Чтение 21–й страницы книги ~Досадийский эксперимент~

– Понимаю, что хотел сказать Экрис. – Он продолжил более оживленно. – Что ж, Маккай, я с интересом следил за твоей карьерой. Теперь вижу, что следил недостаточно пристально. Возможно, если бы мы не…

Мррег оставил мысль незаконченной.

Маккай продолжал атаковать.

– Было неизбежно, что я найду способ выбраться с Досади.

– Возможно.

Служители закончили свою работу и удалились, забрав с собой хрустальные флаконы.

– Отвечай на мой вопрос, – приказал Маккай.

– Я не обязан отвечать на твои вопросы.

– Тогда я выхожу из этого дела.

Мррег содрогнулся.

– Ты не можешь! Аритч не…

– У меня нет никаких дел с Аритчем. Моим Клиентом является Говачин, который принял решение по Досадийскому эксперименту.

– Для Легума ты ведешь себя довольно странно. Да, принеси его. – Последняя фраза была адресована кому-то за пределами экрана. Появился еще один служитель, неся одеяние, что-то вроде длинного передника с рукавами. Слуга принялся надевать это на Мррега. Тот никак не прореагировал, сосредоточившись на Маккае.

– Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что делаешь, Маккай?

– Готовлюсь действовать в интересах своего Клиента.

– Вижу. Кто тебе рассказал обо мне?

Маккай покачал головой.

– Неужели ты на самом деле был уверен, что я не в состоянии выявить твое присутствие или истолковать то, что подсказывают мне мои чувства?

Маккай понимал, что Говачин не в состоянии разглядеть то, что скрывается под внешней насмешливостью. Мррег повернулся к слуге, который завязывал зеленые ленты на спине фартука. Для этого Старому Говачину пришлось наклониться вперед.

– Чуть туже, – распорядился он.

Слуга затянул ленту.

Обращаясь к Маккаю, Мррег сказал:

– Извини, что я отвлекся. Это должно происходить в определенном темпе.

Маккай выслушал, оценив на Досадийский манер. Он видел здесь подготовку к важному Говачинскому ритуалу, абсолютно для него неизвестному. Неважно. Время еще есть. Маккай продолжал говорить, прощупывая оборону этого Мррега.

– Когда вы нашли свои собственные необычные применения для Досади…

– Необычные? Это же универсальная побудительная причина, Маккай, что кто-то пытается снизить конкуренцию.

– Правильно ли ты определил цену, ту цену, которую тебя, может быть, попросят заплатить?

– О да. Я знаю, что мне, может быть, придется заплатить.

В голосе Говачина сквозило смирение, редкость для расы людей-лягушек. Маккай колебался. Слуга, принесший фартук, покинул комнату, так ни разу и не посмотрев в сторону Маккая. А ведь там был экран, чтобы показывать, видит ли Мррег того, кто его вызвал.

– Тебя интересует, почему я послал заместителя нанять Легума? – спросил Мррег.

– Почему именно Аритча?

– Потому что он является кандидатом для… большей ответственности. Знаешь, Маккай, ты меня изумляешь. Ты, несомненно, знаешь, что я мог бы сделать с тобой за эту дерзость. Тем не менее, это тебя не пугает.

Это открыло больше, чем могло входить в намерения Мррега, но он по-прежнему не сознавал (или его не заботило), что же видит Маккай. Со своей стороны, Маккай сохранял вежливую мину, столь же невыразительную, как у любого Досадийца.

– У меня единственная цель. И даже мой Клиент не заставит меня от нее отказаться.

– Функция Легума, – согласился Мррег.

Вернулся слуга белого передника, неся острую бритву. Маккай мельком увидел украшенную драгоценностями рукоятку и блестящую кривую режущего лезвия около двадцатисантиметров длиной. Бритва изгибалась крутой дугой. Слуга встал лицом к Мррегу, спиной к Маккаю. Он заслонил собой инструмент.

