Чтение 8–й страницы книги ~Основатель~

Кэтрин вскрикнула, рванулась из рук некроманта, но тут же бессильно затихла и позволила усадить себя на кушетку. С ее лица уже скатилась уродливая тень пророческого безумия, но со лба еще не исчезли морщины, от носа к губам тянулись глубокие складки, а в волосах виднелись седые пряди.

Кристоф взял Лориана за плечо и, не обращая внимания на слабые возражения, поволок из комнаты.

— Руки покажи, — велел колдун, плотно закрывая за собой дверь.

— Что?

Мастер Смерти взял мальчишку за предплечье, вывернул и увидел на запястье именно то, что ожидал — глубокие недавно затянувшиеся царапины. Тот невольно поежился, увидев мрачный взгляд некроманта, не предвещающий ничего хорошего.

— Ты вообще соображаешь, что делаешь?

— Я просто… — Тот замялся, вздохнул и пояснил со своей убийственной искренностью: — Ей было плохо, она хотела поговорить хоть с кем-то, но никто ее не понимал. И она была голодной.

— Она не в себе. Она могла оторвать тебе голову и даже не понять, что делает.

— Мне просто стало ее очень жаль, — ответил Лориан, натягивай рукав свитера на искусанное запястье.

И даже не было смысла использовать заклинание, предоставленное Миклошем, чтобы определить способности мальчишки. «Потенциальный телепат, — устало подумал Кристоф, — удержать его от безумных поступков невозможно так же, как и Дарэла. Типичная даханаварская легкомысленность».

— Ладно. Идем.

— Куда? — с легким недоверием осведомился Лориан.

— Пополнять запасы крови.

Спустя полчаса Лориан сидел в одной из комнат апартаментов Вольфгера. На столе перед подростком стоял горячий обед, доставленный из ближайшего ресторана.

— Никто не догадывался, чего хочет Кэтрин, — говорил Лориан, без особого интереса ковыряя вилкой кусок жареного мяса.

— Анри обычно понимает, что ей нужно.

— Ему кажется, у нее обычный приступ бреда, — с выражением непреодолимого упрямства заявил подросток. — Просто сильнее, чем обычно.

— Но ты думаешь по-другому? — спросил Кристоф, с интересом наблюдая за мальчишкой.

— Кэтрин хотела сказать о чем-то действительно важном! — Лориан отодвинул тарелку и проникновенно уставился на некроманта, словно изо всех сил пытаясь убедить его в своей правоте, хотя тот и не собирался спорить. — Я не понял, на каком языке она говорила… Все время повторяла одно и то же.

— Что она повторяла?

Он огорченно пожал плечами, но тут же полез в карман брюк:

— Я попытался записать на слух.

Лориан вытащил замызганный листок, на котором было нацарапано несколько строк, и протянул Кристофу. Тот нахмурился, рассматривая каракули. Мальчишка попытался буквами своего родного языка записать древне-германские слова. «Художник… видеть смерти… художник… видящий смерти…» — повторяла Кэтрин в своем бреду.

— Художник, — произнес колдун вслух. — Видящий смерти.

— Что это значит? — вытянув от любопытства шею, спросил Лориан.

— Пока не знаю, — ответил Кристоф, убирая бумагу в карман. — Но буду думать.

Похоже, довольный своей полезностью клану, мальчишка снова взялся за вилку, хотел спросить еще о чем-то, но в этот миг на кухню вошел Босхет. Скользнул взглядом по человеческому гостю, с интересом повел носом, почувствовав запах еды, и повернулся к некроманту:

— Прошу прощения, мэтр. Вилисса просила передать — срочно требуется ваше присутствие.

Бетайлас непринужденно взял с тарелки мальчишки несколько галет и сунул их в карман. Колдун поднялся и, уже подходя к двери в сопровождении духа-убийцы, услышал беспокойный вопрос человеческого гостя:

— Кристоф, а про Дарэла по-прежнему ничего не слышно?

Тот оглянулся, отрицательно покачал головой и вышел, оставив несколько удрученного Лориана наедине с обедом.

