Чтение 11–й страницы книги ~Молния Баязида~

– И в самом деле, он! Только одет побогаче, да и конь… Хм… Неужто – краденый?

– Вряд ли, – Раничев усмехнулся. – Думаю, Исфаган теперь может и нового коня купить. Давай-ка, побежим, пока не уехал… Эй, Исфаган, подожди!

Оглянувшись, чеканщик изменился в лице и хотел уж было вскочить в седло, но почему-то раздумал.

– Рад вас видеть живыми, – облокотившись на луку седла, усмехнулся он.

– А мы-то тебе как рады! – Иван с размаху хлопнул его по плечу и без обиняков спросил: – Не можешь ли ты ссудить нас деньгами?

– Сами знаете, давать деньги в рост запрещено Кораном, – усмехнулся чеканщик.

– А ты не в рост, ты так дай…

– Если б у меня были деньги, поверьте, я б не был здесь… – Исфаган понизил голос: – И много вам нужно?

– Много, – кивнул Иван. – Не меньше трехсот дирхемов.

– Ого!

– Отдам больше…

Чеканщик осмотрелся, и, взяв коня за поводья, призывно дернул подбородком:

– Идем-ка, поговорим. Знаю тут одно местечко.

Местечко оказалось расположенной недалеко от католического костела таверной, несмотря на ранний час, за длинным столом уже сидели посетители, как видно, не мусульмане, неспешно потягивая вино из больших блестящих стаканов.

– Присядем, – Исфаган кивнул на лавку.

Все уселись – и Иван вдруг ощутил, как сжали его с боков неизвестно откуда взявшиеся люди. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

– А теперь – начистоту, – усмехнулся чеканщик. – Выкладывайте, друзья, что вы там замыслили? Не бойтесь, это все свои люди – Касым и Мурадилла Коготь. Немы как рыбы.

– В конце концов, жулик он, кажется, большой, – по-русски произнес вдруг Иван. – А без помощника трудно. Ну, не считать же за такового «пионера» Саида.

– Что ты сказал?

– Есть одна задумка, – решительно произнес Раничев. – Закажи вина – поговорим…* * *

Ранним утром из городских ворот выехали богато одетые всадники, и, свернув к ремонтируемому мосту, затаились в кустах почти у самого берега. Немного погодя на дороге появились груженные кирпичами повозки, всадники тут же стегнули коней, преграждая обозу путь.

– Именем ваятеля Муталлиба, заворачивайте повозки в город, вот фирман!

Исфаган небрежно вручил первому вознице грамоту.

Со страхом взглянув на него, возница прижал руки к груди и поклонился:

– Я не умею читать, мой господин.

– Гм… Что же, тогда попросим кого-нибудь, если ты мне не доверяешь.

– Я-то доверяю, но…

– Во-он, из города как раз идет парень с чернильницей и кипой бумаг. По виду – студент медресе. Его и попросим. Эй, парень!

– Слушаю тебя, господин, – подойдя ближе, вежливо поклонился Саид, облаченный в новый дорогой халат, подпоясанный зеленым шелковым поясом. На ногах его красовались мягкие ичиги, ослепительно белый тюрбан венчал голову.

– Прочти этому неграмотному человеку, что написано в фирмане, – небрежно протянув грамоту, попросил Исфаган.

– Хорошо, уважаемый… – Саид с важным видом – прятавшийся в кустах Раничев довольно улыбнулся, ведь смог же! – громко и с выражением прочитал:

– Во имя Аллаха всемилостивейшего и всемилосердного, так повелел Аюб ибн-Захир, приказчик, по велению муфтия Аль-Убейда – кирпичи, в количестве двух десятков с половиной повозок, что сказано везти на ремонт моста, туда не возить, а ехать к мечети Нураддина Занкия и ремонтировать ту мечеть, и медресе, и минарет…

– Неужто и минарет! – удивился возчик. – Ну наконец-то. А то кренится, кренится, не дай Аллах, и в самом деле рухнет кому-нибудь на голову.

– Теперь не рухнет, – Исфаган ухмыльнулся.

Его разодетые в сверкающую парчу нукеры – Касым и Мурадилла Коготь – важно кивнули.

