Чтение 2–й страницы книги ~Дуэт со случайным хором~

Франк безнадежно пожал плечами.

-Буду надеяться на то, что ты хоть не сразу, а постепенно узнаешь меня всего. Теперь, Мод, перед нами весь день и весь Лондон. Что мы предпримем? Я хочу, чтобы ты выбирала.

-Я так счастлива, что мне право все равно. Я готова просидеть с тобой до самого вечера.

Они оба рассмеялись.

-Пойдем, - сказал он, - мы обсудим это по дороге.

Семья крестьянина все еще сидела и дожидалась. Уходя, Мод положила серебряную монетку в руку ребенка. Она была так счастлива сама, что ей хотелось, чтобы и вокруг нее все были счастливы. Посторонние оборачивались и смотрели ей вслед, когда она проходила мимо. С легким румянцем на щеках и с сияющими глазами она была воплощением молодости, красоты и любви. Какой-то пожилой господин, взглянув на нее, вздрогнул и проводил ее восхищенным взором. Может быть он вспомнил и свою молодость и свою любовь, и на мгновение вновь пережил старые, счастливые дни.

-Возьмем мы извозчика?

-О, Франк, мы должны приучаться быть экономными. Пойдем пешком.

-Сегодня я не могу и не хочу быть экономным.

-Ну, вот! Видишь, какое скверное влияние я на тебя имею.

-Самое развращающее! Однако мы еще не решили, куда идти.

-Не все ли равно, если мы вместе?

-В Овале идет очень интересная игра в крикет между австралийцами и Сюррейским клубом. Хочешь отправиться туда?

-С удовольствием, дорогой, если тебе хочется.

-Затем во всех театрах идут утренние спектакли. Но ты, вероятно, предпочитаешь быть на вольном воздухе?

-Мне, право, все равно, лишь бы тебе было весело.

-Об этом уж не беспокойся.

-Итак, самое лучшее, что мы сейчас можем придумать, это будет пойти позавтракать.

Они направились через станционный двор и проходили теперь как раз мимо красивого старого каменного креста. Среди массы извозчиков, карет и толпы пешеходов возвышался прекрасный памятник, поставленный великим королем Плантагенетом в честь своей любимой жены.

- 600лет тому назад, - сказал Франк, - был торжественно освящен этот старый каменный крест. Вокруг него стояли герольды и закованные в латы рыцари, собравшиеся сюда в честь той, чью память чтил сам король. Теперь станционные носильщики стоят там, где раньше стояли рыцари, и вместо труб герольдов раздаются свистки паровозов, но старыйкаменный крест неизменно стоит на своем месте. Такие, с первого взгляда незаметные, мелочи учат нас великой истории нашей страны.

Мод захотела узнать историю королевы Элеоноры, и в то время, как они выходили на многолюдный Странд, Франк поделился с нею тем немногим, что он знал сам.

-Она была женой Эдуарда I и прекрасной женщиной. Это она, ты помнишь, высосала яд из раны, полученной ее мужем от удара отравленным кинжалом. Она умерла где-то на севере, и он приказал принести ее тело на юг для погребения в Вестминстерском аббатстве. И повсюду где тело останавливалось на ночь, он воздвигал подобный каменный крест. Таким образом всю Англию пересекает линия крестов, указывающих места, где останавливалась эта печальная процессия.

Они повернули в Уайтхолл и проходили мимо громадных кирасиров на черных конях в Конногвардейских воротах. Франк указал на одно из окон старинного здания.

-Ты видела памятник одной английской королевы, - сказал он, - вот это окно - памятник короля.

-Почему, Франк?

-Насколько я помню, через это окно вывели Карла Первого к эшафоту, где ему отрубили голову. В первый раз тогда народ показал, что его власть выше власти короля.

-Бедный малый, - сказала Мод, - он был так красив. К тому же он был прекрасным супругом и отцом.

-Очень часто хорошие короли бывают самыми опасными.

-О, Франк!

-Видишь ли, Мод, если король думает только об удовольствиях, он не вмешивается в дела управления. Но если у него есть совесть, он старается делать то, что ему кажется его обязанностью, и обыкновенно портит все дело. Например, Карл. Он был очень хорошим человеком, и тем не менее он был причиной гражданской войны. У Георга III был прекрасный характер, но благодаря его глупости мы потеряли Америку и чуть было не потеряли Ирландию. Наследники и того и другого были очень дурные люди, причинившие, однако, гораздо меньше вреда.

