read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


– Вы нас не так поняли. Иван Петрович на фронт больше не вернется. Он в связи с новым назначением возглавит недавно созданное управление стратегических исследований. Предугадывая ваш вопрос, сразу скажу – на его месте останется комиссар ГБ Гусев. Так что решайте, товарищ Лисов, но знайте – на передовую мы вас уже не отпустим.
Вот блин… Я даже растерялся. Ведь губу уже раскатал, что пацанов своих увижу скоро, а оно вона как получается… Сереге, выходит, дали генеральское звание и назначили старшим спецгруппы. Теперь понятно, почему командира назвали бывшим, но все равно непонятно, как же меня раньше по немецким тылам шустрить отпускали. Если они с первого дня знали, что я не тот, за кого себя выдаю, то какая разница – инопланетянин или гость из будущего, один хрен – такого ценного кадра могли потерять в любой момент. Или сам бы сбежал, или пуля достала… Да мало ли на фронте случайностей? Эти мысли и изложил Верховному.
– Хм…
Сталин слегка замялся, но потом, видно что-то себе решив, обратился к Берии:
– Лаврентий Павлович, это ведь в основном ваша идея была, вот вы и расскажите.
Глава госбезопасности, повернувшись ко мне, на некоторое время задумался и потом начал:
– В мае сорокового года в этом кабинете один человек, которого звали Вольф Мессинг, рассказывал о будущем. Нет, он не был пришельцем из грядущего, но его предсказания имели очень высокий процент достоверности. Только с датой он ошибся, так же как и десятки наших разведчиков. По его словам, война должна была начаться в начале маятысяча девятьсот сорок первого года. Правда, к этому времени у нас этих дат было много. И варьировались они начиная от весны сорокового до лета сорок третьего. Причем большинство из них были дезинформацией, запущенной в основном английской разведкой. Но я ушел в сторону… так вот, Мессинг сказал, что в самом начале войны мы узнаем о человеке без имени. Причем информация о нем дойдет до нас очень быстро и напрямую. Этот человек будет из другого мира, но при этом он решит воевать на нашей стороне. Его действия и информация, предоставляемая им, будут настолько значимы, что окажут очень сильное влияние на весь ход боевых действий. Только обращаться с этим человеком надо осторожно. Если хоть немного перегнуть палку, то он просто уйдет, и ничем удержать его не получится. Арест тоже ничего не даст. То есть при аресте в конечном итоге мы получим не информацию, а труп пришельца. Вы, наверное, помните нашу попытку?
Я кивнул. Ну еще бы не помнить! Только тогда я думал, что в Москве все на голову слегка больные, поэтому арестами людей встречают и ударом по печени провожают. А оказывается… Берия, словно читая мои мысли, продолжил:
– Да, это была проверка. И она подтвердила слова Мессинга. Причем я так думаю, что если бы арест был в другое время и в другом месте, он бы также не удался.
В лучшем случае вы бы скрылись, а в худшем нам достался бы только труп «Странника». Но, скорее всего, произошел первый вариант. Вольф Григорьевич специально тогда заострил наше внимание на том факте, что если будет существовать хоть малейший процент того, что дела повернутся в нужную вам сторону, этот процент сработает. Кстати,пользуясь случаем, хочу спросить – вы всегда были таким удачливым?
От этих слов я даже растерялся. Вот уж никогда за собой особой везучести не замечал. Не то что в лотерею, в карты почти всегда проигрывал (если не мухлевал, конечно). Отчего у меня в этом времени такая пруха – сам удивляюсь. Что бы ни задумал, все происходит в лучшем виде. Не может же быть, чтобы инопланетяне, сунувшие меня сюда, могли на такую тонкую материю, как удача, воздействовать? Или могли?.. Надо будет эксперимент провести и в лотерею, если она здесь есть, сыграть. Можно, конечно, прикупить облигаций, но это лет десять выигрыша ждать надо, так что лучше лотерея. От мыслей о несусветных бабках отвлек блеск пенсне. Берия терпеливо ждал ответа на вопрос.
– Никак нет. Обычным человеком всегда был, пока к вам не попал. А здесь, действительно, сам удивляюсь, почему так выходит…
Лаврентий Павлович покачал головой и продолжил:
– Вот и мы удивляемся… Хотя Мессинг про вас много странного говорил. Над его словами, что вы не умрете до тех пор, пока не выполните то, для чего здесь оказались, по сию пору голову ломаем. Какая миссия у вас может быть?
Ну нехило! Я до этой секунды и не подозревал, что у меня помимо заморочек с попаданием в прошлое еще и задания существуют! Всегда считал, что загремел сюда случайно… За пару лет подробности разговора, происходящего в моей голове, конечно, стерлись, но точно помню, что зловредные инопланетяне совершенно не ожидали моего появления в том месте. Они даже переругались между собой, споря, что дальше делать с неожиданной помехой. А тут выясняется – без меня меня женили… Крайне заинтересовавшисьэтим вопросом, который может многое разъяснить, недоуменно пожал плечами:
– Так вы у Мессинга и спросите! Сам я даже не представляю, о чем речь!
Прежде чем отвечать, Берия бросил быстрый взгляд на Сталина. Тот кивнул, и Лаврентий Павлович, поправив пенсне, ошарашил ответом:
– Вольф Григорьевич исчез в ночь с двадцатого на двадцать первое июня сорок первого года. Вечером зашел в свою квартиру, но утром его там уже не было. Да-да! – Видя мое удивление, Берия ответил на невысказанный вопрос: – Он исчез приблизительно в то время, когда вы появились в нашем мире. Это еще одна загадка в череде многих…
Действительно, странно… Куда этого экстрасенса из своей хаты унесло? Хотя гораздо больше меня напрягла та часть фразы, где говорилось про смерть. Сейчас вот сделаю какую-нибудь мелочь и неожиданно для себя помру, так как выяснится, что эта мелочь и была моей миссией. Знать бы хоть, в чем она заключается, но с пропажей Мессинга данный вопрос зависает в воздухе. Хотя… Ошибся же этот самоисчезающий шаман насчет даты начала войны; может, и про таинственное задание тоже пургу промел? Будем надеяться, что это именно так, а то я и чихнуть лишний раз теперь опасаться буду. Верховный с минуту молча разглядывал мою задумчивую физиономию и наконец спросил:
– Так что вы решили, Илья Иванович? Или вам нужно время подумать?
– Никак нет! Прошу направить меня в группу генерал-полков… извините, комиссара государственной безопасности первого ранга Колычева!
– Хорошо, я так и думал… Вы можете быть свободны.
Когда я уже встал, он добавил:
– Скажите охране, чтобы вас довезли до дома.