Возчик обернулся к остальным и, что-то прокричав, махнул рукою. Груженные кирпичом и камнем возы, тяжело развернувшись, поехали в город, где у падающего минарета их уже ждали предназначенные для перегрузки телеги одного работорговца, Заира бен-Махдии, честно говоря, имеющего мало касательства как к падающему минарету, так и ко всей мечети Нураддина Занкия.

Раничев ухмылялся. Исфаган не обманул – в кожаном кошеле Ивана…

Глава 11

Июль—август 1401 г. Трапезунд – Черное море. Марсильяна «Золотой петух»

Корабль, свирепыми носим волнами в море,

Лишася всех снастей, уж мнит погибнуть вскоре.В.И.МайковГосподин с слугами в опасности жизни

…позвякивало серебро. Эх, и хорошо же было на душе от этого звона!

Точно так же хорошо чувствовал себя Иван, добравшись наконец до Трапезунда, столицы одноименной империи, расположившейся на южном берегу Эвксинского понта, сиречь – Черного моря. Высокие крепостные стены, купола церквей и мечетей, сады и виноградники, оливковые рощи, многочисленные корабли, покачивающиеся у пристани, – все это говорило о богатстве империи. Хотя это была маленькая страна, не способная защищаться своими силами от таких могущественных соседей, как Баязид или Тимур, – трапезундский император Мануил Комнин платил дань то одному, то другому, в зависимости от сложившейся конъюнктуры.

Любуясь бескрайней синевой моря, Раничев въехал в город верхом на арендованном коне, в составе богатого каравана мосульского купца Мансура Кашди, между прочим, христианина какого-то непонятного толка. В ярко-голубом, залитом лучами солнца небе кричали чайки, на папертях церквей просили милостыню нищие в живописных лохмотьях, где-то рядом, за углом трехэтажного дома, шумел базар. Не доезжая до рынка, Раничев спешился и, протянув поводья коня подскочившему служке, низким поклоном поблагодарил караванщиков.

– И мы были рады тебе, Ибан, – в рыжую бороду улыбнулся Мансур Кашди, поправляя на левом плече желтый шелковый плащ. – Знаю, тебе надобно в Кафу…

– Скорей уж – в Тану, – Раничев тоже растянул губы в улыбке, впрочем, вполне искренней, ведь путешествие прошло на редкость спокойно. – Вот, прими в знак благодарности, – Иван протянул купцу несколько монет, тут же исчезнувших в могучей длани торговца.

– Могу подсказать тебе кое-кого, – купец пристально посмотрел на Раничева. – Если, конечно, нуждаешься…

– Да, да, – тут же закивал Иван. – Я и сам хотел бы просить.

– Гвидо Сантиери, запомни это имя.

– Гвидо Сантиери, – повторил Раничев. – Это купец?

– Арматор, – Мансур усмехнулся и, обернувшись, прищелкнул пальцами. Подскочивший слуга тут же развернул перед ним пол-листа белой багдадской бумаги, положил на специальную доску-подставку, вытащил перо и чернильницу.

Мансур быстро начертал несколько слов.

– Вот. Я попросил синьора Гвидо подобрать для тебя попутный корабль.

Иван поклонился.

– Арматор живет на улице Златокузнецов, это сразу за церковью Святой Софии, – пояснил купец. – Впрочем, сейчас искать его лучше на пристани. Спросишь – где, в любой таверне скажут.

Еще раз поблагодарив, Раничев пожелал всем удачной торговли и, щурясь от яркого солнца, направился в порт. Вокруг остро пахло рыбой, виноградом и пряностями, сияли пиленым сахаром белые стены зданий. Мимо прошли мастеровые с рубанками и пилою, видимо, плотники, за ними, куда-то спеша, проскакал всадник. Чуть не сбив Раничева, крича, пробежали мальчишки – лепешечники и водоносы. Иван остановил одного, купил воды, напился, заодно узнал, как пройти к пристани. Вытерев губы, постоял немного, любуясь на женщин, несущих из колодца воду в больших высоких кувшинах. Грациозно изгибаясь, женщины ставили кувшины на плечо и шли, осторожно поддерживая их руками. Красивые… Правда, лиц особо не разглядеть под полупрозрачными накидками из разноцветных тканей. А впрочем, во-он та, что наклонилась к кувшину – без накидки, босая, в длинной, перевязанной поясом тунике с заплатками – совсем даже ничего. Заплетенные в косу волосы густые, светлые, и лицо такое… кругленькое, курносое – ну, истинно русское. Только, правда, печальное. Не красавица, нет, но все же, все же… Девушка вдруг обернулась, и Раничев поспешно отвел глаза в сторону. Неприлично этак вот пялиться.

