Алексей Махров, Дмитрий Политов

Круг доступа ограничен

ПРОЛОГ

Бункер штаба Московского военного округа

23.12.1953 г

Конференц-зал подземного убежища, способный вместить сорок человек, выглядел сейчас совершенно дико. Дальняя от входной двери секция стола освобождена от ножек и вертикально приставлена к стене. В нее вбит крюк, а к нему привязан полноватый, бритый наголо человек, одетый в синие бриджи и нижнюю рубашку. Бриджи из дорогой шерстяной ткани измяты и замызганы, а рубашка из тончайшего батиста сменила белый цвет на темно-серый.

Вряд ли кто-нибудь признал бы сейчас в этом жалком индивидууме самого страшного, после Хозяина, человека в государстве. Властное лицо с близко посаженными глазами кривится в злобной гримасе. Рот заклеен широкой лентой медицинского пластыря. Но под пластырем видно, что губы человека беспрерывно шевелятся. Что он делает? Молится? Проклинает? Вымачивает пощаду?

Нет, он пытается произнести Слово. Слово состоит из девяти слогов, абсолютно бессмысленных с точки зрения русского языка. Впрочем, они бессмысленны на любом из ныне существующих языков.

Но пластырь мешает правильно артикулировать, и человек раз за разом нарушает канон. Это продолжается всего пять минут, но человек уже начал впадать в отчаяние. Он прекратил попытки. Пот крупными каплями покрывал его бритый череп.

А ведь еще полчаса назад человек испытал сильнейшую радость. Несмотря на то, что сидел в камере-одиночке. Да, даже там он испытал радость – у него получилось произнести первое Слово – призывающее. И по тому, как дрогнул воздух, человек понял, что сделал это правильно. Слово указующее он хотел произнести попозже. Зачем, ну зачем он так долго тянул с этим? На что надеялся? Уговорить этих болванов? Да, пожалуй! Уговорить… До последнего момента он рассчитывал победить обычными, людскими средствами. И даже арест не поколебал его желания. И только поняв, что обычные средства бессильны и верные нукеры не могут прийти на выручку… Тогда он и прибег к этому последнему козырю.

Но дальнейшее развеяло радость. Они, эти болваны, что посмели прервать его победоносное шествие к власти… власти абсолютной… Они ЗНАЛИ!!!

Конвоиры ворвались в камеру внезапно, и он даже не успел опомниться, как руки его были скручены, а рот заклеен.

Подозрения получили подтверждение, когда в конференц-зал вошли четыре офицера в странных масках на лицах, похожих на очки сварщика. В руках они держали автоматы Судаева, у которых вместо ствола были раструбы, как у мушкетонов. Офицеры, настороженно оглядываясь, встали так, словно ожидали нападения сквозь стены. И это на глубине 30 метров! Они явно знали, что пленник успел вызвать подмогу, и знали, что эта подмога не относится к человеческому роду.

Откуда они ЗНАЮТ? Кто? Кто их предупредил? И кто дал им это оружие и приборы?

Впрочем, неважно! Кто бы ни был предателем – ему не уйти от расплаты!

А вот и он! Странно, лицо незнакомое….

В конференц-зал вошел высокий, сутулый мужчина, одетый в офицерский китель без знаков различия. Он медленно оглядел помещение, обращая внимание на расстановку людей и предметов. Затем тщательно проверил, как держится на лице пленника пластырь. Видимо, увиденное удовлетворило сутулого – он довольно кивнул и отошел в сторонку.

Вслед за проверяющим в зал стремительно влетели, практически ворвались главные заговорщики. Заблестели золотые погоны без просветов. За главарями в широкую дверь втянулась сошка поменьше – майоры, полковники. Один из полковников принялся монотонно зачитывать приговор. От волнения он несколько раз сбивался и начинал снова. Его никто не слушал – приговор был просто проформой, данью традиции. Все напряженно ждали, когда коренастый генерал, с тремя золотыми звездами над левым карманом кителя, даст отмашку. А тот не спешил, словно наслаждаясь беспомощностью своего давнего врага.

Полковник снова сбился и снова начал читать заново. Нервы людей были на пределе. Первым не выдержал самый невозмутимый, на первый взгляд, сутулый. Он подошел к генералу, тронул его за плечо и что-то прошептал в самое ухо.

Генерал встрепенулся.

– Ну, кто желает привести приговор в исполнение? – зычно обратился он к присутствующим.

Среди офицеров наступило тщательно скрываемое смятение. Судя по впечатляющим «иконостасам» на груди, все они были боевыми командирами. Но сейчас… Дело предстояло несколько… грязноватое.

