Чтение 8–й страницы книги ~Муравейник Хеллстрома~

— Несколько вопросов. Во-первых, меморандум, пущенный вами в обращение, говорит о неуверенности в нашем следующем шаге. Шеф разочарован.

Мерривейл побледнел.

— Мы… обстоятельства…

Перуджи перебил его, как будто даже не слыша его слов:

— Во-вторых, мы озабочены инструкциями, данными вами этим трем агентам. Нам кажется странным, что…

— Я следовал приказам до последней буквы! — взорвался Мерривейл и ударил рукой по столу.

«История его жизни», — подумал Перуджи и сказал:

— Ходят слухи, что Тимене не нравилось это задание. Мерривейл втянул носом воздух, стараясь выглядеть уверенным.

— Они всегда возражают и говорят об этом у меня за спиной. Слухи — это несерьезно.

— Я получил информацию, что у нее имелось существенное возражение против того, как спланирована операция. Высказывала она вам свои возражения?

— Мы разговаривали, да. Она полагала, что нам следует действовать открыто, более официально.

— Почему?

— У нее просто было такое чувство, больше ничего. — Мерривейл произнес слово «чувство» так, чтобы показать, что считает это просто одной из женских слабостей.

— Просто чувство, ничего существенного?

— Да.

Он утерял при пересказе ложный британский акцент. Перуджи это позабавило.

Вскоре Перуджи его прервал.

— Итак, она пошла искать Карлоса.

— Да, Карлос был в Архиве, я полагаю. — Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.

— Плохо, что мы не можем спросить ее лично, — сказал Перуджи.

— Я рассказал вам все! — запротестовал Мерривейл.

— О, я вам верю, — сказал Перуджи, затем покачал головой. — Но… все же. Она прочитала отчеты… — он пожал плечами.

— Агентам случается погибать при исполнении, — сказал Мерривейл.

— Конечно, конечно, — согласился Перуджи. — Обычная вещь.

Мерривейл нахмурился, очевидно считая, что факты подгонялись с одной целью — потопить его.

— У Карлоса имелись похожие возражения? — спросил Перуджи.

— Нет.

Перуджи сложил губы в задумчивости. Проклятое дело!

Малыш клерк наконец попался. Легендарная осторожность его не спасла. Может быть, Карлос еще жив. Но почему-то Перуджи в это не слишком верил. Первая пешка была побита, затем вторая и третья. Сейчас настал черед более сильной фигуры. Он сказал:

— Карлос и Тимена ругались по поводу этой работы.

— Возможно.

— Что это значит?

— Они часто цапались. Постепенно привыкаешь и уже не обращаешь особого внимания.

— И мы не можем их спросить, — сказал Перуджи.

— Мне не нужно напоминать об этом.

— Вы помните, что сказал Карлос, когда вы видели его в последний раз?

— Помню. Он сказал, что передаст сообщение в течение первых сорока восьми часов по прибытии на место.

— Так долго? У них было радио?

— Это чувство как будто ее не обмануло. Вам следовало к ней прислушаться.

— У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, — возразил Мерривейл. — Она не любила работать с Карлосом, например.

— Значит, у нее имелись конкретные возражения. Почему она возражала против Карлоса?

— Это только предположение, но, похоже, он когда-то грубо домогался ее благосклонности. Во всяком случае, это не был пустяк из тех, на которые закрывают глаза. Они знают работу, которая им поручена, и что из этого следует.

Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, все его мысли были на нем написаны: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему меня? Я только делал то, что мне приказывали».

Прежде чем Мерривейл мог высказать эти мысли, Перуджи сказал:

— Давление исходит сверху, от нас требуют объяснений. Ваша роль в этом деле особая, и разговор с вами будет особый.

Мерривейл мог себе представить всю картину: давление сверху, и кто-то готовится на роль козла отпущения. И козла этого зовут Джозеф Мерривейл. Тот факт, что он сам многократно защищался таким способом, не смягчал отчаяния видеть теперь себя в подобном положении.

— Это нечестно, — просипел Мерривейл. — Это просто нечестно.

— Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили как можно больше из вашей беседы с Тименой, — сказал Перуджи. — Все.

Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.

— Все?

— Все.

— Хорошо.

У Мерривейла был тренированный мозг, и он мог по памяти воспроизвести большую часть беседы. Задача осложнялась, однако, необходимостью процедить каждое слово сквозь аналитическое сито самосохранения. Бессознательно

— Да, в долине, в фургоне на колесах, взятом ими в Портленде.

— И от них так и не поступило никаких сообщений?

— Они позвонили, чтобы проверить оборудование. Из Кламат Фаллз. Через Портленд.

— Сорок восемь часов, — пробормотал Перуджи. — Почему?

