Чтение 15–й страницы книги ~Охота на мужа-2, или Осторожно: Разочарованная женщина~

– Обещаешь.

– Обещаю.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Я не хотела думать о том, что ждет на с завтра. Я вообще не хотела думать, потому что очень тяжело думать, когда в твоих мыслях нет ничего хорошего.

Глава 17

Ранним утром я проснулась оттого, что очень сильно стонал Макс. Он стонал во сне. Мне показалось, что Макс умирает. Я ничем не могла ему помочь. Осторожно потрогав его лоб, я с ужасом отдернула руку. Макс страшно горел. Потрепав его по щеке, я жалобно зашептала:

– Макс, родной, тебе плохо? Ты, случайно, не умираешь? Ну скажи, пожалуйста, ты не умираешь? Что с тобой?

– По-моему, у меня высокая температура…

– Думаешь, это от змеиного укуса?

– – Не знаю. Всю ночь меня бросало то в жар, то в холод. То я просто сгорал, то трясся от дикого холода.

– Макс, ты обещал мне не умирать… Макс, ты обещал… Ты что-то совсем плохой стал. А ну-ка бери себя в руки…

– Я не хочу умирать. – Макс повернулся на бок, громко закашлял и сплюнул кровь.

Я перепугалась еще больше.

– Макс, ты кашляешь кровью. Это очень плохо. Ты даже не представляешь, как это плохо.

Обычно кашляют кровью при туберкулезе, но у тебя что-то другое. Возможно, ты сильно ударился, когда самолет врезался в дерево. Я не медик, но я знаю, что у тебя что-то серьезное. Я очень боюсь за тебя. Скажи мне, ты можешь встать?

Макс попытался подняться, но, видимо, от боли закрыл глаза и снова лег. Он снова сплюнул кровь.

– Я хочу жить, – сказал Макс, почти задыхаясь, и посмотрел мне в глаза. – После того как я познакомился с тобой, я хочу. Я не хочу умирать…

Мне кажется, что сейчас я на грани жизни и смерти. Но я хочу остаться с тобой…

– Ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить, потому что теперь у тебя есть я, а у меня есть ты…

Я сняла с себя остатки платья, намочила эти лохмотья в воде и положила Максу на лоб.

– Вода не холодная, но это не важно. Главное, чтобы лоб был влажным. Сейчас тебе станет полегче. Рядом с нами вода. Значит, мы не умрем. Наукой доказано, что человек может очень долго обходиться без пищи. Я читала в одном журнале, что актер Никита Джигурда голодал сорок восемь дней, и ничего. Остался жив и продолжает жить…

Правда, от него ушла жена, а Никита чуть было не поехал головой, целиком отдался чтению эзотерической литературы. Но, в конце концов, все стабилизировалось. Он сошелся с женой, купил квартиру, отметил новоселье и рождение сына.

Если Никита выдержал, мы тоже выдержим. По крайней мере, попробуем. Голова у нас не поедет, потому что она уже давно поехала. Разводиться лам не с кем, потому что мы не состоим в браке. Да и другого выхода у нас просто нет. Ты же сам призывал меня не думать о еде. Вот я о ней и не думаю.

Макс натянуто улыбнулся и прошептал:

– Ты потрясающая женщина. Ты даже не представляешь, какая ты потрясающая. В тебе столько оптимизма. Ты совсем не похожа на капризную звезду… Ты похожа на настоящую стопроцентную женщину. Вернее, ты стопроцентная леди. Мне не страшно умирать, потому что я могу умереть у тебя на руках.

– Не говори ерунды. Мы с тобой договорились не умирать. Ты прав, по одиночке мы не выживем, а вместе мы сила. – Я вытерла покатившиеся по щекам слезы и постаралась улыбнуться. – Знаешь, я не жалею, что попала в тот страшный дом и пережила самые кошмарные дни своей жизни… Я ни о чем не жалею…

– Почему?

– Потому что я встретила тебя…

– Ты говоришь это для того, чтобы облегчить мои страдания?

– Глупости. Я говорю это потому, что хочу тебе это сказать.

Я и в самом деле не лукавила в тот момент, а говорила только то, что я чувствовала. Макс опять застонал. Его трясло как в лихорадке. Мне хотелось хоть как-то облегчитьего страдания, и я бросилась к воде, но не удержала равновесия и упала прямо на сломанную ногу. Дощечки сдвинулись, и я закричала.

– Господи, как же больно… Больно-то как…

Я стала набирать воду в ладони и поливать Макса.

– Сейчас будет полегче… Вот увидишь, сейчас будет намного легче.

Макс слабел на глазах.

– Макс, ты живой? – все время спрашивала я, держа его руку.

Он изредка кивал и уже практически не открывал глаза.

