Чтение 9–й страницы книги ~Сказки Востока, или Курорт разбитых сердец~

—Ну, тебе в этом плане проще. Ты же журналистка.

—Начали у него в кабинете, а продолжили в ресторане. Этой же ночью я узнала, что у Артура нелады в семье и что он собирается разводиться. Сначала я думала, что он вешает мне лапшу на уши, как сотни женатых мужчин. Но оказалось, что на момент нашей встречи в семье Артура были достаточно серьёзные проблемы. Он узнал, что его жена встречается с водителем. Для него это было огромным потрясением, и он сам подал на развод. Так что я познакомилась с ним в очень даже удачное время, так как подобные мужчины редко бывают одиноки.

—Надо же, в какой удачный момент ты его встретила. Он развёлся с женой и женился на тебе.

—Всё не так просто. Наша любовь досталась нам очень тяжело. За неё мы заплатили высокую цену. Его жена не хотела давать ему развод и слёзно вымаливала прощения. Потом она запила, а за несколько дней до нашей свадьбы в пьяном угаре решила покончить жизнь самоубийством и шагнула вниз с шестнадцатого этажа.

—Ужас какой. А дети у них были?

—Детей у них не было. После того, как я вышла замуж за такого состоятельного человека, злые языки шептали у меня за спиной различные гадости. Мол, не успел жену похоронить, как уже женился. Нам с ним было очень нелегко, но, слава богу, всё это в прошлом. На каждом углу шептались о том, как я пошла брать интервью к богачу, разбила егосемью и вышла замуж. А то, что жена из окна выбросилась, так это вообще плохой знак. Но мы выше всяких предрассудков и жили счастливо.

—И всё же чем-то же ты его зацепила.

—И я знаю чем. Его привлекла моя ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ. Я же иду по жизни смеясь, и ему не мог не импонировать мой оптимизм и ощущение живости моего характера. Уж он-то хорошо знает, что, какой бы стервой я ни была, чем бы я ни занималась и чего бы в этой жизни я ни достигала, во мне всегда будет жить МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА, КОТОРАЯ ТАНЦУЕТ НАБИТЫХ СТЁКЛАХ И ГРОМКО СМЕЁТСЯ…

Глава 17

Сегодня воскресенье. У девчонок выходной. Так как в Турции это семейный день, то клиентов не будет. Поэтому уже к одиннадцати вечера весь дом погрузился в темноту и тишину. Все обитатели борделя в эту нерабочую ночь хотят выспаться. Где-то в первом часу я посмотрела в окно и увидела пустой двор. Затем вышла на цыпочках в коридор и сразу же натолкнулась на направляющуюся ко мне Ленку.

– В два часа начинаем бунт, – прошептала она мне на ухо.

– Почему именно в два?

– Чтобы убедиться, что все уже спят. В общем, план такой, ты выходишь из своей комнаты и нейтрализуешь турчанку. Она спит у тебя за стенкой. Ударишь её бутылкой по голове. В доме ещё два мужика. Один в гостиной, а другой на веранде. Мы с девочками спускаемся вниз. Распределяемся на группы и одновременно влетаем в гостиную и на веранду, где тоже бьём этих гадов бутылками.

А затем все вместе открываем дверь и обезвреживаем ещё одного охранника.

– А он где?

– Он в сторожке у дома. Там свет не горит. Значит, спит. Думаю, что после того, как вырубим этих двоих, мы прихватим у них оружие. По моим сведениям, у турчанки оружия нет.

– Лен, ты молодец, – похвалила я девушку.

– Ты всё поняла? – не обратила она внимания на мои слова.

Было заметно, что она очень сильно волнуется.

– Всё.

– Вырубаешь турчанку у себя за стенкой, – ещё раз повторила Лена и пошла обратно.

Когда стрелки на часах показали ровно два часа ночи, я заскочила в соседнюю комнату, подбежала к спящей женщине и что было силы ударила её бутылкой по голове. Та даже не успела проснуться. Затем схватила лежащую на столе связку ключей и бросилась вниз. Там уже слышался какой-то шум. Видимо, девчонки в этот момент пытались нейтрализовать двух других охранников. От страха я почти кубарем скатилась по лестнице, забыв про дикую боль в загнивающей ягодице, и услышала Ленкин голос:

– Только свет не включайте. Если в сторожке его увидят, то могут связаться с охраной в доме и тогда нам хана.