Это он вовремя сказал, а то я уже начал голову ломать, как до Москвы добираться. Но прежде чем уйти, решился на маленький эксперимент. Стоя возле стола, полез в нагрудный карман и, достав «корочку» порученца, выложил ее перед собой. Виссарионыч молча наблюдал за моими действиями. В глазах вроде даже одобрение мелькнуло. М-да… похоже, эксперимент не удался и дальше продолжать пользоваться такой мощной ксивой мне не светит. С сожалением в последний раз глянув на красную книжечку, козырнул:
– Разрешите идти?
Но Сталин повел себя совершенно неожиданно. Хмуро посмотрел на меня, на стол, потом опять на меня и выдал:
– Товарищ подполковник, от ЭТОЙ должности вас никто не освобождал. Заберите документ, и, я надеюсь, в дальнейшем товарищ Колычев сможет вам наконец привить понятия армейской дисциплины!
Командир, вскочив со своего места, сделал мне страшные глаза и коротко ответил:
– Так точно, товарищ Сталин! Я эту фронтовую вольницу из него за два дня выбью!
А я на всякий случай, задрав подбородок, рявкнул:
– Виноват!
Верховный, неопределенно хмыкнув на эти обещания и покаяния, ничего не сказал, лишь жестом разрешил мне уходить.* * *
Стоя на крыльце в ожидании машины, с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Я, конечно, не знаю, чем буду заниматься в этом Управлении Стратегических Исследований, но в том, что там скучать не придется – уверен наверняка! А если учесть, что Лисов не заперт в комфортабельной камере и не пущен в распыл после всех откровений, то жизнь вообще становится прекрасной и удивительной. Хотя лично мне кажется, что усатый Вождь подозревает о недостаточной откровенности пришельца. Это по его интонациям и взглядам можно было понять. Только вот, исходя из каких-то своих интересов, он мне опять полную свободу действий дал. Не зря же «корочку» порученца приказал оставить. Да и хрен с ним! Что у Сталина на уме, все равно не понять, поэтому буду просто жить дальше!
Глава 10
Может, морду кому-нибудь набить? Или опять наших пугливых аналитиков на понт взять? Нет, морды бить не интересно, да и некому. Тут все или «ботаники», или нормальные мужики, но не моего класса. Я уже предложил создать группу силовой поддержки с собою во главе, но этот вопрос еще находится в стадии рассмотрения. Так что со спарринг-партнерами пока туго. А на понт брать опасно… Я с этими полугражданскими очкариками уже пошутил один раз. На той неделе объявил им, что в целях повышения боевой выучки завтра мы едем на полигон. А так как, разделившись на две команды, играть будем всерьез, то каждый седьмой патрон в рожке будет боевым. Поэтому дружески посоветовал получить у завхоза бронежилеты. Причем лучше прямо сейчас, а то на всех может не хватить. Кто же знал, что они идиоты и воспримут меня всерьез? Ломанулись так, что Захарыча чуть в землю не втоптали. И напрасно он твердил, что бронежилетов у нас нет… Аналитики они на то и аналитики, что, сразу просчитав общую вероятность получения пули, впав в панику, хилыми ручками начали хватать крепкого завхоза за горло. Я сначала веселился, глядя, как «ботаники» наседают на Захарыча, словно бандерлоги на Балу, но потом, убоявшись последствий, полез с разъяснениями. Только было уже поздно… Дело дошло до комиссара второго ранга, и уже через полчаса возмутитель спокойствия стоял у него в кабинете. Колычев минут пять вертелся передо мной на пупе, а потом перешел от слов к делу. В общем, когда вышел от него, чувствовал себя как та ресторанная профурсетка. Так что ну их на фиг, этих умников высоколобых…
Тоскливо вспоминая невинные фронтовые забавы, которые мы проворачивали с мужиками из спецгруппы, с ненавистью покосился на несколько папок, лежащих на столе. Зачем их мне всучили – непонятно… Точно знаю, что именно этим делом аж пятеро мастистых то ли профессоров, то ли доцентов занимаются. И это не считая шушеры поменьше. Так нет же – командир персонально озадачил. На следующий день после грандиозного втыка вызвал и вручил эти папки. Наверное, в виде наказания… Я-то думал, там будет что-нибудь типа общих рекомендаций по ведению боевых действий малыми группами в тылу противника. Рассчитывал, что все методички, существующие на эту тему, надо будет обработать и свести в одну. Ну типа работа по профилю. Щаз! Прочтя титульный лист, я вначале ни слова не понял, но, поняв, офигел и сразу побежал разбираться.
Только вот гэбэшный комиссар, помимо звания с шикарным кабинетом, обзавелся еще и секретарем. Новоиспеченный секретарь, который в миру звался Василий Кружилин, кроме чувства юмора и майорского звания, обладал еще и двумя орденами Красной Звезды. А две золотые и одна красная полоски за ранения моментально заставили учуять в нем близкого по духу человека. Проще говоря, с Кружилиным еще не скентовались, но принюхивались друг к другу вполне доброжелательно. Поэтому я, заскочив в приемную, на ходу приветливо кивнув майору, уже намылился было к двери. Только до нее не дошел – Вася встал насмерть и, поймав меня за пуговицу кителя, популярно объяснил, что Иван Петрович, дескать, ожидал моего прихода, но пускать запретил, поэтому топайте, товарищ подполковник, обратно на свое рабочее место. Другого бы покрыл матом и все равно прорвался к Колычеву, но с боевым секретарем спорить постеснялся и, бурча под нос, ушел вникать в эти долбаные документы.
Правда, ругался я не просто так. Титульный лист гласил: «Предполагаемые сложности и проблемы при создании на территории, контролируемой Британским мандатом, Палестины просоветского еврейского государства».
Ну где я и где евреи?! Евреев в основном видел только в виде комиссаров, прорабов да деятелей искусства. Это здесь. А в своем времени только в виде олигархов по телевизору. Других подвидов в нашем городе просто не водилось. Причем что комиссары, что олигархи добрых чувств во мне категорически не вызывали. Хоть и евреи они какие-то липовые были. Об стенку лбами при чтении молитв не бились, круглых черных шапочек не носили и кровь христианских младенцев, во всяком случае на людях, не пили. Хотя про комиссаров я не уверен… Им, по-моему, без разницы, чью кровь пить.
Настоящего, цельного и неподдельного еврея я первый раз в жизни увидел в прошлый приезд в Москву. Мне тогда Селиванов город показывал и тут навстречу чапает некто в черном. Черные ботинки, черные брюки, черное пальто и в довершение всего – черная широкополая шляпа. Я только и смог, что пихнуть в бок Игоря и потрясенно сказать:
– Смотри – Зорро!
