Чтение 29–й страницы книги ~Удар судьбы~

— Ты видишь, как они убегают? — рассмеялась Антонина несколько минут спустя, наблюдая, как галеры малва несутся на восток. — Ясон с аргонавтами не могли бы развить такую скорость.

Усанас улыбнулся.

— Ну конечно! А что еще они могут сделать?

Он показал пальцем прямо вперед. Теперь вид был открыт. Моряки и артиллеристы снимали щиты. Флот с римскими войсками полностью вышел из гавани, которая начала яростно гореть. Содрогающая землю серия взрывов развалила сами причалы.

— С одной стороны у них известный полководец Велисарий, который ведет своих устрашающих воинов, — объявил Усанас. — С другой — еще хуже!

Он начал прыгать вокруг, показательно делая выпады копьем.

— Они против меня! Я ужасен, ужасен — демон! — Антонина рассмеялась.

— Ты всю битву провел, сидя на заднице! Обманщик! Самозванец! — Усанас покачал головой.

— Это потому, что я правильно понимаю, где должен находиться командующий во время сражения, женщина. — Он нахмурился. — И в любом случае, какое это имеет отношение ко всему? Значение имеет душа, а не ничтожная плоть. Все это знают!

Он оскалил зубы, глядя на убегающие галеры.

— Душа Усанаса, вот что привело их в ужас! — Величественный взмах руки снизошедшего до остальных. — Конечно, сарвены помогли. Немного.

Антонина уже собралась добродушно подшутить над ним, когда что-то привлекло ее внимание.

Скорее кто-то. До ближайшего римского корабля оставалось менее двухсот ярдов. На самом краю носа находился солдат. Он казался высоким мужчиной. И он яростно махал ей.

Мгновение спустя Антонина уже балансировала на носу собственного корабля, судорожно махала в ответ и кричала неясные фразы.

Потом она прыгнула. Усанас едва успел ее схватить, до того как она рухнула в воду.

— Антонина! Будь осторожна! В этой кирасе ты утонешь за две минуты!

Антонина совсем не обращала на него внимания. Теперь она плакала от чистой радости, размахивая руками и пытаясь выпрыгнуть за борт. Несмотря на то что она была такой маленькой, а Усанас таким сильным, ему все равно оказалось трудно выполнять взваленную на себя работу.

— Великолепно, — проворчал он. — И снова мне приходится спасать глупую римскую женщину от уничтожения.

Глава 39

В этом случае Усанасу пришлось спасать глупого римского полководца. Когда корабль, несущий римские войска, оказался практически рядом с кораблем Антонины, Велисарий — который сам прыгал и орал от счастья — поскользнулся и упал за борт.

Антонина завизжала. Усанас с силой отшвырнул ее назад в руки Матвея,

— Держи ее и не выпускай! — заорал он. Мгновение спустя Усанас прыгнул в воду.

Он нашел Велисария менее чем через пятнадцать секунд, хватающего ртом воздух и пытающегося развязать доспехи. К счастью, полководец был великолепным пловцом и — что еще удачнее — не облачен в полные доспехи катафрактов. Если бы он сегодня их надел, то его бы уже потянуло вниз. Но часть доспехов все равно была достаточно тяжелой и снять ее в воде не представлялось возможным.

— Не дергайся, — рявкнул Усанас.

Он подхватил Велисария и потащил к кораблю Антонины. Велисарий тут же расслабился и использовал только ноги, помогая себе держаться на плаву.

— Рад снова встретиться с тобой, Усанас, — весело сказал он. Усанас фыркнул.

— Скажи мне кое-что, Велисарий, — он замолчал, чтобы перевести дыхание. Его сильные гребки практически доставили их до судна. — Как вам, римским придуркам, удается завоевать половину мира?

Замолчал, чтобы перевести дыхание. Теперь они были у борта судна. Протянутые руки вытаскивали Велисария из воды.

— Лично я бы не выпустил тебя из дома, чтобы набрать воды из колодца. Ты определенно свалился бы в него.

Усанас не получил ответа. Римский придурок уже был в объятиях Венеры.

Примерно через десять минут Велисарий и Антонина наконец оторвались друг от друга. Велисарий поморщился.

