Чтение 24–й страницы книги ~Запасная жена~

— Тебе здесь удобнее будет. Можешь ногу вытянуть.

Ладка села спереди и тут же уставилась на стоящую рядом с нами иномарку с темными стеклами. Как только мы тронулись, Михей с напарником сели в иномарку и поехали следом за нами.

— Их трое в машине, — возбужденно проговорила Ладка.

— Откуда ты знаешь? Там стекла тонированные. Ничего не видно.

— Я видела. Они оба открыли задние двери и вдвоем сели сзади. Значит, за рулем сидит кто-то другой. Маша, а они правда бандюги?

— Правда. Это люди Спартака.

— Какого еще Спартака?

— Не знаю. Я его никогда в жизни не видела и дай Бог никогда его не увидеть. Я о нем только слышала. Этот Спартак тоже бандюга конченый. И Молоток. Все они бандюги.

— Какой еще Молоток?

— Тот, с которым я летала.

— Анатолий, что ли?

— Он самый.

Наш разговор прервал Вадим. Он посмотрел в зеркало заднего вида и как-то сухо сказал:

— Насколько я понял, Маша вляпалась в крайне неприятную историю. И у нее большие проблемы. Иномарка висит у нас на хвосте.

— За нами погоня? — Ладка обернулась назад и схватилась за сердце.

— Да нет, — покачал головой Вадим. — Погоня — это когда один убегает, а другой его догоняет. В нашем случае все совсем не так. Мы просто спокойно едем, а иномарка так же спокойно висит у нас на хвосте. Она не пытается нас ни догнать, ни перегнать. Она едет ровно. Если я прибавляю газу, она тоже разгоняется. Если я начинаю маневрировать, она делает то же самое. Возможно, эти ребята просто хотят проследить наш маршрут. Они хотят посмотреть, куда мы в конце концов приедем.

— А нас не убьют? — еще больше занервничала Ладка.

— Нет, — не очень уверенно ответила я. — Никто нас не убьет. Им нужно просто знать, где я живу.

— А зачем?

— Затем, что они окончательно убедились в том, кто я такая.

— А кто ты такая?

— Я любовница Молотка, которая должна была погибнуть вместе с ним при взрыве.

— Почему ты любовница Молотка?! — возмутился Вадим — Ты моя любовница. Вернее, ты моя любимая женщина.

— Потому, что с тех пор как мы с тобой расстались, слишком много всего произошло.

— А мы с тобой не расставались. С чего ты взяла? Я и хочу поговорить с тобой на эту тему. Давай завезем Ладу домой и где-нибудь перекусим. Мы с тобой поговорим, а затем я отвезу тебя к Ладе домой, и вы наболтаетесь вдоволь.

— Ты приглашаешь меня в ресторан? — не поверила я своим ушам.

— Ну да.

— У нас на хвосте висит иномарка, а ты приглашаешь меня в ресторан!

— А ты хочешь, чтобы она не висела?

— Конечно, хочу.

— Тогда вам лучше пригнуться, потому что сейчас-то и начнется настоящая погоня.

— А нас не убьют? — вновь запереживала Ладка. — Нас точно не убьют?

— Не убьют! — крикнула я ей и заставила ее пригнуться.

— Тогда зачем мы пригибаемся? Затем, чтобы в нас не попали пули? Да?!

— Затем, что сейчас Вадим будет ехать на бешеной скорости, маневрировать и петлять. Ты можешь удариться головой о стекло. И вообще, лучше пригни голову и не смотри, что происходит.

— Вот здесь много улочек. Сейчас попробуем уйти, — нервно сказал Вадим и надавил на газ.

Ладка слегка вскрикнула, обхватила голову руками и попыталась удержать равновесие, потому что машину стало кидать из стороны в сторону.

— Маш, тебе страшно?

— Нет.

— А мне страшно. А почему ты не боишься?

— Потому, что я уже устала бояться.

— Что значит устала?

— Я боялась целую неделю. Боялась каждый час, каждую минуту и каждую секунду. У меня больше нет сил. По сравнению с тем, что я пережила, это просто мелочи.

