Чтение 20–й страницы книги ~Охотники ночного города~

Кобылин обернулся и увидел, что к углу дома прислонилась знакомая грузная фигура. Гриша стоял, привалившись плечом к белой кирпичной кладке, и махал рукой.

— У него с ногой что-то, — сказал Евгений. — Давай, бери его на буксир, забирайтесь в машину и валите отсюда.

— А вы что? — опешил охотник. — Тут-то что дальше?

— Тут будет все путем, — заверил его Евгений, и тут же, словно опровергая его слова, близнецы одновременно выстрелили в темноту.

Вздрогнув, Кобылин потянулся за пистолетом, но замер, поймав серьезный взгляд координатора.

— Кобылин, — строго сказал он. — Ты свои штучки брось. Бери Гришу, и мотайте отсюда. Ваша часть операции закончилась. Еще пара минут, и мы закончим свою. Это все.

Охотник откашлялся, не давая раздражению вырваться наружу. Он ведь обещал Грише.

— Так точно, — буркнул он.

— Давай, давай, — поторопил его Женя. — Двигай быстрей, надо вывозить Гришу…

Сунув пистолет в кобуру, Алексей спрыгнул с крыльца и побежал по глубоким сугробам к своему напарнику, что стоял, держась за стену одной рукой. На ходу Кобылин обернулся и увидел, что на крыльце, рядом с координатором, появился Сергей — тот самый, незнакомый Алексу охотник. Он протянул Евгению маленькую черную коробочку, похожую на рацию, и координатор осторожно взял ее. Заметив взгляд Кобылина, он отчаянно махнул в его сторону свободной рукой. Алексей развернулся и бросился к напарнику.

— Долго ходишь, — бросил тот, без лишних слов обнимая охотника за плечи и наваливаясь на него всем своим немалым весом. — Поскакали.

— Что с ногой? — спросил Кобылин, оттаскивая Гришу от стены.

— Упал со второго этажа, — признался Борода, шмыгнув носом. — Решетка оторвалась. Суки, ну кто так строит, а?

— Чего не отвечал по рации?

— Сдохла почему-то, — отозвался Борода, подпрыгивая на здоровой ноге. — Говно китайское.

— Я думал, тебе каюк, — признался Кобылин, пыхтя от натуги. — Хотел к тебе пробиться, но не смог.

— А я думал — тебе, — засмеялся Борода. — Меня сразу в оборот взяли, едва я только на чердак сунулся. Отрезали от лестницы. Я на крышу, они за мной… Вот я и полез в альпиниста играть.

— Меня тоже отрезали сначала, а потом я пробился.

— Все-таки гнездо, — Борода выругался. — Это ж надо так влететь! Я как этот дом увидел, сразу и подумал — гнездо.

— Чего ж молчал?

— Да не молчал я, Женьке шепнул про это. А он башкой мотает, мол, все под контролем, тут везде камеры… Ох, получит у меня люлей кое-кто из наблюдателей в нашем волшебном автобусе…

Когда напарники выбрались на освещенную площадку перед крыльцом, им навстречу выбежал Виталий — водитель «Скорой». Без лишних слов он подхватил Григория с другойстороны, и Кобылин с облегчением вздохнул. Вдвоем тащить Бороду было намного легче, и до машины охотники добрались в мгновенье ока. Виталик распахнул задние дверцыи вместе с Алексом помог Григорию забраться в кузов, на приготовленную кушетку. Откинувшись на ней, Борода тут же подгреб под голову клеенчатую подушку и шумно вздохнул. Кобылин, обессиленный, опустился рядом с ним — на откидное сиденье.

Виталий быстро захлопнул дверцы, вернулся за руль и запустил мотор.

— Куда? — спросил он, оборачиваясь к охотникам.

— Давай Леху домой, — скомандовал Григорий. — А потом займемся мной.

Водитель кивнул, и «Скорая» тронулась с места. Когда она выезжала со двора подстанции, раздался глухой взрыв, и машину подбросило. Кобылин сорвался с места, бросился к оконцу в задней двери и приник к нему.

Подстанция пылала — из окон первого и второго этажа вырывались длинные языки алого пламени. Выбитые окна блестящей россыпью усеяли снег вокруг здания, а над крышей собирался клуб черного дыма.

