Чтение 3–й страницы книги ~Драконы Войны Душ~

— Est Sularus oth Mithas, — прошептал юноша.

Марос присел на корточки, сгреб оруженосца за ворот плаща и заставил сесть.

— Я сказал, что не сделаю тебе ничего плохого, пока ты сам не дашь для этого повода. Что ж, у меня пропало уже несколько человек. Твое молчание их убило. Повод достаточно веский.

Командир поднялся на ноги, заставил встать оруженосца и приставил лезвие меча к его подбородку.

— Эй, ты! — крикнул он в темноту. Его привыкший отдавать приказы голос пробудил в каменных стенах эхо. — Кто бы ты ни был! Покажись! И сдавайся скорее, иначе мальчишка умрет. Принеси с собой сокровище Лорда Озуина, и, даю слово, вы оба выйдете отсюда живыми и невредимыми!

Дважды Марос повторял свой призыв. Ветер все усиливался, дождь разошелся не на шутку, и гром гремел не переставая, но ему никто не ответил.

— Последнее предупреждение! — закричал Марос. — Считаю до пяти, потом я убью мальчишку!

Ничего.

— Один!

Айтан задрожал, у него подогнулись колени, так что Маросу приходилось его придерживать, чтобы не упал.

— Два!

Тело юноши задрожало еще сильнее, но Марос с изумлением понял, что это не страх. Мальчишка смеялся!

— Айтан, тебе это кажется смешным? Твой друг из темноты собирается наблюдать за твоей смертью!

— Глупец, — сквозь слезы прошептал Айтан. — Моя смерть была бы сейчас актом милосердия. Мой… друг собирается, скорее всего, перебить вас всех и меня тоже, если ты только не возьмешь на себя труд самому расправиться со мной.

— Хватит! — огрызнулся Марос. Он прижал сталь к шее оруженосца и напряг руку.

— Тр…

Неподалеку что-то ударилось о землю с металлическим стуком, и лошади окончательно обезумели — они отчаянно заржали, забили копытами и до предела натянули поводья.Даже сквозь шум дождя и завывание ветра Марос услышал, как лопнула общая веревка, и лошади разбежались по лагерю, топча одеяла, сбрасывая уже навьюченные седельныесумки и в панике натыкаясь друг на друга.

— Остановите их! — крикнул Марос. — Они же…

Но вот лошади оказались прямо перед ними, и он, бросив Айтана на землю, упал сам и свернулся калачиком. Лязг оружия подсказал Маросу, что и остальные последовали егопримеру. Раздался чей-то крик, а затем подкованные копыта загрохотали со всех сторон. Когда Марос, отплевываясь от пыли, поднялся на ноги, лошадей и след простыл.

Айтан так и остался лежать в грязи, но, казалось, копыта его не задели. Джерид и два других рыцаря потихоньку поднимались на ноги, а последний скорчился, схватившисьобеими руками за грудь. Марос подошел к нему.

— Иллус, как ты?

— Лягнула меня, — сквозь зубы ответил рыцарь. — Ох… сильно.

Дождь продолжал лить как из ведра, грозя затушить последние факелы.

— Что испугало лошадей? — спросил Торас.

— Иди и посмотри.

— Один, сэр?

— Демоны тебя побери, парень, это же совсем рядом! Тебе ничто не угрожает. — Затем голос Мароса несколько смягчился. — Джерид, пойди вместе с ним.

Марос снова нагнулся к пострадавшему рыцарю. Сняв латную перчатку, он отвел руки Иллуса и ощупал грудь. По меньшей мере, два ребра сломаны, но облом ки не прорвали кожу.

— Ты можешь идти? — спросил он.

— Да, — ответил Иллус, хотя было ясно, что даже это небольшое усилие заставляет его шипеть от боли. — Должен. Или нет?

Марос поднял голову. У них не осталось ни одной лошади.

— Должен, — кивнул командир.

Звеня оружием и разбрызгивая грязь, вернулись Торас и Джерид.

