Чтение 12–й страницы книги ~Братство креста~

– Помогу, - легко согласился Портос.

Он повернулся к бюро и сказал в одну из переговорных трубок, торчавших наподобие труб маленького органа, несколько слов на испанском. Трактирщику кто-то ответил, а затем сухопарый, чахоточного вида парень в пыльном лапсердаке, принес вино и мясо.

Артур помнил предупреждение Христофора, что есть ничего не следует, но хозяин и не настаивал. Он почти радостно кивнул, когда все отказались, сославшись на недавний обед. Наверное, здесь было не принято уговаривать.

– Вы убили всех Каменных когтей?

Пивовар, с согласия Коваля, быстро рассказал о последних событиях. Трактирщик слушал, не отводя пристального взора от русского губернатора. Узнав о разгроме гробниц, он надул щеки, но так ничего и не сказал.

– Мы принесли небольшой подарок от пивовара Борка, - спохватился Митя, выкладывая на стол кулек с последними запасами соли и ящик с двумя смазанными "магнумами".

Оружие и идея принадлежали Ковалю, но в действие вступили неписаные ритуалы знакомства. Нельзя главному гостю преподносить сувенир, тем более от собственного имени: подарок может прийтись не ко двору.

Трактирщик оценил подношение, опытной рукой крутанул барабаны, кинул взгляд на ящичек с патронами. Соль немедленно пересыпал в сундучок.

– Что случилось с людьми кардинала Жмыховича? - поляк был напряжен, как струна.

– Предполагаю, что все они погибли. - Портос помолчал, меряясь взглядом с Карапузом, потом, видимо, счел, что был недостаточно вежлив. - Когда караван пришел в город, тут было не до них. Огонь захватил всю северную часть и край леса. Насколько мне известно, святоши слишком долго простояли лагерем возле нефтяной трубы. Слишком долго, возможно две недели. Тем, кто родился по ту сторону Ползущих гор, нельзя больше трех дней дышать воздухом леса или пить его воду. Так же, как нам опасно уходить к песочной стене…

Ксендз уже раскрыл рот для следующего вопроса, но Христофор наступил ему на здоровую ногу.

– А куда направлялись эти люди? - неожиданно спросил трактирщик. - Я слышал, что здешний епископ собрал тогда в поход больше тысячи человек. Помнится, они скупили у нас весь запас овощей и даже просили уступить им всех коров…

До Коваля вдруг дошло, что хозяин насмехается над поляком. Портос был прекрасно осведомлен о целях похода, раз уж его сородичей принуждали к продаже мяса. Почти наверняка Бумажники неплохо заработали на провианте, хотя знали, что здешние продукты иноземцам надо есть с большой осторожностью…

Коваль решил перехватить инициативу у ксендза, чтобы не превращать переговоры в ссору. Клаус переводил с явным напряжением, он гораздо хуже папаши освоил местный диалект.

– Вечный город? - как бы про себя проговорил трактирщик. - Ах, ну да, конечно. Дикари не скажут вам правды, хотя бы потому, что изрядно потрепали Великое посольство, как вы его называете. Они врут, что не было стычек. Посольство потеряло больше сотни человек в песках и около двух сотен - в Красном лесу. Многие хотели бы повернуть назад, но понимали, что самостоятельно не выберутся… Жильбер?

В дверь просунулась кудрявая, остроносая голова. Портос поднялся и, заслоняя собеседника широкой спиной, быстро заговорил.

– Он послал людей к Хрустальным гробницам, - сквозь зубы сообщил Клаус. - Бумажники очень хитрые, они предпочитают все новости узнавать первыми.

Коваль в расторопности Бумажников нисколько не сомневался.

– Переведи уважаемому Портосу, чтобы его люди ни в коем случае, не пытались проникнуть в шахты. Там твой папа и Даляр - люди нервные…

Бумажник остановил немигающий взгляд на Артуре, затем кивнул и что-то сказал охраннику за дверью. Тот кинулся догонять Жильбера.

– Герр Портос благодарит вас за заботу, - переводил Клаус. - Он говорит, что надо быть отчаянными людьми, либо владеть грозным колдовством, чтобы осмелиться напастьна святыни Когтей. Герр Портос говорит, что никто из горожан не приближался к гробницам. Дикари убивали всякого, кто проявлял любопытство. Он не спрашивает, какие сокровища вы там искали, и что нашли, но очень плохо, что убиты Каменные когти. Очень плохо для всех.

