Чтение 28–й страницы книги ~Растоптанное счастье, или Любовь, похожая на стон~

— Почему?

— Да не получается как-то.

— Почему?

— Потому что дурное дело не хитрое. Одно дело жениться, а другое дело потом с этим человеком жить.

— Ну а вообще, собираешься?

— Может быть, — загадочно сказал Алексей.

— Да, тебя не прочитаешь, как открытую книгу, — протянула я и отметила про себя, что мне невероятно легко в обществе этого мужчины.

Илья не вернулся домой и в эту ночь. Его мобильный, как всегда, был отключен, и я прекрасно понимала тот факт, что отключен он именно от меня, для того чтобы я не беспокоила ни Илью, ни Варю звонками со своими упреками и истериками. Я бродила по комнатам в каком-то забытьи, разговаривала по телефону с Натальей, которая убеждала меня в том, что я должна ждать, потому что у Ильи временное помутнение рассудка. Он обязательно одумается, опомнится, приползет ко мне на коленях и будет просить, вернее,даже вымаливать прощение. А еще она обещала приехать к нему на работу и попытаться с ним поговорить. Я внимательно ее слушала и понимала, что из этого разговора не получится ничего хорошего. А затем я уставала от постоянного Наташкиного щебетания, клала трубку, и ходила на балкон и смотрела на дождь, который лил и лил.

Я перестала ходить на работу, отгородилась от внешнего мира, кашляла, металась по постели то от жара, то от озноба, лежала на кровати, ничего не ела и сбросила за последние дни килограммов десять. И я постоянно ждала Илью, стараясь побороть угнетающее чувство неизвестности.

Где-то через неделю Илья действительно объявился. Он вошел в свой дом как ни в чем не бывало.

Поцеловал мой вспотевший лоб, снял пиджак, повесил его на стул и, посмотрев на меня обеспокоенно, тихо спросил:

— У тебя температура?

— Да, — с трудом прохрипела я и почувствовала, как защемило и сжалось мое сердце.

Он ничего не объяснял, ни в чем не оправдывался, не чувствовал себя виноватым, а вошел в дом так, будто вышел из него только сегодня утром. Словно и не было этих страшных десяти дней, за которые я подурнела, неимоверно похудела, измучилась, заболев ангиной, и постарела на несколько лет.

— Где ты простыла?

— На крыльце.

— Ты что, забыла надеть тапочки?

— Забыла.

— Ты стояла босиком?

— Да.

— Светлана, в твоем возрасте пора бы уже знать о том, что на улице может быть очень холодно. Когда выходишь на крыльцо, нужно не забывать надевать тапочки. Кстати, зачем ты так долго стояла на крыльце? Ждала меня? — в последнем вопросе Ильи послышалось какое-то тщеславие, а может быть, даже усмешка.

— Я смотрела на дождь.

Мне вдруг захотелось впасть в истерику, закатить скандал, бросить в мужа тарелкой или просто упасть на пол и начать извиваться в судорогах. Но я понимала, что моя слабость еще больше разозлит Илью, потому что сейчас передо мной стоял не Илья, а лишь его тело, потому что его душа была не со мной. Она была совсем в другом месте. В томместе, где его ждала Варвара.

— Может, тебе чая горячего сделать? — равнодушно бросил супруг и снял с себя галстук.

— Спасибо. Не нужно.

— А ты врача вызывала? Горишь вся.

— Не нужно врача. Я справлюсь.

— Смотри, с ангиной шутить нельзя.

В голосе Ильи были холодность, отчуждение, еле заметное раздражение, а еще от него пахло духами. Едкими, резкими женскими духами, от которых у меня защекотало в носуи заслезились глаза.

Такими духами может надушиться женщина, которая хочет бросить какой-то вызов, обратить на себя внимание.

— Духи — коллекция прошлого сезона.

— Ты о чем? — не понял меня муж.

— Я говорю, что духи очень резкие. Голова кружится. Смелые чересчур.