Левый бок Мррега был частично загорожен от Маккая слугой. Мррег склонился вправо и всматривался в экран.

– Тебя никогда не информировали о церемонии, называемой нами Лаупак. Она очень важна, и мы проявили небрежность, изъяв упоминания о ней из твоего обучения. Лаупак была весьма важна до того, как такой… проект, как Досади, смог бы быть приведен в движение. Попытайся понять этот ритуал. Я помогу тебе подготовить твое дело.

– Каков был твой Филум? – спросил Маккай.

– Это больше не важно, но… хорошо. Это был Великий Пробуждающийся. Я был Верховным Магистром в течение двух декад до того, как мы приняли решение по Досади.

– Сколько тел Обода ты использовал?

– Мое последнее. Это тоже уже не важно. Скажи мне, Маккай, когда ты заподозрил, что Аритч только заместитель?

– Когда я понял, что не все Говачины были рождены Говачинами.

– Но Аритч…

– Ах, да: Аритч готовится сделать карьеру.

– Да… разумеется. Понимаю. Досадийское решение должно было выйти далеко за пределы нескольких Филумов или единственного вида. Там должно было быть… Я уверен, чтовы. Люди, называете это «Верховным Командованием». Да, это должно было быть очевидным для того, кто так же насторожен, как ты теперь. Думаю, нас ввели в заблуждение твои многочисленные браки. Это было умышленно?

Будучи в безопасности под Досадийской маской, Маккай решил солгать.

– Да.

– Ахххх.

Мррег напоминал воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Но он сумел взять себя в руки.

– Понимаю. Нас заставили поверить, что ты что-то вроде дилетанта с извращенными эмоциями. Это было расценено как порок, который можно использовать. Значит, есть другое Верховное Командование, о котором мы даже не подозревали.

В концепции вселенной Консента в Мрреговом представлении обнаружились колесики внутри колесиков. Маккай подивился тому, как много сумели вместить, казалось бы, немногочисленные слова их беседы. Говачин долгое время был вдали от Досади и не был там рожден, но было нечто, давившее на Мррега сейчас, вынуждая его подойти к пределу своих знаний о Досади.

Маккай не прерывал его.

– Мы не ожидали, что ты проникнешь в сущность личности Аритча. Но это не было нашим намерением, как ты знаешь. Полагаю…

Что бы там Мррег ни полагал, он решил об этом не говорить, размышляя вместо этого вслух.

– Можно почти поверить, что ты родился на Досади.

Маккай сохранял молчание, позволяя заключенному в этой догадке страху наполнять сознание Мррега.

– Ты обвиняешь всех Говачинов? – немного погодя спросил Мррег.

Маккай по-прежнему молчал.

Мррег разволновался.

– Мы являемся смешанным правительством, мое Верховное Командование. Людей можно заставить не сомневаться в правительстве.

Маккай решил подействовать ему на нервы.

– Правительства всегда компрометируют все свое население целиком, когда требования становятся достаточно тяжелыми. С их молчаливого одобрения это население становится неразрывно связанным со всем, что сделано от его имени.

– Ты предоставил Досади свободное пользование прыжковыми дверями.

– Калебанцы сознают свой долг, – кивнул Маккай. – Джедрик сейчас инструктирует своих соотечественников.

– Ты думаешь натравить Досади на Консент и выследить мое Верховное Командование? Будь осторожен, Маккай. Я прошу тебя не пренебрегать своими обязанностями Легумаи не поворачиваться спиной к Аритчу.

Маккай продолжал молчать.

– Не делай этой ошибки, Маккай. Аритч твой Клиент. Через него ты представляешь весь Говачин.

– Легуму требуется ответственный Клиент, – сказал Маккай. – Не заместитель, а Клиент, чьи действия поставлены под сомнение рассматриваемым делом.

Мррег высказал Говачинские признаки глубокого огорчения.

– Слушай внимательно, Маккай. У меня осталось мало времени.

