Чтение 14–й страницы книги ~Последняя битва~

Подумав так, Иван несколько повеселел и, поддавшись общему веселью, взял лошадь в шпоры, быстро нагнав радостно несущуюся кавалькаду. Прямо перед ним, на белом иноходце, скакала пани Елена. Стянутые лишь тоненьким ремешком волосы ее вились на ветру золотистой неудержимой бурей. Рядом с ней, почти стремя в стремя, ехал паж Генрих в узенькой зеленой курточке, обшитой рыжим беличьим мехом, а уж за ним скакали слуги.

– Эгей! – Иван помахал рукою, с удовольствием увидев, как прекрасная паненка, повернув голову, с улыбкой помахала в ответ.

Охотники постепенно разделились на несколько групп, каждая из которых пыталась опередить соперников на пути к лесу, где уже дожидались загонщики. Интересно, кого будут бить? Лису, кабана, оленей? Впрочем, честно сказать, Раничева это занимало мало. Куда больше интересовала мельница.

– Где река? – на ходу спросил он какого-то угрюмого парня, кажется, конюха или стремянного.

– Там, – махнув рукой влево, с ухмылкой ответил тот.

Иван придержал коня и – потихоньку-полегоньку, – повернув влево, двинулся по узкой тропинке. Синело над головой небо, чистое, без единого облачка, вокруг густо росли высокие папоротники, ивы и клены.

Очутившись на широкой поляне, Иван не удержался от искуса испытать свое оружие.

Долго заряжал, отмеривая специальными мерками порох, забил пыжи, а уж поверх них – маленькие железные ядрышки. Зажег фитиль, прицелился, нет, целиться тут было невозможно, просто направил оружие в старый пень…

Бабах!

Выстрел прозвучал настолько громко, что у Раничева заложило уши. Покрутив головой, он поднес фитиль к следующему стволу…

Бабах! Бабах! Бабах!

Выпустил одну за другой все четыре ядра. А пню – хоть бы что! Ну хоть бы один выстрел – в цель. Куда там… Вот уж воистину – «фирма гарантирует полную тайну полета пули».

Раздраженно плюнув, Раничев покачал головой и, пнув пень ногою, отправился дальше.

Чем дальше он углублялся в лес, тем больше попадалось на пути вековых дубов и вязов. Да и тропинка становилась все уже, местами даже приходилось продираться сквозь такие заросли, что Иван не без оснований опасался сверзиться с седла вниз, зацепившись за какую-нибудь ветку. Пока Бог миловал, однако следовало быть осторожней. Неплохо бы и проверить, а в правильном ли направлении он движется? Действительно ли впереди река?

Раничев выбрал небольшую полянку, спешился и, привязав коня к ближайшему дереву, пошел вперед, обходя стороною глубокий овраг. Шел, шел – и вышел-таки к неширокой дороге, вполне пригодной для проезда груженных зерном и мукою возов! Где-то рядом, не умолкая, колотил по дереву дятел, нудно куковала кукушка, и вот прямо, можно сказать, из-под ног, выпорхнула какая-то пичужка. Иван инстинктивно дернулся в сторону, отвел глаза… И замер! Взгляд его, словно сам собою, отметил какую-то несуразность, то, чего ну никак не могло быть на этой полузаброшенной дороге, уходящей в болотную гать. Какие-то параллельные следы… Нет, не тележные…

Следы гусениц!!!

Трактор?

Нет, скорей – танк!

– Добрый день, дон Хуан! – негромко произнесли за спиною. – Кажется…

Глава 12

Июнь 1410 г. Восточная Прусия. Паж

Назад за Рейн вернулся лишь с сумерками двор,

Едва ль охота хуже бывала до сих пор.«Песнь о Нибелунгах»

…вы немного сбились с пути?

– О да. – Узнав орденского рыцаря Гуго фон Райхенбаха, Раничев скрыл удивление под широкой улыбкой. – Брат Гуго тоже приглашен на охоту?

