read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Никто из Мастеров не знал ответов.
Но никто на Земле, долгие сотни лет, пока сменялись поколения в тайге, разрастались поселки и назревали собственные конфликты, не понимал главного: ждать ли Забытых обратно, или они навсегда покинули подземный лагерь и преданный им персонал?..
От детей Тимохино никто не скрывал, что существует огромный мир, развивающийся по совершенно иным законам. Мир, в котором им никогда не стать своими, который можно посетить первый раз лишь в четырнадцать лет, и то не дольше трех недель, находясь все это время в защитной пленке.
Тех, кто возмущался всесильем Мастеров, бунтовал или увлекался ложными науками, еще четыреста лет назад в шутку прозвали Плачущими. По преданию, первым бунтарем был человек, умевший играть на одиннадцати музыкальных инструментах. Он рыдал на собрании Ложи, убеждая, что надо открыться миру. То были годы, когда в Европе свирепствовала чума, на Востоке велись бесконечные войны, а на Руси шел разгул того, что после назовут Смутой. Наконец плачущий бунтарь похитил у Мастеров усилитель, забрал семью, несколько штампов и заявил, что уходит жить к обычным людям.
Это было чистым безумием. Энергии усилителя хватило бы на многие поколения, но очень скоро отщепенцы подверглись нападению полудиких кочевников, погибли почти все штампы, и первому Скрипачу пришлось позволить своим роботам выбросить споры. Он был слишком горд, чтобы обратиться к Мастерам.
Семена третьей генерации не напали на хозяев, но полностью вышли из-под контроля и повредили усилитель. Посланные спасатели явились слишком поздно...
С той поры Ложа Земных Мастеров наложила запрет на единоличное владение штампами, а старые пастушеские модели были вообще изъяты и отправлены в хранилище. Теперь роботы трудились под коллективной опекой самых уважаемых стариков. Жителям неблагонадежной окраины был навсегда запрещен доступ к усилителям, а сами они Построить прибор не умели.
И снова потянулись годы учебы, неспешных открытий и ожидания хозяев...
Глава 24
ПОЕЗД, С КОТОРОГО НЕ СПРЫГНУТЬ
— Так не пойдет! — заявил я. — Эти пацаны вежливо не умеют. Либо берете их за жабры и сразу, конкретно — в торец, либо лучше не заводиться. Нормального базара не получится.
Компашка братков скромно перетирала свои дела за угловым столиком. Чтобы выйти на место, где тусовался Карел, нам потребовалось не больше двух часов. Удивительно все-таки, насколько легко выцепить в Москве человека, если очень хочется и есть достаточно бабок! Сунул двоим «колясочникам» по полтахе, сказал, что надо бы пристроить братана-инвалида, и получил от них наводку, как найти «разводящего» шофера.
Раздолбанный микроавтобус «фольксваген» с нужным номером мы перехватили возле «Сокольников». Пресловутый Пашка оказался здоровенным кабаном под метр девяносто,но на поверку довольно хлипким. Он загнал машину передними колесами в сугроб перед ларьком, а сам сидел бочком в кабине и уплетал шаверму, далеко отставив в сторонуистекающий соусом пакет. Я сразу предупредил Макиных, что разговор должен быть коротким.
— Добрый день, — обратился к водителю Серый плащ. — Подскажите, как нам срочно найти Карела.
— Не знаю такого.
— Вы его знаете, потому что на него работаете.
Шофер со свистом втянул в себя соус, пожевал с открытым ртом, затем вытер руку о полотенце и захлопнул дверцу у нас перед носом.
Макины вопрошающе поглядели на меня. Я постучал в окно. Мотор работал, но отъехать «фольксвагену» мешал поток машин, ползущих сзади по заснеженному проспекту. Пашка положил руки на руль и смотрел назад. Очевидно, мы ему чем-то не понравились или не знали пароля.
— Открывай! — кивнул я Макину.
Тот небрежно взялся за ручку и выдернул ее вместе с замком и куском обшивки. Дверца погнулась, стекло треснуло. Вокруг сновали люди, покупали шаверму, но никому, каквсегда, не было до нас никакого дела. Никто из водил в пробке не глушил моторы, поэтому визгливую ругань Пашки расслышать было невозможно.
— Подскажите, как найти Карела, — вежливо повторил Макин и взялся за дверную раму.
— Пошел к черту! — выкрикнул водитель, врубил заднюю передачу и наступил на педаль. Из-под передних колес полетели комья снега, автобус повело в сторону, задницей он чуть не зацепил припарковавшуюся по соседству «шкоду». Оттуда выглянул испуганный старичок, весь в пакетах и сумках. Макин взялся за водительскую дверцу обеими руками и без усилия сковырнул ее с петель.