После полуминутной заминки вперед выступил плечистый майор, с широким шрамом на лице.

– Позвольте мне, товарищ генерал? – баском сказал он. – У меня к этой суке особые счеты!

– Валяй, майор! – весело оскалился генерал и ободряюще хлопнул добровольного палача по плечу. – Хочешь, пистолет свой дам?

– Не надо, товарищ генерал! – отказался майор, – у меня свой, трофейный, проверенный!

Майор решительно извлек из кобуры «вальтер» и вплотную подступил к привязанному к столешнице человеку. Тот смотрел на своего будущего убийцу совершенно спокойно, в глубине глаз блестела искорка насмешки. Эти наивные люди думают, что с его смертью все закончится? Дурачки! С его смертью все только начнется! Жаль, конечно, что придется расстаться с телесной оболочкой, – он так любил маленькие радости – женщин, вино…

Но насмешливое выражение моментально исчезло, когда сутулый, тронув майора за локоть, негромко сказал:

– Товарищ, постарайтесь попасть в центр лба, на два сантиметра выше линии бровей.

Холодный ствол пистолета коснулся указанной точки. Вот тогда привязанный человек завыл как зверь. Надежды не было…

ГЛАВА 1

С Андрюхой я совершенно случайно столкнулся в метро, на станции «Маяковская». Поначалу я даже не узнал его, Андрей сам окликнул меня. Внешний вид старого друга заставлял удивиться. Одет Андрюха был в дорогой костюм, который я видел в витрине бутика Бриони. Похоже, что галстук и рубашка из того же магазина. Туфли друга были из кожи питона. По самым скромным подсчетам такой наряд тянул на несколько тысяч долларов. А удивляло то, что при последней встрече, полгода назад, Андрей богатством не блистал. Тогда он работал коммерческим агентом в фирме, занимающейся сетевым маркетингом, и зарабатывал гроши, пытаясь всучить людям дешевые китайские фены.

– Здорово, Леха! – приветствовал меня Андрей. – Ты здесь какими судьбами?

– Заскочил бабушку проведать, – ответил я. Когда-то мы оба жили в центре, но затем жизненные обстоятельства привели нас на окраины города. – А ты здесь как очутился?

– Машину в сервис отдал, кондиционер начал барахлить, – небрежно сказал Андрей, поигрывая брелком с эмблемой БМВ. – Свободным временем располагаешь?

– Есть пара часиков, – ответил я, горя желанием выяснить причину перемены друга.

– Пойдем, посидим где-нибудь, – предложил Андрей, – здесь наверху есть симпатичный пивной ресторанчик.

Мы поднялись из метро наверх и вошли во двор бывшего Андрюхиного дома. Когда-то он со своей большой семьей занимал пятикомнатную квартиру в «сталинке» на Садово-Триумфальной. Теперь все помещения этого дома были заняты офисами, а во дворе располагалась открытая веранда пивного ресторана «Бавария». Время было послеобеденное, и большая часть столиков пустовала. При одном взгляде на цены в меню, я стал лихорадочно вспоминать, сколько у меня с собой денег. Одна кружка пива здесь стоила столько, сколько я обычно тратил на еду за три дня. Заметив мое смущение, Андрюха усмехнулся и сказал:

– Не дергайся, Леха, я угощаю!

– Ну, чем занимаешься, все так же сидишь на своей ТЭЦ? – спросил Андрей, едва я успел продегустировать светлое нефильтрованное пиво «Бланше де Брюссель» с тонким цитрусовым привкусом.

– Попал на ТЭЦ – считай пиз. ц! – ответил я, выбирая на тарелке с легкой закуской кусочек копченого сыра. – А ты чего, наследство получил?

– С чего ты взял? – деланно удивился друг.

– Костюмчик, галстучек, автомобильчик! – с завистью сказал я. – Когда ты успел все это заработать? Колись давай, жилу золотую у себя на даче нашел?

– Есть у меня один источник доходов, – туманно ответил Андрей и перевел разговор на воспоминания о прошлом.

Андрюху я знал с детского сада. В школе мы тоже учились вместе. После восьмого класса наши пути немного разошлись. Я поступил в техникум, а он в ПТУ. Но именно в этот период мы стали особенно близки. Буквально, друзья – не разлей вода! Общие девки, общие пьянки, общие враги и общие драки. Тогда Андрюха и заработал кличку «Подрывник», за любовь к самодельным бомбочкам. Наши совместные приключения продолжались около трех лет, потом Андрюху забрали в армию, а я поступил в институт. Встретившись снова через два года, мы уже не смогли поддерживать прежние отношения. У обоих появились новые знакомые и новые интересы. Мы стали постепенно расходиться. Этому поспособствовал мой переезд из коммуналки на Тверской в отдельную квартиру на улице Мусы Джалиля. А Андрюхина семья, разменяв свои апартаменты на три двухкомнатных, разъехалась по всей Москве. После этого мы встречались строго два раза в год – на его и мой дни рождения.