Тевтонец скривился:

– Меня не очень-то занимают мирские развлечения, дон Хуан. Я был здесь недалеко по делам Ордена, а теперь вот вынужден расследовать убийство.

– Убийство?!

– Да, оно совсем недавно произошло. Здесь, на охоте. Скорее всего – несчастный случай.

– И кто же убит? – тихо спросил Иван.

Ответ рыцаря словно поразил его громом:

– Александр, сын Здислава из Панева.

– Алекесандр? Александр убит? Не могу поверить!

– Мне тоже не верится… – Тевтонец вздохнул. – Я сам узнал почти случайно – повстречал по пути в Зеевельде вестника, тот мчался в замок… Жаль, очень жаль. Барон фон Эппл, верный вассал Ордена и воспитатель Александра, всегда с теплотой отзывался об этом юноше. Что ж, придется ехать осмотреть труп, я ведь должностное лицо, деваться некуда. Составите компанию?

Вот уж чего Раничеву хотелось сейчас меньше всего! Он бы вообще предпочел втихую ретироваться да пройтись по следам гусениц, но… Но за спиной фон Райхенбаха маячило с десяток вооруженных кнехтов, а его просьба составить компанию выглядела скорее приказом.

Иван закинул на плечо ручницу и подошел к коню:

– Едем.

– Какое странное оружие дл охоты, – подъехав ближе, покачал головой тевтонец. – Позвольте полюбопытствовать?

– Пожалуйста. – Раничев с деланным безразличием передал ручницу рыцарю. – Взял чисто из любопытства. Думал – хоть куда-нибудь попаду.

– И как, попали?

Иван разочарованно махнул рукой.

– Да, – согласно кивнул фон Райхенбах. – Вряд ли из всех этих стволов можно хоть куда-то попасть. Были бы чуть подлиннее. Впрочем, при известной сноровке…

Он внимательно посмотрел на Раничева, но больше ничего не сказал, а ручницу так и не отдал. Да и черт с ней – ежели что, так все равно не очень-то успеешь ее зарядить. Если уж на то пошло, куда удобней сейчас действовать тем узким кинжалом, что был привешен к поясу.

Иван непроизвольно вздрогнул – что за странные мысли полезли в голову? Ну убит Александр, жалко парня, но что в этом необычного? Несчастный случай – охота ведь далеко не безопасное дело.

Быстро выехав из лесу, отряд тевтонцев и Раничев поскакали вдоль реки и, поднявшись на вершину холма, свернули к буковой рощице. Собравшиеся в кучу охотники были заметны издалека, вокруг них носились и лаяли собаки, но в охотничьи рога никто не трубил, не кричал, не свистел, не ругался – все выглядели подавленными.

– Позвольте пройти. – Фон Райхенбах спешился, бросив поводья коня одному из своих кнехтов.

– Брат Гуго?! – удивленно обернулся Георг фон Эппл. – Вы как здесь?

– Случайно. Узнал про убийство от попавшегося навстречу слуги и, как представитель руководства Ордена, конечно, не мог проехать мимо. Что там произошло?

– Александр, мой бедный оруженосец Александр – мертв! – с искренней горестью ответил барон. – Он мне был не просто оруженосцем – сыном. Ах, как я понимаю горе отца! Несчастный Здислав!

Вслед за фон Райхенбахом Раничев прошел сквозь расступившуюся толпу и вздрогнул: Александр лежал лицом вверх на подстеленной рогоже, в мертвых, широко раскрытых глазах его отражалось небо, тело было накрыто плащом. Алым, с вышитым золотыми нитками оленем!

Вот те ра-а-аз… Вот тебе и незнакомец, враг пани Елены! Что это, простое совпадение? В это не очень верилось. Обернувшись, Иван посмотрел на прекрасную паненку, с заплаканными глазами опиравшуюся на руку супруга. Сам Здислав хоть и был бледен, но держался вполне достойно, как и подобает истинному благородному рыцарю, с младых ногтей привыкшему к смерти.

