастья без очереди и за это получаем кучу самых нелестных высказываний в свой адрес от тех, кто уже просто устал стоять.

Я люблю своих книжных героинь, потому что они безумно рискованные, сильные, эмоциональные и ненасытные.Они не стесняются любить, ищут хороших мужчин и не претендуют на рай в шалаше, потому что все они хотят от жизни намного большего, чем она может им предложить. Им, как и мне, нравятся слова бесподобной и великой Фаины Раневской:«Жить нужно так, чтобы тебя помнили и сволочи».

Возможно, многие мои героини уж чересчур авантюрны, резки и амбициозны, но ведь они живут в мире мужчин, а в мире мужчин не так просто выжить. Они смотрят на мужчин как на партнеров по добыванию денег, и мужчины, за глаза называющие такую женщину стервой, понимают, что это всего лишь маска, а на самом деле за этой маской прячется очень ранимая и милая женщина, которой не нужно жалкое пожизненное и безрадостное существование. Она умеет вовремя изменить себя и ту ситуацию, которая часто складывается вокруг нее.

Моя творческая жизнь течет в том же ритме, который я взяла несколько лет назад, как только мы увиделись с вами в момент нашего знакомства. Вы приглядывались ко мне, я к вам, и в результате мы смогли ощутить обоюдную и страстную любовь друг к другу.

Я люблю читать ваши письма, ваши дорогие сердцу слова, вселяющие в меня надежду на лучшее. Для меня дорого каждое ваше письмо, каждое ваше слово, независимо от того, о чем вы мне пишете, о своих бедах, падениях, взлетах или просто о том, как прошел ваш день. Для некоторых моих читательниц писать мне ежедневные письма стало настоящей потребностью, и они зачем-то всегда извиняются, коря себя за то, что занимают у меня мое время. «Юленька, я, наверно, вам уже надоела, но я не могу не написать вам о том, что сегодня со мной произошло. Вы знаете, я сегодня опять его встретила, и он даже со мной заговорил…» Вы ни в коем случае мне не надоедаете, вы делаете меня нужной, и я очень дорожу тем, кто доверяет мне свое самое сокровенное. Вместе с вами я радуюсь тому, что наконец-то ОН ЗАГОВОРИЛ, и надеюсь, что он не только заговорит, но и сделает еще более решительный шаг в вашу сторону, а не сделает, так заставим. Мы просто соберем всю свою женскую хитрость и укажем ему нужное направление. Он не толькобудет шагать, но и научится бегать. При этом он будет думать, что он побежал самостоятельно. Он и представить себе не может, что мы дали ему хороший толчок и напрочь вбили в его голову мысль: «Я и есть та женщина, которая тебе нужна. Судьба дала тебе шанс встретиться с такой женщиной, так не будь идиотом, хватай жар-птицу за хвост, а то улетит и сильно обожжет тебе руки». Мы из тех, кто не бегает по гадалкам и не тратит свои кровно заработанные деньги на различные привороты. Мы из тех, кто может добиться поставленной цели самостоятельно, несмотря на то что поставленной целью может быть понравившийся нам мужчина.

Я благодарна вам за ваши письма, ваши звонки и за то, что вы всегда присутствуете в моей жизни. Ради вас я живу, дышу и творю.

Как вы уже заметили, мои новые книги начали выходить немного в другом оформлении. На них появилась более красивая и реальная фотография, прекрасный слоган. Впередибудет еще много коренных изменений. А теперь мне хочется поделиться с вами тем, что же произошло в моей творческой жизни. Дело в том, что однажды судьба совершенно случайно свела меня с одним замечательным человеком, Игорем Анатольевичем Лазаревым, который с самого первого взгляда смог разглядеть мои цели, желания и надежды. Между нами возникло редкое взаимопонимание, и, несмотря на то что жизнь научила меня быть предельно осторожной при общении с людьми, я сразу ощутила в нем плечо нового друга и человека, с которым мы настроены на одну волну. Благодаря этому человеку я смогла собраться с духом и круто изменить свою жизнь, перейдя работать в новое издательство, поставив на карту все, чего добивалась долгие годы. Переход на новое место – это всегда сложно. Особенно для женщины. Мне было безумно жалко терять те отношения с людьми, которые выстраивались несколько лет, но я опять же вспоминала кольцо Соломона и говорила: «И это пройдет». Я всегда буду благодарна своим бывшим издателям за то участие, которое они приняли в моей творческой судьбе, но я должна двигаться дальше. Жизнь никогда не стоит на месте и преподносит нам свои самые непредсказуемые сюрпризы. В этой жизни постоянно все течет и меняется, я перешла в новое издательство и забрала с собой только одну свою голову. Это был сложный период. Мне было безумно страшно делать шаг в неизвестность, и я благодарна господу богу и Игорю Анатольевичу Лазареву за то, что я этот шаг сделала. Дай бог ему счастливой жизни, любви, удачи и исполнения всех его желаний. Огромное спасибо ему за то, что, когда мне было по-настоящему тяжело, он мог всегда меня приободрить, поддержать и убедить меня в том, что я сильная и никогда не сломаюсь.