— Командир! — закричал Торас.

— Что?

— Там… — Он облизнул губы и нервно сглотнул.

— Что? Что там?

— Я думаю… это Утун.

— Что ты сказал? — поразился Марос.

— Похоже, это его доспехи, но вот остальное…

Торас не договорил, отвернулся, рухнул на колени, и его вырвало.

— Нечто бросило труп в лошадей, — закончил за него Джерид. — Тело сильно изуродовано, но часть лица достаточно сохранилась, чтобы его узнать. Это Утун.

— Но, — заговорил Клорам, — оно упало со скал! Через вход никто ничего не бросал. Мы все время смотрели туда. Ни один человек не может взобраться на такую высоту. Я сам пробовал прошлым летом. Это невозможно.

Джерид вытащил из ножен за спиной один из своих мечей и направил лезвие на Айтана.

— Спросите вот у него. Он знает больше, чем говорит.

— Соберите щиты и держите перед собой, — приказал Марос после очередного оглушительного удара грома. — Если этот отпрыск лорда забрался наверх, у него может быть с собой лук.

Все повиновались, даже Джерид, хотя он продолжал держать в одной руке меч и не спускал глаз с Айтана. Последние огоньки погасли, и люди, закрывшись щитами, сидели в полной темноте.

Марос схватил Айтана за подбородок и повернул лицом к себе.

— Я согласен с проводником, — сказал он оруженосцу. — Так вот почему ты так испуган? Ты знаешь, что там такое. Ты знаешь, кто нас поджидает. Правда, парень? Правда? — Даже сквозь толстую перчатку он ощущал, как трясется челюсть Айтана. — Говори!

— Est Sularus oth…

Марос сжал пальцы в кулак и наотмашь ударил оруженосца.

— Хватит! — заорал он. — Говори, или умрешь! Скорее!

Снова вспыхнула молния, и до того, как она погасла, Марос услышал крик одного из людей и резкий щелчок спускаемой тетивы арбалета. Он отшвырнул пленника и повернулся.

— Что там?

От раската грома вздрогнула земля под ногами.

— Кажется, я что-то видел, — произнес рыцарь с разряженным арбалетом. — Со скалы вниз спускалось нечто… вроде огромной ящерицы! Очень большой, больше человека!

— Где? — спросил Марос и попытался всмотреться в темноту. Но окружающие скалы казались лишь чуть более плотными сгустками сплошной тьмы. Марос с трудом мог рассмотреть даже Джерида и остальных рыцарей.

— На скале, напротив того места, где стояли лошади, — ответил воин. — Клянусь, я его видел, клянусь жизнью, сэр!

— Ты попал в него?

И в этот миг между ними что-то звучно шлепнулось в грязь.

— Что?… — начал было Марос, но тот уже закричал.

Иллус пытался рассмотреть, что упало к его ногам. Марос пошарил в темноте рукой и ахнул — волосы! Это была голова Утуна.

Мгновением позже на арбалетчика упало обезглавленное тело рыцаря и сбило его с ног. А затем началось нечто невообразимое. На воинов из темноты с рычанием устремилась какая-то тень, и люди закричали — солдаты от ужаса, а Джерид от ярости. Марос потянулся за мечом, и пальцы уже сомкнулись вокруг хорошо знакомой рукояти, но его что-то толкнуло, и командир упал лицом в холодную грязь. Едва он попытался подняться, как последовал следующий удар, и на этот раз на него запрыгнул кто-то тяжелый, так что едва не раздавил. Марос сумел набрать в грудь воздуха — пахло сталью, мокрой кожей и кровью — и попробовал выскользнуть из-под груза. На нем лежало что-то тяжелое и безжизненное. При очередной вспышке молнии он понял, что это было: невидящие глаза Клорама уставились на него с почерневшего от крови, ободранного лица.

