Чтение 2–й страницы книги ~Во славу Отечества! Часть 2~

— Тогда может быть следует поручить это дело одному из Ваших боевых генералов, господин Корнилов, раз Вы так уверены в успехе этого наступления. Например, господам Деникину или Дроздовскому, уже имеющими славный опыт побед.

— Нет! — категорически отрезал Верховный правитель,

— Переброска любого из моих генералов на Балканы — слишком опасное предприятие, господа. И при подготовке нового наступления я не могу рисковать ими. Гораздо проще назначить на пост командующего Балканским фронтом генерала Слащёва, он рядом в Константинополе, и его переброска не будет связана с большим риском.-

— Однако, господин Слащёв не имеет опыта командования фронтом, — возразил англичанин,

— Весь его путь, как самостоятельного командира — оборона Моонзунда и Стамбула. Я думаю, это не тот человек, который способен совершить маленькое чудо под Солониками.-

— Позвольте с Вами не согласиться, господин Гордон. Я лучше Вас знаю все его слабые и сильные стороны и, потому уверен, генерал Слащёв справиться с этой важной миссией, — горячо заверил союзников Корнилов, — пост командующего фронтом ему по плечу.-

За столом переговоров наступила пауза, и посол обменялся с обоими атташе понимающими взглядами. Затем он вновь откинулся на спинку стула и произнес:

— Если господин Корнилов так уверенно ручается за своего генерала, мы готовы передать в Париж Ваши предложения по объединению союзных сил на Балканах и передачи командования над ними господину Слащеву. Это очень хорошие вести, господа, но бедственное положение моей страны заставляет спросить Вас, а что будет, если наступление на Балканах не состоится, или если состоится, но не даст желаемого результата. Как быть в этом случае? — посол сделал паузу, а затем продолжил:

— При каких условиях Россия сможет начать наступление против австрийцев ранее названного вами срока, не дожидаясь полной готовности войск Юго-Западного фронта. По поручению союзных правительств я могу заявить, что они готовы благосклонно рассмотреть любые требования России о территориальных приращениях после окончания войны.

— Господин посол, я Вас не совсем понимаю. О каком согласии, или одобрении наших территориальных приращений идёт речь? — твёрдо и чётко спросил Корнилов.

— Все земли, которые мы желали получить, вступая в эту войну, а, именно Константинополь и Проливы, уже давно признаны союзным правительством, как наша собственность. Говоря так, я имею в виду секретный протокол, подписанный между нашими государствами в сентябре 1914 года, а также письменные заверения господ Черчилля и Клемансо от мая 1917 года о неизменности статуса прежней договоренности. Это же господин Черчилль подтвердил мне лично в своём апрельском послании.-

Верховный на секунду прервался и посмотрел на француза, всем своим видом демонстрируя, что он готов немедленно подтвердить свои слова бумагами. Уже наученный горьким опытом общения с кавказцем Ивановым, подтверждающим каждое слово кучей документов, посол лишь изобразил на своем лице целую бурю негодования, и сделал протестующий жест.

— Кроме этого, мы претендуем на земли турецкой Армении, население которой подверглось османскому геноциду и обратилось к нам с просьбой о защите и принятии их в состав нашей страны, поскольку только в нас они видят истинных защитников их веры и жизни. Я думаю, господин посол, что ни у кого из нас не поднимется рука вновь отдатьэтот многострадальный народ под иго осман. Что же касается земель австрийской Галиции, то её народ ещё в 1915 году в бытность царя Николая II, присягнул на верность русскому государству, поэтому мы автоматически считаем ее своей территорией.-

— Конечно, господин Корнилов, проливы и Стамбул это ваш военный трофей, вместе с Арменией и Львовом, союзное правительство не собирается отрицать это, — нехотя согласился француз, — я просто хотел узнать, не претерпели ли изменения Ваши взгляды за последнее время? —

— Нет, господин посол, они не изменились.-

Получив прямой и чёткий ответ, француз пожевал губами, а затем спросил Корнилова, осторожно подбирая слова:

— Возможно, есть нечто такое, что способно заставить рискнуть начать свое наступление раньше августа?-

Слова посла повисли в воздухе. Корнилов и Алексеев сконфуженно молчали, не решаясь первыми заговорить о деньгах, и это сделал, временно выбывший из разговора свежеиспеченный кавалер Почетного легиона, Иванов:

— Конечно, есть, господин посол, — несколько глуховато произнес кавказец, который к тому времени выкурил свою очередную трубку возле открытого окна и неспешно возвратился к столу переговоров, — миллиард франков золотом.-

Это было сказано столь обыденным и, в то же время, очень серьезным тоном, что союзники вначале опешили, а затем обомлевший посол с удивлением в голосе произнес:

— Это, конечно, шутка, господин Иванов?-

— Почему шутка, господин посол? Вы спросили цену, мы Вам её назвали. Я, конечно, понимаю Ваше удивление, господин посол, от столь большой цифры, но поверьте мне, это вполне приемлемая и подходящая цена за жизнь наших солдат, которые погибнут ради спасения Франции и предотвращения хаоса в нашей стране.

Наши воинские потери на этот день составляют около полутора миллионов солдат и офицеров убитыми и раненными. Вдвое больше потери среди мирного населения нашей страны, а сколько городов и сёл разрушено врагом за время войны, сколько материальных ценностей с оккупированных земель было вывезено в рейх. И всё это нужно будет поднимать из руин и восстанавливать в полном объеме, господа союзники. Кроме этого, нужны средства для наделения землёй всех героев и ветеранов войны, а также для выплаты денежной компенсации раненым, инвалидам и семьям погибших. Так что, миллиарда франков на всё это даже и не хватит но, понимая все ваши трудности и потери, мы назвали только эту сумму! — завершил свою аргументацию Иванов, медленно и неторопливо прохаживаясь вдоль стола, и головы всех сидящих, как по команде, поворачивались вслед за ним.