Этой новостью Коваль счел необходимым поделиться с подчиненными.

– Вот те аюшки! - ошарашено поднял брови чингис. - Мы, выходит, рвали зад, чтобы енту пакость поубавить, а выходит, зазря?!

Портос задумчиво пощипал бороду. "Этот человек, - подумал Коваль, - такой же трактирщик, как я - оперная прима…"

– Мой младший брат и два двоюродных брата держат трактиры в восточной и южной части города. У нас есть бумага от предыдущего епископа, который лично предоставил нам право делать пиво и вино на продажу. Только мы делаем вино в городе. Вот уже двадцать семь лет. Но как только случается что-нибудь плохое, в первую очередь обвиняютнас. И поджигают наши трактиры.

Только наши коровы дают чистое молоко, годное на сыр. Наши отцы привели их из испанских гор, где не падали Желтые дожди. Мой дядя делает лучший сыр и меняет его, даже возит в Нанси и Гавр… Нет, в Гавр уже не возит, там опять светится земля, дороги отрезаны… Когда в городе было спокойно, за нашим молоком приезжали отовсюду. В очередь стояли! А за теленка давали трех лошадей! Но когда у них неурожай или падеж, они забывают о честной торговле. Они сразу начинают кричать, что надо пощипать жирных Бумажников, что мы хитростью заставляем их пропивать урожай в трактирах… Дело доходит до поножовщины и убийства детей.

Пять лет назад жить тут стало совсем непросто, многие уважаемые люди из моей общины еще тогда предлагали переселиться. В тот год земля рождала гниль вместо колосьев, а с востока налетела саранча. Никогда раньше не водилось такой напасти. Потом начались болезни. Как вы думаете, кто оказался виноват? Мой друг, пивовар, говорит, что вы хозяин в большом городе. Мне даже не представить, как это может быть, чтобы рядом жили сотни тысяч человек. Если бы наши дети могли перенести такой дальний поход,я бы встал сейчас на колени и просил позволить нам переселиться. Потому что вы принесли нам очередную беду…

Но выжить за песчаной стеной… - в голосе Портоса вдруг послышалась страшная усталость. - Когда в городе всё в порядке, жандармам плевать на наши обряды. Они охотно позволяют нам лечить людей, приводят сыновей, чтобы те научились плавить металл и выжигать кирпич. Они даже заставляют своих детей подглядывать, как мы добываем чистую воду. Но когда в городе становится плохо, а здесь это часто, отношение к нам резко меняется. Вы слышали, что на юге свирепствует чума?

Коваль вздрогнул. Маленький пивовар обрадовался, вспомнив, как звучит слово на немецком.

– Нам говорили, что епископ арестовал кучу народу по подозрению в колдовстве.

– Само собой, - мрачно кивнул хозяин. - Я допускаю, что без волшебства не обошлось, хотя в жизни не встречал ни одного настоящего колдуна. Те, кого я видел, могли убить комара или наслать икоту, но никто не умел отогнать ядовитые дожди или убить Железных птиц. А такой заразы, как чума, не припомнят даже старики. Тут, в трактире, иногда встречаются любопытные личности…

– Мы заметили.

– Что вы заметили? - остро глянул Бумажник. - В отличие от барышников, которые лижут зад жандармерии, я приглашал и буду приглашать под свой кров тех, кого сочту нужным. Если человек держит слово и ни разу не дал повода усомниться в своей чести, то остальное неважно. Вы понимаете, что я говорю? Или у вас, на севере, калек тоже закапывают в землю живьем?

Коваль не нашелся, что ответить.

– Да, не удивляйтесь. Как только рождаются уроды у них… Я имею в виду тех местных, кто родился здесь после Большой смерти. Они нянчатся с ними или суют в зубы кусок хлеба и пинком отправляют на большую дорогу. Если, конечно, от калеки нет пользы в хозяйстве. А стоит появиться уродам в семьях пришлых, как поднимается крик. Я не говорю о дураках. Достаточно, чтобы не хватало пары пальцев.

– И часто не хватает пары пальцев? - тихо спросил Коваль.