– Как он умер? – быстро спросил тевтонец.

Наклонившись, пан Здислав лично откинул плащ. Вся грудь несчастного юноши была залита кровью!

– Так… – Фон Райхенбах заинтересованно опустился на колени рядом с трупом. Вообще всеми своими ухватками он сильно напоминал Раничеву недоброй памяти следователя Петрищева из тысяча девятьсот сорок девятого года.

– Кто-нибудь присутствовал в момент смерти? – оглянулся рыцарь.

Пан Здислав скорбно покачал головой:

– О, нет. Правда, мы слышали выстрелы… Но ведь на то и охота. А Александра… – Он нервно сглотнул слюну. – Александра мы обнаружили уже ближе к полудню, во-он в тех кустах.

– Ага. – Кивнув, тевтонец попросил всех отойти и снова склонился над трупом.

– Идем, Елена. – Пан Здислав обнял жену. – Брат Гуго знает, что делает.

Толпа охотников медленно расходилась. Понурив голову, впереди всех шел только что потерявший сына отец с супругой, за ним, утешая, шагали друзья и соратники – ближайшие соседи – чета фон Эпплов, пройдошистый Вольфрам фон Хальц и прочие. Раничев тоже отошел, но не очень далеко, так чтобы наблюдать за действиями фон Райхенбаха.

А тот, деловито осмотрев мертвеца, неожиданно вытащил из-за пояса нож… Склонился… Ага, вот, вытащил что-то!

И вдруг подозвал Раничева:

– Подойдите-ка, дон Хуан. Взгляните…

Иван обомлел, увидев на ладони тевтонца окровавленную круглую пулю.

– Кажется, ваша ручница стреляет таким же?

Арест – а что же иное? – был произведен тут же. Нет, подозреваемого не хватали, не заламывали руки, не связывали, просто фон Райхенбах попросил Раничева находиться рядом с кнехтами и дать честное слово никуда не бежать до окончания разбирательства. Иван такое слово дал, правда и нарушил бы его с легкостью, если б был уверен, что стоит нарушить. Пани Елена… Вот кто, несомненно, являлся бы главным подозреваемым, если бы тевтонец знал чуть немного больше. Сказать ему? Или подождать, посмотреть – а как дальше будет продвигаться следствие? Ведь, по сути, улик-то против Раничева никаких – никто его рядом с Александром не видел, никто ничего утверждать не может. Остается одна ручница… «А вот пистолет, Шарапов, перевесит сотню улик!» Примерно так говорил когда-то Глеб Жеглов в знаменитом фильме. Вот и тут – ручница… А что, больше ни у кого подобного орудия с собой не было? Гм… Если было, то у убийцы, а тот, естественно, его прятал.

Закончив осмотр места происшествия, брат Гуго опросил свидетелей – косвенных, конечно же, косвенных – и, кивнув в ответ на какие-то свои мысли, подошел к Ивану.

– Не сочтите мое поведение хамским, уважаемый дон Хуан, но я вынужден просить вас ехать со мною в Мариенбург.

– Просить? – Раничев невесело усмехнулся. – Скажите уж лучше – приказывать.

Рыцарь обвел его пристально взглядом.

– Нет, именно – просить. Выполнив мою просьбу, вы, дон Хуан, тем самым поможете поскорей покончить с этим кровавым делом.

– Да, – пожал плечами Иван. – Похоже, я у вас главный подозреваемый?

– Судите сами. – Фон Райхенбах не стал отрицать очевидного. – Несчастный юноша был убит почти в упор, судя по нагару. Значит, кто-то смог подойти, встать рядом, приэтом, скорее всего, ручница уже была у него в руках, да и фитиль тлел, что не вызвало у убитого никаких подозрений – охота! Может, человек присмотрел где-то рядом дичь, да вот немного отвлекся, подошел, о чем-то спросил…

– Это должен был быть хороший знакомый, не вызывающий никаких подозрений, – продолжил мысль рыцаря Раничев.

