Чтение 8–й страницы книги ~Зеленый мозг~

– Предупреждать вас?

Ее спутник блондин сказал:

– Д-р Келли, вероятно, нам бы…

– Успокойся, Хогар, – сказала она. Она взглянула на мужчину. – Разве не пришло время, чтобы вы заглянули к д-ру Чен-Лу?

– Трэвис? Он здесь? – спросил Хуан.

– Он прибыл вчера с одним сотрудником, который уже погиб, – сказала она. – Чен-Лу, вероятно, не доживет до ночи. – Она снова посмотрела на своего скандинавского спутника. – Хогар!

– Да, мэм, – сказал мужчина. Он тряхнул головой и направился в палатку.

– Мы отдали восемь человек вашим партнерам, – сказала Рин. Она посмотрела на небольшую группу ирмандадес, – Ваших жизней мало, чтобы заплатить сейчас за гибель восьми… предатели! – Вы действительно не в своем уме, – сказал Хуан, и он ощутил, как в нем закипает гнев. Чен-Лу здесь… умирает? Чего ждать? Надо сделать работу.

– Прекратите разыгрывать из себя невинность, синьор Мартиньо, – сказала Рин. – Мы уже видели ваших спутников здесь. Мы уже видели ваших компаньонов, которых вы вырастили… и мы понимаем, что вы были слишком жадны, ваша игра уже вышла из-под вашего контроля.

– Вы не видели, что мои ирмандадес совершают это, – сказал Хуан. Он посмотрел на Тома. – Томми, присмотри за этими ненормальными. Не разрешай им вмешиваться в нашидела. – Он поднял ружье и запасные заряды с одного из своих людей и сказал другим трем вооруженным людям. – Вы идите со мной. – Шеф, что ты делаешь? – спросил Виеро.

– Спасти то, что мы можем из грузовика, – сказал Хуан. Виеро вздохнул, взял одно из ружей и заряды, приказав жестом его владельцу оставаться с Томми.

– Наверняка вы идете на верную смерть, – сказала Рин. – Но не думайте, что мы будем мешать этому!

Хуан заставил себя не ответить ей взрывом яростных проклятий. Голова его трещала от гнева и необходимости гасить его. Вскоре он подошел к канаве, поближе к разрушенному воздушному грузовику, уложил струю пены на траву позади рва, сказал другим сделать то же и перепрыгнул через ров.

Позднее Хуан не любил вспоминать о том времени в саванне. Прошло менее двадцати минут после того, как они покинули остров с палатками, как Хуана и троих его спутников обожгло кислотой, серьезно пострадали Виеро и Лон. А удалось им спасти меньше, чем восьмую часть груза в грузовике, в основном пищу. Спасенные вещи не включали передатчик.

Атака началась со всех сторон, нападающие прятались в высокой траве. Пена обездвиживала их лишь временно. Ни один из ядов, заряженных в ружья, не оказывал большего воздействия на этих тварей, просто замедлял их действия. Атака прекратилась только после того, как люди вошли в безопасную зону за ров.

– Ясно, что эти дьяволы не случайно сначала уничтожили нашу связь, – задыхался от гнева Виеро. – Откуда они узнали? – Я не хочу гадать, – сказал Хуан. – Стойте тихо, пока я обрабатываю ваши ожоги. – Щека и плечо Виеро были сильно обожжены, одежда его дымилась клочьями.

Хуан разбрызгал лечебный нейтрализатор на эти места, повернулся к Лону. На спине его начало уже отходить мясо, но он стоял, лишь сопя от боли, в ожидании.

Рин подошла, чтобы помочь обрабатывать и перевязывать раны, но отказалась разговаривать, даже отвечать на простейшие вопросы.

– Вам надо что-нибудь еще из этих спасенных вещей? Молчание.

– Вы взяли образцы этих кислот? Молчание.

Вскоре Хуан потрогал три ожога на левой руке, нейтрализовал кислоту и закрыл раны свежей повязкой. Он стиснул зубы от боли и пристально посмотрел на Рин.

– Где эти образцы чигуа, которых вы убили? Молчание.

– Вы слепой беспринципный маньяк с манией величия, – сказал Хуан. – Не заводите меня слишком далеко.