– Часто, - понурился Портос. - Я слышал, что женщины за песком потеряли способность к материнству, но, может быть, это лучше, чем пять раз подряд рожать калек, которыхпосле нельзя… - от Коваля не укрылось, что трактирщик скользнул взглядом по двери. Артур с ужасом представил себе ситуацию: каждый день видеть родных уродцев, прятать их в чреве корабля, годами не выпускать на улицу… - И тогда матери лучше самой убить своего ребенка, чем видеть, что сделает толпа, - закончил великан.

– А что же епископ? - побелевшими губами спросил Станислав. - Разве он не может остановить варваров?

– Его преосвященство? - наигранно удивился Бумажник. - Монсеньер Андре в этом вопросе целиком на стороне генерала. Они оба гордятся тем, что ведут род от ученых знахарей, живших в городе до Большой смерти. И оба цитируют книги, в которых сказано, что уничтожать калек абсолютно необходимо, иначе они расплодятся и погубят род людской. Поскольку население безграмотно, проверить генерала никто не может. Раз в месяц епископ читает проповеди, после которых его приспешники ходят с горящими крестами и проверяют всех родившихся младенцев.

Станислав сидел, как громом пораженный.

– Так я о чем? - как ни в чем не бывало, продолжал трактирщик. - Ко мне заезжают рыбаки с восточного побережья. Они порой доходят до Италии. Так вот, рыбаки говорят, что в Италии настоящий ад. Многие годы там было тихо и даже почти перестали рождаться уроды. Но в последние пять лет земля опять движется. Пить воду из рек нельзя, деревни вымирают целыми улицами… Поневоле поверишь в колдовство, я даже не пытаюсь никого переубеждать.

Но нам не легче от того, что плохо другим. Жандармы похватали женщин, живущих за кладбищами Большой смерти, и обвинили их в потраве. Человек пятнадцать уже сожгли, но чума стала только сильнее. Тогда кто-то донес епископу, что в общине Бумажников умирают намного реже, чем вокруг Лувра. Потом я имел разговор с жандармом. Он занят тем, что собирает куриный налог. Мы в хороших отношениях, если это можно так назвать, потому что каждый месяц вместо одной курицы, я сдаю ему две. Этот служака по большому секрету сообщил мне, что святые отцы подговаривают людей напасть на общину.

– Они заметили, что вы стали слишком богаты? - перебил Артур. - А они не утверждают, что вы воруете у христиан новорожденных детей и цедите из них кровь во время молитвы? И что именно поэтому чума не уходит из Парижа?

Не успел Клаус перевести, как на лице хозяина отразилось крайнее недоумение. Впервые богатырь был явно сбит с толку и смотрел на Коваля, как на пришельца с того света.

– Откуда вы знаете? - выдавил он.

– Приходилось слышать, - уклончиво ответил губернатор. - Но при чем тут Железные птицы?

– Очень просто, - вздохнул трактирщик. - Если вы слышали эту чушь насчет детей, то можете понять, в каком напряжении мы живем. Мы сутками ожидаем нападения полудикихкрестьян, которые не могут повторить за священником слова молитвы, но хорошо знают, где можно поживиться. А теперь вы убили Каменных когтей. Это были старейшины основных кланов, насколько я представляю их иерархию. Кто будет кормить птиц человечиной? Пройдут месяцы, пока Когти восстановят жертвенник. Кто научит гробницы петь, если тайна утеряна?

– Никакой тайны нет, - сказал Артур и поведал страшную правду о вентиляции.

Хозяин "Свиньи со свистулькой" оторопел.

– Это серьезно? Значит, подманить птиц может любой ребенок? Это великое счастье…

– Да почему счастье?

– Потому что птицы с незапамятных времен не охотились в городе. Они привыкли, что их призывает песня, которая слышна вокруг на три дня пути. Они привыкли, что горожане умело прячутся. А теперь им будет негде поживиться. Конечно, они найдут себе пропитание в лесах, потому что очень скоро там появится много трупов: среди Когтей начнутся драки. Но птицам гораздо проще начать воровать детей прямо с улиц. Как вы думаете, кого обвинит епископ в новой напасти? Ведь горожане не умеют отбиваться от птиц, а их великое множество.

Хозяин корчмы встал и, цепляя макушкой потолок, прошелся вдоль каюты. Коваль отметил, как по-хозяйски Портос назвал общину своей. Он украдкой взглянул на часы.

– Я плохо представляю, что творится на севере, - сказал трактирщик, возвращаясь за стол, - но добраться до Рима посольство могло более коротким и безопасным путем. Их об этом предупреждали…

– Кто предупреждал? - не сдержался поляк.