– Вот-вот, и я рассуждаю точно так же. Правда, – тевтонец показал рукой на кусты, – можно было бы спрятаться там, в жимолости… и каким-то образом подозвать Александра. Судя по следам, так и было проделано.

– Что же, выходит, погибший юноша сам пришел навстречу своей смерти?

– Выходит так, – согласился рыцарь.

Иван качнул головой:

– А несчастный случай вы не допускаете?

– Допускаю. – Фон Райхенбах задумчиво покрутил локон. – Однако в таком случае что заставило невольного убийцу бежать? Страх? Очень может быть. Да, скорее всего… Я велел Альбрехту, одному из моих слуг, установить всех, кто взял на охоту ручницы. Видите ли, дон Хуан. Эти небольшие пушечки – не очень-то удобное орудие для заранееобдуманного убийства. Они громоздки, их долго заряжать, да и фитиль не всегда надежен.

– Вот именно, – обрадованно поддакнул Раничев.

– И тем не менее оруженосец фон Эппла был убит именно из такой штуки, в том нет никаких сомнений. Несчастный случай? Может быть. Очень может быть.

Рыцарь мешал немецкие слова с латынью, впрочем, Иван его хорошо понимал.

– Несчастный случай – это одно, – тевтонец продолжал рассуждать вслух, – а заранее обдуманное убийство – совсем другое. Тогда возникает вопрос – кому выгодно? Знаете, кому?

Иван пожал плечами.

– Молодой пани Елене, мачехе Александра! – огорошил фон Райхенбах. Да, этому орденскому функционеру нельзя было отказать ни в уме, ни в логике. – В браке с рыцаремЗдиславом у молодой пани ведь только младшие дети. Наследник земель и замка один – Александр! А пани хоть и красива, но из очень-очень захудалого рода.

Услышав такие слова, Раничев хотел было, не долго думая, сдать ему пани Елену со всеми потрохами, по крайней мере, мелькнула подобная мысль, наверное, не такая уж и плохая. Вопрос был в другом – поверит ли тевтонец «кастильскому миннезингеру»? Не покажется ли ему, что «дон Хуан» намеренно подставляет Елену? Особенно – после всех вот этих слов. Если б Раничев рассказал о предложении женщины раньше, это б не вызвало таких подозрений, но сейчас… Этак можно и самому подставиться, и без того положение не очень. Нет, все слова прекрасной паненки лучше приберечь на совсем уж крайний случай. Да и подло это – подставлять женщину. Впрочем, и убивать исподтишка да еще чужими руками – подло. А может быть, пани Елена и вовсе тут ни при чем? Может, этот плащ оказался на Александре случайно? Да, несчастный юноша ведь собирался что-то рассказать «дону Хуану», спросить совета у совершенно постороннего человека. Что он хотел поведать? Теперь уж вряд ли когда узнаешь.

– А, вот наконец и Альбрехт! – улыбнулся тевтонец. – Ну что ты нам поведаешь, брат мой?

Брат Альбрехт – коренастый небритый кнехт в белой накидке с орденским черным крестом и кольчуге – поклонился и вполне толково – насколько мог судить Раничев из перевода фон Райхенбаха – доложил о ходе расследования. Кнехт опросил человек десять, выяснив, что ручницы имелись лишь у четырех охотников. Естественно, у «дона Хуана», у пары дальних родственников барона фон Эппла и – у пажа пани Елены.

– Так-так. – Рыцарь потер руки. – Говоришь, у пажа?

– Именно так, у пажа, брат Гуго! Двоих родственников барона я привел, во-он они стоят, у дуба.

– А паж?

– А пажа не нашел. Видать, он уже уехал в замок.