Ослепительно, до боли в глазах, сияло солнце, кричали чайки, одуряюще пахло морем, соленым ветром и еще чем-то вкусным, пряным. Так же, как в Мосуле, в садах муфтия АбуЮсуфа, куда Раничев пристроил-таки Саида. Парень, правда, поначалу отбрыкивался, все талдычил, что хочет наняться в войско, да и, в общем, наверное, и нанялся бы – если б не увидел сады. О, поистине, не было такого цветка или плодоносящего дерева, что не росло бы на обширном подворье Абу Юсуфа. Увидев в глазах Саида восторг, муфтий ласково заговорил с ним о цветах, парень отвечал вполне толково, и, под конец беседы, Абу Юсуф предложил ему должность садовника за очень хорошую сумму. Саид поначалу даже не поверил, только глупо таращил глаза, уже потом кинулся благодарить Ивана.

Отойдя в тень, Раничев усмехнулся – не так-то легко было устроить Саида к Абу Юсуфу. И дело было вовсе не в садоводческих способностях мальчишки – уж те явно были на высоте – муфтий принимал к себе отнюдь не всякого. Поступив в садовники к такому богатому и важному вельможе, Саид захотел устроить пир – угостить, как следует, «дорогого друга Ибана», ну и чеканщика Исфагана заодно, как же без него-то? Раничев уж раскрыл было рот – давненько не пировал на халяву, главное, и время-то до отхода каравана Мансура Кашди еще было – однако Исфаган вовремя предупредил, чтоб скорее сматывался. Какая-то тварь дозналась-таки, кто стоял за исчезновением стройматериалов, направленных на ремонт моста. Пришлось быстренько сматываться и дожидаться каравана в предместье. Хорошо, обошлось…

Погруженный в свои мысли, Иван медленно спускался вниз по крутой улочке и вдруг, запнувшись о выбоину, полетел едва ли не кубарем, еле-еле успев подставить руку:

– Черт побери!

Шедшая впереди девчонка с кувшином резко обернулась:

– Русо?

– Русо, русо… туристо… – зло отозвался Раничев. – Что еще интересует – облико морале?

– Так ты и вправду с Руси! А откуда?

– С Рязани, – не стал отпираться Иван.

– С Рязани?! – поставив тяжелый кувшин, девчонка подбежала ближе и, испуганно оглядываясь по сторонам, зашептала. – Я ведь тоже там жила, в холопках, покуда бояринсурожцам не продал. Будешь ежели дома, скажи всем – больно много рязанских девок появилось на рынках в Кафе и Тане, раньше не было эстолько. Да и не только девок…

– Скажу, скажу, добраться бы только… Как звать-то тебя, краса?

– Марфена, – девушка неожиданно запунцовела. Снова подозрительно оглянулась: – Армат Кучюн – имя запомни. Гад, каких мало, – живым товаром торгует, а товар тот –обманом заделан.

– То есть как это – обманом?

– Хей, Марфут! – дрожащий от жары воздух прорезал рассерженный окрик.

Марфена резко отпрянула в сторону, наклонившись, подняла на плечо кувшин, засеменила, изгибаясь под непосильной ношей, так что Ивану неожиданно стало жалко девчонку. Он бросил взгляд вперед, на маячившего впереди не первой молодости мужчину с узким угреватым лицом, одетого в синий кафтан со шнурками и просторные шелковые шальвары, заправленные в мягкие сапоги-ичиги. За поясом его торчала плеть с узорчатой костяной рукоятью.

– Ти где бродишь, Марфут? – угреватое лицо исказила злобная гримаса.

– Я, я… я ничего плохого не сделала, господин Ишкай, – подойдя ближе, залепетала девушка. – Просто несу воду…

– Долго несешь, твар! – Ишкай наотмашь ударил девушку ладонью по щеке и осклабился: – Иди в дом, там пагаварым.