Но потом, разглядев висящие по бокам длинной физиономии Зорро витые косички, понял, что данный кадр к легендарному мексиканскому герою никакого отношения не имеет…
Да еще на фронте сдружился с командиром разведроты из бригады морской пехоты Димкой Киновичем. Пацан – классный! Оторви да выбрось. И смелости отчаянной, и в то же время мозги на месте. А о дополнительных качествах говорит тот факт, что он лично грозил пистолетом замполиту 117-го полка, когда тот, угробив один батальон, решил пустить по его стопам и второй. Кстати, именно тогда мы и познакомились. СМЕРШевцы взяли замполита за жабры, а разъяренный Кинович кричал ему вслед, что таким прендегастам еще в детстве обрезание надо делать по самые уши. Я тогда у ротного поинтересовался, как замполиту, носящему гордую фамилию Ястребов, могли делать обрезание, илиэто просто пожелание обозленного Киновича? Димка популярно объяснил, что Ястребов в натуре совсем не Ястребов, а вовсе даже Шмуельсон.
– Мало того что этот шлимазл фамилию сменил, отца родного стесняясь, так еще и последней сукой себя перед людьми выставляет! У, морда жидовская!
Я только хихикнул на этот крик души, заметив, что у самого Киновича профиль далеко не греческий. Ротный нахмурился и ответил:
– Ты, капитан, жидов с евреями не путай! Из-за таких сволочей, как этот Шмуельсон, нормальные люди к нам херово и относятся! Я за Родину уже две дырки в шкуре имею да три ордена, а этот выкрест на нашей крови себе карьеру делал…
Потом в разных ситуациях мы еще несколько раз сталкивались с Димкой и, только общаясь с ним, я понял, почему в мое время горстка евреев как хочет имеет толпу арабов. Если таких, как Кинович, у них хоть пара дивизий есть, то Арафату точно ничего не светит…
Были еще, правда, у евреев какие-то таинственные, зловредные сионисты. Которые помимо всего мира захватили газеты, радио и телеграф, а теперь активно влияют на гоев.Кстати, если встречу сиониста, точно морду начищу до неузнаваемости хотя бы за то, что слово гой вызывает во мне неприятные ассоциации с геем. Про сионистов меня в свое время просветил крымский «язык» фон Браун. Таких страшилок понарассказывал, что я охренел. Но после прикинул, что мнение у этого фрица несколько однобокое, вот только даже если половина тех кошмаров, что он рассказывал, правда, то весь мир давно является филиалом еще не созданного Израиля.
Хотя это все, конечно, лирика. Какие сложности могут возникнуть при создании Израиля, я не представлял, зато достаточно хорошо помнил, какие проблемы у нас пошли ПОСЛЕ его создания. Хитропопые дети израилевы, получив себе историческую родину, моментально показали благодетелям ту самую, обрезанную часть своего организма и скачками понеслись в сторону Америки. То есть вместо надежного форпоста на Ближнем Востоке СССР заимел себе потенциального противника. Почему именно так произошло, я не знал, слышал только, что там вовсю себя проявили те самые сионисты, которые всегда были себе на уме и человеколюбием вовсе не страдали. Кстати, если слова Брауна хоть на четверть правда, то эсэсовцы из карательных отрядов по сравнению с еврейскими националистами просто дети малые и могут только нервно курить в сторонке…
Вопрос меня неожиданно заинтересовал. В смысле не проблемы создания, а методы удержания еврейского государства под крылом Союза. Взяв карандаш и чистый лист бумаги, начал по пунктам составлять план. Так… Для этого, во-первых, надо, чтобы выходцев из СССР там сразу было гораздо больше. Потом их надо защищать от обозленных вторжением арабов и говнистых англичан, которые этих самых арабов и науськивали. В-третьих, надо жестко пресекать все попытки национализма. Причем максимально жестко, так чтобы у сионистов была четкая взаимосвязь между терактом и развешиванием их лидеров на фонарных столбах.
Параллельно с этим, помимо еврейской армии, создать несколько крупных баз войск союзника для помощи этой армии. Со сроком договора на 99 лет. Роль союзника я однозначно отводил СССР. Причем любое нарушение договора так оговорить финансово, чтобы и речи о его досрочном прекращении не возникало. И самое главное, никаких его отмен «в знак доброй воли», что так любили делать советские правители. И с территорией тоже не скупиться. Раз пошла такая пьянка и все равно воевать в тех местах придется, так почему бы не отхватить под шумок какой-нибудь небольшой нефтеносный район? Там ведь куда ни ткни – везде нефть. Конечно, кроме современного Израиля. Моисей, наверное, в гробу извертелся и все локти себе обкусал. Надо же было сорок лет таскать за собой толпу евреев и в самом нефтеносном районе мира выбрать именно то место, где ею и не пахнет. Поэтому, однозначно, территорию страны обетованной надо слегка расширить…
Глянув на листок, где я набрасывал эти пункты, сразу задумался над первым. М-да… ну и как, спрашивается, сделать, чтобы евреи из Союза массово рванули на необустроенную новую родину? Какой дурак кинет квартиру в Москве или Казани и попрется в чисто поле начинать новую жизнь? Из сожженного Минска или Львова те, кто остались в живых, может, и поедут, только это тоже вопрос. Причем надо ни в коем случае не депортировать, а чтобы сами ехали и желательно с песнями. Хм… ладно, сначала туда едет армия. Тысяч десять, таких как Кинович, поедут легко. В смысле если Родина сказала надо, то солдат ответит – есть! Это и будет костяком армии. С ними, само собой, поедут семьи. Причем добровольно. Кто же сына, отца, брата, нужное подчеркнуть, одного оставит? Еще какое-то количество обычных людей тоже поедет. Многие хотят иметь такое место на земле, которое можно назвать домом и где, по умолчанию, не будет погромов. Прикинул, сколько может получиться, и вздохнул. Тысяч восемьдесят, сто…
Черт… маловато будет. Как можно «мягко» убедить остальных? Я погрыз карандаш, потом покурил и опять уставился на листок. Мыслей не было никаких. Еще и трофейный «телефункен», отвлекая, что-то бубнил в углу про очередные достижения советской культуры. Я обычно джаз слушаю, но тут перестроил, чтобы сводку услышать, да забыл обратно колесико перекрутить. Присев перед бандурой приемника, уже взялся за ручку, как вдруг неожиданно озарило. Пропаганда! Я-то в свое время привык, что люди к любой пропаганде, начиная от рекламы и заканчивая планами правительства, относятся крайне скептически. Но сейчас ведь народ ей верит! Так, так, так…
Плюхнувшись за стол, начал писать дальше. Значит, во всех газетах и выпусках радионовостей должны постоянно говорить о героическом еврейском народе и помогающем им небольшом контингенте советских войск, изнывающих под ударами разных ваххабитов, науськиваемых английским империализмом. Стоп… ваххабиты не из этой оперы. Ну даладно, после разберемся, под чьими ударами они изнывают. Так вот, главный упор на героическое сопротивление. C драматическими примерами и душераздирающими фактами.Чтобы мальчишки начали бредить Израилем, а общественное мнение складывалось так, что к нежелающему уезжать могли подойти и спросить – как ты так можешь? Я, русский, еду туда добровольцем, а ты, еврей, не хочешь защищать свою страну? Ты что – трус?