Глаза у водилы чуть не выпали на щеки, в правом кулаке у него очутилась монтировка, и со всего маху он влепил ею Макину по щеке. Я представил себе, что стало бы с головой обычного человека, окажись он на месте робота. По сути дела, неврастеник Паша только что совершил убийство. Макин не стал уклоняться от удара; монтировка прошла сквозь кожу и застряла у него в скуле. Сзади смотрелось классно: сантиметра три металла торчало прямо из коротеньких светлых волос прическа даже не испортилась! Ещепару дней назад я, с непривычки, выблевал бы завтрак и побежал бы куда глаза глядят. Паша дернул железяку на себя, штамп ему только улыбнулся и укоризненно покачал головой. Клешня Макина вытянулась на метр в кабину и сдавила шоферу запястье. Свободной конечностью Макин взял парня за шкварник, выдернул из сиденья и швырнул в глубину салона. Потом медленно вытянул из лица монтировку и обернулся к дедульке в «шкоде». Старого конкретно колбасило; в книжках про такое пишут «глаза стали как блюдца»...
Мотор заглох. Лишенный управления микроавтобус покатился задом на проезжую часть. Серый плащ, не нагибаясь, ухватился за передний бампер и удерживал его, пока я не забрался внутрь и не выдернул «ручник». После чего мы залезли туда все вместе и немножко побеседовали. Бить Пашу не пришлось. Тряся челюстью, он достал трубу и мигом отыскал Карела в чебуречной.
Штампы — на что толковые ребята, а без меня бы еще месяц ходили, фото всем совали!
Чебуречная — не первый сорт, но пацаны тут и не гуляют, а делом занимаются, сразу видно. Сарай кривой, вывеска не светится, внутри ветер дует, но точка проходная. И трасса, и торговые павильоны рядом, и недорого. И шашлык мне Лизкин «папа» принес классный — аж слюнки потекли. То есть кухня неплохая, даром что простые водилы кушают,дальнобойщики и хачи с рынка. Эти тоже не станут дерьмо жрать — им мясо подавай.
Так мы и сидели втроем, изображая непонятно какую родню, пока я не опознал нужного человека, рыло бы клево взять с собой нашего инвалида Игоря, но Карел наверняка быего заметил первым. И что потом, весь век его прятать?
Здорово его зачморили, твари...
— Придется применять насилие, — полувопросительно произнес Макин. Серый плащ отрешенно разглядывал посетителей чебуречной, скорее всего, совещался с Лизой.
— А то вы на Кольцевой мало народу покоцали? — разозлился я. — Только не надо меня «лечить», что вы мягкие и пушистые. Так Лизе и передай...
— Саша, ты же сам можешь со мной разговаривать, — произнес Лизин голос у меня в голове. Я едва не опрокинул тарелку с чебуреками, до того неожиданно вышло. Совсем забыл про ее очередную опасную игрушку. Всего ничего, капелька малюсенькая, куда хочешь — туда и лепи. Макина сказала, что это старая-престарая, настолько позабытая технология, что усилитель даже задумался, когда ему было поручено создать коммуникатор. Они ведь у себя давно без всяких телефонов обходились.
Но эта фиговинка — она намного круче телефона. Подзаряжать не надо, номер набирать не надо, стоит пожелать — и абонент на связи. Правда, у меня только четыре абонента — Лиза и три ее взрослых полиморфа. Маленького она пока бережет.
— Тут их шестеро, — говорю я. — И сидят плотно, вина заказали, мяса. Часа на два устроились. Либо твои ребята меня слушаются и мы их гасим, либо будем этого Карела до завтра ждать. Или ты хочешь, чтобы мы его к тебе притащили?
— Ни в коем случае. — Голос Лизы звучал у меня где-то в районе затылка, а капля крепилась под волосами, совсем незаметно. — Штампы будут тебя слушаться, но постарайтесь обойтись без кровопролития. Мне... мне очень тяжело это переносить.
— Постараюсь, — сказал я. Обсудил с «отцами»и поднялся с места. Немножко струхнул, не без этого.
— Тебе чего? — спросили меня за угловым столом. На всякий случай я всех шестерых как следует запомнил, но поманил одного Карела.
— Поговорить с вами хотят. Вон там, у двери.
— Так пусть подойдут, кому надо! — резонно ответил он. Молодой, чернявый, глазенки нахальные и шибко нервный. На месте он не сидел, постоянно подскакивал, точно шило в заду. Остальные разглядывали меня с обычным для их породы ленивым ожиданием, пепел стряхивали в тарелку. Все южане, в черной одинаковой коже, но двое не кавказцы, а, скорее, таджики. Узколобый мужик с огромной печаткой на пальце рвал лаваш. Другого, краснорожего, с мешками под глазами, я уже где-то встречал.
Макин со своего места приветливо помахал Карелу, отодвинул стул и показал бутылку коньяка. Он был один. Серый плащ увлеченно штудировал меню у стойки. Он удивительно походил на культурного безобидного алкаша.
— Мое дело маленькое, — придвигаясь ближе» небрежно проронил я. — Просили передать, что у него ваш безногий, и есть еще двое, по дешевке. Только с вами говорить хочет.
Макин выглядел почти интеллигентно и ни капельки не страшно, он даже приподнялся и одарил Карела широкой улыбкой. Наконец этот подонок соизволил оторвать зад, сунул в рот кусок мяса и подчеркнуто неторопливо отправился к нашему столику. Он достаточно ясно дал понять дружкам, что делает нам огромное одолжение.
— Ну? — спросил он, прожевав, и уселся, положив локти на скатерть. Этот кусок дерьма старательно изображал отморозка, хотя за сто метров было ясно, что на кого-то шестерит.
