Чтение 6–й страницы книги ~Ф.М. (том2)~

— CD хотите? — понимающе кивнул он, прикидывая, сколько можно запросить за японские права.

— Нет, хосю пися-рука, — хихикнула Инуяся-сан.

— А?!

— Рукапися, — поправилась японка. — Рукапися Досутоевски.

Вон она про что. Расстригин немного скис.

— Вы про рукопись, которую мне Филипп Борисович Морозов предложил?

Был недавно у Валеры один интеллигентный дядечка, доктор филнаук. Он добыл где-то раннюю редакцию «Преступления и наказания», никогда не публиковавшуюся. Валера взял кусок для проверки, отнес самому лучшему эксперту, одной ученой старушке. Оказалось, в самом деле Достоевский.

Инуяся-сан радостно закивала:

— Мородзофу, Мородзофу!

— Да, собираемся печатать. Я уж договор подготовил. Сенсация — можно сказать, мирового значения. Я пока об этом молчок, потому что Филипп Борисович попросил. А вы откуда узнали? От него?

Снова кивок.

— Где он? Обещал в прошлую пятницу позвонить и не позвонил. А я его телефон задевал куда-то.

— Умирар, — сообщила японка. — Совусем.

И протянула копию свидетельства о смерти. Валера ужасно расстроился.

— Надо же, не такой старый.

— Вот есё бумазька.

На стол перед издателем легла нотариально заверенная выписка из завещания Ф. Б. Морозова 1945 года рождения, проживающего там-то и там-то. Документом удостоверялось, что все права по принадлежащим ему рукописям и объектам интеллектуальной собственности в случае смерти завещателя переходят к его дочери, Александре Филипповне Морозовой. Завещание было свежее, от вчерашнего числа. Подписано в каком-то медицинском центре, в присутствии свидетелей. Всё честь по чести.

— Есё бумазька.

Умеют все-таки японцы работать. Эта Инуяся, хоть и выглядела в своей собачьей маске дура дурой, но к встрече подготовилась как следует.

Валера прочитал доверенность, написанную на листке бумаги аккуратным ученическим почерком: дочка покойного, та самая Александра Филипповна, поручала подателю забрать хранящуюся в издательстве «Культуртрегер» часть рукописи Ф. М. Достоевского.

— Хотите сначала в Японии напечатать? — огорчился Расстригин. — Я знаю, у вас там любят Достоевского. Четыре раза собрание сочинений переводили. Или даже пять. Жалко, конечно. Но ничего не попишешь — право публикатора. Только учтите: текст находится в общественном владении. Сразу после первой публикации я тоже его издам. Странно все-таки, что произведение русской классики впервые выйдет на иностранном языке. Много вы заплатили Морозовым, если не секрет?

— Секурет, хи-хи.

Издатель уже рылся в столе.

— Вот, держите. — Он протянул синюю кожаную папку, в которой получил рукопись от покойника. — Только бумажку от дочки оставьте. Для порядка.

Глаза в прорезях маски совсем не казались раскосыми. Или тень так падала?

Инуяся взяла папку, недоверчиво полистала страницы. Повела острой мордой из стороны в сторону, совсем по-собачьи.

Настороженно спросила:

— Сикоку?

— А? — не понял Расстригин.

— Сикоку денег?

Он пожал плечами:

— Нисикоку. Я Морозову аванс не платил. Договорились, что он будет получать 10 % от отпускной цены. Эх, жалко дядечку…

Японка встала, взяла папку и довольно долго разглядывала издателя, будто никак не могла на что-то решиться.

А потом взяла и сказала очень странную вещь:

— Ну, живи тогда, Валера Расстригин.

И, главное, чисто так выговорила, фактически без акцента.

Это она опять неудачно на русский скалькировала, предположил Валера. Как с «публишным домом». Наверно, по-японски «до свидания» буквально будет «живи тогда» или что-нибудь в этом роде.

— И ты живи, Инуяся-сан, — засмеялся он. — Дочке Морозова мои соболезнования. А прикид у вас в фирме, правда, супер. Никогда такого не видал.

13. ФАНТОМАС И МУРЗИЛКА

— Спасибо, Настенька, — наклонился Сивуха к стоящей рядом девочке. — Видишь, как дядя Коля удивился? Здравствуйте, Николай Александрович. Позволите войти?