При этом Ленка вытащила пистолет у лежащего без чувств на кровати турка и спросила:

—Девочки, а этой штукой кто-нибудь умеет пользоваться?

—Тут ума много не надо, – взяла я пистолет. – Меня муж постоянно на охоту с собой берёт. Я из любого оружия стрелять умею.

И тут совершенно неожиданно из другой комнаты показался покачивающийся второй охранник с кровавой раной на голове. Мы все растерянно уставились на пистолет, который он снимал с предохранителя. Видимо, он только очнулся, и ещё плохо понимал, что происходит. Не долго думая, я быстро прицелилась и выстрелила ему прямо в лоб. Турок мешком рухнул на пол.

Девчонки одновременно выдохнули, и кто-то испуганно спросил:

—Вероника, ты его убила?!

—Ну а что с ним делать? Смотреть на него, что ли?

Ленка молча подняла упавший пистолет охранника, а затем что было силы пнула мертвеца в пах.

—Лен, ты что делаешь? Нужно уходить. Он всё равно ничего не чувствует.

—Этого козла зовут Ахмет! – крикнула яростно Ленка.

—Да хоть Махмудом! Какая теперь разница?!

—Он лучший друг сутенёра, которого, к несчастью, сегодня здесь нет. Ты не представляешь, сколько раз эта гнида меня насиловал и зверски избивал! Сколько от этой твари мне пришлось натерпеться!!! Он же меня заставлял кровью харкать, а один раз чуть не отправил на тот свет! Вот уж никогда не думала, что буду иметь такое счастье пинать этого козла!

—А сколько раз эта тварь надо мной издевалась! – крикнула вторая девочка и принялась пинать труп вместе с Ленкой.

—А мне он клок на голове вырвал и зажигалкой поджёг волосы на лобке! Нелюдь! – закричала ещё одна и нанесла удар прямо по лицу. – Сволочь! Гад! Подонок! Мразь! И как таких матери рожают?!

—Девочки, да что ж вы делаете?! Не шумите! Мы теряем драгоценное время!

Поняв, что их не остановить и от их шума может очнуться охранник на кровати, я повернулась и всадила ему пулю в грудь. А затем ещё одну и ещё. Девчонки загомонили ещё громче, но я заставила их замолчать, показав рукой на сторожку у ворот, где загорелся свет.

—Ну что, доорались?! Сбросили свои эмоции?! Что теперь делать? Разбудили того, кто должен был крепко спать?

—Он сюда идёт, – вполголоса сказала Ленка и тут же скомандовала:

—Гасим свет и прячемся кто куда может. Когда откроется дверь, в доме должно быть тихо.

—А он сейчас включит свет и увидит труп. Что тогда будет? – испуганно спросила одна из девочек, поднимая с пола пустую бутылку. – Ударить по голове спящего – это одно, а человека с оружием ударить невозможно.

Видно было, что у неё началась паника.

—Тихо, – приказала Ленка и крепче сжала в руке пистолет.

—Ты только сама не стреляй, – попросила я её шёпотом. – Предоставь это мне.

К тому моменту, когда в дверь постучали, в доме была уже гробовая тишина. Я боялась только одного, что турчанка наверху может прийти в себя. Она начнёт кричать и этимпредупредит охранника из сторожки, что в борделе бунт. Но, к счастью, на втором этаже было тихо.

Через несколько секунд послышался поворот ключа, и на веранду вошёл здоровенный турок. Он держал пистолет и что-то громко говорил по-своему. Как только он включил свет, я не раздумывая выскочила из-за тумбочки и выстрелила. Турок покачнувшись, схватился за грудь, но тут в дело вступила Ленка, влепив пулю ему в голову.

—О, чёрт! Я тоже попала, – радостно сообщила она. – Это называется контрольный выстрел.

—Девочки, уходим! – крикнула я и направилась к выходу.

—Не нужно никого бить! Нам дорогая каждая минута. Я не уверена, что убила турчанку, она может очнуться и кого-нибудь вызвать. Три трупа – это слишком серьёзно. Уносим ноги.