Они достигли конца Уайтхолла, и их глазам открылся чудный вид на Вестминстерское аббатство и здание парламента. Прекраснейшее из старинных английских зданий высится против прекраснейшего из современных. Как могло случиться, что нечто столь изящное было выстроено этим деловитым, сухим народом, - должно оставаться загадкой для путешественников. Солнце блестело по позолоте крыши, башни высоко поднимались в легком лондонском тумане. Это было достойное место того правления, которому подчинилась одна пятая всего человечества, правления, поддерживаемого не силой штыков, а только одним добрым согласием самих управляемых.

Франк и Мод стояли рядом и любовались.

-Как прекрасно! - воскликнула Мод. - Как позолота красит все здание!

-И как глупо, что ее так мало применяют в нашей мрачной лондонской архитектуре. Представь себе, как великолепно выглядел бы позолоченный купол собора Святого Павла.Он блестел бы как солнце над всем городом. Но вот наш ресторан, Мод, и я слышу, часы бьют три четверти второго.

Глава V

В Вестминстерском Аббатстве

Они беседовали об отделке комнат в их новом доме, о своей свадьбе, о том, как Мод будет заниматься хозяйством, о свадебных подарках, о достоинствах Брайтона, о том, что такое любовь, о лаун-теннисе (Мод была лучшим игроком одного из кружков этой игры), о сезонных билетах, о судьбах вселенной и еще о тысяче разных вещей. За обедом Франк потребовал маленькую бутылку "Перрие Джует". Без сомнения, это неэкономно, но то была их последняя совместная прогулка перед свадьбой; и так они пили за дорогие дни прошлого и за еще более дорогие дни будущего. Франк и Мод не только любили друг друга, они в то же время были хорошими друзьями и говорили обо всем свободно и охотно. Франк вовсе не думал о том, чтобы "занимать" свою спутницу приличными разговорами, и Мод понимала и ценила это. Они оба предпочитали молчание разговору "ради приличия".

-Мы отправимся туда после завтрака, - сказал Франк, платя по счету, ты ведь еще не видала австралийцев?

-Нет, дорогой, я их видела в Клифтоне четыре года тому назад.

-Нет, это совсем другое. Большинство их еще ни разу не играли в Англии.

-Они, кажется, очень сильные игроки?

-О, да. Они играют превосходно. Сухое лето много помогает им. Они еще не привыкли как следует к нашим условиям игры. Итак, идем... О, Боже, какая жалость!

Поднимаясь, он взглянул в окно и увидел одну из тех маленьких неожиданностей, которыми природа разнообразит монотонную жизнь этих островов. Солнца не было видно, из-за реки надвигалась темная туча и настойчиво барабанил мелкий дождь, обещая затянуться на очень долгое время.

-Две чашки кофе и две рюмки бенедиктину, - крикнул Франк, снова опускаясь на стул. Но прошло полчаса, а небо все более темнело, и дождь шел все сильнее и сильнее. Река медленно катила свои свинцовые волны. За окном блестела мостовая площади, а за нею возвышалось громадное черное Вестминстерское аббатство.

-Была ли ты когда-нибудь в Аббатстве, Мод?

-Нет, Франк, но мне очень хотелось бы.

-Стыдно сознаваться, но я там был всего только один раз. Ну не грешно ли, что мы, молодые англичане, превосходно знаем все веселые места в Лондоне и в то же время совершенно незнакомы с этим сердцем Британской расы, этим самым великим и замечательным памятником, которым когда-либо обладал, народ. Шестьсот лет тому назад англичане смотрели на него, как на священный народный храм. С тех пор все наши знаменитые полководцы, ученые, поэты находили здесь, вечный приют. И теперь в огромном аббатстве едва ли найдется еще хоть одно свободное место. Хочешь пойдем, проведем там часок?

У Мод и Франка был только один зонтик, поэтому они почти бегом направились к ближайшему входу в Аббатство.

-Скажи, Франк, кому принадлежит это Аббатство?

-Тебе и мне.

-Нет, серьезно.

-Совершенно серьезно. Оно целиком принадлежит британцам, платящим налоги. Ты, вероятно, слышала историю о шотландце, явившемся на один из наших броненосцев и спросившим, не может ли он видеть начальника судна. "Как прикажете доложить"? - спросил часовой. "Один из владельцев", - отвечал шотландец. Совершенно такое же положение занимаем и мы по отношению к Аббатству. Итак, давай осматривать наши владения.

