– В том-то и дело, – согласился Вернер фон Браун с тяжелым вздохом и с многосекундным запаздыванием. – Но есть такая профессия – Родину защищать. Жалко, мы с моим покончившим самоубийством другом не добили русских вовремя.
– Мы тут ни при чем, – начали оправдываться дышащие кабинным туманом астронавты. – Мы тогда еще под стол пешком ходили.
– Что ж с того? Так и так надо что-то делать. И, значит, придется таранить красных на взлете.
И тогда там, в магнитном галактическом фоне, возникла долгая пауза. Возможно, астронавты и не молчали, просто их стремительный, но находящийся в аварийном состоянии оплот демократии внезапно прятался в тень Луны. У говорливых капелланов и волевых четырехзвездных генералов наступал вынужденный технологический перерыв.
ГЛАВА 21. ФУТБОЛИСТ
В ситуации было одно положительное обстоятельство. На счастье, сейчас ракеты двигались над освещенной солнцем поверхностью. Возможно, в полосе лунной тени он бы неминуемо потерял свою цель из виду, даже несмотря на наличие бортовых прожекторов «Зонда».
Он вошел в отверстие люка, словно в игольное ушко. Сейчас не время было думать о постороннем, но он не проверил, пристегнут ли еще к туловищу тросик, и не потому, что не думал об этом, просто времени на лишнее не имелось. Дело могли решить буквально доли секунды. Он вытянул вперед руки и постоянно смотрел на наконец-то попавший в полосу освещения контейнер с Аномалией. Требовалось ухватить его намертво и с первого раза: неудачное столкновение могло бы просто дать ему добавочный импульс и ускорить уход на собственную орбиту. Тогда, вероятно, осталась бы только мизерная, теоретически почти недопустимая возможность выследить ящик с помощью радиолокатора. Но в реальности, учитывая топливный ресурс корабля, да и сами мизерные размеры цели – приблизительно на границе используемых радиоволн, – это являлось чистой фантастикой. Кроме того, потом, при волшебном подруливании «Зонда», ведь все равно пришлось бы выходить и ловить контейнер вручную. Короче, от текущего броска-полета Владислава Волкова зависело абсолютно все.
Он нагнал ящик и развел руки, чтобы его ухватить. Как крепко бы он прижал его к себе, крепче, чем жену или даже Гагарина на прощание. Однако в этот миг что-то ласково, но неумолимо остановило его полет. Это был трос! Предательский трос, со всеми своими пятнадцатью метрами, закончился. Сейчас инерция невесомого мира, в котором даже упругость капрона обладала реальной силой отдачи, должна была дернуть космонавта Волкова назад, хотя и не на всю длину преодоленной дистанции. Правда, поскольку дальний конец крепился не к лунному модулю, а к основному кораблю, сила растяжки обязана была понести космического ныряльщика не назад в люковую полость, а несколько под углом. В происходящем сейчас невезении у Владислава Волкова не было и доли секунды на принятие решения. И тогда его тело осуществило собственный ход. Это были навыки, выпрыгнувшие из далекого послевоенного детства: тогда у них не имелось футбольных мячей, и они играли в эту захватывающую игру чем ни попадя. Сейчас развернувшая его тело инерция помогла соскучившемуся по детству организму решиться. Он стукнул уносящийся в неведомое ящик с правой ноги.
Возможно, в мире без гравитации утяжеленная подошва не имела значения, но законы сохранения импульса соблюдались здесь неукоснительно. Проклятый ящик начал вращаться, но главное – сменил траекторию. Неизвестность будущего утроилась или удесятерилась.
Космонавта тоже крутануло. Волков растопырил руки-ноги, подобно балерине, выходящей из фуэте. Он снова поймал глазами цель. Теперь она перемещалась в сторону «Зонда». Это, разумеется, было к лучшему. Но все же никто не стоял там на воротах. Футбол Волкова мог уверенно закончиться промахом: ящик спокойно пролетал мимо станции и уходил в неизвестность других орбит, может быть, и параллельных нарезаемым корабельной связкой, но что это меняло?