— Какие духи?

— Которыми ты пахнешь.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я говорю, что этот запах был принят на ура в прошлом году, но затем все быстро в нем разочаровались. Он для молоденьких девушек, которые хотят заявить о себе. Прямо нос режет. Я бы такими в жизни не стала пользоваться.

— Дорогая, у тебя бред от высокой температуры.

— У меня не бред. Зачем она так сильно душится? Я же и так знаю, что она есть. Зачем напоминать мне об этом?

— Дорогая, ты бредишь.

Илья вышел из комнаты и вернулся уже в домашнем халате. А я сразу отметила про себя: мой муж настолько от меня отдалился, что уже раздевается в другой комнате. Да и спать он, конечно же, ляжет в другой комнате. Оно и понятно, ведь он любит Варвару.

— Илья, зачем ты пришел? — я не смогла сдержать свои слезы.

— Как «зачем»? Я пришел, потому что это мой дом.

— Я думала, ты останешься у Вари.

— Светлана, у тебя высокая температура. Ты бредишь. Почему я должен оставаться у секретаря, если у меня есть свой дом?

— Но ведь ты столько времени отсутствовал…

— Я уже объяснял тебе, что я занимаю очень большую должность и соответственно зарабатываю очень большие деньги. Для того чтобы руководить крупной компанией, я обязан все свое время посвящать работе. В первую очередь я женат на своей работе, а потом уже на тебе.

— А на Варе?

— А при чем тут Варя? Варя на меня работает, и я ей плачу.

— Но ведь ты ее уволил.

— Дорогая, кто управляет компанией? Ты или я?

Я еще раз напоминаю тебе, что я глава компании и что я волен делать все, что хочу. Захотел — взял, захотел — уволил. Захотел — взял еще раз!

Услышав, что Илья поднял голос до крика, находясь в крайне раздраженном состоянии, я вдруг подумала, что мне очень тяжело будет вызвать его на откровенность, потомучто он все равно на нее не пойдет. И если я не прекращу упреки, то он просто оденется и уйдет. И я вновь останусь одна. Я была настолько опустошена, разбита и уничтожена, что этого я боялась, как проказы. Илья вел себя так, словно он опять на работе, что он может уделить мне от силы пять минут, потому что ему некогда со мной разговаривать. Да по большому счету с некоторых пор и не о чем.

— Светлана, я лягу в другой комнате. Я очень устал. Мне хочется хорошенько выспаться. Да к тому же ты болеешь. Тебе нужен покой. А если ты меня заразишь, то и я слягу, и все мои многочисленные дела встанут, а это чревато не самыми хорошими последствиями.

— Как знаешь. Ты ляжешь в другой комнате, потому что устал, или теперь мы всегда будем спать в разных комнатах?

— Света, какое это имеет значение? В нормальных семьях муж и жена всегда спят в разных комнатах. А в нашем доме несколько спален, мы с тобой не стеснены в условиях. Люди должны отдыхать друг от друга, иначе они быстро выдохнутся и устанут быть вместе.

— Ты отдыхаешь от меня уже десять дней.

— Дела, что сделаешь…

Я с трудом приподнялась, приложила руку ко лбу и, ощутив, что жутко горю, как снаружи, так и изнутри, как-то по-детски беспомощно спросила:

— Илюша, что происходит?

— А что, собственно, происходит? Все нормально. Все хорошо. Самое главное, что ты ведешь себя очень даже прилично. Не кричишь, не кидаешься, не устраиваешь истерик.

— Илюша, ты должен выбрать.

— Кого?

— Ты должен выбрать, с кем ты действительно хочешь быть, со мной или с Варей.

— А почему я должен выбирать?

— Как это «почему»? Ты даже не то чтобы ведешь двойную жизнь, а большую часть жизни проводишь с ней. А я.., я постоянно одна.

— Я не собираюсь никого выбирать. Ты — моя жена, а Варя — моя секретарша. И не нужно ничего мешать.

