Чтение 3–й страницы книги ~Последняя колония~

Она обернулась, поцеловала меня в щеку, осторожно высвободилась из объятий и медленно пошла по дороге. Я направился к дому.

— Побудь со мной, — попросила Джейн.

— Конечно. Прости. Я решил, что ты хочешь побыть одна.

— Нет. Давай немного погуляем. Я покажу тебе мои созвездия. Для этого у нас хватит времени.

«Джуниперо Сена» выполнил скачок, и внезапно за «окном» — большим экраном обзорной палубы огромного корабля — возник сине-зеленый мир. С мест, где расположилась пара сотен приглашенных гостей, репортеров и чиновников из Департамента колонизации, послышались восхищенные охи и ахи, как будто вся эта братия никогда прежде не видела планету из пространства.

— Леди и джентльмены, — произнесла Карин Белл, министр колонизации, — представляю вам Роанок, новый колониальный мир.

Присутствующие разразились рукоплесканиями, которые, впрочем, быстро затихли, сменившись негромким гулом множества голосов репортеров, поспешно бормотавших свои комментарии в микрофоны. При этом большинство не обратило никакого внимания на появление неподалеку «Блумингтона» и «Фэрбенкса», двух крейсеров ССК, которые без излишней навязчивости сопровождали толпу политиканов и журналистов, совершавших вояж среди звезд. Их присутствие еще сильнее укрепило меня в мысли, что обстановкана Роаноке и вокруг него отнюдь не настолько спокойная, как хотел бы показать Союз колоний. Не хватало еще, чтобы рейдер какой-нибудь враждебной расы превратил и министра колонизации, и ее свиту, и приглашенных важных гостей в новый метеоритный поток.

Я указал Джейн на крейсеры одним коротким взглядом, она посмотрела туда и ответила незаметным для всех остальных кивком. При этом ни она, ни я не издали ни звука. А мы всерьез надеялись, что нам удастся уклоняться от общения с журналистами на всем протяжении перелета. Мы уже знали из личного опыта, что оба не слишком годимся в звезды средств массовой информации.

— Позвольте мне дать вам небольшую справку о том, что представляет собой Роанок, — продолжала Белл. — Диаметр Роанока по экватору чуть менее тринадцати тысяч километров, то есть он больше, чем Земля или Феникс, но несколько меньше, чем Чжунго, которая, следовательно, сохраняет за собой звание крупнейшей из планет, освоенных Союзом колоний.

На эти слова несколько репортеров с Чжунго откликнулись робкими аплодисментами, которые, впрочем, тут же заглушил общий смех.

— Благодаря размеру и геологической структуре сила тяготения здесь на десять процентов больше, чем на Фениксе, следовательно, большинство из вас на поверхности планеты будет чувствовать себя так, будто вам в карманы положили по килограммовому грузу. Атмосфера — обычная смесь кислорода с азотом, но здесь непривычно велика доля кислорода — почти тридцать процентов. Эту особенность вы тоже почувствуете.

— У кого мы отобрали планету? — спросил один из репортеров.

— Я еще дойду до этого, — ответила Белл, и в зале раздался негромкий ропот.

Министр Белл славилась умением проводить чрезвычайно сдержанные пресс-конференции даже без всякой подготовки, а сейчас была полностью в своей тарелке.

Изображение глобуса Роанока на экране сменилось фрагментом карты, на котором небольшая река впадала в другую, поистине огромную.

— Здесь будет находиться колония, — продолжала свою лекцию Белл. — Меньшей из рек мы дали название Аблемар, большей — Роли. Роли собирает воду со всего континента, как Амазонка на Земле или Анасази на Фениксе. Еще пара сотен километров на запад, — изображение на экране опять сменилось, — и мы окажемся на побережье Виргинского океана. Практически неограниченное пространство для роста.

— А почему колонию устраивают не на побережье? — спросил кто-то.

— Потому что там ей не место, — отрезала Белл. — Сейчас не шестнадцатый век. Наши суда пересекают межзвездные просторы, не океаны. Мы в состоянии выбрать для колонии наилучшее место. Это место, — на экран вернулся первоначальный участок карты, — находится достаточно далеко от океана, чтобы не подвергаться циклонам, которыечастенько свирепствуют в устье Роли, а также характеризуется и другими благоприятными геологическими и метеорологическими факторами. Помимо всего прочего, химизм жизни на этой планете несовместим с нашим. Колонисты не могут есть ничего местного. Следовательно, рыболовство сразу отпадает. Тем разумнее поместить колонию на аллювиальной равнине, где куда больше возможностей для выращивания продовольственных культур, чем на побережье.