– Открой глаза, пожалуйста. Ну открой. Мы должны друг друга видеть… Я должна читать твою боль в твоих глазах…

И Макс открывал их. С огромным трудом, но открывал. В этот день мы поменялись ролями.

Макс стал слабым, а я собрала последние силы и уговаривала себя, что где-то есть люди, которые обязательно сюда придут и спасут нас от страшной смерти. Но в конце концов я устала так, что не была способна ни к чему – ни спать, ни лежать, ни двигаться, ни ждать. Печально посмотрев на свою переломанную ногу, я ощупала свой поломанный нос, затем перевела взгляд на еле дышащего Макса и снова подумала о смерти как о спасении. Лечь бы и заснуть… Заснуть и никогда не просыпаться… Никогда… А еще лучшезаснуть одновременно, обнявшись. Мне было бы спокойно и хорошо. Потому что он рядом.

Неожиданно Макс что-то еле слышно зашептал. Я нагнулась и напрягла слух. Он молился. Бог мой, я не могла ошибиться – он молился! Не выдержав, я схватила его за плечи ипринялась трясти.

– Макс, ты что раскис! Ты что молиться-то начал? Я думала, ты мужик, а ты размазня! Ни хрена ты никакой не мужик, а самый настоящий мужичок! Мы отлежимся и пойдем дальше! Мы обязательно выберемся из этого дерьма!

Маке перестал молиться и, не открывая глаз, прошептал:

– Прости….

– А может быть, ты и прав. Может быть, мы умрем. – В моем голосе послышалась истерика. – Если ты начал молиться, значит, точно знаешь, какой будет исход. Я уже и сама не знаю, чему верить, а чему нет. Я потеряла счет времени и потихоньку начинаю терять себя…

Максу становилось все хуже. Его некогда красивое лицо изменилось до неузнаваемости. Я обняла его и слушала его прерывистое дыхание.

– Знаешь, Макс, – заговорила я, тихонько всхлипывая, – я верю, нет, я даже убеждена, что мы останемся живы. Мы просто не можем умереть, потому что мы обрели друг друга. Жизнь похожа на зебру. Черные полосы чередуются с белыми. Сейчас в нашей жизни наступила черная полоса, не может же именно на ней оборваться жизнь. Я верю, что наступит белая.

Я говорила то, во что сама не верила.

– Когда-нибудь мы будем вспоминать все это с улыбкой. Знаешь, то, что мы с тобой встретились – необыкновенный подарок судьбы. Неужели же судьба отберет у нас этот подарок?! Наверно, я всегда жила не правильно. В последнее время меня интересовал только успех. Я чертовски устала и всерьез подумывала выйти замуж, но не могла. И знаешь почему? Мне об этом даже говорить неудобно. Потому, что у меня на это просто не было времени.

Я говорила и говорила только для того, чтобы Макс чувствовал хоть какую-то связь с этим миром: он все время впадал в забытье.

– Макс, ты не умер?

Он не ответил. Снова впал в забытье.

– Макс, ты только не умирай. Только не умирай. Знаешь, решившись со мной на побег из этого дурдома, ты показал настоящие мужские качества. В такого мужчину, как ты, невозможно не влюбиться. Бог мой, и почему мы не Встретились раньше? Вернее, встретились, но не смогли разглядеть друг друга. Неужели нужно было попасть в экстремальные условия? Неужели наш роман закончится трагедией? Ведь мы могли бы быть счастливыми. Макс, мы бы могли… Даже сейчас, в такой ситуации я счастлива, потому что рядом со мной ты. Даже когда мы занимались любовью, если, конечно, это так можно назвать, я ни о чем не думала, а чувствовала только счастье. Ты заставил меня почувствовать себя легкой и совершенно здоровой, такой, какою я была раньше. Спасибо тебе, Макс.

Спасибо за все. У меня до сих пор в висках стучит кровь. Мне даже кажется, что нет ничего лучше, чем спать в твоих объятиях. Ты, пожалуйста, меня слушай. Ты, пожалуйста,не умирай. Тебе должно быть легче от моего рассказа, потому что я говорю тебе настоящую правду. Я с тобой искренна. Раньше меня очень трудно было вызвать на искренность.

Я поцеловала Макса в горячую щеку и продолжала:

– Я знаю, что ты меня слышишь. Так получилось, что все последнее время я провела на виду.