После второй кружки я все-таки свернул разговор на интересующую меня тему неожиданной состоятельности друга.

– Есть у меня небольшой, но доходный бизнес, – ответил Подрывник, настороженно озираясь по сторонам. – Он не относится к разряду законных, но и криминальным его не назовешь. Эта история скорее фантастическая. Не знаю, насколько адекватно ты ее воспримешь. Но мне уже давно хочется выговориться кому-нибудь, ведь я даже жене не рассказываю, чем занимаюсь.

История, поведанная мне Андреем, действительно показалась фантастической. Мало того, поначалу я даже воспринял ее как насмешку надо мной, призванную скрыть настоящий источник богатства. Но по ходу повествования я начал понимать, что Подрывник ничего не придумывает. Все так и было.

Несколько месяцев назад Андрей возвращался домой с работы в состоянии среднего опьянения (ноги еще держали, но голова уже начинала отказывать). По ходу движения ему нужно было сделать пересадку с «Новокузнецкой» на «Третьяковскую». Корпоративная вечеринка закончилась поздно. Время подходило к часу ночи, и Андрей остатками трезвого сознания переживал, что переходы могут закрыться и ему придется добираться до цели наземным транспортом. Денег с собой было всего полсотни, поэтому ловить такси было бесполезно.

Выйдя из вагона на «Новокузнецкой», Подрывник торопливо поднялся по лестнице в переход и уже двинулся по тоннелю к «Третьяковской», когда до его слуха донесся звук подъезжающего поезда. Андрей немедленно перешел на бег. Выскочив на платформу, он едва успел впрыгнуть в уже закрывающиеся двери электрички. Поезд тронулся и только сейчас Андрей сообразил, что проплывающая мимо окон станция выглядит непривычно.

– Понимаешь, Леха, – говорил мне Подрывник, – я ведь этой дорогой каждый день езжу. Выбежав из перехода, я на автомате бросился налево, справа там посадки нет. А из динамиков уже доносится: «Осторожно, двери закрываются!» Я, естественно, ускоряюсь, как на стометровке. Тормозить приходится о противоположную стенку вагона, но в целом финиш благополучный. Двери захлопываются. Я поворачиваюсь и смотрю в окно, а станция – не та! Ты «Третьяковку» помнишь? Арки там низкие и массивные, облицованы мрамором. А здесь высокие, тонкие колонны из красного гранита. Немного похоже на «Автозаводскую», только колонны круглые.

Совершенно точно это была не «Третьяковская». Но переигрывать было поздно, поэтому Андрюха обреченно плюхнулся на диван, решив пересесть обратно на следующей станции.

Поезд постепенно набирал скорость, прошло уже десять минут, а остановки все не было. Подрывник вообразил, что попал на последнюю электричку, следующую в депо. Поняв бесперспективность дальнейших активных действий, Андрей начал репетировать речь, призванную объяснить метрополитеновцам причину его нахождения в этом вагоне, и незаметно задремал.

Проснулся он оттого, что движение прекратилось. Поезд стоял на станции напоминающей «Выхино». Такая же открытая платформа на высокой эстакаде. Начинало светать. Двери вагона были открыты. Подрывник, крадучись, вышел наружу, и посмотрел вниз. Площадь перед станцией была совершенно пустынна.

– Я на часы смотрю – половина седьмого! – продолжил Андрюха, отхлебнув пива. – Башка с бодуна раскалывается, но я начинаю соображать, что дело нечисто. Тогда я еще думал, что это действительно «Выхино», мало ли куда меня могли за ночь перевезти! Но ведь я несколько раз был до этого на «Выхино», в том числе с утра. И прекрасно помню, какое там всегда столпотворение! Народ из Подмосковья валом валит! А здесь тишина! Я думаю – день будний, куда же подевались люди?

Подрывник знал, что для того чтобы сесть на поезд, едущий в центр, нужно спуститься вниз и, пройдя подземным переходом, подняться на соседнюю платформу. Так он и сделал. Но план осуществился только на треть. То есть с платформы он спустился, но переход найти так и не смог. Основание станции представляло собой сплошную глухую стену! Тогда Андрей решил придумать этому разумное объяснение. Он даже вспомнил, что видел по телевизору репортаж, в котором говорилось о строительстве здесь нового перехода, призванного разгрузить пассажиропоток. Розыски нового перехода заняли у Андрюхи минут пятнадцать. Ровно столько времени ему хватило на то, чтобы обойти по периметру станционную площадь. Результаты совсем озадачили бедного Подрывника. Площадь была обнесена по периметру трехметровым забором. Единственный проход располагался напротив платформы и вел, как решил Андрей, на Рязанский проспект.