Я вышел наружу и заглянул в окошко. Из восьми столиков было занято четыре, и у бара в ожидании заказа пританцовывали еще двое черных, видимо, из овощного ангара. В колонках надрывалась Распутина. У двери, поджав лапу, угодливо подпрыгивала дворняга. Лежалый снег скрипел под подошвами, как старый диван.
Я успел заметить, как Макин одной рукой подвинул Карелу рюмку, а другой молниеносно ударил его пальцем в солнечное сплетение. Он бил без замаха, из очень неудобной позиции; обычный человек вообще так не дерется. После чего, не позволяя Карелу упасть, штамп небрежным движением закинул обмякшее тело на плечо, толкнул дверь и оказался снаружи.
Приятели Карела ничего не успели предпринять, потому что картинку им загородил вернувшийся Серый плащ. Он как раз застыл посреди зала, озабоченно ковыряясь во внутреннем кармане.
Наконец до южан дошло, что их товарища захватили в плен. Двое вскочили, а за ними и остальные, попадали стулья, зазвенел графин. Братки никак не связали неловкого очкарика, замешкавшегося у них на пути, с Макиным и здорово просчитались. По сути, они его просто не заметили.
Двое пихнули штампа плечами, прорываясь к выходу. Впереди несся тот самый краснорожий, в распахнутой куртке, за ним — высокий, кучерявый смуглый до черноты. В правой руке он уже держал нож. Серый плащ, не поворачиваясь, продолжая смотреть в одну точку, вытянул руки назад, схватил обоих бандюков за шкирки и легко вернул на место.
Краснорожий проехался задницей по соседнему столу, лишив обеда двоих шоферов. Те так и остались с вилками в руках, а скатерть и тарелки очутились на полу. Высокий ударил ножом снизу и, наверное, попал, потому что в следующую секунду он уже дергался, пытаясь вытащить лезвие назад. Вытащить не успел — как живое ядро, он пролетел, свалив на пол двоих своих дружков. На штампа кинулись еще двое, их он также забросил на стол.
Посетители повскакали, буфетчица что-то орала, звенело стекло. Все, что стояло на щедром угловом столике, слиплось в кучу — водка, осколки, чебуреки, салаты... И в этой куче, среди опрокинутых стульев, тряся головами, ползали перемазавшиеся Кареловы дружки.
Лишившиеся бастурмы водители радостно вступили в драку, приятелям Карела пришлось обороняться на два фронта. В ход пошли стулья, бутылки и даже горшок с кактусом. Робот вытащил из живота нож и отшвырнул в угол. Буфетчица и повариха визжали, обнявшись под стойкой.
Последним на Серого плаща попер самый взрослый, узколицый, с татуировками на пальцах. Я в нем, кстати, с первой минуты угадал центрового. Несмотря на возраст — где-то лет сорок пять, — он был сухим и подвижным, как гимнаст. Ни слова не говоря, чучмек разбил об угол соседнего столика бутылку и сделал очень плавный выпад.
Человек с нормальной реакцией после такого броска как пить дать остался бы без глаз и вообще без лица, но Серый плащ легко уклонился. Потом поймал узколицего за кисть с «розочкой» — будто хамелеон «выстрелил» языком — и, не меняя позы, отправил его макушкой вперед, в центр свалки. Больше желающих посражаться не нашлось. Бандиты сидели на полу, обтекали томатным соусом и недоброжелательно разглядывали соперника. Наверное, пытались запомнить. Все молчали, покрикивал только один. Он проломил головой фанерную стенку и застрял, никак не мог вылезти обратно.
Серый плащ вышел на улицу, увидел нас и первым вошел в колпак.
Ясен перец, таких гнид, как Карел, давить надо, и я бы нисколечко не пожалел, если бы он разбился. Но мы с Лизой с самого начала договорились, что бойни не допустим. Только если нас вынудят, тогда другое дело. Мы доставили нашего теплолюбивого друга на крышу Университета. Макин вырастил из запястья длинный гибкий ремешок, обмотал Карелу лодыжки и подвесил его вниз головой над пропастью.
Зимний вечер на Воробьевых горах. Я и не подозревал, насколько может быть красив город, если смотреть сквозь морозный туман с такой сумасшедшей высоты. На самый шпиль мы не полезли — на вертикали я все-таки боялся сорваться.
Просто Макиным все нипочем, а меня бы сдуло. Карел рассказал все, что знал. Подробно, доходчиво и почти без акцента. Где искать Скрипача, он понятия не имел, но подсказал, как найти человека, будто бы вхожего в нужный кабинет. Сначала Карел норовил поторговаться. Он просил дать ему телефон, обещал, что сам все устроит, задавал глупые вопросы, типа «почему наезды?», и даже намекнул что нас всех зароют.
После таких посулов Макин разжал ремень и скинул южанина вниз. Серый плащ спрыгнул следом, десятью метрами ниже, поймал вопящего Карела за пятку и вернулся с ним накрышу.