— Не могли бы вы все же сказать нам, у кого мы отняли эту планету? — снова встрял первый репортер.

— Я буду говорить об этом позже, — снова одернула его Белл.

— Но мы ведь уже знаем все, что вы рассказываете, — поддержал первого кто-то еще. — Весь этот материал есть в пресс-релизах, которые вы нам раздали. А нашим зрителям интересно узнать, кто владел этой планетой раньше и у кого мы ее отобрали.

— Мы ни у кого не отбирали эту планету, — заявила Белл, явно раздраженная тем, что ее план оказался под угрозой. — Нам ее передали.

— И кто же?

— Обиняне.

В зале сразу зашушукались

— И я с удовольствием расскажу об этом более подробно, только позже. Но сначала…

Карта слияния рек исчезла, и вместо нее на экране возникло несколько пушистых древовидных предметов: полурастения-полуживотные являлись доминирующей формой жизни на Роаноке. Большинство репортеров проигнорировали новую иллюстрацию к лекции; они поспешно шептали в свои диктофоны сенсационную информацию о связи этой планеты с расой обинян.* * *

— Обиняне назвали ее Гарсинхиром, — сообщил мне и Джейн генерал Райбики несколькими днями ранее, когда нас на его личном шаттле доставили на станцию «Феникс» дляформального введения в должность и представления нескольким колонистам, которые должны были стать нашими заместителями. — Это переводится попросту как «семнадцатая планета». Потому что оказалась семнадцатым по счету колонизированным ими миром. Они не отличаются очень богатым воображением.

— Взять и бросить планету… Это совсем не похоже на обинян, — заметила Джейн.

— Так они ее и не бросали, — ответил Райбики. — Мы поменялись. Мы отдали им маленькую планетку, которую отобрали у джелтов примерно год назад. Все равно Гарсинхир не слишком годилась для них. Планета шестого класса. Химизм жизни там настолько близок к химизму обинян, что местные вирусы для них безусловно смертельны. У нас, людей, напротив, химизм с местной жизнью несовместим. Следовательно, и местные вирусы, бактерии и прочая мелочь нам не страшны. Планета джелтов, доставшаяся обинянам, не столь хороша, но для них подходит больше. Вполне честная сделка. А теперь скажите, вам хватило времени, чтобы посмотреть личные дела колонистов?

— Хватило, — ответил я.

— И что вы можете сказать?…

— Что отбор был совершенно дурацким, — ответила Джейн.

Райбики улыбнулся.

— Если вы когда-нибудь научитесь дипломатии, я… я просто не могу себе представить, что тогда случится.

Джейн наклонилась к своей ЭЗК и отыскала файл с информацией о процессе отбора.

— Колонисты с Элизиума отбирались при помощи лотереи, — объявила она.

— К которой допустили лишь тех, кто смог доказать, что физически способен перенести суровые условия колонизации, — добавил Райбики.

— Все колонисты с Киото принадлежат к религиозной секте, выступающей против развития технологии, — продолжала Джейн. — По идее, они должны отказаться даже взойти на колонистское судно.

— Они из ордена колониальных меннонитов, — пояснил Райбики. — Не экстремисты, не бунтари и не скандалисты. Они всего лишь стремятся к простоте. Иметь таких в новой колонии будет как раз полезно.

— На Умбрии колонистов отбирали на игровом шоу, — невозмутимо продолжала Джейн.

— Все проигравшие получили игру на дом, в вечное пользование, — ввернул я.

Райбики сделал вид, что не услышал мою остроту.

— Да, — сказал он, обращаясь к Джейн, — была устроена открытая публичная игра, в которой претенденты должны были пройти несколько испытаний на сообразительностьи выносливость. И то и другое качество должны вам пригодиться на Роаноке. Саган, каждой колонии был предоставлен список физических и умственных критериев, которым должен соответствовать потенциальный колонист Роанока. Ну а сам процесс отбора мы предоставили на усмотрение колониям. Часть из них, как, например, Эри и Чжунго, организовали все достаточно стандартно. Некоторые поступили по-другому.