— Это невозможно, — ошеломлённо произнёс француз, — это просто невозможно.-

Иванов в тот момент развернулся возле угла стола и, также неторопливо, держа в руке пустую трубку, направился к своему стулу. Все, как завороженные, неотрывно смотрели на него, ожидая его ответа. У Алексеева от волнения вспотели ладони, он был также, как и все удивлён озвученной суммой и начал опасаться, что импровизация Сталиназакончится громким скандалом. Он уже собирался как-то сгладить требование своего протеже, но с ужасом осознал, что не знает, что сказать.

Иванов между тем спокойно сел и, посмотрев невинными глазами на французского посла и разведя руками, миролюбиво сказал:

— Ну что ж, как говорит русская пословица, на нет и суда нет, господа союзники. Думаю, этот вопрос нет смысла более обсуждать.-

Когда всё закончилось, и делегация союзников удалилась для составления отчета, Корнилов крепко пожал Сталину руку и произнес:

— Мне очень понравился Ваш экспромт с миллиардом, господин кавалер Ордена Почетного легиона. Я бы сам никогда не смог найти в себе силы попросить у них такую суммустоль легко и непринуждённо, как это сделали Вы.-

Сталин хитро прищурился и ответил: — А я и не просил у них эти деньги, я их ставил в известность.-

Так прошли эти переговоры, на которых союзники в очередной раз были вынуждены признать важность роли России в Мировой войне. И пусть первая попытка списать долг неудалась, Корнилов слабо верил в быстрое согласие запада скинуть эту долговую удавку с горла своей страны. Главное — был сделан задел, союзники согласились с самим фактом возможности обсуждения столь щекотливого вопроса, как финансы. Теперь всё дело за генералами.

В ожидании Деникина и Дроздовского, Духонин ещё раз пробежался взглядом по висевшей на стене карте Галиции, в который раз мысленно проигрывая весь замысел наступления против австрийцев, запланированный Ставкой. Этот противник за годы войны был уже неоднократно бит русскими армиями, и, всякий раз, только пожарная помощь немецких дивизий спасала австрийскую монархию от полного разгрома.

Зная, как внимательно следит противник за всеми перемещениями в прифронтовой полосе, готовя это наступление, Духонин решил несколько изменить обычную русскую тактику прорыва обороны врага. Теперь предстояло нанести два сильных удара мобильными группировками по вражеской линии обороны, которые, после её прорыва, должны будут соединиться глубоко в тылу австрийских войск, замкнув кольцо окружения. В результате этого, создавался огромный мешок, в который разом попадал весь цвет австрийской армии, что, при нынешнем состоянии сил Франца-Иосифа, было равноценно стратегическому поражению.

Готовя этот план, Духонин намеренно отошёл от уже ставшей привычной для врага наступательной тактики, предложив Корнилову в качестве ударной силы в этот раз не пехоту, а кавалерию, усиленную мобильной пулеметно-артиллерийской поддержкой. В нынешней позиционной войне конница лишилась своего ударного предназначения, получивлишь функцию тыловой охраны. Духонин был категорически не согласен с подобным положением дел, видя в модернизированной кавалерии главный инструмент достижения будущих побед.

Кроме того, для усиления созданных ударных группировок Ставка решила применить такую военную новинку русского арсенала, как бронепоезда двух видов. Первый, — тяжёлый тип бронепоезда был оснащен морскими десятидюймовыми и восьмидюймовыми орудиями, снаряды которых были способны взломать любую долговременную линию вражеской обороны, расположенную вблизи линии железнодорожного полотна.

Второй тип бронепоезда был облегченным вариантом и построен на основе простых вагонов, обшитых противопульной броней, и имел на своем вооружении полевые трехдюймовые орудия и станковые пулеметы. Кроме этого, все бронепоезда имели высокие платформы, укрытые мешками с песком, за которыми располагалась пехота общей численностью до батальона.

Все эти новинки чудо-техники, в количестве шести поездов, уже находились под Киевом в ожидании приказа для своего выдвижения к месту намечаемого удара. Командиры поездов были лично отобраны Духониным из числа тех фронтовиков, кого он хорошо знал. Все они имели боевой опыт и были грамотными офицерами.

Размышления генерала прервал приход адъютанта Верховного, подполковника Покровского.

— Ваше превосходительство, командующий Балтийским флотом, контр-адмирал Щастный прибыл по Вашему приказу и желает знать, когда Вы сможете его принять? —

— Сразу после Деникина и Дроздовского, Алексей Михайлович, сразу.-

— Может, Вы немного отдохнете, Ваше превосходительство, на вас лица нет.-

— После, голубчик, после. А пока прошу пригласить ко мне господина Щастного сразу после Деникина и Дроздовского.-

Покровский послушно удалился, а Духонин уже энергично разыскивал папку со своими набросками по флоту. Благодаря энергичным действиям Щастного, линкоры и броненосцы Балтфлота были полностью укомплектованы опытными экипажами. Свой первый экзамен отряд линкоров с честью выдержал под Ригой, когда огнём линкоров «Гангут» и «Петропавловск», при поддержке броненосцев «Андрея Первозванного» и «Императора Павла I», была полностью уничтожена немецкая оборона, и город был взят русской армией с минимальными потерями. Корабельный огонь линкоров и броненосцев сорвал все попытки немцев отбить город обратно, уничтожив большое количество живой силы противника.

Такой удачный дебют привел Духонина вместе с Корниловым к мысли, что Балтфлот окреп, и ему было пора ставить более важные задачи.Оперативные документы.

Телеграмма от фельдмаршала Людендорфа начальнику австрийского Генерального штаба генералу Штрауссенбургу от 22 июня 1918 года.

Секретно. Лично.

… Согласно тщательно проверенным данным нашей военной разведки, в Могилеве состоялась секретная встреча генерала Корнилова и его близкого окружения с представителями союзной миссии, на которой обсуждались различные варианты оказания скорой помощи войскам Антанты во Франции. Как наиболее приемлемый вариант, был принят план Корнилова, согласно которому, в самое ближайшее время должно начаться наступление под Солониками с целью отвлечения на этот участок фронта наших главных сил из Франции.

Срочно дайте ответ о вашей готовности к отражению возможного наступления союзных сил на этом направлении, и какие меры вы намерены предпринять для отражения этого наступления.Людендорф.