Входя, они улыбались, но улыбка исчезла с их лиц, как только за ними затворилась дверь. Эта святая святых, это великое народное хранилище производило величавое, торжественное впечатление, которому не мог не подчиниться даже самый легкомысленный человек. Франк и Мод стояли в немом благоговении. Громадные своды, прямые и тонкие,красивыми рядами поднимались с каждой стороны, и их изгибы нежными узорами сплетались высоко наверху.

В полумраке кое-где неслышно двигались немногие посетители; вдоль стен длинными рядами стояли мраморные гробницы, внутри которых покоились бренные останки великих людей. Снаружи бессмертный мрамор увековечивал их память. Знаменитые имена были подписаны внизу. Глубокая тишина царила в этом пристанище великих усопших; кое-где слышались только глухие шаги или подавленный шепот. Мод опустилась на колени и закрыла лицо руками. Франк тоже молился той молитвой, что выражается не словами, а одним только чувством.

Окончив осмотр этой части Аббатства, Франк и Мод начали бесцельно бродить около гробниц. Их точно давило величие всего виденного. Каждая из стен этих могил была достойна поклонения, но трудно поднять свою душу настолько, чтобы быть в состоянии оценить их все.

Чей-то голос, раздавшийся вблизи, вернул их к действительности.

-Сюда, пожалуйста, здесь короли, - говорил голос. - Они отправляются теперь осматривать королей.

"Они" оказались очень любопытной смешанной группой, состоявшей из высокого рыжебородого человека с сильным шотландским акцентом и маленькой нежной женой, затем изамериканца - отца с двумя веселыми восторженными дочерьми, маленького морского офицера в форме, двух молодых людей, внимание которых было больше сосредоточено на хорошеньких американках, и дюжины других путешественников различных возрастов и наций. Франк и Мод присоединились к группе.

-Сюда пожалуйте, господа, - повторил проводник, молодой краснощекий парень. Остановившись перед первой гробницей, на которой лежала высеченная из мрамора женщина с усталым скорбным лицом, он произнес:

-Мария, королева шотландцев; самая красивая женщина своего времени. Этот памятник воздвигнут сыном ее, Яковом I.

-Не правда ли, как она прелестна? - воскликнула одна из американских девиц.

-Я ожидала большего, - ответила другая.

-Удивительно, как она сохранила свою красоту, несмотря на все те ужасные страдания, который ей пришлось пережить, - заметил отец. - А позвольте спросить, - обратился он к проводнику, - сколько лет было этой леди?

-Ей было сорок четыре года, когда ее казнили, - ответил тот.

-Ну, она выглядит молодой для своих лет, - проговорил шотландец, и все направились дальше. Но Мод и Франк медлили отойти от гробницы. Им обоим хотелось все сильнее запечатлеть в памяти образ несчастной королевы, этого нежного французского мотылька, прилетевшего из света и тепла в мрачную страну крови и псалмов.

В другом конце часовни проводник продолжал называть имена похороненных. "Здесь погребена королева Анна, рядом с нею лежит Мария, супруга Вильгельма III. Там позади, под сводами, покоятся тридцать восемь Стюартов."

Тридцать восемь Стюартов! Принцы, епископы, генералы, когда-то самые могущественные на свете люди свалены были теперь в одну кучу под общим именем тридцати восьми Стюартов. Так смерть и время превращают самое великое в самое ничтожное!

Затем все последовали за проводником в другую маленькую часовню, над дверями которой стояло имя Генриха VII. Эта часовня была знаменита своей скульптурной отделкой. Трудно даже и в наши дни найти что-нибудь более изящное, художественное, утонченное. Проводник прочел им отрывок из завещания короля, в котором тот приказывает похоронить его "с должным уважением к его Королевскому достоинству, но без проклятых торжественных церемоний и без оскорбительных излишеств!" Даже в этих немногих словах сказывалась горячая кровь Тюдоров.

Они взглянули на маленького Георга П, последнего короля, который сам повел свое войско на бой, и постепенно дошли до уголка Невинных, где были погребены нежные кости бедных детей, убитых в Тауэре.

В это время проводник собрал всю группу вокруг себя, и по его лицу можно было догадаться, что он собирается показать нечто особенное.

-Поднимитесь на ступеньку, чтобы лучше видеть, - сказал он. - Это великая королева Елизавета.