— И это вас нисколько не волнует? — осведомилась Джейн.

— Нет. И с какой бы стати, раз колонисты соответствуют тем требованиям, которые мы выработали сами, — ответил Райбики. — Они представили своих кандидатов в колонисты, мы подвергли их дополнительной проверке по собственным стандартам.

— И они все ее прошли? — спросил я.

Райбики фыркнул.

— Ну, я бы так не сказал. Правительница Альбиона подбирала колонистов из числа своих личных врагов; Русь устроила нечто вроде аукциона, и в список попали те, кто мог, больше заплатить. Кончилось тем, что в обеих этих колониях мы взяли процесс отбора в свои руки. Но конечный результат — я думаю, что вас интересует именно это, не так ли? — превосходный средний уровень колонистов.

Он взглянул на Джейн.

— Они несравнимо лучше, чем те колонисты, которых вы могли бы получить с Земли, вот что я вам скажу. К тем мы подходим с многократно меньшей строгостью. Там философия совсем иная — если ты способен взойти на колониальный корабль, считай себя колонистом. А для этой колонии мы исходили из куда более высоких стандартов. Так что можете немного расслабиться. Мы подобрали для вас хороших колонистов.

Джейн откинулась на спинку кресла; было видно, что она далеко не убеждена. Я не винил ее: генерал и меня тоже убедил отнюдь не полностью. Пока шаттл висел возле вороти его пилоты переговаривались с диспетчерами насчет постановки в док, мы, все трое, хранили молчание.

— Где ваша дочь? — спросил Райбики, когда шаттл замер у причала.

— Осталась в Новом Гоа, — сказала Джейн. — Чтобы проследить за упаковкой вещей.

— И устроить прощальную вечеринку с друзьями, но об этом мы предпочитаем не слишком задумываться, — добавил я.

— Молодежь, — вздохнул Райбики и поднялся. — Ну а теперь… Перри, Саган, помните, что я вам говорил насчет цирка для средств массовой информации?

— Да, — кивнул я.

— Вот и прекрасно. В таком случае приготовьтесь выйти на арену. Все клоуны будут в публике.

С этими словами он повел нас от шаттла к воротам, за которыми, судя по всему, со вчерашнего вечера дежурили в полном составе журналисты Союза колоний, чтобы застать нас врасплох.

— Помилуй бог, — сказал я, останавливаясь в туннеле.

— Поздно паниковать, Перри, — веско произнес Райбики и, приостановившись, взял меня под руку. — Им уже все о вас известно. Пора набраться мужества и покончить с этим.* * *

— Ну что, — осведомился Джанн Кранджич, подкатившись ко мне самое большее через пять минут после того, как мы приземлились на Роаноке. — Какое ощущение испытывает человек, первым поставивший ногу на землю нового мира?

— Мне уже не раз приходилось это делать, — ответил я, пробуя подошвой почву.

На него я не смотрел. За несколько минувших дней я успел возненавидеть его хорошо поставленный приторный голос и телегеничную внешность красавчика.

— Да, конечно! — ни на секунду не задумавшись, воскликнул Джанн. — Но ведь на сей раз поблизости нет никого, кто стремился бы отрубить эту ногу напрочь…

После этих слов я все же взглянул на него и увидел обычную раздражающую ухмылочку, которую обитатели Умбрии — его родной планеты — почему-то считали победоносной улыбкой. Краешком глаза я заметил также, что Беата Новик медленно обходит нас по кругу. Она предоставляла своей камере, закрепленной на голове, снимать все, что попадало в поле зрения, чтобы потом выбрать лучшее для зрителей.

— Ничего, Джанн, день только начинается. Вполне хватит времени для того, чтобы обнаружились желающие и рубить, и стрелять, — сказал я.

Его улыбка сделалась немного натянутой.

— А теперь, почему бы вам с Беатой не поприставать, для разнообразия, к кому-нибудь еще.

Кранджич вздохнул и решил изменить тактику.

