Чтение 11–й страницы книги ~Удар судьбы~

Звук труб тут же поднял на ноги тысячи греческих катафрактов и сирийских лучников, которые встали в траншеях с уже нацеленными луками. Поток стрел полетел вниз по склону.

«Подобно серпу», — подумал Велисарий, но знал, что это сравнение не очень подходит. Трудно стрелять из такого положения по наступающим врагам. И Велисарий не удивился, что многие стрелы пролетели над головами приближающейся массы йетайцев. Подобная стрельба часто оказывалась неэффективной, даже если стрелы находили цели, против опытных подразделений.

А йетайцы были ветеранами и ожидали стрелы. Как только они увидели катафрактов с натянутыми луками, то тут же сгруппировались и прикрылись щитами. Их командиры выкрикнули приказы, но на самом деле в этих приказах не было необходимости. Для начала, из-за угла, под которым они находились по отношению к лучникам, они представляли собой неудобные цели; более того, каждый йетайец был достаточно опытен, чтобы держать свой щит под правильным углом.

И прикрывались они хорошими щитами, не хуже римских. Ламинированное дерево, армированное железом, — ничего подобного жалким хрупким щитам, которыми империя малваобеспечивала простых солдат. Большинство римских стрел, врезавшихся в щиты йетайцев, отскочили от них, не принеся никакого вреда.

Йетайцы тут же возобновили атаку, выкрикивая боевые кличи. Еще партия стрел; йетайцы снова сгруппировались, прикрывшись щитами, а потом опять бросились вверх по склону. Конечно, они теряли людей, и многих, но недостаточно. Недостаточно для этих воинов. У йетайцев было много пороков, но трусость среди них не значилась.

— Нет шансов, — проворчал Маврикий.

Слова звучали мрачно. Даже без следа удивления. Слова Маврикия прозвучали так, словно человек замечал, что у песочного замка нет шанса удержать набегающую волну.

Хилиарх бросил взгляд на Велисария.

— Тебе лучше проверить своих стрелков. Нам они потребуются.

Велисарий уже разворачивался. Когда он стал давать новый сигнал, то услышал бормотание Маврикия:

— О, великолепно. Раджпуты уже начинают атаку. Боже, как я ненавижу компетентных врагов. — Несколько секунд спустя он прошипел: — Дерьмо. Не могу поверить!

Велисарий наблюдал за тем, как мушкетеры поднимаются вверх по склону. Услышав беспокойство в голосе Маврикия, он тут же развернулся.

Увидев, с какой скоростью конница раджпутов несется вверх по той стороне «седла», Велисарий понял, что так шокировало Маврикия. Сам Велисарий никогда не видел, чтобы конница так быстро передвигалась по горной местности.

Он молча отругал себя за то, что был таким идиотом. Он забыл, или возможно, лучше сказать: он никогда не понимал тактику конницы раджпутов. Велисарий привык к римской и персидской тяжелой коннице, оружие, доспехи и тактика которых формировались веками войн на плоских равнинах Месопотамии. Но раджпуты не были тяжелой конницей —по крайней мере, по римским и персидским стандартам, и их не беспокоила и не останавливала суровая местность.

«Раджпутана — страна гор и возвышенностей, — пришел ментальный импульс от Эйда. — Военные традиции раджпутов закалялись в экспедициях против горных жителей — патанов — и сражениях против маратхи на изрезанной вулканической местности Великой Страны».

— Как стадо чертовых горных козлов, — проворчал Маврикий и склонил голову. — Ты понимаешь, парень, что твой чертов план битвы только что полетел на юг на зимовку?

Несмотря на всю мрачность слов, в голосе слышались следы удовлетворения. Маврикий был одним из тех пессимистов от рождения, которые получают странное удовольствие, увидев, когда все оказывается так мрачно, как они ожидали.

Велисарий уже пришел к тому же выводу. Он зря полагался на точный расчет времени. Это оказалось самой слабой частью его тактического плана. Раджпуты только что перепрыгнули через песочные часы. Разбили их стеклянный корпус на мелкие кусочки. Подразделения Шанги ударят по левому флангу римлян задолго до того, как этого ожидал Велисарий.

— Быстро туда, Маврикий, — приказал он. — Вместе с Кириллом переориентируй греков. Теперь им придется сдерживать Шангу столько, сколько смогут. Забудь о какой-либо контратаке против йетайцев.

Он показал на крупное подразделение фракийских катафрактов, расположившихся на полпути вниз по заднему склону. Они служили резервом.

— И отправь курьера к букеллариям, пусть перебираются на левый фланг. Нам они потребуются.

— А что с мамлюками? — спросил Маврикий и посмотрел на юго-запад, где кушаны держали брод на реке в полумиле вниз по течению. — Тебе они нужны здесь?

Велисарий покачал головой.

— Только если приду в отчаяние. Я не могу рисковать и позволить кому-то из них попасть в плен. Даже тело мертвого кушана выдаст нашу игру.

Маврикий скептическим взглядом посмотрел на мушкетеров, которые приближались к гребню.

— Ты в самом деле думаешь, что сможешь удержать… — начал говорить он, но замолчал. Секундой спустя хилиарх уже спешил вниз по траншее, к левому римскому флангу. Несмотря на частые саркастические замечания Маврикия относительно «чертовых изощренных планов битвы» Велисария, фракийский ветеран не имел склонности спорить с ним во время непосредственного сражения. Желание и готовность полководца командовать — мгновенно и уверенно — были гораздо важнее в битве, чем разумность самой команды. Маврикий видел, как выигрывались сражения, и далеко не один раз, просто потому, что командующий придерживался своей точки зрения, и отдавал четкие и ясные приказы. Любые приказы, только, чтобы войска чувствовали: ситуация находится под контролем, и ведет ими крепкая уверенная рука. Велисарий выглянул через парапет. Теперь йетайцы были очень близко. Их воинские кличи наполнили воздух, полные уверенности, радостные от приближающегося триумфа. Им пустили кровь римские лучники, но недостаточно сильно. Несколько тысяч все равно достигнут гребня, где находящиеся в меньшинстве и легко вооруженные сирийские пехотинцы не смогут оказать им достойного сопротивления.

Полководец встал и выглянул через другой парапет. Мушкетеры и пикинеры практически добрались до гребня и находились сейчас всего в нескольких ярдах вниз по склону. На самом деле они остановились, чтобы в последний раз проверить и подтянуть свои ряды. Велисарий увидел, как на него смотрит Марк из Эдессы, спокойно ожидая приказа полководца. «Пора», — подумал Велисарий.

Он подал сигнал. И снова протрубили трубы. Когда Велисарий повернулся, чтобы опять смотреть на врага, то увидел также и небольшие фигурки на ближайших горных вершинах, которые судорожно размахивали флажками. Следопыты-патаны заметили новое римское подразделение, рвущееся вперед, и подавали сигналы Дамодаре. «Слишком поздно».

Велисарий сделал глубокий вдох и прочитал короткую молитву за упокой души человека, с которым он никогда не встречался и никогда не встретится. Полководец будущего, которому не суждено родиться. Человек, который мало волновал его, как человек, но который был одним из величайших полководцев в истории.

«Упокой, Господи, его душу, где бы она ни была. Пусть твоя душа покоится в мире, Железный Герцог. Надеюсь, этот план сработает и для меня, как он сработал для тебя под Бусако».

Слова Эйда удивили Велисария. Он почти ожидал каких-то бормотаний и упреков — типа того, что солдаты Веллингтона могли делать по три выстрела в минуту, или что у Веллингтона были массивные укрепления, за которые он мог отступить, или даже — Эйд в некотором роде был педантом — что титул «Железный Герцог» в данном контексте является анахронизмом. Кличка была политической, не военной. Ее получил премьер-министр Веллингтон от простых людей Англии, много лет спустя после падения Наполеона, когда его ответом на разбитые толпой окна стала установка железных ставней в его лондонском особняке15.

Но вместо всего этого Эйд просто попытался его успокоить.

«Сработает. Тактика маневрирования войсками на горной местности с использованием атаки с заднего склона считалась личной подписью Веллингтона. Она также сработала в Саламанке. И даже против Наполеона при Ватерлоо».

Велисарий был благодарен этому спокойному уверенному голосу. Ему требовалась уверенность. Похоже, битва станет худшей в его жизни, а не простым сражением, как он предполагал. Он-то думал встретить врага, немного потрепать его и сделать ноги. И снова он недооценил раджпутов.

Мушкетеры добрались до вершины перевала и нацелили ручные пушки на несущихся вперед йетайцев. Велисарий поднялся, чтобы проследить за первой серией выстрелов из мушкетов, но прежде кратко обругал себя.

«Никогда больше не делай этого, кретин. Только потому, что у тебя есть мозги и друг, который показывает тебе будущее, не следует забывать, что и у других людей тоже есть мозги. И очень хорошие, черт побери, и воля не хуже твоей».

Мушкеты прогрохотали по всей линии. Верх перевала мгновенно окутало дымом. В этих едких густых клубах было невозможно ничего рассмотреть более чем в нескольких футах. Мушкетеры перезаряжали оружие многократно тренированными движениями, Велисарий нетерпеливо ждал, пока не рассеется дым.

На перевале дул хороший ветерок. Через несколько секунд облака дыма снесло в сторону. И после того, как Велисарий увидел разгром, принесенный тысячью гладкоствольных восьмидесятимиллиметровых орудий с близкого расстояния, то почувствовал, как расслабляется. Совсем немного. Армия йетайцев напоминала быка, которого наполовину оглушил удар молотком между глаз.

Он поднял глаза и уставился через груды трупов йетайцев на дальний шатер врага. Велисарий только что отправил послание — себе самому, как и Дамодаре. Напомнил обоим, что если у Велисария нет монополии на разведку, то у него нет и монополии на чрезмерную уверенность в себе.

«И не надо снова недооценивать меня, господин из малва, — подумал он. — А еще лучше — продолжайте все-таки недооценивать меня в будущем».

Упрямые и смелые йетайцы продолжали идти вперед. Они взбирались вверх, через трупы и жутко разорванные тела раненых товарищей, ревели от ярости и размахивали мечами. Йетайцы больше не пытались поддерживать построение. Они представляли просто толпу разъяренных неистовых воинов, горящих желанием добраться до своих мучителей.Быка наполовину оглушили, но это все равно был бык.

Вторая линия мушкетеров прошла вперед и выстрелила. Пока рассеивался дым, третья линия заняла место второй. За ними первая линия уже закончила перезаряжать оружиеи готовилась к своему второму выстрелу.

Да, мушкетеры Велисария с их неуклюжими фитильными замками не могли соответствовать скорострельности — три выстрела в минуту — солдат Веллингтона. Сами орудия были не многим лучше аркебуз шестнадцатого века. Иоанн Родосский работал по технологии шестого века и просто не имел возможности добиться точности оружейного производства девятнадцатого века. Но Велисарий имел доступ ко всем энциклопедическим знаниям Эйда, поэтому мог прыгать через столетия военного опыта и использовать егоразличными путями. Римская империя сумела изготовить пули, которые заряжались с дула, введенные Густавом Адольфом. Сам процесс заряжания с дула получился неудобным, но не было никакого неудобства в непосредственном использовании — в стрельбе по цели.

Мушкетеры не могли производить более одного выстрела в минуту, но на эту скорость Велисарий мог положиться. А когда дым рассеялся и он увидел разрушения, которые принесла вторая партия выстрелов, то знал: этой скорости будет достаточно.

«Тактика Веллингтона на склонах так же сильно зависела от неожиданности, как и от скорости стрельбы», — сказал Эйд.

Велисарий кивнул. Если враг штурмует тебя, ожидая яростной победы, то его дух разбивается вместе с телами, когда в него выпускают град пуль. Даже такие воины, как йетайцы, не могут выдержать подобный удар.

«Не больше, чем императорские войска Наполеона под Ватерлоо», — заметил Эйд.

Приготовив оружие, вперед вышла третья линия мушкетеров. Теперь не было необходимости в одновременном залпе. Авангард йетайцев добрался до вершины перевала и находился не более чем в десяти ярдах от траншей. Феликс из Халкедона, помощник командира, руководил стрельбой. Он выкрикивал приказы с уверенностью и в нужной последовательности.

— Готовьсь!

Орудия взлетели вверх, подобно тупым копьям.

Приказа целиться не прозвучало. Мушкетеры Велисария, как и мушкетеры Веллингтона, были просто натренированы стрелять в общем направлении врага. Их оружие оказывалось таким неточным дальше пятидесяти ярдов, что нацеливание не имело смысла.

— Огонь!

Ручные пушки взорвались. Еще одно облако дыма закрыло все вокруг.

То есть закрыло вид, но не звук. Велисарий мог слышать, как пули врезаются в массу йетайцев. Слышался лязг металла, когда пули попадали в доспехи. Но он знал: доспехи не имеют значения. С такого расстояния смертоносные кусочки свинца проходили сквозь тонкие пластины, словно сквозь ткань. Скорость полета пули, выпущенной из аркебузы, чрезвычайно велика — она почти сверхзвуковая. Скорострельное оружие, которое заменит их в будущем, сделает не больше, чем только увеличит скорость в два раза, даже через столетия развития и усовершенствования оружия. Конечно, вылетающая из аркебузы пуля вскоре теряла свою набранную в стволе скорость — гораздо быстрее, чем пули, которые в будущем станут вылетать из ружей. Но на таком расстоянии аркебузы большого калибра более эффективны, чем ружья.

Вопли раненых йетайцев стали заполнять перевал, подобно вою гигантского банши. Йетайцы были крепкими ребятами — возможно, самыми крепкими из всех солдат, которых видел Велисарий. Но никакие солдаты не могут быть настолько крепкими, чтобы противостоять выстрелам в упор.

Бык теперь упал на колени. Он все еще ревел, но, несмотря на это умирал.

Выполнив свою кровавую работу, третья линия отошла. Даже несмотря на ветер, перевал все еще оставался наполовину скрытым дымом. Но Велисарий слышал команды Феликса. Он приказывал первой линии выдвигаться вперед. Тембр голоса Феликса из Халкедона все еще оставался тембром молодого человека, но сам голос звучал расслабленно и уверенно.

«По крайней мере здесь я не ошибся», — порадовался Велисарий.

Феликс впервые обратил на себя внимание полководца во время сражения в усадьбе под Анатой в прошлом году. На Велисария произвели впечатление спокойствие и бдительность молодого сирийца, когда римская армия впервые испытала на себе ракетный огонь. Велисарий следил за парнем и обеспечил ему быстрый подъем по служебной лестнице16.Первая линия мушкетеров снова заняла позиции и провела нужные действия. Еще один залп. Перевал полностью скрылся в дыму. Даже несмотря на свое грубое оружие, солдаты все равно могли стрелять со скоростью, которая выигрывала у ветра. Он не успевал полностью разогнать дым предыдущей серии выстрелов.

Теперь врезающиеся во врага пули создавали хлюпающий звук. Велисарий был рад, что не может видеть результаты. Началась чистая бойня. Он знал, что арьергард йетайцев уже должен отступать, шатаясь. Но пойманные в капкан впереди вражеские солдаты были беспомощны… Бык больше не ревел. Это просто был умирающий зверь, тупо ожидающий еще одного удара молота.

Вернулась вторая линия мушкетеров, последовал новый залп. Велисарий услышал, как Григорий выкрикивает приказ. Его пикинеры заняли позиции, после того как первая линия мушкетеров шагнула вперед, готовые отразить любых йетайцев, которым удастся прорваться сквозь огонь. Но пикинеры даже не потребовались. Григорий, очевидно, пришел к выводу, что и не потребуются, поэтому приказал своим людям готовить гранаты.

Пикинеры опустили двенадцатифутовые пики и сняли с поясов гранаты. У каждого пикинера было только по две гранаты. Большее количество помешало бы им в выполнении основной задачи. Но это были особые гранаты. Пикинеров обеспечили новыми гранатами, которые разработал Иоанн Родосский — с зарядами, которые взрываются при соприкосновении с целью.

На вид гранаты напоминали картофелемялку. К концу деревянной ручки прикреплялась полоска материи. Подобно полоскам материи, которые часто прикреплялись к дротикам, она выровняет гранату в полете и обеспечит удар нужным концом, чтобы сработал заряд. Не было необходимости высекать искру кремнем, чтобы поджечь фитиль, или дажеобрезать фитиль на правильную длину. Каждый пикинер просто выдергивал чеку, которой было снабжено приспособление, и отправлял в полет вниз по склону.

Гранаты исчезли в клубах дыма, которые опускались вниз с перевала. До того, как гранаты попали в цель, Феликс снова скомандовал стрелять. Не более чем через секунду после громовых раскатов, Велисарий услышал резкие звуки взрывающихся внизу гранат. Звуки подходили друг другу, словно музыка, сочиненная маньяком. Маньяком, склонным к самоубийству. Пытающиеся отступить йетайцы в арьергарде были уничтожены гранатами, в то время как их товарищи в авангарде служили неподвижными мишенями для пуль.

На мгновение Велисария охватило дикое желание приказать контратаку. Он планировал ее с самого начала. Йетайцев уже разбили — так, как может быть разбита любая армия, которую отогнали назад после атаки. Бросок пикинеров теперь завершил бы разгром. Яростная армия, которая несколько минут назад неслась в атаку вверх по склону, будет полностью разгромлена. Это будет худший разгром в истории.

Теперь Марк с Григорием стояли рядом с ним, ожидая приказа. Их лица были напряжены и горели готовностью действовать. Они так же хорошо, как Велисарий знали, что находятся на грани победы.

Велисарий с трудом сдержал себя. Да, врага разбили здесь. Но…

В отдалении он слышал вопли с другого направления. Слева. Крики боли и лязг стали, когда мечи ударялись о мечи. Он ничего не видел из-за клубов дыма, но уже знал: раджпуты врезались в его левый фланг.

Вся свирепость и чувство удовлетворения испарились. Его контрудар в седловине сработал, как сработал и в другом будущем для человека по имени Артур Уэлсли17.Но сражения редко бывают аккуратными и чистыми, и редко идут по плану. По крайней мере не против врага, у которого хорошие командиры.

«Это сражение все еще может закончиться провалом», — пришла напряженная мысль от Эйда.

Да, Велисарий выиграл борьбу в центре. Но если он быстро не отступит, причем в хорошем порядке, что считается самым трудным маневром из всех, когда перед тобой враг, то Шанга со своим раджпутами уничтожат его фланги.

— Нет, — Велисарий показал пальцем на склон слева.

Только гребень перевала все еще оставался видимым из-за дыма, но они видели сотни несущихся кавалеристов-раджпутов. В десять раз большее количество скрывалось в облаках внизу, в нижней части склона. Возможно, в двадцать раз большее. На правом фланге малва под командованием Шанги собралось по крайней мере десять тысяч раджпутов.

Марк начал спорить — уважительно, но тем не менее неистово, его сдержал Григорий, уверенно покачав головой. Фракийский катафракт был старше сирийца, у него имелосьбольше опыта, и он лучше знал Велисария.

— Заткнись, мальчишка, — проворчал он. — Полководец прав. Если мы бросимся в атаку вниз по склону, мы окажемся совершенно беззащитными, когда по нам ударят раджпуты. Они превратят нас в фарш.

Велисарий выбирал своих офицеров не за сдержанность и робость. Молодой сириец немного покраснел после ответа Григория, но продолжал возражать.

— Греки их удержат! Это люди Кирилла — и Агафия, пока он ими командовал. Те же самые катафракты, которые разбили малва под Анатой, а затем…

— Их только три тысячи, Марк, — спокойно напомнил Велисарий. Он не собирался проводить более нескольких секунд в спорах с подчиненными в середине битвы. Но все равно был готов эти секунды потратить. Нет другого способа подготовить хороших офицеров.

— Против них выступает в четыре раза больше врагов, — продолжал Велисарий. — Да, они — великолепные войска. Но у них не такая хорошая позиция, как была у нас здесь, в центре. Никто не защищает их фланг. Шанга просто отправит достаточное количество людей, чтобы удерживать их на одном месте, в то время как окружает их с остальными. Он даже не станет пытаться разбить греков, не сейчас. Он окружит их и ринется на нас.

Он показал на линию мушкетеров. Теперь те прекратили стрелять, а пикинеры уже использовали все свои гранаты. В центре поля стало почти тихо, если не считать криков раненых йетайцев.

— Как ты ожидаешь сформировать линию защиты против этого броска — здесь? Оседлав горный перевал, когда враг идет вниз по склону?

Марк замолчал. На его лице все еще оставалось упрямое выражение, но Велисарий знал: молодой сириец пусть и не убежден, но готов подчиниться.

Удовлетворенный этим, Велисарий повернулся к Григорию.

— Отступайте на юго-запад, к реке. Вверх по течению. — Он показал на место, где узкая река под перевалом немного расширялась. — Туда, где Васудева охраняет брод. Занимайте позиции с пикинерами и мушкетерами и держите реку, пока я переправляю остальную часть армии.

Григорий кивнул. Мгновение спустя они с Марком уже выкрикивали приказы своим подчиненным.

«А теперь мне нужно попытаться вывести отсюда этих людей, — глядя на левый фланг, подумал Велисарий. — Что будет непросто. Шанга — тигр, а я — тот, кто пытается вырвать мясо у него из пасти».

Велисарий услышал, как Анастасий с Валентином пошевелились у него за спиной. Как личные телохранители полководца, они не ожидали особой работы в этом сражении, кроме как выглядеть мрачными и устрашающими. Но они были ветеранами и видели, когда план сражения летит к чертям собачьим.

— Похоже, что в конце концов нам придется поработать, — проворчал Валентин. Анастасий молчал. — В чем дело, большой? — послышался саркастический голос Валентина. — Никакого философского изречения для такого случая? Никаких мудрых слов?

— Они не требуются, — пророкотал в ответ Анастасий. — Даже тупая ласка может понять, что ей предстоит побороться за свою жизнь.

Глава 13

К тому времени, как Велисарий добрался до левого фланга, где греки удерживали раджпутов, туда уже подтягивались его букелларии. Он был им глубоко благодарен за скорость выполнения приказов, но потратил мгновение, чтобы мысленно похлопать себя по плечу.

Его тактический план на это сражение частично провалился, но Велисарий думал, что все равно сможет увести армию до того, как ее разгромят. Если ему это удастся, то только благодаря предусмотрительности в прошлом. У его фракийских катафрактов лучше всего в мире получались атаки тяжелой конницы. Половина денег на их великолепных, дорогих боевых лошадей была предоставлена из личных средств Велисария. Только самые лучшие жеребцы в мире, одетые в броню, с катафрактами в броне на спинах, могли так быстро добраться до нужного места, спускаясь вниз с середины склона.