— Гриша, — сдавленно позвал Кобылин. — Гриш!

— Не боись, — откликнулся охотник. — Все по плану. Взрыв бытового газа. Понимаешь?

— Ага, — прошептал Кобылин. — Газа. Да.

Он успел заметить, что рядом с крыльцом, по которому гуляли огненные волны, стоят черные фигуры охотников. Потом машина вырвалась на шоссе, свернула, и от пылающей подстанции осталось только светлое зарево над крышами ближайших домов.

Кобылин отлип от окна и вернулся на свое сиденье рядом с Григорием. Тот лежал на спине, закинув руки за голову, и что-то насвистывал себе под нос. Алексей зажмурился и вновь, словно наяву, увидел белое женское лицо с закатившимися глазами.

— Григорий, — тихо сказал он. — Надо поговорить.* * *

Разбудил Алексея резкий лающий звук. Кобылин, сладко спавший на диване в гостиной, раскрыл глаза, вскочил с постели и замер посреди комнаты, сжимая пистолет, вытащенный из-под подушки. Из коридора снова донесся хриплый лай простуженной болонки, и охотник опустил оружие. Прошлепав босыми ногами по ламинату, он вышел в коридор, положил пистолет на тумбочку и осторожно поднял трубку старого дискового телефона.

— Да? — сказал он.

— Привет, Алексей, — раздался в трубке смутно знакомый голос. — Не спишь?

— Уже нет, — сухо ответил охотник.

— Ну, прости, если разбудил. Ты телефончик-то магазина не вспомнил?

Кобылин собрался ответить, что, мол, ошиблись номером, но тут же узнал, чей это голос, и нахмурился. Протянув руку, он пошарил в ящике тумбочки и вытащил заранее разысканную визитку одного из продавцов мебельного магазина.

— Записывайте, Сергей Палыч, — сказал он и продиктовал телефон.

— Вот спасибо, — отозвался участковый, шумно сопя в трубку. — Выручил. Как настроение?

— Бодрое, — откликнулся Кобылин, разглядывая в зеркало, висевшее на дверце шкафчика, огромный синяк, растекавшийся по левому плечу. — А как там дела у вас?

— Дела идут, — ответил участковый. — Слыш, Алексей… Нашли мы нашего покойника.

— Ну? — насторожился Кобылин. — И как, правда сатанисты утащили?

— Точно не знаем, — участковый замялся, словно не решаясь быть откровенным до конца. — Знаешь, нашли в соседнем квартале. Случайно. Слесари в подвал полезли, ну и наткнулись на него.

— И что? — осторожно переспросил охотник, боясь услышать историю о том, что трупов прибавилось.

— Да ничего, — отозвался участковый, — нашли да позвонили в дежурную. Ну и забрали его. Никаких повреждений, все на месте у покойничка. Такое ощущение, что просто тащили его куда-то, да не дотащили, бросили. Сейчас ломают голову, возбуждать дело о хулиганстве или нет.

— Нес, нес да не донес, — задумавшись, пробормотал Алекс.

— Что? — переспросил участковый.

— Ничего, Сергей Палыч, я говорю — спасибо, что рассказали, интересная история. А откуда старичок-то был?

— Из тридцать второго дома, того, что у шоссе. Василий Головин его звали, из сто шестой квартиры. Мирный такой старикан был, на лавочке сидел, с соседями дружил. А оно вон как. Теперь хоть можно его дочке в Питер отстучать, чтоб, мол, забирали труп. А то как-то неудобно даже было ей звонить, мол, батя умер, а куда делся — не знаем.

— Теперь-то можно, — отстраненно отозвался охотник, думая о том, что до соседнего дома рукой подать.

— Ладно, Алексей, — сказал участковый, почувствовав, что разговор закончен. — Спасибо тебе за телефончик, пойду я посмотрю, что это за магазин такой.

— Удачи, — пожелал ему Кобылин. Потом, немного помедлив, добавил: — Звоните, если что… странное будет.

— Куда уж страньше, — отозвался участковый и ухмыльнулся в трубку. — Ну, бывай, Кобылин.