Вот уже год, как я сотрудничаю с издательством «ЭКСМО», где работает настоящая команда профессионалов, и это издательство стало для меня вторым родным домом. А я и подумать не могла, что у человека может быть второй дом… Увы, но у меня никогда его не было. Мне хочется поблагодарить тех людей, которые гостеприимно распахнули дляменя двери своего дома и оказали мне свое неоценимое доверие.

Андрей Гредасов, Олег Новиков, Игорь Лазарев и очаровательная Светлана Полякова, мне хочется выразить вам свою сердечную признательность за все, что вы для меня делаете и будете делать. Я благодарна вам за то, что вы наглядно показали мне то, что самое главное в жизни людей – это взаимопонимание.

Мой дорогой и сердечный Друг, мой читатель, если ты взял в руки мою книгу, значит, тебе небезразлично мое творчество. Эта книга была написана несколько лет назад, в один из нелегких периодов моей жизни. Наверно, поэтому она так трагична. Но тем не менее я ее очень люблю, потому что я наделила ее своей душой и своими эмоциями. Теперь у нее двойное название – «Дитя порока, или Я буду мстить». Прошло несколько лет, и я взяла в руки эту книгу опять. Я поняла, что я стала взрослее, мудрее. Во мне открылось множество новых граней характера, о которых я просто не знала ранее. Я стала более терпимой, сдержанной, спокойной и умеющей сострадать. Все это опять же пришло ко мне с возрастом. Мне захотелось написать к этой книге пролог и создать ей новую редакцию. Она стала обновленной, более трогательной и похорошевшей. Это не та книга «Я буду мстить». Это ее обновленная версия. Я думаю, что она должна занять достойное место на вашей книжной полке. Возможно, эта книга поможет вам избежать каких-то ошибок, выиграть время и многое переосмыслить. Судьба Жени трагична, но она достойна пера. Ее судьба – это доказательство того, что любые данные нам свыше привилегии не гарантируют от превратностей судьбы. Я прожила вместе с ней ее жизнь еще раз. Меня всегда манят женские судьбы, которые выходят за рамки обыденного.

Издательство «Эксмо» дало мне уникальную возможность обновлять мои книги, написанные несколько лет назад, дополнять их новыми сюжетами и убирать из них то, что уже потеряло свою актуальность. Оно дало мне возможность нашего с вами полноценного общения. Теперь я могу отвечать на ваши вопросы в конце своих книг. Но это не значит, что теперь у меня не останется времени на новые книги. Пока я буду чувствовать то, что я вам нужна, я буду радовать вас своими новыми книгами в том же темпе, который взяла уже несколько лет назад. Каждую свою новую книгу я пишу ровно два месяца. Так что вы зря забеспокоились. Темп выхода моих новых книг ни в коем случае не поменяется, и плюс к этому я буду обновлять уже написанные книги, которые теперь будут читаться намного интереснее, чем тогда, когда они были написаны, несколько лет назад. Так что теперь у нас с вами двойная радость, мы сможем общаться еще чаще и еще продуктивнее.