— Ты должна избавиться от этой кирасы, — пробормотал он, потирая ребра, и посмотрел на приспособление с уважением. — Она даже более смертоносна, чем похабна.

Антонина улыбнулась, глядя на него снизу вверх.

— Ну так сними ее. Ты это можешь сделать. Я знаю, что можешь. — Она улыбнулась шире. — Я помню, как ты меня раздевал догола быстрее, чем…

— Тихо, жена! — приказал Велисарий. Он нахмурился с торжественным, суровым неодобрением. Выражение, к сожалению, не возымело действия. Улыбка Антонины стала определенно еще более непристойной.

Велисарий рассмеялся. Глаза Антонины быстро изучили непосредственно окружающую их территорию.

— Слегка примитивно, — задумчиво сказала она. — Но мы, вероятно, сможем устроиться на одной из скамей для гребцов, если ты воздержишься от своей обычной акробатики. — Она холодно посмотрела на окружающую их небольшую толпу. — Хотя нужно избавиться от зрителей. Вот что я тебе скажу. Ты — полководец. Ты приказываешь им отправиться за борт, а я пристрелю неповоротливых и отстающих.

Ее последние замечания не были произнесены тихо. Как раз наоборот, присутствующие улыбались ей. Антонина попыталась поддерживать убийственное свечение в глазах, но, по правде говоря, провалилась. Хихиканье не помогло.

— Наверное, нет. — Вздох, который последовал, мог бы обеспечить мир новым стандартом меланхолии. Если бы она не хихикала.

Велисарий опять сгреб ее в объятия. Ей на ухо прошептал:

— Так получилось, любовь моя, что я организовал размещение на корабле с моими войсками. Там есть капитанская каюта. Зарезервирована только для нас.

— Ну тогда пошли туда! — с готовностью прошептала Антонина. — Боже, как я рада, что вышла замуж за полководца. Люблю человека, который умеет планировать далеко вперед.

Теперь он сам вздохнул. В этом звуке была искренняя меланхолия.

— Пока нет, — прошептал он. — Сегодня ночью, любовь моя, сегодня ночью. Но нужно еще кое-что сделать.

Она удивилась, отвела голову назад и уставилась на него снизу вверх.

— Но все сделано! — возразила она.

Антонина покрутила головой, рассматривая корабли, которые, казалось, заполнили дельту.

— Разве нет? Разве ты не всех забрал с причалов? — Велисарий улыбнулся.

— О, это сделано. Идеально. Лучше всего спланированная и осуществленная операция, которую я когда-либо видел, даже если я сам это говорю. — На мгновение он казался немного смущенным. — Мне нужно не забыть сделать комплимент Маврикию, — пробормотал он. — Но все равно кое-что осталось. Кое-что еще. — Его улыбка изменилась, стала достаточно холодной и безжалостной. — Если хочешь, называй это десертом.

Антонина все еще смотрела на него в смятении. Велисарий повернул голову. Когда он заметил Усанаса, то подозвал его коротким кивком.

— Ты тут главный? — спросил он. Усанас улыбнулся, так широко, как всегда.

— Разве царь Эон не гений? Разве я не говорил всегда, когда был его даваззом, что парень далеко пойдет? Он принимает мудрые решения — в особенности в том, что касается назначений и постов.

Велисарий усмехнулся.

— Ты заметил что-нибудь странное в последние моменты перед нашим побегом?

Усанас ответил без колебаний.

— Сигнальные ракеты. Галеры не убегали. Их призвали на берег. Я не понял этого. Я ожидал, что они пойдут в последнюю отчаянную атаку.

Улыбка Велисария больше не была холодной. Она стала чисто звериной.

— Да. Это на самом деле интересно.

Он больше ничего не сказал. Но Усанасу потребовалось только четыре секунды, чтобы понять. Аквабе ценцен покрутил головой, глядя на далекие причалы, где теперь стояли пять галер малва.

— Хорошо известно, что раненые звери представляют собой легкую добычу, — пробормотал он. И повернулся назад к Велисарию. Хищная улыбка встретилась с плотоядной. — Спроси любого охотника, римлянин. Лучший способ охотиться — из засады.