— Ничего себе мелочи. А если они будут стрелять?

— Не думаю. Не совсем же они дураки. Среди бела дня, прямо на улице.

— Да сейчас все только среди бела дня и стреляют. Ты включи телевизор и посмотри хоть какую-нибудь криминальную передачу.

— О нет. Только не это. Я теперь такие передачи вообще смотреть не буду. Я бы лучше что-нибудь про любовь посмотрела.

— Ну, Машка, ты и влипла. Съездила отдохнуть, называется. А где ж теперь этот Анатолий или как там его, Молоток?

— Не знаю и не хочу знать.

— Как это не знаешь?

— Я только видела, как он уплыл на катере. Может, его кто грохнул, а может, он куда сбежал.

— Во дела…

— Девчонки, помолчите немного! — нервно закричал Вадим. — Своей болтовней совсем сосредоточиться не даете. Не могу я про Машкиных хахалей слушать!

Вадим включил громкую музыку, и машину закружило в бешеном ритме. Мы то яростно неслись, то где-то стояли и что-то пережидали, то ехали вновь и проскакивали все светофоры… Но наконец Вадим достал из кармана платок, вытер выступивший на лбу пот, выключил музыку и в изнеможении произнес:

— Все чисто. Как обещал. Сейчас я завожу Ладку домой, а Машу приглашаю в ресторан.

— Где они? — подняла голову Лада.

— Думаю, что они уже в другом районе. Маша, так ты посидишь со мной в ресторане?

— Да, — тихо ответила я и смахнула нечаянно нахлынувшие слезы.

ГЛАВА 20

Мы сидели в небольшом ресторанчике, слушали тихую музыку и смотрели друг другу в глаза. Вадим заметно нервничал и постукивал пальцами по крышке стола. Я пристальносмотрела ему в глаза и думала о том, что я знаю этого человека уже черт знает сколько лет и все эти годы он никогда не рвал связующие нас нити и даже никогда не делал большой промежуток между нашими звонками. Ему всегда было спокойно от того, что я есть и что я рядом, да и просто от того, что я существую. С годами мы даже менялись ролями. Я постепенно утрачивала вкус нашей любви, а он, наоборот, загорался ко мне все большей и большей страстью. Я вспомнила наше знакомство и наши первые встречи. Инициатором наших с ним отношений была именно я, потому что Вадим не желал играть с огнем и попытался держаться от меня на расстоянии. Но он не учел, что со мной очень трудно соблюдать дистанцию, потому что я женщина, которая притягивает к себе, как магнит. Я запретный плод, и тот, кто меня вкусил, уже не сможет об мне не думать и не вспоминать моих горячих объятий и тех страстных ночей, которые я способна дарить. Однажды я встретила Вадима, сбила его с верного семейного пути и с головой окунулась в свое новое, бурное и страстное увлечение. Тогда, в самом начале наших отношений, я не обратила внимания на то, что он женат, и не придала этому особого значения; я поняла это только тогда, когда наши чувства стали слишком сильны, а наши » встречи — чересчур частыми. Я поняла, что значит любить и при этом делить мужчину с другой женщиной… Я очень хорошо это осознала и смогла ощутить. Слишком много было пролито слез, и слишком много он мне недодал, потому что какую-то часть себя он давал той, другой, которая была у него всегда по ту сторону жизни. С годами все изменилось. Его взгляд, полный нежности, уже не трогал меня так, как раньше… Его слова уже не цепляли за душу, а его уговоры уже практически перестали на меня действовать. Да и не могло уже все быть точно так же, как было вначале, потому что годы идут и их уже никогда не остановишь. Возможно, мы просто стали старше, а может, отношения в нашем треугольнике кое-где дали трещину. Уже не было той магической силы, которая толкала нас в объятия друг к другу, наше обоюдное влечение стало каким-то блеклым и растеряло все краски, которые были ранее. Сила, которая постоянно толкала меня к Вадиму, умерла, а мои несбыточные и ранее желания просто прекратили свое существование и потеряли всякое право на жизнь. Я устала воровать собственное счастье через страдания, и во мне поубавилось того света, который может давать только влюбленная женщина. И все же, несмотря ни на что, именно этот мужчина смог разбудить во мне ту силу любви, которая затянулась на годы. Именно он заставил меня полюбить так, что я отреклась от обустройства собственной жизни и с головой окунулась в любовь, несмотря на все ее промахи, ошибки и разочарования.