Алексей медленно положил трубку на телефон, посмотрел на пистолет, лежавший рядом с аппаратом. Он совершенно искренне надеялся, что участковому действительно не придется столкнуться ни с чем более странным, чем пропавший труп. Потом вздохнул, развернулся и пошлепал в душ.

Нежась под теплыми струями воды и с наслаждением пофыркивая, Кобылин думал о старичке, что после смерти так взбудоражил милицию. Слава богу, что так, а не как вчерашние гости подстанции «Скорой помощи». Кобылин досадливо поморщился, коснувшись болевшего плеча. Ему еще повезло. И не только ему, просто чудо, что все охотники выбрались из этой ловушки целыми и невредимыми. Пара ушибов и вывихнутая нога Григория — не в счет. А в том, что это была ловушка, Кобылин не сомневался.

По дороге домой они долго говорили с Бородой, обсуждая произошедшее. Грише тоже не нравилось, что наблюдатели от Двух Нулей прощелкали такое большое гнездо. Похоже, в это здание зомби начали собираться еще пару дней назад — и тайно, словно скрываясь ото всех. А когда явились охотники — атаковали, да не сразу, а выждав удобный момент. Такое разумное поведение было для зомби нехарактерно — по словам Бороды. И у него, и у Кобылина возникло такое ощущение, что действиями покойников кто-то руководил, но кто и как — насчет этого идей у них не было. Как, впрочем, и у Вещего, которому Борода позвонил прямо с кушетки. Тот выслушал отчет Григория, — как отчет старшего двойки, что возвращалась с дежурства, — но разговор не поддержал и на вопросы не ответил. Обещал разобраться с наблюдателями, прошляпившими гнездо, но и только.

После этого Кобылин рассказал напарнику о том, что случилось с ним внутри здания. И о Инге. Борода сначала поднял друга на смех. Он не верил, что зомби могут вести себя так, как люди. С жаром принялся доказывать, что процессы разложения, что идут в теле после смерти, необратимо уничтожают мозг и прекращают высшую нервную деятельность. И что неразумный кусок мертвого мяса, который подняли из могилы, — это одно, а красивая мертвая девушка, что может поддержать разговор, — это уже совсем другое.Нечто из области темной романтики. Кобылин пожал плечами и рассказал все подробно, по минутам. Тут призадумался и Григорий. В конце концов сошлись на том, что Кобылин как раз застал процесс преображения, когда едва умерший человек превращался в зомби. Как умерла Инга, охотник догадывался — он видел рану у нее на боку и думал, что тот человек, которого она пыталась спасти, ее и поцарапал. Или это случилось раньше, а она, вытаскивая уже мертвого товарища, даже не заметила этого. Борода совершенно серьезно посоветовал Алексею все это записать и отправить отчет Вещему. О механизме, прекращавшем обычный труп в зомби, известно было преступно мало, а Кобылин, по словам напарника, оказался свидетелем очень редкого явления. И нельзя было допустить, чтобы эта информация пропала. Алексей вновь завел разговор об общей базе данных охотников и об архивах, но Борода отшучивался. Потом они приехали к дому Кобылина, и он отправился спать.

Сейчас, греясь под душем, Алексей заново оценил все то, что видел вчера. Свежая голова работала лучше, и Алексей задал самому себе новые вопросы, на которые не мог ответить. Бледное лицо Инги все еще преследовало его. С затаенной внутренней болью Алекс думал — а мог ли он поступить иначе? Что, если Инга так и не превратилась бы в кровожадного разрушителя, а осталась бы доживать свой краткий век ожившего покойника. Быть может, если бы не охотники, она так бы и существовала, пока не разложилась бы плоть? Но нет. В последние минуты она вела себя так же, как другие — пыталась накинуться на живое существо, разорвать его в клочья. Но при этом она пыталась говорить. «Не могу». Что это значило? Не могу удержаться? Или не могу нападать? Что заставило ее наброситься на человека, спасшего ей то, что с некоторой натяжкой можно назвать жизнью? Что вообще происходит, почему появилось столько зомби и почему они вдруг стали устраивать засады на охотников?