— Интересно, что ты это упомянул, — сказал Велисарий. — Я только что сам это подумал.

Глава 40

Великая Страна.

Осень 532 года н.э.

В день бракосочетания Кунгас взял на себя командование всеми военными силами в Деогхаре. Рао, поскольку был женихом, естественно не возражал. Точно так же не возражали различные послы и военачальники из многих королевств, теперь ставших союзниками Шакунталы. Во-первых, они боялись Кунгаса. Но даже если бы и не боялись, то все равно были бы более чем счастливы позволить ему взять на себя ответственность.

Более чем счастливы. На самом деле послы очень радовались. Теперь, после того, как у них имелось время переварить новую реальность и пережить свой первоначальный шок и негодование от неожиданного решения Шакунталы выйти замуж за Рао, послов очень радовала сложившаяся ситуация. Фактически они пребывали почти в экстазе.

Все королевства, которые они представляли, парализовали малва. Их решение искать династического брака с Андхрой вызывалось настоятельной необходимостью и ничем больше. Он подошли к проекту со всем энтузиазмом, с которым человек решает ампутировать конечность, чтобы спасти свою жизнь.

Шакунтала отказалась от их предложений. Поскольку она сама принимала решение, то навряд ли может в чем-то обвинить их.

Если бы они не были дипломатами, то улыбались бы от уха до уха. Они получили преимущества союза с возрождающейся Андхрой — без кандалов династического брака. Если дела пойдут плохо, то они всегда могут в мгновение ока бросить Шакунталу. Ведь в конце-то концов не их же наследный принц женат на сумасшедшей женщине.

Поэтому пусть грубый, жестокий, бесстыдный и неотесанный варвар берет на себя ответственность. Их положение полностью их устраивало.

Силы, которые теперь находились под командованием Кунгаса, оказались большими и разношерстными. В этот день Деогхар был полон, как любой город в кишащей людьми Бенгалии. При других обстоятельствах Кунгас бы наполовину сошел с ума от хаоса. Хотя, вероятно, нет, учитывая непоколебимую флегматичность этого человека.

И определенно нет при обстоятельствах, которые на самом деле имели место.

Его противника, господина Венандакатру, командующего силами, осаждающими Деогхар, не случайно называли Подлым. Другого человека могли бы назвать Венандакатра Жестокий, или Ванандакатра Ужасный, или просто Зверь. Но все эти клички несут определенный подтекст несдержанности, силы и ярости. Такие клички дают человеку, которого боятся так же, как ненавидят.

С другой стороны, подлого человека просто презирают. Если отбросить все, то это презренная фигура.

В этот день Подлый был так сильно напуган, как только может испугаться командующий любой армии. И все это знали.

Солдаты самого Венандакатры знали. На протяжении праздника, растянувшегося на весь день в Деогхаре, Подлый ни разу не вышел из шатра. Его солдаты, начиная с высшегокомандования и до самых последних рекрутов, точно так же, как и все остальные индусы, теперь слышали историю, ставшую сюжетом для рассказов сказочников. Рассказов о том, как похоть великого господина из малва к новой наложнице не была удовлетворена из-за героя. Герой сорвал планы господина, а последний даже не смог отомстить, отчего рассказ становился еще слаще.

Сегодня красивая девушка — когда-то рабыня, а теперь императрица — отдастся человеку, который спас ее от Венандакатры. Она станцует свой брачный танец прямо передПодлым и бросит насмешку ему в лицо. Будет дразнить его своим девственным телом, которое никогда не станет принадлежать ему. Ни теперь, никогда.

Подлый в своем шатре скрипел зубами от ярости. Ярости, приправленной большими дозами позора и унижения. Его солдаты, которые презирали его не меньше, чем враги, с трудом сдерживали смех. Конечно, им это удавалось. Никто из них не был таким дураком, чтобы даже улыбаться — не тогда, когда шпионы Венандакатры и махамимамсы рыскали по лагерям и полевым укреплениям. Но в этот день их атака на Деогхар была также маловероятна, как атака такого же количества хихикающих мышей на львиное логово, чтобы потешить уязвленное самолюбие мышиного короля.