— Ему требовалось время, чтобы освоиться и выбрать место, откуда он будет вести наблюдение.

— Да, но…

— Это была вполне разумная задержка.

— Но Карлос всегда был так осторожен.

— Это и говорит об осторожности, — возразил Мерривейл.

— Почему вы не приказали ему чаще передавать сообщения?

— Это не казалось нужным.

Перуджи покачал головой. Наваждение какое-то. Любители не оставили бы за собой такой хвост ошибок. Хотя Мерривейл, конечно, ни одну из них не признает. И он действительно получал все те приказы, на которые он постоянно ссылается. Деликатная ситуация. Но отстранить его от дела все равно придется. Отстранить и держать под рукой, готового в любой момент пойти под топор. Мерривейл показал свою полную некомпетентность. Ему нет прощения. Он был как раз тем человеком, который требовался сейчас, накого можно указать пальцем, когда будут заданы по-настоящему неприятные вопросы.

С внезапным раздражением Перуджи встал со стула и посмотрел вниз на Мерривейла, казавшегося совсем запуганным.

— Ты осел, Мерривейл, — произнес Перуджи холодным, жестким голосом. — Ты всегда был ослом и таким останешься. У нас есть полный отчет от ДТ с возражениями Тимены. Она хотела команду поддержки. Она хотела частый радиоконтакт. Ты специально сказал ей лишний раз не беспокоить станцию в Портленде. Ты сказал ей беспрекословно исполнять приказы Карлоса. Ты приказал ей не делать никаких официальных запросов по поводу исчезновения Портера. Ни при каких обстоятельствах не должна она была выходить за рамки своей легенды. Это твои инструкции… — Перуджи указал на папку на столе Мерривейла. — И ты читал это!

Потрясенный Мерривейл сидел молча при этом взрыве. На секунду показалось, что он сейчас заплачет. Его глаза блестели от непролитых слез. Сознание такой возможности охладило его, и он сумел ответить с некоторым подобием обычного акцента.

— Послушайте! Вы и мысли не допускаете, что в чем-то можете ошибаться!

Позднее, звоня по телефону из аэропорта, Перуджи сказал:

— Полагаю, мы должны ему быть благодарны. Во всяком случае, ясно положение, в котором мы очутились.

— Что вы имеете в виду? — спросил Шеф хрипло-раздраженным голосом.

— Я имею в виду, что мы начинали, не зная решимости Хеллстрома. Сейчас мы это знаем. Он готов платить по самым высоким ставкам.

— Как будто мы — нет.

— Ну, во всяком случае, я определился с Мерривейлом. Я отстранил его до нового назначения.

— Он не совершит никаких глупостей?

— Разве он не наделал их уже достаточно?

— Вы знаете, что я хотел сказать, черт возьми!

— Думаю, он подчинится моему приказу до последней буквы, — сказал Перуджи.

— Но вы говорили с ним оскорбительно. — Это было утверждение, не вопрос.

— Нет сомнений.

Непонятный ход, и Перуджи заколебался, задумчиво глядя на телефонный аппарат.

— Он звонил мне, — сказал Шеф. — Он жаловался на вас. Затем он сказал, что спрятал наши письменные приказы в надежном месте. Он также сообщил мне, что передал Джанверту специальный номер и шифрованные письма, касающиеся наших инструкций для агентов. Он даже прочитал мне выдержки из приказов, отданных ему годы назад.

После долгой паузы Перуджи произнес:

— К нему следует применить более жесткие меры.

— Да, — сказал Шеф, — делать нечего.

Слова Нильса Хеллстрома:«Вотличие от людей, физическая ограниченность которых закладывается в них с момента рождения, насекомые рождаются со способностью действительно усовершенствоватьсвое тело. Когда насекомые достигают пределов своих возможностей, они чудесным образом преобразуются в новое существо. В этой метаморфозе я вижу фундамент моего понимания концепции Муравейника. Для меня Муравейник представляется коконом, из которого возникнет новый человек».

Хеллстром сидел в задумчивости в своей комнате. Его отсутствующий взгляд скользил по схемам и диаграммам, развешанным по стенам, но он их не видел. Они пошлют сейчас первую команду, подумал он. Они пока только осторожно присматривались к ним. Сейчас в дело вступят настоящие специалисты, и от них они смогут узнать информацию, необходимую для спасения.

Ночь была длинна, а день будет еще дольше. Он сумел поспать часа два, но Муравейник пронизало напряжение и сознание нарастающего кризиса. Химические реакции организма говорили работникам, что что-то происходит.