Раничев насторожился, чувствуя, как в душе его поднимается гнев. Вроде и не надо было бы вмешиваться – что ему до чужой рабыни? Однако ум говорил одно, а сердце – совсем другое.

Оглянувшись по сторонам – узкая улочка была относительно безлюдной, лишь у колодца толпился народ, – Иван приник к ограде рядом с деревянной дверцей, за которой только что скрылись Марфена с угристым Ишкаем. Вряд ли тот был хозяином, скорее – надсмотрщик, слуга. Между тем за оградой послышались злобные крики. Кричал Ишкай:

– Я тебе предупреждаль, Марфут, чтоб ти ни с кем не гавариль, да? Отвечай, тварр!

Свистнула плеть.

– Ну?

Раздались рыдания.

– На, палучи еще!

И снова плеть, и звук удара по телу, и девичий стон, и злобный хохот надсмотрщика. И вот – какой-то непонятный хруст. Стон…

Раничев, прекрасно осознавая, что делает явную глупость, перемахнул через ограду и обалдел: угреватый слуга, раскинув руки, лежал на спине прямо на грядке с каким-то овощами, в тени росших у самой ограды каштанов. В глубине двора виднелись яблони, груши, смоковницы, еще какие-то небольшие деревья, по видимости, оливы, а за ними господский дом в два этажа с тенистым портиком под классической треугольной крышей. Перед поверженным, с бледным, как известь, лицом, недвижно стояла Марфена. У ног ее валялись осколки кувшина.

– Однако сильна же ты, мать! – Иван усмехнулся. – Качественно этого сатрапа уделала! Кувшином?

– Угу.

– «Угу», – беззлобно передразнил Раничев. – И что дальше? Тебя, вероятно, накажут?

– Не то слово, убьют! – хмуро кивнула девчонка.

– Скажи-ка, дева, тебе здесь очень нравится?

Вместо ответа Марфена вздохнула.

– Ясно. Тогда бежим!

– Как бежим? – девушка испуганно хлопнула ресницами.

– Так, – засмеялся Раничев. – Через стену. Ну, если хочешь, можем и через калитку пройти. Она ж, я полагаю, изнутри запирается?

– Вообще-то да, – Марфена растерянно заморгала и вдруг, схватив нежданного сторонника за руку, резко пригнулась. – Тсс! Видишь того старика в сером бешмете?

– Крючконосый такой, с бородой? – уточнил Иван.

– Угу… Это Казбай, управитель… Страшно подумать, что он с нами сделает, если увидит.

В этот момент валяющийся на грядке надсмотрщик громко застонал. Старик управитель насторожился и, словно хорошая сторожевая собака, поведя носом, быстро направился к калитке.

– Отвлеки его ненадолго, – шепнул Раничев, прячась за смоковницу.

Девчонка вздохнула.

– А, Марфут, – управитель подошел ближе. – Чиго стаишь, нэ работаишь? А это кто там валяется… Ха! Ныкак, Ишкай! Эй, Ишкай, вставай, да! Что это у тэбя с галавой? Разбыл кто-то, да? Ах… – старик перевел взгляд на Марфену. – А ведь эта ты его… Прыставал? А я ведь давно гаварыл – прихади ка мнэ, как стэмнеет. Умний дэвушка ходит, глюпый, как Марфут, – никак нэ придет. Ти, Марфут, прыгожий дэвушка, вах… – Внезапно наклонившись, управитель с неожиданной ловкостью ухватился за край Марфениной туники и, вмиг задрав ее почти до половины бедер, восхищенно прищелкнул языком: – Вах! Этат глюпый слюга Ишкай пусть лэжит, а ти – пайдем са мной, пайдем…

– Эй, папаша, – похлопав старика по спине, невежливо перебил Иван. – Огоньку не найдется?

Управитель едва успел повернуться, как Раничев с размаху ударил его кулаком в морду. Иван был парень нехилый – старичок отлетел метров на пять, в капустные грядки.

– Ну и ну, – испуганно-восхищенно воскликнула девушка. – Эка ты его, словно капусту посадил.