Лицо ее побледнело, а зеленые глаза засверкали, но зубы остались сомкнуты.

Руку Хуана дергало, голова раскалывалась, и он чувствовал, что что-то творится с глазами, он слабо различал цвет. Молчание женщины разъярило его, но ярость его была такой, как будто это происходит совсем с другим человеком. Странное чувство беспристрастности продолжало оставаться даже после того, как он обнаружил его.

– Вы ведете себя, как женщина, к которой нужно применять насилие, – сказал Хуан. – Не хотели бы вы удалиться от моих людей? Они немного устали от вас.

Он почувствовал, что слова эти чужие, ненужные, раньше, чем закончил произносить их – как будто он хотел сказать что-то другое, но эти слова вырвались сами.

Лицо Рин вспыхнуло.

– Вы не смеете! – запротестовала она.

– А-а, так вы можете говорить, – сказал он. – Отбросьте хоть вашу манию величия. Было бы слишком много для вас чести.

Хуан тряхнул головой, вот этого уж он совсем не хотел сказать.

Рин сверкнула глазами. – Вы… оскорблять…

Хуану удалось выдавить волчью улыбку, когда он сказал:

– Ничего из того, что вы говорите, не заставит меня отдать вас моим людям.

Молчание, которое последовало за этим, было заполнено чувством отдаления – дальше и дальше. Хуан чувствовал, что Рин становиться все меньше и меньше. Он вдруг понял, что где-то звучит отдаленный рев, и поинтересовался, не звучит ли этот рев только в его ушах.

– Этот рев… – сказал он.

– Шеф?

Это был Виеро, прямо рядом с ним, сзади.

– Что это ревет? – спросил Хуан.

– Это река, шеф, пропасть. – Виеро указал на черный осколок скалы, четко выступающий над джунглями. – Когда ветер дует сюда, мы слышим его. Шеф?

– Что тебе? – Хуан почувствовал приступ гнева на Виеро. Почему не может этот человек прямо высказаться.

– На пару слов, шеф. – Виеро подвел его к блондину скандинаву, который стоял в стороне от палаток. Лицо мужчины казалось серым, за исключением места вокруг ожога на щеке.

Хуан оглянулся на Рин. Она отвернулась от него, стояла сложив руки – напряженность спины, позы, все это поразило Хуана, но с юмористической стороны. Он подавил смех и согласился подойти к блондину. Как она там его называла? А-а, Хогар. Да, Хогар.

– Вот этот джентльмен. – Виеро указал на Хогара, – говорит, что женщину доктора покусали насекомые, которые пробрались за наш барьер.

– В первую ночь, – прошептал Хогар.

– С тех пор она сама не своя, – сказал Виеро. – С головой что-то не то, ты понимаешь? Мы смеемся над ней, шеф, но тут что-то не так.

Хуан облизал языком губы. Он чувствовал головокружение и жар.

– Насекомые, которые покусали ее, были такими же, как те, что были на вас, – сказал Хогар. В голосе его прозвучало извинение.

«Он меня разыгрывает!» – подумал Хуан.

– Я хочу видеть Чен-Лу, – сказал Хуан. – Сейчас же. – Его сильно обожгло и он отравлен, – сказал Хогар. – Мы думаем, что он умирает.

– Где он?

– Здесь в платке, но я…

– Он в сознании?

– Синьор Мартиньо, он в сознании, но не в состоянии выдержать продолжительную…

– Здесь я приказываю…

Виеро и Хогар обменялись удивленными взглядами. Виеро сказал:

– Шеф, вероятно…

– Я увижусь с доктором Чен-Лу сейчас! – сказал Хуан. Он оттолкнул Хогара в сторону и вошел в палатку.

Это была мрачная дыра, особенно после солнечного утреннего света. Хуану потребовалось только мгновение, чтобы освоиться. В этот момент Хогар и Виеро вошли в палатку.

– Пожалуйста, синьор Мартиньо, – сказал Хогар. Виеро сказал:

– Шеф, может потом?

– Кто там?