— Еще совсем недавно ты говорил мне о том, что мы с тобой одной крови. И в этом наша сила.

— Ты мне напоминаешь про то, что отдала мне свою кровь?

— Я лишь передала твои слова.

Илья посмотрел на меня так пронзительно, что я тут же отвела глаза в сторону.

— Если ты что-то хочешь услышать по поводу моей благодарности, то я скажу тебе снова: я благодарю тебя уже почти три года. Дорогая, это не маленький срок, — уголки его губ нервно скривились. — Имею я право хотя бы раз в жизни поступить неблагодарно?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я хочу целиком и полностью посвятить себя своей работе.

— Илья, ты уходишь от меня? — я больше не могла призывать на помощь терпение.

— Куда? Почему я должен уходить из своего собственного дома, который я построил по своему проекту?

— Ты хочешь, чтобы ушла я?

— Зачем? Ты же моя жена.

— Ты хочешь жить с Варей?

— Варя — моя секретарша.

— Илья, так больше нельзя! — собрав последние силы, я запустила в Илью подушкой. — Или у нас будет все как раньше, или у нас с тобой в этой жизни совершенно разные дороги!

Илья наклонился, поднял подушку с пола, бережно положил мне ее под голову и со словами:

"Это просто температура. Пойду спать, я очень устал.

Завтра у меня снова тяжелый день", — вышел из комнаты.

Глава 23

Я не смогла уснуть до самого утра. Ночью несколько раз вставала с постели, мочила полотенце холодной водой, клала его на свой лоб, пила аспирин и размышляла… Я размышляла о том, что должна собрать остатки своей былой гордости, покинуть этот дом и начать жить своей жизнью. Жизнью, где не будет Ильи, его обворожительных улыбок, где останется только наше с ним прошлое, в котором была масса приятных минут и обманутых, так и не сбывшихся надежд.

Я размышляла над тем, в чем убеждала меня Наташка. Жить в одном доме, делать вид, что ничего не случилось… Встречать мужа, когда ему захочется приехать домой, с улыбкой на лице, в хорошем настроении… А самое главное — не задавать ему лишних вопросов! Я плохо представляла себе, как это должно выглядеть, если двое уже не могут находиться в одном пространстве, потому что, как только они остаются друг с другом, атмосфера тут же накаляется до предела.

От тех близких доверительных отношений, которые были совсем недавно, не осталось и следа.

Мне было даже больно подумать о том, что мой супруг никогда больше не будет боготворить мое тело, что у него больше нет желания им насытиться и мне уже никогда не растаять от его прикосновений, потому что теперь от них тает другая. Сегодня Илья приехал ночевать домой, только теперь он стал каким-то холодным, чужим и отдаленным.

И нет смысла перебрасывать мостик через появившуюся между нами пропасть, потому что Илья все равно не сделает шаг мне навстречу. Он избегает откровенных разговоров, и это вполне понятно, потому что Варвара стала ему намного ближе, чем я. Варя беременна, и она сейчас по-настоящему ему близка. Мне ничего не оставалось делать, как только копить в себе боль и страшное разочарование от того, что Илья хочет оставить все так, как есть сейчас, и не решается сделать открытый выбор.

Глубокой ночью я толкнула дверь в спальню Ильи и увидела, что он сидит в кресле с бокалом текилы в руках и смотрит куда-то в сторону.

— Илюш, ты не спишь? — я постаралась скрыть свое волнение, но это получилось очень даже плохо.

— Иди спать, — безразлично ответил Илья и отхлебнул из стакана.

— Если ты пьешь, значит, ты очень сильно переживаешь. Может, поговорим по душам?

— О чем?

— О тебе, обо мне… О нас с тобой.

— У нас все в порядке.

— Ты же сам знаешь, что это не так.

— Закрой дверь и оставь меня одного.

— Хорошо. Но, может, все же поговорим?