Итак, я приглашаю вас в мир еще одной женской судьбы, в мир женщины, для которой любовь превратилась в войну. Я выношу на ваш суд свою обновленную книгу «Дитя порока,или Я буду мстить». Это моя первая обновленная книга, и я предлагаю вам вместе со мной пережить все события книги заново. Я надеюсь на вашу поддержку и понимание. Мне сейчас это очень необходимо. Я хочу, чтобы мои книги не умирали, чтобы они стояли на ваших полках наравне с новыми, чтобы я знала, что ВАМ ЭТО НУЖНО и что книга в новом издании представляет не меньшую ценность, чем та, которая только что вышла из-под моего пера.

Пожалуйста, поддержите меня и подарите этой книге долгую жизнь.

Любящий вас автор

ЮЛИЯ ШИЛОВА

ПРОЛОГ

Я всегда хотела изменить этот мир, но понимала, что один человек бессилен это сделать. И все же, когда я была ребенком, мне почему-то казалось, что мир для меня слишком тесен. Мне в нем неуютно. Мне намного уютнее в стенах моего дома, потому что именно эти стены и были для меня целым миром, раздвинуть пределы которого мне было по-настоящему страшно. Этот мир научил меня ничего не бояться, рисковать, повиноваться инстинктам и даже мечтам. А ведь когда-то я жила в состоянии вечного страха и жуткой беспомощности. Я стала более сильной с того самого момента, как я узнала, что на этом свете бывает любовь. Именно любовь дала мне какую-то непонятную и пугающую свободу. Признаться честно, но я совершенно не понимала, что же мне с ней делать. Любовь ведет нас к безумию. Я смогла проститься со своим прошлым, полюбить дневной свет и начать жить новою жизнью, хотя на ней всегда оставалась тень старой. Я вдруг смогла полюбить жизнь и мечтала заново прожить те годы, которые у меня отняли. Я пыталась поставить заслон между прошлым и будущим, и у меня почти получилось. Почти.

Я до сих пор пытаюсь понять, какой жизнью живут совершенно обычные женщины. Они ходят на работу, смотрят телевизор, моют посуду и делают каждый день одни и те же обязанности весь свой земной срок. Я боюсь этой обыденности и стараюсь не иметь или хотя бы разнообразить то, что мы называем обязанностями. Мне страшно думать о том, что после того, как я помою посуду, я должна готовиться ко сну. Я привыкла быть одинокой и независимой. Я наслаждаюсь этим.

По ночам я часто представляю своих настоящих родителей. Однажды ночью я видела свою маму. Она была одета в легкое лиловое платье и точно такую же легкую шляпку. Она была очень красивой, яркой и даже какой-то необыкновенной. Она тянула ко мне свои руки и постоянно просила прощение за то, что она так и не успела меня вырастить и быть со мной в этой чертовски нелегкой и сложной жизни рядом. Когда я закрывала глаза, я видела, как по ночной и пустынной дороге несется одинокая машина, в которой сидят мои родители. Они едут домой. Они не просто едут домой, они спешат, и оба нервно смотрят на часы. Они громко ругаются, стараясь что-то друг другу доказать, и о чем-то спорят. А я… Я вижу себя на руках у няни, которая пытается тщетно меня успокоить, но я громко плачу и выкидываю свою соску. Затем мама дает отцу сильную пощечину и громко кричит, что она больше не хочет с ним жить. Отец растерялся, потерял управление, и наша машина врезается в дерево. Грохот, непонятные крики и темнота… Мама, папа и няня… Никто не шевелится. Все без движения. Это была страшная смерть, кровь… Много крови и отчаянный детский плач.

Иногда я просыпалась в холодном поту, вздрагивала и думала о том человеке, который меня удочерил. Я никогда его не любила и, как только мы стали жить под одной крышей, почувствовала к нему стойкую и нарастающую каждый день антипатию. Наверно, новый родитель был бы желанен для любого ребенка, потерявшего своих близких, но только не для меня. Это удочерение казалось мне слишком большой ошибкой и жуткой несправедливостью. И все же судьбу не изменишь. Так сложились обстоятельства, а против них не пойдешь.

По вечерам я смотрела на зажженный камин и думала, как долго я жила без страстей. Сколько лет я жила изгоем и не знала, что же такое страсть. Я спрашивала о ней у своего сводного брата Роберта, а он смотрел на меня словно загипнотизированный и рассуждал о любви. Он говорил, что любви не бывает без страсти, что два этих чувства, ощущения должны сплестись воедино. Я всегда смотрела на него как на противника, а он… Он смотрел на меня напряженными глазами, в которых читались страх и любовь. Он всегда мертвенно бледнел и тяжело дышал, когда смотрел в мою сторону.