Я столько раз играла страсть и любовь, что уже сама плохо понимала, где всего лишь игра, а где реальность. Но жизнь – не игра. В жизни, в повседневной жизни, все совсем по-другому. Я люблю свою жизнь. Несмотря на то что часто бывает плохо, мне завидуют, думая, что у меня все хорошо. Знаешь, очень трудно нести клеймо сильной"женщины. Очень трудно. Я никогда не была слабой и никогда не шла против самой себя. Про меня говорят, что я женщина с судьбой. Знаешь, а ведь это чистая правда. Я и есть женщина с судьбой. В моей судьбе было все: нищета, блеск, разочарование, неуемное желание жить, красота, любовь, признание, аплодисменты и восхождение на вершину… Явсегда верила, что у каждого человека есть свой путь и свое предназначение. Я научилась не ныть и не жаловаться. Я научилась встречать каждый день с радостью и благодарить Господа Бога за то, что я жива и здорова, что живы и здоровы близкие мне люди. По правде говоря, более легкая жизнь мне бы быстро наскучила. Очень часто я задавала себе один и тот же вопрос: счастлива ли я? – и не могла найти ответ. И все же, по большому счету, мне кажется, что я счастлива.

Макс, ты слышишь, о чем я тебе говорю? Скажи, пожалуйста, ты меня слышишь?

Макс по-прежнему молчал. Я почувствовала, что больше не могу говорить, что единственное, что я сейчас могу, это заголосить так, как голосят бабы, когда видят покойника.

Не помню, сколько времени мы пролежали в полузабытьи. Я вообще ничего не помню… День перепутался с ночью… Я ощущала, как страшно лихорадит Макса. Странно, но теперь мне даже не хотелось есть. Не хотелось ни есть, ни пить, ни двигаться. Я все время думала о том, кто из нас умрет первым – я или Макс. Если умрет Макс, мне будет еще невыносимее оттого, что я буду лежать рядом с трупом. Я не хотела, чтобы мы умерли один за другим. Я хотела, чтобы мы умерли одновременно.

Вдруг сквозь забытье пробились какие-то странные голоса. Может быть, мне показалось?

Нет. Недалеко от меня звучала человеческая речь… Если бы у меня были силы, я бы и позвала на помощь… Если бы были силы".

– Петрович, я думаю, пора возвращаться. У нас выпивка закончилась. Я предлагаю вернуться в охотничий домик, отдохнуть.

Совсем недалеко от нас шли люди. Я знала, что дорога каждая минута, что у меня появился шанс на спасение. Нужна самая малость – громко закричать, привлечь внимание. Но как? Даже на это не осталось сил.

– Петрович, подожди, я к реке на секунду.

Лицо умою. – Буквально через минуту говоривший оказался рядом со мной. Это был пожилой мужчина, похожий на самого настоящего охотника. Откуда только взялись силы! Я приподнялась и быстро заговорила:

– Мы летели на частном самолете. Он разбился. Мы не ели несколько дней. Мой спутник умирает. Нам нужна помощь…

Затем все исчезло. Буквально все. Я потеряла сознание.

Глава 18

Очнулась я в охотничьем домике на деревянной кровати. Рядом стояла другая кровать, на которой лежал Макс. Он уже пришел в себя. Я удивилась тому, что мы живы.

– Эй, красавица, тебе необходимо хорошенько выпить и поесть, – сказал один из глазевших на нас мужчин и показал на стоявший рядом со мной столик, Немного приподнявшись, я выпила полстакана водки и с жадностью засунула в рот огромный кусок хлеба с соленым огурцом. Макс последовал моему примеру, и спустя какое-то время мы почувствовали себя значительно лучше.

Мужчин, приехавших на охоту, было семеро, и конечно же ни один не признал во мне звезду.

Да и как меня можно было узнать? От перелома переносицы страшно опухло лицо и отекли глаза.

Я была укутана в смоченную уксусом простынь.

Мою ногу перебинтовали эластичным бинтом, ссадины натерли какой-то мазью, и по всей вероятности нога нуждалась в гипсе.

Макс полусидел, тоже закутанный в простыню и буквально блестел от приятно пахнувшей мази. Один из мужчин достал какую-то жидкость и аккуратно обтер мое лицо.

– У тебя нос сломан, – озадаченно сказал он и потрогал опухоль.

– Я знаю.

– И причем сильно сломан. Смотри, как опухоль поползла.

Я кивнула полупьяной головой и заплакала, потом начала рыдать.

– Эй, девушка, прекрати плакать! Самое страшное уже позади. Успокойся. – Мужчина растерянно посмотрел на своих товарищей и погладил меня по голове. – Давай, я тебе еще водки налью. Легче станет. Ты много не ешь, после голодовки для желудка очень вредно.

Я слегка успокоилась и опять выпила полстакана водки, закусив куском хлеба с красной икрой.

– Вот и правильно. Ешь икры побольше. Она силы дает. Утром поедем в город. «Скорую» сюда не вызовешь. Мы на трех машинах приехали, утром тронемся. В Москве оба будетев больничке.

Главное, что остались живы. Могло быть намного хуже.