Телеграмма от начальника австрийского Генштаба генерала Штрауссенбурга фельдмаршалу Людендорфу от 24 июня 1918 года

.Секретно. Лично.

Господин фельдмаршал! После получения Вашего сообщения от 22 июня, наш Генеральный штаб тщательно проанализировал полученные сведения и пришел к однозначному мнению, что широкомасштабное наступление под Солониками со стороны союзных сил в настоящий момент невозможно. Это также подтверждается фактом экстренной переброски части сил из состава французского экспедиционного корпуса во Францию. Этим действием французы значительно ослабили силы Балканского фронта, а прибытия свежего подкрепления со стороны русских наша разведка не зафиксировала, что делает возможность наступления на этом участке фронта маловероятным.Штрауссенбург.

Срочная шифровка начальника военной разведки германского имперского Генерального штаба полковника Николаи агенту Максу от 23 июня 1918 года.

Фельдмаршал Людендорф благодарит Вас за Ваш самоотверженный труд и поздравляет с награждением Вас Железным крестом второй степени за заслуги перед рейхом. Сведения, получаемые вами от «Штабиста» крайне важны для нас. Ваша главная задача по-прежнему остается в выяснении сроков и места проведения нового русского наступленияна Восточном фронте.

Продолжайте закреплять прочный контакт с агентом, ссужая его деньгами под расписки. Если представится возможность, предложите ему открытое сотрудничество с нами,твёрдо, пообещав, что после завершения войны он будет иметь полное пожизненное содержание и возможность сохранения его воинского звания в рядах рейхсвера. Вместе с этим, не теряйте бдительность и не замыкайтесь на получении информации только от «Штабиста».Полковник Вальтер Николаи.

Секретная телеграмма из Ставки Верховного командующего от генерала Духонина маршалу Фошу от 21 июня 1918 года.

Секретно. Лично.

Господин маршал! Просим дать скорейший ответ по поводу Вашего согласия, или несогласия с рассмотренным ранее на встрече членов союзной миссии в Могилёве вопросом о назначении генерала Слащёва командующим Балканским фронтом. В этом случае все союзные силы на данном театре военных действий будут полностью переподчинены ему, с целью начала скорейшего наступления силами фронта.Духонин.

Срочная телеграмма из Штаба объединенных сил Антанты от маршала Фоша генералу Духонину от 22 июня 1918 года.

Секретно. Лично.

Дорогой генерал! Ради спасения нашего общего дела и великой Франции, совет союзных штабов согласен временно назначить генерала Слащёва командующим Балканским фронтом с контролем над его действиями со стороны союзного штаба. Его заместителем назначается генерал-майор британских сил Ален Шепард, являющийся полноправным представителем совета союзных штабов.Фош.

Срочная телеграмма Духонин — Фошу от 22 июня 1918 года.

Секретно. Лично.

Господин маршал! Я хочу сразу предупредить Вас, что для скорейшего начала наступления под Солониками генералу Слащёву необходимо иметь полное единоначалие над всеми силами Балканского фронта, и ничего иного, кроме этого. Прошу Вашего скорейшего подтверждения этого особого статуса Слащёва. Иначе он не сможет полностью и в отведенный ему срок выполнить возложенную на него задачу.Духонин.

Срочная телеграмма Фош — Духонину от 22 июня 1918 года

Секретно. Лично.

Господин генерал! Вы зря воспринимаете назначение генерала Шепарда первым заместителем генерала Слащёва столь трагично. Все приказы нового командующего обязательны к исполнению, как мои собственные. Союзное командование ждет от генерала Слащёва только победы, столь же быстрой и убедительной, как его мартовская виктория.Фош.

Из телеграммы начальника штаба Ставки Верховного командующего генерала Духонина командующему балтийским флотом контр-адмиралу Щастному от 22 июня 1918 года.

Секретно. Лично.

… Срочно начинайте подготовку похода отряда линкоров, вместе с отрядом эсминцев и подводных лодок на Либаву, где, согласно данным разведки, замечено скопление большого количества германских тральщиков и миноносцев.

Также доложите, как проходят боевые учения отряда лодок Велькицкого, и когда они будут готовы к выполнению боевой задачи.Духонин.

Глава VIII. Этот День флота Открытой воды

Командующий кригсмарин генерал-адмирал Шеер внимательно перечитывал прогнозы синоптиков. Будучи моряком до мозга костей, Шеер предпочитал самолично вникать во все мелочи предстоящей операции, а не удовольствоваться лишь одним докладом начальника оперативного отдела штаба, капитана цур зее Конрада Вольфа.

Безусловно, Шеер полностью доверял ему во всём, тем более, что главным инициатором игры с Гранд Флитом был именно Вольф, который путём всестороннего анализа выявилглавную причину всех неудач германского флота в этой войне. По глубокому убеждению капитана противник проник в тайну кода кригсмарин и свободно читал всю её переписку. Рискнув поверить этой догадке и приказав перейти подводным лодкам на новый код, Шеер, впервые за всю войну, смог нанести англичанам серьезные потери, действуя целенаправленно, а не вслепую.

Теперь командующий кригсмарин хотел не только получить окончательные доказательства догадок Вольфа, но и полностью рассчитаться с англичанами за все прежние неудачи, серьёзно потрепав броненосные силы врага.

Дочитав бумаги до конца, Шеер молча вернул их Вольфу и, сев в свое кресло за письменным столом, с легкой обидой в голосе произнес:

— Вы не поверите, Конрад, как мне порой бывает завидно Гинденбургу и Людендорфу, которые с такой легкостью водят против врага наши армии, при этом ничуть не заботясь о согласии нашего кайзера. Даже сейчас, после наших славных побед над британцами мне приходиться врать и изворачиваться перед Вильгельмом ради того, чтобы получить его согласие на претворение нашего плана в жизнь.

— Кайзер не знает о наших планах? — тревожно спросил Вольф.