С очередным ударом грома Марос все же сумел встать на ноги. Он потерял свой щит, но твердой рукой держал меч. Снова вспышка молнии осветила лагерь, и командир увиделвокруг истерзанные трупы и разбросанные части тел. Последним, кто остался на ногах, был Джерид. Он держал в руках два меча и сражался с воплощением ночного кошмара — очень высоким, похожим на человека существом, припавшим к земле для прыжка.

Небо потемнело, и больше Марос ничего не смог разглядеть. Сквозь стук дождя и завывание ветра он услышал боевой клич Джерида, звон стали, хруст костей и грозный рев чудовища. Затем весь мир наполнили раскаты грома, лишая младшего командира слуха. Остались только запах крови и страх.

Марос поднял меч и неуверенно шагнул в ту сторону, где он только что видел Джерида. Монстр уничтожил его людей, но, возможно, благодаря тому, что подстерегал их в темноте. Может быть, Джерид еще жив, и вдвоем они смогут справиться с чудовищем.

Молния угодила прямо в скалу, и небо ярко озарилось; в эти несколько мгновений между ослепительным светом и полной темнотой Марос увидел Джерида всего в двух шагахот себя. У проводника недоставало одной руки, а его собственный меч торчал в груди, пригвоздив несчастного к земле. Безжизненные глаза стеклянно сверкнули.

Тень надвинулась на Мароса. Он развернулся, сделал глубокий вдох и приготовился драться…

…Голубое небо. Никаких туч. Никакой тьмы. Стало так светло, что Марос был вынужден зажмуриться.

— Ты очнулся.

Младший командир взглянул в ту сторону, откуда доносился голос. Это движение вызвало такую волну боли, что он застонал.

— Не двигайся, а то будет еще хуже.

Говоривший опустился рядом с ним на колени.

Им оказался этот проклятый оруженосец Айтан. Щеки у него покраснели от утреннего холода, а на плечи был наброшен рыцарский плащ.

— Что?… — произнес Марос и сам удивился звуку своего голоса. Он стал хриплым, измученным и жалким.

— Ты умираешь, — сказал Айтан. В его словах не прозвучало ни сожаления, ни печали. — Все остальные… тоже мертвы. Барен, он… сломал тебе позвоночник. А твои руки… об этом я лучше не буду говорить.

Марос попытался пошевелить пальцами. Он их не чувствовал. Совсем ничего. Ни боли. Ни пронизывающего холода от мокрой земли, на которой лежал. Он попробовал поднять голову, но смог лишь слегка повернуть ее. Парень накрыл его накидкой, вторую подсунул под голову.

— Барен? — спросил Марос. — Кто это?

— Сын Лорда Озуина, — ответил Айтан. — Его сокровище.

При воспоминании об ужасе прошедшей ночи Марос вздрогнул.

— Это существо… Это и есть его сокровище?

— Да. Это его единственный сын.

— Но…

— Барен был рыцарем, — стал рассказывать Айтан. — Как его отец, как отец его отца. По дороге из форта Исчезающего города в Оплот его захватили приспешники Сабл. Как бы ни грызла его жажда власти, жестокое любопытство все же оказалось сильнее. Когда нам удалось разыскать сына Лорда Озуина, оказалось, что он… изменился. Он переродился. Превратился в какое-то жестокое и злобное существо. Он стал больше похож на зверя, чем на человека.

— Выродок…

Марос закрыл глаза. Свет померк.

— Возможно. Я мало понимаю в таких вещах. Лорд Эрик решил, что мы вовремя спасли его, пока процесс не стал необратимым. Он думал, что осталась какая-то надежда, что хотя бы на Шэлси ему сумеют помочь и Лорд Озуин вернет своего сына.

— Твой господин… оказался глупцом.

Марос хотел засмеяться, но на это уже не хватило сил. Даже дышать было непомерно трудно. Слова причиняли невыносимую боль.

— Он был верен своей клятве.

Рыцарь сделал еще усилие, чтобы открыть глаза.

