Чтение 20–й страницы книги ~Мадам одиночка, или Укротительница мужчин~

– Извини, мама, не могла.

– А это кто?

– Это мой друг.

Мама убрала платок от лица и посмотрела на меня подозрительным взглядом.

– Доченька, но ведь он же турок…

– Понятное дело, что не китаец.

– Как же так…

– Мам, но я же не замуж за него выхожу.

– Тогда почему он с тобой?

– Он просто мой друг, и он всегда будет рядом.

– Да что у нас русских мужиков, что ли, нет?

– Есть. У нас с тобой уже один русский мужик был, который меня с двумя детьми оставил…

– Так что ж теперь с турками, что ли?

– Мама, он просто друг.

– А может, лучше русского друга найти? – никак не могла успокоиться мать.

– Мама, друзей не находят. Они находятся сами. Я не искала Зию. Он нашел меня сам, и я многим ему обязана.

Мама, ну сама посуди, кому нужна мать двоих детей?

Наши русские мужики все хотят иметь женщину без детей. Кому нужны чужие дети?

– А турку, значит, нужны?

– Турку нужны. Турку хоть двое, хоть трое, хоть десять… Ладно, мам, это шутка. Значит, так. Слушай меня внимательно. Я покупаю новую квартиру. Отдаю Сашку в новую школу, за которую я теперь в состоянии заплатить… Катеньку мы тоже переведем в другой садик.

А сама… сама буду продолжать работать дальше.

– Свет, ты заработала столько денег?

– Мама, я заработала много денег. Я теперь состоятельная, обеспеченная женщина. Теперь все будет совсем по-другому…

– Но разве это возможно?

– Это возможно. Мам, а ты про Костика ничего не слышала?

– Нет, – замотала головой мать. – Ничего. Он к нам ни разу не заезжал и детьми ни разу не интересовался.

– И не надо. Мы теперь сами с усами. Даже если бы он и заехал, кто бы ему позволил приблизиться к детям. – Я притянула к себе мать и слегка ее приобняла. – Мама, теперь у нас все хорошо. Ты даже не представляешь, как у нас все будет хорошо. Мне придется поработать в Коктебеле, но я буду приезжать к вам каждый месяц…

Я обещаю, что все будет очень даже хорошо…

Глава 19

Драгоценности, украденные в гареме, были сразу пущены в дело. Я купила новую квартиру, где поселила маму с детьми. Устроила сына в новую школу, а дочку в новый, более престижный детский садик. Как же прекрасна становится жизнь, когда у тебя есть деньги, думала я, глядя на своих близких. Дети преобразились, заметно повеселели и очень сильно привязались к Зие. Теперь не осталось ничего, что напоминало бы мне о Костике.

Я переехала в совсем другой район и возвращалась в свое новое жилище всегда медленным, прогулочным шагом, не без сожаления посматривая на женщин, волокущих неподъемные сумки с продуктами, торопясь к кастрюлям, стирке, плите… С некоторых пор мне стало незачем спешить… Мне не надо было готовить каждый день что-нибудь вкусненькое и что-нибудь свеженькое и при этом преданно заглядывать в рот мужу в надежде на то, что он оценит мои кулинарные таланты.

Сейчас, вспоминая свою прошлую жизнь, я испытываю что-то вроде обиды и разочарования. Когда я была замужем, мне всегда казалось, что я счастлива. А теперь я понимаю, как глубоко я была несчастна. Вскакивала ни свет ни заря, готовила ему завтрак, провожала его на работу, завязывала ему галстук – сам он так и не освоил эту премудрость. Затем вела одного ребенка в школу, другого в детский сад и мчалась, как гончая, на рынок для того, чтобы по самое некуда нагрузиться продуктами, стиральным порошком, моющими средствами… Мыла посуду, стирала, гладила, убирала квартиру, поливала цветы, если они разрослись, пересаживала их в другие горшки, подсчитывала расходы, натирала кафель до блеска, смотрела какую-нибудь «мыльную оперу» и встречала сына из школы. Затем садилась с ним делать уроки, забирала дочку из детского сада, грелаужин и ждала мужа с работы… Мне вздохнуть-то некогда было, не то что пожить в свое удовольствие.