Карел убедился, что с ним не шутят. Теперь он был уверен, что мы его сбросим. На его месте я бы тоже не стал секретничать, да и погода располагала к откровенности. Если внизу опустилось до минус двенадцати, то на верхотуре, под пронизывающим ветром, можно было околеть за десять минут. Карел, стуча зубами, еще раз потребовал трубу. С привычной для их породы наглостью он уверял нас, что не знает, где найти нужных людей, и что связаться якобы можно лишь по телефону. Тогда я невинно осведомился, сколько он заплатил за ампутацию ног у нашего родственника Игоря Гладких? Такого эффекта я не ожидал. Попал не просто в точку, а вывернул гада наизнанку. Видимо, Карел решил, что к инвалиду вернулась память, а мы его братья и прямо тут, на крыше, приведем приговор в исполнение. Карел уже не скулил насчет телефона, он поведал о месте под названием «фабрика», что якобы там можно найти человека, имеющего выходы на тех, кто приезжал за Игорем Гладких и возил его на обследование.
— Сможешь сам показать? — спросил я.
— Если там узнают, что я навел, — мне конец. Лучше здесь убейте.
— Что там такого секретного, на этой фабрике?
— Земляк, верь, прошу тебя, мне туда ходу нет! Там люди серьезные, а я — никто. Мне велели кормить безногих, помочь им милостыню собирать, вот и все...
— На фабрике держат калек? — Я спрашивал наугад, но, похоже, опять угодил в яблочко. — Ты там Игоря держал, сволочь?
— Я не держал, земляк! Я клянусь, не знал, что у него родня есть. Мне из больницы позвонили, как обычно, сказали, что есть товар хороший. Парень с гангреной уже, замерзал совсем, когда подобрали. Ноги он все равно бы потерял и так. Ни документов, ни денег. Кто нянечкам оплатит, кто одежду принесет? Слушай, земляк, я клянусь, что ничегоплохого ему не сделал! Все, кто меня знает, могут подтвердить, что Карел своих не обижает. Я за все тогда в больнице заплатил, знаешь, сколько на него потратил?..
— Ты мне мозги не парь. Потратил он, разорился, блин!
— Да он же не помнил ничего! Откуда мне знать, что родня найдется? Да я только рад, если вы его заберете! Семья у человека появится, дом! Конечно, земляк, разве я не понимаю?..
— Я спросил тебя насчет фабрики. Будешь придурком прикидываться — Андрей Петрович сломает тебе позвоночник.
Макин протянул ладонь и легонько приподнял Карела за волосы. На пару с Серым плащом они смотрелись, как два супермена. Крыша, снег, метель, темень, а на них — ни снежинки, ни капли грязи. И молчат, как истуканы. На месте нашего гостя я бы давно наложил в штаны.
— Нет, нет! — закричал кавказец, забившись в угол между балюстрадой и пожарной лестницей,—Верю, верю, земляк, не дави!
Он еще поломался немного и все рассказал. А я его слушал и думал, что тихо схожу с ума. До сего дня я считал, что никаких особых хитростей за бизнесом на нищих скрываться не может, но я сильно ошибся.
Мне даже стало стыдно за столицу перед Лизой.
После этого Серый плащ спросил меня, что делать дальше. Мы устроили маленькое радиосовещание, потому что из-за воя ветра я бы все равно ничего не расслышал. Макин-папа уцепился клешней за какую-то трубу, я держался за нее обеими руками, а предводитель калек валялся связанный и весь облепленный снегом. Я приплясывал, стучал однойногой о другую, приседал, но все равно никак не мог согреться.
Поскольку я принял командование, то сказал, что парня нельзя отпускать, пока не проверим адрес. Место находилось довольно далеко, и без карты я не мог сообразить. А Макины сказали, что усилитель не в состоянии дать им навигационную привязку к незнакомой местности. Пришлось мне оставить одного штампа присматривать за полумертвым Карелом и на пару с другим отправляться на поиски. Сначала мы отыскали таксиста и выяснили примерную дорогу. Затем робот сгреб меня в охапку, закрылся в колпаке, мы слетали туда, и я доложил Лизе точные координаты. Действительно далеко, почти пятьдесят километров от Кольцевой. Пришлось раз семь совершать маневры, пока не попали в нужную точку.
Серый такой прибитый заводик на окраине поселка. Но внутрь фиг попадешь — овчарки и стена с колючкой. Я спросил Лизу, как нам быть с пленным, может, она и ему сотрет память.
— Это все равно что его убить, — отозвалась Макина. — Мораль этого человека настолько противоестественна, что от личности ничего не останется. Я могу это сделать, но кому от этого будет лучше? Он станет совершенно беспомощным, хуже годовалого ребенка.
— А нельзя как-нибудь ему внушить, что он добрый? — придумал я, оглядывая темнеющие постройки за высоким железобетонным забором. — Ну, переделать его...
— Если бы я поддерживала контакт с цепочкой сестер, возможно, что-то бы и получилось, — вздохнула Лиза. — Но я одна. Расстояние — не помеха, но никто не станет тратить энергию на перевоспитание дикаря, это нелепо. Ты уж извини, но даже тебя Мастера посчитали бы грубым, примитивным варваром.
В результате мы привязали Карела к теплой трубе и оставили греться на чердаке Универа. Телефон я у него забрал, а все двери на чердак были заперты снаружи. Если бы он даже перегрыз веревки, то пришлось бы спускаться по крыше. Макин еще вдобавок пережал ему слегка артерию на горле, для верности. Пусть поспит.