Кунгас приятно провел день, втирая соль в рану Подлого. Он перемещал все разнообразные силы под своим командованием по северным бойницам, которые выходили на шатер и основную часть войск Венандакатры. Позволяя солдатам малва, если и не самому скрывшемуся в шатре Подлому, увидеть все разнообразие и многочисленность сил, которые теперь объединились против них.

Под общие бурные аплодисменты четыреста копьеносцев из сарва Дакуэн появлялись там не менее трех раз. Частично из-за экзотической и великолепной внешности аксумитов — чернокожие мужчины из далекой сказочной страны, чернее, чем кто-либо из дравидов, с дико выглядящими копьями и яркими головными уборами из страусиных перьев. Однако по большей части они появлялись так часто из-за радости толпы при виде четырехсот голых задниц, которые по приказу Эзаны, лично подававшего пример, свешивались со стены в лица малва.

А лучшее еще ждало впереди. К середине дня сама брачная церемония закончилась и невеста с женихом начали танцевать.

Шакунтала танцевала первой. По традиции первым должен был танцевать муж. Но императрица постановила по-другому. Шакунтала сама по себе считалась прекрасной танцовщицей, но она не могла соперничать с Рао. Никто не мог. Поэтому она танцевала первой. Не потому, что стыдилась собственных умений, а просто потому, что хотела дать людям посмотреть и запомнить Рао на пике славы. Они увидят и расскажут другим, и своим детям и внукам, и Рао останется в истории в полном великолепии.

На самом деле ее собственный танец получился великолепным. Шакунтала не танцевала на центральной площади города, где происходило бракосочетание. Она выступала навершине крепостного вала северной стены, на платформе, которую установили в предыдущий день.

Когда императрица быстро переоделась и появилась на платформе, толпа дружно вздохнула. Шакунтала сменила свои изысканные императорские одежды на одежды танцовщицы. Ее панталончики, несмотря на красивый цвет и фасон, можно было посчитать почти скандальными.

Тем не менее толпа осталась довольна. Вначале, когда императрица только начала танцевать, люди предполагали, что Шакунтала просто дразнит врага. Гарцует и резвится, молодая и красивая, перед существом, которое когда-то мечтало ею обладать.

Что, конечно, она делала. Танец по своей природе — чувственный акт. Это относится и к пожилому мужчине, и тучной матроне, которые со скрипом делают шаги, как и к другим. Но нет ничего более чувственного, чем танец женщины, гибкой, подвижной и красивой.

Шакунтала была такой и этим воспользовалась. Венандакатре повезло, что он никогда не видел этого танца. А то Подлый бы стер свои зубы в порошок.

Но когда танец Шакунталы продолжался и претерпел превращения, толпа поняла правду. Насмешки над врагом — тривиальная вещь. Забавная, но вскоре отброшенная Шакунталой в сторону.

Императрица Шакунтала танцевала не для Подлого. Она даже не танцевала для Андхры. Теперь она танцевала для своего мужа. Вся чувственность этого танца, чистая его сексуальность не были насмешкой. Танец показывал обещание, давал залог и больше всего — демонстрировал ее собственную страсть и желание.

Они и раньше задумывались, вся эта большая толпа. Теперь они знали правду. Наблюдая за голыми быстрыми ножками своей императрицы, которые мелькали для сердца ее любимого, они знали. Государственные дела, политические расчеты, даже долг и обязанность ушли, словно никогда и не существовали.

Андхра вышла замуж за Великую Страну не потому, что ее собственное прошлое требовало этого, а потому, что это было будущее, которое она свободно выбрала. Будущее, которого она желала. Когда Шакунтала закончила — с вызовом ко всем традициям и обычаям, толпа взорвалась яростными аплодисментами. Аплодисменты продолжались полчаса.

Теперь пришла очередь Рао, и толпа замолчала. Его репутация танцора была известна всем маратхи. Но большинство из них никогда собственными глазами не видели, как он танцует.

Теперь они видели его и никогда не забудут. Рассказ станет передаваться из поколения в поколение.

Рао начал, как муж. И если его танец не получился таким чисто чувственным, как танец Шакунталы, никто, кто видел его, не сомневался в чувствах Рао.