— В чем дело? — спросил кадаверциан у бетайласа.

— Вроде ничего особенного, — беспечно отозвался тот, — но мистрис выглядела довольно… озадаченной. Она в маленькой гостиной. Ждет вас там.

Комната, которую Босхет упорно называл «маленькой гостиной», находилась напротив картинной галереи. Стометровое помещение с зеркальными полами и высокими искусственными окнами, за которыми всегда медленно падал снег, было предназначено для больших приемов. Вдоль стен стояли резные кресла и маленькие круглые столики. Под потолком висела огромная хрустальная люстра, разбрасывая по стенам разноцветные бриллиантовые отблески.

Бетайлас распахнул перед Кристофом обе створки двери, многозначительно хмыкнул и остался снаружи.

Войдя, некромант прежде всего увидел Дону, чья холодноватая красота идеально вписывалась в хрустально-белые цвета зала. Она действительно казалась напряженной и взволнованной. Причина ее беспокойства выяснилась сразу — напротив вилиссы сидел Валентин Корвинус собственной персоной.

Он поспешил подняться навстречу колдуну:

— Доброй ночи, мэтр.

Дона молча посмотрела на собрата, и тот увидел в ее глазах легкую тень недоумения, замеченную Босхетом.

— Я слышал, что вся семья Корвинусов спешно покинула Столицу, — сказал кадаверциан, жестом указывая юноше на прежнее место.

— Не вся. — На щеках Валентина появились два красных пятна. — Уехали мать и сестра. Я остался.

— Странный поступок. — Кристоф придвинул свой стул ближе к прозрачному круглому столику.

Дона бросила на некроманта предостерегающий взгляд, словно прося его удержаться от излишнего сарказма.

Валентин же сидел на краю стула, крепко вцепившись в сиденье, и, глядя на Кристофа горящим, умоляющим взглядом, объявил:

— Я хочу стать одним из вас. Кадаверцианом.

После этого неожиданного заявления наступила секундная напряженная тишина.

— И чем же наш клан заслужил выбор Корвинуса? — иронично осведомился некромант.

Дона, внимательно наблюдающая за родственником, видела, что того забавляет и одновременно тревожит отчаянная решимость молодого человека.

Губы Валентина на мгновение крепко сжались. Было видно — ему нелегко выступать в роли просителя.

— Вы уважаете и защищаете друг друга, — сказал он наконец. — У вас самая сильная магия. Я знаю про вас очень много. Читал в картотеке отца. Он рассказывал мне…

— Мальчик, — перебил Кристоф, наклоняясь ближе к юноше, — ты понимаешь, о чем просишь? Ты — Корвинус — хочешь стать вампиром?

— Корвинусом имеет смысл быть, только если ты ревенант! — воскликнул тот с досадой, глядя на снег, кружащийся за окнами. — А так это имя — пустой звук. Отец умер. Сестра заняла… займет его место. Я — превратился в ничтожество.

— Твои дети могут получить способности ревенанта. Если их не будет у твоей сестры.

— Я не хочу быть носителем благородного гена! — злобно огрызнулся Валентин, но тут же сообразил, что, беседуя с мастером Смерти, вряд ли можно позволять себе повышать голос, и сбавил тон. — Я не хочу жить пустой смертной жизнью. И умереть, так ничего не создав и не поняв.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

Кристоф понял — младший Корвинус добавил себе пару лишних лет, видимо, полагая, что не слишком юный возраст даст ему больше шансов оказаться среди некромантов. Колдун отвернулся от юноши, с нетерпением ждущего решения мэтра, и обратился к Доне по-валашски:

— Я не хотел бы принимать его в клан.

— Крис, — улыбнулась вилисса, рассматривая Корвинуса, явно смущенного ее пристальным вниманием. — Быть может, Вольфгер тоже не хотел, чтобы ты был его учеником. Но ты добился своего. И, по-моему, мэтр никогда не жалел, что обратил тебя.

— Туш?,— отозвался колдун и снова обратил внимание на напряженного Валентина: — Я не беру учеников. Ты об этом знаешь?