И мы вылетели за пределы столицы. Хрен его разберет, что там производили раньше, но нынче на проходной висели таблички с номерами арендаторов. Однако мы не собирались идти через проходную, поскольку нужное заведение не располагалось в зоне общего доступа. Перемахнув в сторонке через забор, мы долго топали между застывших заснеженных полуприцепов, миновали ряд унылых кирпичных корпусов, построенных еще до революции, и наконец вышли к следующей стене.
Людей здесь почти не встречалось. Пряча щеки в воротниках, прошли навстречу трое работяг Дважды в узком месте мы пропустили грузовик, обогнули песочные барханы, припорошенные снегом, и оказались в чистом поле перед двухметровой стеной. Стало совсем тихо. Лаяли вдали собаки, тарахтел трактор, а еще дворник где-то скреб снег лопатой. После московской вони от здешнего воздуха я слегка прибалдел. Снег с территории не вывозили, лишь откидывали в стороны, освобождая дорожки, поэтому вокруг выросли настоящие горы.
Перелезли через стену, приручили двух собак, прошли под арками газопроводов, под повисшими бородами сосулек, окунулись в облако пара и наконец увидели то, что искали. Синий ангар с белой полосой, разобранные рельсы, козырек над прогнувшимся перроном. Когда-то сюда подавали вагоны под разгрузку, сразу с двух веток. Теперь все замерло, обледенело и обвалилось.
Однако внутри сторожки горел свет, а возле дверей, из будки, высунула нос овчарка. Свет лился также из узких зарешеченных окошек в железной стене ангара, на высоте не меньше восьми метров. Чтобы попасть туда, имелась всего одна возможность — постучаться к сторожу. Влево и вправо от проходной, огибая главный объект и прилегающиестроения, змеилась свеженькая колючая проволока. Вот она, внутренняя закрытая зона. На проволоке болтались таблички с предупреждениями о свободно гуляющих псах.
Все, как описал наш приятель. Со слов Карела, он был тут всего единожды, и то по случайной оказии. Конечно, он врал. У таких гнид вечно все случайно происходит. Чуваку совсем не улыбалось загреметь по одной статье с хозяевами синего ангара.
Мы дали порядочный крюк, пошли направо вдоль ограды, пока сторожка с дымящейся трубой и собачья будка не скрылись из виду. Тут Серый плащ перекусил проволоку, и мы влезли в ангар с задней стороны. Через окно, на высоте десяти метров. На снегу, конечно, остались следы, но мне уже стало наплевать.
Так получается, что нельзя сделать один шаг и замереть. Сесть в поезд и соскочить, когда скорость уже высока. Один раз у меня получилось, когда отыскал ребятам с рынка обманувшую их продавщицу. Получилось. Свинтил в сторону, не поддался на другие предложения. Сегодня вечером этот номер не повторить. Делаешь один шаг, за ним приходится делать второй, третий — и вот: уже не получается отмыться или заявить, что угодил в это дерьмо случайно. Поезд все набирает ход, прыгать в темноту страшно, приходится хлебать вместе со всеми и чувствовать себя на мушке. И понимаешь, что промежуточных остановок не будет, выйти из этого состава не получится. Придется ехать до конца.
Лиза сказала, что нельзя быть немножко порядочным или, наоборот, немножко непорядочным.
Еще она сказала, что наше общество приучило ее к грустной мысли. Оказывается, для того, чтобы остановить зло, допустимо применять силу. А поскольку применение силы — это еще большее зло, то вышло, что вся Лизкина учеба перевернулась и перепуталась у нее в голове. Я ей тогда посоветовал не париться, потому что, ясен перец, только вих деревне можно остановить всяких отморозков уговорами и улыбками.
Макин, прямо как паук, забрался по отвесной стенке, разрезал проволоку на окошке и втянул меня за собой. Мы протиснулись внутрь и очутились на узком бордюре несущейфермы. Теперь стало понятно, что проникли мы через вентиляционную форточку, закрыть которую просто никто не пытался. Слишком высоко и снаружи, и изнутри. Под нами в полумраке виднелись штабеля ящиков и бесформенные брезентовые мешки. Не нравилось мне это местечко.
— Камера. — Серый плащ указал в дальний конец сооружения. Я на зрение не жалуюсь, но со штампом потягаться бы не смог. Позже Лиза мне растолковала, что он реагируетна любые электронные устройства, и глаза тут ни при чем. Камера крепилась на стальной поперечине, словно ласточкино гнездо, но, к счастью, смотрела вниз. Серый плащ пробежался по стальному профилю, шириной в ладонь, на котором висели лампы, перекусил провод и вернулся назад. Мы затаились в тени за коробом воздуховода, но никто так и не появился. Я решил, что охранник в сторожке уснул. Затем гуськом пробрались по бетонной перекладине к противоположной стене и там, за штабелем ящиков, спустились вниз. Точнее, Макин просто спрыгнул, как кошка, держа меня на руках. Ангар освещался несколькими слабыми лампочками, по стенкам поднимались пирамиды пыльных коробок, под потолком висела кран-балка, и больше ничего интересного. Внутри стоял колотун, как на улице.
