Чтение 44–й страницы книги ~Весь мир театр~

Ах, черное то дело! Назначил встречу здесь
Тот человек, кого все «Невидимым» зовут.
Про ниндзя иль синоби, зловещий клан убийц.
Слыхали все, но мало кто видел их живьем.
Берут они заказы на темные дела.
И нет на свете силы коварней и страшней.
«Дзёнином» называют их жуткого вождя.
Кого о тайной встрече Футоя попросил…

Сказитель бьет в барабан, вспыхивает молния.

Голос Невидимого (гулкий, непонятно откуда идущий). Я здесь. Приступим к делу. Знать, важное оно, уж если ты с синоби связаться пожелал.

Футоя от неожиданности чуть не подпрыгивает. Не знает, в какую сторону смотреть. В конце концов адресуется к статуе.

ФУТОЯ. Да-да, нужда большая меня к вам привела. Убить одну особу никак я не могу. Уже четыре раза к ней подсылал убийц. Бродячих самураев, разбойников лихих… Но крепко охраняют особу ту, увы. Без помощи синоби мне тут не обойтись.

Невидимый. Как звать? Когда? И сколько? Вот что мне нужно знать.

ФУТОЯ. Как звать? Идзуми, гейша. Когда? Тут сложность есть. Заказец хорошо бы исполнить не тотчас, а в миг, когда подам я условленный сигнал. У них в саду «Янаги» там яблонька растет. На ней сломаю ветку – ну, стало быть, пора…

НЕВИДИМЫЙ. Ага, заказ с отсрочкой, готовность – миг любой. То первого разряда по сложности контракт.

ФУТОЯ (поспешно). Мне все расценки ваши посредник сообщил. И я доставил сумму – тут ровно тыща рё.

Показывает мешок, не знает, как его передать.

НЕВИДИМЫЙ. Сказал тебе посредник, что, сделавши заказ, его ты никогда уж не сможешь отозвать? Таков закон наш древний: коль кто приговорен, во что бы то ни стало он должен умереть.

ФУТОЯ (кланяясь). Зачем же отзывать мне, раз деньги заплатил?

НЕВИДИМЫЙ. Клади мешок к подножью. Контракт наш заключен.

Сказитель бьет в барабан.

Футоя кладет мешок к подножью статуи и пятится.

ННЕВИДИМЫЙ. Мой воин самый лучший исполнит твой заказ. «Неслышимый» – вот имя, мной данное ему.

ФУТОЯ (робко). Мне сказывали, будто положено у вас взамен расписки штучку такую выдавать…

НЕВИДИМЫЙ. Да, мой дракон из яшмы. Есть у меня кинжал с драконом на эфесе – знак ранга моего. Вернуть ты мне обязан священный талисман, когда исполнен будет с тобою наш контракт.

ФУТОЯ. А как же я узнаю, кому отдать его?

НЕВИДИМЫЙ. Посланец мой предъявит кинжал с клинком «змея».

Удар барабана. Луч прожектора освещает изваяние Будды. Видно, что из-за статуи высовывается рука, держащая длинный кинжал с извилистым, как змея, клинком. Вторая рука отвинчивает с рукоятки навершье и бросает купцу. Тот подхватывает яшмового дракона, почтительно прижимает ко лбу, кланяется. Луч гаснет.

НЕВИДИМЫЙ. Но знай, купец Футоя, в ответе ты за знак. И если пропадет он, заплатишь жизнью ты.

Купец застывает в позе ужаса. Удар барабана одновременно со вспышкой молнии. Тьма.

Занавес закрывается. Поворот сцены.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Сад перед павильоном Идзуми. Сёдзи закрыты. На энгаве сидит Окасан, с ней рядом приемные дочери. По бокам – ученицы Юба и Сэн-тян с большими веерами в руках. Ярко светит солнце. Жарко.

Из-за угла выглядывает Сога, как всегда, настороже.

СКАЗИТЕЛЬ.

Последовав совету Куботы-мудреца,
Окасан клич пустила по городу всему:
«Почтенный дом „Янаги“ желает пригласить
Жонглеров, акробатов, фигляров и шутов».
По ярмаркам, по циркам слух этот вмиг прошел.
Назавтра ж притащился весь балаганный люд.
Взыскательной хозяйке непросто угодить.
О чести заведенья заботится она.
Никто не подошел ей, но вот к исходу дня
В «Янаги» заявился престранный человек…

Сказитель бьет в барабан. Все начинают двигаться: дамы, ученицы с веерами, то появляющийся, то исчезающий Сога.

На сцену выходит Неслышимый. Он одет не в кимоно, а в обтягивающее трико, размалеванное шутовскими разноцветными полосами. Лицо закрыто сплошной шелковой маской, где нарисована дурашливая физиономия со ртом до ушей. У него при себе сумка с реквизитом. Неслышимый подходит вихляющей клоунской походкой к Окасан. Сэн-тян хихикает, прикрыв рот ладошкой.

Жестом фокусника, будто прямо из воздуха. Неслышимый достает свернутую трубкой бумагу и протягивает хозяйке.

СКАЗИТЕЛЬ.

С поклоном протянул он листок бумаги ей.
Берет она, читает написанное там:
«Немой я от рожденья. Зовусь Нитонисё.
Лицом обезображен, всегда в личине я.
А что умею делать, сейчас вам покажу».

Окасан пожимает плечами, показывает письмо одной приемной дочери, потом другой. Жестом велит начинать представление.