Танец продолжался и продолжался. И по мере продолжения медленно превратил желание мужчиной женщины — жизни, которую она даст ему, детей, которых она родит ему, — вжелание народом будущего.

Теперь это был танец Махараштры. Великая Страна давала в залог обещание, клялась в верности. Там присутствовала любовь, вместе с желанием. Но там также были смелость, и вера, и надежда, и доверие, и целеустремленность. Махараштра танцевала для своих пока не рожденных детей, точно так же, как танцевал для своей невесты. Это был танец мужа, не любовника. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несло обещание верности.

Затем танец снова переменился. Толпа смолкла и застыла.

Это был великий танец. Ужасный танец. Давно запрещенной, но никогда не забытый танец. Танец созидания. Танец разрушения. Крутящийся, вертящийся танец Времени.

В танце не было никакой ненависти. Больше не было. Любовь, да, всегда. Но даже любовь уступила, заняв свое почетное место. Это был высший танец, который говорил о высшей истине.

Эта истина танцевала для всех, чтобы все увидели ее, и держала толпу очарованной. Молчаливой, но не приведенной в замешательство. Нет, ни в коей мере. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несли великое обещание. Толпа, понимая это обещание, наливалась силой.

Империи могущественны. Время еще более могущественно. Тираны приходят, тираны уходят. Деспоты выходят на сцену, разглагольствуя о славе. А затем Время показывает им на выход. И только одни люди стойко держатся и выживают. Окончательная власть — это власть людей. Ни одна армия не может выстоять против нее, никакие крепостные стены с бойницами не выдержат.

Все закончилось. Танец завершился. Муж взял жену за руку и повел ее в комнату Времени. Люди, наблюдая за тем, как они уходили, увидели, как приближается их собственное будущее.

После того как они оказались в покоях, уверенность Рао исчезла. Теперь ничего не осталось от великолепного танцора, который уверенно делал уверенные шаги. Он едва смог подойти к кровати, его взгляд оставались рассеянным. Рао казался человеком в полубессознательном состоянии.

Шакунтала улыбалась и улыбалась. Улыбаясь, она сняла его одежду. Улыбаясь, сняла свою.

— Посмотри на меня, муж, — приказала императрица.

Глаза Рао переместились на нее. Его дыхание остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной. Тело восстало против дисциплины, и у него не возникло никаких трудностей.

Все еще улыбаясь, Шакунтала прижалась к нему, целовала, касалась, гладила. Его разум — плотно закрытый годами самоотречения и самоограничения — был подобен куску льда. Его тело, теперь в полном и диком восстании, казалось чистой магмой.

— Однажды ты дал обещание моему отцу, — прошептала Шакунтала. — Помнишь?

Он кивнул, как статуя.

Улыбка Шакунталы стала хитроватой. Она отодвинулась, двигаясь волнообразно, и распростерлась на постели. Глаза Рао были прикованы к этому зрелищу. Но разум все ещене мог охватить его.

— Ты пренебрегаешь своими обязанностями, Рао, — прошептала Шакунтала, лежа на кровати. — «Научи ее всему, что ты знаешь». Вот каким был приказ моего отца.

Она свернулась, развернулась, потянулась.

— Я никогда не учил тебя этому, — поперхнулся Рао. Шакунтала выгнулась дугой, потянулась. Тягучая, улыбающаяся.

— Ты научил меня читать, — возразила она. — Я взяла почитать книгу. — Шакунтала снова свернулась, и выгнулась дугой, и потянулась. Обещание, неприкрытое обещание.

— «Ничего не скрывай», — напомнила она. — Это твой долг. — Отрицание разбилось, самодисциплина исчезла с ветром. Рао двинулся, как пантера к своей самке.

В коридорах за покоями ждали женщины-служанки. По большей части, женщины старшего возраста. Все — маратхи. Услышав голос Шакунталы, без слов, объявляющий о ее дефлорации, они улыбнулись. У другой девственницы в этом крике могла бы быть боль. Но в голосе их яростной императрицы не звучало ничего, кроме экстаза, готовности и желания.