– Сажать нужно было раньше, и не дожидаясь весны, – пошутив, Иван подмигнул: – Ну что? Пожалуй, уходим?

– Уходим, – кивнула Марфена. – Только – куда?

– А, там увидим, – Раничев как можно беззаботнее махнул рукой. – Ну-ка, поглядим, что у наших пролетариев в кошелях и за пазухой?

Наклонившись над управителем, Иван, безо всякого уважения к старости, стащил с его пальцев все перстни и, не обнаружив нигде заветного кошеля, на всякий случай прихватил подозрительно тяжелый узорчатый пояс. Старик даже и не пытался рыпаться, со страхом глядя на дюжего, с нечесаной бородою, парня, вовсе не напоминавшего в этот момент типичного российского интеллигента.

– Что вылупился, старый пердун? – быстро связав управителя рукавами халата, Иван погрозил ему кулаком и, обшарив стонущего Ишкая, прикарманил несколько серебрях.Потом обернулся к Марфене: – Ну, все. Теперь уж точно уходим.

Выскользнув за ворота, странная парочка юркнула в узкий проулок, пересекла по диагонали небольшую площадь и, выйдя к богато декорированной церкви, смешалась с толпой выходящих с обедни.

– Нас ведь, наверное, искать будут, – перекрестившись, несмело заметила девушка.

– Не наверное, а точно, – ухмыльнулся Иван. – Сейчас вот пойдем с тобою на рынок, кое-что продадим, да кое-что прикупим. Знаешь, где рынок-то?

– Покажу…

Оставив на черный день пару перстней с особо ценными камнями, Раничев легко реализовал остальные и на вырученные деньги купил еду и одежку, причем последнюю старался выбирать подороже. Ну, не самую дорогую, конечно, но и не из бедных. Придирчиво отобрал, что-то прикинув на глаз, потом, связав все покупки в узел, закинул его на плечо и позвал Марфену:

– Пошли, дева.

– Пошли, – Марфена сделала несколько шагов, а потом схватила Ивана за руку: – А куда мы идем, господин?

– Мы, госпожа, идем пока куда мои глаза глядят, – хохотнул Раничев. – А глядят они, хочу заметить, в сторону моря. Ну, что стоишь, смотришь? Веди к пристани.

– Идем.

Шагая чуть впереди, девушка искоса посматривала на своего неожиданного спутника. А Иван… Иван шел, погруженный в набежавшие мысли. Для начала поздравил сам себя с прекрасно исполненной ролью спасителя несчастной полонянки – примите поздравления, уважаемый Иван Петрович, звезду героя вам на какое место навесить? Подумайте, подумайте… Заодно – и о том, что вы теперь с этой Матреной… тьфу, Марфеной – делать будете? Бросить ее да свалить? Э-э-э – зачем тогда заводились? Нечего было через заборы прыгать, Иван Петрович, как бы штаны не порвались. Да и вообще… На месте неведомого хозяина беглянки можно уже, ну, если и не всесоюзный розыск объявить, то, по крайней мере, послать людишек по разным более-менее посещаемым местечкам… типа международного аэропорта, ж/д вокзала, автобусной станции… а по местным меркам – на базарную площадь, паперть церкви Святой Софии и в порт. Старикан с надсмотрщиком наверняка уже очухались и всей душой жаждут возмездия.

Увидев по пути цирюльню, Иван, попросив девушку подождать, зашел – подровнял бороду да выкрасил ее хной заодно с шевелюрой, превратившись в темно-рыжего подозрительного субъекта. Увидев его, Марфена фыркнула и засмеялась. Раничев пожал плечами:

– Что, не нравлюсь?

– Уж больно на татя похож, – со смехом кивнула девчонка.

– Погоди, сейчас и тебе имидж сменим.

Чуть отойдя в сторону, Иван внимательно осмотрел беглянку и задумчиво почесал бороду: даже если и обрезать волосы, все равно на мальчика не будет похожа – грудь-то не маленькая, под одеждой не спрячешь, не ходить же Марфене все время в плаще? Хотя… Раничев решительно кивнул сам себе и, подмигнув девчонке, приказал вести на рынок.