– Мы предупреждали, - не моргнув глазом, ответил трактирщик. - И другие, кто ходит на восток… Но епископ, как мне помнится, посмотрел на дело иначе. Этот… человек никогда не выезжал за пределы города и понятия не имеет, что творится вокруг. Он не только не дал посольству обещанное подкрепление, он отправил поляков еще южнее, в Испанию. Он убедил кардинала, что местные верующие присоединятся к ним на обратном пути, а за это время соберут пожитки и получше подготовятся к переезду в Вечный город…

Затаив дыхание, Коваль слушал запинающийся тенорок пивовара. Христофор сидел, полностью погруженный в себя, Карапуз пытался заигрывать с вяло рычащей собакой. Понимал Портоса только Станислав, который, судя по всему, был близок к истерике.

– Итак, он отправил их в Испанию, снабдив проводниками и провиантом. Насколько мне известно, с этим самым Жмыховичем пошли десятка два монахов из местного ордена. Что касается Бумажников, предлагавших за скромную плату проводить караван до Милана, епископ порекомендовал кардиналу не иметь с нами никаких дел. Жмыхович ожидал,что в Испании и на юге Франции он соберет еще тысяч десять сторонников или около того. Этого человека, скажу я вам, было непросто в чем-то переубедить.

– Сторонников чего? - переспросил Артур. - Ведь для избрания папы им совсем не нужна такая толпа, хватило бы нескольких сотен священников.

– А кто собирался избирать папу? - в глазах Портоса сверкнули злобные искры. - Насколько я понимаю, епископа Андре волновали гораздо более приземленные и благородные цели. Я хочу сказать, что ваши земляки, - трактирщик кивнул Станиславу, - действительно собирались отбить святой престол у язычников и выбрать божьего наместника. Но Андре смотрел и смотрит на дело иначе. Он и сам был бы не против стать наместником и кем-то вроде бога на Земле. Он отправил Жмыховича в самый центр Желтых болот. Там, конечно, есть тропы, и я нисколько не сомневаюсь, что монахи сумели бы обойти опасность. Более того, я не сомневаюсь, что в поисках лучшей доли к кардиналу присоединились бы крестьяне из Северной сьерры. Там очень непросто жить, знаете ли. Еще тяжелее, чем здесь.

Но монахи привыкли ходить по трое, а не вести за собой тысячную армию. Бумажники предлагали помощь, но епископ Андре сказал кардиналу, что нам нет доверия. Караван простоял две недели, многие заболели от воды, затем сменился ветер. Дым от горящего города понесло в сторону лагеря, и кардинал решил выступать на Мадрид. По крайней мере, мне так донесли. Он предположил, что наберет там новых солдат, и тогда будет проще разговаривать с местными властями. Они ушли. Судьба этой кампании меня больше не интересует. Портос тяжелой ладонью прихлопнул по столу, давая понять, что тема исчерпана. Но оставалось еще кое-что, о чем не забыл Коваль.

– Вы сказали, что можете нам помочь. Назовите цену. Я так понял, что деньги здесь не ходят, но у нас есть оружие, лекарства…

– Я не отказываюсь от своих слов, - заявил трактирщик. - Если святой отец хочет найти остатки посольства или их могилы, вы должны сделать две вещи. Для начала, надо помочь избрать новых Каменных когтей, таких, чтобы их слушались все кланы и чтобы песня гробниц продолжала звучать.

– А второе? - спросил Коваль, словно студент, прилежно заносящий в конспект слова профессора.

Портос не показал, что удивлен столь легким согласием.

– Есть два человека из нашей общины, которые три года назад ушли с кардиналом в Испанию. Позже они вернулись; их возвращение иначе, как чудом, не назовешь. - Портос помедлил. - Они бросили общину не только из-за родственников… Это долгая история: споры с родителями, любовь… Главное другое. Их действительно увлекла эта затея. Они поверили, как поверили многие в городе, что если наместник бога сядет на святой престол, небеса простят человечество, и вернется рай. Чтобы уйти с поляками, они вышлииз нашей общины и поклонились кресту.

– Эти люди живы?