– Я постоял, подумал, что делать, – продолжил Андрей. – Пока я внизу топтался, поезд взял и уехал! Тут мне совсем тоскливо стало! Ладно, думаю, пойду сдаваться! Поднимусь назад на платформу, найду какого-нибудь метрошника! Пускай ментов вызывают, но хотя бы объяснят, куда я попал и как отсюда выбраться!

Еще полчаса Андрюха пытался разыскать хоть кого-нибудь из работников метрополитена. Тщетно! Станция словно вымерла.

– Леха, мне тогда по-настоящему жутко стало! – рассказывал Андрей. – С бодуна все ощущаешь гораздо острее. И тут я вообразил, что пока я спал, произошла катастрофа. Ну, америкосы бомбу сбросили или на химзаводе утечка ядохимикатов произошла. Вот что мне мерещилось! Не смейся! Я на полном серьезе так думал!

Поняв, что зря болтается по пустынному станционному комплексу, Подрывник решительно вышел за периметр. Напрямую, через дворы до Рязанского проспекта рукой подать. Здесь Андрею впервые за утро стали попадаться люди. Увидев их, бедолага решил, что его приключение кончилось, и немного взбодрился. Прибавил шагу и даже стал насвистывать песенку. В голове Андрея сложился новый план. Он предусматривал выйти на Рязанку и поймать там машину. А деньги водиле отдать по приезде, из домашней заначки. Жена, конечно, будет возмущена такой тратой накоплений, но она будет ворчать по-любому. Ведь он проболтался неизвестно где всю ночь.

Все ускоряя и ускоряя шаг, Подрывник уже почти бежал по сонным дворикам. Наконец Андрюха сообразил, что за время, потраченное на дорогу, он бы уже проскочил Рязанку и выскочил на Волгоградку. Решив уточнить маршрут, мой друг обратился к одному из редких прохожих. Им оказался сгорбленный старичок, одетый в серое драповое пальто и драную кроличью ушанку.

– Я ему дорогу преградил и говорю: «Здорово, отец!» – рассказывал Андрей. – А он, зараза, бочком-бочком так и норовит ускользнуть! Я ему вежливо: «Скажите, пожалуйста, я к Рязанскому проспекту правильно иду?» А он молчит и пятиться начинает! Тут я не выдержал, хватаю его за рукав и ору: «Старый хрен! Как на Рязанку выйти?!» Тут он, прикинь, словно оплывать начал! Буквально секунда прошла, у меня в кулаке пальто зажато, а под ногами этакая неопрятная груда! Как будто из него кости вынули!

Решив, что своим криком довел старичка до инфаркта, Андрюха бегом скрылся с места происшествия. Совершенно случайно мой друг бросился в перпендикулярном первоначальному маршруту направлении. И, о чудо, через какую-то сотню метров выскочил на неширокую улицу!

Здесь прохожих было больше. Попадались даже целые группы, по три-четыре человека. Немного успокоившись, Подрывник опять решил уточнить свое местоположение. Но люди шарахались от него, как от прокаженного. Хватать этих чокнутых за одежду Андрей уже не рисковал. Промаявшись этак с полчаса, мой друг почувствовал сильнейшую жажду. Но в пределах видимости не обнаруживалось ни одной палатки или ларька. Перед Подрывником замаячил призрак смерти от сушняка. Наконец Андрюха заметил на первом этаже стоящего вдалеке дома большие витрины и неразличимую на таком расстоянии вывеску. Вот он, желанный магазин! Моля Бога о том, чтобы это оказались не хозтовары, Подрывник ускоренным маршем припустил к спасению. Метров с тридцати он разглядел за сильно запыленным стеклом витрин нарисованные бутылки, куриные тушки и прочую рекламную чушь. Поэтому, даже не глядя на вывеску над входом, Андрей ворвался в торговый зал. Тут его постигло некоторое разочарование.

– Леха, ты магазины при «совке» помнишь? – спросил Андрюха, жестом подзывая официантку, чтобы заказать новую порцию пива.

– Прекрасно помню! – ответил я, энергично налегая на копченую баварскую колбаску.