Сам Волков имел теперь только одну возможность смещать свое местоположение. Толкаться ему было не от чего, поэтому единственным подходящим объектом для изменения траекторий значился пятнадцатиметровый тросик. Но в мире невесомости не обязательно выбирать всю его длину, одного хорошего рывка хватало для подлета к станции. Теперь, после победы над черным призраком, Владимир Николаевич обрел уверенность. Судьба и природа играли с ним в игру, ну что же, он оценивал свои шансы с точки зрения бильярда. Можно ли было перехватить проклятый ящик, двигающийся по прямой, с помощью двойного броска? Вначале к станции, а затем, после очередного толчка ногами, от нее? Ответ не получалось дать с ходу, слишком много неизвестных имелось в наличии. Перво-наперво он не ведал скорости преследуемого объекта. Но даже если бы знал, считать было абсолютно некогда. Он уже дергал свою связывающую с «Зондом-9» нить. И летел.
В процессе перемещения он группировался. Нельзя было терять время, отпущенное случаем до столкновения с бортом родного корабля. Одновременно с помощью неторопливых движений руками Волков пытался остановить всякие вращательные моменты, ведь требовалось постоянно отслеживать контейнер. Как жаль, что при подготовке в Звездном городке уделялось так мало времени отработке действий в невесомости. Разумеется, никто не мог предположить, что он начнет здесь товарищеский матч с Аномалией, но все-таки…
Сейчас нужно было совместить две вещи: одновременно следить за целью и за приближающимся кораблем. Ведь в мире без веса столкновения столь мягки, что если он будет постоянно глядеть на парение ящика, то не почувствует, как его ботинки оттолкнутся прочь от корпуса и отправят его в полет по своей воле неизвестно куда. Долетев до «Зонда», необходимо тут же оттолкнуться, причем оттолкнуться не просто в направлении контейнера, а в направлении точки, в которой он окажется в момент подлета. Имелись ли шансы? Может быть, и никаких, но ведь и выбора тоже…
Уже приближаясь к «Зонду», Волков понял, что не успевает. Черт возьми, ему нужно было иметь сто метров троса. Он представил, как гоняется за ящиком вокруг станции, обвивая ее витками, как паутиной. Сколько кислорода пришлось бы вдохнуть, покуда удалось распутать узлы обратно. Но это все были краткосрочные мечты: мозг, не находя выхода, порождал видения счастливого разрешения ситуации. Волков уже сообразил, что никак не получится оттолкнуться с ходу в нужную сторону. Следовало потерять секунду или больше, для того чтобы выбрать направление. И, значит, нужно прикинуть, за что зацепиться в момент подлета. Благо таких выступающих частей на «Зонде-9» хватало.
И он зацепился. Теперь следовало быстро подпрыгнуть и осуществить перехват. Волков вскинул голову, разыскивая злосчастный ящик.
Он ничего не нашел.
ГЛАВА 22. КОРЕЙСКИЕ БУДНИ
Взлетающий с Луны «Союз-11» находился ближе всех к месту событий, однако, несмотря на свой превосходящий что-либо до этого технический вес, он все-таки не тащил на борту загоризонтную РЛС или хотя бы просто очень мощный локатор. Так что первыми неладное заметили с Земли. Точнее, с воды. Крейсирующий вблизи западного побережья Австралии корабль «Космонавт Юрий Гагарин» держал под наблюдением все видимое полушарие естественного спутника. Это был самый новый – только несколько месяцев назад спущенный на воду – и самый крупный в мире научный корабль «Космонавт Юрий Гагарин». Водоизмещение – сорок пять тысяч тонн. Мощность ходовых винтов – девятнадцать тысяч лошадиных сил. Скорость – восемнадцать узлов. Сто семьдесят человек экипажа. Двести бортовых научных сотрудников, в том числе – академики. И ровно сто самых разнообразных лабораторий. Ну и, конечно, самые чувствительные в мире судовые радиолокаторы – четыре штуки. Нет, не перебор и не гигантомания: просто в таком случае удается следить за всей полусферой неба одновременно.