Кобылин вылез из душа, тщательно вытерся мохнатым полотенцем и с раздражением бросил его на кафельный пол. Что-то происходило в городе. Что-то большое и нехорошее. Кобылин всей кожей чувствовал, что эта история далеко не окончилась. Что дело тут не в одиночных покойниках, которым не лежится в могилах. Почему сейчас? Почему такая вспышка активности? Фаза луны, вспышки на солнце, редкое сочетание звезд на небе?

Надев свежее белье, Алексей вернулся в ванную и начал бриться. Рассматривая чистые щеки, он аккуратно водил бритвой по горлу и продолжал размышлять. Ему было ясно, что несчастные покойники — лишь средство. За их пародийным воскрешением стояло нечто большее. И чтобы бороться дальше, надо было выяснить, что именно. Кобылин знал, что не найдет ответы на свои вопросы у охотников. Даже Гриша посмеялся над его теориями. Вещий же, у которого шебутной охотник до сих пор на дурном счету, пошлет его ко всем чертям, вот и весь разговор. Да и разговаривать пока не о чем — ворох вопросов, который Кобылин был готов вывалить на Олега, это не разговор о деле. Это истерика. Прежде чем строить предположения, нужно найти информацию. А на дежурстве, когда Два Нуля призывают на работу, ничего не узнаешь. Там надо стрелять — быстро и метко, завершая то, что началось раньше. Чтобы узнать, по чему приходится стрелять, нужно идти совсем на другую охоту.

Похлопав ладонями по чисто выбритой шее, Кобылин оставил в покое бритву и пошел одеваться. Он выбрал новые черные джинсы, чистую куртку и свитер. Вернувшись в коридор, обул черные ботинки, которые давно купил в магазине, да так и не носил. Потом задумчиво уставился на свою куртку, висевшую на вешалке. Протянул руку, прикоснулся кклочьям ваты, торчащим из подкладки.

Высокий и толстый воротник был растерзан в клочья оборотнем. Кобылин, как мог, зашил его, но грубые швы смотрелись ничуть не лучше дырок от когтей. После вчерашней ночи на куртку нельзя было смотреть без слез — одного рукава не хватает, из дырок, оставленных пальцами зомби, торчит вата. Удобная куртка для того, чтобы ползать в подземельях да копать картошку. Но совершенно неподходящая для того, чтобы добывать информацию. Для этого нужно выглядеть представительно.

Задумчиво взглянув на засаленную джинсовую куртку, что висела рядом с изуродованным пуховиком, Кобылин полез пальцами в нагрудный карман. Достав из него белый квадратик кредитной карты, охотник покрутил его в руках, прищурился, разглядывая себя в зеркало. Ему нужно выглядеть по-другому. Для этой охоты нужна другая шкура.

— Василий Головин, из сто шестой, — повторил Кобылин, натягивая джинсовку. — Тридцать второй дом.

Аккуратно переложив кредитку в карман куртки, он вышел из дома, плотно захлопнув за собой дверь.

Охота началась.* * *

К третьему подъезду дома номер тридцать два Алексей подошел уже после обеда. С неба, из серых туч, медленно падали редкие снежинки. Пушистые, словно перья из старой подушки, они легкими хлопьями садились на плечи Алексея, собираясь в диковинные узоры. Во дворах было тихо — серое небо давило на плечи зимним унынием, не располагавшим к прогулкам. Лишь вдалеке, у хоккейной коробки, заливалась смехом детвора, вернувшаяся из школы.

Медленно, не торопясь, наслаждаясь каждым шагом, Алексей шел по заснеженной дорожке к подъезду. На плечах нового пальто таяли снежные эполеты. Он выбрал черное, с легким серебряным оттенком. В магазине нашлось и угольно-черное, совсем как у Евгения, но Алексей выбрал это. Оно сразу мягко легло на плечи, ловко укутав его тощую фигуру, хоть и было на размер больше. Охотнику даже не хотелось его снимать, настолько ему понравились эти теплые объятья. Мягкое, но прочное, темное, но не броское. Теплое, но не жаркое, аккуратное, не мешающее движению, — пальто очаровало охотника. У него еще никогда не было такой чудесной одежды, и он, не колеблясь, расплатился за него, хотя на эту сумму мог сделать еще один ремонт на кухне. Шляпу Алексей так и не подобрал. Вспоминая Евгения, он примерил несколько широкополых красавиц, но остался недоволен результатом. В шляпе и пальто он смотрелся на редкость глупо. Координатору как-то удавалось выглядеть одновременно стильно и грозно в таком наряде, а вот Алексею шляпы не шли. Зато услужливый продавец подобрал ему теплую кашемировую кепку в тон пальто. Из зеркала на Кобылина глянул солидный господин, которому не хватало только, пожалуй, очков в золоченой оправе, и он решил, что кепка вполне подойдет. Уже выходя из торгового центра, он купил тоненькую папку для документов из черной кожи. Взял ее под мышку, закутал горло длинным клетчатым шарфом и отправился домой.