Но что-то тут было не так... Я сразу почувствовал, что Карел нас не обманул. В противоположных концах ангара имелись двое ворот. Одними давно не пользовались, завалили ящиками полетами, на вторых висела панель с лампочками и моргал диод сигнализации.
Мы медленно обследовали помещение, но не нашли ничего, кроме залежей пустой тары и тюков со скрученными резиновыми шлангами. При каждом шаге под ногами похрустывала цементная крошка. Под потолком на разные голоса завывали вентиляционные трубы, где-то далеко перелаивались собаки.
Здесь даже нечего было украсть.
Наконец мы собрались в углу возле громадной проволочной клетки, запертой на замок. В таких местах обычно сидит начальник склада и заодно присматривает за самыми ценными товарами. Внутри клетки пылились двадцатифутовый морской контейнер и огромные напольные весы.
— Камера, — сказал один из Макиных.
Я задрал голову. Так и есть, на верхней перекладине сетки, на четырехметровой высоте, висел еще один портативный телеглаз, уставив объектив прямо на дверцу в контейнере. По моей команде Серый плащ проворно забрался наверх и перекусил провода.
— Теперь будем ждать, пока не выйдут.
Мы спрятались, но снаружи опять никто не пришел. Не успел я обрадоваться, как лязгнул засов, в контейнере отворилась дверь и высунулся парень в ватнике с автоматом на плече. Он внимательно огляделся по сторонам, поводил стволом и подошел к штанге, внутри которой спускался проводок. Из приоткрытой дверцы контейнера за его спиной шел слабый свет.
— Вперед, — скомандовал я. — Вырубить его, только тихо.
Парень подергал проволоку, затем вытащил сотовый и застыл в задумчивости. Видимо, отключение верхней камеры общего обзора он списал на непогоду или на крыс, а теперь решал, стоит ли тревожить начальство.
Серый плащ не полез через заграждение. Такое я видел впервые, и Лиза говорила, что у обычного человека это вообще не получится. Дело не в тренировке. Человеку так не перенастроить внутренние органы, которых у робота просто нет...
Штамп в три касания пересек полутемный проход, на короткий миг застыл у сетки и... просочился внутрь. Охранник развернулся в самый последний момент, когда Серый плащ уже возник у него за спиной и коротко ударил в горло. Не успел парень упасть, как рядом очутился Макин и подхватил автомат.
Потом, через верх, они втащили в сетчатый короб меня, и Серый плащ толкнул дверь в контейнер. Внутри все оказалось так, как я и предполагал. Лампа, калорифер, прожженный окурками стол, железный шкаф и кресло. Бурчал переносной телевизор. Макины аккуратно усадили сторожа на законное место, затем Серый плащ опустился на четвереньки и обшарил пол.
На сей раз я догадался быстрее робота и сразу указал верное место. Люк, ведущий в подвал, располагался прямо под тяжелым железным шкафом. Самому охраннику спускаться туда, очевидно, не позволялось. Даже Макиным пришлось потрудиться, прежде чем они отодвинули громоздкую пластину и нащупали нужные дырочки в полу. Хорошо, что у них пальцы утончаются. Без специальных крючков эту махину фиг поднимешь!
Над столом висели четыре маленьких экрана. Два из них, благодаря нам, показывали полосы, на третьем виднелись сугроб и край железных ворот, а на четвертом — плохо освещенный коридор с трубами вдоль стен.
Так я и думал. Существовал еще один вход, парадный. Не могли же хозяева фабрики всякий раз двигать шкафы.
Едва я взялся за первый из толстых крючьев, уходящих в темноту, как в голове точно зажегся сигнал тревоги. Словно кто-то умный повторял: «Не ходи... не ходи... еще есть шанс вернуться...» Там внизу поджидало нечто настолько плохое, что во мне взбесился каждый нерв. Даже зубы начали побаливать. Но и отступление смысла не имело — последняя остановка была упущена.
Кто не спрыгнул вовремя, должен оставаться в поезде.
Я спускался вниз, а сырая темнота поднималась навстречу.
Глава 25
ФАБРИКА ИНВАЛИДОВ
Я сразу почувствовал, что внизу есть люди, и Макин сказал, что он тоже чует разумные формы. Роботам пришлось порядочно повозиться со следующей дверью. Отпиралась она с помощью здорового колеса, и вдобавок имелись два навесных замка.
Наверное, тут когда-то было бомбоубежище Я даже слегка расслабился, потому что подсознательно ожидал встречи с очередным призрачным усилителем. Но Скрипачом тут ине пахло.
Зато пахло как в больнице.
Длинный сырой коридор освещался единственным тусклым светильником. Слева и справа я насчитал всего шесть дверей. В углу под сводчатым потолком висела очередная камера, но не работала. И вообще складывалось ощущение, что в этот каменный мешок не заходили лет сто. Мы вскрыли поочередно все двери, оставив главную, торцевую, напоследок. Не нашлось ничего интересного, кроме нескольких носилок и коробок с медикаментами. Таблетки, ампулы, бинты, мягкие полиэтиленовые пакеты, заполненные какой-то жидкостью...