— А почему ты?…

— Остался жив?

Он хотел сказать «да», но с губ сорвался мучительный стон.

— Я не знаю. Он… он подошел ко мне, после того как расправился с тобой. После того как разорвал на части твоего проводника. Схватил меня. Обнюхал… а потом бросил. Почему? Я и сам хотел бы это знать.

Оба замолчали. Каждый вдох давался Маросу с трудом, удары собственного сердца казались оглушительно громкими.

— Во время путешествия, — продолжил Айтан, хотя, казалось, он уже разговаривает с самим собой, — сэр Эрик приказал мне ехать в повозке, но на достаточно безопасном от него расстоянии. Я должен был читать ему обеты и клятвы рыцарей, петь, молиться или просто разговаривать. Сэр Эрик надеялся таким образом освободить человека отвласти чудовища. Со временем он становился спокойнее и не таким злобным. Иногда в его взгляде я даже замечал печаль, и тогда появлялась надежда, что в нем еще сохранился человек, рыцарь, но затем чудовище снова одерживало верх, и…

Маросу показалось, что парень заплакал, но у него не хватало сил открыть глаза.

— Я боялся, что человек в Барене навсегда исчез, но после прошлой ночи… не знаю. Может, в конце концов, в нем еще осталось что-то… Возможно, как надеялся сэр Эрик, чтение и молитвы помогли его удержать. Я знаю лишь то, что он убил тебя, убил всех вас, но меня из милосердия оставил в живых.

Парень был прав. Марос это знал. Он собрал остатки сил и прошептал:

— Почему ты… рассказал мне… сейчас? Твоя… честь…

— Моя честь не пострадала, — ответил Айтан. — Я поклялся не говорить об этом путешествии ни одному живому человеку, кроме тех, кто принадлежит к нашему Ордену. Ты не сможешь выдать тайну, разве что расскажешь о ней мертвым. Ты мог меня убить. Твой человек, Утун, наверняка так и поступил бы. Твой проводник тоже этого хотел, но ты не позволил. Я считал, что… должен тебе все объяснить. Это было слабым утешением. Умереть здесь, вдали от дома…

Мароса больше не интересовало ни сокровище, ни судьба Оплота, ни Орден.

— Могу я молиться за тебя? — спросил Айтан.

— Молись… усердно. — Марос чувствовал, как жизнь покидает его тело. — И за себя… тоже…

— Сэр?

— Оплот. Два дня. Пешком. Сокровище Лорда Озуина… — Марос сделал свой последний вдох. — Все еще здесь. Молись усердно.

Ричард Кнаак

ВЕРНОСТЬ

Одинокий островок был расположен в северной части Куранского океана. Этот окутанный туманами скалистый клочок земли, покрытый густой дубовой рощей, не значился ни на одной карте. Такое положение делало его весьма привлекательным для мятежников, восставших против императора Хотака, и, поскольку поиск повстанцев считался главной задачей «Пурпурного Кинжала», узкое трехмачтовое судно военного флота минотавров бросило якорь неподалеку от берега, чтобы обыскать остров.

Капитан Сальвас сидел на носу передового баркаса и задумчиво осматривал сушу своими карими, глубоко посаженными глазами. Слегка изогнутые рога длиной почти два фута только прибавляли значительности его фигуре. Даже среди минотавров, обычно выраставших до семи футов, покрытый серым мехом капитан считался очень высоким — его рост немного не дотянул до полных восьми футов. Его грудь, шире, чем у кого-либо на борту «Кинжала», плотно облегали сверкающие серебром доспехи. На флот он пришел вскоре после Драконьей Войны, почти два десятка лет назад, и вот уже десятилетие командовал «Пурпурным Кинжалом». Сальвас всегда бросался в самую гущу сражений и за эти годы заслужил безоговорочную преданность со стороны своей команды.

— Сюда! — пророкотал он. — Там должно быть самое безопасное место для высадки.