– Пока да, - предводитель Бумажников смотрел на Артура так, словно взвешивал, стоит ли доверить ему решающий пенальти в офтайме. - Поскольку в свое время брат и сестра покинули нашу общину сознательно, вернувшись, они поселились за кладбищами. Святоши Парижа всё равно не признали их своими. Здесь не так много народу, чтобы спрятаться…

Коваль начал понимать, куда клонит бородатый контрабандист.

– Их обвинили в колдовстве неделю назад, когда умерли их соседи. Видимо, кого-то заело, что оба живы. И кстати, была жива скотина, которую кому-то захотелось прибрать к рукам. Во время проповеди у дворца Бурбонов кто-то выкрикнул в толпе, что нашу бывшую сестру видели ночью в крови. На кладбище. Именно то, о чем вы упомянули… насчет младенцев.

– Они оба выжили, потому что мылись и пили кипяченую воду, - сказал Коваль.

– Они выжили потому, что их хранил тот, кто хранит всех нас, - очень серьезно произнес Портос. - Поймите правильно. Мне не должно быть дела до отщепенцев, предавших веру и собственных родителей. Но иногда я думаю, что обоих ослепила юность. Когда они поклонились кресту, брату было семнадцать, а сестре - девятнадцать. Возможно, их казнят завтра или послезавтра, если к тому времени не заразят чумой прямо в тюрьме. Кроме вас, вытащить их некому. Сумеете справиться с жандармами - они оба ваши. Насколько я слышал, дети дошли с посольством до сьерры, так что разговорить их имеет смысл.

– Разве вы не можете их вызволить? - набросился на Портоса ксендз. - У вас есть люди и оружие. Переведи ему, - повернулся Станислав к пивовару, - переведи, что я один. Эти люди добыли в гробницах что хотели и больше не станут рисковать…

– Мои люди тоже не станут рисковать, - холодно произнес трактирщик. - Если мы ринемся спасать преступников, это немедленно станет известно, и общину сожгут ближайшей ночью.

– То есть, вы снова пострадаете?

– Да, но на сей раз дело не ограничится дракой и поджогами. Они придут с ножами, как это было раньше…

Трактирщик прикусил язык, но Артур уже понял, что имелось в виду. Рано или поздно они всегда приходят с ножами и факелами…

– Хорошо, - сказал Коваль. - Допустим, мы нападем на тюрьму. Но нам нужен проводник, мы ведь не знаем, кого искать.

Станислав удивленно переводил взгляд с одного на другого. Он никак не мог поверить, что русский губернатор собирается влезть ради него в очередную аферу.

– Только после того, как я поверю, что песня гробниц не прервется, - холодно парировал Портос.

– Это самое легкое, - улыбнулся Артур.

Он велел Клаусу остаться, а остальным идти вместе с Карапузом заводить мотор. На самом деле, ему необходимо было избавиться от Станислава. Поляк это понял и вышел, как всегда, надутый.

По мере того, как губернатор излагал свой план, Бумажник всё хуже справлялся с беспокойством.

Он вскакивал и бродил по каюте, сотрясая палубу ударами подкованных сапожищ. Он трогал занавески, беспричинно выглядывал наружу и снова мерил комнату шагами. Коваль его прекрасно понимал: этому человеку предлагалось поставить на карту слишком многое. Но другой такой возможности, убеждал Артур, может еще сто лет не представится. Да, это не совсем честно, а вернее сказать, совсем нечестно, но едва ли об этом кто-нибудь узнает, а если и узнает, большой беды не будет.

С другой стороны, всем огромнейшая польза. Если Когтей прищучить, то германским караванам в лесу откроется зеленый свет, а с мелкими бандами управиться станет несложно. Пивовары будут ходить через леса беспошлинно. Когти перестанут грызться между собой, поскольку у них теперь будут не несколько Каменных мудрецов, а полное единоначалие. И для города польза. Набеги будут контролироваться. А уж как внушить дикарям культуру и привить вкус к честной торговле, тут Бумажников учить не нужно…

– Мне надо посоветоваться, - рассеянно обронил трактирщик, но Коваль уже видел, что грандиозная перспектива захватила Портоса. - Можно вопрос?

Бумажник вдруг застеснялся, словно говорил с врачом о ночных фантазиях…

До уха Артура донеслось знакомое тарахтенье дизеля. Завели ведь, черти, с восхищением подумал он. Вокруг пашут на коровах, ночуют в канализации, а тут такие самородки…

– Вопрос в обмен на вопрос, - предложил Артур.