Макин сказал, что за торцевой дверью коридор раздваивается, там теплее на двенадцать градусов и есть люди. Стальная дверь была притерта намертво, и на сей раз колесо не поддалось. Запоры находились с другой стороны. Лиза спросила, не лучше ли мне остаться, а штампы пройдут сквозь железо, осмотрятся и доложат. Я резонно заметил, что, дескать, стоило ли вообще так надрываться, чтобы коротать вечер наедине с крысиным дерьмом.
На самом деле я вовсе не чувствовал себя героем. И было то, в чем бы я Лизе ни за что не признался: я вовсе не хотел проникнуть за следующую дверь.
На преодоление столь мощной преграды полиморфам потребовалась уйма энергии. Рядом с Макиным стало невыносимо жарко стоять. Он прилип к стальной плите, распластался, очертания одежды задрожали, затем лицо начало проваливаться внутрь... Глядеть на подобные фокусы со стороны было довольно жутко. Словно человека разрезало поперек!
Вот остался только затылок, плечи и шевелящиеся лопатки, кусок лодыжки, вот пропал локоть. Серая краска на двери пузырилась, стекала вонючими струйками, обнажился слой блестящего металла... Наконец штамп окончательно пробурился насквозь, а сталь разогрелась, как газовая конфорка после жарки.
Я представил себе, что мог подумать охранник, находящийся внутри, и не позавидовал ему.
Не прошло и минуты, как запоры лязгнули и Макин впустил нас внутрь. Стоило мне вдохнуть жаркой, застоявшейся духоты, я сразу понял, что, кроме запаха лекарств, в здешнем воздухе витало кое-что похуже. Здесь воняло гнилью, потом, немытыми телами.
И здесь пахло кровью.
Не стоило сюда приходить.
— Девять живых объектов я идентифицирую как местных гуманоидов, — деловито сообщил не до конца остывший Макин. — Шестеро находятся в запертых помещениях слева, из них четверо погружены в сон. Трое — в помещении справа, из них спит один. Но сон в данном случае вызван анестезирующими препаратами. Того, кто спит, идентифицирую как ребенка мужского пола четырех-шести лет. Большая потеря крови, недавно подвергся хирургическому вмешательству. Наибольшая опасность — из помещения справа. Трое мужчин, легкая степень алкогольного опьянения, возраст от Двадцати до двадцати восьми, вооружены холодным оружием...
Налево от нас простирался цементный пол, в стене — четыре низкие железные двери и кирпичная кладка в тупичке. Направо — широкий холл, обложенный голубым кафелем, каталка на колесиках острый запах хлорки и журчание воды. В конце ярко освещенного коридора угадывалось начало лестницы, ведущей наверх.
— Будем брать! — сказал я.
Я не посмотрел на часы, но недолгое время, проведенное внизу, показалось мне страшнее всех, вместе взятых, триллеров. Просто кино — это одно, а когда попадаешь в комнату и видишь в тазу отрезанную детскую ступню — это совсем другое...
К нашему появлению «хирурги» почти закончили. Операционная была обставлена не хуже, чем в той больничке, где я мыкался с переломом. Инструменты, раковины, столы — все было надраено и переливалось в свете шестиглазого прожектора. Казалось, что в такой чистоте, под звуки музыки, льющейся из приемничка в углу, не может произойти ничего плохого. Оказывается, самое плохое порой происходит в чистых местах.
На каталке, слегка прикрытый простыней, натужно сопел раздетый пацан лет пяти. С ним что-то было не в порядке — кожа белая, будто мукой присыпали, подбородок запрокинут. На личике у него отпечатался синеватый след, точно недавно нырял в маске... Я успел подумать, что, наверное, он так сопит потому, что сопли нос забили. Мозг никак не мог поверить в то, что видели глаза.
В следующий миг нас атаковали.
Серый плащ остался снаружи в холле наблюдать за тылом, поэтому Макину пришлось одновременно обороняться и прикрывать меня. Их было двое: один плешивый в зеленом комбинезоне и шапочке, другой — похожий на лошадь, в белом халате с застежками на спине. Видимо, только что завершили свое дело и расположились в углу за низким столиком. Тот, что в зеленом, когда мы вломились, как раз наклонился с трубочкой к зеркалу. Он втянул порошок и поднял совершенно бесцветные глаза с прозрачной радужкой и зрачками, похожими на дырки от уколов тонкой иглой. На подбородке у него болталась марлевая повязка. Между «медиками» стояла тарелка с какой-то снедью.
Второй разливал по стаканчикам водку. Его рожи я не запомнил, потому что «доктор» кинул в нас бутылкой, выдвинул ящичек стола, извлек оттуда пистолет и, не целясь, открыл огонь.
Дальше все понеслось настолько быстро, что я даже не сразу сообразил присесть. Если бы не Макин, меня за минуту превратили бы в дуршлаг.
Кокаинщик не сказал «руки вверх!», не поинтересовался, кто мы такие, — это был настоящий профессионал. Он моментально понял, что войти без стука могли только враги,и не собирался сдаваться живьем. Не знаю, как насчет врачебного образования, но стрелял он отменно. Не встань между нами штамп, я бы валялся с дыркой во лбу, потому что «доктор» целил только в головы. Им, врачам, виднее, куда стрелять...