Синьора Гвидо Сантиери, худощавого мужчину средних лет, высокого, с какими-то словно бы заострившимися чертами лица, в широком, несмотря на жару, плаще и черной бархатной куртке-колете, беглецы разыскали быстро. Арматор как раз выходил из таверны, когда, по просьбе Раничева, на него указали уличные мальчишки.

– Синьор Сантиери? – Раничев вежливо приподнял шляпу, недавно приобретенную на рынке вместе с узким коричневым камзолом из немаркой тафты и ярко-голубым таппертом – широкой, надевающейся через голову накидкой-плащом, свисающей почти до колен красивыми складками.

Под таким плащиком вполне можно было спрятать все, что угодно – от набитого дукатами кошеля до устрашающих размеров кинжала. Первого у Раничева, к сожалению, не имелось, а вот второе… Широкий и длинный клинок, приобретенный Иваном еще в Мосуле, придавал нешуточную уверенность в своих силах. Кроме этого, еще имелся кистень, запрятанный за пояс. А вообще же Иван сильно напоминал сейчас какого-нибудь приказчика или даже средней руки купца.

– Си, – арматор обернулся и произнес какую-то длинную итальянскую фразу.

– Не понимаю, – с улыбкой покачал головой Раничев, с вежливым полупоклоном протягивая рекомендательное письмо.

– А, Мансур Кашди… Приятно прочесть весточку от старого знакомца, – итальянец внимательно посмотрел на Ивана. – Руссо?

– Ну да, Иван Козолуп, торговец скотом из Рязани. Мансур сказал, вы можете помочь найти попутное судно.

– Хм, – арматор задумался. – Резано, Резано… Может быть, Тана вам подойдет?

– Тана? Ах, Азов… Азак.

– Да, они рядом, в устье Танаиса. Сыскать корабль до Таны – небольшая проблема, а вот дальше… Дальше вам придется добираться самим. Ваш спутник – монах? – Арматор перевел взгляд на Марфену, одетую в глухую просторную рясу, едва не волочащуюся по земле. Волосы ей Иван, подумав, все-таки обстриг, как девчонка не сопротивлялась.

– Брат Перфилий, – кивнул на лжемонаха Раничев. – Паломник. Немой, к сожалению.

– К сожалению, и Тана сейчас не та, что еще лет десять назад, – синьор Сантиери с грустью покачал головой. – Тамерлан не пощадил город. Была страшная резня. Впрочем, вы и сами знаете…

Иван кивнул.

– Что же касается вашей просьбы, – задумался арматор. – Завтра утром в Кафу как раз отходит «Золотой петух» – судно Франческо Галитти. В Кафе не очень-то трудно будет найти корабль до Таны.

– В Кафе? Конечно, нетрудно, – засмеялся Иван. – У меня там давний знакомец, синьор Винченцо Сальери.

– Вы знаете дона Винченцо?! – итальянец удивленно вскинул глаза.

– Да, и очень хорошо, – улыбнулся Иван, вспомнив, как когда-то выкупил у купца Евдоксю. Как-то она сейчас, бедная?

– Тогда никаких проблем у вас не будет, смею заверить! – торжественно произнес Сантиери. – Идемте. Я вас провожу лично.

«Золотой петух» – трехмачтовый неф, так называемая «марсильяна» – был виден еще издали. И даже не столько виден, сколько слышен: мальчишка лет двенадцати, юнга, бегал по причалу, размахивая голубым шелковым флагом с вышитым золотыми нитками петухом, и громко кричал на нескольких языках:

– «Золотой петух»! Марсильяна почтенного синьора Франческо Галитти, чье имя хорошо знают от Генуи до Кафы и Таны! Быстрый корабль, надежная охрана, приемлемые цены. Четыре класса мест! «Золотой петух» – лучшее судно Кафы!

– Не верьте ему, господа! – еще громче закричал появившийся конкурент-зазывала, вихрастый и рыжий. – Нет надежнее корабля, чем «Красная лошадь», ускиера шкипера Адоракиса. Эстебана Адоракиса знают все!

– «Золотой петух», только «Золотой петух»!

– «Красная лошадь»!

– «Эвридея» – вот красавица, а не судно!

– Которому давно пора на слом по старости. Как, впрочем, и «Красной лошади».