– Найти, допросить, привести! – живо распорядился рыцарь и тут же поправился: – Впрочем, можешь не допрашивать, я сам с ним поговорю. Возьми с собой двух братьев и съезди в замок. Я буду ожидать здесь. А вы, дон Хуан, – обернулся фон Райхенбах, – пока подождите.

Быстрой походкой тевтонец направился к топтавшимся у дуба дальним родственникам барона фон Эппла – недотепистым молодым людям с одинаково круглыми лицами, явно не отмеченными печатью интеллекта. Вспомнив «Двенадцать стульев», Раничев их так и прозвал про себя – «Никеша» и «Владя». О чем с ними говорил тевтонец, слышно не было, зато было хорошо видно, как рыцарь тщательно осмотрел имевшиеся у молодых людей ручницы, даже понюхал, только что языком не лизнул. Потом, похлопав «Никешу» по плечу, неспешно вернулся обратно, к Раничеву и кнехтам.

– Они даже не успели выстрелить из своих ручниц. – Тевтонец развел руками. – Ни нагара, ни запаха. Что ж, подождем пажа.

Оставив Ивана с кнехтами, фон Райхенбах с видом заправского сыщика принялся еще раз тщательно осматривать место происшествия: кусты и небольшую полянку. Время от времени он опускался на колени, что-то рассматривал, измерял локтем и шагами. Шерлок Холмс, мать-ити! Эркюль Пуаро!

Честно признаться, Раничеву уже стала надоедать вся эта комедия. Однако было интересно – а кто же все-таки убил? Неужели, не надеясь на «дона Хуана», пани Елена отыскала-таки еще одного исполнителя и тот выполнил порученное дело точно и в срок? Или – это и в самом деле несчастный случай? Ну да – Генрих! Мальчишка-паж. У него ведь тоже была ручница… и вот нечаянно выстрелила. Ну а дальше понятно: парень испугался и убежал. Да, пожалуй, это весьма достоверная версия. Может быть, так оно и было? Судя по всему, и фон Райхенбах склонялся к этому же. Что ж, придется ждать результатов беседы с пажом.

Было жарко, но кнехты развели костер – поджарили на вертеле выловленную в ближайшем озерке рыбу: здоровенных упитанных хариусов. Позвали брата Гугу и Раничева. Иван не стал отказываться, и впрямь что-то давно уже проголодался, а рыбка-то была выше всяких похвал.

– Ну как? – выплюнув кости, насмешливо осведомился «кастилец». – Обнаружили еще какого-нибудь подозреваемого?

– Паж. – Фон Райхенбах улыбнулся в ответ. – Ждем пажа.

– Угу, – кивнул Иван. – Ждите. А я пока пойду искупаюсь.

– О, дон Хуан, – скривив губы, замахал руками рыцарь. – Ну я же вас просил!

– Ах да. – Раничев пожал плечами. – Помню, помню… Что ж, придется подождать.

Над головами радостно светило солнце, вокруг, от рощиц к реке, расстилался нежно-зеленый, поросший многочисленными цветами луг. Ромашки, купальницы, одуванчики переливались всеми оттенками желтизны; синели, голубели, фиолетились васильки, колокольчики, фиалки, ближе к рощице островком розовел клевер. За рекой, сколько хваталоглаз, тянулись возделанные поля, а где-то на линии горизонта сиреневой дымкой туманился лес.

В ожидании возвращения посланного за пажом кнехта кнехты вполголоса переговаривались, о чем – бог весть – Раничев не понимал, да и особо не вслушивался. А вот фон Райхенбах, откушав рыбки и тщательно вытерев о траву руки, принялся дотошно расспрашивать «дона Хуана» о Кастилии. Хорошо, что Иван лет пять назад побывал в этой далекой и красивой стране, полной высоких замков, гордых идальго и красивейших женщин, – так что врать почти не пришлось.

– Эстремадура – прекраснейшая провинция, – пространно распространялся «менестрель», – не так давно отвоеванная у мавров…

– А вот, кажется, и брат Альбрехт с кнехтами, – недослушав, показал глазами тевтонец. – Почему-то возвращаются одни. Интересно, а где же паж?