По затылку шедшего впереди Макина я видел, что его голова дернулась дважды. Следующую пулю, предназначенную мне, он поймал рукой и прыгнул через всю комнату — через операционный стол, каталку и стойку с приборами. Взлетел без толчка, как настоящий супермен, и пронесся по воздуху метров шесть.
Мужик в халате оскалился и продолжал стрелять проворно перемещаясь в дальний угол, так что Макину пришлось прямо в полете сменить направление Робот поймал своим пористым телом как минимум пять пуль. Грохотало так, словно мне в уши молоты забивали гвозди; блестящие инструменты, разложенные на подносиках, скакали, как взбесившиеся. Наконец штамп последний раз коснулся стены носком ноги, развернулся и успокоил «хирурга» ударом по горлу. Даже падая, тот продолжал палить...
На его напарника подобный финт произвел оглушительное впечатление. Наверное, в эти мгновения он навсегда поклялся завязать с наркотой и с водкой и, возможно, выполнил бы клятву, если бы остался жив. Но жить ему долго не пришлось, хотя мы тут были ни при чем. Я так и не успел пошевелиться, а на поле боя появилась новая фигура.
За спиной «медбрата» в зеленом распахнулась занавеска, открылся еще один коридорчик, и оттуда вывалился парень в камуфляже. Я не сразу понял, что произошло, потому что в ушах по-прежнему звенело, а ноги, стыдно сказать, буквально приросли к полу. Этот чувак тоже стрелял, но бесшумно. На стволе автомата блестела «сосиска» глушителя. Макин успел встать на ноги, выставил ладонь и принял в нее первую очередь.
Тем временем «зеленый» слегка очухался от принятой дозы, схватил из эмалированного лотка длинную блестящую фигню и ухитрился загнать ее в бок Макину сантиметров на пятнадцать. Парень в камуфляже повел стволом сверху вниз, за спиной у меня брызнуло зеркало, остро запахло, как в кабинете У стоматолога. Что-то катилось по полу, половина ламп потухла.
Не обращая внимания на лезвие в боку, полиморф правой ладонью сдавил «зеленому» горло, а второй рукой сделал рывок по направлению к автомату. Мне хватило ума сесть на пол, теперь между ножками столов и свисающими проводами я видел только ноги. Вонь от пороха и разлившихся химикатов стояла невыносимая.
Штамп не успел самую малость. Охранник отпрянул назад и повалился на бок. Он намеревался перешибить Макину ноги, но тут встретился со мной глазами и на долю секундызамешкался. Очевидно, ему все-таки показалось неловким стрелять в пацана.
Этого мгновения полиморфу хватило, чтобы обрушить набок здоровенный стол. На меня с грохотом посыпались банки, подносы и прочая мелочь. Парень в камуфляже все-такиуспел пальнуть, он попал в ноги обоим — и Макину, и «зеленому санитару». У человека из-под брюк сразу хлынула кровь, а потом штамп выпустил его горло и, оттолкнувшись, как ныряльщик, прыгнул на противника.
Охранник успел выстрелить еще раз, штамп принял очередь грудью в полете и обрушился на врага. «Санитар» с перекошенным лицом, схватившись за лодыжку, катался по кафелю, пачкая вокруг себя красным.
Секунду спустя надо мной ласточкой пролетел охранник и впечатался башкой в стену. Макин слегка перестарался. По стенке сверху вниз проходила водопроводная труба и сворачивала затем к умывальнику. Мужик впилился в нее с такой силой, что разорвало угловую муфту, и в потолок ударил фонтан горячей воды. Мне на голову моментально посыпался снег из белой краски.
Макин приподнял парня в белом халате и сразу же положил обратно. У того была сломана шея. Наблюдая снизу, я увидел, как робот разогнул локоть пошевелил кистью и прямо из тыльной стороны ладони выпустил на пол десятка полтора пуль. С ума сойти! И как он их там накапливал, в руке?
Охранник тоже был мертв. Он отлип от трубы, оставив на ней клок волос и здоровое кровавое пятно, съехал на пол и опрокинулся навзничь. Мне не хотелось смотреть ему в лицо. Мне хватило того, что я увидел под операционной каталкой.
Там стоял забрызганный кровью тазик. В тазике плавала маленькая детская нога. Это было страшнее, чем все взрослые трупы.
Кажется, меня вырвало, точно не помню. Но худо было, как никогда, какое-то время я не слышал ни запахов, ни звуков. Вроде бы вернулся Серый плащ и заткнул, наконец, парящий фонтан. Вода уже плескалась на полу, как горячее озеро, в озере плавали ватки, тетради и ампулы. Кое-как я обтерся марлей и подошел к ребенку.
Это надо было сделать, но рука не поднималась откинуть простыню. Макин взвалил «зеленого» на плечо и вынес в коридор. У того ниже колен комбинезон пропитался кровью. Серый плащ шустро пробежался по тайному коридорчику и вернулся с другой стороны.
— Там раздевалка, туалеты, комната охраны и выход. Возле выхода в тоннель расположена вентиляционная установка, два стационарных холодильника и дизельная электростанция. Больше вооруженных людей на объекте нет. Напротив еще два помещения медицинского назначения. Я бы их назвал перевязочной и процедурным кабинетом...
— Ты можешь определить?.. — Голос не слушался меня и шел как будто издалека. — Ты можешь определить, что с ним?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.