— Знает, но частично. Если бы он знал всю правду, то неизвестно, когда бы я получил его одобрение на нашу операцию. Поэтому удача сегодня нам нужна, как никогда прежде, в противном случае нас всех ждет отставка. Ни я, ни Хиппер не боимся её, но чертовски больно будет наблюдать со стороны, как наша славная мощь прокисает в тихой гавани.

Адмирал закончил своё излияние души, а затем, одернув на себе китель решительным жестом, как бы отсекая от себя минутную слабость, спросил адъютанта:

— Капитаны прибыли?-

— Да, экселенц, они ожидают Вас в приемной для получения инструкций к предстоящему выходу в море, — с готовностью доложил Вольф. Для него эта операция была также очень важна: получи он сегодня окончательное подтверждение своей версии, то долгожданный чин контр-адмирала можно будет считать у него в кармане. О противоположном результате Конрад старался не думать.

— Господа офицеры! Согласно данным нашей разведки в Норвегии, этой ночью из Бергена должен выйти большой караван английских судов с очень важным для британской метрополии стратегическим грузом. Наша цель перехватить его, и не допустить доставки этими судами ни единого килограмма. После нашей последней виктории, скорей всего, конвой каравана будет усилен англичанами, и, несомненно, предстоит хорошая драка. Поэтому мною принято решение послать более сильный отряд кораблей, чем это было в прошлый раз.

Шеер внимательно всматривался в лица сидевших перед ним моряков и отчетливо видел на них радость и оживление от возможности нанесения нового удара по врагу. Многих из присутствующих адмирал знал лично по учёбе или службе, о достоинстве других он знал из рассказов знающих их людей или боевых рапортов, заботливо приготовленных неделю назад Вольфом. Конечно, он мог ограничиться постановкой боевой задачи лишь перед Шмидтом, или Бенеке, но, отправляя своих людей на столь важное дело, Шеер решил лично поговорить со всеми командирами кораблей.

— На перехват каравана противника я отряжаю отряд крейсеров под командованием контр-адмирала Гедеке, в составе кораблей «Кёльн», «Пиллау», «Висбаден» и «Регенсбург». Вам надлежит перехватить вражеские суда и уничтожить их. Пусть каждый матрос и офицер знают, что любой килограмм груза, доставленный конвоем в Англию, это дополнительная смерть наших солдат на Западном фронте и продление войны. Это необходимо довести до сознания всех экипажей эскадры, господа командиры.

Для прикрытия им выделяется отряд линейных крейсеров контр-адмирала Рейтера в составе «Мольтке», «Зейдлиц», «Гинденбург» и «Фон дер Тан». Полностью с планом похода вас ознакомит капитан Вольф.

При упоминании названия их корабля, командиры судов чуть привставали с места и согласно кивали головой. Шеер не менее торжественно кивал им в ответ, точь в точь, как король своим верным вассалам.

Это сильный кулак, способный разнести в пух и прах любой конвой, но на всякий случай в море будет выведена эскадра адмирала Бенеке в составе линкоров «Байерн», «Фридрих Гросс» и «Гроссер Курфюрст» с «Кайзериной», поскольку не исключено, что англичане могут попытаться перехватить наши корабли. Кроме этого, согласно данным разведки, противник готовит новый удар по Вильгельмсхафену, поэтому необходима боевая готовность и эскадре Шмидта.

Но пусть это вас не волнует. Ваша задача полностью выполнить свою задачу по уничтожению каравана противника. Пакеты с более полной диспозицией предстоящей операции адмиралы Гедеке и Рейтер получат у моего адъютанта. Господа офицеры, кайзер и я надеемся, что вы вместе со своими экипажами полностью выполните свой долг перед Германией и рейхом. Вопросы есть?-

У капитанов вопросов не было. Ободренные столь громкими словами, а также новой возможностью подраться с англичанами, моряки дружно поднялись со своих мест, щёлкнули каблуками и, склонив головы, радостно смотрели на Шеера в ожидании приказа действовать.

Адмирал со скрытой завистью смотрел, как его подчиненные устремились делать своё дело, тогда как его главная задача сводилась к скрытой борьбе с кайзером.

— Все свободны, кроме адмиралов Бенеке и Шмидта, их я прошу остаться для уточнения некоторых деталей боевых задач их эскадр.

Командующий кригсмарин терпеливо дождался, когда все вызванные им командиры покинут его кабинет, ведомые Вольфом, и только потом энергичным жестом предложил оставленным флотоводцам присесть за маленький стол, на который заботливый адъютант Киршоф аккуратно выставил три маленькие рюмочки с янтарным коньяком.

Предстояла доверительная беседа, в которой Шеер собирался раскрыть своим собеседникам весь замысел предстоящей операции. На столь высокую степень секретности адмирал пошёл, желая исключить любую утечку информации на сторону раньше времени. Бенеке и Шмидт разом оценили особенность момента, поскольку за все годы совместной службы, «железная маска», а именно так звали за глаза сослуживцы адмирала Шеера, никогда на службе так себя не вел. Оба разом обратились в слух, понимая, что сейчас услышат нечто необычное.

Немного раньше этих событий Первый лорд Адмиралтейства пригласил к себе в кабинет командующего Гранд Флитом адмирала Джеллико. За день до этого, на заседании палаты Общин Черчилль с большим трудом сумел отбить яростные нападки своих оппонентов, недовольных недавними не совсем удачными действиями британского флота. Вспоминая погибших моряков, многие из выступающих парламентариев, явно добивались отставки морского лорда, но опытный лев британской политики сумел отстоять не только свое кресло, но и голову адмирала Джеллико.

Поздоровавшись с моряком, Черчилль жестом предложил ему сесть и немедленно стал буравить его колючим взглядом британского бульдога, присматривающегося, как лучше укусить свою жертву.

— Знаете, сколько гневных эпитетов в Ваш адрес я выслушал прошлым днем, адмирал? Я не считал их, но поверьте на слово, их было ничуть не меньше разрывов немецких снарядов в Ютландском бою. И, что самое интересное, их говорили те же люди, которые с пеной у рта славили ваш стратегический гений, после той Вашей победы. Как скоротечналюдская слава, и сколь изменчивы люди, а в особенности политики, — проговорил хозяин кабинета, неторопливо раскуривая свою очередную сигару. Черчилль всё ещё не остыл от вчерашней схватки в парламенте и желал отыграться на адмирале.

От сказанных слов у Джеллико на лице проступили красные пятна гнева, и он яростно заёрзал в кожаном кресле, звучно протестуя против людской несправедливости. Уинстон не обратил ровным счётом никакого внимания на адмиральские трепыхания и, сверля свою жертву бульдожьим взглядом, продолжил свою речь:

— Мне стоило больших трудов, адмирал, убедить депутатов в ошибочности их взглядов на положение дел во флоте Его Величества. Огорченные большими потерями они страстно желали наших с вами голов, Джеллико, и в этом желании им очень трудно было отказать. Сам я всегда готов подать в отставку с занимаемого поста, несмотря на все свои многочисленные труды и старания, направленные на перевооружение нашего славного флота. Если бы не наши последние неудачи на море, я вчера бы, несомненно, уступил бы натиску тори и, гордо хлопнув дверью, отправился бы воевать с немцами на континент. Однако потери, которые понёс наш флот за последнее время, заставляют меня яростно держаться за это кресло, поскольку я воспринимаю их как личное оскорбление, адмирал.-

По мере произнесения тирады, голос лорда уверенно набирал гневные обороты, что заставляло адмирала ещё больше краснеть.

— Ллойд Джордж был склонен просить вашей отставки с поста командующего Гранд Флитом, но у вас оказался могучий заступник в лице самого короля. Его Величество Георг считает Вас самым лучшим и способным из всех адмиралов нашей империи и Ваша отставка в нынешний момент только сыграет на руку нашим врагам. Я полностью поддержал мнение нашего монарха, и господин премьер-министр не стал настаивать.

Сделав две затяжки сигарой, лорд дал возможность Джеллико немного успокоиться от гнева и волнений, а затем продолжил:

— Вы умный человек, адмирал и прекрасно понимаете, что это хорошее расположение монарха к Вам надо подкрепить конкретным делом, и чем скорее это будет сделано, темлучше.

Для поднятия престижа флота в глазах британцев нужен хороший успех. Я реалист, и поэтому не требую от Вас немедленного потопления германского флота, прекрасно понимая, что это невозможно, но думаю, что уничтожение нескольких кораблей противника — это вполне нам под силу. Что может предложить Ваш штаб по этому поводу? —

Едва Черчилль закончил свою неторопливую речь, как Джеллико незамедлительно покинул кресло и с торжествующим видом щёлкнул застежками своей папки, желая поскорее реабилитироваться в глазах своего патрона.

— Штаб флота, сэр Уинстон, уже подготовил хорошую жирную наживку для германской кригсмарин, с помощью которой мы обязательно смоем позор прежних неудач.

Слова адмирала зажгли в глазах Черчилля азартный огонек и, одобрительно пыхнув сигарой, Первый лорд Адмиралтейства стал ждать продолжения.

— Согласно данным разведки, немцы продолжают проявлять большой интерес к нашим норвежским конвоям, доставляющим в метрополию грузы со шведским импортом. Удачно перехватив один из них, противник явно вошёл во вкус лёгких побед и ведет активное наблюдение за подготовкой новых караванов в Бергене. По данным нашей контрразведки шпионы кайзера в Норвегии получили в качестве первоочередной цели сбор всех данных, касающихся наших морских поставок из этой страны.

Читая все переговоры кригсмарин, мы решили воспользоваться этим удобным случаем, чтобы выманить часть сил Шеера и, используя численное превосходство, уничтожить их. Зная время выхода и состав эскадры, отправленной на перехват каравана, мы всегда сможем выставить большее число кораблей, чем выведет в море противник. С этой целью я уже перевел в Скапа-Флоу эскадру линкоров Грэга и в Ярлмут эскадру линкоров под командованием Битти.

Под командование Грэга я отдал линкоры «Куин Элизабет», «Вэлиант», «Малайю», «Бэрхэм» и «Варспайт». Битти в свое распоряжение получил «Аякс», «Монарх», «Центурион», «Роял Соверен» и «Резолюшен». В случае необходимости из устья Темзы выйдет эскадра Стэрди в составе линкоров: «Эрин», «Беллерофонт», «Эйджинкорт», а так же линейного крейсера «Лайон». Я думаю, этих сил вполне хватит для воплощения наших замыслов в жизнь, сэр.-

Черчилль внимательно слушал перечисление названий кораблей, мысленно оценивая мощь того, или иного линкора, многие из них были для него подобны родным детям, поскольку он приложил немало усилий к их созданию.

— Да, это солидная подготовка, Джеллико, и всё ради нескольких кораблей кригсмарин. Не слишком ли Вы боитесь немцев, адмирал?-

— Я стремлюсь свести на нет возможность повторения наших прежних ошибок, когда мы отправили свои корабли в набег на Вильгельмсхафен. Будь у нас под рукой свежие силы с разведенными парами, исход битвы мог бы быть иным.-

— Что ж, я вижу, что Вы основательно подготовились к уничтожению кораблей Вильгельма. Если всё пройдет как надо, я уверен, кайзер надолго запретит своим морякам выход в открытое море. А где «Кинг Джордж»? Почему Вы не включили его в состав эскадры Грэга, насколько я знаю, линкор уже восстановил свою боеспособность после мартовских боев?-

— Я не хотел говорить об этом, сэр, но на борту корабля было небольшое волнение среди матросов. Несколько нижних чинов отказывались идти в бой и подбивали на это остальных членов экипажа. Бунтовщики были вовремя выявлены военной полицией и изолированы, однако, я посчитал, что пускать в бой экипаж в его нынешнем состоянии, — большая ошибка.-

— И совершенно напрасно, адмирал, совершенно напрасно. Только бой и совместно пролитая кровь сплотят команду корабля, подобно лучшему бетону, а не душевные беседы. Прикажите включить линкор в состав эскадры Стэрди, пусть проветрятся в море.-

Таков был разговор, а в ночь на 24 июня корабли Гедеке и Рейтера вышли на перехват торгового каравана, уже покинувшего Берген в сопровождении сильного эскорта. Морской код переговоров между эскадрами доподлинно известил британцев о численности противника и направлении его движения. Немедленно из Скапа-Флоу и Ярлмута, в сопровождении эсминцев и крейсеров, вышли главные силы Гранд Флита.

Гедеке и Рейтер не обнаружили искомый английский конвой, поскольку тот, заранее извещённый Адмиралтейством, сразу по выходу из Бергена взял новый курс, старательно отходя на норд-вест. Зато германские корабли столкнулись с двумя кильватерными колоннами английских линкоров, неожиданно выкатившихся им наперехват из за чёрнойполосы горизонта. Дозорный на мостике флагманского «Мольтке» лихорадочно пересчитывал вражеские дымы, которые с каждой минутой все чётче вырисовывались на фоне наступающей зари.

— Две кильватерные колонны по пять вымпелов, господин контр-адмирал. В левой колонне головной — «Куин Элизабет», а в правой — «Роял Соверен», — доложил он, Рейтеру не отрывая взгляда от окуляров мощного бинокля.

Тот быстро вспомнил все калибры обозначенных кораблей, и мурашки неприятной волной пробежали по его спине. Это были корабли класса суперлинкор, вооруженные по приказу Черчилля мощными пятнадцатидюймовыми пушками. Как бы подтверждая эти расчёты, прямо по курсу германской эскадры дружно вырос лес водяных столбов. Британцы начали пристрелку, оставаясь при этом вне зоны поражения германских двенадцатидюймовок.

Положение спасла отменная выучка экипажей обеих эскадр, которые по приказу Рейтера синхронно осуществили поворот «все вдруг» и начали стремительно отступать, предварительно выставив густую дымовую завесу. Всё это свело к минимуму повреждения от огня британских линкоров, их снаряды ложились с недолётом или перелётом, щедроосыпая борта немецких кораблей морской водой и градом осколков.

Англичане сразу сосредоточили весь огонь только на линкорах противника, посчитав их крейсера недостойными внимания противниками, и ухватились за свою долгожданную добычу, подобно бульдогу мёртвой хваткой. Поэтому корабли Гедеке стремительно уходили прочь, оставляя своих боевых товарищей одних против огромной вражеской армады. Сквозь смотровую щель боевой рубки «Куин Элизабет» контр-адмирал Грэг азартно ловил силуэты немецких кораблей, на мгновения выскакивающих из клубов дыма и вновь уходящих в спасительную пелену. Скоро этот последний козырь врага будет бит, и британские комендоры смогут вволю попрактиковаться в дальней стрельбе.

Радист только что доложил полученный из Лондона перехват немецких радиограмм:

— Джерри только ещё разводят пары в своей главной базе и едва ли поспеют на эту драку. Единственное, что они советуют своим линкорам, это держаться норд-норд оста.

— Мило, очень мило, — пронеслось в голове у адмирала, и в этот момент ветер полностью снёс белую пелену с идущего концевым «Зейдлица», открывая его для оптики британских дальномеров. Едва только цель стала ясно видна дальномерным постам, как англичане дружно забросали «Зейдлиц» своими пятнадцатидюймовыми снарядами. Однако охотничий азарт сыграл с сынами Альбиона злую шутку, их мощные снаряды падали куда угодно, только не на вражеский крейсер. Он был словно заговорён, в то время как один из ответных снарядов выпущенный из кормовой башни упал в опасной близости от правого борта «Куин Элизабет».

Видя столь маловразумительную стрельбу, Грэг приказал кораблям прибавить ход, надеясь, что с более близкого расстояния результаты огня будут более продуктивными.Это оказалось верным решением, и вскоре корму «Зейдлица» потряс ужасный взрыв, крейсер качнуло, однако он не замедлил ответить дружным ответным залпом своих двенадцатидюймовок, под огонь которых уже попали головные корабли британских колонн. Шквал осколков щедро окатил капитанский мостик и всех тех, кто там находился.

Разрушив покров заговорённости германского крейсера, англичане вскоре добились нового попадания в «Зейдлиц», вызвав большой пожар внутри корабля. В этот момент ветер полностью развеял дымовую завесу Рейтера, и часть линкоров поспешила перенести огонь на «Мольтке», идущего вторым с конца кильватерной колонны.

Контр-адмирал постоянно запрашивал помощи, но Главный штаб флота упорно слал из Вильгельмсхафена только одно и тоже: «Держаться, держаться и держаться ранее указанного курса». Малой радостью для избиваемых противником моряков было появление в небе двух патрульных немецких дирижаблей, которые, едва это стало возможным, немедленно обстреляли корабли противника из пулеметов. На помощь этих воздушных тихоходов мало кто рассчитывал, что могут сделать их пулеметы и гранаты против брони суперлинкоров, но почему-то во время их обстрела эскадры Грэга на «Бэрхэме» сломалась машина, в результате чего линкор под проклятья его командира капитана Томаса был вынужден покинуть общую колонну.

Его отсутствие заметно ослабило огонь суперлинкоров, однако, это мало чем могло помочь «Зейдлицу», англичане уже основательно пристрелялись к нему и вражеские снаряды сыпались на него одним за другим. Кормовая башня крейсера была снесена удачным попаданием в её верхнюю часть пятнадцатидюймовым снарядом, мгновенно уничтожив весь её расчет и вызвав сильный пожар в пороховом погребе. Только его моментальное затопление помогло крейсеру избежать мгновенной и ужасной гибели.

Получив две подводные пробоины, «Зейдлиц» упрямо двигался вперед, несмотря на огромное количество воды непрерывно поступающей внутрь корабля. Его чудом неповреждённые машины непрерывно работали, оставляя экипажу хотя бы призрачную надежду на спасение от британских кувалд, непрерывно колотящих по обшивке корабля. Командиркрейсера Эрих фон Блюмберг, уже дважды раненый за этот бой, продолжал требовать от своих механиков невозможного, и они выжимали из своих котлов максимум и ещё чуть-чуть сверх того. Огонь и дым постоянно возникали то в одном, то в другом месте корабля, и всякий раз команда успевала потушить его, несмотря на смертельный обстрел британцев.