Был полдень, в свете Солнца Луна проглядывалась нечетко. Однако для аппаратуры «Космонавта Юрия Гагарина» день снаружи либо ночь – не имело никакого значения. Его огромные локационные тарелки пронизывали облака, подушку атмосферы и триста восемьдесят тысяч километров вакуума – причем все помноженное на два – с великолепной легкостью. Что для них была Луна? Близко лежащее небесное тело. Судно, названное именем официально погребенного пять лет назад, но реально только накануне загруженного в «Союз-11» человека, неоднократно зондировало поверхность гораздо более удаленных объектов. Например, Венеры. Так что даже продырявить ее таинственно-плотную, непробиваемую глазом, углекислую оболочку было для «Космонавта Юрия Гагарина» делом плевым, похожим на колку орехов.
Так вот, первыми маневр американцев заметили операторы, плывущие в волнах Индийского океана. Частотная доплеровская добавка отраженного от «Аполлона» сигнала внезапно начала меняться. В сторону уменьшения. Выкатившийся с обратной стороны Луны космолет снижал скорость. Что происходит с орбитальным объектом, когда он начинает маневрировать скоростью? Он меняет орбиту либо падает на небесное тело. Могло ли быть так, что «Аполлон-13» внезапно, после столь долгого менжевания, решил совершить посадку? Теоретически это вполне допускалось. Ведь о внутренних неисправностях американского корабля советские аналитики знали лишь от одного источника – из радиопередач самих астронавтов. Но поскольку ГРУ не могло покуда посылать экспертов в звездные дали, можно ли было полностью полагаться на такие данные?
Большая электронно-вычислительная машина «Космонавта Юрия Гагарина», занимающая половину четвертой палубы и от недозагруженности мощностей задействованная покуда расчетом будущего урожая зерновых в Оренбургской области, сразу же получила работу. Параллельно цифровая лавина захлестнула электронные мощности крымского Центра дальней космической связи и байконуровские резервы, ибо информационный поток с «Юрия Гагарина» тут же, используя два промежуточных спутника «Молния», перекочевал в Казахстан. Серьезными вопросами Советский Союз и занимался серьезно, используя все подвластные мощности.
Однако события происходили в апогее индустриальной фазы развития цивилизации планеты Земля. Еще не наступили времена бума информационных технологий. Мускулы человека уже не имели ценности сами по себе, разве что в качестве косметической приправы во взаимоотношении полов. Зато тренированные мозги с витиеватой печатью извилин еще умели на равных соревноваться с чудовищной мощью наполненных транзисторными шкафами залов.
– Так, Виктор, – щурясь на пульт управления, произнес командир «Союза» Добровольский. – Включайся в расчеты.
– Наше быстродействие не сравнится с Землей, – ответствовал гражданский человек Пацаев.
– Космонавт-исследователь, – цыкнул на него Добровольский, – расчеты Байконура дают запаздывание более чем на две секунды. Вы забыли, сколько мы за это время пролетаем?
– Приступаю, командир! – совсем по-военному доложился Виктор Иванович Пацаев, наклоняясь над пультом управления бортовой ЭВМ.
Летчик-космонавт Добровольский внезапно и мгновенно помолодел лет на пятнадцать.
– Про локатор не забудьте, – добил он подчиненного и окончательно погрузился в управление. – Давай мне постоянный вектор, – напомнил он через несколько секунд.
– Наверное, американцы решили сесть, – после серии цифр о тангаже, рысканье и ускорении предположил космонавт-исследователь Пацаев.