-Она великолепна, - сказал Франк.

-Она ужасна, - сказала Мод.

-Кажется это та самая леди, которая казнила другую леди, королеву Шотландии? - спросил американец у проводника.

-Да, это именно она.

-Самая подходящая леди для подобного дела. Она была незамужняя, кажется?

-Она была девицей.

-Большое счастье для кого-то. Я убежден, что мужу такой женщины приходилось бы плохо.

-Молчи, папа! - крикнули обе дочери, и процессия двинулась дальше.

Осмотрели самую старинную и самую святую часовню, где были погребены короли Плантагенеты с святым королем Эдуардом посередине. Затем проводник опять привлек внимание всей группы, торжественно провозгласив:

-Господа, пожалуйте сюда, сейчас я покажу вам одну из самых замечательных вещей во всем Аббатстве.

Это было не что иное, как самый простой квадратный кусок камня, на котором стояло старое кресло.

-Это священный камень из Сконы, на котором с незапамятных времен короновались Шотландские короли. Когда Эдуард I, шестьсот лет тому назад напал на Шотландию, он приказал перенести этот камень сюда, и с тех пор на нем сидели все монархи Англии во время коронации. Предание говорит, что на этот камень клал свою голову Иаков, когда ложился отдыхать, но геологи доказали, что этот красный песочный камень - из Шотландии.

-А тот, другой трон, вероятно, шотландский? - спросил американец.

-Нет, у Шотландии и Англии всего один трон. Но во времена Вильгельма короновался не только король, но и королева. Поэтому понадобился второй камень. Но он, конечно, небыл старинным.

-Да, ему теперь всего каких-нибудь двести лет. Кстати, о нем довольно мало заботятся. Кто-то уже успел нацарапать на нем свое имя.

-Один из вестминстерских мальчиков поспорил со своими товарищами, что проспит ночь среди гробниц, и в виде доказательства нацарапал свое имя на троне.

-Неужели! - воскликнул американец. - Однако он высоко летает, этот мальчишка.

-Долетит, пожалуй, до виселицы, - проворчал Франк.

Раздался сдержанный смех, но проводник поспешил пройти дальше: он должен был охранять суровое достоинство Аббатства.

Понемногу все вышли из старинной часовни королей Плантагенетов и стали быстро переходить из одного отделения в другое. История Англии проносилась перед ними с ошеломляющей стремительностью. Франк и Мод долго не могли оторвать взгляда от величественной, ужасной группы "Нападение Смерти". Группа изображала какое-то чудовище, протягивающее костлявую руку к потерявшей сознание женщине лет двадцати восьми. Между чудовищем и молодой женщиной стоял, защищая последнюю, ее муж с искаженным отужаса лицом.

-Мне это теперь будет сниться, - прошептала Мод. Она побледнела, как и многие другие женщины, перед этим памятником.

-Ужасная группа, - согласился и Франк, отступая назад и будучи не в силах оторвать взгляда от памятника. - Чья она?

-Рубильяк - имя скульптора, - прочла Мод надпись на пьедестале памятника.

-Француз или человек французского происхождения. Не правда ли, как характерно! Единственный памятник, что произвел на нас такое сильное впечатление своею гениальностью, принадлежит руке иностранца. В нас этого нет. Мы боимся выказывать свои чувства.

-Если мы не создаем памятников, то мы создаем людей, достойных этих памятников, - сказала Мод и Франк записал этот афоризм на своем манжете.

-Мы слишком холодны, чтобы быть великими артистами, - продолжал Франк, - но мне кажется, что мировую работу нации должны разделить между собой согласно способностям каждой из них. Пусть Франция и Италия украшают нас; взамен - мы будем организовывать французские колонии и упорядочим итальянские финансы.

Проводник, нетерпеливо звякая ключами, давно уже ждал их у выхода. Мод поблагодарила его, чем вызвала улыбку на лице человека, все дни проводившего среди гробниц.

Франк и Мод вышли на улицу. Небо было ясно, и летнее солнце сияло и ярко блестело на мокрой мостовой. На лужайках, покрытых свежей зеленью, сверкали дождевые капли; воробьи радостно чирикали. Тротуары были полны гуляющей публики. И над всем господствовали блестящие великолепные здания Парламента, вид которых напоминал Франку его горькие слова по поводу английской архитектуры. Они стояли и любовались открывшимся видом. Было так странно перенестись из великой страны прошлого в еще более великолепную страну настоящего. Это была жизнь, ради которой жили и умерли эти великие люди, оставшиеся позади.

