Чтение 14–й страницы книги ~Из варяг в хазары~

— Сам знаю... — буркнул Имат, но так и не сумел дойти до ярла — сковывающая ноги цепь оказалась слишком короткой. Хельги также не удалось приблизиться к приказчику. Зато он добрался до начала цепи, пощупал рукой и присвистнул — цепь уходила куда-то вверх, видимо, была прикована к какому-нибудь пруту. Осторожно перебирая руками, ярл повис на цепи, подтянулся, почувствовав, как ноги отрываются от земли.

— Ну, что там? — спросил Имат. Ага, больше не злишься? То-то...

— Лезь по цепи вверх, — тихо сказал ему Хельги. — Там посмотришь — что.

Некоторое время в яме слышалось лишь сосредоточенное сопение. Сопел приказчик, ярл всё делал бесшумно, как и полагается викингу. Перебирая руками и стараясь не очень звенеть цепью, властелин Бильрест-фьорда добрался наконец до поперечной балки, расположенной на высоте в два человеческих роста. Примерно столько же оставалось и до верхнего края ямы. Именно к этой балке и был прикован конец цепи. Прикован крепко — не оторвешь, да и неудобно здесь. А вообще — зачем было забираться на эту балку? Ведь достаточно просто расшатать любое из звеньев. Хельги еле подавил накативший на него приступ хохота... И вдруг услышал звук падающего вниз тела. Видно, незадачливый приказчик не смог удержаться на балке.

— Ты там жив ли? — как можно любезнее поинтересовался ярл.

— Тихо вы, не шумите! — прикрикнул на погонщиков Езекия.

Он всё-таки добрался до Сармака через болеющего Истому и выпросил целых три повозки, запряженных парой волов каждая. Вполне достаточно, если сделать несколько рейсов. Истома вначале кочевряжился, говорил, что не знает никаких печенегов, короче, всячески набивал себе цену. При других обстоятельствах Езекия, конечно, с ним поспорил бы, поторговался, но сейчас совсем времени не было. Пришлось без лишних слов выложить Истоме дирхем. Тот попробовал его на зуб, покачал перевязанную тряпкой руку:

— Знаешь, где платаны растут густо?

— Ну.

— Там и найдешь Сармака... Да постой, не знает он тебя. Сам с тобой схожу, но... Еще одна ногата, чай, для такого дела найдется?

Езекия со вздохом раскрыл висевшую на поясе калиту.

Договорившись с печенегом о повозках, ушлый племянничек бен Кубрата воспрянул духом. Сказавшись золотарями, нанятыми для вывоза содержимого городских уборных — запах при этом был соответствующий, самый настоящий, — погонщики беспрепятственно проникли в город через главные ворота. Стражники не то чтобы не придирались, а, зажав носы, отошли подальше и замахали руками — проезжайте, мол, да побыстрее. Незаметно стоявший поодаль и контролировавший всю операцию Езекия был доволен. Его идеясмазать оси повозок настоящим дерьмом сработала, да еще как!

Быстренько перегрузив сукно из амбара в повозки, возчики щелкнули бичами.

И тут вдруг донесся из дому визгливый старческий вопль. Езекия прислушался и, сделав успокаивающий жест, быстро взбежал по лестнице.

— О, мальчик мой, — узрев его, обрадованно воскликнул бен Кубрат. С сальной свечой в руках он стоял у входа на опоясывающую дом галерею. — Чьи там колеса скрипят на моем дворе? Чьи там воровские рожи?

— Это золотари, дядюшка, — зевнув, пояснил Езекия. — Воздух-то понюхай.

Бен Кубрат принюхался, поморщил нос.

— И в самом деле... А за сколько ты их нанял?

— Ни за сколько, дядюшка. Их староста должен мне шесть дирхемов еще с прошлого года.

— Шесть дирхемов, вай! А откуда у тебя взялись тогда эти дирхемы? Я ведь помню, как ровно год назад ты выпрашивал у меня дирхем на новый халат.

— Вот потому и выпрашивал, что дал те дирхемы в долг.