— Да. Но, может быть, кто-то другой… — Он жадно глянул на Дону и тут же отвел взгляд.

— Ты знаешь, что больше не сможешь видеться с сестрой и матерью? — жестко продолжил колдун. — Скорее всего, следующие десять — пятнадцать лет ты вообще не выйдешь из этого дома.

Лицо сына Судьи застыло на мгновение, но Валентин снова покосился на Дону и решительно наклонил голову:

— Я готов к этому.

— Тебе придется выполнять сложные, часто неприятные задания.

— Я возьмусь за любую работу.

«Он либо не понимает, на что идет, — неожиданно поняла вилисса. — Либо действительно готов на все».

— Ты знаешь, что из себя представляет некромантия? — спросила она.

Валентин подался вперед, не сводя глаз с ее лица.

— Вилисса, неужели вы думаете, я осмелился бы прийти к вам, ни разу не побывав в морге? Не изучив особенности вашей магии. — Он крепко сжал пальцы в кулаки. — Я не передумаю. Прошу, не пытайтесь уговорить меня.

Кристоф, внимательно наблюдающий за ними, улыбнулся едва заметно. Он уже сделал для себя вывод:

— Хорошо. Ты станешь кадаверцианом, если пройдешь испытание.

— Я готов, — тут же откликнулся Валентин, поднимаясь.

— Сейчас ты спустишься вниз, пройдешь по левому коридору и откроешь последнюю дверь. За ней начинаются пещеры. Мы называем их дорогой Смерти. Ты должен дойти до их центра. Там увидишь могилу. На ней растут асфодели. Сорви и принеси пару цветов. Если справишься, мы примем тебя в клан.

Валентин побледнел, напрягся, но уже был готов согласиться. Дона остановила его жестом:

— Крис, он не сможет этого сделать.

— Сможет, если так хочет стать одним из нас.

— Но он слишком… молод, и у него нет…

— У него есть воля и решимость. Если он так много знает о нашем клане, должен быть в курсе, каким испытаниям мы подвергаем неофитов.

— Кристоф, это слишком…

— Он Корвинус. Испытание должно быть достойно имени, которым он так гордится.

— Это слишком жестоко!

— Если ты беспокоишься за него — иди и помоги ему.

— Ты слишком долго общался с даханаваром, — резко сказала Дона, поднимаясь. — Начинаешь манипулировать людьми. Задумайся над этим.

— Валентин, ты можешь идти, — приказал Кристоф, не обращая внимания на упреки вилиссы.

Корвинус еще раз взглянул на девушку и вышел.

— Он в любой момент может повернуть назад, — успокаивающе произнес некромант.

— Он не повернет.

Не прощаясь, Дона тоже вышла из комнаты. Она догнала Валентина в середине коридора. Он нервно оглянулся, но, увидев мистрис, просиял и тут же принял излишне самоуверенный вид.

— Если вы хотите отговорить меня, — небрежно заметил он, — то лучше не тратьте время.

— Я хочу, чтобы ты выслушал. Путь Смерти — фактически часть мира кадаверциан, но более иллюзорный. Он предназначен для того, чтобы выявить, к какому именно искусству некромантии неофит более всего пригоден. А также чтобы проверить его решимость и волю.

— Ну, этого у меня достаточно! — самоуверенно заявил Валентин, однако тут же добавил, заметив, как нахмурилась Дона: — То есть я думаю, что достаточно.

— Ничего не бойся, — продолжила она. — Что бы ты ни увидел, помни — все это иллюзия. Она не сможет убить тебя. Старайся не оглядываться. Возле старой оливы можешь отдохнуть. Но недолго…

Она продолжала рассказывать обо всем, что видела сама, а также слышала от Кристофа, Вольфгера и всех, кто был в пещерах, стараясь не упустить ни одной мелочи. Жалея, что не знает больше. Валентин внимательно слушал, не отрывая взгляда от ее лица.

— Когда ты вернешься, — добавила Дона в конце рассказа, — я возьму тебя в ученики.

Глаза юноши засияли. Он с трудом сдержал широкую улыбку и произнес с достоинством:

— Я очень хотел быть с вами, но не смел надеяться.