Испытывая внезапный приступ дурного предчувствия, Маккай сосредоточился на слуге с бритвой, который частично загораживал сидящего Говачина. Слова Мррега лились стремительным потоком.

– По нашим стандартам, Маккай, ты не слишком хорошо разбираешься в потребностях Говачинов. Это наша ошибка. Теперь ты… импульсивно поставил себя в положение, которое непригодно для защиты.

Слуга слегка переместился. Маккай мельком увидел кончик бритвы у его правого плеча.

– У Говачинов нет семей, как у людей или хотя бы как у Вревов, – продолжал Мррег. – У нас есть последовательное продвижение в группы, обладающие все большей и большей ответственностью перед нижестоящими. Эту схему переняло наше Верховное Командование. То, что ты видел в качестве Говачинской семьи, является только группой дляразмножения со своими собственными ограниченными правилами. Каждый шаг вверх по ступеням ответственности сопровождается необходимым условием, что за неудачи мы платим возрастающую цену. Ты спрашиваешь, знаю ли я о цене? Ах, Маккай. Самец Говачина, участвующий в размножении, удостоверяется, что выживают лишь самые проворные, самые бдительные дети. Магистр поддерживает формы Закона. Верховное Командование дает ответы… Мррегу. Понимаешь? А Мррег должен принимать только лучшие решения. Никаких провалов. Поэтому… Лаупак.

Когда он произнес финальное слово, бритва в руках слуги, вспыхнув, прочертила мерцающую дугу. Она коснулась шеи сидящего Говачина. Голова Мррега, аккуратно отделенная, была поймана в петлю на конце бритвы, высоко поднята, затем опущена на белый передник, заляпанный теперь зеленой кровью.

На экране появилось лицо Говачина, который соединял Маккая с Мррегом.

– Аритч желает проконсультироваться со своим Легумом.

В изменчивой вселенной только изменяющийся вид может надеяться на бессмертие, и К ТОМУ ЖЕ только, если его зародыши выращены в широком спектре окружающих условий.

Это залог изобилия уникальных индивидуальностей.Проникновения (проблеск ранней человеческой философии). Текст Бюсаба

Джедрик вошла в контакт с Маккаем, пока он ожидал прибытия Аритча и Сейланг. Маккай с отсутствующим видом пялился в потолок, сугубо по-Досадийски прикидывая, как быизвлечь личную выгоду из предстоящей встречи, когда почувствовал прикосновение ее сознания к своему.

Маккай замкнулся в своем теле.

– Никаких переходов.

– Разумеется.

Это было нечто крохотное, едва уловимая тень в контакте, ее мог проглядеть кто угодно с менее точной моделью Джедрик.

– Ты сердишься на меня, – сказал Маккай.

Он спроецировал иронию, зная, что Джедрик прочитает это правильно.

Когда она ответила, ее гнев уменьшился до обычного раздражения. Дело было не в эмоциональном затенении, а в том, что Джедрик позволила подобной эмоции обнаружиться.

– Ты напоминаешь мне одного из моих прежних любовников, – заявила она.

Маккай подумал о том, где в этот момент находится Джедрик: покачивается в безопасности в благоухающей цветами атмосфере его плавучего острова на море планеты Туталси. Каким же странным должно быть подобное окружение для Досадийки – никакой угрозы, фрукты можно собирать и есть, не думая о ядах. Полученные от него воспоминания придадут острову ощущение хорошо знакомого места, но ее плоть будет по-прежнему находить странным это впечатление. Его воспоминания – да. Остров напомнит ей о всех тех женах, которых он брал туда, в коттедж для медового месяца.

Маккай заговорил исходя из этой предпосылки.

– Не сомневаюсь, что прежний любовник не сумел продемонстрировать достаточное понимание твоих способностей, вне спальни то есть. Кто же был этот…

И он припомнил несколько эпизодов, предварительно покопавшись в памяти Джедрик.

Теперь она рассмеялась. Маккай почувствовал незамутненный ответ, настоящее необузданное веселье.