Так что при нормально поставленной пропаганде советское большинство в тех местах обеспечить можно. Кстати, если так все пойдет, то и дела врачей и послевоенной волны антисемитизма можно будет избежать. Хотя бы потому, что практически не останется тех, против кого эту волну гнать можно. Угу… Теперь про сионистов. Давить их надожестко. Объявить вне закона, так же как нацистов, и преследовать, где только возможно. Достав очередной лист, задумался над планом изведения еврейских националистов в ноль…
Всю неделю просидел над своими листочками, черкая и перечеркивая. Несколько раз бегал за консультацией к «высоколобым». Те к визитам поначалу отнеслись очень настороженно, но потом, поняв, что шутки с моей стороны на время отменяются, стали давать толковые советы. Кстати, от них с огромным удивлением узнал, что сионизм не совсем то, что я думал. Это не только и не столько еврейский национализм, сколько движение за возвращение на историческую родину. Вот те, кто любыми способами, вплоть до уничтожения несогласных, призывают евреев всего мира рвануть на ПМЖ поближе к горе Сион, и есть сионисты.
Обалдеть… Это как же получается – я теперь тоже сионист? Ведь на пару с отделом «Ближний Восток» железным пинком и недрогнувшей рукой планирую запихнуть всех иудеев на историческую родину. Во бли-и-н. Кстати, получается, в этом отделе тоже сплошные сионисты сидят. А по виду и не скажешь… От такой мысли почувствовал полный душевный раздрай и, глядя в стеклянную дверцу шкафа на свое отражение по примеру героя «Ширли-мырли», мысленно примерил на себя черную еврейскую шапочку. Воображение уменя хорошее, поэтому от представленного передернулся всем телом и быстренько сбежал в маленький спортзал, который располагался возле автомобильных боксов. Попинав часа два грушу, сумел отвлечься от отождествления себя с еврейскими нацистами и смог вернуться к рабочим выкладкам.
А в понедельник, прихватив раздутую папку, торжественно поперся к Колычеву. Вася при виде меня вытаращил глаза и уставился на трубку телефона, которую держал в руке.
– Ты что – мысли на расстоянии читаешь? Я только сейчас тебе звонить хотел. Тебя товарищ комиссар госбезопасности второго ранга вызывает.
Ага! Соскучился Иван Петрович! А может, просто испугался. Лисов ведь целую неделю себя никак не проявлял. Вот он и насторожился, очередного фортеля ожидаючи. Стукнув пару раз в массивную дубовую дверь и не дожидаясь ответа, вошел в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Ой! Извините, товарищ генерал-полковник!
Это я так фрондерствовал с обращением, стараясь наедине называть командира армейским, а не гэбэшным званием. Хотя он и не возражал особо, тем более что с нового года все эти ранги будут упраздняться и приводиться в соответствие обычным воинским званиям. Колычев, который стоял возле огромной, во всю стену карты мира, обернулся и, увидев меня, заулыбался:
– О, Илья, что-то я давно о тебе не слышал. Признавайся, чего затихарился? Опять что-нибудь беззаконное готовишь?
Я на эти слова даже слегка обиделся. Пашешь тут, как конь, а тебя в каверзах подозревают… Поэтому улыбаться в ответ не стал, а положив папку на стол, хмуро сказал:
– Никак нет! Работал по вашему заданию. Вот, можете ознакомиться с результатами.
Командир, подойдя ближе, развязал тесемочки и, начав читать, только удивленно хмыкнул. Пробежав несколько страниц, глянул на меня, сказав:
– Молодец, товарищ подполковник! Очень хорошо! Но я с этим позже ознакомлюсь, а сейчас вызвал тебя по другому поводу. Ты помнишь, в сорок втором, в Крыму, немецкого танкиста пытался завербовать? Я тогда еще сказал, что более худшей попытки и представить себе трудно…
Ха! Еще бы не помнить. Я этого наивного «африканца» в расход не пустил чисто из жалости. Уж очень он не от мира сего был, несмотря на Железный крест на пузе. Немчик, в Африке, воюя с англичанами, вовсю из себя рыцаря изображал и, приехав в отпуск к брату на Восточный фронт, полностью охренел от увиденного. Да и по-русски этот потомок Гогенштауфенов болтал достаточно свободно. Вот мы с ним сначала пообщались, а потом у меня рука не поднялась его резать. Я сделал вид, что его вербанул, он сделал вид, что согласился с вербовкой, и мы разбежались. Поэтому, пожав плечами, ответил:
– Конечно, помню. А что, неужели эта царская морда на связь вышла?
– Гельмут фон Браун, или, как ты выразился, «царская морда», на связь вышел почти два месяца назад – еще в середине октября.
– Во как! А мне почему не сказали?
Колычев на глупый вопрос даже отвечать не стал и продолжил:
– За это время очень многое изменилось. Если вначале он выступал от небольшой группы своих друзей и родственников, то теперь через него на нас вышли очень серьезные люди. Несколько ведущих промышленников и часть генералитета Германии. На прошлой неделе, как ты знаешь, наши войска перешли границу СССР уже на всем ее протяжении. Блокирование Румынии и вывод ее из войны – дело даже не месяцев, а недель. Финляндия также собирается подписать с нами договор. Видно, все это немцев сильно подстегнуло к форсированию переговоров. Но фон Браун настаивает на присутствии в переговорном процессе некого «Колдуна», с которого у него все и началось. Браун к сегодняшнему дню обладает уже достаточным весом, так что проигнорировать его просьбу мы не можем.
Иван Петрович прошелся по кабинету и наконец, выложив пачку папирос на стол, предложил садиться. Закурив, он некоторое время молча смотрел на меня, а потом раздраженно спросил:
– Что ты ему тогда такого наплел, отчего этот аристократ к тебе как к пророку относится? И остальные с его легкой руки тоже… Мы бы, конечно, могли проигнорировать иэту просьбу, да и вообще переговоры, но в случае их удачного завершения речь пойдет о сохранении жизней сотен тысяч, если не миллионов наших солдат.