И они должны сыграть свою роль. Велисарию потребовалось только раз взглянуть на усталое лицо Кирилла, чтобы понять: греческие катафракты готовы рухнуть. Пока они сдерживали атаки раджпутов. Но еще одна или две атаки, и они сломаются. Шанга хорошо использовал свое численное преимущество на римском левом фланге. Его раджпуты превосходили греков в пропорции пять к одному, если не шесть к одному, и Шанга посылал их наверх волнами, одна за другой, практически без перерыва.

Царь раджпутов не допустил ошибки, пытаясь обрушиться на греков одним ударом. Катафракты носили более тяжелые доспехи и были более тяжело вооружены, чем раджпуты, и сражались, спешившись, за полевыми укреплениями. Если бы раджпуты попытались провести простую фронтальную атаку, их количество не сыграло бы роли, поскольку они неизбежно застряли бы перед полевыми укреплениями. Вместо этого Шанга использовал свою собственную вариацию «парфянской тактики», если не считать того, что его атаки в той же мере осуществлялись как при помощи копий, так и стрельбы из лука. Удар, еще удар, развернуться, назад. Снова, снова, снова, снова, снова.

С его количественным преимуществом Шанга мог менять подразделения. У его кавалеристов оставалось время на отдых и на перевязку раненых. Но у обороняющихся греков совершенно не было передышки. Их борьба напоминала попытки удержать океанские волны. Как только отходила одна, накатывалась следующая.

Лучшие солдаты в мире — это все равно только плоть и кровь, и мускулы. Греки так устали, что им стало трудно поднимать мечи, не то что правильно ими замахиваться. Люди в такой стадии усталости почти беспомощны против соперника. Вражеские удары копьями попадают туда, куда их направляет враг, и поражают цель, хотя не усталый человек легко отразил бы их щитом.

К этому времени половина греков уже бросила щиты. Им требовались обе руки, чтобы удерживать оружие. Да и сами руки дрожали от усталости.

— Уводи их, Кирилл, — крикнул Велисарий. — Уводи их с поля боя — прямо сейчас.

Он повернулся в седле и показал на реку. Васудева и его кушаны ясно просматривались внизу. Они не нарушали построения и охраняли брод.

— Переводи их через реку, — приказал Велисарий Кириллу. — Даже не пытайся их выстроить. Просто отступайте. Пусть садятся на лошадей и спускаются вниз, как можно быстрее. Сирийцы закроют ваш фланг, а мушкетеры удержат реку против любых преследователей из малва.

Кирилл запустил между фланцами шлема три пальца — большой, указательный и средний — и его пот потек со лба по носу. Он сделал полшага и покачнулся.

— Раджпуты придут снова, — начал возражать он. — Через минуту, не больше. Мы тебе потребуемся…

— Я займусь раджпутами вместе с фракийцами, — рявкнул Велисарий. — Делай, как я приказываю, Кирилл! Уводи отсюда своих людей.

Греческий командир прекратил спорить. Когда Кирилл начал выкрикивать приказы своим людям, Велисарий воспользовался минутой, чтобы быстро изучить врага.

Раджпуты собрались на северном фланге перевала и, как он понял, сделали перерыв в атаках. Они увидели приближающихся фракийцев и сами решили переждать, чтобы оценить новую ситуацию. Усиление укрепит левый фланг римлян, но…

Но недостаточно. Велисарий знал, что Шанга придет к этому выводу менее чем через пять минут. Он был уверен: царь раджпутов уже организует новую волну атак. Шанга не тот человек, который станет терять время в решающие моменты сражения.

И Велисарий тоже не терял время зря. Пяти минут будет достаточно. Более чем достаточно, — и менее. Перед тем как время выйдет, Шанга все поймет. Велисарий не собирался укреплять свой левый фланг. Он собирался использовать фракийцев, чтобы прикрыть общее отступление.

После того как Шанга поймет, что делает Велисарий, случится черт знает что. Не будет больше осторожных просчитанных атак. Просто столкновение армий, когда Шанга попытается разбить на части последний щит римской армии — используя пятнадцать тысяч раджпутов против менее чем трех тысяч фракийских катафрактов.

Теперь букелларии занимали места греков. Маврикий уже организовывал атаку, не дождавшись приказа Велисария.

Велисарий потратил еще мгновение, чтобы осмотреть оставшуюся часть поля брани. Дым от выстрелов уже весь рассеялся, и он мог рассмотреть центр. Это оказался один из нескольких случаев в кровавой жизни Велисария, когда он увидел поле брани, фактически заваленное телами. Йетайцев разбили. Сотни йетайцев, возможно, даже тысячи, шатаясь спускались вниз по склону. Они возвращались в свой лагерь. Но эти люди уже вышли из битвы. Сам Сатана не смог бы их теперь собрать, после той бойни.