– А нет его нигде, брат Гуго! – разведя руками, доложил Альбрехт. – Весь замок облазили с помощью слуг герра Здислава. – Паж как в воду канул! Говорят, не вернулся с охоты.

– Все ясно, – поджав губы, кивнул фон Райхенбах. – Случайный выстрел, испуг, побег… А ведь, скорее всего, этот паж ошивается где-то здесь рядом. И в глухие леса он не пойдет – там еще живут незамиренные язычники-пруссы. Значит – здесь. Вот что, Альбрехт! Возьми-ка людей да прочешите рощицу во-он до того луга. Пройдитесь по деревням, людей спросите.

Поклонившись, Альбрехт удалился. Часть кнехтов поехала конно, а часть – пошла пешком по тропе.

– Прежде чем ловить, – вскользь заметил Иван, – я бы навел об этом паже справки. Кто он, откуда, из какой семьи, местности? Там и искать.

– Ну, дон Хуан, – рыцарь ухмыльнулся. – Ты недооцениваешь рвения орденских слуг. Паж родом из Дубровно, этот городок здесь, рядом. Туда и поехали.

– Могу я доложить, брат Гуго? – вновь подойдя, поклонился Альбрехт.

– Что, нашли что-то важное?

– Вот. – Он протянул зеленый лоскуток с ошметками рыжего беличьего меха. – Говорят, паж был именно в такой куртке.

– О, да, – заинтересованно подтвердил Раничев. – И где нашли?

– Да – где?

– На той самой дороге, что ведет к… – Кнехт запнулся, бросив на Ивана быстрый пронзительный взгляд.

Фон Райхенбах усмехнулся:

– Ты, наверное, хотел сказать – к гати, любезный брат? Тщательно обыщите вокруг!

– Сделаем.

Альбрехт ушел к своим людям, и те, вскочив на коней, наметом понеслись в рощу. Как раз той дорожкой, по которой совсем недавно проезжал Иван. И на которой – как раз у гати – виднелись отчетливые следы гусениц! Впрочем, а не показалось ли все это Раничеву?

Тевтонец больше ни о чем не разговаривал с «доном Хуаном», а лишь в какой-то мрачной задумчивости смотрел вдаль, опираясь рукою на дуб. Так он простоял довольно долго, пока не стало смеркаться, как раз в это время со стороны рощицы раздались крики и конское ржание – то возвращались кнехты. Возвращались отнюдь не с пустыми руками – брат Альбрехт лично перекинул через холку коня что-то, завернутое в белый орденский плащ. Иван внезапно похолодел, сраженный ужасной догадкой. И оказался прав!

Сняв с коня ношу, кнехты положили ее под ноги фон Райхенбаху и развернули плащ, явив крестоносцу и Раничеву мертвое тело пажа! Белое лицо его искривила гримаса ужаса, на шее зияла страшная, почти до самых позвонков, рана.

– Кинжалом… – тихо пояснил Альбрехт.

Рыцарь поднял глаза:

– Где нашли?

– У гати.

– Так-так… – Тевтонец перевел взгляд на Ивана. – Так ты, дон Хуан, кажется, говорил, что заблудился? И как раз…

Глава 13

Июнь 1410 г. Мариенбург. Девчонку звали – Грета

Она врага велела в темницу отвести,

Чтоб там, от всех сокрытый, сидел он взаперти.«Песнь о Нибелунгах»

…у гати?

Раничев лишь молча усмехнулся. А что тут скажешь?