Он прошел мимо потерявшего дар речи Фандорина прямо в кабинет.

— Стоял перед вашей дверью, боялся не откроете. А тут девочка мимо. Ну и говорю ей: давай дядю удивим. Он подумает, что это ты, а на самом деле это я.

Перед дисплеем, на котором так и висели страшные фотографии, Аркадий Сергеевич остановился.

— Я так и думал, что вы уже в курсе. И до смерти меня боитесь. — Он повернулся к Николасу и доверительно понизил голос. — Вы еще не все знаете. Я мог бы утаить, но скажу. Первый и второй фрагмент рукописи у меня, я от вас это скрыл. — Сивуха кивнул на экран. — Те самые, что были у наркомана и коллекционера. Теперь я окончательно погубил себя в ваших глазах?

— Что вам от меня нужно? — хрипло спросил Николас. — Зачем вы пришли? Неужели вы думаете, что после всего этого я продолжу поиск последней части?

— Вы разрешите? — Депутат устало опустился на стул, положил на колени портфель. — Мне теперь не до рукописи. Хотите верьте, хотите не верьте, но я ко всему этому, — он кивнул на монитор, — не имею никакого отношения. А что до первого и второго фрагментов, то они пришли ко мне по городской почте, без каких-либо объяснений. Сначала первый, потом второй. Вот почтовые извещения, можете удостовериться. — Он вынул из кармана две серых бумажки. — Отправитель — Ф. Михайлович. И адрес: улица Достоевского. Я проверил, там находится музей-квартира Федора Михайловича. Шутка такая. Я был уверен, что это Фантомас с Мурзиком шалят — вполне в их духе…

Николас взглянул на Аркадия Сергеевича с таким ужасом, что тот невесело рассмеялся.

— Вы подумали, я умом тронулся? Нет, Николай Александрович, со мной все в порядке. Фантомас и Мурзик — это два шустрых паренька из Криминально-аналитического центра МВД, они со мной сотрудничают. За хороший гонорар. Симпатичные такие ребята-оборотенята. Поручил им разыскать беглого Рулета, а когда пропал Лузгаев, то и его тоже. Я подумал: нашли рукопись и оригинальничают. Они парни веселые. Сами увидите.

— Зачем мне их видеть? — еще больше насторожился Фандорин.

Депутат удивился:

— То есть как? А Игорек? Вот кого бояться надо. Ведь это он, сволочь полоумная, натворил дел — я сразу понял. Что он псих, я давно подозревал, но думал, могу его контролировать. А Игоряша, благодетель хренов, все эти годы моим ангелом-хранителем работал! — Сивуха скривился и мучительно застонал. — Фри-масонский бог, мать его! Это же надо быть таким самовлюбленным идиотом! Можете надо мной потешаться. Но, знаете, даже умному человеку очень легко поверить, что он избранный и находится с Высшей Силой в эксклюзивных отношениях. Особенно если неоспоримые факты имеются…

Аркадий Сергеевич выглядел таким несчастным и сконфуженным, что Ника, наверное, ему поверил бы. Если б не одна неувязочка.

— Хватит делать из меня болвана, — процедил магистр. — Откуда вы узнали, что это Рулет и Лузгаев? — Он показал на компьютер. — Вы ни того, ни другого никогда в глаза не видели.

— Фантомас с Мурзиком сообщили. У них в Криминально-аналитическом все данные по людям, объявленным в розыск. А Рулета и коллекционера они сами искали.

— Погодите, но Рулет пропал еще до того, как я вам про него рассказал!

Сивуха вздохнул.

— Да знал я про наркомана и без вас. Мои ребята его установили сразу же, в день нападения на Морозова. По разбитому шприцу, который валялся там в подворотне. Фантомас с Мурзиком уже через сутки выяснили, что он там же, в Саввинском переулке, комнату снимал. Наблюдение организовали. Докладывали: объект не появляется, но его ищут —это про вас. Еще через день по почте начало рукописи пришло. Говорю вам, я решил, что это мои веселые «оборотни» развлекаются. А на самом деле Игорек расстарался. Он же в курсе всех моих дел был. Заботушка, *****! — выругался депутат. — Ну подставил меня, ну подставил! Разрулю, конечно, но придется повозиться. — Что вы на меня так смотрите! — взорвался Сивуха. — Я такой, сякой, пятый-десятый, но я, ** **** **** не серийный убийца!