– Не пори чушь и не повторяйся за ЦУПом, – сделал ему замечание подполковник авиации Добровольский.
– А что же тогда? – несколько обиженно поинтересовался Пацаев.
– Они клюнули на нашу дезу. Будут таранить.
– Что?! – Мозги космонавта-исследователя дали некоторый сбой.
– Цифры! Цифры! – подстегнул его Добровольский.
Сам он был уже не здесь – в небе Кореи. И под руками у него очутился не пульт управления лунным кораблем «Союз», а рукоятки «МиГа».
– Как он в нас попадет? – продолжал выражать сомнение, перемежаемое колонками цифр, Пацаев.
– Ты помнишь, Виктор, какой у него бортовой вычислитель?
– Такой же, как на «Аполлоне-11». Ничуть не лучше.
– Но все-таки лучше нашего, – спокойно констатировал военный летчик Добровольский. – Подай шлем. И сам наряжайся. Если в прямом встречном попадании, тогда конечно… Но если просто зацепят, может, придется все-таки жить, но без воздуха.
В Корее воевали на «МиГах-15», однако на сегодняшний век это было как-то слишком примитивно, поэтому Добровольскому хотелось ощущать себя в «МиГе-21», что он и делал.
– Земля рекомендует прибавить ускорение, – доложил космонавт-исследователь Пацаев.
– К черту Землю, – обыденно распорядился пилот истребителя Добровольский. – У нас тут своя война. Снижаем тягу!
– Да?! – удивился гражданский человек Пацаев. Они уже общались между собой по радио, так как оба напялили герметичные шлемы.
Боевой пилот Добровольский почти полностью отключил основной двигатель. Тем не менее космонавты не ощутили эту перемену. Может, потому, что были чрезмерно заняты, а может, по причине того, что это все-таки взлет с не слишком большого небесного тела. Вообще-то подниматься так с большого, допустим, с Земли, они бы себе не позволили: нормальные планеты не те объекты, с которыми можно запросто шутить. Поскольку сейчас корабль перестал получать ускорение, а первой лунно-космической скорости он еще не достиг, то в соответствии с законами баллистики он должен был через некоторое время прекратить подъем и начать падать. В случае, если пилоты потеряли бы над «Союзом» управление, он бы жестко состыковался с Луной в районе Моря Нектара.
– Лучше бы в Море Изобилия, – попытался пошутить по этому поводу втянутый в неясные маневры Пацаев. Шуткой он маскировал растерянность. Пока что пялящий глаза в индикаторы, а ушами отслеживающий цифирную лавину с Земли, Пацаев понимал только то, что командир корабля осуществляет уклонение, но почему именно так, до него не доходило.
– Готовьте «пиротехнику»! – скомандовал ему летчик-космонавт Добровольский. Под пиротехникой подразумевались специальные контейнеры. В них содержалась мелко нарезанная фольга. Советская космонавтика готовилась к космическим войнам серьезно: лучше было протаскать с собой по орбите лишнюю пару килограммов, чем кусать локти, тем более облаченные в скафандр. – Сброс по команде! Сейчас уточним когда. Что там на радаре?
– Пока все по-прежнему, – попытался пожать плечами под защитным костюмом Пацаев. – Нет! Стоп! Увеличение сигнала! Может, выхлоп? Если так, то американец делает маневр! Нужно подождать подтверждения с Земли.
Советский космонавт сомневался абсолютно правильно. «Союз-11» не имел сложных и тяжелых локаторов, поэтому судить об увеличении отраженного сигнала «Аполлона-13», тем паче на огромной, материкового уровня дистанции, было крайне затруднительно.
– Хорошо, – кивнул под шлемом Добровольский. – Подождем.
Долго ждать не пришлось – секунды.
– Пингвины, объект снова маневрирует. Похоже, с учетом вашего маневра. Что у вас происходит? Мы наблюдаем сбой тяги? Правильно?