В середине восьмидесятых мне было лет четырнадцать-пятнадцать, и я уже вполне самостоятельно ходил за покупками. Мне навсегда врезались в память совершенно пустые полки, изредка украшенные банками майонеза и витрины-холодильники, за стеклом которых лежали одинокие синие тушки умерших от старости кур.

– Тогда ты поймешь мое недоумение! – продолжил Андрей, отхлебывая из запотевшей кружки. – Мне было очень странно видеть в разгар недоразвитого капитализма, когда даже в самом маленьком ларьке полки забиты рядами разноцветных бутылок, а прилавки ломятся от разнообразной снеди, магазин советского образца.

Продавщицей там была здоровенная бабища, наряженная в заляпанный чем-то желтым кружевной передник. За ее широкой спиной на полке сиротливо стояло несколько пыльных бутылок неопределенного вида. То ли дешевая водка, то ли минеральная вода. Под стеклом прилавка лежало пять потемневших от времени, заветренных батонов колбасы. С ними мирно сосуществовали засохшие хвосты какой-то рыбы.

Я ей говорю: «Доброе, утро! Минералка есть?» – продолжил рассказ Андрей. – А эта корова таращится на меня как на привидение и молчит! Я думаю: «Бляха-муха, что за район глухонемых?!» Попытался объясниться жестами. Вроде поняла – достает какую-то бутылку. Я ей протягиваю полтинник, а она снова начинает таращиться. Я думаю: «Может быть у нее с утра сдачи нет?» Ладно, вываливаю на прилавок всю мелочь из карманов. Там и было то всего три рублевых монетки, две по пятьдесят копеек и четыре гривенника. Дальше вообще дурдом начался! Эта кобыла сгребает всю медь и сует себе в рот!!! Я стою, офигевший, не знаю, что делать! То ли «скорую» вызывать, то ли бежать из магазина! А она вынимает из-под прилавка еще несколько разнокалиберных бутылок и сует их мне!

Схватив бутылки в охапку, Подрывник пулей выскочил из магазина. Зайдя в чахлый скверик и присев на скамейку со сломанной спинкой, Андрей провел инвентаризацию приобретенного. Две бутылки были с прозрачной жидкостью, две с коричневой и одна с зеленоватой. Достав перочинный ножик, Андрюха по очереди раскупорил все емкости. Для начала он обнюхал содержимое. Резкого химического запаха не было. Только потом мой друг решился попробовать содержимое на вкус. Одна из прозрачных жидкостей оказалась минеральной водой, вторая – слабым раствором спирта, градусов под двадцать. Коричневые жидкости были похожи на паленый коньяк, а зеленоватая тоже оказалась раствором спирта, только немного покрепче предыдущего, да еще с привкусом то ли кинзы, то ли тархуна. «Неплохо отоварился на полтора рубля!» – подумал Подрывник.

Сидя на скамейке и попивая теплую солоноватую воду, Андрей в первый раз за утро спокойно обдумал все происшедшее с ним. Начал с ночной пересадки на неизвестную станцию. К тому моменту как закончилась минералка, Подрывник четко представлял себе, что все эти события просто невозможны. Тут взгляд Андрея упал на табличку, прикрепленную к углу дома. Это должно было быть название улицы, но разобрать надпись мой друг не смог. Привычные кириллические буквы складывались в полную тарабарщину.

– Я, наконец, признался себе, что нахожусь не в Москве! И, следовательно, никакого Рязанского проспекта в округе нет! – перейдя на шепот, продолжил Андрей. – До этого я старался гнать подобные мысли. Смотрю на часы – мама дорогая! Начало десятого – на работу я уже опоздал! А в той сраной конторе, где я тогда работал, – два опоздания – увольнение! Одно опоздание у меня уже было! С горя я глотнул коричневой жижи. Гадость была такая, что я чуть не блеванул! А тут сбоку доносится надтреснутый тенорок: «Что, не в то горло попало?» Я аж подпрыгнул от неожиданности! Представляешь, первый человеческий голос за утро!

Возле скамейки стоял молодой парень. Одет он был в серые мятые брюки и потертую брезентовую куртку. На ногах разбитые кирзовые ботинки. Вся морда в огромных вулканических прыщах. Этакий алкаш первой гильдии! «На опохмелку ищет», – подумал Подрывник и протянул незнакомцу «коньяк». Парень взял бутылку, вежливо кивнул, присел на скамейку и, запрокинув голову, в несколько глотков ополовинил содержимое.

– Отличная штука! – сказал Андрюхе Прыщавый, вытирая губы ладонью. – А тебе, я вижу, не понравилось? Не мудрено – вы к нашим напиткам не привычны! Ты здесь первый раз, что ли?