Чтение 6–й страницы книги ~Тайный друг ее величества~

– Спасибо, каждый бы день так. А твои?

– Да вроде тоже неплохо.

Каспар открыл ворота и прошел с конем во двор, за ним – Лакоб.

– Тут сосед твой приходил, грозил мне, чтоб я убирался.

– А ты?

– А я сказал, что у тебя на услужении. Правильно?

– Правильно. Ужинать хочешь?

– Не-э, поел уже, даже неможется. – Лакоб хохотнул.

– Тогда прими коня, разнуздай, напои и дай овса – он там в бочке.

– Знаю, видал уже.

«Все-таки пролез», – подумал Каспар.

– С лошадьми-то умеешь обращаться?

– А как же, ваша милость, умею конечно. И обращаться умею, и верхом обучен.

– Ну тогда спокойной ночи.

– И тебе того же, ваша милость.

Лакоб завел мардиганца под навес и стал снимать седло. Каспар поднялся по лестнице и, остановившись возле двери, спросил:

– Ты про Красавчика слышал?

– Слышал.

– Плохое?

– Про таких хорошего не говорят.

– Придется нам с ним на север ехать.

– С ним?!

Лакоб опустил седло и застыл, пораженный этой новостью.

– Что, боишься?

– Нет, с тобой не боюсь, а один конечно б не поехал. Такой убьет – недорого возьмет.

– У меня нет другого выхода, время уходит, а других людей взять неоткуда. Нам бы хоть в одну сторону доехать…

– Да, обратно их везти не стоит, – согласился Лакоб. – Рассчитать на обочине, и дело с концом.

«Экий ты быстрый – рассчитать на обочине», – подумал Каспар и неодобрительно покачал головой, однако он и сам понимал, что в обществе Красавчика и его дружков к хорошему финалу они не приедут.

«Значит, придется держать ухо востро, – решил Каспар, – а чтобы раньше времени не забунтовали, придумаю им сказку про золотой клад».

Глава 18

Утро третьего дня пребывания Генриетты и ее детей в замке Ангулем выдалось пасмурным, снова мелко моросил дождь, в коридорах герцогских покоев было сыро и холодно,и только две комнаты, где жили она и дети, отапливали с помощью скрытых в пустотелых стенах печей и дымоходов. Это господское изобретение понравилось Генриетте, никакого дыма, гари, мусора от дров и торфа – такое женщина и хозяйка не могла не отметить. Истопники заходили в топочные помещения из другого – «черного» коридора, в результате жильцы получали тепло и даже не видели и не слышали тех, кто об этом заботился.

В первый же день Каспар прислал с телегой все необходимые вещи – ее и детей, было много лишнего, но здесь нашлось достаточно места и шкафов, чтобы разложить все. На второй день молодой грубый капитан, что забирал их, доставил двоих учителей – учителя математики Бразиса и знатока арамейского и ральтийского языков – Ортмана. Знания ни одного, ни другого учителя в таком городе, как Ливен, спросом не пользовались, поэтому жили они скромно. Часто Каспар расплачивался с ними не деньгами, а холстом с собственной красильни, чтобы этим людям подешевле было сшить для себя одежду.

Прибывшие в замок старики были напуганы, поскольку капитан ничего им не объяснил. Их пригнали, как колодников, и они уже полагали, что стали жертвами каких-то наговоров, когда вдруг увидели во дворе замка Генриетту и Хуберта – оба учителя их знали.

– Что происходит, госпожа Фрай, мы ведь ни в чем не виноваты! – воскликнул Бразис, простирая к ней руки.

– Не пугайтесь, вас привезли, чтобы вы учили Хуберта и Еву.

– Еву? Какую Еву?

– Ева – моя дочь.

– Но почему здесь? – Бразис испуганно оглядывался, подавленный масштабами построек замка и множеством вооруженных людей во дворе.

– Потому что мы временно находимся под покровительством герцога.

К прибывшим учителям приближался де Кримон, но они его пока не видели.

– Но нам хотя бы будут платить? – спросил седой Ортман.

– Будут тебе платить, не переживай, – громко произнес де Кримон, чем, к своему удовольствию, напугал учителей. Они поспешно повернулись в сторону насмешливого, властного голоса и, увидев человека в серой шляпе с серебряным вензелем, низко ему поклонились.

– Вы станете получать в неделю, скажем… по пять серебряных монет. Как они у вас здесь называются?

– Рилли, ваша светлость, – поторопился подсказать Ортман, боясь поднять глаза.