— Послушайте, Перри, — доверительным тоном обратился он ко мне. — Вы же не можете не понимать, что, когда я начну собирать сюжет из тех реплик, которыми вы меня удостоили, выйдет страшно неприятный напыщенный тип. Попытайтесь вести себя хоть немного приветливее. Что вам стоит, а? Дайте мне хоть что-нибудь, с чем я смогу работать. Мы искренне хотим представить вас как героя войны, выступающего на новом поприще, но вы не даете нам никакой точки опоры. Видит бог, вы отлично понимаете, как делаются такие дела. Вы ведь сами на Земле занимались рекламным бизнесом.

Я отмахнулся от него, даже не стараясь скрыть раздражения. Кранджич взглянул на стоявшую по правую руку от меня Джейн, но не рискнул обратиться к ней. В полете он улучил момент, когда меня не было рядом, и попытался пристать к ней с вопросами. Подозреваю, что к концу непродолжительного разговора она перепугала его до полусмерти.Я тогда не смог не задать себе праздный вопрос: сохранила ли его оператор запись этого неудавшегося интервью?

— Пойдем, Беата, — сказал он. — Все равно нам нужно сделать сюжет о Трухильо.

Они побрели прочь к судну, рассчитывая, что кто-нибудь из руководителей будущей колонии окажется более сговорчивым или более тщеславным.

Кранджич ужасно бесил меня. Вообще-то меня бесила вся эта поездка. Она была устроена якобы для того, чтобы мы с Джейн и избранная группа поселенцев осмотрели место, где будет находиться колония, и побольше узнали о планете. Получился же великосветский вояж с колонистами в качестве звезд сезона. Высадка всей компании сюда для того, чтобы журналисты могли сделать вожделенные снимки, и доставка обратно были не чем иным, как пустой тратой времени. И Кранджич был всего лишь ярким примером носителя того образа мыслей, который был присущ всей толпе паразитов от информации.

— Могу сразу сказать, что, когда мы займемся колонией, я совсем не буду скучать без него, — сказал я, с повернувшись к Джейн.

— Ты плохо изучил документы, — ответила Джейн. — И он, и Беата входят в умбрийскую группу колонистов. Так что он поедет с нами. Они с Беатой поженились специально ради этого, потому что умбрийцы не допустили к играм одиночек.

— Они решили, что супружеские пары лучше годятся для жизни в колонии? — предположил я.

— Вероятнее, соревнование пар сделало их игры более зрелищными, — отозвалась Джейн.

— Он участвовал в шоу?

— Он был его ведущим. Но правила есть правила. Этот брак целиком и полностью фиктивен. Кранджич был женат уже несколько раз, но никогда его супружество не длилось больше года, а Беата вообще лесбиянка.

— Ты меня ужасаешь, — сказал я. — Откуда тебе все это известно?

— Не забывай, что я была офицером разведки. Выяснить такие вещи для меня — раз плюнуть.

— Что еще, по твоему мнению, мне следует о нем знать?

— Он намерен задокументировать первый год жизни колонии Роанок. И уже заключил контракт на еженедельные передачи. И еще у него есть заказ на книгу.

— Замечательно, — подытожил я. — Ну что ж, теперь мне, по крайней мере, ясно, каким образом он пробрался на шаттл.

С первым кораблем на поверхность Роанока должны были высадиться десяток представителей колонистов и несколько сотрудников Департамента колонизации; на «Сене» чуть не случился бунт, когда репортеры выяснили, что на шаттле с колонистами не будет никого из них. Именно Кранджич спас положение, пообещав предоставить для общего пользования все, что снимет Беата. Остальные репортеры должны были высадиться позднее на других кораблях, снять свои запланированные сюжеты и смонтировать их с материалом Кранджича. Для него эта жертва не стоила ровным счетом ничего — ведь он все равно станет колонистом Роанока. Узнай о его хитрости кто-нибудь из коллег, вполне возможно, он всерьез задумается о том, чтобы выбросить его через гермошлюз в безвоздушное пространство.

— Не стоит волноваться на этот счет, — сказала Джейн. — И кроме всего прочего, он ведь прав. Ты действительно впервые в жизни попал на новую планету, где никто не стремится тебя убить. Вот и радуйся этому. Пошли.

Она зашагала по обширному лугу, заросшему местной травой, посреди которого мы совершили посадку, к обрамлявшей его стене из чего-то, весьма похожего на деревья. Кстати, местную траву тоже нельзя было с полным правом назвать травой.