Мы тут же открыли ворота и бросились прочь из этого страшного места. Бросились, правда, громко сказано – обессиленные девочки еле передвигались.

– Ты так хорошо стреляешь. – Ленка протянула мне открытую бутылку водки, которую мы передавали из рук в руки, пытаясь притупить страх и унять нервную дрожь.

– Я ж тебе говорю. Муж научил. Я сделала глоток:

– А закусить ничего нет?

—У Светки пакет с едой. Там хлеб, помидоры, лук и даже немного колбасы. Где-нибудь сядем и перекусим. – А куда мы идём?

—Подальше отсюда. Когда обнаружат, что мы сбежали, нас бросятся искать, – сказала я и оглянулась на идущую сзади всех Милку из Молдовы.

Она трясла головой, как восьмидесятилетняя старуха. Смотреть на неё было особенно больно.

—Может, добраться до какого-нибудь учреждения, где есть телефон, и позвонить в полицию? Только вот никаких учреждений пока не видно. Нужно было забрать хоть один мобильник у охраны.

—Это опасно. По телефону можно запросто вычислить, где мы находимся.

—Тоже верно. Так как же нам связаться с полицией?

—Связываться с полицией нельзя. Там же три трупа, – отрезала я.

—Вероника, ты спасла нам всем жизнь. Если бы не ты, мы бы сгнили там заживо. Поэтому никто не собирается показывать на тебя пальцем и говорить, что стреляла именно ты, – попыталась успокоить меня Ленка. – Но нам по-любому придётся заявлять в полицию. Иначе как мы отсюда выберемся? У нас ни денег, ни паспортов. А у девчонок ещё ломка в любой момент может начаться. Всех нужно в больницу класть. Иначе сдохнем по одной. Так шататься нельзя. Нас тогда ещё какие-нибудь торговцы в нелегальный бордель засунут. Тогда уже точно не выберемся. Надо завтра же обратиться в полицию и поехать к русскому консулу.

– Насколько я знаю, консульство есть в Анта-лье, район Йеникапы, улица Парк-сокак, дом номер тридцать. Я когда отдыхать летела, этот адрес на всякий случай запомнила, – взволнованно произнесла я. – Только меня столько везде возили, что я даже понятия не имею, где мы хоть приблизительно находимся.

– Консульство мы вряд ли найдём. Полицию найти проще, – заметила Ленка.

– Мы пока багаж в аэропорту ждали, рекламу на турецком ТВ видели. Худенький мальчик говорит на ломаном турецком: «Моя мама обещала вернуться. Я её нигде не могу найти». «Вы не видели мою маму?» – вторит ему девочка с грустными глазами. Оказывается, это социальный ролик, в котором дети из молдавской деревни просят вернуть им маму, – вмешалась Светлана. – Международная организация по защите эмигрантов развернула во всём мире кампанию по спасению женщин из сексуального рабства. Там ещё рассказывали, что в Турции каждая третья женщина, ставшая жертвой торговли людьми, является матерью. Это совсем молоденькие девушки из Молдовы и Украины. Вон, как Милка. Ей двадцать, а у неё в Молдове сынок остался, ему всего три годика.

– Мила, у тебя есть сын? – не поверила я своим ушам.

Девушка была такая тощая и измождённая, что выглядела сама, как ребёнок. Вот только головой трясла, как древняя старуха…

—Ты так рано родила?

—Рано.

—А ребёнок-то знает, где ты?

—Знает, что уехала в командировку зарабатывать деньги. А в результате ни денег, ни здоровья. Ребёнку даже игрушку не на что купить.

—Так вот, – продолжила Света, – там говорили, что эта организация поможет всем, кто попал в беду. Мол, не все надежды потеряны. Это всё на турецком было, но я хорошо его знаю. Я тогда сама не знаю, почему к экрану прилипла. Словно предчувствовала, что это мне пригодится. Ещё там цифры называли, сколько женщин освобождено из сексуального рабства, но заметили, что жертв значительно больше. По их словам, Турция превратилась в международный центр нелегальной проституции для женщин из бывшего Советского Союза.

—Свет, ну и что ты эту лекцию читаешь? – не удержалась Лена. – Мы всё это и так знаем.