Правое крыло римлян и выступающий против него враг — теперь не более пяти тысяч раджпутов — вообще почти не участвовали в сражении. Несколько пробных атак и вылазок — не больше. Южная часть перевала была гораздо круче северной. Шанга — или Дамодара — не допустил ошибки, пытаясь скопировать атаки малва, которые оказались так успешны на их правом фланге. Левое крыло раджпутов просто оставалось там, чтобы удержать римлян от контратак.

Не то что Велисарий вообще собирался посылать своих легковооруженных сирийцев в контратаку, если бы только дикая удача не повернула бы все сражение так, что малва бы обратились в бегство. Он поставил сирийцев там, чтобы делать то же, что и их враги — удерживать раджпутов от усиления другого фланга.

Это была другая часть тактического плана Велисария, которая не сработала так хорошо, как он планировал. Велисарий подумал, что Дамодара постоянно оттягивал свои войска с левого фланга для усиления ударов Шанги на правом. Господин из малва правильно оценил сирийцев Велисария. Они будут страшными врагами, защищая крутой склон против кавалерии, но почти бесполезными во время атаки. Поэтому Дамодара убрал тысячи кавалеристов-раджпутов с одного конца поля брани на другой. Велисарий видел крупные подразделения, которые скакали по небольшой долине под перевалом, направляясь для усиления Шанги. И даже пока он наблюдал, еще одно подразделение из пятисот раджпутов отделилось от линий врага справа от него и сделало то же самое.

Тогда Велисарий чуть не рассмеялся. Он никогда не видел лучшей иллюстрации убеждения Маврикия в том, что сражения по своей природе — это дьявольская, противоречивая путаница, в которой ничто никогда не срабатывает так, как должно и как предполагалось. Однако на этот раз — и спасибо Господу за это! — именно враг попал в затруднительное положение.

По иронии судьбы лучший шаг Дамодары также оказался и его худшим. Если бы Велисарий собирался удерживать позицию, то перевод сил Дамодары оказался бы великолепнымударом. Но римский полководец не собирался сражаться на том месте. Вместо этого он планировал развернуть свои войска и отступать на юго-запад, используя свой правый фланг для отвлечения на себя сил врага. Но теперь, уменьшив свое левое крыло, Дамодара не имел шанса пойти в атаку на сирийцев на южном склоне перевала. Бузес и Кутзес смогут увести своих людей в хорошем порядке, после того как прикроют отступление остальной части армии.

Прекрасно, прекрасно — конечно, предполагая, что Велисарий сможет отразить предстоящую атаку Шанги со своими фракийцами. После этого…

Он наблюдал за большой массой конницы раджпутов на северном склоне.

«Это будет…»

— Это будет очень рискованно, черт побери, — проворчал Маврикий.

Велисарий повернулся в седле. Он и не заметил, как Маврикий подъехал и встал рядом.

— Это все равно горный перевал, несмотря на то что он широкий и невысокий, Маврикий, — указал Велисарий. — Это не ровная долина. Шанга не сможет отправлять более пяти тысяч человек за раз. Самое большее — шесть.

Глаза Маврикия в прорези шлема не казались сияющими от радости. Он умел считать не хуже Велисария. Фракийцам все равно предстояло сражаться в меньшинстве, два к одному, против врага, у которого полно резерва.

— Если бы у нас не было стремян, то это получилось бы чистое самоубийство, — мрачно заметил хилиарх и нахмурился. — А если подумать — почему у малва нет стремян? Следовало бы ожидать, что к этому времени они у них появятся. — Маврикий бросил взгляд на прикрытую доспехами грудь Велисария, туда, где под броней и одеждой в кожаном мешочке находился Эйд. — Они же получают видения о будущем, не так ли?

Велисарий пожал плечами.

— Разум Линка работает не так, как разум Эйда. Эйд — это помощник. Линк — главнокомандующий Вселенной. Подозреваю, эта сущность так увлеклась своими великими планами создания оружия будущего, что не подумала воспользоваться маленькими возможностями, которые уже имеются в настоящем. Определенно эта сущность даже не подумалапроконсультироваться со своими орудиями-людьми, не больше, чем тебе придет мысль спросить совета у молотка, правильно ли ты им пользуешься.

«Не похоже, — заметил Эйд. — Для Линка люди — это даже не орудия труда. Просто сырой материал».

Велисарий хотел что-то добавить, но замолчал. Он увидел, что греки готовы сесть в седло. И все фракийцы уже собрались на месте, сохраняя построение.

— Может, и получится, — заметил Маврикий, предупреждая мысль полководца.

Велисарий кивнул. Мгновение спустя Маврикий передал приказ. Трубы затрубили.