— А откуда у тебя вообще эти дир...

— Ой, дядюшка, — сморщился вдруг Езекия. — Пойду-ка я лучше прослежу за золотарями. Сам знаешь, это такой народ, что только отвернешься — а они уже что-нибудь со двора свистнут.

— Да, да, иди. Да посматривай получше. Помни, после моей смерти всё добро тебе достанется. А где наша охрана? Ну, те варяги, что я нанял.

— Оба здесь, — заверил Езекия. — Как и договаривались, дежурят парами. Вот сегодня как раз Ирландец с Никифором. Прислать их?

— Нет уж, пусть лучше охраняют. Да и ты сам смотри в оба. Эти золотари, они народ такой... Ой, ну и запах. Как будешь выходить, прикрой поплотнее дверь.

— Прикрою, дядюшка! Приятных сновидений... Ух, как же ты мне надоел, старый таракан!

Перегрузив мешки, выехали со двора и направились к бане ребе Исаака. Собственно, сам ребе был не нужен, Езекия еще днем, тайно от него, договорился с кем надо. С черного неба густо повалил снег, мягкий, пушистый, похожий на утиный пух. Ирландец переглянулся с Никифором: такая ночь — самая подходящая для разбойников — утром никаких следов не найдешь.

Оставив повозки неподалеку от бани, Езекия осторожно заглянул через ограду и тихонько свистнул. В ответ послышался точно такой же свист, и в воротах появилась щуплая мальчишеская фигурка в наспех накинутом на плечи плаще.

— Войша? — удивился Езекия. — А где же Черный Мехмет?

— Где надо, — буркнул Войша. — Товар привезли?

— Как и договаривались. Одна повозка — ваша. Успеете разгрузить?

— Спрашиваешь! Ну и запашина. — Пацан зажал нос. — Что вы тут, обделались по дороге, что ли?

На всякий случай оставив при повозке Ирландца, Езекия с остальными исчез в ночной тьме узеньких улиц.

Войша и Черный Мехмет управились с разгрузкой на удивление быстро. Еще бы — они вовсе не собирались таскать кипы на собственном горбу просто подогнали повозку к самому подвалу, поставили желоб и... Кипы только мелькали, Конхобар еле успевал считать.

— Ну, всё. — Когда повозка полностью опустела, Войша перевел дух. — Навар получите с продажи. Думаю, за неделю управимся. А сейчас, может, вина?

— Да, пожалуй, согреться бы не мешало, клянусь богиней Дагд. — Ирландец охотно выразил свое согласие на непонятной смеси кельтского с норманнским. Затем подумал и добавил несколько хазарских слов: — Вино — хорошо. Якши!

— Ну, якши так якши, — засмеялся Войша. — Эй, Мехмет, тащи-ка вина.

Еще больше он смеялся, узнав, каким остроумным способом Езекия избавился от ненужного внимания стражников.

— Ну надо же! — Попивая вино, Войша хлопал себя по острым коленкам. — Кто мимо пройдет, точно подумает — настоящие золотари! Да, вот у нас в бане выгребную яму почистить бы не мешало.

— Да что там «у нас в бане»! — сверкнул белками глаз Черный Мехмет. — Вчера проходил мимо дворца каган-бека, так оттуда, со двора, уж такой запах. Вот где выгребные ямы чистить нужно! А ты говоришь — баня.

— Что-что он сказал? — переспросил Ирландец на языке фьордов. Войша охотно перевел. И добавил, что сегодня весь день посетители судачили о произведенных каган-беком арестах.

— Неверных своих баб шад посадил в башню, потому что их всегда туда сажают, а потом сбрасывают вниз головой, — со знанием дела пояснил мальчишка. — А их полюбовнички наверняка в яме.

— Так-так, — заинтересовался Ирландец. — И глубока ли яма? Угу... Так ты говоришь, выгребные ямы в том дворце давненько не чистили? Кстати, а дорогу ко дворцу ты знаешь?