Когда он вернулся в свою комнату немногим более двух часов назад, то был настолько измотан, что, сбросив Внешний пиджак, кинулся в остальной одежде на постель. Что-то тяжелое в кармане пиджака стащило его вниз, на пол, рядом со стулом. Хеллстром видел выпирающий из кармана тяжелый предмет и лениво подумал, что бы это могло быть. Внезапно он вспомнил Внешний пистолет, взятый им перед выходом из комнаты — как давно это было. Казалось, целую жизнь назад, в другом мире. Все изменилось с тех пор. Мощные силы Внешних учуяли Что-то, и это что-то ведет их к Муравейнику. «Проект 40».

Источник утечки оказался столь банальным, что Хеллстром вздрагивал при мысли об этом. Джерри, одному из операторов, было дано задание сделать несколько кадров в МТИ и параллельно изучить некоторые статьи в библиотеке. Он вспомнил, что оставил бумаги на столе «не более чем на полчаса». Когда Джерри вернулся, они лежали на том жеместе, и он взял их, не испытывая никакого беспокойства. Как просто! Но Внешним этого оказалось достаточно. Словно они обладали злым гением, только и поджидающим таких оплошностей.

С Джерри случился сердечный приступ. Он выдал любимый Муравейник. И это было так. Но это должно было случиться рано или поздно. Настоящее чудо, что это случилось такпоздно. Разве можно было надеяться, что их так никто и не обнаружит? Мирная анонимность имеет свой жизненный цикл, вероятно. Мир любой ценой никогда не срабатывал так, как ожидалось. Цена, которую приходилось платить, постоянно повышалась.

Нервный и раздраженный — эмоции его организма, как он знал, исходят сейчас во все стороны, — но почему-то не заботясь об этом, Хеллстром с внезапной решимостью поднялся. «Проект 40» — он должен ускорить работу над ним! Должен!

Шифрованное сообщение, полученное от Перуджи:«Внастоящее время я не отменяю назначение Джозефа. Мы должны решить деликатную проблему для Мерривейла. Определенные аспекты, связанные с приемом Джозефа на работу в Агентство, заинтересовали меня в этой связи. Мы можем взять его под более надежный контроль. Нет сомнений в сильной привязанности между Джанвертом и Кловис Карр. Это может быть с выгодой использовано. С целью скрытного наблюдения за ними мною направлен Д. Т. Олден. Его отчет будет вам представлен».

Перуджи бросил свой саквояж на постель в комнате мотеля, расположенного в пригороде Фостервилля. Он взял с собой только небольшой портфель и сумку от камеры с оборудованием для поддержания связи. Сумку он повесил на ручку стула. Так он любил путешествовать: сумки под сиденьем, никакой суеты в аэропорту, вошел — вышел с привлечением к себе минимального внимания. Несмотря на свои шесть футов и четыре дюйма, он знал, что не слишком бросался в глаза. Давно он овладел умением растворяться в толпе и всегда им пользовался при необходимости.

Все утро он потратил на расположение резервных команд в горах к северу от города, организуя скрытую линию связи от фермы до его комнаты в мотеле. Он проголодался, но дело прежде всего. Он осмотрел комнату. Темное дерево, изношенная драпировка. Все свидетельствовало о минимуме расходов. Он вздохнул и опустился в кресло, застонавшее под тяжестью его двухсот двадцати фунтов. Нащупав рукой телефон на журнальном столике, он набрал номер дежурного.

Да, они знали номер телефона местного шерифа. Какие-нибудь проблемы?

Перуджи объяснил, что компания просила его расследовать несколько случаев исчезновений ее сотрудников. Обычная процедура. Он был вынужден выслушать объяснение, что у них был только один шериф, местный уроженец, но достаточно опытный. Офис шерифа находился в совете округа. Вскоре, отделываясь от вопросов односложным бурчанием, Перуджи получил нужный номер, и дежурный связался с ним. Двумя минутами позднее он уже обсуждал проблему с шерифом Линкольном Крафтом, мужчиной с невыразительным, каким-то бесцветным голосом.

— Мы уверены в их исчезновении, — настаивал Перуджи. — Карлос должен был вернуться и приступить к работе в понедельник, а сегодня пятница. Это на него не похоже. Он очень пунктуален, наш Карлос.

— Его жена тоже? — Крафт произнес это обвиняюще.

— Мужья часто берут с собой в отпуск своих жен, — сказал Перуджи. Он прислушался, не прозвучало ли это несколько оскорбительно.

Крафт пропустил сарказм мимо ушей. Он сказал:

— Да, возможно. Но все-таки несколько странно, что компания послала именно вас по этому делу.

— Карлос играет ключевую роль в компании, — пояснил Перуджи. — Мы не можем пускать это дело на самотек. Конкуренты поджимают.

— Вероятно. Так каким бизнесом вы заняты?