Греки выскочили из траншей и начали забираться на лошадей. Они устали, очень устали, но тем не менее нашли силы. Они наконец отсюда уходят, и им требуется только добраться до реки внизу.

Фракийцы стали продвигаться вперед, по направлению к раджпутам. Их скорость немного замедлилась, когда они пробирались по узким проходам между полевыми укреплениями. К тому времени, как букелларии оказались на открытом и относительно ровном участке в северной части седловины, Шанга понял, что происходит. Трубы затрубили и у него. Звук был несколько другим — по тембру и высоте, в сравнении с римскими трубами. Но Велисарий не ошибся в его значении.

— Атака! Сейчас! Все!

Огромная масса конницы раджпутов бросилась на них. Велисарий тоже приказал начать атаку. Здесь не было места для обычной римской тактики и убийственного количества стрел, которые обычно предшествует броску копьеносцев. Не было ни места, ни времени. Фракийцы настолько уступали количественно, что Велисарий мог только попытаться использовать их больший вес в одновременном ударе. Седловина была широкой и неглубокой для горного перевала, но все равно это не ровная долина. Если его катафракты с их более тяжелой броней и копьями, и стременами смогут превратить первые ряды раджпутов в фарш, то это попридержит остальных. Надо надеяться, достаточно, чтобыфракийцы сами смогли отступить.

Расстояние между двумя армиями исчезло в секунды. Молот ударил.

Раджпуты не сломались — не совсем. Велисарий уже один раз разбил армию малва таким броском, в первый день сражения под Анатой. Но та армия малва была надменной и незнакомой с тактикой римской тяжелой конницы.

Раджпуты сегодня тоже в первый раз встретились на поле брани с римскими катафрактами во время броска копьеносцев. Но эта армия малва уже сражалась в Персии против персидских дехганов. И они противостояли тяжелой коннице и выигрывали. Во всех случаях.

Тем не менее… У раджпутов не было стремян, и это обстоятельство оказалось решающим. Длинное тяжелое копье в руках у копьеносца, который удерживается в седле при помощи стремян, — гораздо более эффективное оружие, чем более короткое, более легкое копье, которым пользуются кавалеристы без стремян. На относительно узком, ограниченном пространстве перевала раджпуты не могли уклониться от этих копий. И копья разрывали их на части.

Но не совсем. Недостаточно, чтобы позволить римлянам просто развернуться и отступить. Сотни раджпутов в первых рядах выжили после первого столкновения и тут же, достав мечи, набросились на катафрактов. Не прошло и нескольких секунд, как перевал наполнился лязгом стали — мечи ударялись о мечи.

«Мы не можем себе этого позволить», — подумал Велисарий, выдергивая собственное копье из живота кавалериста-раджпута. На мгновение он оказался в относительной безопасности и смог осмотреть поле брани. Анастасий с Валентином удерживали врагов, чтобы те не могли подобраться к полководцу.

Велисарию потребовалось менее пяти секунд, чтобы принять решение.

«Достаточно. Более шероховато и менее гладко, чем мне хотелось бы, но — достаточно».

Он выкрикнул новые приказы небольшой группе трубачей, которые следовали за ним. Трубы протрубили приказ отступать. Фракийцы тут же подчинились, хотя — в эти мгновения — выигрывали сражение. Маврикий давно очистил ряды букеллариев Велисария от всех надменных горячих голов.

«Если полководец приказывает отступать, вы отступаете. Забудьте о враге перед вами и о том, что вы его сейчас прикончите. Полководец видит все сражение. Вы делаете то, что он говорит. Сразу же».

Сам Велисарий начал отступать от передней линии. Он водил глазами взад и вперед, оценивая действия своих войск. Все еще оставались группки римлян и раджпутов, которые сражались мечами, но большая часть катафрактов отступала и достаточно быстро.

Конечно, раджпуты пытались их преследовать, но нагромождения из людей и лошадей, упавших на поле, сильно мешали их продвижению. Велисарий подумал, что эти тела и его людей задерживают, да и раджпуты не желали прекращать преследование.

Через несколько секунд Велисарий понял, что он сам и небольшая группа солдат находятся почти в самом конце отступающих римских войск. На самом деле они были даже несколько изолированы. Он был так занят, наблюдая за остальной частью армии, что не обратил внимания на собственное положение.

Валентин подтвердил его мысли.

— Мы торчим, как шип, полководец. Все впереди нас. Нам следует несколько увеличить темп или…

Какое-то движение привлекло внимание Велисария. Он заметил его уголком глаза, повернул голову и увидел небольшую группу раджпутов, которая перебралась через баррикаду из тел. Теперь враги неслись на них, и им оставалось преодолеть не более тридцати ярдов.