– Роберт, что такое любовь? – однажды поинтересовалась я у него.

– Любовь – это…

– Ну, что это?

– Это слияние душ, – немного растерянно ответил он и вновь побледнел.

– А разве души могут сливаться?

– Могут. И не только души. Бывает еще и слияние сердец.

Я смотрела на еще больше разволновавшегося Роберта и чувствовала в себе какую-то необъяснимую потребность причинять ему боль. Я не могла отдать ему ни свое сердце,ни свою душу. Я вообще ничего не могла ему дать. И это несмотря на то, что он выглядел как герой романа: красивый, интересный, загадочный. Герой романа, но не моего… Про таких говорят, что у них так много женщин, как вещей в ящике. И все же, когда он видел меня, его глаза блестели как-то по-особенному, совсем не так, как в те минуты, когда он смотрел на других женщин. Со мной он был полностью обезоружен. Ему никогда не добраться до тайн моей души, потому что в моей душе слишком много черных пятен, которые зачастую непонятны и мне самой. И всякий раз, глядя ему в глаза, я думала о том, что Я БУДУ МСТИТЬ. Мстить за такую страшную жизнь, за свои слезы, страхи, бессонные ночи, сознательное затворничество и за то, что мое сердце никогда не сможет полностью открыться для истинных чувств и вряд ли кто-то сможет протоптать к нему ровную дорожку. На ней постоянно будут бугры и извилины.

Роберт словно прочитал мои мысли и взял мою руку в свою. Затем поднял ее выше и поднес к своим горячим губам.

– Женя, я сделаю все возможное и позабочусь о том, чтобы больше никто и никогда не причинил тебе боль.

Я вздрогнула и ощутила себя маленькой девочкой, в сердце которой еще живет добро и которая так нуждается в заботе, понимании и ласке.

– Все худшее позади, – сказал он уже более уверенным голосом и поцеловал мою руку.

– Где ты был раньше, Роберт? Где ты был???

– Я всегда о тебе думал, потому что очень сильно тебя любил.

– Ты и вправду меня любил все эти годы? – я посмотрела на Роберта глазами, полными слез.

– И продолжаю любить.

Мне стоило больших усилий сдержать свои слезы, улыбнуться и подумать о том, что еще не время… Еще не время для того, чтобы сжигать все мосты.

ГЛАВА 1

Я дала себе слово никогда не вспоминать ту кошмарную ночь, потому что было очень страшно. Так страшно, что от зловещих воспоминаний у меня начинается самая настоящая истерика…

Зазвонил телефон. Говорить ни с кем не хотелось. В конце концов я не выдержала и сняла трубку.

– Слушаю, – сухо сказала я.

– Женя, здравствуй. Это Роберт. Прими мои соболезнования по случаю смерти отца, – звонил мой сводный брат.

– Принимаю, – я глубоко вдохнула.

– Извини, что не успел на похороны. Меня не отпустили с работы. Ты же знаешь, как я сильно загружен. Любой простой – катастрофическая потеря денег, – распинался брат, пытаясь оправдать свое долгое молчание. Я резко перебила его:

– Можешь не продолжать. Извиняю.

– Женя, ты сильно не расстраивайся. Я прекрасно понимаю, как много для тебя значил отец. Он тебя вырастил и любил как родного ребенка. Наверно, даже больше, чем меня… Ты держись. Ты только держись. В общем, я завтра прилетаю. Ты сможешь встретить меня в аэропорту? Записывай номер рейса.

У меня задрожали руки, комната поплыла перед глазами, но я записала все, что продиктовал сводный брат.

– Женя, и еще, я буду не один.

– Не один?

– Я приеду со своей девушкой.

– У тебя появилась девушка?

– Да, я скоро женюсь, – восторженно сообщил брат и, словно пытаясь успокоить самого себя, сказал: – Как-никак тридцать лет. Пора бы остепениться.

– И когда ты собрался остепеняться?

– Через пару месяцев. Можешь меня поздравить. Вчера мы подали заявление. Шестнадцатого сентября состоится бракосочетание.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я тебя поздравляю.