– Этот болван принял меня за герцога!

Де Кримон расхохотался, стоявшие поодаль Хуберт и Ева тоже засмеялись, но Генриетта строго на них взглянула, и они затихли.

– Эй, прислуга, покажите этим грамотеям их апартаменты, завтра они должны дать детям первый урок.

Старцев повели к парадному крыльцу, а де Кримон подошел к Генриетте и, слащаво улыбнувшись, произнес:

– Какие у тебя щечки румяные, баба. Да и все остальное – очень основательное. – Граф сделал шаг назад и оглядел Генриетту сверху донизу. – Люблю я все такое – основательное.

Генриетта оглянулась, Ева и Хуберт не слышали слов графа.

– Не бойся, я же понимаю, тебе нужно подавать детишкам только хороший пример. – Граф хохотнул. – Но когда детишки спят, мамаша может позволить себе… Хе-хе!

– Я не для этого сюда приехала, ваше сиятельство, – ответила Генриетта как можно холоднее.

– За этим или не за этим, я об этом не спрашиваю. Если мне что-то нужно, я это беру.

Тогда Генриетта просто ушла от назойливого графа – это было вчера, а сегодня утром она постаралась убедить себя, что это была лишь неуместная шутка и де Кримон отстанет от добропорядочной матери двоих детей.

Когда башенные часы отбили девять, принесли завтрак. В половине десятого Бразис и Ортман занялись с детьми уроками, еще раз уточнив у Генриетты, действительно ли она желает, чтобы они обучали своим предметам и Еву тоже.

– Зачем вам это, госпожа Фрай? – искренне недоумевал Бразис, а Ортман добавил, что от наук у девиц может испортиться цвет лица.

– Ева хочет учиться, – развела руками Генриетта, ей и самой было непонятно это странное желание дочери.

Когда дети занялись науками, пришел гвардеец и доложил, что приехал Каспар Фрай и дожидается у ворот, поскольку пускать его внутрь не велено.

Решив не беспокоить детей, Генриетта в сопровождении гвардейца спустилась во двор. Де Кримон уже прохаживался там без шляпы, подставляя худое лицо выглянувшему из-за туч солнцу.

Генриетта почти побежала к воротам, придерживая юбки. Каспар стоял на опущенном мосту, держа лошадь под уздцы. Увидев жену, он улыбнулся, она подошла ближе и коснулась его лица. За те два дня, что они не виделись, муж осунулся, под глазами залегли тени, однако он был чисто выбрит.

– Чем ты там питаешься? – спросила она, сдерживая слезы.

– Хожу в заведения. – Он пожал плечами. – Как дети?

– Сегодня первый день занимаются. С прилежанием. А мне делать нечего, на всем готовом сидим.

Через плечо Генриетты Каспар увидел де Кримона, тот стоял далеко, но ухмылку на его лице нельзя было не заметить. Граф и в прошлый раз демонстрировал свое презрение, однако сейчас это было что-то другое.

– Тебя здесь никто не обижает?

– Нет, милый, ты же знаешь, я умею постоять за себя – сам меня обучал.

– Да, конечно, – согласился Каспар.

Во время его последнего похода на дом посягнули грабители, но пробраться внутрь удалось только одному. Его Генриетта пригвоздила к стене арбалетным болтом. Невдомек было вору, что лезет он не к слабой домохозяйке, а к женщине-воину. Будучи еще служанкой Каспара, Генриетта участвовала в отражении трех нападений на дом, умела заряжать арбалеты и вовремя подавать. А при необходимости стреляла сама.

Во дворе появился кастелян, которого дожидался Каспар. Он тоже был из приезжих, носил одежду из серого сукна и такую же серую шляпу с полями.

– Ну прощай, завтра-послезавтра мы отправимся.

– Гномов и эльфов своих разыскал?

– Нет, но команду нашел не хуже прежней, прощай.

Каспар чмокнул ее в губы и повел мардиганца с моста. Генриетта посторонилась, пропуская выезжавшего на лошади кастеляна. Тот приподнял шляпу и кивнул ей.

Глава 19

Не дожидаясь попутчика, Каспар пустил лошадь рысью, но вскоре тот догнал его и, придерживая шляпу, крикнул:

– Доброе утро, господин Фрай!

– Доброе утро, приятель. Тебя как зовут?

– Отто, господин Фрай.

Они поехали шагом, и Каспар пожал Отто руку.

– Зачем тебя послали, ты знаешь?

– Да, его сиятельство сказал, что я должен защитить интересы одного… – Отто замолчал, пытаясь подобрать более приличное слово взамен того, что использовал граф.