Город Святой Марии – Мариенбург (Мальборк – по-польски) – строился много лет подряд. На берегу реки постепенно вставали высокие крепостные стены, дом Конвента с капеллой, зал орденского собрания – капитула – приземистый корпус келий – дормиториум, предзамковые укрепления. В самом начале четырнадцатого века Мариенбург стал столицей Тевтонского ордена, резиденцией его гроссмейстеров – великих магистров. Город укреплялся, рос, перестраивался. Вместо дома Конвента был выстроен верхний замок, собор Святой Марии с капеллой Святой Анны – место погребения великих магистров Ордена. Здесь же, рядом, расположился средний, а дальше – и нижний – замки, все окруженные неприступными стенами, башнями, рвами. Раничеву хорошо было видно их в окно кельи. Хотя, конечно, любоваться красотами было не очень удобно – узенькое оконце в случае осады служило бойницей и располагалось выше человеческого роста, специально, чтобы случайно попавшие в комнату стрелы не могли бы достать находившихся там людей.

Вообще замок Мариенбурга вызывал самое искреннее восхищение – настолько он был красив и продуман. Система отопления, вентиляция, каналы и колодцы, запасы зерна – как говорится, все для удобной и счастливой жизни. Взять замок нахрапом вряд ли было кому под силу – глубокие рвы, двойные стены, башни давали врагам мало шансов прорваться. А осаду замок мог выдержать любую – воды хватало – территорию замка пересекали каналы, и это не говоря уже о колодцах.

Раничев вздрогнул, услышав, как открылась дверь кельи и орденские слуги принесли корзину с обедом – кувшин неплохого вина, дичь, мед, свежие печеные хлебцы. Голодом Ивана здесь не морили, да и вообще относились неплохо, как только можно неплохо относиться к узнику, коим и являлся сейчас «дон Хуан», подозреваемый в убийстве. Конечно, «дона Хуана» держали, если так можно выразиться, в камере, но в камере комфортабельной: мягкое удобное ложе, пол, застланный красивым персидским ковром, серебряная посуда, книги, в любом количестве доставляемые из орденской библиотеки. За те три дня, что узник находился в замке, пару раз заглядывал фон Райхенбах. Допросов не вел, просто так заходил поболтать да сыграть партию в шахматы. А вчера так и вообще вывел Раничева на прогулку, с гордостью показав замок и его окрестности. Что и говорить, было чем гордиться.

– В замке существует изрядный запас зерна, – рассказывал рыцарь, – хранящийся в специальной кладовой с особой вентиляцией, есть и центральное отопление – печи, трубки, заслонки. Правда, в караульных помещениях его совсем нет, чтобы братья не спали.

Иван только кивал, слушая восторженные рассказы тевтонца о местном ЖКХ. Поражала своей продуманностью и схема размещения часовых – насколько об этом мог судить посторонний – и организация охраны. Бежать отсюда, похоже, было бы просто невозможно, замок охранялся так, что не проскользнула бы и мышь.

– Видишь во-он ту высокую башню, дон Хуан? – показывал брат Гуго. – Да-да, где туалеты. А ту узкую галерею, что ведет вверх, в случае осады можно легко перекрыть. Даже если замок будет захвачен, гарнизон легко продержится в Данскере еще много дней.

– Где продержится?

– Данскер – так именуется башня.

Короче говоря, в странном положении находился узник. Допросов не вели, очных ставок не устраивали – да и не с кем было б, даже если бы захотели – вообще, похоже, никого особо не занимало, признается ли в конце концов дон Хуан или нет. Раничеву это было непонятно, а оттого – на душе скребли кошки. Непонятки – самое гнусное. А в остальном было неплохо – даже не скучно, днем Иван гулял по замку в сопровождении фон Райхенбаха либо брата Магнуса – толстого, добродушного на вид монаха, остроумного,начитанного и веселого, насколько веселым может быть монах. Магнус тоже заходил по вечерам скоротать время, и нельзя сказать, чтоб Иван не был бы рад этим визитам. Вот и сейчас…

– Позволено ли мне войти, достопочтенный рыцарь? – постучав и приоткрыв дверь, почтительно осведомился брат Магнус.

Раничев с улыбкой развел руками:

– Ну как может протестовать бедный узник?