Гребцы тотчас выполнили приказ. Длинные весла повернули баркас, судно обогнуло подводные скалы и устремилось к узкой полоске песка.

Над головой клубились грозовые тучи и гремел гром. Не было ни одного дня, чтобы моряки не опасались угодить в настоящую бурю. Если бы не тот факт, что Боги больше не присматривают за Кринном, команда могла бы обвинить их в постоянно неблагоприятной для плавания погоде.

Едва днище баркаса коснулось песка, воины в килтах выскочили за борт. Держа наготове двухлезвийные боевые секиры и длинные мечи, они методично распределились по берегу, осматривая местность. Командир Драко, предводитель состоящих при корабле воинов, подбежал к Сальвасу и отдал честь. Верхняя часть его кожаного килта была украшена зеленой с серебром лентой, что говорило об офицерском чине. Остальные члены команды носили зеленые ленты, свидетельствующие об их службе в императорском флоте, по нижнему краю килтов. Кроме того, как и у всех минотавров, верных императору Хотаку, в центре нагрудника Драко красовался черный силуэт вздыбленного жеребца.

— Оцепление выставлено, капитан, — рыкнул темно-бурый минотавр. — Десятник со своими солдатами будет присматривать за окрестностями, а мы с остальными двинемся вглубь острова.

Позади Сальваса кто-то коротко фыркнул. Жек, первый помощник капитана, подошел к двум минотаврам.

— Сомневаюсь, что мы здесь что-то обнаружим. Остров пахнет смертью… давнишней смертью.

— И все же, — заметил капитан, — будем искать.

Жек кивнул, и три золотых кольца в его правом ухе тихонько звякнули. Первый помощник не дотянул даже до среднего роста, зато мощное телосложение было достойно чемпионов Великой Арены.

— Да, капитан. Ничего не имею против.

По правде говоря, даже если бы Сальвас приказал Жеку перевернуть на острове каждый камень, первый помощник, не задумываясь, выполнил бы задание. Жек плавал с капитаном дольше, чем остальные, и уже дважды был обязан ему жизнью.

Сальвас окинул взглядом горизонт.

— Сегодня уже поздно начинать охоту. Если здесь и есть мятежники, они знают остров лучше, чем мы. Будет безопаснее сначала разбить лагерь. Переночуем на берегу и отправимся на поиски с первыми лучами солнца. Драко, расставь часовых. Жек, проследи, чтобы команда получила ужин. Выдай каждому по одной порции эля. Там, в баркасе, вместе с другими припасами есть два полных бочонка.

— Есть, капитан! — Жек широко усмехнулся и ушел.

Добавка эля к ежедневному рациону обрадует экипаж. Одна порция не повлияет на боеспособность, зато поднимет дух.

— Мне никогда не приходилось служить на таком отличном корабле, как твой, капитан, — заметил Драко. — Ты относишься к экипажу как к членам своего клана и все же держишь их в форме и постоянной готовности к бою.

— Сварливая команда позорит и себя, и свой корабль.

— А хорошая заслуживает хорошего капитана.

Морской офицер в знак уважения склонил рога, а затем отправился вслед за Жеком.

После его ухода капитан Сальвас, обдумывая услышанную похвалу «Пурпурному Кинжалу», невольно нахмурился. Безоговорочная дисциплина и воинские навыки прививались каждому минотавру с того дня, когда он впервые вставал на ноги, но экипаж Сальваса мог похвастаться еще и безоговорочным доверием к своему вождю.

И после стольких лет взаимной верности они вскоре узнают о предательстве.

Капитан Сальвас дождался, пока все, кроме нескольких часовых, погрузились в сон, а затем потихоньку поднялся с шерстяного одеяла и зашагал по мягкому песку. Он осторожно обогнул два костра, горевших в центре лагеря, и направился к темнеющему лесу.

Часовой, заметив его приближение, мгновенно вытянулся по стойке «смирно».