— Значит, во всем Игорь виноват? — не скрывая скепсиса, поинтересовался Ника.

— Послушайте, вы — человек с аналитическим даром. Вот вам вся логическая цепочка. Чудеса в моей жизни начались вскоре после того, как Игорь поступил ко мне на службу. Не успеет появиться сложная проблема — вдруг бац, и нет ее. Там не только исчезновения были. С одним несчастный случай, другой ни с того ни с сего в сумасшедший дом загремит — и все очень кстати. Помните, я вам про пожар на яхте рассказывал? Как же мне было в Высшую Силу не поверить? А это всё Игорек подстраивал. Каким образом — не спрашивайте. Он профессионал высшей пробы, свое черное дело на все сто знает. Я никогда не поручал ему никого убивать или устранять, честное слово! Ну хорошо, вы незнали меня раньше и можете предполагать, что в девяностые я запросто убирал со своего пути врагов и конкурентов. Но сейчас-то мне это зачем? Конечно, рукопись Федора Михайловича для меня важна, и даже очень, но не до такой же степени, чтобы людей мочить? Сколько она может мне принести? Миллион-два? Для меня это не такой большой куш. Престиж и репутация существенней. Но зачем тогда я бы стал так рисковать, причем именно репутацией? Я же в дерьме по уши. Удружил мне Игоряша, псих воцерковленный. Теперь не до рукописи.

Звучало убедительно. Тем более, что Николасу и самому уже приходили в голову эти соображения. Непонятно было одно.

— Вы говорите, что вам сейчас не до Федора Михайловича. Могу себе представить. Но зачем вы пришли ко мне? Чтобы я про вас плохо не думал? Вряд ли. У вас сейчас и без меня хлопот хватает.

— Я пришел дать вам новый заказ. — Сивуха подался всем телом к Николасу. — Найдите мне Игоря. Вы можете. У вас талант.

В первый миг Фандорин опешил — этого он никак не ждал. Но сразу же сообразил, в чем дело:

— Чтобы… концы в воду? Ну уж это без меня.

— Снова он за свое! — всплеснул руками депутат. — Я-НИКОГДА-НИКОГО-НЕ УБИВАЛ! И не намерен в дальнейшем. Да и невыгодно мне, чтобы Игорь бесследно исчез — это бросит на меня такую тень, не отмоешься. Единственный мой шанс выйти из этой мокрой истории более или менее сухим — найти поганого маньяка и сдать милиции. Я должен от него дистанцироваться. Что он псих законченный, мне Марк Донатович давно говорил, да я отмахивался. Нужно найти Игоря! Хочу спросить, на хрена он меня так облагодетельствовал. Поговорю — и сдам ментам, в наручниках.

Заодно договоритесь, как ему ловчей невменяемость изображать, подумал Фандорин. А соответствующую психэкспертизу вам Коровин устроит.

Поняв по молчанию собеседника, что аргументы подействовали, Аркадий Сергеевич вскочил со стула.

— Фантомас и Мурзилка, конечно, его уже ищут. Они профессионалы, но Игорь тоже профессионал. Все их методы, ход их мыслей он знает. А вы дилетант, причем дилетант с острым, парадоксальным умом, то есть непредсказуемы. Забудьте про рукопись, помогите найти Игоря. Я заплачу вдвое, даже втрое. Вот здесь, — он достал из портфеля папку со скоросшивателем, — полное досье. Почитайте, прикиньте. Если кто и сообразит, как выйти на Игоря, то только вы.

Вы даже не представляете, насколько вы правы, подумал Ника, но до папки не дотронулся.

— Соглашайтесь. Ну пожалуйста! — Голос депутата проникновенно дрогнул. — Наши интересы в этом вопросе совпадают. Раз в базе данных имеются отпечатки пальцев наркомана, труп опознают моментально. Наверняка это уже произошло. Установят место проживания. А вы с вашей помощницей там здорово наследили… Ну же, берите досье.

И Фандорин решился.

— Мне не нужно досье. И гонорара не нужно. Добуду я вам Игоря и так.

Он подошел к телефонному аппарату и включил автоответчик.