— Я являюсь вице-президентом… одна из крупнейших в стране. Карлос являлся одним из лучших комиссионеров.

— Являлся? — спросил Крафт. — У вас есть причины, о которых вы умолчали, подозревать худшее?

— Ничего конкретного, — солгал Перуджи. — Просто на него не похоже пропадать, когда он требуется на работе.

— Понятно. Вероятно, причина окажется банальной, но я посмотрю, что можно сделать. Почему вы думаете, что они пропали в этом районе?

— Я получил письмо от Карлоса. В нем упоминается долина неподалеку от Фостервилля, где он намеревался понаблюдать за скальным перепелом.

— За кем?

— За скальным перепелом. Птица, обитающая в сухих местах.

— Он охотник? Несчастный случай на охоте и…

— Он не охотится за птицами, чтобы убивать их. Он наблюдает за ними, изучает повадки, нечто вроде любителя-орнитолога.

— А, один из этих, — Крафт сказал об этом, как о чем-то не очень приличном, вроде сексуальных привычек. — Как называется долина?

— Неприступная. Вы знаете, где она? Последовала такая долгая пауза, что Перуджи проявил

нетерпение.

— Вы слушаете, мистер Крафт? — спросил он.

— Да, да.

— Вы знаете эту долину?

— Да. Это место Хеллстрома.

— Чье место? — Перуджи понравилось, как интонацией ему удалось передать, будто он в первый раз слышит это имя.

— Это место дока Хеллстрома. Его частные владения. Принадлежит его семье и переходит по наследству.

— Ясно. Ну, может быть, этот джентльмен-медик не будет возражать, если мы поищем в окрестностях.

— Он не врач, — сказал Крафт. — Он доктор по жукам. Он их изучает. Снимает о них фильмы.

— Какая разница, — сказал Перуджи. — Вы окажете содействие, мистер Крафт?

— Вам следует прийти ко мне для оформления формального запроса, — сказал Крафт. — Запрос по поводу исчезновения людей. Один из бланков я где-то у себя видел. У насздесь никто не пропадал после того, как один из сыновей Анилуса заблудился в горах. Хотя, конечно, это не тот случай, что у вас.

Перуджи слушал и удивлялся. В архиве Агентства хранились данные о довольно большом числе пропавших в этом районе за последние пятьдесят лет. Все они имели, казалось бы, разумное объяснение, но все же… Ему показалось, что Крафт нервничал. Он решил, что можно его немного попытать, и сказал:

— Надеюсь, это местечко не опасно? У дока нет там ядовитых насекомых, а?

— Разве что парочка скорпионов, — сказал Крафт с явным облегчением. — По временам они лютуют. У вас есть фотографии пропавших?

— Да, фотография Карлоса и его жены, которую он держал на столе, — сказал Перуджи.

— Отлично. Захватите ее с собой. Вы сказали, они приехали в фургоне?

— Да, у них был небольшой додж. Карлос им очень гордился.

— Ну, ему не так-то просто исчезнуть без следа, — сказал Крафт.

Перуджи согласился с ним и спросил, как найти его офис.

— Вы на машине? — спросил Крафт.

— Да, я ее взял напрокат в Кламат Фаллз.

— Этот Карлос, похоже, очень нужен вашей компании?

— Я уже сказал вам об этом, — Перуджи добавил чуть-чуть горечи в свой голос.

— Вас отправили сюда из Балтимора только для того, чтобы найти его?

Перуджи отстранил трубку от уха и посмотрел на нее. Что случилось с этим полицейским? Затем он вновь приложил трубку к уху и сказал:

— Он объехал для нас все Западное побережье. Нам важно найти его как можно быстрее. Если с ним что-то случилось, ему необходимо срочно подыскать замену. Вскоре начнется сезон. Я уже говорил с Государственным патрулем в Салеме. Они посоветовали мне связаться здесь с местными властями.

— Но вы что-то говорили о Кламат Фаллз? — спросил Крафт.

— Я летал туда чартерным рейсом, — ответил Перуджи и с нарастающим интересом стал ждать реакции Крафта.

— Чартерный рейс? Хе-хе. Но вы могли лететь прямо сюда и садиться на нашей полосе, если бы хотели. Почему вы так не поступили?

Стало быть, оба пытаются выудить информацию, подумал Перуджи. Интересно. Он попытался представить себе реакцию Крафта, если бы в объяснении он добавил, как не сумелвстретиться со своими людьми в Портленде и был вынужден встречаться с ними в Кламат Фаллз.

— Мне не нравятся небольшие деревенские аэродромы, — сказал Перуджи.

— Не скажу, что осуждаю вас за это, но у нас не такая плохая полоса. Вы зашифровали запрос в полиции Салема? — голос Крафта звучал настороженно.