– Все под контролем! – попытался отбиться от родного космодрома командир корабля «Союз». – В крайнем случае, стартуем после одного витка.
– Кто вам вообще давал право на такой маневр?
– Некогда объяснять! – рявкнул в микрофон Добровольский. – Давайте расчеты. Виктор, проверяй!
Вообще-то бой космических кораблей – если, конечно, это был бой – отличался от прошлых и нынешних боев истребителей по значительному числу параметров. Главное, конечно, то, что здесь не участвовали какие-то специально созданные для звездных битв планетолеты. Земля еще не вступила в эру галактических войн. Тем не менее, если даже не брать в рассмотрение таковые нюансы, отличия были налицо. Ни «Аполлон», ни «Союз» не являлись даже подобием зреющих в головах конструкторов, но с неизбежностью накатывающихся из будущего «шаттлов». Уж тем более они не были непредставимыми пока высокоточными ракетами шестого поколения, способными с лету, с двух тысяч километров, угодить в распахнутые ворота ангара. Они представляли собой слабо управляемые агрегаты и совсем не походили на какие-нибудь палубные «Фантомы» или «Яки». Но все-таки их скорости, даже сейчас при взлете с Луны, были непредставимы для «нормальных», то есть атмосферных летчиков-испытателей. Разумеется, и расстояния, то есть пространственная размазанность боя, были под стать скоростям. Учитывая слабую маневренность, одно компенсировало другое. Кроме того, здесь ведь использовались космические аппараты одного поколения. Их отличия укладывались в рамки. Один имел преимущество в запасах топлива, но ведь он еще не завершил разгон и, следовательно, проигрывал в скорости. Помимо этого, за счет большей массы он и горючее тратил быстрее. Так что корабли имели равные условия.
Разница лишь в том, что «Аполлон» взял на себя функцию агрессора. Бой начал он, и, следовательно, противник силой обстоятельств вынуждался действовать по заданным американцами правилам. Легче ли было русским? Может, и так, ведь их целью могло стать простое уклонение от сражения. Например, еще более крутой разгон и выход к Земле по другой орбите? Однако бывший летчик ВВС Григорий Тимофеевич Добровольский решил играть по своим правилам и принять вызов. Возможно, он ставил на карту слишком многое, уж свою будущую космическую карьеру точно. Ну что же, водители реактивных красавцев со скошенными крыльями имели свой собственный, прямо не зафиксированный в уставах кодекс чести. Что значило будущее, если на карту ставилась жизнь? Тем паче что для Добровольского это было не главным. Гораздо важнее – утереть янки нос. Вот это он и собирался осуществить. По мнению космонавтов, астронавты слишком зазнались после того, как ботинок Армстронга оставил слепок в юго-западном углу Моря Спокойствия. Почему бы в честном космическом поединке не поставить их на место? Уклоняться и следовать инструкциям может каждый, а вот лихо взвалить на себя полный сундук ответственности… Для этого действительно надо пройти школу ВВС, а в дополнение – в подростковом возрасте пережить позор вражеской оккупации. И еще…
Да, сейчас над Луной Добровольский ощущал себя в небе Северной Кореи. Но в действительности? О, как он, да и весь его курс, мечтал там очутиться. Тем более не существующий для атеистов, но все едино, где-то прячущийся бог слышал его тайные молитвы, и к моменту выпуска из училища, когда на плечах засияли лейтенантские звезды, там, в Корее, еще ничего не кончилось. Более того, пошел новый виток: китайские добровольцы – рекой, и советская техника – потоком. Но вот Великий Стратег приобрел осторожность. Туда – только асы. Нечего зазря губить красивые обводы самолетов, а главное – позорить северного соседа перед страной, вставшей на правильную дорогу. И потому лейтенантам не прорваться никак. Ну а пока на погон упала новая звезда… Может, атеисты и правда загнали бога в лузу? Ибо Великий Стратег уже отступил, и демаркационная линия обрезала его поползновения. Хуже того, это оказалась его последняя партия. Вот и не повезло Добровольскому. Для Кореи он оказался молод, а для Вьетнама… Нет, совсем не стар: любой из «МиГов-21», дежурящий в окрестностях Ханоя, с удовольствием принял бы его в свое лоно. Но ко времени битвы в небе Вьетнама он уже значился в отряде космонавтов, более того – участвовал в тайной программе советского броска на Луну. Ну что же, обстоятельства решили создать ему войну в Корее прямо здесь, над лунными цирками. Вот и пожалуйста. Он оказался абсолютно на своем месте.