– Ну ладно. Все остальное обговорим при встрече.

Как только в трубке послышались короткие гудки, я швырнула ее на пол, налила себе виски, плюхнулась в огромное белоснежное кресло и закурила.

Интересно, о чем мой братец собрался говорить со мной при встрече?! Об этом огромном доме, который больше похож на замок или самый настоящий сказочный дворец, о моемтак называемом отце или об этом проклятом завещании, которое он оставил?! Через два месяца мой дорогой братик женится, а это значит, что появится еще один претендент на наследство. Два месяца… Два месяца на то, чтобы единственным претендентом на отцово наследство осталась я… Я заслужила этот роскошный дом, эту умопомрачительную обстановку… Я выстрадала все это и имею на это полное право.

Я пошла в каминный зал и тупо остановилась перед фотографией отца, висевшей над камином. Потом сняла ее и внимательно всмотрелась в это до боли знакомое лицо. В камине еще горел огонь. Сев на корточки, я стала отрывать маленькие кусочки картона и кидала их в огонь. Когда фотография полностью сгорела, я нехорошо улыбнулась, зажгла свечки и с подсвечником в руках стала бродить по дому.

Наверное, обычный человек чокнулся бы, попав в этот дом с его огромными, погруженными в темноту комнатами. Может быть, потому, что я сова, я боюсь света – в солнечныедни чувствую себя особенно уязвимой и незащищенной. То ли дело, когда темно! Я раба ночи и ее преданное дитя. На моих окнах рольставни. Я практически их не открываю. Не пользуюсь и выключателями: ненавижу яркие люстры, которые обожал мой отец и навешал их по несколько в каждой комнате. Я всегда передвигаюсь по дому с подсвечником и люблю запах догорающей свечи. Каждый месяц отец уезжал в командировку, и тогда весь дом погружался в беспросветную темноту… Но он возвращался, открывались жалюзи, горел свет, работал телевизор, играла музыка… В те дни, когда он был дома, я становилась мрачной, чувствовала себя ужасно подавленной и глубоко несчастной. Он снова уезжал, я брала подсвечник и погружалась в свой собственный мир, понятный только мне одной.

Раздался телефонный звонок, от неожиданности я вздрогнула. Наверняка опять брат. Да какой он мне, к черту, брат! Так, человек, с которым прошло мое унылое, беспросветное детство!

Я сняла трубку и затаила дыхание.

– Женечка, здравствуй. Это дядя Игорь тебя беспокоит.

– Здравствуйте, – буркнула я и напряглась как струна. Звонил один из многочисленных знакомых отца. Я никогда не любила его знакомых… Наверное, это оттого, что очень сильно не любила отца.

– Женечка, через час к тебе подъедет один из моих доверенных людей. Дело в том, что твой отец не успел мне передать очень важные для меня бумаги… Я заплатил за них твоему отцу приличные деньги, но так и не получил…

– Но ведь он скоропостижно умер…

– В том-то и дело. В общем, к тебе приедет мой человек. Ты ему отдашь папки. Ты же знаешь, я принял довольно активное участие в похоронах, внес посильный вклад…

– Но я не знаю, какие бумаги вам нужны. Я вообще ни разу не заходила в кабинет после смерти отца. Там, наверное, целые горы бумаг.

– Мне нужны бумаги по делу Чичерина. Там должна быть такая тоненькая серая папочка. У тебя еще целый час. Зайди в кабинет, поищи. Будь умницей и сделай то, о чем я тебя прошу. Если не сможешь найти сама, тебе поможет мой человек.

– Хорошо, – вздохнула я и слегка прикусила губу.

Взяв подсвечник, поднялась по старой дубовой лестнице на второй этаж. Посветив на висящую на каменной стене картину, я ухмыльнулась. Эту картину нарисовала я. На ней был мой отец. Вернее, о том, что это отец, знала только я одна. Черное, мрачное, трехголовое чудовище со звериным оскалом и длинным торчащим пенисом… В эту картину я вложила всю свою ненависть, которая накипела во мне за многие годы. Я подарила ее отцу в день его рождения и сказала, что написала ее от души. Отец пришел в дикий восторг и повесил над центральной лестницей. Он так и не понял, что это он. Он думал, что это злобное существо – плод моего воображения, моей фантазии, моего безумия. После смерти отца я уничтожила все его фотографии. Сегодня – последнюю. Оставила только этот портрет.

