Чтение 10–й страницы книги ~Досадийский эксперимент~

Маккай припомнил, как один из помощников Аритча говорил, что здесь есть рестораны, специализирующиеся на отбросах из отдельных зон города, что никакая пища, не содержащая яда, не пропадает.

Проплывающая мимо сцена приковала внимание Маккая: суровые лица, крадущиеся движения, ненависть и едва сдерживаемая жестокость, все это вовлекалось в нормальной коммерческой операции на основе отбросов. А количество этих людей! Они были повсюду вокруг: в дверных проемах, охраняющие и толкающие тележки, отпрыгивающие с дороги Бахранка. Нос Маккая атаковали новые запахи, острое зловоние, вонь, подобной которой он до сих пор не испытывал. Еще одно удивило его: внешнее впечатление старины вэтом Уоррене. Маккай задумался, воспринимает ли эту древность все население города, согнанное снаружи угрозами. По стандартам Консента, население Чу живет здесь лишь в течение немногих поколений, но город выглядит старше, чем любой, виденный им прежде.

Машина внезапно покачнулась, когда Бахранк повернул на узкую улицу и остановил ее. Маккай, выглянув в щель справа от себя, увидел арочный вход в запачканное сажей здание и лестницу, ведущую вниз во мрак.

– Там, внизу, ты встретишься с Джедрик, – сказал Бахранк. – Вниз по этой лестнице, вторая дверь налево. Это ресторан.

– Как я ее узнаю?

– Разве тебе не рассказали?

– Я… – Маккай оборвал себя. Он видел изображения Джедрик во время инструктажа на Тандалуре и теперь сообразил, что пытается оттянуть момент расставания с бронированным коконом Бахранка.

Казалось, Бахранк это почувствовал.

– Не бойся, Маккай. Джедрик тебя узнает. И, Маккай…

Маккай повернулся и взглянул в лицо Говачина.

– Иди прямо в ресторан, займи место и жди Джедрик. Без ее покровительства ты здесь долго не выживешь. У тебя темная кожа, а некоторые люди скорее предпочтут в этом районе зеленую, чем темную. Здесь помнят Ворота Пэйлаша. Пятнадцати лет недостаточно, чтобы изгладить это из их памяти.

В инструктаж Маккая не было включено ничего насчет Ворот Пэйлаша, и теперь он не осмелился спросить.

Бахранк сдвинул переключатель, открывший Маккаю дверь. Уличная вонь немедленно усилилась до почти невыносимой степени. Бахранк, видя, что он колеблется, резко сказал:

– Быстро выходи!

В состоянии какого-то обонятельного изумления Маккай спустился и обнаружил, что стоит на одной из сторон улицы, являя собой объект повсеместных подозрительных взглядов. Зрелище Бахранка, ведущего машину прочь, обрезало последнюю связь с Консентом и всеми хорошо знакомыми вещами, что могли бы защитить его. Никогда за свою долгую жизнь Маккай не чувствовал себя так одиноко.

Никакая правовая система не может поддерживать справедливость, если каждый участник – судьи, обвинители, Легумы, защитники, свидетели, – все они не рискуют жизнью сами в каком бы то ни было обсуждении, происходящем перед судебным барьером. В Судебном Зале нужно рисковать всем.

Если какой-то элемент остается вне спора и без личного риска, правосудие неизбежно проигрывает.Закон Говачина

Незадолго до заката пошел мелкий дождь, продолжавшийся и в темноте, а потом унесенный жадным ветром, очистившим небеса Досади. Он оставил после себя хрустальный воздух; на улицах капало в лужи с карнизов. Даже вездесущая вонь Уоррена ослабела и обитатели Чу, двигаясь вдоль улиц, демонстрировали хищную легкость.

Возвращаясь в штаб на бронетранспортере, где ехали лишь его наиболее доверенные Говачины, Брой отметил чистый воздух, даже несмотря на то, что он размышлял над сообщением, заставившим его сорваться с Холмов Совета. Войдя в комнату совещаний, Брой увидел, что там уже был Гар. Тот стоял спиной к темному окну, выходившему на восточные утесы. Брой задумался, давно ли Гар там находился. Ни человек, ни Говачин не проявили никаких признаков узнавания, но это только подчеркнуло растущее разделение видов. Оба они видели сообщения, содержащие ту наиболее тревожную информацию: убийство двойного агента-человека при обстоятельствах, указывающих на самого Броя.

Брой прошел во главу стола для совещаний и щелкнул переключателем, активирующим его коммуникатор, обратившись к видимому лишь ему экрану.

– Созовите Совет на совещание.

Ответом было искаженное жужжание, профильтрованное через скремблеры и приглушенное конусом уединения. Гар, стоя на другом конце комнаты, не смог бы выделить смысла из доносящегося по коммуникатору шума.

Ожидая, пока члены Совета выйдут на связь для совещания, Брой уселся к коммуникатору, вызвал на экран помощника-Говачина и говорил с ним приглушенным голосом, замаскированным конусом уединения.

– Начните проверку службой безопасности всех людей, чье положение может позволить им угрожать нам. Используйте план Д.

Брой взглянул на Гара. Рот человека молча шевелился. Он был раздражен конусом уединения и своей неспособностью точно сказать, что делает Брой. Брой продолжал разговаривать со своим помощником.

– Я хочу, чтобы специальные силы развернулись, как я вам ранее рассказывал… Да…

Гар демонстративно повернулся спиной к этой беседе и уставился в ночь.

Брой продолжал обращаться к помощнику на экране.

– Нет! Мы должны включить даже людей, участвующих в этом совещании. Да, это то сообщение, что сделал мне Гар. Да, я тоже получил эту информацию. Ожидается, что остальные люди взбунтуются и выгонят своих соседей-Говачинов, и последуют репрессии. Да, так я и подумал, когда увидел это сообщение.

Брой отключил конус уединения и скремблер. На его экране как раз появилась с оверрайдом Трайа, прервав его беседу с помощником по безопасности. Она говорила приглушенно, с поспешностью в голосе, так что стоящий в другом конце комнаты Гар мог разобрать лишь немногие слова. Но подозрения Броя становились очевидными. Он выслушал Трайу, потом произнес:

– Да… было бы логично предположить, что подобное убийство совершено так, чтобы походить на работу Говачина для… Понимаю. Но разбросанные случайности, которые… Всамом деле? Что ж, при таких обстоятельствах…

Он оставил мысль незавершенной, но его слова провели черту между людьми и Говачинами, даже на высших уровнях его Консультативного Совета.

– Трайа, я должен принять собственное решение по этому вопросу.

Пока Брой говорил, Гар поднял кресло и поставил его возле коммуникатора, и потом сел. Однако Брой закончил свой разговор с Трайей и восстановил контур уединения, и даже сидя поблизости, Гар не мог проникнуть сквозь их защитный экран. Хотя теперь он было достаточно близко, чтобы слышать гудение системы уединения, и этот звук раздражал Гара. Он и не пытался скрыть свое раздражение.

Брой видел Гара, но не подавал виду, что одобряет или не одобряет его близость.

– Так, я понял, – сказал Брой. – Да… издам эти приказы, как только закончу здесь. Нет… Согласен. Это будет лучше всего. – Он выключил контур. Раздражающее гудениепрекратилось.

– Джедрик намеревается натравить Говачина против людей, людей против Говачина, – сказал Гар.

– Если это так, то этому предшествовали долгие тайные приготовления, – сказал Брой.

Его слова подразумевали многое: что в высших кругах был заговор, что ситуация подошла к опасному моменту, не будучи замеченной, что теперь нельзя предвидеть все инерциальные силы.

– Ты полагаешь, что будет еще хуже, – сказал Гар.

– Многообещающе.

Гар долго, пристально смотрел на него, потом:

– Да.

Было ясно, что Брою нужно было, чтобы сложились вполне определенные условия, обеспечивающие четкое предвидение главных последствий. Он был к этому готов. Когда Брой понял, что ситуация его удовлетворяет, он воспользовался своей неоспоримой властью, чтобы приобрести как можно больше за время неразберихи.

Гар нарушил молчание.

– Но что, если мы неправильно поняли намерения Джедрик?

– Это помогает нам, когда страдает невиновный, – сказал Брой, перефразировав часть старой аксиомы, известной каждому досадийцу.

Гар закончил за него мысль.

– Но кто же невиновен?

Прежде, чем Брой смог ответить, на его экране засветились лица его Совета, каждое лицо в своем квадратике. Брой быстро провел совещание, позволяя лишь немногие помехи. Не было никаких домашних арестов, никаких обвинений, но его слова и поведение разделили их по видам. Когда он закончил, Гар представил себе свалку, которая должнабыла завариться сразу после в Чу, пока власть имущие соберут свои силы защиты.

Не зная, как он это ощутил, Гар почувствовал, что это было именно то, что нужно было Джедрик, и что со стороны Броя было ошибкой усиливать напряжение.

Выключив коммуникатор, Брой сел обратно и с большой осторожностью обратился к Гару:

– Трайа говорит, что Джедрик не могут найти.

– Разве мы этого не ожидали?

– Возможно, – Брой надул щеки. – Чего я не понимаю, так это того, как простой Лиаитор смог ускользнуть от моих людей и Трайи.

– Думаю, мы недооценили эту Джедрик. Что, если она происходит из… – Его подбородок дернулся к потолку.