Он припомнил одну из своих прежних жен, и это заставило его задуматься о ситуации с размножением, в которой воспитывалась Джедрик. Никакого смешивания выбора партнера для продолжения рода с заведением любовника ради доступного наслаждения сексом. К партнеру для продолжения рода, как правило, испытывалась активная неприязнь.

Любовники… жены… В чем разница, если не считать общественно запечатленных условностей, результатом которого явились эти роли? Но Джедрик напомнила ему ту особую женщину. Он исследовал это воспоминание, размышляя, может ли это помочь во взаимоотношениях с Джедрик. Ему было тридцать с небольшим, ему было поручено первое персональное дело в Бюсабе. Маккай действовал без опеки и контроля кого-нибудь из ветеранов. По слухам, он был самым молодым агентом-человеком в истории Бюсаба, который мог действовать самостоятельно. Планета принадлежала к Йлирской группе, весьма непохожая на что-либо из предыдущего опыта Маккая: зарывшееся в землю место, с норами-входами и давящей тишиной повсюду. Ни животных, ни птиц, ни насекомых – лишь то устрашающее молчание, в котором, по сообщениям, формировался фанатичный культ. Все беседы велись приглушенным голосом. Они были полны неуловимых интонаций, предполагавших наличие внутренней коммуникации, необычной для Илира и как-то высмеивающей всех пришельцев, не посвященных в их частный код. В этом проявлялось большое сходство с Досадийцами.

Его тогдашняя жена, устроенная в безопасности на Туталси, была полной противоположностью: общительная, игривая, шумная.

Что-то в этом Йлирском деле вернуло Маккая к этой жене с обостренным осознанием ее нужд. Брак благополучно продолжался длительное время, дольше, чем любой другой. Итеперь он понимал, почему Джедрик напоминает ему ее. Они обе защищали себя крепкой броней женственности, но за этим фасадом были чрезвычайно ранимы. Когда броня обрушивалась, она обрушивалась полностью. Это понимание озадачило Маккая, потому что он отчетливо прочитал свою собственную реакцию: испуг.

Эта оценка заняла какое-то мгновение, но Джедрик успела прочитать ее.

– Мы не покинули Досади. Мы забрали ее с собой.

Так вот зачем Джедрик установила этот контакт. Чтобы быть уверенной, что он присоединит эту информацию к своей оценке. Маккай выглянул в открытое окно. Здесь, на Тандалуре, скоро стемнеет. Родная планета Говачинов тысячи стандартных лет сопротивлялась переменам. В некотором смысле она напоминала застоявшееся болото.

КОНСЕНТ УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПРЕЖНИМ.

Тонкая струйка Досадийцев, которую Аритч и его люди надеялись перекрыть, превратилась в ревущий водопад. Народ Досади незаметно проникнет в одну нишу цивилизации Консента за другой. Кто сможет противостоять даже самому захудалому Досадийцу? Законы изменятся. Во взаимоотношениях появятся основательные и едва уловимые отличия. Все, от самой случайной дружбы до самых сложных деловых связей приобретет несколько Досадийский характер.

Маккай припомнил прощальный вопрос, заданный Аритчем, когда тот отправил Маккая к прыжковой двери, перенесшей его на Досади.

– Спроси себя, существует ли цена, слишком высокая, чтобы заплатить ее за урок Досади.

Это стало для Маккая первым ключом к действительным мотивам Аритча. Слово УРОК обеспокоило его, но он упустил подтекст. С некоторым смущением припомнил Маккай свой бойкий ответ на вопрос Аритча:

– Это зависит от урока.

Правда, но как же слеп он был к тому, что увидел бы любой Досадиец. Как невежествен. Теперь Маккай дал Джедрик почувствовать, что он понял, почему она привлекла его внимание к подобным вещам.

– Аритч не смотрел как следует дальше использования насилия и несправедливости…

– И как повернуть такие вещи к собственной выгоде.