Луч прожектора поднимается и освещает канат, протянутый над сценой. Неслышимый достает из сумки и ловко закидывает на канат веревки с крыжом, в два счета карабкается вверх. Идет по канату, кривляясь и делая вид, будто вот-вот упадет. Начинает жонглировать вынутыми из кармана ножиками. Зрители с восхищением смотрят. Сэн-тян забывает махать веером, визжит от восторга.

СКАЗИТЕЛЬ.

Нетрудно догадаться, что это он и есть —
Кого главарь синоби «Неслышимым» назвал.
Лицо его под маской сокрыто неспроста:
Чужим не может ниндзя свой облик показать.
Предстать без маскировки возможно для него
В знак высшего доверья – и то среди своих.
А нем он не с рожденья. Историю о том,
Как речи он лишился, тут стоит рассказать.
Однажды получил он приказ убить главу
Другого клана ниндзя – опаснейший приказ.
Схватить живьем убийцу охранники могли,
Подвергнуть его пытке и развязать язык.
Не чая жив остаться, перед заданьем он
Язык себе отрезал, не дрогнула рука.
С тех пор его прозвали «Неслышимым» друзья.
Средь них примером чести и мастером он слыл…

Акробат спрыгивает вниз и подает хозяйке еще один листок.

ОКАСАН (читает вслух). «Теперь вам птицу Хоо позвольте показать. Горят, да не сгорают у феникса крыла. Я знаю жест волшебный. При помощи его огня стихию злую возможно подчинить».

Неслышимый показывает эффектный фокус. Достает из сумки и прикрепляет к рукавам потешные птичьи крылья. Потом берет с энгавы незажженную масляную лампу, льет на «крылья». Делает «волшебный жест»: комично приседает и расставляет руки. Затем чиркает пальцем о колено – палец загорается огнем. Проводит горящим пальцем по одному «крылу», по другому – и те вспыхивают. Фокусник кружится на месте, машет горящими «крыльями». Все ахают, ужасаются, Сэн-тян подпрыгивает и визжит. В это время Сказитель объясняет, как устроен фокус.

СКАЗИТЕЛЬ.

Трюк этот, хоть эффектен, но в исполненьи прост.
Облив горючим маслом тряпичные крыла,
Обжечься не рискует сам фокусник ничуть.
Особенным раствором пропитана та ткань.
Огонь не тронет кожи, ее не опалит,
Жест якобы волшебный тут вовсе ни при чем.

Сэн-тян повторяет «волшебный жест».

ОКАСАН (довольным голосом). Вот это нам годится! Ты взят, Нитонисё. До представленья будешь в «Янаги» проживать. Прошу вас, отведите актера, Сога-сан, во флигель для прислуги, пусть разместится там.

Сога подходит к фокуснику, подозрительно оглядывает его. Выдергивает из-за пояса ножи, которыми Неслышимый жонглировал, смотрит на них, забирает себе.

СОГА. У нас ходить с оружьем тут не заведено. Тем более ты ловок с ножами чересчур. Не по сердцу мне, парень, глумливый твой оскал. Глаз не спущу с тебя я. Что встал? Шагай за мной.

Ронин уводит Неслышимого со сцены. Окасан подает знак ученицам – они раздвигают сёдзи. Хозяйка и ее приемные дочери входят в комнату Идзуми и садятся. Окасан жестом отсылает учениц. Те удаляются с поклоном, после чего Сэн-тян убегает вприпрыжку.

ОКАСАН. Ну вот, теперь спокойна за представленье я. Урод этот вихлястый отлично оттенит твой страстный зов, О-Бара, и твой, Идзуми, стиль. Кубота – наш союзник. Он думает, что ты, Идзуми, его князю придешься по душе. Но вкус у князя, может, иной, чем у слуги. Зов плоти, как известно, сильней у молодых. И я не исключаю, что именно тебя он выберет, О-Бара. Уж мне ль не знать мужчин! Скажу вам откровенно, мне это все равно, кого из вас с триумфом в наложницы возьмут. Вас, дочки дорогие, обеих я люблю! Лишь только б не достался чужому дому приз… А впрочем, нет соперниц у вас в столице всей. Одной из вас, я знаю, победа суждена.

О-БАРА. Я в княжестве богатом сияла б, как звезда! Нет, не звезда, а солнце! И князь в его лучах размяк бы мягче воска. Всю Сацуму шутя к рукам я прибрала бы. Великая мечта! О, если б это счастье добыла мне судьба! Я вечно благодарной вам, матушка, была б!

ОКАСАН. Что скажешь ты, Идзуми?

ИДЗУМИ. Покорна карме я. Моя бы воля – право, жила б я вечно здесь. Но гейше не пристало решать свою судьбу. Коль скоро вы решили, что прибыльней меня отдать в мужские руки – ну, так тому и быть.

ОКАСАН. Никак обиду слышу я в голосе твоем? Подумать можно, будто тебя я продаю уродливому старцу иль грязному купцу! Князь Сацумы и молод, и, говорят, пригож. Быть может, ты познаешь с ним радости любви. И будешь благодарна Окасан и судьбе.

ИДЗУМИ. Слыхала много раз я о радостях любви. И песни о них пела пред публикою я. Но что это такое, я не желаю знать. Скучны мне все мужчины, не верю я в любовь.

ОКАСАН. Напрасно ты не веришь. Любовь на свете есть. Точнее выражаясь, всего Любовей три.