И, кстати, не только он. Тот, кто маневрировал «Аполлоном» и пикировал с высокой орбиты, действительно был в Корее. Воевал там и даже сбивал советские «МиГи». Сорокадвухлетний астронавт Джим Ловелл прошел надежную школу войны. И не он один. Американский отряд покорителей космоса был солидно разбавлен ветеранами Кореи. Наверное, это не могло считаться случайностью. Ребятки, таранящие небо полуострова, теперь вышли размяться в небо Луны. Если бы немецкая оккупация не украла у Добровольского годы учебы, возможно, он бы успел повстречаться с ними заранее. Но не сложилось. Ну а космическое время бойцов, поливающих напалмом джунгли Вьетнама, еще не пришло. Их ждали будущие многоразовые «шаттлы». У них будет своя война, на «челленджерах» и «колумбиях».
– Подожди, – сказал космонавт-исследователь Пацаев, переработав очередную порцию выходных данных бортовой ЭВМ. – «Аполлон» пикирует на нас сверху. Если он промахнется – его бросит по траектории прямо в Море Кризисов.
– Достойное для капиталистов место, правда? – с кривой (из-за всяческих трубок и шлангов, упирающихся в рот) ухмылочкой согласился Добровольский.
– Нам разве разрешено их приканчивать? – потерянно, уже принимая неизбежное, спросил Пацаев.
– Нам, может, и нет, а вот им явно разрешено. Не мы это начали, Витя. Не мы. Не распускай нюни, – цыкнул на подчиненного Добровольский. – Вот в этой точке нужно начать сбрасывать пиротехнику.
Это было хитрым ходом. Вполне может быть, что американцы понятия не имели о носимом «Союзом» запасе радиомаскировочных пластин. Следовательно, в нисходящей траектории «Аполлон» должен оказаться в рое, дающем ему засветки сигналов. Допустимо, что в связи с этим у него даже ухудшится сношение с мысом Канаверал или с Гавайями (бог знает, с кем из них он сейчас общался). Неизвестно, найдет ли он в размазанном на сотни километров рое пластин свою последнюю цель – «Союз-11». Но если он действительно промажет, то из-за засветки вполне может далее сманеврировать неправильно – да и не на каждый маневр у него хватит топлива. Следовательно, он действительно может оказаться в Море Кризисов или где угодно еще в пределах полутора тысяч километров. И оказаться там не в виде цельного, стоящего на четырех опорах предмета с живым экипажем на борту, а в виде разбросанного в эллиптической плоскости скопления покореженных деталей. Сила тяжести на Луне невелика, но падение с высоты сотни километров – это все же кое-что.
Несмотря на разницу технологий, все сражения в чем-то похожи. Более того, теперь битва вместо боя истребителей начала напоминать столкновения головоногих. Роль прячущегося, но коварного осьминога играл «Союз»: просто вместо маскирующих чернил он использовал пластины, отражающие сигналы локатора. Естественно, они воздействовали и на его аппаратуру тоже, но ведь он точно знал, где находится и что собирается делать в момент их применения и после.
Русские космонавты больше не разговаривали. Было некогда. Пульс у обоих подскочил: если бы сейчас их могли контролировать байконурские медики, они бы начали сомневаться в возможности допуска к полету.