– Здравствуй, папа, – подмигнула я чудовищу и провела ладонью по холсту.

Чудовище представляло собой самое настоящее исчадие ада и смотрело на меня холодными глазами. Полюбовавшись на свой шедевр, я вошла в кабинет. Отец не любил, чтобы я отвлекала его от работы, и никогда не впускал меня сюда. Его кабинет, где он пропадал сутками, много курил, думал, делал важные звонки, и моя мастерская, заставленная мольбертами, банками с краской и множеством безумных картин, находились совсем рядом. В мастерской прошло мое детство, моя юность. Это был мой мир, понятный только мне. Дни напролет переводила я здесь на полотна мое безумие. Я тихонько толкнула дверь кабинета. Она легко открылась. Старинный письменный стол был завален бумагами. Я принялась за дело. Перебрав гору папок, фотографий, каких-то записок, поняла, что документов о Чичерине нет…

Я подошла к шкафам. Боже мой, сколько барахла! Когда я стану полноправной хозяйкой, вытащу весь этот хлам на улицу и разожгу самый настоящий костер. Я буду плакать и смеяться, глядя, как жарится этот ненужный хлам. Вот так. Столько лет жизни отец собирал все эти листочки, аккуратно подшивал их в папки, не разрешал к ним даже прикасаться. А я просто взяла и сожгла… Даже не знаю, сколько времени я провозилась в кабинете. Прервал мои поиски звонок в дверь. Открыв ее, я сморщилась от дневного света и смахнула выступившие слезы. Проклятая светобоязнь… Дойдя до массивного каменного забора, посмотрела в глазок и увидела молодого мужчину. Он был довольно симпатичен, аккуратно выбрит и создавал впечатление преуспевающего человека. Почувствовав, что кто-то подошел к глазку, он представился:

– Я от Игоря Николаевича. Мне нужно забрать папку с документами по делу Чичерина.

Открыв железную калитку, я постаралась выдавить улыбку:

– Я просмотрела черт знает сколько папок, но папки с фамилией Чичерин нигде нет.

– Предоставьте это мне. Я могу пройти в дом?

– Да, конечно.

Я закрыла калитку и последовала за ним. Дойдя до входной двери, молодой человек резко остановился и посмотрел на меня ничего не понимающим взглядом:

– Там беспросветная темень…

– Не обращайте внимания. У меня есть свечи.

– У вас что, проблемы с электричеством?

– Нет. Просто я не люблю дневной свет.

Захлопнув входную дверь, я направилась к лестнице.

– Вы живете в полной темноте?

– Да. Я полная противоположность своему отцу. Он обожал дневной свет, а я его просто не выношу.

– А как же телевизор?

– Его можно смотреть в темноте…

– Вы довольно странная.

– Может быть.

– Вы работали на отца?

– Нет. Я художница. Я рисую картины при медленно догорающих свечах.

Поднявшись по лестнице, мужчина остановился у портрета отца, достал платок и смахнул выступивший на лбу пот.

– Это ваша работа?

– А как вы догадались?

– Такую картину мог нарисовать только человек с больным воображением.

– Оно у меня и в самом деле больное. Я этого не стыжусь.

– Как вы придумали это чудовище? Оно вам приснилось? – мужчина посмотрел на меня заинтересованным взглядом.

– Зачем мне его придумывать? Это чудовище сопровождало меня всю жизнь. Это мой отец.

Глаза гостя округлились, он закашлялся.

– Вы считали своего отца чудовищем?

– Я его хорошо знала.

– Надо же, а мне он был симпатичен.

– Вы были знакомы с ним лично?

– Да. Он очень часто приезжал к Игорю Николаевичу.

– Я не хочу больше говорить о своем отце, – резко сказала я и убрала подсвечник от картины. В кабинете показала на выключатель: – Можете зажечь свет.

– Спасибо. А вы искали документы без света?

– В темноте я ориентируюсь намного лучше.

Мужчина зажег свет. Я слегка сощурила глаза и махнула рукой на соседнюю дверь.