Пока Езекия развозил на печенежских подводах левое сукно, а Конхобар Ирландец пил вино в компании банщиков, Хельги-ярл с Иматом тоже не теряли времени даром. Во-первых, расцепили-таки цепи. Не так уж и трудно оказалось это сделать — давно уже проржавели все звенья, истончились за много лет. Да и цепи-то в яме, по большому счету, были не так уж и нужны, надевали их больше для блезиру, на самых отпетых узников. Чтоб боялись и трепетали. Из ямы и без цепей убежать было нельзя — слишком уж глубока, да еще и решетка. А рядом с решеткой — неподкупный страж с копьем и в кольчуге.

Вот этого-то стража и принялись раздражать Хельги с Иматом. Громко звенели цепями и обзывали несчастного стража самыми гнусными словами, из которых «беременный ишак» и «обделавшаяся самка бегемота» были наиболее приличными. А когда стражник пытался отвечать и неосторожно нагибался над решеткой — кидались в него комьями земли и замерзшим калом, оставшимся от предыдущих сидельцев. Наконец охраннику надоело. Обиженно надув губу, он отошел в сторону, потом вернулся и хотел было помочиться в яму, да раздумал. Как раз в этот момент из глубины ямы швырнули что-то в решетку. Ну их к ляду, попадут еще замерзшим дерьмом в лоб, с них станется! Стражник перестал обращать на них внимание. Хельги только того и надо было. Связав две цепи вместе, ярл с помощью Имата забрался на балку и швырнул цепь вверх, стараясь перекинуть ее через прутья решетки. Непростая это была задача, хорошо хоть, страж не мешал — привык уже к шуму да ругани. Наконец получилось, раза с шестого. Осторожно спустив к себе конец цепи, Хельги подергал ее руками. Должна выдержать.

— Ну, я полез, а ты — сразу за мной, только не отставай.

— Да уж не отстану, не сомневайся.

— Там точно не замок, защелка?

— Да точно. Кому тут нужен замок? По левую руку ищи.

Подтягиваясь на руках, Хельги быстро добрался по цепи до самой решетки и, зацепившись за обложенный кирпичами край ямы, просунул левую руку сквозь прутья решетки, в любой момент ожидая удара мечом. Ну, тут нужно было рисковать. Имат просветил своего сокамерника относительно того, что именно делают с нарушителями чести чужих жен. Удара не последовало. Ярл подтянулся еще. Ага, вот, кажется, и защелка... Ага... Открыв ее, Хельги чуть сдвинул решетку в сторону, так, чтобы пролезть. Осторожно высунул голову, осмотрелся. Где же стражник? И что там за шум у ворот? Ой, неладно всё получается. Хельги скинул конец цепи в яму:

— Эй, Имат. Давай, лезь быстрей.

Приказчик не заставил себя долго упрашивать.

Вывалился из ямы, тяжело дыша. Широкое лицо его лоснилось от пота.

— А где... — Он посмотрел по сторонам в поисках стражника.

— А вон, у задних ворот. Быстро задвигаем решетку обратно и куда-нибудь прячемся. Хорошо хоть, пока темно...Ой, сглазил!

У ворот ярко вспыхнули факелы. Их зажгли стражники. Около десятка. Похоже, почти вся ночная смена. Вокруг — высоченные стены. Попробуй-ка перелезь!

Стражники, переругиваясь с кем-то за воротами, створки, однако, не открывали, — видно, ожидали старшего смены. Наконец тот появился, невыспавшийся, недовольный, бросил злобно:

— Кого еще там принесло?

— Золотари, господин.

— Золотари? — Старший выглянул за ворота. Волы, повозка, пропитавшаяся стойким запахом дерьма, золотари с лопатами — один узколицый, противный, второй — с постной рожей, третий совсем еще пацан. Однако бойкий.

— Открывай, дядя! — угадав в высунувшемся за ворота толстяке начальника стражи, громко крикнул пацан. — Не то уедем, будете тут до лета дерьмо нюхать.

— А чего ночью? — раздраженно осведомился начальник.

— Днем к самому кагану едем, а сейчас вот к вам. Ну, не хотите, как хотите. Наше дело маленькое. Никифор, разворачивай...

— Эй, стойте, стойте... — испугался начальник стражи. Уедут — с него весь спрос, отвечай потом перед каган-беком. А у того нрав крутой — запросто вместо золотарей работать заставит, не посмотрит ни на выслугу, ни на чин.

Заскрипев, распахнулись ворота, и повозка золотарей неспешно въехала на задний двор каган-бека Завулона.

— Ну, где тут у вас выгребная яма? Эта, что ли? Что-то больно уж велика.

— Нет, нет, не эта. Там, дальше. Месдей, покажи...

Остановившись около уборной, золотари слезли с телеги.

— Ну, начнем потихоньку, — усмехнулся узколицый Ирландец. — А как успокоятся все — главным делом займемся. Видали, где яма?

Через некоторое время стражники разошлись по своим местам, погасли почти все факелы, лишь один горел у самых ворот, в руках Месдея, того самого стражника, которому было поручено сторожить посаженных в яму. Теперь-то те попритихли. Видно, замерзли либо спать улеглись.

— Пора, — взглянув на маячившего у самых ворот стража, сказал Ирландец. — Интересно, глубока ли яма?

— Очень глубока, Конхобар, — раздался из темноты знакомый голос. — Ты даже не можешь себе представить — как.

— Ярл? — Не в силах поверить, резко обернулся Ирландец.

— Он самый. И не один.

— Тогда давайте в телегу — и поскорее покинем это проклятое место! — шепнул Никифор.

Хельги с Иматом тут же забрались в повозку. Никифор натянул вожжи...

— Подожди-ка, — остановил его предусмотрительный Конхобар. — Давайте-ка вначале набросаем туда дерьмеца! Что уставились? Хватайте лопаты, и за работу.

— Ну, это будет вам дорого стоить, — лениво поднял лопату Войша.

— Ярл заплатит тебе два дирхема, — обнадежил его Ирландец.

— Кто это тут швыряется моими дирхемами? — буркнул Хельги-ярл со дна повозки и поспешно зажал нос рукой. Дерьмо — оно везде дерьмо.

За ворота выехали без помех и, завернув за угол, остановились у старых платанов.

— Ну вот, похоже, и всё, — отряхивая налипшее дерьмо, промолвил приказчик.

— Да нет, Имат, не всё, — покачал головой ярл. — Ты что же, не собираешься вызволять Халису?

Глава 18

НАБЕГДекабрь 862 г. Хазария

Сражаться, драться и жениться

На двух, на трех, на четырех —

Всю жизнь и воин и возница,

А не лентяй и пустобрех.Николай Заболоцкий. «Рубрук в Монголии»

— Нет, мы пойдем и спасем ее! — азартно заявил ярл, пристукнув ладонью по столу. — Пока, правда, не знаю, как это сделать. Но буду думать.

— Не сомневаюсь, что придумаешь. — Конхобар Ирландец прищурил правый глаз. — Только мы потеряем время... А ведь надо еще разыскать Снорри и эту... как ее?

— Ладиславу.

— Да, Ладиславу. Она должна знать... — Последнюю часть фразы Ирландец произнес очень тихо, себе под нос, но Хельги всё же услышал. Однако не стал допытываться, что именно Ладислава должна знать. Догадывался. Наверняка Ирландец считает, что девушка что-то знает о тайных делах людей Лейва Копытной Лужи.

Может быть, ей рассказывал об этом Найден? Жаль, пришлось оставить парня в Белоозере. И кто знает, жив ли он еще? Что же касается пропавшего Снорри, то бросать друзей в беде вообще было не в характере викингов, тем более не собирался этого делать Хельги. А вот Халиса... Для ярла и здесь всё было достаточно ясно, хоть он и не испытывал в отношении прекрасной хазарки никаких особых иллюзий, как, к примеру, Имат. Знал одно: Халиса оказалась в опасности во многом и по его вине. А значит, она не должна пострадать, и здесь Хельги сильно надеялся на Имата. Похоже, приказчик мог сделать для Халисы всё. Вот сама красавица вряд ли питала к приказчику какие-то симпатии скорее, просто использовала его, как попыталась бы использовать и Хельги. Попыталась бы, но не успела. Интересно, а что всё-таки ей было нужно от ярла, помимо того, что обычно желают все, без исключения, женщины? Может быть, она хотела со временем избавиться от Самиды? Или от самого каган-бека? Хотя зачем ей это? Ну, да что гадать, сейчас ее не спросишь. Только потом. И вряд ли она скажет правду.

Все они — Хельги, Никифор и Ирландец — пережидали погоню под самым носом у каган-бека — в бане ребе Исаака. Войша и Черный Мехмет, щедро умастив гостей благовониями, чтобы отбить стойкий запах дерьма, проводили их в парную, в бассейны, даже не предложили отдельного кабинета с бочкой. И совершенно правильно сделали — народу в бане хватало, и заглянувшие сюда с целью проверки воины каган-бека проверили лишь отдельные помещения, в парную не совались — уж слишком жарко было там, да и не приходило им в головы, что беглецы, вместо того чтобы драпать без оглядки куда-нибудь в печенежские степи, будут спокойно нежиться в бане.

Впрочем, никто и не нежился — думали. Спорили полушепотом, всё никак не могли решить, каким образом вызволить заточенную в башне Халису. Больше всего предложений высказал, конечно же, Хельги. Ирландцу и Никифору было, по большому счету, плевать на хазарку, они просто помогали своему ярлу, не считая возможным бросить его в трудную минуту.

А по всему городу и дальше, по степям и урочищам, растекалась облава, охватывая оба берега Итиля. Искали варяга и приказчика — объявили за их головы награду, перетряхнули весь дом Вертела, оставили там засаду, разнесли постоялый двор старого Хакима, прошерстили народ на пристани — тщетно. Тогда конные сотни каган-бека ринулись в степи.

Вот за ними-то и наблюдал с высоты могучего прибрежного утеса печенежский князь Хуслай. Князь был без шлема, светлые волосы его и гриву коня трепал холодный ветер — Хуслай не обращал на это внимания, зеленые глаза его сузились, губы кривились в ухмылке. Была у Хуслая мечта — разорить и сжечь дворец самого кагана... ну, или хотя бы каган-бека... на худой конец — какого-нибудь знатного тархана. В данном случае всё это не играло особой роли, главным было другое — показать этим надменным хазарам,что все их укрепления, войско и даже магическая сила кагана — ничто по сравнению с молодецкой печенежской удалью и напором. Конечно, Хуслай хорошо понимал, что любой набег — а уж тем более на хазарскую столицу — предприятие более чем рискованное, однако куражу ни ему, ни его воинам было не занимать. А почему бы нет? Надо только выбрать удобный момент, когда хазары будут чем-то обеспокоены, и тогда... Похоже, именно сегодня такой момент и наступит. Хуслай с удовлетворением посмотрел на большой отряд, проскакавший к урочищу. Впереди на белом коне несся кряжистый воин в золоченом шлеме с перьями цапли. Сам каган-бек? А что, очень может быть. Вон как развевается за его плечами алый шелковый плащ, как сверкают в лучах зимнего солнца бронзовые бляшки на панцире!

Пронесшись галопом, отряд хазар скрылся в урочище, потревожив спавшего там лобастого белошеего волка. Опасаясь стрел, тот бросился в чащу из-под самых ног захрипевшего коня Завулона. И каган-беку на миг показалось, что на шее волка блеснула золотом цепь. Волки носят украшения? Надо же! Может это какой-нибудь знатный волк, волк-тархан или даже волк-каган? Завулон усмехнулся. Не до волка сейчас, не до волка... Поймать бы ублюдков, настигнуть. А опозоренных жен он завтра же прикажет сбросить с башни. Обеих.

— Смотри-ка, князь! — Кто-то из воинов показал камчой вниз, на дорогу, где прямо к утесу мчался, нахлестывая коня, одинокий всадник в волчьем плаще и мохнатой лисьей шапке.