— Как отдохнула? — нарушил тишину Вадим.

— Спасибо. Хорошо.

— Я это понял, когда встретил тебя в аэропорту.

— Правда?! Ты увидел, какая я отдохнувшая и загорелая?!

— Именно это я и увидел.

— Мне приятно, что ты так хорошо видишь. Вадим тут же посерьезнел и со всей возможной деликатностью спросил:

— Почему ты улетела?

— Потому, что я должна была от тебя улететь. От тебя, от себя и от наших с тобой отношений. Я устала, Вадим. Я просто очень устала. И вообще, что мы все обо мне да обо мне… Мне даже неудобно как-то… Ты-то как живешь? Как складывается все у тебя?

— Спасибо, паршиво.

— Почему?

— Потому, что у меня не было тебя.

— А сейчас я у тебя есть?

— Я сделаю все возможное, чтобы ты была рядом.

— Ты хочешь сказать, что ты уйдешь из семьи?

— Конечно. Это же не может продолжаться вечно.

— Ты уйдешь из семьи, когда пойдешь на пенсию? Вадим, я не хочу жить с пенсионером. Мне хочется пожить с еще работающим мужчиной.

— Ты хочешь сказать, что, когда я уйду на пенсию, я тебе буду не нужен? — нервно усмехнулся Вадим.

— Я хочу сказать, что, когда ты уйдешь на пенсию, ты будешь жить со своей женой. Встречай старость с тем же, с кем ты встретил молодость.

— Значит, когда я состарюсь, ты мне не будешь жесткие куски разжевывать? — попытался перевести все в шутку Вадим, но шутки не получалось. Она была какой-то грубой, жестокой и неумелой.

— Когда ты состаришься, ты будешь жить в своей семье и перестанешь кормить меня завтраками. Мне ничего не нужно. Все наши желания должны сбываться вовремя, а когда уже прошел отпущенный срок, они становятся не нужны. Ты мне не нужен Вадим.

— Маш, ну зачем ты так?

— Как?!

— Так!

— Как жена? Как дети?

— Маша, прекрати. Может, хватит уже? Ну сколько можно? Тебе нравится надо мной издеваться?

— Почему ты решил, что если я спрашиваю тебя о твоей семье, то я над тобой издеваюсь? Это часть твоей жизни, и я хочу про нее знать. За столько лет я имею право знать все.

— Маш, ну прекрати, а? Мы же здесь встретились не для того, чтобы разговаривать о моей семье.

— А для чего мы здесь с тобой встретились?

— Для того, чтобы поговорить о нас с тобой.

— А что о нас с тобой разговаривать? Мне кажется, что уже давно все ясно.

— Ничего не ясно. Это ты непонятно что надумала.

— Я просто хотела узнать, как здоровье твоих близких?

— Спасибо. У моих близких нормальное здоровье, — раздраженно ответил Вадим и нервно полез за сигаретой.

— Слава Богу. Это самое главное.

— Что самое главное?

— Самое главное, что у твоих близких все в полном порядке.

— Для меня это не самое главное. — Вадим нервно закурил и пустил колечки дыма в противоположную от меня сторону.

— А что же для тебя самое главное?

— Ты!

— Я?!

— Да, ты.

— Надо же, а с каких пор?

— Так было всегда. Просто ты это как-то не замечала.

Я усмехнулась и посмотрел на официанта, который принес нам великое множество красивых итальянских деликатесов.

— И куда ты столько заказал?

— Тебе. Я подумал, что ты с дороги голодная.

— У меня аппетита нет.

— Быть может, ты все-таки немножко поешь?

— Ну, если только совсем немножко.

Я взяла вилку и принялась без особого аппетита ковыряться в своей тарелке. Вадим не сводил с меня глаз, курил, хмурил брови и усиленно думал.