Фигассе! Вот это номер! Слегка обалдев от этих цифр, поинтересовался:
– А о чем переговоры?
– Они готовы в случае их удачного завершения самостоятельно убрать Гитлера и его верхушку. А также вести предварительный разговор об условиях капитуляции Германии. Вот так вот… Так что ты тогда сказал этому танкисту?
– Ничего особенного. Чуть-чуть предсказал будущее его страны и еще немного приврал при этом. Да я уже не помню точно! Сколько времени прошло!
Колычев катнул желваками и очень убедительно сказал:
– Придется все вспомнить. И желательно дословно. От этого слишком многое зависит.
И я, почесав начавший обрастать затылок, стал вспоминать, что же тогда буровил слегка помятому «языку».* * *
– Прощайте, скалистые горы, на подвиг отчизна зовет! Мы вышли в открытое море, мать его! В суровый и дальний поход…
– Бе-е-е!
Крепко держась за поручни «Звезды Дамаска», я, опасно свешиваясь за борт, активно стравливал в серо-свинцовые волны остатки обеда. А ведь вначале себя как огурчик чувствовал. Что вчера вечером, что сегодня утром… Наверное, обеденная баранина была несвежая. Точно! При воспоминании о жирном, пахучем мясе, нырнул за поручни так, что стоявший рядом и страхующий занемогшего переговорщика Олег Михеев из группы сопровождения попытался ухватить меня за шиворот и спасти от падения в Средиземное море. Я только ногой дрыгнул, показывая, что выпадать не намерен, но и помехи в таком важном деле, как «травля», не потерплю.
М-да… Всего через час после обеда многоопытный Санин, видя мою зеленую физиономию, посоветовал выйти на палубу и подышать воздухом.
– Лучше, конечно, песни петь во все горло, это очень помогает при морской болезни. Только сам понимаешь, по-русски петь тут не рекомендуется. Да и по-немецки тоже… Поэтому просто глубоко дыши.
Сам Артем Сергеевич, крепкий мужчина лет пятидесяти, с внешностью английского лорда, на качку никак не реагировал. Свежепобритый и пахнущий одеколоном, глава советской тайной делегации вообще производил впечатление человека, который и в открытом космосе без скафандра будет чувствовать себя комфортно. Я с дипломатами такогоранга еще не сталкивался, но уже через час общения с Саниным готов был ходить за ним хвостиком и ловить каждое слово. Во где умнейший мужик! По-моему, нет таких вещей, которых он не знает и не может квалифицированно о них рассказать. В общем, восхищение Советским дипломатическим корпусом в лице Санина, у меня просто зашкаливало. Чувствовалось, что этот человек фрицами на переговорах будет вертеть, как захочет. Особенно когда каждое его слово подкреплено танковыми армиями, неудержимой волной накатывающими к границам Третьего рейха. Поэтому, безропотно последовав совету старшего товарища, я выперся на палубу и начал там дышать. Да что там дышать! Я даже беззвучно пел, широко раскрывая рот. Сначала вроде даже помогло, вот только неожиданное воспоминание о вареной баранине свело все усилия на нет. Хорошо, успел себядо поручней донести, не расплескав. А ведь как романтично все начиналось…
Высшее командование, взвесив все за и против, все-таки решилось выпустить меня во Францию для переговоров. Разумеется, не на первых ролях. И даже не на вторых… Все беседы должен был вести Санин с помощником. Моя же миссия была, как у Кисы Воробьянинова во время создания «союза меча и орала» – вовремя шевелить бровями и надувать щеки. Нет, и меня, конечно, накачали по самое «не могу» возможными вариантами вопросов и ответов, только активное участие Лисова в переговорном процессе все равно непланировалось.
По словам Колычева, Сталин, узнав, что именно я говорил фон Брауну и на что немцы теперь рассчитывают, долго ругался по-грузински. Но потом успокоился и стал соображать, что можно сделать в такой ситуации. В конце концов даже повеселел и к тому времени, когда меня вызвали к Главкому, уже составил план действий. От Лисова в данном случае требовалось многозначительно молчать в тряпочку и только подтверждать свои ранее сказанные слова о зверствах англичан и французов. А также о том, что Германия, несмотря на все, что натворила на территории Союза, может восприниматься в дальнейшем как партнер. Разумеется, после соблюдения всех условий договора, который им озвучит глава миссии.
Несколько дней с Берией и Иваном Петровичем разбирали, что и как я буду говорить, если спросят. А потом, уже в Кремле меня представили главе советской делегации Санину. Высокий, худощавый, в отлично сидящем костюме он производил сильное впечатление. Во всяком случае, таких франтов в этом времени я еще не видел. Глядя на него, сразу представлялись графы, сэры, званые балы, светские рауты и высочайшие приемы. Но Верховный к этому «графосэру» относился весьма уважительно и через полчаса разговора я понял, почему. Артем Сергеевич уверенно оперировал цифрами, фактами, событиями и прогнозами. Причем без всяких шпаргалок. Было видно, что человек действительно знает, о чем говорит. В общем, Санин мне понравился.
А после разговора в Кремле я был отвезен в спецчасть ХозУ при НКИДе. Там сухопарая строгая дама, глядя на которую можно было с уверенностью сказать – «из бывших», подобрав мне штатскую одежду, в темпе начала обучать основам приличного поведения и политеса. Потерпев минут двадцать, я в конце концов не выдержал:
– Мадам, не надо думать, что я буду ковыряться в носу и отрыгивать за столом. Да и званых обедов там тоже не намечается. А в какой руке держать нож или вилку, знаю с детства. Поверьте – не от сохи к вам попал. Так что эту часть можно пропустить.
Дама, приняв слова к сведению, посмотрела на меня уже другими глазами. Я в ответ на этот взгляд, встав по стойке смирно, в стиле белогвардейских офицеров щелкнул каблуками и коротко наклонил голову. Она усмехнулась, чему-то вздохнула и перешла к шмоткам. Вот тут мы с ней и поспорили.
– Какой ужас, товарищ Лисов, как вы завязали галстук? Это что за неимоверная длина?! Дайте я перевяжу.
Посмотрев, что получилось после перевязки, только скривился. Возможно, это, конечно, и модно, но носить галстук шириной с хорошую портянку и заканчивающийся на ладонь выше пупа, мне было в падлу. Поэтому, сдернув этот кошмар, я, как можно мягче, но убедительно сказал:
– Таисия Львовна, дайте мне самый узкий и длинный из всех ваших галстуков. И костюм, если можно, поменяйте. Я и так не березка, а в этом двубортном вообще смотрюсь как тяжелый танк.