Голос был тихий, но контролируемый и шел с раскладушки в дальнем конце палатки. Хуан различил очертания человеческой фигуры, вытянувшейся на раскладушке, по белым повязкам в полусвете он различил лицо Чен-Лу.

– Это Хуан Мартиньо, – сказал Хуан.

– А-а, Джонни, – сказал Чен-Лу, и голос его зазвучал сильнее.

Хогар прошел мимо Хуана, встал на колени у раскладушки и сказал:

– Пожалуйста, доктор, не волнуйтесь.

Слова эти для Хуана показались странно фамильярными, но он никак не мог понять, отчего возникла такая ассоциация. Он подошел к раскладушке и взглянул на Чен-Лу. Щеки его опали, как будто после долгого голодания. Казалось, что глаза его утонули в двух черных ямах.

– Джонни, – сказал Чен-Лу, голос его упал до шепота. – Тогда мы спасены.

– Мы не спасены, – сказал Хуан. И он снова удивился, что выпалил такую глупость.

– А-ах, тогда плохо, – сказал Чен-Лу. – Тогда все мы уйдем вместе, а-а? – спросил Чен-Лу. А сам подумал: «Какая ирония судьбы! Мой козел отпущения попался в ту же ловушку. Все суета!»

– Еще есть надежда, – сказал Хогар. Хуан увидел, как Виеро перекрестился и подумал: «Дурачина!»

– Пока живем, а-а? – спросил Чен-Лу. Он взглянул прямо на Хуана. – Я умираю, Джонни, но большая часть прошлого ускользает от меня. – А сам подумал: «Мы все здесь умираем. А на моей родине – там, тоже все умирают. Либо голод, либо отравления, какая разница от чего?»

Хогар посмотрел на Хуана и сказал:

– Синьор, пожалуйста, идите.

– Нет, – сказал Чен-Лу. – Останься. Мне надо что-то тебе сказать.

– Вы не должны утомляться, сэр! – сказал Хогар.

– Какая разница? – спросил Чен-Лу. – Мы пришли на запад, а-а, Джонни? Хотел бы я рассмеяться!

Хуан потряс головой. Спина его ныла и по коже рук прошло ощущение покалывания. Ему вдруг показалось, что внутри палатки стало светлее.

– Рассмеяться, – прошептал Виеро. – Матерь божья!

– Ты хочешь знать, почему мое правительство не пускает ваших наблюдателей? – спросил Чен-Лу. – Вот ведь шутка! Великий крестовый поход дал обратный залп в моей стране. Земля стала негодной. Ничего ее не спасает – ни удобрения, ни химикаты, ничего!

Мир рушился, и Хуан никак не мог собрать воедино все, что говорит китаец. Негодная? Негодная земля?

– Мы стоим перед лицом такого голода, какого не знало человечество, – прохрипел Чен-Лу.

– И все это из-за отсутствия насекомых? – прошептал Виеро.

– Конечно, – сказал Чен-Лу. – Что еще изменилось? Мы нарушили ключевые звенья экологической цепи. Конечно. Мы даже знаем, какие звенья… но сейчас уже слишком поздно.

«Негодная земля», – подумал Хуан. Это было главное, и это надо было осмыслить, но голова была слишком горячей, и мысли разбегались.

Виеро, недоумевающий по поводу молчания Хуана, наклонившись к Чен-Лу, спросил:

– Почему же ваши люди не признаются в этом и не предупредят нас прежде, чем будет слишком поздно и здесь?

– Не будь дураком! – сказал Чен-Лу, и в его голосе зазвучали прежние командные нотки. – Мы готовы потерять все, но не свой престиж. Я говорю это сегодня здесь, потому что я умираю, и потому что все вы ненадолго переживете меня.

Хогар встал и отступил назад от раскладушки, как будто боялся заразы.

– Нам нужен козел отпущения, ты понимаешь? – спросил Чен-Лу. – Вот почему меня послали сюда – найти нам козла отпущения. Мы сейчас боремся не просто за жизнь, за нечто большее.

– Вы всегда могли обвинить североамериканцев, – сказал Хогар с горечью в голосе.