– Хорошо. Вы не сказали главного. В Хрустальных гробах были живые демоны или нет?

Артур переглянулся с Клаусом. Врать не имело смысла.

– Завтра на рассвете, - пообещал он. - Как договорились, я вам всё покажу и расскажу, и даже дам попробовать. Если они живы, вы сами пожмете им руки.

Он заметил, как трактирщик непроизвольно отряхнул ладонь.

– Теперь мой вопрос, - улыбнулся Артур. - Ваше настоящее имя ведь звучит иначе?

– С чего вы взяли?

– Эту книгу я читал в детстве.

– А я вот так и не прочел, - виновато улыбнулся Бумажник. - Так предложил мой отец. Это он основал трактир. Он считал, что я чем-то похож на героя со шпагой и мушкетом. Нас было пятеро у отца. Три сына и две дочери. Теперь остались двое: я и Атос… - Бумажник заметно помрачнел. - Настоящие имена вам знать ни к чему.

Когда Артур уже спускался по сходням, в иллюминатор высунулась носатая физиономия:

– Если вы читали книжку, скажите, чем закончились беды для моего героя? Он погиб?

– О, нет, - утешил Коваль. - Насколько я помню, он растолстел, женился на богатой вдове и стрелял уток в собственном имении.

От хохота великана дернулись лошади, мирно жевавшие сено у коновязи.

– Ну надо же! - неслось вслед. - Растолстел! Богатая вдова! Чтоб всем моим врагам так жить, как я толстею!..

16.МЕРТВЫЕ ПРОСТЯТ ЖИВЫХ

Из тех, кто проснулся, выжили двое. Моника Арро, двадцать девять лет, Сорбонна, биохимик, диссертация и ряд статей по обмену веществ в условиях холода, разработки прикладного, чисто медицинского направления. Ознакомившись с ее послужным списком, Коваль чуть не запрыгал от радостного возбуждения. Великим счастьем было то, что женщина не досталась всяким карамазам и прочим неприятным личностям. Губернатор уже ворошил в голове карты районов Петербурга, подыскивая подходящее помещение под новый институт.

От небрежных рассказов Моники захватывало дух. До прихода в институт, мадемуазель Арро успела поработать в фармации и вполне представляла себе основы синтеза антибиотиков и гормональных препаратов. На вопросы Артура, касающиеся производства лекарств, она отвечала, что при наличии необходимой литературы и оборудования возможно всё. А потом скромно сообщила губернатору, что и производство взрывчатки - не проблема… Теперь на Артура наваливалась новая забота: перелопатить по возвращении в Питер архивы библиотек и озадачить мастеровых…

Вторым был Орландо, который позабыл в капсуле даже собственную фамилию, не говоря уж о профессии и происхождении. Поначалу он мог только икать и морщил лоб, не в силах припомнить, где получал образование, но к вечеру немного отошел и начал изъясняться внятно. Выяснилось, что его отец итальянец, а сам он сносно говорит на английском, имеет докторскую степень и страдает миопией. Артур пообещал Орландо справить очки в Петербурге и просто возликовал, когда узнал его специальность. Впервые за долгие годы город получал в свое распоряжение настоящего инженераэлектромеханика, а не самоучек, путавшихся в словах древних книг. Впервые забрезжила надежда восстановить холодильные камеры, перевести на электротягу подземку, и, чем черт не шутит, вернуть в эксплуатацию трамваи…

Оба проснувшихся были в шоке. И самым страшным для них оказалась болезненная смерть товарища. Впоследствии, проверяя злополучную капсулу вместе с Моникой, Коваль убедился, что его вины в трагедии не было. У парня из первой капсулы началась необратимая кристаллизация крови, слишком быстро упало давление. И выжить он мог только, если бы рядом дежурила бригада реаниматоров.

Мама Рона весь день провела в обнимку с девушкой, баюкала ее, нашептывая тот десяток ласковых французских слов, что успела выучить за время пути. Взъерошенный, необычайно грязный Свирский прыгал, как раненый воробей, от одного Проснувшегося к другому и пугал их своей грамматикой.