— Лазутчик, — нехорошо усмехнулся Хуслай. — Убейте его. Нет, сначала поймайте и допросите. Впрочем... — Заслонив ладонью глаза от солнца, он внимательно всмотрелся вдаль. — О, боги! Так это же Сармак! И правда — лазутчик. Только не хазарский, а наш!

Воины засмеялись княжеской шутке.

— Наконец-то я нашел тебя, князь! — спешившись, поклонился Сармак. — В городе суматоха, почти всё войско кого-то ловит.

— Это я вижу. Ты сделал то, что должен?

— О да! — Обветренное узкоглазое лицо Сармака озарилось улыбкой. — Верные люди откроют ворота. Правда, ненадолго.

— А нам плевать насколько! — Хуслай оглянулся на своих воинов, и те одобрительно зашумели. — Главное — войти в город, а выйти обратно мы сумеем и сами! Хамид, скачи в племя, пусть выезжают. Ну, а мы не будем терять время. Веди же, Сармак!

И небольшой отряд печенегов, рысью слетев с утеса, понесся вслед за своим князем. Хрипели кони, летели из-под копыт смерзшиеся комья земли пополам со снегом. Князь Хуслай был вовсе не так прост, как казался. Несмотря на охвативший его азарт, он вел воинов не прямо по степи, а оврагами, балками, перелесками. Так, что появившиеся словно из-под земли печенежские всадники вызвали у городской стражи настоящий шок!

— Пора.—Увидев печенегов, незаметно пробравшийся на стену Ирландец махнул рукой, и Хельги, вытащив меч, напал на воротную стражу. Те растерялись, закрутили головами — никак не могли подумать, что нападавший — один. Выхватили сабли, звякнула сталь — ярл справился бы с ними с легкостью, но притворно отступил, отвлекая от ворот. А скромно стоявший неподалеку Никифор подкатил под створку большой камень... Когда стражники опомнились, было уже поздно: печенежская сотня, размахивая саблями, ворвалась в город и с воплями закружила у ворот, ожидая приказа князя и пугая разбегающихся по сторонам прохожих.

— Вот наш человек, князь! — Сармак осадил коня, показывая князю на ловко отбивающегося от наседавших на него стражников Хельги. Ярл тоже узнал печенега и в три прыжка оказался возле его коня. Подмигнул, перевел взгляд на вожака:

— Ты — князь Хуслай? — Вождь печенегов кивнул.

— Тогда вперед. Пока стража не опомнилась, есть возможность разграбить дворец самого каган-бека!

— Покажешь дорогу, — сдерживая охватившую его радость, важно кивнул Хуслай и обернулся: — Коня ему!

Кто-то из ближайших к князю воинов — в богатом плаще и серебристом шлеме, видно, не из простых — протянул ярлу поводья. Хельги поблагодарил кивком... И замер. Перед ним стоял Радимир! Стоял и улыбался.

— Рад тебя видеть, ярл! — радостно воскликнул он. — Но все вопросы потом. Пока же — вперед!

— Вперед, — вскакивая на коня, согласно кивнул Хельги.

И сотня головорезов вскачь понеслась к дворцу каган-бека. Они взяли ворота на раз — там и защитников-то почти не было, все, включая самого каган-бека, ловили беглецов за стенами Итиля.

— Жгите всё. И хватайте добро и женщин, — быстро распорядился Хуслай, — впрочем, об этом вряд ли нужно было просить его воинов. Двор каган-бека напоминал сейчас торжище. Повсюду сновали какие-то люди — печенеги, слуги, просто прохожие, рискнувшие воспользоваться удобным случаем и прихватить всё, что под руку попадется. Кто-то вытаскивал из дворца во двор длинную портьеру из блестящей парчовой ткани, кто-то тащил на спине приятно звякающие мешки, а некоторые уже вовсю набивали переметные сумы добром каган-бека, весело переговариваясь и славя удачливого вождя. По всему двору летали перья, бегали куры, утки и какие-то полураздетые женщины — видимо, каган-бековы наложницы и жены. Уток, кур и женщин тоже хватали, причем женщин не насиловали — некогда было. Князь предупредил, чтобы всё делали быстро.