– Макс, ты как? – спросила я, дожевывая печеную картофелину.

– В порядке. Видишь, водочку пью.

– Ты ешь больше.

– Больше нельзя.

Макс заметно оживился и стал рассказывать мужчинам о том, как мы упали и как пытались выжить. Мужчины внимательно слушали, непрерывно курили и попивали водочку. Макс тоже закурил. Я не выдержала и погрозила ему кулаком.

– Ты что курить-то вздумал?! Толком не оклемался, а уже. Брось сигарету!

– Что?

– Брось сигарету!

– Ань, ты же знаешь, как я мечтал покурить.

– От табачного дыма ты можешь запросто сознание потерять.

– Ничего я уже не потеряю. Терять больше нечего. Теперь нужно только приобретать.

Когда мужчины возобновили свой разговор, я приподнялась, оперлась о стену, обитую вагонкой, и улыбнулась пьяной улыбкой. Я попросила хозяев мобильный телефон и набрала Светкин номер. Трубку взяла Светка.

– Але, але, – повторяла она и не бросала телефонную трубку, словно чувствовала, знала, что это я.

– Але, але…

– Свет, это я.

В трубке воцарилось молчание. Наверно, Светка потеряла дар речи. Она просто не могла поверить, что слышала мой голос.

– Але, Света, это я, Аня.

– Аня, с тобой все в порядке? Ты жива? Ты где?

– Со мной не все в порядке. – Я плакала и говорила одновременно. – Я разбилась на самолете. У меня сломан нос и нога. Мне требуется медицинская помощь. Завтра утром я буду в Москве.

– Я не слышала, чтобы на днях разбился какой-то самолет.

– Я летела на частном самолете. Светка, родная, ты хоть рада, что я осталась жива?! Ты не представляешь, как сильно я по тебе соскучилась!

– Аня, я просто не могу поверить, что это ты.

Конечно, я очень рада. Я просто не могу представить… Мы же сбились с ног… Мы уже не надеялись на лучшее…

– Светулька, а как там Денис?

– А что будет с твоим Денисом? Переживает.

Почернел от горя. Он сейчас рядом. Сидит, убивается, плачется на жизнь, как баба, ей-богу.

– Он рядом?

– Ну да.

– Дай ему, пожалуйста, трубку.

Услышав в трубке родное дыхание Дениса, я громко всхлипнула.

– Денис, милый, это Анна. Здравствуй, родной.

Макс грустно посмотрел на меня, налил полстакана водки и выпил залпом.

– Анна?! – Я чувствовала, что Денис растерялся, что он просто опешил.

– Денис, это Анна! Я жива, понимаешь, жива!

Я не скажу, что здорова, но я жива. Скажи, ты рад тому; что я жива?!

– Анна, о чем ты говоришь?! Я очень рад! Господи, ты даже не представляешь, как сильно я рад.

Я еще никогда в жизни так ничему не радовался.

Где ты находишься?!

– Денис, извини, я звоню по чужому мобильному телефону. Не могу долго разговаривать. Я расскажу тебе все при встрече. Завтра буду в Москве. Когда буду подъезжать, обязательно позвоню, чтобы ты меня встретил. Я очень по тебе скучала. Ты не можешь представить, что я пережила.

Вернув мобильный одному из мужчин, я посмотрела на погрустневшего Макса и осторожно спросила:

– Макс, может тебе тоже нужно кому-нибудь позвонить?

– Нет.

– Может, тебе нужно поставить близких в известность, что ты жив?

– Нет. – Макс отвернулся, чтобы не встретиться со мной взглядом.

Мужчины пожелали нам спокойной ночи и ушли в другую комнату, оставив для освещения мерцающий ночник. Макс вновь налил водки и с жадностью выпил.

– Макс, а тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?

– Нет.

– Но ты еще слаб…

– Я уже нормально себя чувствую.

– Ты бы ел побольше.

– Я знаю свою норму.

– Макс, да что случилось?

– Ничего.

Я свесила ноги и попробовала осторожно встать, не касаясь пола одной ногой. Я даже не чувствовала боли. Наверно, водка сделала свое дело и подействовала на организмкак самое лучшее обезболивающее.

– Ты куда собралась?

– К тебе.

– Зачем?

– Хочу рядом с тобой лечь.

– С чего бы это?

– Ни с чего. Мы же с тобой не чужие.

– Нечего ко мне ложиться. Мне самому места мало. Мы уже, по-моему, с тобой належались.

– Кто належался, а кто нет.

Доковыляв до Максовой кровати, я прилегла рядом и прошептала:

– Макс, мы живые. Ты хоть понимаешь, что мы живые?

– Понимаю.

Я обняла Макса за плечи, посмотрела на его аккуратно забинтованные руки и прошептала: