Чтение 20–й страницы книги ~Под давлением~

Гарсия отвернулся от него, подошел к книжной полке, нашел книгу, какое-то время перелистывал ее и снова обратился к Рэмси:

– Мне кажется, Джонни, тебе лучше прочесть вот это. Тут самый любимый фрагмент Сэвви Спарроу.

Он вручил Рэмси Библию, указал на начало главы:

– Исайя, глава двадцать седьмая, стихи первый и второй.

Рэмси начал читать вслух, сначала тихо, потом все громче:

– «В тот день поразит Господь мечом своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямобегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище из моря».

Гарсия продолжил по памяти:

«В тот день воспойте о нем – о возлюбленном винограднике…»

Рэмси следил по книге, потом покачал головой:

– Но что это означает для него?

– «…и убьет чудовище из моря», – процитировал опять Гарсия. Он взял Библию назад. – Сэвви Спарроу считает, что мы и есть левиафан, чудовище из моря.

– Погоди, оставь мне это. – Рэмси взял книгу из рук Гарсии. – Думаю, я еще почитаю.

– Только смотри, не заразись религией, – сказал Гарсия.

– Не бойся. Мои преподаватели всегда говорили мне: если хочешь понять какой-то предмет, явление, изучай важнейшие источники. Этот будет для нашего капитана.

– Для огромного множества людей, – неожиданно мягко заметил Гарсия. – А психолог, не проникшийся духом этой книги – как врач без инструментов. И, вдобавок, слепой, которого надо гнать.

Рэмси глядел на Гарсию поверх раскрытой книги.

– Ты когда уймешься?

– Когда ты проснешься, – ответил Гарсия.

Рэмси скрыл свое недовольство за толстым томом Библии, вновь открыл книгу на месте, указанном Гарсией, а потом уже позабыл о себе в ярости Исайи, скорби Иезекиля, громовых посланиях пророков.

В холодных арктических водах за стенками «Рэма» заработали насосы, наконечники шлангов высасывали донный ил для балласта. Пластиковый «слизняк» начал раздуваться содержимым – нефтью, будто живое существо сосало яремную вену Земли.

А стрелка таймера делала оборот за оборотом. Пятьдесят один час на скважине.

«Слизняк» заполнен. Он растянулся позади «Рэма», переполненный содержимым, почти в милю длиной, поддерживая неустойчивый гидростатический баланс, позволявший барже плыть под водой.

Рэмси с Гарсией вместе пришли на центральный пост. Спарроу с Боннетом уже были там.

– Ты прав. Лучше, если мы… – согласился Гарсия с предыдущими словами Рэмси.

– В чем прав? – спросил Спарроу.

– Только что Джонни говорил, что компенсационная система «слизняка» будет терять балласт, если по пути домой мы будем погружаться слишком глубоко.

– Он прав, – сказал на это Спарроу. – Но если мы не обеспечим компенсацию веса, «слизняк» прорвется.

– И вся нефть выльется на поверхность, – добавил Боннет. – Вот будет весело, а?

– Да, таким вот образом мы сможем ее потерять, – сказал Спарроу. – Будем надеяться, что мы этого не будем пытаться сделать. – Он повернулся лицом к посту управления. – Лес, начинай подымать нас. На самой малой скорости. И заводи нас прямо в «кишку». Мы воспользуемся ею, чтобы прятаться как можно дольше.

– Есть. – Руки Боннета легли на рычаги управления.

– А вы не думаете, что врагам будет легче налечь на нас в таком месте?

– спросил Рэмси.

– Так мы же мертвые, ты что, забыл? – напомнил ему Гарсия.

– Джо, станешь проводить вспомогательную локацию и держать нас точно по середине каньона, – приказал Спарроу. – Джонни, ты стоишь на главном локаторе и прослеживаешь вражеские сигналы. – Он воздел руки перед собой.

– Господь был добр к нам, джентльмены. Мы возвращаемся домой.

– Детская прогулка, – сказал Гарсия.

– Ага, для безумцев и англичан, – поддержал его Боннет.

Палуба «Рэма» накренилась вперед, какое-то время походила вверх-вниз. Очень медленно следующая за ними баржа оторвалась ото дна и последовала за буксировщиком. Они направились вниз, к «кишке».

– Один градус вправо, – скомандовал Гарсия. – Так держать.

– Так держать, – пропел Боннет.

– Мы еще должны благодарить нашу счастливую звезду, что «слизняк» может следовать за нами, – сказал Рэмси. – Если мы скребнем о стенку каньона…

– Два градуса влево, – сказал Гарсия.

– Два градуса влево, – подтвердил Боннет.

Спарроу поглядел на Рэмси.

– Ты что-то говорил?

– Да так, слова.

– Просто слова оставь для лагеря отдыха, – сказал Спарроу. Он повернулся спиной к Боннету. – Будем принимать тонизирующие таблетки каждые три часа, через час и с четырехчасовыми перерывами, пока не пересечем Северный полярный круг. Но сразу же докладывайте, если у кого-то появится реакция Ларсона.

Боннет заметил:

– Говорят, что эти таблетки гарантируют бессонницу на всю оставшуюся жизнь. Интересно, чего это туда сунули?

– А вот я слыхал, что луна сделана из зеленого сыра, – ответил на это Гарсия.

– Может, займетесь делом, джентльмены? – спросил Спарроу.

Рэмси улыбнулся. Он чувствовал распространяющуюся жизненную силу экипажа, как сильный прилив энтузиазма. Он почесал еще саднящее место на челюсти, куда Боннет билего, и подумал: «Я не ожидал, что со мной такое произойдет, но Катарсис Номер Один пришел и ушел. А я все еще жив. И Спарроу все еще функционирует».

Капитан прокашлялся.

– Как только мы выйдем из Норвежского бассейна, непосредственной опасности для нас уже не будет. Сейчас их поисковые группы станут следить за исландским проходоми не будут ожидать кого-то у себя за спиной. Наша главная задача – стеречься «восточных» подлодок и пройти через их заслоны. И у нас есть шанс проскочить.

– Моя главная забота – умереть от старости, – сказал Гарсия.

– Ты постареешь раньше времени, – ответил ему Боннет.

– Один градус влево, – сказал Гарсия.

– Один градус влево, – повторил Боннет.

В подводном каньоне «Рэм» направлялся прямо на запад. У самого края Норвежского бассейна они вышли из «кишки» и прижались к самому разделу, идя курсом 276o.Дно все повышалось. Достигнув 200 фатомов, они свернули к югу, параллельно береговой линии Норвегии.

Восемьдесят один час и пятьдесят восемь минут с момента отхода от скважины, в двух градусах от Северного полярного круга.

– Сигнал! – воскликнул Рэмси и нажал на кнопку отключения двигателей. – Я засек их на самом краю чувствительности локатора: это тридцать пять миль.

– Продолжать движение, – приказал Спарроу. – Они слишком далеко.

– Они идут из юго-восточного квадранта, направляются на запад, склоняясь чуть-чуть к югу, – сообщил Рэмси. – Если они будут поддерживать этот курс, то через минуту выйдут из зоны действия нашего локатора.

– Ради своей же безопасности сделаем так: пять минут идем прямо к востоку, а потом восстанавливаем курс.

Гарсия у штурвала подтвердил приказ. «Рэм» поменял направление.

– Курс, расстояние и направление движения «восточных»? – спросил Спарроу через какое-то время.

– Я потерял их, – ответил Рэмси.

– Продолжать движение прежним курсом.

Они вновь двигались параллельно норвежскому берегу, спустились к югу, потом курсом запад – юго-запад обогнули на большом расстоянии береговые следящие станции наюжной оконечности Норвегии. Затем свернули к югу и опять на запад, чтобы обойти Фарерские острова. Теперь они находились на самом краю глубоководной впадины юго-восточнее Исландии.

На вахте были Рэмси – у локаторов, и Спарроу – на руле.

– Вы очень тщательно продумали этот бросок, – сказал Рэмси.

– Не искушай судьбу, – ответил Спарроу. – Все еще может измениться.

– Что заставляет моряков быть такими суеверными?

– Сознание ограниченности нашей науки, – ответил Спарроу. – И еще жизненный опыт, говорящий, что удача действительно существует.

– Удивляюсь, как это правительство еще не выдало нам на счастье кроличьи лапки?

– Я постараюсь убедить тебя, когда…

– Стая! – Рэмси немедленно включил звукоглушение. – Капитан, они идут прямо на нас!

Спарроу нажал на сигнал тревоги.

– Они идут справа по нашему следу на расстоянии пятнадцати миль.

На полной скорости Спарроу развернул подлодку и баржу на северо-восток.

В помещение центрального поста влетели Боннет и Гарсия.

– На нас идет стая, – сообщил им Рэмси.

– Вы оба, к штурвалу, – приказал капитан.

Боннет с Гарсией встали на свои боевые посты. Боннет к штурвалу, Гарсия – к торпедному пульту. Спарроу подошел к Рэмси.

– Глубина 800 футов, – доложил тот.

– Мы еще можем все изменить, – сказал Спарроу. – Лес, погружение. Джонни, следи за атмосферой.

Рэмси включил генератор ангидразы на одно деление.

Палуба накренилась вниз.

– Джо, докладывай уровень глубины, – приказал Спарроу.

– Шесть тысяч восемьсот футов – давление 2880 фунтов на квадратный дюйм… 7000 футов и 3010 фунтов… 7500 и 3235… 8000 и 3440… 8500 и 3655…

– В дрейф, – приказал Спарроу.

Боннет заглушил двигатели.

Гарсия продолжал докладывать:

– 8600 и 3700… начались изменения свойств воды, капитан… 8700 и 3750… это на девять фунтов выше нормы…

– Понял.

– 8750 и 3780… это уже на восемнадцать фунтов выше нормы…

– Понятно. Лес, выравнивай носовые рули глубины и переключи носовые телекамеры на главный экран.

– Дно в сорока футах, – доложил Рэмси. – Стая быстро сжимает строй. Дальность – около одиннадцати миль.

Большой экран у них над головами показывал светлое пятно, а потом – совершенно неожиданно – донный ил.

– Сначала опускай «слизняка», – приказал Спарроу.

Боннет поднял носовые рули еще до того, как они почувствовали, что баржа за ними проехала по дну. «Рэм» опустился в ил на глубине 8800 футов. Манометр показывал давление 3804 фунта на квадратный дюйм: на двадцать больше, чем должно было быть на этой глубине.

– До стаи девять миль. Они разворачиваются веером. Я насчитал шестнадцать кораблей.

– Разворачиваются веером, – задумчиво повторил Спарроу. – Это означает, что они удивлены нашим…

– Две подлодки направились к поверхности, – докладывал Рэмси. – Они посчитали, будто мы всплываем.

– Давление тут больше обычного, – размышлял Спарроу вслух. – Это означает, что плотное холодное течение или слой над нами сбило их акустиков с толку. Пока они не обнаружат металл, мы в безопасности.

– Если мы не взорвемся, – сказал Боннет.

– Если у нас имеется ветчина, то есть и яичница с ветчиной, конечно же, если есть яйца, – сказал Рэмси.

Гарсия захихикал.

– Нам сейчас важнее всего расслабиться, – сказал Спарроу. – Нам не надо тех проблем, что были в прошлый…

– Проблем-морблем, – перебил его Гарсия. – Все время только бу-бу-бу. Так он, может, псих… Может, ему захочется, чтоб мы делали тук-тук-тук… Джонни, я прав, а?

– Джо, я приказываю тебе пойти со мной, – приказал Спарроу.

У Гарсии покатились слезы.

– Мне надо облегчить душу, – всхлипнул он. – Я хочу исповедаться, но никто из вас…

– Пошли! – Спарроу схватил его за руку и потащил к задней двери.

– Спокойней, капитан, – сказал Рэмси.

Тот сделал глубокий вдох.

– Правильно.

– Я сам пойду, – сказал Гарсия. – Не буду сопротивляться. Я не хочу доставлять неприятностей. Я и так их доставил уже много. Чудовищных неприятностей. Меня никогда не простят. Никогда.

Он направился к двери, бормоча под нос:

– Никогда… никогда… никогда…

– Каркнул ворон: «Никогда», – сказал Рэмси. С отсутствующим видом он потер все еще саднящую челюсть.

– Теперь кое-что становится ясным, – сказал Боннет.

– Что именно?

– Насчет пробивателя голов. Тебя к нам заслало ПсиБю.

– Только не ты, Брут, – вздохнул Рэмси.

– Точно, все сходится, – сказал Боннет. – Хепп тронулся, вот они и наслали тебя на нас, чтобы выяснить почему.

– Чего?

– Точно. Ты хочешь знать, кто из нас будет следующим.

– Им буду я, если еще немного послушаю твою чушь. Я…

– Или же ты шпион, – сказал Боннет. – Хотя, догадываюсь, ты не из них.

– Ради Бога!..

– Я попытаюсь объяснить, – сказал Боннет. – Это не просто. Я, вообще-то, терпеть не могу головокопателей. Вы все, психдоктора, одинаковые. Исключительно… всезнайки. На каждый случай имеется объяснение: религиозность – это проявление глубинных комплексов, которые…

– Да заткнись же ты! – вспыхнул Рэмси.

– То, что я пытаюсь сказать, чувствуется лучше, чем могу тебе вталдычить. Можешь назвать это своеобразным успокоительным. Иногда случалось держать врага в руках. Он напоминал мне насекомое, которое я мог раздавить.

– Ну и?

– Ну и. Я никогда не ловил врага… вот этими руками. – Он поднял руки и помахал в воздухе кистями. – Но именно здесь… я кое-чему выучился.

– Чему, конкретно?

– Это может прозвучать глупо.

– Скажи уж как-нибудь.

– Может, не надо?

– Тебе очень важно сформулировать эту мысль, сосредоточиться на ней, – сказал Рэмси. При этом он думал: «Неважно что я сейчас делаю. Сейчас я выступаю в роли психоаналитика!»

Боннет вытер руки о футболку, поглядел на пульт управления.

– Когда ты встречаешь своего врага и распознаешь его, касаешься его, ты вдруг понимаешь, что он похож на тебя: возможно, он даже часть тебя. – Он замотал головой. –Нет, не могу сказать правильно.

– Попробуй.

– Не могу.

Боннет свесил голову и уставился в пол.

– На что это похоже? Попытайся сравнить с чем-нибудь.

Очень низким, почти неслышным голосом Боннет сказал:

– Ну, это вроде того, когда ты – маленький, слабый пацан на детской площадке. И вот когда старший парнишка шлепает тебя, тогда все в порядке, он тебя заметил. Это значит – ты живешь. И это гораздо лучше, чем когда тебя совсем не замечают. – Он поднял голову и посмотрел на Рэмси. – Или еще, когда ты с женщиной, и она глядит на тебя, и ее глаза говорят, что ты мужчина. Ага, именно так. Когда ты и вправду живешь, другие знают об этом.