—Я это к тому говорю, что там был номер бесплатного телефона сто пятьдесят семь. Мол, если вы попали в беду, то позвоните и вам помогут. Это горячая линия для оказания помощи женщинам, ставшим жертвами торговли людьми. Благодаря этому телефону многие освободились. Главное, чтобы было откуда позвонить. Этот телефон есть на всех специальных стендах в международных аэропортах Турции. Девочки, это выход. Нужно не только звонить в полицию, но и по тому номеру.

—А там понимают по-русски?

—Я могу всё сказать на турецком. Тем более, нас спасать не надо. Мы сами себя спасли. Нас нужно отправить на родину и обеспечить нам безопасность.

—Девочки, я всё понимаю, – произнесла я устало. – Вас-то домой отправят, а меня посадят. Я же троих убила. До родины мне точно не доехать.

Глава 18

Решив, что ночью мы вряд ли что-то найдём, мы все расположились в канаве и принялись есть и выпивать. Я посмотрела на Милку, которая засовывала в рот какие-то таблетки, и не удержалась от вопроса:

—Мил, ну зачем? Ведь уже всё закончилось.

—Ещё ничего не закончилось, – трясла она головой. – Вот когда действительно всё закончится, тогда совсем завяжу. А сейчас ещё страшно.

—Дурёха, ну чего ты боишься?

—Кажется, найдут и убьют.

—А я вот больше всего на свете хотела бы сделать глоток шампанского, – мечтательно произнесла Светка. – А то споили нас здесь турецким дерьмом, их водкой. Микстура от кашля.

—Зато простудой не болеем, – заметила Таня.

—А с чего мы ею должны болеть, если нас уже чёрт знает сколько времени на улицу не выпускали? Я вот любила по ночам на звёздное небо смотреть сквозь маленькое окошко с толстой решёткой. А сейчас гляжу на небо без решётки и просто не верю своим глазам. Я думала, что небо не в решётку никогда уже не увижу.

—Девочки, мы словно в тюрьме срок отсидели.

—В тюрьме лучше. Там по пятнадцать, двадцать мужиков в день не трахают и до смерти не забивают.

—А так хочется попробовать божественного напитка. Я уже даже забыла, какое шампанское на вкус, – всё так же мечтательно произнесла Света. – Советское шампанское…

А потом мы все почему-то заплакали. Не сговариваясь. Одновременно. Мне было очень больно плакать. Слёзы жгли рану, но я всё равно плакала…

—Девчонки, если мы все останемся живы и всё обойдётся, то давайте встретимся через несколько лет, – предложила Таня из Молдовы.

—Давайте, – поддержала её Ленка. – Встретимся, возьмём шампанского и отметим наше второе рождение! Несмотря на все ужасы, которые нам довелось пережить, у меня произошла переоценка ценностей. После общения с Вероникой захотелось поверить в себя и свою исключительность. Мне вдруг захотелось обрести чувство собственного достоинства. Я больше не желаю, чтобы моё тело считали вещью, которая обязательно должна принадлежать какому-нибудь хозяину. Теперь оно принадлежит мне, и моё одиночество совсем не одиночество – это моя свобода. Я свободна. И хрен с ним, что мужика нет. Главное, я свободна!

Ленка всхлипнула:

—Я хочу, чтобы мы все вместе собрались, только не в такой канаве, а в ресторане. И мы увидим, что стали другими. Я вот с Вероникой немного поговорила, и мне жить захотелось. Понимаете, девочки, жить?! У меня такого желания не было уже несколько месяцев. Я уверена, у нас всё будет хорошо, мы все состоимся и будем востребованы.

—Ну где в нашем селе-то можно состояться? – вытерла слёзы Милка. – У нас там кошмар. Ребёнка кормить нечем. Нищета.

—Девочки, а я куплю журнал и возьму вас всех к себе на работу, – всхлипнула я. – Пойдёте?

—Конечно, пойдём, – хором ответили девушки.

—Только у меня всё будет очень строго, – тут же предупредила я их. – За наркотики и алкоголь сразу уволю.

—Само собой. Никакой наркоты и пьянок.

—Сначала вы в клинике полечитесь. С вами психологи поработают. Сами вы морально не выкарабкаетесь. Тут без психолога и реабилитации не обойтись. Вы мне свои телефоны и адреса оставите. А когда я всё налажу, то обязательно вас позову. Только прошу, никакой больше работы в Турции.