Теперь, подходя к подъезду соседнего дома, он чувствовал себя превосходно. Новый облик ему удался — это Кобылин чувствовал всем сердцем. Чутье охотника подсказывало ему, что маскировка вышла хорошей и теперь все зависит только от его умения разговаривать. А вот тут удача могла ему изменить — Алексей никогда не умел играть словами. Но оставался шанс, что ему повезет.

У подъезда на длинной лавочке сидели две старушки. Они тихо и неторопливо переговаривались. Одна куталась в толстый мохнатый платок, накинутый прямо поверх старого пальтеца, другая, в красном китайском пуховике, сжимала в руках поводок, на бантик привязанный к ошейнику болонки, заросшей шерстью так густо, что теперь напоминала шерстяной клубок. И старухи, и собака, неподвижно сидевшая у лавочки, были густо засыпаны снегом, но исправно несли вахту у подъезда.

— День добрый, — поздоровался Алексей, останавливаясь у лавочки.

— Добрый, добрый, — подтвердила хозяйка болонки, подслеповато щурясь на гостя.

— Можно задать вам несколько вопросов? — осторожно спросил Кобылин.

— А ты кто такой будешь? — тут же откликнулась вторая старуха, натягивая намокший от снега платок на плечи. — Из милиции, что ль, а?

— Я из газеты нашего района, из «Опоры», — охотник улыбнулся, отчаянно надеясь, что старухи не признают в нем алкаша Кобылина из соседнего двора.

— Как звать? — грозно осведомилась старуха в платке.

— Виктор Кочергин, — представился Алексей, прикоснувшись рукой к козырьку кепки. — Можно присесть?

Не дав старушкам времени на ответ, он смахнул рукой снег с краешка скамейки и сел рядом, уложив папку на колени. Затея имела все шансы на успех — местная газетенка, набитая рекламой и глупыми статейками из трех абзацев, регулярно появлялась в ящиках всех жильцов, и ее название было знакомо всем обитателям района.

— Ишь ты, — отозвалась старуха с платком. — А документ есть?

— Нет у нас документов, — отозвался Алексей, — мы на общественных началах. Бесплатно делаем газету и бесплатно распространяем.

— Погоди, Иванна, — подала голос хозяйка болонки. — Тебе что нужно-то, милок?

— Да хотел насчет вашего соседа узнать, Головина, который из сто шестой.

— Так преставился он на днях-то, — перебила его бабка в платке. — Помер, царство ему небесное!

— Вот-вот, — подхватил Алексей. — А милиция-то, говорят, плохо работала? Бросили старика в квартире, не приезжали долго, тело родственникам не выдавали.

— Точно, — насупилась Ивановна. — Шныряли тут три дня, говорят, пропал Вася, а куда пропал, чего…

— Нашли ж его, — перебила хозяйка болонки. — И дочке, говорят, сообщили…

— Это ж когда? — взвилась обладательница платка. — Кто говорит?

— Да Петровна с утреца участкового встретила, он и сказал…

— Что ж ты молчала, дура, я же спрашивала тебя с самого утра!

— Э, — вмешался в начинающуюся ссору Кобылин. — Погодите! А что милиция? В тот день, когда нашли Головина, что там было, раньше? На милицию жалобы есть?

Это был ошибочный ход. Обе старушенции переключились на самозваного корреспондента и завалили его жалобами. И на милицию. И на коммунальные службы. И на соседей, начальника районной управы, и так вплоть до Чубайса. Алексей попытался вернуться к тому вечеру, когда нашли и тут же потеряли покойника Головина, но его жалкие попыткибыли решительно отметены в сторону как малозначащие. Кобылин, отчаявшись выудить из потока жалоб, перемежавшихся воспоминаниями о Союзе, хоть крупицу полезной информации, поддакивал старухам и пытался придумать, как отступить из словесного боя без потерь. Инициативу он потерял, оставалось лишь бежать.