– Пусть будет «одного дурня», – подсказал Каспар, и Отто засмеялся.

– Вы не обидчивый человек, господин Фрай, и жена у вас очень славная женщина. Такие у нас на вес золота.

– Где это у вас?

– В северной части Дистанцерии.

– Вы приехали из Дистанцерии Маркуса? – спросил Каспар.

– Да, господин Фрай, из северной его части – там живет цивилизованная часть населения, остальное пространство занимают варвары – пестарионы.

– Да, я слышал это слово, пестарионы – это степняки?

– Так, – кивнул Отто, – степняки.

Он тщательно выговаривал слова, стараясь говорить на ярити чисто.

Из кустов взлетела горлица, она шумно захлопала крыльями, Каспар машинально схватился за рукоять меча.

– О, вы быстро готовы к войне.

– К нападению, – поправил Каспар.

– О да, к нападению. Вы всегда ездите с оружием?

– Давно не ездил, но теперь приходится.

Каспар привстал в седле и посмотрел вперед.

– Здесь не опасно? – забеспокоился Отто и стал вертеть головой.

– Когда как, но в следующий раз пусть герцог дает вам пару гвардейцев. И для них прогулка, и вам спокойнее.

– О да, это ценный совет, господин Фрай.

– Так откуда, говоришь, вы приехали?

– Из Фриша, это небольшой город, в предместье которого находится владение барона Бриана Туггорта дюр Лемокиана.

– А я слышал, нынешний герцог родом откуда-то из-за Лазурного моря, – заметил Каспар'.

– Он жил там, когда был ребенком, пока его отец был королем в небольшом королевстве Гизгалия, но потом с востока пришел ротонский тиран Тириадор. За два года он завоевал Гизгалию и присоединил к своим владениям, а все семейство Бриана Туггорта захватил в плен. Гизгальский король не пережил такого позора и вскоре умер, а тиран Тириадор проявил великодушие и даровал семейству побежденного короля жизнь, подарив небольшое владение и оставив для сына баронский титул. После звания принца это стало для него глубоким падением. Через три года в ротонском королевстве вспыхнул мятеж, лидер которого сверг тирана Тириадора и сам стал тираном. Он объявил недействительными все указы предыдущего тирана и приказал казнить семью гизгальского короля. Им пришлось бежать с небольшой казной, ее хватило, чтобы пересечь границу Дистанцерии Маркуса и добраться до города Фриша, где владел поместьем дальний родственник матери Бриана Туггорта. Ему преподнесли богатые дары, и он согласился приютить беглецов. Через несколько лет он умер от старости, и все поместье досталось им.

– А велико ли поместье? – поинтересовался Каспар, зорко следя за кустами и высокой желтеющей травой.

– Нет, не очень. Двести крепостных.

– В Дистанцерии есть рабство?

– Нет, они называют это крепостным правом.

– А ты сам откуда, а то я уже запутался.

– Я из свободного города Фриша, мне повезло занять место одного из кастелянов графа де Кримона.

– А он откуда?

– Он из обедневших дворян Дистанцерии, у него было всего тридцать крепостных, и он подрабатывал в поместье Бриана Туггорта учителем конной езды, фехтования и хороших манер.

– Видно, плохо жилось герцогу в Дистанцерии.

– Почему? – Отто пожал плечами. – Маркус хороший дистандер, он заботится о своем народе, в нашем городе каждую неделю кого-то вешали.

– Ну здесь-то вам точно будет скучно, у нас вешают гораздо реже. Почему же барон Бриан Туггорт сразу не отправился к своему дяде герцогу Ангулемскому?

– Подробностей я не знаю, но, по-моему, дядя не очень хотел видеть племянника. Думаю, он полагал, что тот ему будет здесь мешать.

– Охотно верю. Его светлость Арнольд Фердинанд родственников не жаловал, – подтвердил Каспар. – На кого же оставили поместье под Фришем?

– Ни на кого не оставили, бросили.

– Почему?

– Если бы барон попытался его продать, об этом бы узнал наместник дистандера Маркуса и поинтересовался бы, куда собрались барон с матушкой. Узнай Маркус, что барон– родственник герцога Ангулемского, он заточил бы его в подвал и потребовал с дяди выкуп за племянника. Поэтому из Фриша барон и его матушка просто бежали, прихватив казну и пятьдесят стрелков, остальное досталось Маркусу.