Дона сдержанно улыбнулась:

— Идем. Я провожу тебя.

Возле тяжелой двери, окованной металлом, решимости у Корвинуса явно поубавилось. Он остановился, глядя на тонкую полосу зеленого света, пробивающуюся из-под порога.

— Дона, скажите, людей, которые входят туда, убивают сразу или заставляют немного помучиться? — Он старался говорить нарочито насмешливо, но вилисса поняла — Валентин боялся.

— Тебя убьют, только если ты сам захочешь умереть.

— Очень обнадеживающе.

— Ты всегда можешь повернуть назад.

Он кивнул. Взялся за кольцо и потянул дверь на себя. За ней клубился зеленый туман…

Глава 9

Путь смерти

Жизнь — слишком серьезная вещь, чтобы воспринимать ее чрезмерно серьезно.Оскар Уайльд «Вера, или Нигилисты»

5марта

Он всегда был самым лучшим. В учебе, в спорте, в дружбе… вообще в жизни. Всегда с легкостью сдавал экзамены, не унижаясь скучной зубрежкой. Играючи выполнял сложные упражнения на турниках, никто из приятелей не мог обогнать его на плавательной дорожке и не играл лучше в баскетбол. Ни одна девчонка, с которой он хотел познакомиться, не могла отказать ему.

Валентин принимал свои успехи с равнодушной снисходительностью, потому что «не могло быть по-другому». Ведь он сам былдругим.

Старший сын господина Белова рассеянно выслушивал завистливые похвалы друзей и думал, что все это пустяки, мелкие бонусы по сравнению с тем, что ждет его впереди. Способности ревенанта! Они гарантировали полную свободу, власть, уважение, поклонение… не только людей…

Этого ему хотелось действительно сильно. Сильнее всего.

Он почти не обращал внимания на свою странную нелепую младшую сестру. Она не путалась под ногами, занятая своими делами, и это вполне устраивало Валентина. И вдруг оказалось, что магическим даром обладает не он, а маленькая глупая девчонка.

Когда отец впервые сказал об этом, сначала он не поверил, потом пришел в ярость. Кажется, даже раскричался от возмущения и обиды. Никто не знал, как он переживал из-за этой несправедливости. Как ненавидел Витторию, которая ничем не заслужила такого бесценного подарка.

Именно тогда Валентин поклялся себе — он все равно станет выше обычного человека. Он будет кадаверцианом. Могущественный, достойный клан, попасть в который практически нереально. Но он все равно добьется своего.

И вот теперь юноша стоял на пороге, прислоняясь спиной к теплому металлу двери. Смотрел в зеленую мглу, клубящуюся впереди, и чувствовал противную слабость в коленях.

Путь Смерти… Валентину и в страшном сне не могло присниться, что Кристоф отправит его сюда. Имя Корвинуса, пусть и не ревенанта, всегда казалось ему достаточным пропуском в любой клан. Теперь стало понятно, что мастер Смерти думает иначе.

Из зеленой мглы долетали приглушенные звуки — то ли шелест ветра, то ли шорох чьих-то одежд. В воздухе висел запах прелой осенней листвы.

— Почти все некроманты проходили это испытание, — сказал Валентин сам себе. — Почему не смогу я?

Но решительность, с которой он постучал в дверь особняка кадаверциан, не возвращалась. Собственный голос показался несостоявшемуся ревенанту жалким, испуганным. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы здесь оказалась Дона. Ее присутствие оказывало удивительно ободряющее действие, впрочем, как и мысли о ней…

Валентин понимал, что стоять на одном месте и жалеть себя не имеет смысла. Он сделал колоссальное душевное усилие и шагнул вперед.

Корвинусу показалось, что пол уходит из-под ног, а пространство вокруг закручивается тугой спиралью. Стало трудно дышать, но спустя мгновение мир снова обрел стабильность.

Валентин ожидал увидеть что угодно — подземелье, где в каждом углу скрывается неведомое чудовище, или невообразимые по красоте залы огромного дворца, где сидит невероятно древнее существо, на вопросы которого ему придется отвечать, или ночное кладбище, в крайнем случае. Но только не это.