Дама начала вякать, но когда я, перемерив кучу шмотья, уже устал и был готов согласиться с ее доводами, не-ожиданно прекратила издевательства. Отойдя от меня шага начетыре, прищурилась и с удивлением произнесла:
– Очень необычную вы подборку сделали. Непонятно как, но все сочетается друг с другом. Чувствуется даже какой-то стиль…
А я просто попробовал одеться максимально приближенно к тому, как это было принято в моем времени. Только галстуком Таисия Львовна опять осталась недовольна. Смирившись с длиной, она была не удовлетворена способом ношения:
– Илья Иванович, с ослабленным узлом и расстегнутой верхней пуговицей вы, извините, смотритесь – как шаромыжник. Так что, пожалуйста, исправьте это…
Потом, склонив голову набок, улыбнулась:
– Ну вот видите – очень приятный молодой человек. Теперь давайте займемся верхней одеждой.
От этих слов я обессиленно плюхнулся на стул, но деваться было некуда и пришлось продолжать мучения дальше…* * *
До Нового года оставалось меньше двух недель, когда вся наша команда загрузилась в самолет и двинула в сторону Ирана. В Тегеране была еще одна пересадка, и почти через сутки пути, в Бейруте, мы сели на пароход, идущий до Марселя. По пути несколько раз меняли документы и теперь представляли собой группу коммерсантов из Парагвая. На каком языке там народ изъясняется, я даже боюсь предположить, поэтому на людях старались молчать или говорить по-английски. Английский я знал достаточно хорошо, хотя, как сейчас выяснилось, уже хуже, чем немецкий. На языке противника, который выучил за эти два с половиной года войны, лопотал достаточно бодро и даже, как говорил Гусев, прослеживался легкий силезский акцент. Откуда он у меня взялся, ума не приложу, но попади я сейчас в немецкий госпиталь, совсем уж контуженного из себя мог не корчить. Хотя с другой стороны, тот же Серега после упоминания об акценте уточнил, что некоторые фразы я строю очень хорошо и правильно, а в некоторых случаях меня почти невозможно понять. То есть сам считаю, что шпарю высоким слогом, но собеседник, знающий язык, внутренне ухохатывается, слушая мои изыски. Правда, я от этого не сильно расстроился – стихов на языке Гете мне не писать, а непонимающему противнику всегда могу вбить свою точку зрения рукояткой пистолета по башке.
…Все. От обеда, похоже, избавился окончательно. Мутило еще достаточно сильно, но, смачно сплюнув послед-ний раз в мировой океан, решил вернуться в каюту, так как устал от этой рыгачки основательно. Подняв воротник пальто, пошел вдоль длинного бокового прохода на палубе, по пути старательно обходя таких же, как и я, бедолаг, перегнувшихся за леера и тщетно взывающих к Ихтиандру. Когда пришел в каюту, неожиданно отпустило и, немного повошкавшись на узенькой койке, получилось уснуть.* * *
А наутро наша замызганная лайба, гордо претендующая на звание парохода, уже входила в порт Марселя. Волнение на море успокоилось, и теперь, по мере приближения к берегу, все сильнее чувствовался запах мазута и рыбы. Чайки мерзко орали, проносясь над самой головой, и Санин, бросив взгляд на небо, посоветовал встать под навес. Там уже кучковались какие-то арабы в европейских одеждах и европейцы уголовного вида, в намотанных на шею куфиях. Тоже, видать, опытные – не в первый раз тут появляются, вот и расположились в укрытии. А человек десять французов показали себя полными лохами и, не спрятавшись в укрытие, подверглись прицельной бомбардировке со сторонычаек. Лягушатники и так галдели, как макаки, но тут вообще начали вопить что-то матерное в полный голос и моментально разбежались по каютам – чиститься. Некоторые фразы, возносимые гордыми галлами морским птичкам, мне и так были понятны, без перевода. Дьябло – это черт. Мерд – дерьмо. Кес ке теве – какого хера. А вот что может обозначать таинственное – аэ кучон? Чтобы долго не ломать голову, поинтересовался у командира:
– Господин Салье, а что это такое – аэ кучон?
Франциск Салье, которым после всех превращений стал Санин, ухмыльнулся и ответил:
– Эйр кошен, это – летающая свинья.
Угу… Понятно. Подивившись бедности матерных выражений французского языка, на всякий случай встал поглубже под натянутую парусину и продолжал наблюдать за приближающимся берегом…
Мы сошли с парохода в числе последних. Немецкий таможенник с каменным выражением лица сверил фотографию на паспорте с моей физиономией, поинтересовался причиной приезда и шлепнул штамп, сказав:
– Господин Кольем, добро пожаловать во Францию.
Кивнув чиновнику, подхватил свой чемодан и двинул к нашим, которые собирались возле выхода. Пока шел, пытался вспомнить, сколько раз за последнее время менял фамилии. Но запутался и плюнул, решив, что быть Себастьяном Кольемом тоже неплохо. Хуже, если бы я стал каким-нибудь Хулио Пердильо… С другой стороны, тогда имя можно было бы показывать жестами. Ухмыльнувшись этой мысли, дошел до ребят, и мы, дождавшись Санина, который проходил таможню последним, пошли ловить мотор. Таксисты шустро развозили приехавших, и парагвайские бизнесмены, загрузившись в две машины, поехали к гостинице «Пасифик», которая, зараза, как выяснилось, была у черта на рогах. Правда, расплатившись с водилами, Санин в гостиницу нас не повел, а уверенно двинулся к автобусу, возле которого тусовался немецкий гауптман. Артем Сергеевич что-то вполголоса сказал фрицу, и тот, резко оживившись, пригласил всех загружаться. Водитель тоже был не гражданский и, дождавшись, когда все рассядутся, плавно двинул «мерседес» с места. На выезде из города к нам пристроились два мотоциклиста, и я почувствовал смутное беспокойство. Но гауптман утешил, сказав, что это просто мера предосторожности. Извиняющимся голосом добавив:
– В последнее время бандиты все чаще начали нападать на наши одиночные машины. Поэтому конвой будет не лишним.
Я очень этому удивился. Сначала представил себе экзотично одетых людей, вооруженных мушкетами и шпагами, выскакивающих из-за деревьев с требованием – «жизнь или кошелек!?». Но потом понял, что с фрицем мы просто разошлись в терминологии. Уточнил:
– Бандиты – это макизары?
Гауптман покраснел, кашлянул и подтвердил:
– Да, они себя и так называют. Маки или бойцы Сопротивления…
Потом невнятно извинился и сбежал поближе к водителю. Надо же – засмущался офицерик. Понял, что ляпнул не то, вот и свалил от греха подальше.