Чуть меньше досталось «Мольтке», он получил всего пять прямых попаданий, лишившись грот мачты, одной трубы и половины пушек в кормовой башне. Корма его также была разворочена и объята пламенем, но флагман не потерял хода, успевая при этом огрызаться уцелевшими орудиями. Немецкие комендоры также пристрелялись к головным кораблям противника и на «Куин Элизабет» уже замолкло одно носовое орудие, а на «Роял Соверене» был полностью уничтожен капитанский мостик, и возник пожар от двух прямыхпопаданий.

Германские артиллеристы стреляли точно и без спешки, словно это был не смертельный бой, в любую секунду грозивший им гибелью, а обычные учебные стрельбы на Балтикепод присмотром дорогого кайзера. Вскоре новое попадание двенадцатидюймового снаряда в борт «Куин Элизабет» образовало подводную пробоину, и флагман Грэга несколько просел от принятой внутрь воды.

Однако, как не геройствовали германские моряки, неминуемая гибель с каждой минутой всё явственнее и явственнее приближалась к ним. Рейтер, уже в десятый раз, собирался запросить Шеера о помощи, как в этот момент, ещё уцелевший от английских осколков вперёдсмотрящий сигнальщик, доложил ему о появлении множество дымов, появившихся прямо по их курсу. Они шли навстречу кораблям Рейтера двумя большими колоннами.

— Кто это? Свои или враги, — эти мысли мучительно терзали немецкие экипажи несколько минут, пока сигнальщики чётко не опознали головные линкоры «Гельголанд» и «Кайзерин». В тот же момент радист доложил Рейтеру полученный приказ от Шмидта начать разворот «один за другим» и сосредоточить огонь крейсеров на вторых вражеских кораблях. Откуда, словно по мановению волшебной палочки появилась спасительная помощь, этот вопрос не сильно беспокоил адмирала в тот момент. Он знал лишь одно, помощь подоспела и бой продолжается.

Бросив на растерзание врагу свои линейные крейсеры, Шеер очень рисковал, но эта игра стоила свеч. Увлекшись погоней, англичане полностью уверовали в свою безнаказанность, но теперь им предстояло пожать горькие плоды своего заблуждения. Устроив ловушку кригсмарин, они сами попали в хорошо расставленную западню и теперь должны были приложить максимум усилий, чтобы выскочить из этой смертельной петли.

Едва Грэг и Битти поняли, кого они встретили этим пригожим утром, как перед английскими адмиралами встал вопрос, как спасаться. К своему большому сожалению, они не могли столь же блистательно, как это сделал ранее Рейтер совершить разворот «все вдруг» и, прикрываясь дымом попытаться оторваться от врага. Оба командира не были уверены, что экипажи повреждённых линкоров успешно сделают этот маневр и поэтому, скрипя сердцем, оба адмирала приказали совершить поворот «один за другим».

Немцы не преминули воспользоваться этим обстоятельством и незамедлительно открыли ураганный огонь по точке поворота британских кораблей. Огромные столбы воды один за другим взмывали высоко в небо в каком-то хаотичном танце бога войны, иногда перемешивая свой белый цвет с черным дымом и рыжим огнем.

Почти каждый из британских кораблей получил серьёзное повреждение от столь губительного маневра. «Куин Элизабет» ярко горела от охватившего её правый борт пожара. Больше половины ее носовых пятнадцатидюймовых орудий замолчало по той, или иной причине, начиная от смерти боевого расчета, до банальной поломки откатных механизмов. Не менее пяти попаданий крупного калибра и свыше десяти попаданий снарядов малого калибра имели «Вэлиант», «Малайя», «Аякс», «Центурион» и «Монарх». Каждый изэкипажей кораблей мужественно боролся с возникшими на их борту пожарами, но огневая мощь их значительно снизилась из-за вышедших из строя орудий. Только «Резолюшен», из всех британских линкоров, был словно заговорен от германских снарядов, которые падали куда угодно, но только не на него.

Флагман вице-адмирала Битти «Роял Соверен» при прохождении точки поворота получил две большие подводные пробоины, вслед за которыми, по закону Мёрфи, незамедлительно вышел из строя один из котлов судна. Это привело к значительному снижению подвижности линкора, но ничуть не повлияло на его боеспособность. Пятнадцатидюймовыеисполины методично изрыгали из себя смерть, главной целью которой, был линейный крейсер «Зейдлиц».

Постоянно идя концевым, он мужественно держался под огнем вражеских линкоров, всё то время, пока они делали свой поворот. Лишившись почти всех своих орудий, пылая черно-желтым заревом пожаров, крейсер упорно держался в кильватерном строю. Командир корабля капитан цур зее фон Блюмберг погиб вместе с офицерами своего штаба от прямого попадания британского снаряда в боевую рубку, и командование принял на себя командир носовой башни, капитан-лейтенант Майзель. Прекрасно понимая обреченность своего корабля, он упрямо продолжал исполнять свой воинский долг, не отдавая команды покинуть строй эскадры и тем самым позволить британским комендорам перенести свой огонь на другую цель.

«Зейдлиц» выполняя приказ Шмидта, также вместе с остальными кораблями эскадры стал выполнять поворот «один за другим». Терпеливо дождавшись своей очереди прохода поворотной точки, крейсер медленно развернул свой корпус на 180 градусов, но в самый последний момент сорвался в циркуляцию и выкатился из общего строя.

Вяло циркулируя по морским волнам, «Зейдлиц» медленно, но неотвратимо стал заваливаться на бок. Сопровождающие эскадру Шмидта миноносцы немедленно устремились на помощь гибнущему судну, но успели к нему лишь тогда, когда трубы крейсера сначала легли на воду, а затем погрузились в морские воды. Морякам удалось спасти лишь пятнадцать членов экипажа «Зейдлица», которые успели выскочить на палубу тонущего судна, остальные погибли вместе со своим кораблем.