Он стоял на нижней площадке лестницы. Обычной, грязной и заплеванной, с погнутыми перилами. Такие есть в любом многоэтажном доме. Стены, на высоту человеческого роста выкрашенные дешевой, местами облупившейся зеленой краской.

Кое-где виднелись надписи, сделанные черным маркером, — бессмысленные каракули, номера телефонов и глупые рисуночки. Побелка на потолке пожелтела от времени и сигаретного дыма.

Воняло гнилью. Тусклые лампочки в разбитых плафонах с трудом освещали серые бетонные ступени. Ничего необычного или пугающего…

И Валентин не знал, что вызывает у него такой ужас. Он стоял, чувствуя, как холод скатывается с его затылка на спину и поднимается обратно.

Впереди, наверху, виднелась площадка с окном и трубой мусоропровода, выступающей из стены. Нужно было идти, подниматься. Но куда? На крышу?

Это было совсем не то, что обещала Дона. Ни пещер с высокими сводами, ни коридоров с узором из черных полос на стенах, ни тумана… Хотя, может, каждый видел в этом месте свое.

«Тогда почему я оказался в убогой блочной многоэтажке?!» Валентин резко выдохнул, пережидая короткий приступ паники, сжал кулаки и шагнул на первую ступеньку. Та не провалилась под его ногой, как можно было ожидать, не превратилась в дым… Потом ступил на вторую.

— Ничего страшного, — прошептал он сам себе, — всего лишь старый, грязный дом. Могло быть хуже.

Корвинус едва сдержался, чтобы не обернуться посмотреть, что происходит у него за спиной, но вспомнил предостережение Доны и заставил себя идти дальше.

В полнейшей тишине звучали только его шаги и частое дыхание. Ни хлопков дверей, ни звука работающего лифта. Хотя какие могут быть лифты в нереальном пространстве.

Сын ревенанта нервно усмехнулся и коснулся стены. Она была холодной, гладкой… настоящей. Так же как и ступени под ногами.

Поднявшись на первую площадку, Валентин хотел глянуть в окно, но его стекло оказалось покрыто толстым слоем инея. И тут же теплый воздух подъезда наполнился холодом. Дыхание вылетело изо рта белым облачком пара. Корвинус содрогнулся от внезапного прикосновения мороза и невольно ускорил шаги.

Еще один лестничный пролет. В углах таились густые тени, на стенах виднелись тонкие узоры изморози. А впереди на лестнице лежала груда тряпья.

Отступившие было опасения вернулись снова. Валентин нервно сглотнул, не зная, что делать. Идти дальше? Подождать? Несмотря на холод, он почувствовал, как его спина покрывается потом и выступает испарина на лбу.

«Все это иллюзия, — прозвучали в памяти слова Доны. — Она не сможет убить тебя…»

— Иллюзия, — шепотом повторил он и снова двинулся наверх.

Шаг. Еще шаг.

Куча грязной ветоши оказалась совсем близко, Валентин ощутил вонь, исходящую от нее. И застыл, не донеся ногу до следующей ступеньки. Ворох тряпок зашевелился, послышался хриплый надсадный кашель. Юноша с ужасом понял, что на лестнице лежит человек. Грязный, оборванный, с длинными спутанными волосами и красным опухшим лицом. Онвзглянул на Корвинуса мутным взглядом, пытаясь приподняться, протянул серую от грязи руку, пытаясь схватиться за перила, но снова завалился на бок.

— Проходи! — просипел он с трудом. — Давай, иди, куда шел.

Но Валентин стоял, не в силах пошевелиться. В отвратительном грязном бродяге он узнал своего отца.

Это было невозможно, ненормально, немыслимо…

— Ты умер, — прошептал он, не узнавая своего голоса, — ты же умер.

Могущественный ревенант из рода Корвинусов, мудрый Судья, тот, кому повиновались все кровные братья Столицы, не мог оказаться в убогом, провонявшем плесенью и гниющим мусором доме в образе опустившегося пьяницы.