Хельги-ярл первым делом ворвался в башню. Взбежал по узким ступенькам, чувствуя за спиной тяжелое дыханье Имата. Вырвав у трясущегося старика-стражника ключи, отпер замок. Распахнувшись, скрипнула дверь...

— Ой, мы, кажется, не туда попали.

Обернувшаяся женщина — сухая, как вобла, — ничуть не походила на красавицу Халису. Скорее всего, это была Самида, старшая жена Завулона. Строго посмотрев на ярла, Самида поджала губы и гордо велела закрыть дверь, что Хельги с большим удовольствием и сделал. Хлопнув дверью, обернулся к Имату:

— Ну и ведьма! — Приказчик согласно кивнул.

Халису обнаружили на самом верхнем этаже башни. Увидев спасителей, она радостно заулыбалась и даже попыталась броситься ярлу на шею. Тот отстранился — не до того было. Поручив освобожденную пленницу заботам Имата, Хельги птицей взлетел на смотровую площадку и осмотрелся. От дворца кагана тянулись к центру города многочисленные черные точки — лариссии. Такие же точки быстро приближались к городу со стороны степи. Следовало спешить...

Сбежав с башни, Хельги схватил за рукав подвернувшегося под руку Сармака. Выслушав его, печенег подбежал к князю. Тот махнул рукой:

— Уходим! — Завыли трубы.

— Не туда, князь. — Ярл тронул поводья княжеского коня. — Налево. К южным воротам.

— Но это же через весь город! — воскликнул Сармак.

— А к северным воротам мы уже опоздали.

Хуслай кивнул, отдавая приказ воинам, и печенежский отряд, быстро развернувшись, помчался по узким улицам хазарской столицы. Радимир, проезжая мимо Хельги, улыбнулся:

— Еще повоюем, ярл!

— Но как ты...

— После расскажу. Подгони-ка лучше своих друзей!

Кривич умчался вперед, а Хельги попридержал коня. Ирландец с Никифором догнали его, а вот что касается Халисы и Имата...

— Вас приходится долго ждать, ребята, — завидев наконец эту сладкую парочку, нахмурился ярл. — Или вы не с нами?

— Нет, варяг. — Имат покачал головой. — Мы спрячемся здесь.

— А потом?

— Наше дело.

— Что ж. — Хельги пожал плечами и, улыбнувшись, взглянул в черные, с золотистыми искорками, глаза Халисы. Да, эта молодая женщина чуть было не свела его с ума.

— Не беспокойся за нас, ярл. — Подъехав ближе, Халиса крепко сжала руку Хельги.

— Но каган-бек будет мстить!

— Мстить? — Красавица усмехнулась. — Мы выехали со двора позже вас, и я заметила, как во двор ворвались лариссии кагана. И знаешь, что они стали делать? Подожгли дом и принялись убивать всех оставшихся в живых! Посмотри на город, ярл! Все эти воины, что, словно хищники, врываются сейчас в дома сторонников Завулона якобы для защитыих от печенегов, — это воины кагана. Видно, ему наскучило быть послушным исполнителем воли шада и захотелось по-настоящему держать эль. Итиль — теперь город кагана, а не каган-бека. Думаю, по возвращении Завулону будет не до меня. Если он возвратится...

— Я всегда знал, что ты очень умна, Халиса, — кивнув, произнес ярл и, развернувшись, хлестнул коня.

Халиса смотрела ему вслед, пока его голубой плащ не скрылся за поворотом. В ее глазах стояли слезы. Да, она была умной женщиной, но всё же, всё же... так хотелось совершить какую-нибудь глупость. Пересилив себя, Халиса незаметно вытерла слезы и обернулась к Имату:

— Ну, что встал? Поехали...

Счастливо избегнув бесчестья и смерти, Халиса вскоре станет старшей женой разбогатевшего Имата и матерью его детей. Она будет хорошей матерью и хорошей женой, но навсегда сохранит в сердце образ молодого варяжского ярла, с которым никогда больше не встретится.

Никогда...

Глава 19