А самое главное, что теперь я всегда с радостью возвращаюсь домой. Мне было неприятно вспоминать то время, когда я осталась совсем одна и меня ждали унылые стены, телевизор и воспоминания…

В то время я ничего не ела, много пила, много курила и постоянно сидела с сигаретой у окна, как старая бабка, которая наблюдает за всем, что творится во дворе… Дети играют в футбол, в казаки-разбойники, кто-то моет машину, кто-то выгуливает свою собаку… а я все сижу, смотрю и думаю о том, что, когда я жила со своим мужем, я считала его самым лучшим мужчиной на свете.

Это только теперь я поняла, как слепа бывает любовь.

Как же она слепа… Как же можно было жить с мужиком и не понять, что у него есть любовница… Как же было можно?! А по ночам… по ночам я прислушивалась к шуму лифта, ожидая, что лифт обязательно приедет на мой этаж и из него выйдет он… Выйдет и скажет, что он наконец вернулся… Тогда я жила в постоянном ожидании…

Ожидании того, что кто-то позвонит по домофону или в мою дверь… Кто-то приедет на мой этаж или позвонит по телефону… Кто-то вспомнит о детях и захочет обязательно их увидеть…

Я не любила вспоминать это страшное время, когда эмоции и чувства преобладали над разумом, и старалась прогнать его из памяти.

Пока мы готовились к поездке в Коктебель, Зия сам стоял у плиты, а в те дни, когда мы ночевали у мамы, он устраивал самый настоящий пир и всегда баловал моих детей чем-нибудь вкусненьким. А когда он испек праздничный торт и стал разучивать вместе с моими детьми разные песни, моя мама так растрогалась, что не выдержала и вновь прослезилась.

– Доченька, боже мой… Какой же хороший этот Зия. Какой он красивый, умный и, самое главное, добрый. Вот если бы наши мужчины могли быть такими… Им бы просто цены не было. У тебя с ним как?

– У меня с ним все нормально, – от души рассмеялась я и поцеловала маму в щеку.

– Вы хотите расписаться?

– Зачем? Мама, что за бред ты несешь?

– Доченька, но ведь ты у меня так воспитана…

– Нет, мама, теперь я у тебя воспитана совсем по-другому. Долой то воспитание, которое ты мне дала. Больше я никогда в жизни не зарегистрирую свои отношения с мужчиной.

– Но почему?

– Потому, что это вообще никому не нужно. Милая моя мамочка, я теперь хорошо уяснила одно: об этом все говорят, но никто не хочет в это верить. Брак убивает любовь, и от этого никуда не денешься. Никуда…

…Потом мне пришлось рассказать Ленкиным родственникам о том, что приключилось с моей подругой, и поведать им историю ее гибели. Как положено в таких случаях, устроили символические похороны, на которые собрались ее знакомые, одноклассники и друзья. Я стояла вместе со всеми и смотрела в заплаканные лица ее друзей… На них было неподдельное и нескрываемое горе. Почти все мужчины, пришедшие помянуть мою подругу, стояли рядом со своими спутницами, а на их руках виднелись обручальные кольца. И среди них не было того одного, который бы скорбил больше всех и знал, что сейчас он потерял не только хорошего друга, сейчас он потерял любовь. Не было у Ленки половинки при жизни, не было… Быть может, она встретит эту самую половинку после смерти… Бывает же такое, что женщина всю жизнь мается, мается и никого не находит…

Вернее, она находит, ее находят, но она понимает, что все это не то, что это не тот единственный, которого она ждала долгие годы. Так она и живет одна до самой своей смерти, всю жизнь ища и ничего не находя, прямо как Ленка…

А некоторые сходятся с совсем чужими половинками, но тоже всю жизнь ищут. Так вот, бывают такие случаи, когда человек находит свою половинку уже на том свете, потомучто, оказывается, она уже умерла раньше его. Тогда они встречаются и моментально друг друга узнают. Они становятся счастливы там… и уже никто и никогда не сможет ихразлучить и уж тем более помешать их счастью.

Глядя на грустных мужчин, державших за руку своих спутниц, я понимала, почему при жизни Ленка была так одинока.