Локаторы «Аполлона-13», разумеется, зафиксировали облако диполей заранее. Да, астронавты не мгновенно догадались, что это. Вначале мелькнуло предположение об активной помехе. Тем не менее они уже приняли на себя функцию камикадзе, так какая была разница, столкнуться с «Союзом» в облаке или без такового? Кроме того, на близкой дистанции они планировали обнаружить русских визуально – ведь это был все ж таки движущийся объект. Конечно, сейчас такое становилось не слишком простым делом. «Аполлон» пикировал сверху. На фоне вовсе не статичной из-за скорости Луны могли возникнуть трудности. Но американский экипаж состоял из трех человек, почему бы одному из них не заняться любованием окрестностями в иллюминатор? Вот он и любовался.
А корабли продолжали сходиться. Куда могли деться эти зазнавшиеся русские от первопроходцев Луны?
ГЛАВА 23. ТАЙМ-АУТ
Теперь он сидел внутри корабля и дышал. Дышал вволю. Это было великое, ни с чем не сравнимое ощущение. Нужно стать абсолютным дураком, чтобы променять это величайшее благо на какие-то эфемерные достижения в штурме преграды бесконечности, лишенной воздуха напрочь. Почему нельзя было дальше спокойно сидеть в своем КБ и заниматься расчетами и черчением? Кто дергал его за ниточки – писать это заявление в отряд космонавтов? Только полный психопат мог променять планету, снабженную воздухом, на эту несущуюся по орбите консервную банку. Несущуюся вокруг безжизненной глыбы, диаметром в три с половиной тысячи километров.
«Ладно, – сказал сам себе Владислав Волков, – поплакали, и будет. Что там у нас по графику?»
Вообще-то следовало попробовать наладить связь с Землей, но, с другой стороны, сейчас у него имелся самый широкий выбор возможностей: ситуация, в которой он завис, была абсолютно уникальной. До захода в затененную Луной зону оставалось двадцать минут. Можно было действительно попробовать наладить контакт с ЦДКС. Но, допустим, связаться удалось быстро. Оттуда потребуют доложить обстановку. И…
Еще чего доброго сообщат, что текущие параметры орбиты «Зонда» требуют срочной коррекции. Нужно незамедлительно сделать то-то и то-то… А вы спокойно доложите, что никакой коррекции, а тем более больших маневров сейчас делать невозможно, поскольку…
Он оказался в отсеке пятнадцать минут назад. За эти пятнадцать минут единственное, на что у него хватило сил, – снятие шлема. Понятно, было еще прикрытие люка, проверка на герметичность и прочая суета, но ведь это еще до откидывания стекла. На тот момент в баллоне у Владислава Николаевича оставалось приблизительно полминуты жизни. Убийца-космос промахнулся совсем на чуть-чуть. Какое-то предчувствие остановило Волкова во время этого вакуумного матча. Он спешно вернулся к входу в шлюзовую камеру. То, что в свете прожекторов он не стал проверять запасы кислорода, тоже работало на его спасение. В надувном шлюзе пришлось действовать на ощупь – фонарь по-прежнему не работал, и он снова потерял гораздо больше времени, чем планировал. И ведь потом требовалось снова вплыть в люк и снова задраиться. И, кстати, плюнуть на кессонную болезнь: некогда было отсиживаться в шлюзе час или более.
И все-таки перед самым нырянием в этот самый шлюз он последний раз глянул окрест. Вообще-то на звезды, Луну и прочее, но… Он понял, что еще не все проиграно. Теперь, сидя в тепле и уюте внутренностей «Зонда», он понимал, что это была очередная Сирена, приманка господина Космоса. Если бы он рыпнулся… Уже ходил бы по орбите, привязанный к «девятке» пятнадцатиметровым тросом…
Дальский Алекс
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Суворов Виктор
Каргалов Вадим
Браун Дэн