«Оборотни в погонах» прибыли в течение получаса. Были они, правда, без погон и вообще совершенно не похожи на милиционеров. Фантомас брит наголо, с серебряной серьгой в левом ухе и татуировкой на шее — из-за ворота рубашки выглядывала зеленая игуана с красными глазами. Мурзилка оказался щеголеватым длинноволосым брюнетом с аккуратно подбритой эспаньолкой и золотой серьгой в правом ухе. Обоим не больше тридцати. Они беспрерывно подкалывали друг друга, Аркадия Сергеевича с фамильярной почтительностью называли «боссом».

Послушали запись на автоответчике, переглянулись.

— А вы, сэр, Игорьку зачем? — спросил Мурзилка. — Имеете на этот счет версии, гипотезы, комментарии?

— Не имею, — хмуро ответил Фандорин.

Бритый сказал:

— Несущественно, Мурзик. Есть живец — будет и рыбец. Спиннингуем?

— Спиннингуем, Фантик.

Кто такой Фантомас, Ника, конечно, знал. Злодей из романов Пьера Сувестра и Марселя Аллана. Но что значит «Мурзилка»?

— Что такое «Мурзилка»? — спросил он. — И что такое «спиннингуем»?

— Эх, гражданин, сразу видно, у вас не было детства, — с укором сказал брюнет, оставив оба вопроса без ответа.

— Ну вы, Бивис и Батхед, ближе к делу, — поторопил молодых людей депутат. — Время дорого. Идеи есть?

— А какие тут могут быть идеи, босс? — удивился Мурзилка. — Сейчас напичкаем гражданина техникой и пустим в свободное плавание. Фантик, не сверкай лысиной. Давай, мечи начинку.

Второй открыл большую спортивную сумку и со сноровкой бродячего коммивояжера принялся доставать оттуда разные предметы.

Сначала летнюю куртку из ткани защитного цвета.

— Повернитесь. Оп-ля.

Помог Фандорину просунуть руки в рукава.

— Куртец всегда должен быть на вас. Наша разработочка. В верхней пуговице объектив, еще один в хлястике. Вы идете себе, ворон считаете, а у нас на мониторе полный обзор, 360 градусов. Ничего, если я вас немножко пощекочу?

Он засунул Нике под рубашку какую-то плоскую металлическую таблетку на липучке.

— Магнитофончик. На случай, если разговор идет в экранирующем помещении и нам не слышен. Очочки наденьте и не снимайте.

Он сунул Фандорину солнцезащитные очки.

— В правой дужке телефончик.

— Зачем?

— Чтоб мы могли вас инструктировать по ходу.

— И крикнуть вовремя: «Фандорин, сливай воду!» — в рифму подхватил Мурзилка.

Сивуха фыркнул:

— Тарапунька и Штепсель. Ильф и Петров. Кто такие первые двое, Ника понятия не имел, но на писателей-сатириков сталинской эпохи молодые люди, на его взгляд, похожи не были. Скорее уж они напоминали ему Дживза и Вустера. Кого угодно, только не работников правоохранительных органов. Как полагается выглядеть нормальному полицейскому? Он должен быть туповат, честен и надежен, как каменная стена. Главная его задача — всем своим обликом вызывать у людей доверие, соответствовать лозунгу «служить и защищать». А у этих двоих на лбу написано: «надуть и обобрать». Нет, молодые сотрудники Криминально-аналитического центра МВД Николасу решительно не нравились.

— Я, кажется, знаю, зачем вы Игорю понадобились, — сказал Сивуха. — Он тоже очень высокого мнения о ваших способностях. Сам мне это говорил, когда вы первый ребус расщелкали. Посоветоваться желает, не иначе. Но чего желает этот идиот, неважно. Главное, чтобы он на вас вышел.

Фандорин кашлянул.

— Даже если он хочет меня убить?

— Хотел бы — убил бы. — Аркадий Сергеевич пожал плечами. — Зачем звонить-то? Чтоб вы насторожились?

Хорошо бы он оказался прав…

— Что я должен делать?

Мурзилка почесал переносицу.

— Вы что бы сейчас делали, если бы не эта заморочка?

Посмотрев на часы, Ника сказал:

— Дочку бы из театрального кружка поехал забирать. У нее сегодня генеральная репетиция.

— Вот и езжайте. Живите в обычном режиме.