Вся земля рядом с ее символической могилой была усыпана цветами, но я-то знала, что настоящая Ленкина могила осталась там, в горах Кемера, настоящих турецких горах… Я не смогла предать тело земле… но я усыпала его травой и маленькими ветками. На той могиле не было ни одного цветка, да и откуда им было взяться…

…Когда люди начали расходиться, я посмотрела на лежащий на земле бутон алой розы, который внешне напоминал Ленку. Те же глаза в виде лепестков, те же губы, тот же нос и… те же очертания. Этот бутон был слишком красив, и он уже успел распуститься. Наверно, он источал аромат и смог бы довольно долго простоять в воде, но ему выпало совсем другое предназначение. Предназначение не радовать человеческий глаз, а скорбно лежать на могиле очень красивой девушки, стараясь передать ее красоту, грацию и неповторимость… А затем на бутон розы наступила чья-то грубая, уверенная мужская нога в дорогом лаковом ботинке. Эта нога растоптала розу, и можно сказать, что убила ее окончательно. Точно так же, как и в Ленкиной судьбе… Красивая, грациозная, она упала в самую грязь, куда ее кинул, а впоследствии раздавил мужчина…

Я смотрела на маленький холмик и наблюдала за толпой, которая уходила с кладбища и пробиралась между могил, крестов, оградок и памятников. Зия стоял рядом со мной и внимательно смотрел на Ленкину фотографию.

– Красивая, – вздохнул он. – У вас вообще женщины красивые…

– Только умерла слишком рано… Жалко, что я ее с тобой не успела познакомить. Жаль…

– Ты говорила, что ты просто обязана отомстить за ее смерть.

– Я ей это пообещала.

– Позволь, это сделаю я. Я же мужчина… Это настоящее мужское дело. Я за тебя кого хочешь на тот свет отправлю. За тебя, за всех твоих подруг…

– Нет, я должна это сделать сама, правда, не без твоей помощи.

– Хочешь, я найму киллера, и он отправит этого выродка на тот свет хоть завтра? Ты же знаешь, что мы далеко не бедные люди и сейчас можем себе позволить буквально все.

– Ты предлагаешь его просто убить?

– Просто убить.

– Это слишком легкая смерть для него. Он умрет в страшных мучениях, но только немного позже.

– Что у тебя на уме?

Я посмотрела на Зию хитрым взглядом и совсем тихо произнесла:

– Я не могу сейчас тебе это сказать. Я должна тщательно все обдумать.

Зия опустил глаза и растерянно пожал плечами.

Мне стало его немного жаль, и я захотела исправить положение.

– Зия, скажи, ты на меня обиделся?

– Я обиделся? За что?

– За то, что у меня есть от тебя секреты.

– А разве за это можно обижаться? Женщина без собственных секретов – это не женщина.

Я приобняла Зию за плечи, и мы пошли с кладбища.

– Господи, какой же ты у меня понятливый. Какой понятливый… Подумать только, как же мне с тобой повезло. Как повезло.

– Если я не буду понимать женщину, то я не имею права находиться с ней рядом.

…На следующий день мы съездили в Воронеж к Никиным родителям, рассказали им о том, как сильно она их любила – и родителей, и своего парня… Встреча была тягостной, ия держалась как только могла. Я дала волю своим чувствам только потом, уже вернувшись в Москву.

Зия сыграл роль жилетки, и, приехав домой, я наревелась на его груди от души.

Зия умел успокоить женщину и всегда знал, как правильно и в какой момент это надо сделать. Он успокаивал женщину массажем. А под его умелыми руками разомлела бы любая, даже самая неприступная женщина. Вот и в этот раз он ласково вытер мне слезы и стал искусно массировать мое тело. Все плохое сразу забывалось и уходило куда-то далеко-далеко… Оставалось все самое хорошее, прочно связанное с надеждами на лучшее будущее. Я чувствовала сладкую, ни с чем не сравнимую истому и ощущала, как мое тело превращается в горячий воск. Зия применял такие ароматические масла, от запаха которых я просто теряла голову и уносилась вместе со своими мыслями в совершенно заоблачные дали…

Приехав в Коктебель, мы купили довольно красивый особняк, выстроенный под старину. Он стоял на берегу моря и был обнесен высоким забором.

– Вот это то, что нам надо! – радостно воскликнула я и посмотрела на особняк восторженным взглядом. – Останется только довести его до ума. Официально он будет значиться как моя частная собственность, и никто из властей никогда не догадается, что находится за этим забором.