В отличие от незабвенных супругов Дробиченко, которых Артур вернул к жизни в Москве, эти двое были людьми совершенно иной формации. Французы потянулись к Артуру, как новорожденные цыплята к наседке, и совсем не собирались оставаться на родине. Особенно после того, как вышли наружу…

Артур предупреждал их, что наверху они увидят руины, мутировавшую растительность и трупы Железных птиц. Он попытался описать это в самых ярких тонах и познакомил Проснувшихся со своей командой, предупредив Карапуза, чтобы тот не вздумал щипать или нюхать новую спутницу. Потом он показал ученым Лапочку. При виде тигра зеленые глаза Моники распахнулись так широко, словно решили выкатиться наружу.

Когда французов вывели на поверхность, Монику всё равно стошнило, а Орландо от неожиданности даже икать перестал. Артур только порадовался, что по слепоте своей итальянец не увидел гору человеческих черепов.

"Им еще всё это предстоит, - сквозь дрему думал Коваль у костра. - Им предстоит не сломаться, не сойти с ума, предстоит найти себя среди людей, а главное - уразуметь, чтолюди не стали ни лучше, ни хуже. И если они не сдадутся, им будет поручено столько дел, что хватит на десятилетия…"

С этой мыслью губернатор заснул, а очнулся, когда Христофор потрогал его за плечо. Над дубовыми истуканами догорали последние звезды. Красный лес шумел, как океанский прибой; с запада, оттуда, где красный цвет сменялся зеленью, ветер доносил отходную молитву волков по усопшим. Серые хищники издалека чуяли нетронутую мертвечину и угадывали временное поражение летучего соперника… Моника и Орландо спали под грудой одеял. Парень постанывал, скрипел зубами; девушка часто просыпалась и от болей в животе не могла разогнуться. Свирский заваривал в котелке бодрящий травяной чай. Даляр уже проснулся и чистил пулемет. Карапуз ожесточенно скреб подбородок тупой бритвой. Мама Рона латала ему разорванный кафтан. Христофор, уставившись в огонь, отрешенно жевал сухофрукты. Борк со старшим сыном тихонько судачили, справится ли Бумажник Портос с поставленной задачей, и какие выгоды это принесет пивоварам.

– Я благодарен тебе, пан Кузнец, - к Артуру подсел поляк. - Я благодарен вам всем. Я знал многих, кто пытался найти Великое посольство, но все они потерпели неудачу.

– Мы тоже пока никого не нашли, - Артур подкинул дров в костер. - Мы не нашли, и, возможно, ты не найдешь.

– Я мог бы отправиться к генералу или к его преосвященству и попросить о разговоре с этими, детьми, - не очень уверенно заявил Станислав.

– Иди, - разрешил Коваль. - Только дай нам сначала уехать. Я не хочу видеть, как тебе отрубят башку.

– Нет… Ты прав, мне никто не ответит, - понурился поляк. - Я пойду с вами. Но что вы будете делать дальше?

– Это комплимент? - усмехнулся Коваль. - Намекаешь на то, что взять тюрьму в чужом городе, для нас - что орех расколоть, да? Но мы же не спецназ, мы всего лишь этнографы…

Станислав захлопал глазами, переваривая незнакомые слова.

– Лучше думай, что будешь ты делать дальше. С нами всё ясно: дай бог, чтобы не заглох железный конь, и поскорее до Кшиштофа добраться.

– Ты не хочешь вернуть своих коней?

– Не хочу. Вообще не хочу больше драться… Сегодняшнего утра это меня не касается. Мы доведем забаву до конца. Считай, что это последняя часть нашего контракта. Если те двое ведьмаков, которых ждет костер, ничего не знают, я умываю руки.

– А если они что-то знают?

– В любом случае мы отчаливаем. Если хочешь, у меня осталось верхнее, боковое, у туалета. Не устраивает - оставайся тут.

– Не обижайся на меня, пан Кузнец, - неожиданно робко заговорил ксендз. - Я только хотел попросить совета, как мне поступить. Ведь на моих глазах свершилось великое чудо…

– Чего енто с ним? - к костру подошел сонный Карапуз. - Эка его мнет, бедолагу, аж с лица спал!

– Ты о каком чуде толкуешь, мил человек? - спросил полковник.

– Как это? - Станислав обескуражено обвел глазами собеседников. - Пан Кузнец разбудил могучих книжников, чтобы те принесли нам светлое знание… Неужели они ничем не помогут мне, пан Кузнец? Неужели они не знают, как спасти святой престол?

– Только этого мне не хватало, - скривился Артур. - Это люди, обычные люди, они ничем тебе не помогут.