— Капитан, что заставило тебя…

Сальвас протянул к лицу минотавра палец. В тот же миг оно вновь приняло равнодушное выражение, часовой опустил секиру и отвернулся от своего начальника. Не медля ни секунды, Сальвас прошел мимо впавшего в забвение воина.

Он осторожно пробирался сквозь густой лес. По мере продвижения почва постепенно поднималась, заросли кустарника становились более густыми, но никакие препятствия не могли поколебать решимость Сальваса. Капитан шел в темноте уверенно, как будто находился у себя дома, ни разу не споткнулся о корень, ни разу не усомнился в выборе направления.

В конце концов, минотавр выбрался из чащи и вышел к подножию первого из нескольких высоких и крутых холмов. Он поочередно изучил каждую вершину, используя нечто более сильное, чем собственные глаза.

Вот оно! Плоская вершина с двумя выступами, напоминающими рога. Сальвас отчетливо ощутил исходящую изнутри магию. Ошибки быть не могло. Он отыскал логово.

С неожиданно охватившим его нетерпением Сальвас уцепился за выступ и начал карабкаться наверх. Восхождение могло быть гораздо легче, но годы вынужденной скрытности выработали в минотавре привычку к осторожности. Тропа выглядела совершенно безобидной, но, когда дело касалось магии, внешний вид мог быть очень обманчивым.

За все время утомительного подъема он не обнаружил ни одной ловушки. На полпути Сальвас остановился, чтобы собраться с мыслями и обдумать этот странный факт — отсутствие каких бы то ни было признаков западни, но в этот момент заметил вход в пещеру.

Выступ скалы скрывал его до самого последнего момента. Один лишь вид зияющей расщелины пробудил давно омертвевшие воспоминания. Несмотря на свое первоначальное намерение соблюдать осторожность, капитан отбросил все опасения и поспешно преодолел остаток пути. Он с трудом контролировал дыхание, когда, наконец, оказался у входа в пещеру.

Запыхавшийся минотавр остановился на узком выступе перед непроницаемо-черным отверстием. Даже его сверхострое зрение не могло проникнуть сквозь тьму, а это означало, что дело не в простом отсутствии солнечного света. Сальвас вытянул вперед руку и увидел, как, соприкасаясь с непроглядным мраком, сначала пальцы, а потом и вся конечность словно растворяется в нем.

Минотавр вытащил руку и, не обнаружив никаких повреждений, бесстрашно шагнул вперед. В тот же миг он ощутил странное покалывание, а весь мир исчез во тьме. Магия, намного древнее той, что когда-либо использовали люди или даже эльфы, коснулась его чувств.

Внезапно Сальвас очутился в огромной пещере, освещенной оранжево-красными кристаллами, которые выступали из каменных стен. В ноздри ударил сильный запах серы. Длинные сталактиты и сталагмиты создавали впечатление разверстой зубастой пасти. Поднимающийся к центру пол испещряли глубокие царапины.

Все это капитан Сальвас бессознательно отметил боковым зрением, поскольку перед ним открылось настолько ужасное и ошеломляющее зрелище, что в первый момент он не удержался от изумленного вздоха.

Двенадцать драконьих черепов были сложены в устрашающий тотем. Каждый из черепов смотрел наружу, в основании лежали самые большие, наверху — меньшие. На многих были заметны следы жестоких боев: сломанные зубы, трещины. И на всех, казалось, застыло выражение ужаса, если это чувство можно выразить лишенными плоти костями. Высота тотема намного превосходила рост минотавра.

Сальвас шагнул к устрашающему обелиску. Под ногой раздался треск, и что-то откатилось по полу на несколько ярдов, пробудив гулкое эхо. Капитан взглянул на нечаянно задетый предмет — это был череп человека. Он был закопчен до черноты, как и остальные кости, захрустевшие под ногами. Несколько обрывков кожи прикрывали обгоревший скелет; заржавевший меч валялся рядом.

Сальваса это не удивило. Такое нельзя считать необычным явлением в логове дракона.