На следующий день я прикупила себе «Мерседес» с открытым верхом и тут же ощутила себя хозяйкой собственной судьбы.

После ремонта, выполненного в восточном стиле, особняк заметно преобразился и стал напоминать дворец султана. Стены многочисленных комнат были драпированы разноцветным турецким шелком. На окнах красовались тяжелые, позолоченные занавески, а по всему дому теснились необычные, небольшие ковры-диваны с парчовыми пуфиками и множеством мягких, переливающихся атласных валиков, беспорядочно разбросанных в самых различных углах гостиной. И конечно же, тьма-тьмущая атласных подушек и подушечек… Бар с бутылками виноградного вина самых отменных сортов, фрукты на серебряных и позолоченных блюдах из минувших столетий…

Мы с Зией ходили по комнатам и придирчиво рассматривали выбранный нами интерьер. Зия держал кубок с вином и отпивал из него глоток за глотком.

– Ну как, Зия, тебе нравится?

– Мне кажется, все получилось, – Зия утвердительно кивнул головой и поднес кубок к моему рту.

– И все же скажи: чего здесь не хватает? Что у нас не так? – Я сделала глоток вина и устало плюхнулась на первое попавшееся ложе, предназначенное для любовных утех.

Зия поставил кубок с вином на мраморный столик и сел рядом со мной.

– Во дворе скоро будут готовы бассейн, выполненный в виде озера, несколько поющих фонтанов, переливающихся разноцветными огнями. Завтра приедет садовник и посадит кустарники вокруг дома. Я заказал самые необычные, самые экзотические кустарники, какие только нашлись.

– А я завтра поеду в фирму. Я заказала набедренные повязки, имитирующие кожу тигра, и диадемы с сапфирами на лбу. Их будут носить работающие у нас мужчины.

Необходимо, чтобы все они были одинаково и необычно одеты. Завтра утром будет готов заказ. У нас будет что-то вроде сексуального бала-маскарада.

– А когда ты делала заказ, тебя не спросили, зачем тебе такая одежда?

– Зия, тут никто ничего не спрашивает. Главное, чтобы ты платил. Когда есть деньги, нет никаких вопросов. Даже если у них и возникли какие-то вопросы, то они побоялись задать их вслух. Может, я костюмер какого-то театра и готовлю костюмы для нового спектакля. Кому какое дело…

Зия притянул меня к себе и поцеловал прямо в макушку. Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

Я всегда находила успокоение на его груди.

– Зия, мне кажется, что все, что сейчас происходит, происходит во сне. Неужели у нас все получилось?

– Я же тебе говорил, что у нас все получится. Теперь ты хозяйка собственного гарема. Теперь ты будешь властвовать над мужчинами, а они будут тебе беспрекословно подчиняться.

Не успел Зия договорить, как в доме раздался звонок, имитирующий соловьиную трель.

– Бог мой, и кого там черти принесли? Может, это садовник? – откровенно зевнула я с недовольной миной.

– Садовник должен приехать завтра. Я пойду посмотрю.

– Я посмотрю сама.

Запахнув полы коротенького атласного халата, я сунула ноги в пушистые тапочки на изящных шпильках и, выйдя из дома, подошла к тяжелым кованым воротам.

Открыв резную калитку, я нос к носу столкнулась с огромным, стриженым, накачанным детиной лет двадцати пяти, который стал рассматривать меня с нескрываемым интересом, скользнув взглядом по моим ногам и остановившись на виднеющейся из-под халата ложбинке между моих грудей. Потеряв интерес к моей персоне, шкафообразный детина вытянул шею и, не только не скрывая своего любопытства, но и выставляя его напоказ, стал рассматривать территорию, прилегающую к дому.

– Ух ты… Ничего вы здесь напридумывали… О е-мое, статуй сколько… Это что, боги какие? Фантазия бьет ключом. Прямо как в раю… О, тут даже павлины ходят, – незнакомец захлопал глазами и уставился на распустившего свой хвост важного павлина, словно на привидение.

– Здравствуйте. Что вам угодно? – Я постаралась привести незнакомца в чувство.