Спасение пришло неожиданно — в лице старичка, распахнувшего дверь подъезда и важно ступившего на крыльцо с видом барина, вернувшегося в родную усадьбу. Обнаружив баталию у родного порога, он изменился в лице, переложил большой черный пакет с мусором в другую руку и решительно ринулся в бой.

— Что орете, бабы? — грозно осведомился. — Чего на пацана насели, а?

Кобылин обернулся к старику. Тот возвышался у лавки — с непокрытой седой головой, заросшей седой же щетиной, но грозный, как громовержец. Одет он был в зеленый китайский пуховик, от вида которого у Алекса защемило сердце — куртка казалась братом-близнецом его собственной, что пала в неравном бою с зомби.

— То корреспондент, Кузьмич, — отозвалась бабка в платке. — Жалобы вот собирает.

— Корреспондент, — насмешливо передразнил старик, щурясь на Кобылина. — Жалобы собирает…

— Да он насчет Васи спрашивал, — призналась хозяйка болонки, — а мы ему про тех иродов из сто девятой.

— Ироды и есть, — подхватила Ивановна. — Они ж вчера чего учудили…

И на ошеломленного Кобылина вновь обрушился словесный поток, он и дух не успел перевести.

— Ша, — рявкнул Кузьмич, — а ну, примолкли, балоболки! Тихо, бабоньки, хватит шуршать, аж уши заложило.

Старухи, видно уважавшие старика, примолкли.

— Вот и ладненько, — важно отозвался тот. — Ну-ка, корреспондент, пошли со мной. Помоги старику.

Кобылин ухватился за спасительное предложение и вскочил на ноги, чуть не обронив папку. Ивановна тут же вцепилась ему в рукав.

— Все запомнил, Витя? — спросила она. — Всю правду напиши, как есть!

— Напишу, все как есть, — обалдело пообещал Кобылин, решив, что был первый и последний раз, когда он представился корреспондентом.

— Ты иди с Кузьмичом-то, — посоветовала хозяйка болонки. — Он с Васей-то дружил.

Кобылин торопливо раскланялся со старыми каргами и бросился догонять Кузьмича, что успел выйти на дорогу. Старик, обернувшись к охотнику, бесцеремонно всучил ему пакет с мусором и зашагал дальше.

— Тут недалече, — сухо бросил он, доставая из кармана цветастый пластиковый кисет с табаком. — До помойки дойдем.

— А мусоропровод? — потрясенно спросил Кобылин.

— Опять забился, сука, — посетовал старик. — Уже месяц носим вон к тем бакам. Ну, хоть забирают машиной, и то ладно.

Кобылин поежился. Ему было немного не по себе под взглядом старика — тот словно видел его насквозь. Он пристроился рядом с Кузьмичом, стараясь идти вровень с ним. А тот достал из кармана куртки белую полоску бумаги и ловко, в пару движений, свернул папиросу.

— Так чего ты насчет Васи-то хотел узнать? — спросил он, доставая коробок спичек.

— Да вот, — развел руками Кобылин. — Хотел узнать, не было ли чего подозрительного в тот вечер. А то милиция глупости говорит. Тело потеряли, тело нашли, сатанистов каких-то поминают.

— А чего ж, — отозвался Кузьмич, затягиваясь папиросой. — Сатанисты, они нынче везде, куда ни плюнь.

В подтвержденье своих слов он смачно харкнул в сугроб — так убедительно, что Кобылин вздрогнул, невольно ожидая появления из сугроба сатаниста — с черепом в руке и вилами.

— Помер Вася, — продолжал старик. — Сердечко пошаливало, вот и все. А потом, верно, потеряли его. Вышел наш Палыч за куревом, вернулся — а нету Васи. Но, говорят, нашли в соседнем районе. Нам-то не говорят, ну, может, дочке подробности расскажут, когда появится.