Еще немного поглядев в окно на кукольные пейзажи, я подсел к Санину и поинтересовался, куда мы катим.
– Сейчас едем в Авиньон, это город на юге Франции, недалеко отсюда. А потом в Оранж. Они рядышком находятся, оба в провинции Прованс.
Ититская сила! Как там Боярский пел – «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс, и в ваших жилах тоже есть огонь»… М-да… Кто бы знал… Я и в прошлой жизни во Францию так и не съездил, все больше на югах отдыхая. А уж в этом времени пройтись по следам всех четырех мушкетеров даже не рассчитывал…
Конечная цель путешествия была известна только Артему Сергеевичу, и теперь я фигел от экзотики одних только названий. Другой вопрос, а этот Оранж – далеко? Поерзав, опять полез с вопросами к старшему. Оказалось, что он расположен километрах в десяти от Авиньона. Там находится штаб корпуса генерала Гальдериха, который и являлся, так сказать, обеспечивающей стороной.
Я почему-то вообразил, что все в его штабе и будет происходить. Ну если заговор генералов, то где же еще? Не в кабак ведь, в самом деле, переться для переговоров. Это же не российских генералов заговор… Но оказалось, все проще. В штаб нас, конечно же, не повезли. Пропетляв по узким оранжским улочкам, остановились возле симпатичного двухэтажного домика, который оказался гостиницей. Хозяйка – пожилая пухлая француженка, распространяя вокруг себя запах ванили, корицы и прочих вкусностей, была предупреждена о нашем приезде. Она, пытаясь говорить по-английски, приглашала господ из Южной Америки располагаться в номерах и выходить через час к ужину, который к появлению гостей сварганила собственноручно. Английский у нее правда был такой, что мы больше догадывались о том, что она говорила. Но про «пожрать» я понял сразу и безошибочно. И, похоже, не только я. Все моментально заулыбались и начали нюхать воздух, а потом, резво похватав барахло, двинули за хозяйкой-кормилицей на второй этаж – расселяться.
М-да… Европа, блин, а горячей воды нет. Причем, что характерно, ее и не предусматривалось. Кран был только с одним барашком. Растерянно посмотрев на так называемую ванную комнату, с тоской вспомнил наши бани, которые даже на фронте присутствовали регулярно. Поминая нехорошим словом всех европейцев скопом и французов в частности, разделся, и нырнул под струю воды. Е-е-е-п! Я вылетел из ванны с такой скоростью, что даже намокнуть толком не успел. Маму вашу через шпиндель! Холодно! Покрывшись гусиной кожей, топтался, оставляя мокрые следы и соображая, что же делать дальше. Но мыться все равно надо, поэтому, переведя дух, с ненавистью посмотрел на кран, готовясь ко второй попытке.
Тут в дверь постучали. Завернувшись в полотенце, разрешил войти. Думал, кто-то из наших приперся, а оказывается, это худой и мелкий старикашка-француз с давешним гауптманом ко мне ломятся. Старикан, удивленно глядя на задрапированную тушку, говорил, а фриц переводил, что они сейчас, для того чтобы господа бизнесмены могли помыться с дороги, дадут горячую воду и чтобы я наполнял ванну. От этих слов меня чуть кондрашка не хватила. Ну паразиты, и где, спрашивается, раньше с этими новостями были?! Хотя тут я сам виноват… Правда, даже не двинув бровью, невозмутимо кивнул, как будто давно знал про все сантехнические заморочки, и, гордо задрав нос, пояснил, что для поднятия общего тонуса организма привык перед обычной помывкой принимать ледяной душ. Немец на это только уважительно покрутил головой и, напомнив про ужин, пошел дальше. А я рванул в эту долбаную ванну – греться.
На ужин было много разных вкусняшек, но все микроскопическими порциями. Вспомнив инструктаж, не стал требовать побольше хлеба. Оказывается, только наши много хлеба за столом едят, а всем остальным, чтобы покушать, достаточно крохотного полупрозрачного кусочка.
Э-э-эх! Немочь тараканья! Даже в этом у них все не как у людей.
А после вечернего перекуса за нами пришла машина. Длинный, как лимузин, «хорьх» черного цвета. Санин, его компаньон и я загрузились в пахнущий кожей салон и покатили на первую встречу с фрицами. Ребята из охраны остались в гостинице балдеть и отдыхать. Я им тут же начал завидовать, так как изображать из себя Воробьянинова мне было не комильфо. C другой стороны, находиться на таких переговорах достаточно интересно, даже в виде статиста. Было часов десять, когда доехали до небольшого особнячка и, пройдя через грамотно организованную охрану, оказались в конференц-зале. Ну это я его так обозвал, а в натуре это была просто здоровенная комната с камином, огромным столом и большим чучелом земли – глобусом, стоящим в углу.
Нас уже ждали. Высокий сухощавый немец в генеральском мундире поприветствовал вошедших и, предложив садиться, представил присутствующих. Длинный оказался тем самым Гальдерихом, который и являлся хозяином. Еще один генерал – фон Либиц – был из генштаба. Двое гражданских являлись делегатами капитала. А в частности – Крупа, Тиссена, «ИГ Фарбениндустри» и Боша. Как они вдвоем могли представлять всех германских промышленных монстров, я не понял, но, вспомнив знаменитого Труффальдино, перестал заморачиваться на эту тему, тем более что пятым был представлен мой старый знакомец – Гельмут фон Браун. Эта царская морда щеголял уже в погонах оберст-лейтенанта и за время, прошедшее от нашей последней встречи, наел себе неплохую шайбу. Увидев меня, Браун расплылся в улыбке и руку пожал как другу старинному, правда все время косился на одного из гражданских, по фамилии Гаусс. Я это себе на заметку взял. Уж очень физиономия у Гельмута была многозначительная, когда мы с ним здоровались. Что-то он этому Гауссу явно рассказал и теперь обращал его внимание на меня.
С чего бы вдруг? Видно, не совсем это обычный гражданский… Когда уселись за стол, шепнул о своих наблюдениях Санину. Тот, улыбнувшись, тихо ответил:
– Не суетись, я знаю.
Что именно он знает, так и осталось невыясненным, так как начались сами переговоры.