Но увиденное произвело на амбала такое впечатление, что он просто-напросто потерял дар речи. Он по-прежнему смотрел на павлина, который, в свою очередь, точно так жеподозрительно смотрел на незнакомца. Слегка оттолкнув павлина, я похлопала незваного гостя по плечу и повторила свой вопрос:

– Молодой человек, опомнитесь. Чем могу быть вам полезна? По какому делу вы ко мне пожаловали?

– Я хотел посмотреть, кто тут поселился…

– Что значит посмотреть?

– Просто этот дом долгое время никто не покупал. Ни у кого таких денег не было. Это раньше чья-то усадьба была… А затем она уж очень долго пустовала. Ее один человекхотел под пансионат купить. Вернее, санаторий сделать. Частный санаторий, чтобы бабки нормальные заколачивать. Да что-то он с чиновниками не договорился….

– Значит, этот человек не умеет договариваться, – процедила сквозь зубы я. – Еще вопросы есть?

– Что?! – Детина прищурил глазки. Видимо, ему очень не нравился мой тон.

– Я говорю, у вас какие-нибудь конкретные вопросы есть? Вы представьтесь, пожалуйста.

– Я Гоша.

– А я Света.

– А ты кто?

– Я женщина!

– Я вижу, что не мужчина.

– А муж у тебя кто?

– Я не замужем, – с невозмутимым достоинством ответила я.

– А ты бизнесом занимаешься?

– А кто ты такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?! – не на шутку вспылила я. – Налоговый инспектор?!

– Не, я чо, похож, что ли?! – заржал детина, ласково назвавший себя Гошей.

– Нет, не похож.

– Ну а чо ты тогда придумала… Просто мне сказали, что этот особняк купила какая-то крутая барышня из Москвы. Мол, у нее денег выше крыши. Сюда то статуи, то деревья всякие ненаши таскают, то мебель по спецзаказу… Машины одна за другой подъезжают. Вот я и захотел посмотреть, кто здесь дом прикупил. Обычно баба одна без мужика редко когда деньгами ворочает. Как правило, мужик бабу, как ширму, выставляет, а сам различные дела крутит, а у тебя, оказывается, мужика-то и нет. Может, ты любовница какого-то крутого?

– Я тебя еще раз спрашиваю, ты кто такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?!

– Я из местной братвы.

– Кто?!

– Я из местной братвы, – повторил мне свой ответ Гоша и вновь посмотрел куда-то за меня.

Я обернулась и увидела подходящего к нам Зию. Зия был одет в набедренную повязку из ткани с национальным турецким орнаментом, а на его голове красовалась корона с блестящей небесной звездой.

– Светлана, кто там?! Как тебе мой наряд? Я сам его придумал! Мне кажется, что он хорошо впишется в наш интерьер.

Детина по имени Гоша широко раздул ноздри и непонимающе похлопал глазами.

– А это что такое? Вернее, это кто такой?

– Это мой друг, – с гордостью в голосе ответила я.

– Друг или любовник?!

– Какая тебе разница?!

– Понятно, короче, два в одном флаконе. Так это у него, что ли, бабок много?

– Это у нас бабок много.

Детина усмехнулся и уставился на Зию, словно тот вышел не из дома, а из только что приземлившегося НЛО.

– Ты чо, мужик, вырядился, как петух?

– Простите, я вас не понял, – Зия отпил из кубка с вином и протянул кубок мне. – Как вы сказали? Петух?!

Ну, какой же я петух, – не понял русского юмора турок. – У нас петухов нет. У нас есть павлины, фазаны, а петухи нам ни к чему. Это что-то русское, даже, простите, деревенское… Я не понимаю, почему вы меня так назвали…

– Потому, что вырядился как хрен знает кто, – сплюнул на пол детина. – На хрена ты эту корону со звездой нацепил?! Ты чо, артист, что ли, какой?

– Я не артист. Я слуга.

– Кто?!

– Я пожизненный слуга.

– Чей?

– Этой прекрасной женщины по имени Света.

Как только Гоша перевел взгляд на меня, я кивнула головой в знак согласия, улыбнулась и отпила из кубка.

– Вы чо, больные, что ли, оба?! – Детина слегка попятился назад, а когда в калитку высунул голову верблюд, которого мы выкупили в обнищавшем зверинце соседнего города, он просто отпрянул от дома, как от какой-то заразы, к стоящему «Форду», откуда выглядывали братки.