—Да уж хватит, – поддержали девочки.

—Я вот в глубине души все эти годы мечтала открыть собственный журнал ДЛЯ ЖЕНЩИН. Мне очень хочется научить их быть счастливыми. Вот я и подумала, что уж если кто-тотам наверху оставил меня в живых, то я просто обязана исполнить свою мечту. Мы всей нашей редакцией соберёмся в ресторане. Такие яркие, эффектные и красивые! Мужики будут на нас оглядываться и предлагать пересесть за их столики, а мы не пересядем.

—Да на хрен нужны эти мужики?! От них одни проблемы! – согласились со мной девчонки.

—Нам не нужно чужого угощения, ведь мы сами много зарабатываем и можем себе всё позволить. Вы не будете зависть от мужиков: ни от их желаний, ни от их кошелька, ни от их прихотей и ни от их настроений. Понравился мужик – закрутила роман. Надоел – пинка под зад. Свободен. Следующий.

Девчонки смеялись и плакали одновременно.

– Главное, верить и знать, что ВЫ ВСЁ СМОЖЕТЕ И У ВАС ВСЁ ПОЛУЧИТСЯ. Вы будете хорошо получать, но за это вам придётся много трудиться. Работать спустя рукава я не умею и вокруг себя никому не дам. Мой журнал будет разрастаться на глазах. У него будут представительства в России, Молдове и Украине, он будет печататься на трёх языках. Он будет очень любим и популярен в этих странах.

Мы лежали в канаве, ловили ртом капельки дождя, ели хлеб, пили турецкую водку и чувствовали себя СЧАСТЛИВЫМИ. Наверное, в этот момент каждая из нас понимала, что СЧАСТЬЕ – это именно СВОБОДА.

Таня затянула русскую народную песню. Следом понеслась Ленкина украинская, а Милка спела молдавскую. Мне чертовски нравится украинский язык, а Ленка призналась, что любит русский. Мы чувствовали необыкновенную СОЛИДАРНОСТЬ, и от этого нас распирала настоящая гордость.

—Девочки, в этой канаве лежат русские, украинки и молдаванки, и мы все так любим друг друга! Просто те, кто там, наверху, играют в свои игры и хотят, чтобы мы друг друга не любили. Это политика, а в политику играют политики. Нас не рассоришь. У них всё решают деньги, а у нас отношения. Пусть они хоть об стену головой бьются и натравливают нас друг на друга, но хрен они дождутся, чтобы мы друг друга разлюбили. Хрен им! Они просто делают деньги на всём подряд и на любви. Они делают деньги ради денег, но им никогда не узнать, что такое любовь и что такое солидарность. Они не понимают, что мы единое целое, что мы все родные души. Мы родные. Они и представить себе не могут, что мы просто родные люди, и от этого они бесятся и пытаются разрубить родственный узел. У нас даже кровь одна, и родственный узел разрубить невозможно.

—А у меня в родне есть украинцы, – призналась я девушкам.

—А у меня молдаване, – заявила всем Лена.

—А у меня русские, – хихикнула Милка.

Мы смеялись и обсуждали, сколько же кровей в нас намешано. А перед тем, как устроиться на ночлег, Ленка села рядом со мной и сказала:

– Вероника, ты только не переживай. Никто не скажет, что именно ты стреляла в охрану борделя. Утром мы закопаем два пистолета в этой яме, и никто ничего не узнает. В конце концов, я тоже стреляла. Да там, откуда мы вырвались, никто не будет на нас заявлять. Это же нелегальный бордель. Тогда не нам статью влепят, а этой турчанке и сутенёру за торговлю живым товаром и принуждение к сексуальному рабству. Мы сами из страны не выберемся, ни денег, ни паспортов. Завтра нужно звонить, пока нас ещё какие-нибудь торговцы не поймали. По нашему виду сразу понятно, что мы затраханные проститутки. Если же нас в полиции будут спрашивать, где наш бордель находился, то мы ответим, что понятия не имеем, так как и в местности не разбираемся. А то, что там какая-то бойня произошла, то мы к ней никакого отношения не имеем. Может, они там по пьянке сами друг друга поубивали.

В доказательство своих слов Ленка подскочила и принялась прямо в канаве рыть мокрую землю.