– Хорошо отделались, – сказал Каспар и надвинул шляпу – небо снова заволокло тучами и пошел мелкий дождь. – Что у тебя за лошадь?

– Обыкновенная, – пожал плечами Отто. – Имуксен называется. Думаете, маленькая?

– Для обычной лошади вполне нормальная, вот только масть у нее странная – бледно-гнедая какая-то. И грива длинная, может, ее подстричь нужно?

– Нет, имуксены все так носят.

Некоторое время они ехали молча и вскоре миновали место, где на Каспара напал Лакоб. Рассказывать об этом Отто не стоило, он и так выглядел встревоженным.

– Как-то у вас тут неспокойно, – неожиданно сказал он и приподнялся в стременах, оглядываясь. – Наверное, потому что никого не вешают, никто не боится закона.

– Наверное, – ответил Каспар и, чтобы отвлечь кастеляна от невеселых дум, сказал: – Сейчас я покажу тебе своих приказчиков. Их трое – Патрик, Луцвель и Клаус.

– Так, – кивнул кастелян.

– Они ребята смышленые, подсказывать им ничего не нужно, но для вида их свитки все же надо просматривать.

– Так, я начинаю понимать.

– Делай все время хмурое лицо, как будто в чем-то их подозреваешь, чтобы они воровать боялись. Вид у тебя не нашенский, это должно сработать. Пару раз в неделю нужно посещать красильню и склады, там та же комедия – пощупаешь холст и головой эдак покачаешь, мол, не совсем доволен.

– Они будут спрашивать меня, в чем дело?

– Будут. А ты не отвечай им, скажи, что все доложишь хозяину, когда вернется, и пусть сам разбирается.

– Ага, я начинаю понимать – они должны бояться, – закивал Отто.

– Правильно понимаешь… Вот, возьми. – Каспар протянул кастеляну сложенные столбиком пять серебряных монет. – Когда вернусь, получишь еще столько.

– Нет, я не могу. – Отто покачал головой, и вода с полей его шляпы пролилась крупными каплями на открытую ладонь Каспара. – Его светлость платит мне жалованье.

– Бери, деньги лишними не бывают, просто я хорошо к тебе расположен.

– Ну раз вы настаиваете…

Отто тяжело вздохнул и положил серебро в карман. Дождь закончился, и через окно в тучах пробилось солнце. Стало теплее, лошади побежали быстрее.

Вскоре показались крыши Ливена, умытые дождем, они сверкали под осенним солнцем, и город показался Каспару праздничным. Он уже хотел спросить у Отто, как ему нравится Ливен, когда тот вдруг заявил:

– До чего же грязный у вас город. – И после паузы добавил: – А про ваше серебро я должен буду доложить графу де Кримону.

Глава 20

Каспар доставил Отто на красильню, дал ему последние наставления, а затем показал оба склада и трактир, где у него проходили совещания с приказчиками. Время подходило к обеду, Каспар распрощался с кастеляном и поспешил к «Бешеному ослу», чтобы переговорить с Красавчиком.

Коновязь у заведения оставалась свободной, поскольку посетители «Бешеного осла» в лошадях не нуждались.

Как обычно, в надежде на легкий заработок возле двери вились несколько беспризорников. Каспар привязал коня и сдал его на хранение самому шустрому оборвышу, по всей видимости, вожаку этой шайки, пообещав по возвращении выдать два крейцера.

В зале было сумрачно, и на столах самых авторитетных посетителей горели свечи. Воры попроще пили свою бурду в полумраке, угрюмо посматривая на дверь и размышляя над тем, где сегодня вечером удастся что-нибудь украсть.

Каспар обнаружил Кучера на прежнем месте – за столиком, где они окончательно познакомились. Теперь рядом с ним сидели двое незнакомых Каспару людей, и вся компания молчала. Видно было, что эти люди собрались вместе только по необходимости.

Увидев Каспара, Кучер повеселел, предчувствуя хорошее угощение. Повеселел и подскочивший к гостю кабатчик – не каждый день в его заведении появлялись столь платежеспособные клиенты.

– Хересу, милейший, самого лучшего. Бокалы из стекла и свинину с луком на всех четверых.

– Слушаюсь, ваша милость. Сей момент будет сделано.

Кабатчик убежал, а Каспар подошел к столу, снял шляпу и степенно сел. На него уставились две пары глаз – первый, без сомнения, был тем самым Красавчиком, с белыми, точно снег, длинными волосами и водянистыми глазами. Тонкие губы и небольшой, хищно изогнутый нос делали Красавчика похожим на исхудавшую скопу.