— А тут что говорят? — осторожно спросил Кобылин. — Ну, соседи…

— Говорят, на органы скрали Васю, — отозвался Кузьмич. — Да не успели спрятать.

— Ну? — сказал охотник, приноравливаясь к говорку старика. — А вы что думаете?

— Бздят, — веско уронил Кузьмич. — Вася старый хрен, какие с него органы, смех один. Пересадят кому, да тот и загнется.

Старик остановился у большого мусорного бака на колесиках и махнул рукой спутнику. Кобылин послушно поднял мешок и аккуратно опустил его в бак. Сунул руки в карман, глянул на старика, что затянулся папироской.

— А подозрительное было, — отозвался тот, поймав взгляд Кобылина. — После того как Васю-то нашли да позвали Палыча, я во двор вышел. Покурить. Внучок у меня дыма табачного не переносит. А я разволновался, значит, да и пошел на перекур.

Кузьмич прикрыл глаза, словно пытаясь точнее припомнить, что именно он увидел, и Алексей насторожился. Сердце екнуло, подсказывая, что это уже не пустые беседы у подъезда.

— Здесь, — старик ткнул пальцем в землю. — У бака. Стоял посторонний и пялился на наш подъезд. На меня пялился тоже, собака. Да наверх посматривал, на окно Васино, словно прицеливался.

— Посторонний? — переспросил Кобылин. — Как выглядел?

— Черный человек, — зловеще произнес Кузьмич. — Весь черный, с ног до головы. Только глаза сверкают. И морда черная вся.

— Черный человек? — ошалело переспросил охотник.

— Сатанист, не иначе, — убежденно ответил Кузьмич.

— И что, именно человек? — уточнил Кобылин. — Без крыльев, без клыков?

— Человек и есть. Только черный. Далеко он стоял, толком не рассмотрел. Но честно тебе скажу, служивый, у меня мороз прям по коже от его хари. Далеко, а смотрит так, словно в упор тебя видит.

— А дальше что? — перебил Алексей.

— Бросил я цигарку да домой быстрей, вот и весь сказ, — отозвался старик.

— И все?

— Все. Дальше уж Палыч наш появился, засуетился, а на утро слух прошел, что пропал Васек. Ну и вот, сегодня нашелся вроде.

— Понятно, — сухо отозвался Кобылин, прижимая к груди папку. — Большое спасибо вам за интересный рассказ.

— Не за что, служивый, — отмахнулся старик. — Авось поможет тебе чем.

— Почему служивый? — спохватился Кобылин. — Я корреспондент…

— Ага, — Кузьмич хмыкнул. — Видал я таких корреспондентов, в черных польтах. Ты хоть пушкой не свети. Бабы дуры, а мужики-то сразу приметят.

Кобылин резко выпрямил спину, прикрывая папкой грудь, что едва заметно топорщилась от кобуры.

— Ну, бывай, — сказал Кузьмич, улыбаясь в седую бороду. — Удачи тебе, корреспондент.

Развернувшись, старик зашаркал обратно к подъезду, затягиваясь на ходу папироской. Кобылин смотрел ему в спину, и его не покидало ощущение, что Кузьмич все еще смеется над ним.

Отвернувшись, он побрел в другую сторону — чтобы сделать крюк и вернуться в родной двор другим путем. Всякое желание продолжать разведку у него пропало, возбуждение и энтузиазм как рукой сняло. С горечью Алексей признался самому себе, что раскололи его в момент и Штирлица из него не выйдет. Поэтому оставалось только вернутьсядомой, выйти из образа разведчика и вернуться к привычным вещам, к пистолетам да дробовику, которые нужно вычистить.

— Черный человек, это надо же, — обиженно буркнул Кобылин и свернул за угол дома номер тридцать два.* * *

Звонок раздался ровно в одиннадцать вечера. Кобылин, что и не думал ложиться спать, привстал с дивана и взял черный телефон, лежавший у ноутбука.

— Да, — сказал он, привычно откинув пальцем черную крышечку.

— Собирайся, Кобылин, — сказал тихий голос. — Выезд.

— Кто это? — озадаченно спросил Алексей, ожидавший, как всегда, услышать голос Григория.

— Конь в пальто, — раздраженно ответил собеседник, и охотник с облегчением узнал голос Вещего.