Сначала Гальдерих толкнул речугу, в которой выражал радость оттого, что эти переговоры вообще состоялись, и выразил надежду на то, что делегаты сумеют прийти к соглашениям, устраивающим обе стороны. Потом высказался Артем Сергеевич. Он почти повторил слова генерала, но, по-моему, более красиво. Дальше стороны начали потихоньку прощупывать позиции друг друга. Фрицы осторожно интересовались суммами репараций и по каким критериям мы будем составлять списки военных преступников. Грозит лиГермании полная советизация или, может, все обойдется малой кровью. Что будет с частной собственностью? И насколько широко в бывшем Третьем рейхе будет актуальна идея «экспроприации экспроприаторов»?
Санин отвечал уверенно, вежливо улыбаясь, но все возражения немчуры давил с мощью асфальтового катка. Фрицы только пищали, как лягушки под бегемотом, но против логики и реалий сильно возражать не могли. Они были людьми трезвомыслящими и словам Геббельса о том, что нога вражеского солдата не ступит на территорию Германии, уже не верили. Хотя бы потому, что эти ноги, обутые в хорошие сапоги (Сталин постарался приодеть армию, чтобы не ударить в грязь лицом перед Европой), уже вовсю топали по землям, находящимся за границей СССР. А терроргруппы Прибалтийских и Белорусских фронтов даже начали шалить на территории Восточной Пруссии. Гитлера, говорят, после их первых диверсий в тех местах чуть удар не хватил, и, показывая генералитету свое недовольство, он сожрал половину ковра в рейхсканцелярии. Так что хоть капитуляция и планировалась на определенных условиях, но вот рамки этих условий были очень узкими. Совершенно ни у кого не оставалось сомнений, что Германию мы дожмем, причемдо осени следующего года. Вопрос в основном стоял только о сохранении жизней тех людей, которым еще предстоит погибнуть. Я не знаю, сколько наших ребят полегло в последний год войны в моем времени – один, два миллиона, но сегодняшними переговорами необходимо было свести цифру потерь до минимума.
Особенно обидно, что уже все было ясно, но вот фрицы сопротивлялись с яростью загнанной в угол крысы. Под Кенигсбергом, это я из мемуаров знаю, отстреливались уже стоя по пояс в воде, но не сдавались. И дрались уже вовсе не за Гитлера, а за свои семьи. После того, что они натворили у нас, немцы были твердо уверены, что русские всю Германию в блин раскатают и превратят в безжизненную пустыню. Только вот менталитет славянский при этом не учитывали… Ну не воюем мы с побежденным противником, нет у нас этого в крови. Даже у человека, потерявшего всю семью из-за войны, рука не поднимется зарезать безоружную немку или пристрелить ребенка. Это он сейчас, себя яростью накачивая, может представлять, что сделает со всеми гитлеровскими выкормышами. Но когда до дела дойдет, когда перед ним будет стоять какая-нибудь тетка с ребятишками, то он максимум плюнет и уйдет. А еще вернее, поделится с ней продуктами из тощего солдатского сидора.
Поэтому, когда прозвучал вопрос о возможных массовых репрессиях населения Германии, Санин спокойно ответил, что никакого геноцида немцев со стороны СССР не будет.А когда немцы захотели гарантий, ответил:
– Наши танки возле Рейхстага могут являться самой надежной гарантией. Но когда они там встанут, капитуляция будет только безоговорочной! А в том, что советские войска войдут в Берлин, ни у кого уже сомнений нет. Вы прекрасно осведомлены, как складывается ситуация на фронтах. Но сейчас у нас еще есть шанс спасти миллионы жизнейс обеих сторон. Именно поэтому наше правительство приняло решение к ведению переговоров. И еще хочу напомнить, что СССР, заключив договор, всегда соблюдало его дух и букву. В отличие от некоторых мировых держав, моя страна никогда не отступала от принятых на себя обязательств.
Как он фрицев мордой ткнул! Это Артем Сергеевич им про договор Молотова-Риббентропа напомнил, который фюрер похерил в одностороннем порядке. Немцы только закряхтели, но возразить было совершенно нечего. Чтобы несколько сгладить возникшую паузу, Гальдерих предложил сделать перерыв и слегка закусить. С нашей стороны возражений не последовало, и в зал занесли подносы с напитками и бутербродами. Но я к бутерам не пошел, а поймав фон Брауна под локоток, отвел его к камину. Глядя на вежливо улыбающуюся физиономию Гельмута, не менее вежливо спросил:
– Ответь-ка мне, любезный друг, на один вопрос…
Подполковник кивнул, и я, резко сменив тон, продолжил:
– Какого черта ты меня вытащил на эти переговоры? Или ты думаешь, мне очень интересно, как именно бывший Третий рейх собирается лечь под победителя? Так я знал, что это случится еще задолго до начала войны. И тебе, кстати, про это сказал. Но так как детали капитуляции сейчас обсуждают компетентные люди, то возникает тот самый вопрос – для чего Я тебе понадобился? Учти, в политику «Колдун» старается не лезть, и не надо его на это толкать. Я ведь могу рассердиться, и тогда события выйдут из-под контроля, а от Германии не останется ничего, кроме нескольких строк в учебниках истории… Ну, зачем хотел встречи?
Набычившись, я смотрел в светло-синие, растерянные глаза Гельмута. Похоже, понт удался. Во всяком случае, сыграть раздражение у меня хорошо получилось. Эх, и задаст мне Санин, если задумка не выгорит! Хотя этот вариант и предусматривался при подготовке, но должен был пройти несколько по-другому – согласно всем протоколам. Но разводить долгие антимонии я не умею и поэтому решил довериться интуиции. Так что теперь Артем Сергеевич, который был совершенно не в курсе моего демарша, издалека удивленно поглядывает на беседующую парочку. Да и не только он. Гаусс тоже внимательно следил за нашими перемещениями. Кстати, именно из-за этого человека в цивильном прикиде я и затеял разборку с Брауном. У меня все нутро вопило, что, во-первых, он не тот, за кого себя выдает, а во-вторых, именно он и является среди немцев главным, хоть и сидел всю дорогу скромно в уголке. Браун растерянно оглянулся, видно, затрудняясь с ответом, но я, раздраженно хмыкнув, посоветовал:
– Ты не крутись, а отвечай.
Немец, кашлянув, осторожно ответил:
– Видите ли, господин Иванов (когда шло знакомство, меня представили фрицам этой самой распространенной русской фамилией), я вовсе не хочу втягивать вас в политику. Просто при первой встрече вы мне показались настоящим солдатом и человеком чести. Вот я и хотел именно для себя уяснить, что же может ожидать мою Родину в ближайшем будущем. Конечно, договариваться – это дело дипломатов, но я думаю, что разговор с вами поможет мне определиться с окончательным выбором позиции…
– Та-а-к… То есть ты для себя еще ничего не решил?
И если мои слова тебе не понравятся, то за любимого фюрера умереть готов?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 [ 9 ] 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.