-Сейчас начало четвертого, - сказал Франк. - В какое мрачное место я тебя завел! Боже мой, нам предстояло провести целый день вместе, а я привел тебя на кладбище. Не отправиться ли нам куда-нибудь на утренний спектакль, чтобы хоть немного развеяться?

Но Мод положила свою руку на руку Франка.

-За свою жизнь я еще ни разу не научилась за один час столь многому, как теперь. Это был великий час, я его никогда не забуду. Пожалуйста, не думай, что если мы вместе, мы должны только веселиться. Нет, я буду сопровождать тебя всюду. Теперь, Франк, прежде чем покинуть Аббатство, обещай мне, что ты всю свою жизнь будешь стремиться к высшему и лучшему и никогда не будешь опускаться до меня!

-Могу поручиться, что последнего никогда не будет, - отвечал Франк. В твоей душе есть такие уголки, до которых мне, кажется, никогда не добраться, хотя я и буду всю жизнь стремиться к этому. Но ты всегда будешь моим лучшим другом и моей любимой женой. А теперь Мод, что ты предпочитаешь, театр или крикет?

-Тебе очень хочется куда-нибудь пойти?

-Конечно, только при условии, что и тебе этого хочется.

-Мне кажется, что и театр и крикет явились бы какой-то профанацией после Аббатства. Пойдем лучше к реке, посидим там на одной из скамеек, полюбуемся, как волны блестят на солнце и потолкуем обо всем, что мы сегодня видели.

Глава VI

Два соло и дуэт

В последний вечер перед свадьбой Франк Кросс и его шафер Руптон Хэль обедали в клубе с братом Мод, Джеком Сельби, молодым поручиком одного из гусарских полков. Джекбыл долговязый, немного вульгарный спортсмен, которому в сущности было очень мало дела до Франка, но замужество своей сестры он одобрил, как только узнал, что его будущий шурин большой любитель спорта.

-Чего тебе еще надо? - сказал он сестре. - Княгиней, конечно, ты не будешь, но в спорте займешь видное место.

И Мод, не вполне понимая мотивы этого одобрения, поцеловала Джека и назвала его лучшим из братьев.

Венчание должно было состояться в одиннадцать часов утра в церкви Св. Моники, и семья Сельби остановилась в Ланггэме. Франк занял комнату в Метрополе, и так же сделал Руптон Хэль. Они оба поднялись рано и, благодаря вчерашнему гостеприимству Джека Сельби, чувствовали себя очень скверно. Франк не мог завтракать, и так как ему не хотелось показываться одетым к венцу, то они остались в гостиной наверху. Франк сидел у окна, барабанил пальцами по стеклу и смотрел на расстилавшуюся перед ним улицу. В воображении он часто рисовал себе этот день, и ему казалось, что он должен был бы быть непременно ярким, солнечным; что будет много цветов и все вокруг будет светло и радостно. Но природа оказалась недостойной этого дня. Густой туман, сырой и дымный, расстилался по городу, и шел дождь; мелкий, частый, настойчивый. Далеко внизуна мокрой, грязной улице виднелись ряди извозчичьих карет, похожих на каких-то гигантских жуков с блестящими спинами. Мелькали черные зонтики.

Франк отошел от окна и осмотрел себя в зеркале. Его черный фрак и серые брюки сидели на нем хорошо и выгодно обрисовывали его красивую сильную фигуру. Его блестящаяшляпа, перчатки и светло-голубой галстук были также безукоризненны. И все-таки он не был доволен: для Мод он был слишком плох. Как глупо было с его стороны пить вчератак много вина! В этот великий для них обоих день он должен был бы быть лучше, чем всегда. Франк беспокоился и нервничал. Он дорого дал бы за папиросу, но ему не хотелось, чтобы от него пахло табаком. Когда он брился, то немного порезался, а от игры в крикет в жаркую погоду на носу у него слегка лупилась кожа. И как это он мог выставлять свой нос в такую жару перед самым венчанием! Быть может Мод, увидев его - нет, она конечно не порвет с ним, - но возможно, что ей будет за него стыдно. В конце концов эти мысли довели его до лихорадочного состояния.

-На вас лица нет, Кросс, - заметил ему его шафер.

-Я сейчас думал о том, как безобразно выглядит мой нос.