Джедрик, разумеется, была права. Маккай уставился в сгущающиеся сумерки. Да, каждый вид пытается сделать все для собственного сохранения. Если он терпит неудачу, топриходит другой вид, и так до бесконечности.

Я ДЕЛАЮ ТО, ЧТО ДЕЛАЮ.

Эти слова спящего монстра вспомнились Маккаю с содроганием. Он почувствовал также ужас Джедрик. Впрочем, у нее против этого выработался хороший иммунитет.

– Чем силен был твой Консент?

Прошедшее время, правильно. И не НАШ Консент, потому что это уже было прошлым. Кроме того… Джедрик – Досадийка.

– И иллюзии власти, – сказала она.

Маккай наконец понял, что Джедрик имеет в виду. Их собственное, объединенное сознание сделало урок вдвойне впечатляющим. Она точно знала, что мог пропустить персональный эгофокус Маккая. Тем не менее, это было тем, что удерживало Консент на плаву.

– Кто может гарантировать себе защиту от возмездия? – процитировал Маккай из Руководства Бюсаба.

Джедрик ничего не ответила.

Маккай больше не нуждался ни в каких подсказках с ее стороны. Урок истории был ясен. Насилие порождало насилие. Если насилие распространялось бесконтрольно, то рано или поздно ослабевало в своей бесконечно повторяющейся схеме. Такой ход событий был чаще всего беспощаден к невинным, так называемая «фаза вербовки». Эксневинныеразжигали все больше и больше насилие, пока не побеждал разум. Или уничтожалось все. Существовало достаточно много кучек золы на месте некогда процветающих планет. Это был урок для остальных. Досади чуть было не пополнила этот мрачный список.

Прежде, чем прервать контакт, Джедрик решила доказать еще одно положение.

– Помнишь, в последние дни Брой приказал увеличить пищевой рацион человеческим наемникам? Этим он им сказал: «Вас скоро выгонят на Обод, где вы сами будете о себе заботиться».

– ЧИСТО ДОСАДИЙСКИЙ способ сказать такое.

– Правильно. Мы всегда подсознательно считали, что, чем больше будем размножаться, тем больше шансов на выживание. Следовательно, мы начнем производство вида, способного выжить там без города Чу… или любого другого города, рассчитанного на производство неядовитой пищи.

– Но в тени есть силы, которые когда-нибудь выйдут на свет.

– Не сомневайся, Аритч это прекрасно понимает.

Если насилия нельзя избежать, то выбирайте насилие, которое можно контролировать. Лучше это, чем эпидемия зверства.Уроки Выбора, Руководство Бюсаба

Старший служитель Судебного Зала, приземистый и исполненный достоинства Говачин из Филума Высокомерных, предстал перед Маккаем с признанием:

– Я не успел проинформировать тебя о том, что некоторые из твоих свидетелей были исключены по отводу Обвинения.

Служитель, чье имя было Дарак, изобразил Говачинское пожатие плечами и стоял, выжидая.

Маккай посмотрел за его спину в Судебный Зал. Места для зрителей были заполнены. На этой первой утренней сессии судебного разбирательства он надеялся на что-то подобное этому отводу и увидел в словах Дарака жизненно важное откровение. Его гамбит приняли. Дарак просигналил о рискованной линии атаки тех, кто руководил выступлением Сейланг. Они ожидали от Маккая протеста. Он оглянулся на Аритча, стоявшего совершенно смиренно в трех шагах позади своего Легума. Аритч всем своим видом показывал, что заранее принимает все решения Суда.

ФОРМАЛЬНОСТИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ СОБЛЮДЕНЫ.

В основе этого лежали древние традиции Говачинского Закона: «Виновный невиновен. Правительства всегда творят зло. Законники ставят на первое место свои собственные интересы. Защита и обвинение – брат и сестра. Все под подозрением».