— А если он меня перехватит, когда со мной будет ребенок? Я не стану рисковать дочерью!

Фантомас полуобнял его за плечо:

— На кой ему ваша дочь, сэр? Это во-первых. Во-вторых, мы с Мурзиком все время будем у вас на хвосте. Ну а в-третьих, что вам теперь, под кровать залезть и не вылезать оттуда? Мы же не знаем, когда и как он на вас выйдет. Скорей всего просто звякнет на мобильник.

И Фантомас не ошибся.

Звонок раздался, когда Николас вез Гелю домой.

Как раз перед этим дочка, не пожелавшая ничего рассказывать о репетиции и всю дорогу напряженно о чем-то думавшая, вдруг заговорила:

— Пап, я хочу спросить очень-очень важный вопрос.

Ему тоже было не до разговоров. Молчал, часто посматривал в зеркальце. Ничего необычного не приметил. Зеленый «пассат» оборотней то мелькал сзади, в потоке машин, то исчезал, то появлялся опять.

— Задать, — поправил Ника. — «Спросить вопрос» — это не по-русски.

— Пап, я хочу задать очень важный вопрос. А правда, что мы на свете не один раз живем, а много-много раз? Мне один человек сказал. Будто все эти жизни похожи, как две капли воды. И происходит в них одно и то же. И человек тоже ведет себя одинаково, потому что он так устроен. Но если кто-нибудь вдруг возьмет и поступит не как в прежних жизнях, а по-другому, то вся остальная жизнь тоже поменяется. Ты что про это думаешь?

Спросила — и замерла. Значит, для нее это действительно важно. Ника сделал усилие, чтобы сосредоточиться.

— Никогда не слыхал про такую теорию. Разве всё, что с нами происходит, уже было?

— Ты чего? — удивилась Геля. С манерами у нее все-таки было не очень — мамино воспитание. — Разве у тебя не бывает, когда вдруг замечаешь: это уже было раньше, железно было. Такое у всех бывает.

— Ты про дежа-вю?

— А?

— Переспрашивать «А?» невежливо. Нужно сказать…

Тут и зазвонил телефон. Очки немедленно отреагировали — в правой дужке запищал голос Фантомаса:

— Про дежа-вю потом перетрете. Спокойненько берем трубочку. В правую руку, чтоб мы тоже слышали.

— Писк какой-то, — завертела головой Геля. — Пап, ты трубку-то возьмешь?

— Алло, — не своим голосом произнес Фандорин.

— Это Игорь. Встретиться надо.

— Хорошо…

— Сейчас дочку домой отвезете… — (Следит! — ёкнуло в груди.) — … И давайте в детский скверик на Покровском бульваре. Знаете?

— Знаю.

— Через полчаса.

И всё, конец разговора.

— Слышали-слышали, о’кей, — сообщил наушник.

— Пап, опять пищит. Так что, правильно мне человек сказал?

— А?

В висках стучало так сильно, что он почти ничего не слышал.

— Сам же говорил: «А?» переспрашивать невежливо. Так правильно или нет?

— Да.

«Через полчаса… Почему так быстро? Может быть, отказаться и не ходить? Это не мои игры, они мне даром не нужны», — метались в голове обрывочные мысли.

— Я так и думала! — с облегчением воскликнула дочка. — Значит, смерти бояться нечего. Если в жизни что-то не заладилось — можно поставить точку, начать всё сначала и в следующий раз попробовать по-другому.

Фандорин так дернулся, что чуть не въехал в соседнюю машину.

— Что ты несешь?! Постой, ты меня не так поняла. Вот я вернусь вечером, и мы с тобой подробно всё обсудим.

Он вспомнил, что Алтын велела проследить, как девочка поужинает. Нет, не успеть. Плохой у Гели отец. А скоро, возможно, вообще никакого не будет.

Полчаса спустя он полз вниз по Покровскому бульвару, плотно забитому автомобилями. Вечерний час пик еще не кончился.

— …В это время в парке пусто, он это учел, — пищал наушник. — Значит, нам к нему близко не подобраться. Ваша задача — подвести его как можно ближе к ограде. Что он вам будет говорить, не суть важно. Главное, чтоб он в зону вошел.

— В зону?! Вы же говорили, что не собираетесь его убивать!