-Пустяки, все сойдет благополучно.

Руптон Хэль был угрюмый человек, хотя и верный друг и товарищ; и вид у него был также мрачный. Его глухой голос, лондонский дождь, слякоть на улицах и расходившиеся нервы - все это вместе делало Франка прямо несчастным. К счастью, Джек Сельби, точно светлый луч солнца, появился в комнате. При виде его розового, улыбающегося лица, жених немного успокоился. Может быть в лице Джека он уловил неясные черты, напоминающие Мод.

-Здорово, Кросс, как живете, Хэль? Простите мне мои манеры! Батя мой хотел послать за вами, но я знал ваше состояние. Вид-то у вас неважный, милый человек.

-Да, чувствую себя не совсем в порядке.

-Так всегда бывает от этого дешевого шампанского. Не хотите стакан виски с содовой? Нет? Хэль, вы должны встряхнуть его, иначе вам от всех достанется. По правде сказать, мы вчера вечером немного пересолили. Что, не могли есть завтрака? Я тоже не мог. Выпейте хотя рюмку настойки и стакан содовой воды.

-Ну как они там все в Ланггэме? - спросил нетерпеливо Франк.

-О, великолепно! Мод готовится к параду. Мать, конечно, волнуется; пришлось подтянуть ее, чтобы она не распускалась.

Франк взглядывал на медленно подвигавшуюся минутную стрелку. Не было еще и десяти часов.

-Я думаю, мне будет лучше отправиться навестить их.

-Бог мой, ни за что! Против всяких правил, Хэль, смотрите за ним! Да ну же, милый, успокойтесь!

-Это не годится, Кросс, совсем не годится, - сказал Хэль торжественно.

-Какая чепуха! Здесь я ничего не сделаю, а там я мог бы помочь ей, подбодрить ее. Пошлите за извозчиком.

-Да нельзя же, милый человек, говорят вам, что нельзя. Хэль, он на вашем попечении, смотрите за ним!

Франк повалился в кресло и пробормотал что-то про нелепые приличия.

-Тут уж ничем нельзя помочь, дорогой мой. Это уж так принято.

-Да встряхнитесь же, Кросс. Вы увидите, что все дело пойдет, как по маслу.

Франк угрюмо сидел в своем кресле, не спуская глаз с часов и прислушиваясь к веселой болтовне молодого поручика и более серьезным ответам своего шафера. Наконец онвскочил и схватил шляпу и перчатки.

-Половина одиннадцатого, - сказал он. - Идемте! Я не могу больше ждать. Я должен что-нибудь делать. Пора отправляться в церковь.

-Идемте! - воскликнул Джек. - Погодите минуту. Я недавно сам был шафером и отлично знаю всю эту музыку. Хэль, осмотрите-ка его со всех сторон. Чтобы все было по уставу. Кольцо? На месте. Деньги священнику? Правильно. Мелочи? Отлично. Равнение направо, скорым шагом!

Теперь, когда он кое-что все же делал, Франк быстро оправился. Даже эта езда по залитым водой улицам не действовала на него удручающе. В конце концов он совсем развеселился и оживленно болтал с Джеком.

-А ведь он теперь в полной боевой готовности, - воскликнул Джек в восторге. - Значит не зря мы с ним возились целые сутки. Люблю таких людей! Право, молодец, и кровь горячая. Ну, вот мы и приехали.

Это была низкая старинная серая церковь. Входная дверь в готическом стиле и ниши по обеим сторонам напоминали о давно прошедших днях.

-Какая старая ободранная церковь, - прошептал Джек. - И все-таки на вид она очень веселенькая, точно ледяной домик. А вот, кстати, идет какой-то дружественный нам туземец. Хэль, это ваш человек, спросите его.

Псаломщик не был в хорошем расположении духа.

-Начнется без четверти четыре, - ответил он спросившему его Хэлю.

-Нет, нет, это в одиннадцать.

-Говорят вам, что в четыре без четверти. Так священник сказал.

-Да нет же, это невозможно!

-У нас они бывают во всякое время.

-Кто они?

-Да похороны.

-Но это свадьба!

-О, сударь, ради Бога простите. Когда я вас увидел, я подумал, что вы пришли на похороны ребенка. В выражении лица у вас было что-то такое, сударь... Простите за ошибку. Унас сегодня три свадьбы - это которая?

-Кросс и Сельби.

Псаломщик справился в старой, растрепанной записной книге.