Но чем бы они на самом деле ни являлись — эти не-травы и не-деревья, — они были пышными и почти невероятно зелеными. До чрезвычайности насыщенная кислородом атмосфера казалась влажной и почти ощутимо давила на плечи. В этом полушарии шел конец зимы, но благодаря географическому положению и местной розе ветров здесь было тепло. Я не на шутку тревожился по поводу того, каким окажется разгар лета: похоже, что тогда мне придется изрядно попотеть.

Я нагнал Джейн, когда она остановилась, чтобы рассмотреть «дерево». Вместо листьев на нем рос мех, который, казалось, шевелился. Наклонившись поближе, я увидел в мехе множество крошечных суетливых существ.

— Древесные блохи, — сказал я. — Милашки.

Джейн улыбнулась — такое случалось редко, и каждая улыбка заслуживала внимания.

— По-моему, это интересно.

Она поглаживала ветку «дерева». Одна из блох перепрыгнула с меха ей на руку; Джейн с любопытством посмотрела на нее, а потом осторожно сдула обратно.

— Ты думаешь, что можешь быть счастлива здесь? — спросил я.

— Я думаю, что у меня здесь будет много дел. Генерал Райбики может говорить о высоком качестве отбора колонистов для этой планеты все, что ему заблагорассудится. А я изучила личные дела каждого из них. И вовсе не уверена, что среди колонистов окажется мало таких, кто может представлять опасность для других и для самих себя.

Она кивнула в сторону шаттла.

— Возьми хотя бы Кранджича. Его совершенно не интересует колонизация. Он хочет всего лишь написать о том, как это делают другие. И самым искренним образом уверен, что, оказавшись здесь, будет преспокойно тратить время на съемку своего шоу и написание книги. Пожалуй, ему понадобится наголодаться и отощать до полусмерти, прежде чем он поймет, что это не так.

— Возможно, он один такой, — предположил я.

— Ты оптимист, — отозвалась Джейн и добавила, вновь обведя взглядом меховое «дерево» и копошившихся на нем мурашек: — Это мне очень в тебе нравится. Но не думаю, что нам стоит оценивать будущую работу с оптимистической точки зрения.

— Разумно, — кивнул я. — Но ты должна признать, что была не права насчет меннонитов.

— Пока что кажется, что я не права насчет меннонитов, — ответила Джейн, делая ударение на каждом слове, и оглянулась на меня. — Но приходится с тобой согласиться. Из них могут получиться вполне серьезные колонисты.

— Просто тебе никогда прежде не приходилось иметь дело с меннонитами.

— Прежде, до того как мы попали на Гекльберри, я вообще, не была знакома с религиозными людьми. А индуизм не произвел на меня особого впечатления. Хотя Шива у них довольно внушителен.

— Что есть, то есть, — согласился я. — Хотя верования у индуистов и меннонитов малость различаются.

— Ну вот, помяни черта… — проворчала Джейн, взглянув мне через плечо.

Я повернулся и увидел подходившего к нам высокого бледного мужчину. Простая одежда и широкополая шляпа. Это был Хайрам Йодер, избранный колониальными меннонитами для участия в ознакомительной поездке.

Я улыбнулся ему. В отличие от Джейн я неплохо знал меннонитов — в той части Огайо, где я жил, их обитало немало, наряду с амишами, моравскими братьями и представителями других направлений анабаптизма. Как и во всех человеческих сообществах, среди них попадались разные люди, но в общем они производили впечатление порядочных и честных. Если мне нужно было что-то сделать в доме, я старался найти подрядчика из меннонитов, потому что они всегда все делают с первого же раза, а если в чем-то ошибаются, то не спорят с вами, а спокойно исправляют недоделки. Такая философия заслуживает бережного отношения.

Йодер поднял руку в приветственном жесте.

— Я подумал, что стоит к вам присоединиться, — сказал он. — Смотрю, руководители колонии что-то рассматривают, вот и мне захотелось узнать, что вас заинтересовало.

— Это всего лишь дерево, — ответил я. — Или… в общем, не важно, все равно мы как-нибудь его назовем.

Йодер некоторое время разглядывал «дерево».