Обязательство выполнение. Обещание сдержано.

Женщины поспешили по залам, распространяя новость. Но в их усилиях вообще-то не было необходимости. Шакунтала никогда не отличалась застенчивостью. Теперь, став женщиной, она откровенно кричала о своей победе.

Молодые люди, ожидающие на улицах внизу, тоже услышали ее. Они сели на лошадей до того, как служанки добрались до конца первого коридора. К тому времени, как женщины Махараштры вышли на улицы, чтобы сообщить новость, сыны и племянники Махараштры уже уехали. К тому времени, как возобновились танцы и началось веселье, они несли послание к воротам и за ворота и со стуком конских копыт разносили его во всех направлениях.

Страна, называемая Махараштрой, была создана миллионы лет назад, когда магма с кипением поднялась на поверхность земли.

Геологи позднего времени назовут ее ловушками Деканского плоскогорья, с серьезным видом объясняя серьезным студентам, что это, возможно, была величайшая — и самая яростная — вулканическая деятельность в истории планеты.

Теперь, когда Деогхар плясал в радости, в Великой Стране началось новое извержение. Страна танцевала, объявляя новое время для малва. Время смерти и ужаса, и отчаянной борьбы. Новость быстро распространялась во все стороны.

Солдаты малва уже ненавидели службу в Махараштре. С этого дня они станут говорить о ней приглушенными и испуганными голосами. Как солдаты более позднего времени, наблюдая, как из зла вываливаются кишки, будут говорить о русском фронте.

Велисарий планировал и строил козни, и маневрировал, и действовал, руководствуясь видением Эйда о войне на Пиренейском полуострове.

У него уже была своя война на полуострове. Теперь он получил и Припять47,и маки48,и варшавское гетто, и горы, окружающие Дьен-Бьен-Фу49,и улицы Будапешта50,и все другие места в истории, где империи, полные надменности и страдающие короткой памятью, снова узнавали танец Времени.

Время, конечно, содержит все. Среди составляющих есть и фарс. Глаза Шакунталы были очень круглые. Лицо молодой женщины выражало удивление.

— Я думала, что это… не знаю. Займет больше времени.

Глядя на ее любящее, смущенное лицо с расстояния в несколько дюймов, Рао покраснел от смущения.

— Не могу поверить, — пробормотал он. — Я не делал этого с четырнадцати лет.

Он неловко подбирал слова.

— Ну, — путался он. — Ну. Да. На самом деле должно было. Гораздо дольше. — Рао вдохнул воздух. «Как объяснить?» Последовали слова, перемежающиеся паузами и остановками. Рассказ о самодисциплине. Излишняя поспешность из-за невозможности сдержаться. Мечта сбывается без достаточной эмоциональной подготовки и… и… Когда Шакунтала наконец поняла — что на самом деле не отняло слишком много времени: она была неопытна, но очень умна — императрица рассмеялась. Правда, Рао казалось, что объяснения отняли столетия.

— Вот! — закричала она.

Рао также обучал ее бороться. Через мгновение она вылезла из-под него и положила его на спину. Затем оседлала его и начала стыдить.

— Вот! — игриво она ударила его в грудь. — Правда вышла наружу! Удар.

— Победитель — ха! Герой — ха! — Удар. — Меня обманули! Обвели вокруг пальца!

Теперь сам Рао смеялся. Смех становился громче и громче, по мере того, как он слушал, как его жена наделяла его новыми кличками — смешными и позорными. Отдышка Махараштры. Нет, не Ветер Великой Страны — нет! Дуновение Великой Страны.

Смех изгнал стыд и принес страсть, чтобы заполнить пустоту. И вскоре — очень скоро — императрица прекратила жаловаться. И к концу длинной ночи признала — по-настоящему величественно, несмотря на весь пот — что ее муж все равно — герой.

Глава 41

Ормузский пролив.

Осень 532 года н.э.

Чудовище убежало от разрушения и поражения. Зализывая раны, оставляя кровавый след, волоча за собой раненые конечности, зверь полз назад к своему логову. Молча, несмотря на всю агонию. Его холодный разум наполняли планы мести. Мести и возвращения в конце концов к хищному образу жизни.