—Ты что делаешь? – приподнялась я.

—Я думаю, что стволы лучше сейчас закопать, а то мало ли, вдруг нас утром кто-то найдёт. Лучше, чтобы улик не было.

Мила и Света принялись помогать Лене.

– Спасибо, девчонки.

– Это тебе спасибо. Если бы не ты, мы бы никогда не оказались на свободе.

Когда оружие было закопано достаточно глубоко, грязные, но счастливые девчонки легли и поёжились.

—Прохладно.

—Уже не замёрзнем.

—Я только сейчас начинаю понимать ценность жизни, – неожиданно произнесла Ленка. – Я вот лежу и думаю, какая я же я была дура, когда однажды у себя в Запорожье поссорились с парнем и после этого жить не хотела. Это ж надо, из-за мужика жить не хотеть.

—Самая большая женская глупость, – заметила я.

—Я тогда боялась одиночества… А теперь я уже ничего не боюсь. Умирают от любви только законченные дураки, а нормальные люди за жизнь борются.

—Это точно, – поддержала я Ленку. – Конец любви – это не конец жизни.

—Всё это теперь такие мелочи. Жизнь ценна сама по себе, с мужиком она или без.

—Девочки, давайте не будем про мужиков говорить, – влезла в разговор Милка. – У меня на них аллергия. Я на них смотреть не могу. Если увижу мужика, сразу стошнит.

—Действительно, много чести о них разговаривать, – согласилась Лена и предложила всем спать.

Я закрыла глаза и увидела Артура. Я просыпаюсь в его объятиях и глажу его по щеке. А затем наши объятия сплетаются. Господи, как же сильно я соскучилась по этим губам, рукам и нежным словам. Рядом с ним я забываю про всё на свете. Я счастлива, что замужем за прекрасным человеком. А ведь раньше я и подумать не могла, что богатые люди могут быть настолько надёжными и хорошими. Я очень сильно его люблю и дорожу всем, что имею…

Этим утром я никак не могла заставить себя открыть глаза, лежала комочком в холодной канаве и в полудрёме прислушивалась к девчонкам.

—Хорошая она, – грустно сказала Ленка. – Как же её жалко.

—У меня у самой сердце кровью обливается, когда на неё смотрю, – таким же печальным голосом призналась Светлана.

—Она зеркало просила. Я не дала. Лучше ей этого кошмара не видеть.

—Девочки, но у неё же муж богатый, – вмешалась Милка.

—При чём тут муж?

—Как это при чём? Он же не на заводе работает. Сделает ей новое лицо.

—Да ничего он ей не сделает. Бросит он её, – почти шёпотом произнесла Ленка. – Не верю я, что мужики могут быть такими преданными, особенно богатые.

—Так она нас вроде в клинику обещала положить? – растерянно произнесла Милка.

—Забудь. Сама вылечишься, – тут же ответила Ленка. – Мы ей все должны быть благодарны, что она нас из этого борделя вытащила. Какая клиника? Что борзеть-то? Ей самой клиника нужна, и не на один год. Пол-лица восстанавливать, да ещё ягодица гниёт. Вон запах какой. Правда, задница не лицо, но что она воспалилась, хорошего мало. Вообще непонятно, можно ли такое лицо восстановить. Это же надо так человека изуродовать.

—А как же журнал? – вконец расстроилась Милка. – Она же обещала нас к себе на работу взять.

—Мила, ты что, не понимаешь?! Вероника просто на себя в зеркало не смотрела. Как увидит, то ей уже ничего не захочется. Она когда вернется, сразу нож в спину от мужа получит.

—Ты думаешь, он всё-таки её бросит? – с горечью спросила Светлана.

—Конечно. Мужики же, они все сволочи. Просто одни в большей степени, а другие в меньшей. А богатые мужики – это вообще отдельная тема. Они в основном на голову все больные. Среди них столько дебилов – это просто ужас. Они же все дико сытые. Для него же собственный статус важнее всего. Ну куда он теперь с такой женой выйдет и кому её покажет? Они красивых-то меняют, как перчатки…

—А как она своего богача нашла? – не могла не поинтересоваться Мила. – Она что, была такая красавица?

—Красота – это не главное, – тут же объяснила ей Лена.