— По мне, дерево как дерево, — серьезно заявил он. — Только с мехом. Ну и что? Мы могли бы прямо так его и назвать: меховое дерево.

— Вы словно мысли мои читаете, — откликнулся я. — Так мы наверняка не перепутаем его ни с одним земным растением.

— Конечно, — согласился Йодер. — А то получилось бы совсем по-дурацки.

— Что вы думаете о вашем новом мире? — спросил я.

— Я думаю, что он может оказаться очень даже неплохим. Хотя многое будет зависеть от людей, которые тут будут жить.

— Согласен с вами, — кивнул я. — Но отсюда возникает вопрос, который я просто обязан задать вам. Мне доводилось общаться с меннонитами еще на Земле, в Огайо. Так вот, некоторые из них стремились уйти от людей — удалиться от мира. Я должен знать, не намерена ли ваша группа повести себя так же.

Йодер улыбнулся.

— Не беспокойтесь, мистер Перри. Меннониты бывают разные — каждая церковь исповедует веру по-своему. Мы — колониальные меннониты. Мы хотим вести простую жизнь и носить простую одежду. Мы не отказываемся от использования технологий, когда они действительно нужны, но избегаем их в тех случаях, когда без них можно обойтись. Мы хотим не укрываться от мира, а жить в нем, это так же естественно, как соль и свет. Мы надеемся стать хорошими соседями и для вас, и для других колонистов, мистер Перри.

— Очень рад это слышать. Похоже, что у нашей колонии многообещающее начало.

— Твое впечатление может еще не раз измениться, — вмешалась Джейн и снова кивнула в сторону шаттла.

В нашу сторону шли Кранджич с Беатой. Кранджич бодро шагал впереди, Беата тащилась следом.

Было ясно, что беготня за колонистами в надежде вырвать у кого-нибудь два-три внятных слова вовсе не соответствует ее понятиям о приятном времяпрепровождении.

— Наконец-то я вас поймал, — обратился Кранджич к Йодеру. — Я уже узнал мнения всех остальных присутствующих колонистов… правда, кроме нее.

Он махнул рукой в сторону Джейн.

— И теперь мне не хватает лишь нескольких ваших слов, которые мы могли бы предоставить для распространения по всем планетам.

— Я ведь уже говорил вам, мистер Кранджич, что предпочел бы не фотографироваться и не давать интервью, — чрезвычайно вежливым тоном ответил Йодер.

— Это связано с вашими религиозными убеждениями, да?

— Не совсем. Я просто хотел бы, чтобы вы оставили меня в покое.

— Жители Киото будут разочарованы, если их земляк…

Кранджич запнулся на полуслове и уставился куда-то нам за спины.

— Черт бы меня побрал! Кто это?

Мы повернулись, стараясь не делать резких движений, и увидели два существа размером примерно с крупного оленя. Они безмятежно рассматривали нас из-за меховых деревьев.

— Джейн? — вопросительно произнес я.

— Понятия не имею, — негромко отозвалась Джейн. — У нас не так уж много сведений о местной фауне.

— Беата! — крикнул Кранджич. — Подойди-ка поближе, получатся клевые кадры!

— Черта лысого, — огрызнулась Беата. — Мне вовсе не хочется, чтобы, меня сожрали. Так что снимай свои клевые кадры сам.

— Не бойся, подходи! — продолжал блажить Кранджич. — Если бы они хотели нас съесть, то уже давно напали бы. Смотри!

И он двинулся навстречу неведомым существам.

— Ну и как, позволим мы ему эту глупость? — спросил я Джейн.

Она пожала плечами.

— Формально колонии еще не существует.

— Ты очень кстати об этом вспомнила.

Кранджича отделяло от животных чуть более двух метров, когда одно из них решило, что с него достаточно, выразительно взревело и быстро шагнуло навстречу журналисту. Кранджич истошно завопил, молниеносно повернулся и, спотыкаясь на каждом шагу, устремился со всех ног к спасительному шаттлу. Я повернулся к Беате.

— Признавайтесь: вы это сняли?

— Могли бы и не спрашивать. Сами знаете, что сняла, — ответила она скучным голосом.

Не в пример репортеру, неведомые существа удалялись неторопливо, решив, очевидно, что выполнили свою задачу на сегодня.* * *