– Я думаю, эта сторона уже так всем надоела, даже моему народу, – сказал Чен-Лу. – Мы сами это сделали, ты понимаешь? И уже нет хода назад. Нет… все, на что мы надеялись здесь – это найти нового козла отпущения. Британцы и французы дали нам некоторые яды. Мы их исследовали, но не добились успеха. Некоторые русские отряды помогали нам… но русские не перестроили всю страну – только до Урала. Они могли оказаться перед теми же проблемами, как и мы и… ты понимаешь? Они бы выставили нас дураками.

– Почему русские ничего не сказали? – спросил Хогар. Хуан посмотрел на Хогара и подумал: «Бессмысленные слова, бессмысленные слова».

– Русские тихо двигают назад Уральскую линию в Зеленую зону, – сказал Чен-Лу. – Снова заселяют насекомыми, понимаешь? Нет… мой последний приказ был найти новое насекомое, типично бразильское, которые бы уничтожило многие ваши культуры… и за чье присутствие мы бы смогли свалить вину… на кого? Вероятно, на пограничников.

«Обвинить пограничников, – думал Хуан. – Да, все винят пограничников».

– Поистине занимательная вещь, – сказал Чен-Лу, – это то, что я вижу в вашей Зеленой зоне. Вы знаете, что я вижу?

– Ты дьявол, – вскипел Виеро.

– Нет, просто патриот, – сказал Чен-Лу. – Так вам неинтересно знать, что же я вижу в вашей Зеленой зоне?

– Говори и да будь ты проклят, – сказал Виеро. Вот это выдает его, думал Хуан.

– Я вижу те же признаки беды в вашей Зеленой зоне, которые поразили мой бедный народ, – сказал Чен-Лу. – Меньше фруктов, меньше урожаи – меньше листья, бледнее растения. Сначала это происходит медленно, но скоро все это увидят.

– Тогда, может быть, они прекратят раньше, чем будет слишком поздно, – сказал Виеро.

«Это глупость, – думал Хуан. – Кто когда прекращал раньше, чем было поздно?»

– Какой ты простодушный парень, – сказал Чен-Лу. – Твои правители такие же, как и мои: им ничего не надо, лишь бы выжить. Они ничего не увидят, пока не будет слишком поздно. Так всегда и во всех правительствах.

Хуан хотел знать, почему в палатке стало темно после частичного просветления. Он чувствовал жар, и голова его шла кругом, как будто он выпил слишком много спиртного. Рука коснулась его плеча. Он посмотрел на нее, с кисти перевел взгляд на руку… на лицо: Рин. В глазах ее стояли слезы.

– Хуан… Сеньор Мартиньо, я была такой дурой, – сказала она.

– Вы слышали? – спросил Хуан.

– Я слышала, – сказала она.

– Жаль, – сказал Чен-Лу. – Я надеялся сохранить некоторые ваши иллюзии… по крайней мере, хоть ненадолго.

«Какой странный разговор, – думал Хуан. – Какая странная эта личность, Рин. Какое странное это место, эта палатка, которая кружится вокруг меня».

Что-то ударило его в спину и в голову.

«Я упал, – подумал он. – Разве это не странно?»

Последнее, что он слышал, прежде чем сознание покинуло его, был испуганный голос Виеро:

– Шеф?

Это был сон, в котором Рин хлопотала над ним, говоря: «Какая разница, кто отдает приказы?» И в этот момент он мог только пристально смотреть на нее и думать: «Как, почему должна она умереть, такая красивая и женственная? Она должна жить».

Кто-то сказал: «Какая разница? Все мы скоро умрем так или иначе».

А другой голос сказал: «Смотрите, вот еще новый. Этот похож на Габриеля Мартиньо, префекта».

Хуан почувствовал, что он опускается в пустоту, где лицо его зажато в тиски, что заставляет его пристально смотреть на монитор экрана пульта управления своего воздушного грузовика. На экране был огромный жук самец с лицом его отца. А звук, как цикада, то звучал, то пропадал, исходя изнутри: «Не волнуйся, не волнуйся.».

Он пробудился вскрикнув, но понял, что никакой звук не выходил из его горла… только память криков. Тело его обливалось потом. Рин сидела возле него и вытирала пот с его лба. Она выглядела бледной и худой, глаза ее ввалились. На мгновение он подумал, что, может быть, эта эмансипированная Рин Келли была частью его сна, казалось, она не придавала значения тому, что глаза его открыты, хотя и смотрела прямо на него.