– Если я вам понадоблюсь, я в своей мастерской.

Дверь кабинета оставалась открытой, и у себя я умышленно неплотно закрыла дверь, оставила маленькую щелочку. Буквально через несколько секунд послышался голос гостя:

– Алё! Игорь Николаевич. Это Виктор. Я в доме адвоката. Еще пока не нашел. Сейчас буду искать. Я не знал, что у него умалишенная дочь. Знаете, я подумал, а есть ли у него еще дети? Если у него только эта единственная дочь, то ей место в дурдоме. Тут такие хоромы. Можно неплохо заработать. Старик слишком много нажил добра. Ладно, поговорим при встрече.

Как только голос умолк, я появилась у входа в кабинет. Увидев меня, мужчина улыбнулся и потер ладони:

– Ну что, принимаюсь за поиски. Тут столько папок…

– У адвоката есть сын, – сказала я ровным голосом. – Он тоже является полноправным наследником этого дома. Так что ищите свою папку и убирайтесь вон.

Мужчина пришел в полнейшее замешательство. От яркого света огромной старинной люстры у меня выступили слезы. По всей вероятности, гость подумал, что это от того, что мне пришлось услышать. Он нервно достал сигарету и закурил.

– Извините. Я не хотел, чтобы вы заплакали…

– Не стоит извинений. У меня просто светобоязнь, – резко перебила я незнакомца и взяла платок.

Мужчина сел на стул и нервно забарабанил пальцами по столу. Затем пристально посмотрел на меня и тихо сказал:

– Ты даже не представляешь, как ты красива. Первый раз я увидел девушку, которая поистине красива. Ни грамма косметики, ни грамма загара. Нереально белая кожа, без единого намека на ямочку или прыщик… Огромные черные глаза и совершенно правильные, восхитительные линии тела… И при всем при этом ты сумасшедшая. Устроила тут самый настоящий склеп и сидишь в этой зловещей темноте, как ненормальная, рисуя какие-то идиотские картины.

– Я нормальная, – сухо сказала я.

– Если ты нормальная, то я приглашаю тебя вечером в ресторан поужинать.

– Я не люблю рестораны. Я была там всего пару раз с отцом. Мне там не понравилось.

Мужчина почесал затылок:

– Знаешь, мы всегда думали, что адвокат прячет свою дочь потому, что она умалишенная…

– Я нормальная, и я ни от кого не прячусь, я просто так живу, – ледяным голосом произнесла я. – Ищи побыстрее папку и уходи. Я не люблю, когда в мой дом приходят посторонние.

Мужчина согласно кивнул и подошел к огромному старинному дубовому шкафу. С трудом открыв тяжелую дверь, он вскрикнул и отскочил в сторону. Из шкафа вывалился огромный кокон, обернутый плотной клеенкой и толстым скотчем. Я вцепилась в дверной косяк и почувствовала, что у меня перехватило дыхание.

– Господи, что это? Какой-то кокон!

– Понятия не имею.

– Твой отец здесь что-то спрятал.

Мужчина достал из кармана перочинный ножик и стал резать туго намотанный скотч. Когда наконец ему это удалось и он добрался до того, что находилось внутри, в лицо мне ударило тяжелое зловоние. В клеенке лежал мужчина, напоминающий мумию.

– Это труп, – с ужасом прошептала я.

– Я в этом не сомневаюсь, – растерянно произнес гость. – По-моему, он лежит здесь давно. Странно как-то… Он не сгнил, а высох… Прямо настоящий гербарий. Ты его знаешь?

– Кого?

– Ну, этого человека… Он когда-нибудь бывал в вашем доме?

– Нет, я его первый раз вижу, – еле слышно прошептала я.

– Твой отец был не так прост, как казался, – усмехнулся незнакомец и нервно закурил. – Я так понимаю, это его рук дело?

– Ну, понятно, что не моих.

– Ладно, это меня не касается. Я ищу папку с фамилией Чичерин и умываю руки.

– Как это ты умываешь руки? – опешила я.

– А что, по-твоему, я должен делать?

– Ты этот кокон достал, ты его открыл, а теперь собираешься сваливать? Ты это все обнаружил, ты его отсюда и уноси.