— Может, ты мне все-таки расскажешь, что же с тобой произошло. Мне показалось, что тебе нужна защита.

— Со мной столько всего произошло, что тебе лучше всего не знать.

— И все же. Мне кажется, что тебе нужно выговориться.

Я бросила вилку в тарелку, посмотрела на Вадима и подумала о том, что я и в самом деле должна выговориться этому человеку, что я могу ему доверять, что нас связывают долгие годы, что этот человек всегда дарил мне высшую степень любви — любовь-отчаяние, что если он чужой муж, то это не значит, что он чужд мне, потому что у нас было много хорошего.

— Ты и вправду хочешь знать, что же со мной произошло?

— Хочу.

— Хорошо, я расскажу. Только с одним условием: выслушав меня, ты не скажешь мне, что я сумасшедшая. Договорились?!

— Договорились.

— Ты не скажешь, что мне нужно провериться у психиатра?

— Да как ты можешь обо мне такое подумать?

Я наклонилась к Вадиму и взволнованно заговорила:

— Понимаешь, какая чертовщина приключилась. Если бы мне кто другой рассказал про такое, я бы никогда не поверила. Я согласилась полететь на Красное море с одним мужчиной, которого знала несколько часов. Мы познакомились с ним в баре. Я приехала туда от психолога и хорошо приняла на грудь. Он тоже выпил порядочно. Как говорится, встретились два одиночества, еще больше приняли на грудь, поплакались друг другу о своей судьбе и решили вместе съездить отдохнуть.

— Ты поехала в чужую страну с первым встречным?! — изумился Вадим.

— Вот именно. Взяла и поехала, — нисколько не смущаясь, сказала, как отрезала, я.

— Но ведь это уму непостижимо.

— Вадим, давай сейчас ты не будешь меня осуждать, а постараешься меня выслушать и, по возможности, мне помочь. Меня не интересует твое мнение. Меня интересует только то, как мне теперь жить дальше и какие последствия будут после этой поездки. Так вот. Тогда я не знала, что человек, с которым я полетела на Красное море, какой-то крутой бандюган, что в Москве он ходит с охраной, что у него есть враг по имени Спартак и что этот Спартак хочет его убить. Мы поселились на шикарной вилле, и тут началасьнастоящая мистика.

— Какая еще мистика?

— Ты когда-нибудь верил в мистику?

— Нет, — замотал головой Вадим.

— Я тоже, пока не столкнулась с ней лоб в лоб.

— Ну, расскажи.

— Только не говори, что я сумасшедшая. На вилле начал ходить какой-то ковбой, который хотел меня убить.

— Какой еще ковбой?

— В длинном плаще, шляпе с огромными полями и больших ковбойских сапогах…

— В общем что-то типа всадника без головы?

— Что-то типа того, но голова у него все же была.

— Ну, дела…

— Он выходил в основном по ночам. Один раз он убил спасателя, но спасатель почему-то ожил.

— Как ожил? — недоверчиво посмотрел на меня Вадим.

— Сначала я видела его мертвым с торчащим в груди кинжалом, а на следующий день… он разгуливал живехонек! У меня началась истерика, и все приняли меня за душевнобольную. Но я тебе клянусь, что было именно так!

— Да, действительно какая-то мистика.

— Чуть позже на виллу приехала любовница Молотка, Кира.

— У вас там что, гарем что ли был? Ему тебя одной оказалось недостаточно?! Он что, такой Казанова? — язвительно поинтересовался Вадим.

— Просто так получилось. Никто и не думал, что она приедет. Они с Молотком думали лететь вместе, но перед самым отлетом поругались, и Кира решила остаться с мужем.

— А, так эта Кира еще и замужем?!

— Замужем. А ты думал, что только ты один от семьи гулять можешь? Да от семьи каждый второй гуляет, если не каждый первый. Сейчас само слово «семья» уже давно утратило свою актуальность.

— Обычно от семьи гуляет мужчина, но чтобы гуляла женщина?!

— Двадцать первый век на дворе.

— А ты тоже будешь гулять от семьи? — Вадим напрягся, словно струна, и заглянул мне в глаза.

— У меня нет семьи, — злобно ответила я.