— Я попросил тебя закрыть дверь с той стороны!

Я вернулась в свою комнату, доплелась до кровати, упала на подушки и в очередной раз дала волю своим чувствам.

Утром, услышав, что Илья уже встал и даже не заглянул в мою комнату, я попыталась подняться и, не обращая внимания на чудовищный жар, подошла к зеркалу. На меня смотрела похудевшая женщина с изможденным лицом и черными кругами под глазами. Поправив влажную ночную рубашку, я откинула назад волосы и вышла из комнаты. Илья сидел на кухне с чашечкой кофе и газетой в руках. На нем был темно-синий костюм, белоснежная рубашка, которую ему приготовила домработница, а запах его умопомрачительного одеколона разлетался по всему дому. Сейчас он уйдет, и останется запах. От этого мне будет еще больнее и еще горше. Заметив меня, Илья расплылся в фальшивой улыбке и отложил газету.

— Доброе утро, дорогая! У тебя совсем больной вид. Зачем ты поднялась с кровати?

— Ты же не зашел ко мне в комнату.

— Я боялся тебя разбудить.

— Я не спала всю ночь.

— Значит, тебе нужно хорошенько выспаться.

Ты мерила температуру?

— Зачем? Я и так знаю, что у меня жар.

— Тем более. Иди ложись в кровать.

— Ты сегодня приедешь?

— Думаю, что да. г:

Сев напротив, я потрогала горячий лоб и произнесла, с трудом сдерживая слезы:

— Илья, мне очень плохо.

— Вызови врача, — голос супруга по-прежнему оставался равнодушным.

— Я больше так не могу…

— Тебе нужно хорошенько выспаться.

— Мне кажется, я скоро умру.

— Не умрешь.

Поняв, что я больше не могу сдерживать слезы, я положила голову прямо на стол и разрыдалась. Илья допил кофе, помог мне подняться, отвел меня в спальню и уложил на кровать. Затем взял лежавший на прикроватной тумбочке носовой платок и вытер мои слезы.

— Скоро придет домработница. Скажи ей, пусть вызовет тебе врача.

— Не нужно.

— Ты вся горишь.

— Илья, посиди у моей кровати хотя бы минутку.

Илья посмотрел на часы и покачал головой:

— Извини. Не могу. Ты же знаешь — дела.

— Я прошу у тебя одну минутку!

— За мной уже приехал водитель.

— Пожалуйста, одну минутку…

Нехотя присев на кровать, Илья старался не встречаться со мной взглядом и всем своим видом показывал, что он уже далеко от меня, что ему пора ехать.

— Илья, ты меня любишь? — зачем-то спросила его я и посмотрела на него глубоко несчастными глазами.

— Света, сейчас не время.

— Не время.., для чего?

— Для подобных разговоров.

— Раньше ты отвечал на этот вопрос независимо от времени. Скажи, а Варю ты любишь?

— Света, почему я должен любить своего секретаря? — тут же взорвался Илья.

— Ничего не пойму…

— Варя очень хорошая и исполнительная девушка. Она мне очень помогает в работе.

— Чем же она тебе помогает? Задирает юбку, когда тебе это нужно?

— Света, ты в своем уме? Ты понимаешь, что говоришь?!

— Понимаю, — кивнула я. — Я говорю тебе о жизни. Варя же от тебя беременна.

Не став меня слушать дальше, Илья встал со своего места, поправил свой дорогой галстук и деловито сказал:

— Как только расквитаюсь с делами, обязательно покажу тебя психотерапевту. С тобой определенно творится что-то неладное.

— Ты хочешь сказать, что я сумасшедшая?

— Я этого не говорил.

— Значит, подумал. Хочешь запрятать меня в сумасшедший дом, чтобы я вам с Варварой не мешала?

Я угадала?!

— Ты действительно сумасшедшая.

— Тогда запрячь меня в психбольницу и наслаждайся любовью со своей исполнительной девушкой Варварой!