Ободренные своим успехом британцы незамедлительно перенесли огонь на «Гинденбург», который после поворота стал головным кораблем немецкой эскадры линейных крейсеров, благо кормовые орудия их кораблей не пострадали от боя. Англичане быстро пристрелялись к крейсеру Рейтера, и вскоре на носу «Гинденбурга» взметнулся черный столб дыма, наглядно подтвердивший их успешную стрельбу. Но это была их последняя радость в этом бою. Быстро и уверенно с двух сторон на британские корабли наползали линкоры Бенеке и Шмидта, идущие параллельными с ними курсами.

Используя свое численное превосходство, девять линкоров у Шмидта и шесть у Бенеке, при поддержке трёх линейных крейсеров Рейтера, германские корабли принялись расстреливать противника из расчета один к трем. Завязался яростный, смертельный бой, в котором англичане отнюдь не выглядели слабыми детишками. Через тридцать две минуты боя, эскадру Шмидта покинули «Позен» и «Нассау» из-за невозможности продолжения боя. Оба линкора получили более десятка попаданий 15-дюймового калибра. «Позен» лишился почти всех своих 6-дюймовых орудий и четырех 15-дюймовых носовой башни. На «Нассау» в результате попадания в машинное отделение и возникшего там пожара, вышли из строя две машины корабля. Кроме этого, в результате подводной пробоины, линкор принял большой объем воды и осел почти по якорные клюзы.

Из эскадры Бенеке строй покинул «Гроссер Курфюрст», который после сорока семи минут боя, практически представлял собой груду искореженного металла, ещё каким-то чудом державшуюся на поверхности моря. Объятый дымом от многочисленных пожаров он с большим трудом смог совершить разворот и, избежав столкновения с «Регенсбургом», лёг на обратный курс. Все поврежденные корабли моментально взяли под свою охрану эсминцы и лёгкие крейсера контр-адмирала Мауве и со скоростью 8 узлов стали конвоировать на базу в Вильгельмсхафен.

Очень сложное положение сложилось на «Гинденбурге», у которого британские комендоры привели к молчанию все орудия обеих носовых башен. Бак крейсера был до неузнаваемости искорежен взрывами вражеских снарядов, сбиты обе мачты корабля. Только благодаря самоотверженности команды, удалось погасить пожар в районе носового порохового погреба и в машинном отделении. Были разрушены все орудийные казематы правого борта с 6-дюймовыми орудиями, но крейсер продолжал бой на грани фола. Таковы были потери кригсмарин, но урон врага был гораздо выше.

Хвалёные любимцы Черчилля суперлинкоры не выдержали боевого испытания, навязанного им артиллеристами кригсмарин, которые методично лупили по ним из своих орудий, не обращая никакого внимания на смерть и огонь, бушующие вокруг них. «Варспайт», идущий в эскадре Грэга концевым, уже через семнадцать минут огненной дуэли был вынужден покинуть свою колонну, имея серьёзное повреждение в рулевом управлении корабля. Вначале немцы решили, что линкор собрался совершить таран идущего против него «Фридриха Великого», но быстро разобрались и великодушно оставили поврежденный корабль на добивание отряду эсминцев Траубе.

Ровно через шесть минут после этого события, имея сильный крен на левый бок от двух подводных пробоин, строй эскадры Битти покинул концевой «Аякс». Линкоры Шмидта полностью уничтожили все орудия левого борта вместе с кормовой орудийной башней. Сильный крен на борт свел, на нет возможность линкора вести полноценный ответный огонь по врагу из уцелевших 13-дюймовых орудий, благодаря чему «Аякс» стал легкой добычей германских миноносцев. Подойдя к кораблю с левого борта, они как на учениях добили повреждённое судно своими торпедами.

Едва только строй английских линкоров уменьшился ещё на один корабль, как комендоры кригсмарин немедленно перенесли свой огонь на новые цели, увеличивая свое огневое превосходство в два раза. Теперь под убийственный огонь мужественно встали «Вэлиант» и «Центурион». Именно «Вэлиант» сумел выбить, после яростной огневой дуэли, из германского ордера «Позен» и сразу после этого перенес свой огонь на «Ольденбург», сбив первым же залпом грот мачту линкора вместе с капитанским мостиком. Затем, после пятого залпа, замолчала одна из носовых двенадцатидюймовок немецкого линкора, беспомощно задрав вверх своё раскалённое дуло. Казалось, что удача повернулась к англичанам лицом, но в этот момент один из вражеских снарядов пробил крышу кормовой башни и, разорвавшись внутри нее, вызвал сильный пожар. Англичане не успели вовремя затопить кормовой пороховой погреб, и корпус линкор потряс ужасный взрыв, расколовший «Вэлиант» на две части.

Бедняге «Центуриону» сильно не везло. Сначала по нему вели прицельный огонь «Гинденбург» и «Фон дер Тан» с «Мольтке», а затем к ним присоединились линкоры Бенеке. От многочисленных попаданий вражеских снарядов корабль был сильно разбит и окутан пламенем от многочисленных пожаров, бушующих от носа до кормы. И всё же линкор продолжал сражаться. Уцелевшие носовые 15-дюймовые орудия линкора упорно били только по одному врагу и, в конце концов, одержали победу, выведя из игры «Гроссер Курфюрста». Британские моряки издавали гортанные торжествующие крики, наблюдая за поверженным врагом, спешно покидающим свою кильватерную колонну, при этом дружно желаяему поскорее потонуть. И их неистовое желание исполнилось: израненный «Гроссер Курфюрст» не смог достичь берегов рейха и затонул через сорок минут от момента выхода из боя.

Однако это был заключительный аккорд в этом сражении для команды «Центуриона», едва вступив в новую дуэль с «Гинденбургом», линкор получил попадание под корму, стал плохо слушаться руля и вскоре сам покинул строй. На обречённом судне горело всё, что только могло гореть, от избитых снарядами бортов, до самых труб. Линкоры кригсмарин, не сбавляя хода, прошли мимо пылающего судна, спеша перенести огонь на новые цели. Теперь их мало заботил обречённый корабль, полностью перешедший в ведение отряда миноносцев Краузе, которые, подобно хорошо отлаженной машине, потратили менее двадцати минут на добивание умирающего британского льва.