Легум Аритча контролировал первоначальное положение, и Маккай выбрал защиту. Его не удивило, когда сказали, что Обвинителем будет Сейланг. Маккай нанес встречный удар, настояв на том, чтобы в судейской коллегии, состоящей из трех членов, сидел Брой. Это вызвало задержку, во время которой Билдун вызвал Маккая, выискивая какое-нибудь предательство. Подход Билдуна был столь очевиден, что Маккай первым делом заподозрил маневр внутри маневра.

– Маккай, Говачины опасаются, что у тебя в комнате есть Калебанец. Это сила, которую они…

– Чем больше они опасаются, тем лучше.

Маккай пристально посмотрел на обрамленное экраном лицо Билдуна, наблюдая признаки напряжения. Джедрик права: не-Досадийца очень легко читать.

– Но мне сказали, что ты оставил эту Досадийку вопреки Калебанскому контракту, запрещающему…

– Бог с ними, пускай себе беспокоятся.

Маккай внимательно наблюдал за Билдуном, сохраняя на своем лице маску беспристрастности. Не было никаких сомнений, что этот разговор подслушивается. Пускай они посмотрят, с чем столкнулись. Марионетка Билдун вовсе не намерен открывать намерения тех теневых сил. Однако, Билдун здесь, на Тандалуре, а это весьма существенный факт. Пан Спечи, шеф Бюсаба, предложен в качестве наживки. А кукловоды по-прежнему опасались, что у Маккая в кармане спрятан Калебанец.

Никакого сомнения, кукловоды пытались расспросить Калебанку Стены Бога. Маккай подавил улыбку, представив себе, как должен был проходить этот разговор. Калебанке надо было только цитировать букву контракта. Если бы спрашивающие превратились в обвинителей, то Калебанка в гневе отказалась бы с ними разговаривать. К тому же речь Калебанцев так переполнена двусмысленностями, что кукловоды не могли бы быть уверенными в том, что услышали.

Уставившись на терпеливо ждущего Дарака, Маккай видел, что у тех теневых сил, стоящих за Аритчем, есть проблема. Лаупак изъял из их совещаний Мррега, чьи советы могли бы спасти положение. Маккай сообразил, что вероятным претендентом на звание «Мррег» является Аритч. Аритч мог быть Досадийски обученным, но не был рожден на Досади. В этом заключался урок, который вскоре предстоит усвоить Консенту.

И Брой в качестве судьи по этому делу оставался неизменяемым фактом. Он уроженец Досади. Калебанский контракт удерживал Броя на его ядовитой планете, но не ограничивал его Говачинским телом. Брой знал, что такое быть и Говачином, и Человеком. Он знал про Пчарки, которых использовали тюремщики Досади. И Брой теперь Говачин. Силы,противостоящие Маккаю, не осмелятся назвать другого Говачинского судью. Они должны выбирать из других видов. У них интересное затруднение. А без помощи Калебанки у них больше нет Пчарки, чтобы держать их на Досади. Самая ценная МОНЕТА, которую кукловодам пришлось предложить, потеряна для них. Они в отчаянии. Некоторые из тех, кто постарше, в большом отчаянии.

За поворотом коридора позади Аритча раздались шаги. Маккай оглянулся и увидел Сейланг в сопровождении помощников. Он насчитал вокруг нее не меньше двадцати Легумов. Все они были решительно настроены. На повестке дня стояли не только гордость и единство Говачинов, но и их священное видение Закона. Сзади маячили отчаявшиеся – подстрекатели. Маккаю показалось, что он различает смутные тени в толпе этой свиты.

Он видел, что на Сейланг черное одеяние и капюшон в полоску, одеяние Легума-Обвинителя. Она откинула капюшон назад, чтобы освободить жвалы. В ее движениях сквозило напряжение. Сейланг сделала вид, что не узнает Маккая, но он видел ее Досадийскими глазами.

«Я пугаю ее. И она права».

Он повернулся к ожидающему служителю и громко сказал, чтобы слышала приближающаяся группа:

– Каждый закон должен быть проверен. Я воспринимаю это, как сделанное тобой формальное объявление предела моей защиты.