– Тогда я не понимаю! - окончательно растерялся ксендз. - Ты идешь на смерть и хоронишь лучших воинов ради книжников?

– Выходит, что так.

– Извини, пан губернатор, но это неразумно. Нет, это просто безумие, или ты смеешься надо мной! Оплакивать одних, чтобы воскресли другие?!

– Я сам об этом всё время думаю, - признался Артур. - Почему мы жертвуем одними близкими ради других? Я думаю, вот почему. Семен и Лю простили бы меня за такие слова. Они были смелые и добрые ребята, возможно, гораздо лучше нас с тобой. Но они не могли превзойти самих себя, понимаешь? А ученые, которые спали в гробницах… Очень может быть, что они спасут жизни сотен наших детей или помогут запустить электростанцию.

Ксендз надолго замолчал, обдумывая последние слова. Он искал подвох и не находил его. Артуру даже стало его немножко жалко; у поляка словно отобрали детскую мечту.

– Я не знаю, что такое электро…станция, - угрюмо произнес святоша, - но я всегда полагал, что господь помогает тем, кто искренне предан ему. Иначе он бы не спас горстку преданных в страшные годы Большой смерти. Я пошел с вами, потому что глубоко уважаю Хранителя Кшиштофа. Этот человек, хоть и не носит Крест, в душе честен и справедлив. И он сказал мне, что я могу доверять тебе. Но ты взял на себя тяжкую ношу, пан губернатор.

– Я несу ее давно. Не беспокойся, пан Станислав, я знаю, что ты хочешь сказать, - тихонько засмеялся Артур. - Гордыня пытается меня обуять, непрерывно пытается. Но у нее ничего не выходит: я слишком сгорблен под своей ношей…

Ксендз еле заметно покраснел.

– Если ты не рассчитываешь на их тайное волшебство, как же ты собираешься воевать в одиночку против целой армии? Я бывал тут и даже дрался с жандармами. Это совсем не глупые Когти, у жандармов есть ружья и пистолеты, а еще собаки…

– Слышь, братка, ну не зря ты в попы пошел! - не выдержал чингис. - Ты что, взад нас отговаривать решил?

Артур нахмурился. Ему совсем не хотелось принародно обсуждать планы сепаратных сделок с Бумажниками. В случае успеха, русская дипломатия неожиданно приобретала вес в самом центре Мертвых земель… с совершенно непредсказуемыми последствиями.

– Пойдем-ка, лучше, пан Станислав, расскажу тебе сказку под названием "землявоздух". Слышал о таких игрушках?

– Командир, а может, я? - почти жалобно проблеял Карапуз. Ему никогда еще не удавалось пострелять настоящими ракетами.

– Нет, капитан, ты ее понесешь.

Коваль демонстрировал поляку особенности древней военной техники, а сам думал о Христофоре, который никогда не говорил лишнего и никогда не ошибался.

Им предстояли еще одни похороны.

17.НАСЛЕДНИКИ ЗОРРО

Выступили задолго до рассвета. Благодаря Борку, поймавшему лошадь, удалось избавиться от самой тяжелой поклажи. Бронетранспортер наделал много шума, так что и думать было нечего опять переться на нем в столицу. Наверняка, город всё еще мусолил вчерашнюю стрельбу.

Шли молча. Впереди Клаус, как самый зоркий, за ним Станислав и Артур с Христофором. Карапуз плелся замыкающим. Впервые за долгие недели похода губернатору пришлось выдержать дисциплинарную баталию. Сначала Даляр не пожелал оставаться в лагере. Затем Борк заявил, что пойдет на штурм тюрьмы вместе с сыном. Ковалю еле-еле удалось убедить старшего пивовара, что в случае неудачи лишь он один сможет вывести Проснувшихся к песчаной стене, поскольку Фердинанд еще не оправился после контузии. Отдельную проблему представлял Христофор. В качестве боевой единицы толку от него было мало, но отказать сыну Красной луны у губернатора язык не повернулся. За невнятными предсказаниями колдуна Артур чувствовал нечто важное, определенно касающееся всего отряда. Брала верх выработанная годами привычка доверять неуловимым приметам. Неясное слово, изменившийся цвет облаков, рябь на воде - всё играло роль в мире, где равновесие оставалось болезненно хрупким.

Они могли вернуться, но упрямо шли вперед. Древняя столица Европы ждала свою жертву.