Он попытался заговорить, но в горле все пересохло.

Движение все-таки привлекло внимание Рин. Она склонилась над ним и пристально изучала его глаза. Наконец она протянула руку назад, взяла котелок и накапала несколько капель воды ему в горло.

– Что… – прохрипел он.

– С тобой было то же, что и со мной, но в большей степени, – сказала она. – Нервный наркотик в яде насекомого. Не пытайся напрягаться!

– Где? – спросил он.

Она посмотрела на него, поняв вопрос шире.

– Мы все еще в той же старой ловушке, – но сейчас у нас есть шанс выбраться.

Глаза его выразили вопрос, который не могли сказать губы.

– Твой грузовик, – сказала она. – Некоторые из его электро цепей были сильно повреждены, но Виеро смастерил заменители. Ну, а теперь помолчи минутку.

Она проверила ему пульс, приложила к шее градусник, посмотрела температуру.

– Температура спадает, – сказала она. – У тебя было когда-нибудь плохо с сердцем?

Он сразу же подумал о своем отце, но вопрос был направлен не к отцу.

– Нет, – прошептал он.

– У меня есть несколько энергетических составов, – сказала она. – Прямое питание. Могу дать тебе один, если у тебя не слабое сердце.

– Я волью тебе в вену ноги, – сказала она. – Мне сделали в левую руку, и целый час у меня в глазах искрило. Она нагнулась над сумкой около раскладушки, вытащила плоский черный патрон, стянула одеяло с его ноги и начала вливать инъекцию в левую ногу.

Он чувствовал, как она что-то делает там, но это было так далеко от него, и он был так слаб.

– Таким образом мы вытянули д-ра Чен-Лу, – сказала она, натягивая одеяло на ногу.

«Трэвис не умер», – подумал он. Он чувствовал, что это очень важно, но до него никак не доходила причина этого.

– Конечно, это было более сильное лекарство, чем нервное успокоительное, – сказала она. – То есть так было у д-ра Чен-Лу и у меня. Виеро нашел его в воде.

– В воде…

Она подумала, что он просит воды, и влила еще немного ему в рот из банки.

– На второй день нашего пребывания здесь мы вырыли колодец в одной из наших палаток, – сказала она. – Естественно, речная инфильтрация. Вода наполнена ядами, некоторые из них наши. Вот что почувствовал Виеро, когда попробовал ее – горечь. Но лабораторный анализ показал, что в этой воде есть еще что-то: галлюциноген, который вызывает реакцию, очень схожую с шизофренией. Это то, что люди не могли туда привнести.

Хуан чувствовал, что энергия накачивается в него из прикрепленного к ноге патрона. Судорога, похожая на спазму голода, прошла по желудку. Когда она прошла, он сказал:

– Что-то от… них?

– Очень может быть, – сказала она. – Мы приготовили что-то вроде грубого успокоителя. Он дает различные степени сопротивления этому галлюциногену. Кажется, у Хогара полный иммунитет, но он не принимал никакого ядоносного лекарства. Кажется, на тебя оно тоже не действует.

Она снова проверила его пульс.

– Чувствуешь, что прибывают силы? – Да.

Теперь судорога прошла в мышцы бедра – ритмичная и болезненная. Затем отпустила.

– Мы провели анализ скелета, который был в воздушном грузовике, – сказала она. – Удивительная вещь. Удивительно похож на человеческий за исключением краев и крошечных дырочек – предположительно для того, чтобы насекомые там прикреплялись и двигали его. По весу он как птичий, но очень крепкий. Очевидно его родство с хитином.Хуан думал об этом, пока энергия из прикрепленной к ноге дозы накапливалась в нем. Он чувствовал все сильнее с каждой секундой. Казалось, что так много произошло: уже починили грузовик и провели анализ скелета.

– Сколько я пробыл здесь? – спросил он.

– Четыре дня, – сказала она. Она взглянула на часы. – Точно четыре, час в час. Сейчас еще довольно рано.