Брой это допускал. Он наблюдал за допросом Бахранка на защищенном посту глубоко в Холмах Совета, когда его прервал вызов в штаб. Накопившиеся сообщения указывали на какие-то неприятности, знакомые Чу в различные времена, но никогда не достигавшие такой мощи. А информация Бахранка была неутешительной. Он доставил этого внедренца с Обода по имени Маккай по такому-то и такому-то адресу. Безопасность не смогла проверить это вовремя из-за бунта. Убеждения Бахранка были очевидными. И возможно, Ободники ПЫТАЛИСЬ построить свой собственный город за горами. Брой считал это невероятным. Его источники в Ободе оказались, в общем, заслуживающими доверия, а его особый источник был надежен всегда. Кроме того, подобная авантюра потребовала бы гигантских запасов пищи, все это при условии подверженности регулярному учету. Это, в конце концов, было функцией Лиаитора, почему он должен… Нет, это невозможно. Обод существовал на худших отбросах Чу и на том, что смог вырвать у ядовитой почвы Досади. Нет… Бахранк был не прав. Этот Маккай странный, но в совершенно ином отношении. И Джедрик это должно было быть известно прежде кого бы то ни было, – за исключением его самого. Первостепенным вопросом оставалось: кто ей помог?

Брой вздохнул.

– Мы давно знаем друг друга, Гар. Личность твоей силы, пробившая себе путь из Обода через Уоррены…

Гар понял. Ему говорили, что Брой взирает на него с активным подозрением. Между ними никогда не было настоящего доверия, но зато было кое-что еще: ничего открыто не сказано, ничего прямого или особенного, но смысл ясен. Это даже не было коварство, это просто была Досади.

Какое-то мгновение Гар не знал, куда повернуть. В его взаимоотношениях с Броем эта возможность всегда присутствовала, но долгое общение убаюкало Гара до опасной зависимости. Трайа была его самой ценной фишкой. Он нуждался в ней сейчас, но у нее были другие, гораздо более настоятельные, обязанности в данный момент.

Гар сообразил, что ему придется ускорить свои собственные планы, взыскать все долги и обязательства, что ему причитались. Его отвлек шум множества людей, спешащих мимо во внешнем холле. По-видимому, вещи приходили в голову быстрее, чем ожидалось.

Гар встал и рассеянно уставился в окна на те темные тени в ночи, что были утесами Обода. Дожидаясь Броя, Гар наблюдал, как там опускается темнота, наблюдал за появлением оранжевых пятен там, где были очаги Обода. Гар знал эти очаги, знал вкус пищи, приготовленной на них, знал изматывающее уныние, царящее над существованием там, снаружи. Неужели Брой ожидает, что он вернется туда? Брой был бы изумлен альтернативами, открытыми для Гара.

– Теперь я тебя покину, – сказал Брой. Он поднялся и вперевалочку вышел из комнаты. Он хотел сказать вот что: «Чтоб тебя здесь не было, когда я вернусь».

Гар продолжал смотреть в окно. Казалось, он погрузился в раздраженную мечтательность. Почему Трайа до сих пор не докладывает? Вошел один из Говачинов, помощников Броя, и засуетился над бумагами на столе в углу.

На самом деле Гар оставался стоять таким образом не более пяти минут. Немного погодя он встряхнулся, повернулся и удалился из комнаты.

Едва только он шагнул во внешний проход, как мимо него в комнату совещаний ворвался отряд Говачинов Броя. Они дожидались, пока Гар уйдет.

Злясь на себя за то, что он знал, ему надлежит сделать, Гар повернул налево и зашагал по холлу к комнате, где, как ему было известно, он найдет Броя. Трое Говачинов с нарукавными повязками Безопасности следовали за ним, но не вмешивались. Еще двое Говачинов охраняли дверь Броя, но они не решились остановить его. Власть Гара чувствовали здесь слишком долгое время. А Брой, не ожидая, что Гар последует за ним, не отдал особых распоряжений. Гар на это и рассчитывал.

Брой, инструктирующий группу помощников-Говачинов, стоял над заваленным картами столом. Желтый свет от светильников над головой играл переменчивыми тенями на картах, когда помощники склонялись над столом и делали пометки. Брой прервал инструктаж, явно удивленный.

Гар заговорил, прежде чем Брой смог распорядиться, чтобы его вывели.

– Я все еще нужен тебе, чтобы удержать тебя от совершения величайшей ошибки в твоей жизни.

Брой выпрямился, ничего не говоря, но в молчании его было приглашение Гару продолжать.

– Джедрик играет тобой, как на отличном инструменте. Ты делаешь в точности то, чего она от тебя хочет.

Брой надул щеки. Пожимание плечами разозлило Гара.

– Когда я впервые пришел сюда, Брой, то принял определенные меры предосторожности. Это страховка моего здоровья, на случай если ты попытаешься применить насилие.

Брой снова изобразил это доводящее до безумия Говачинское пожимание плечами. Все такое приземленное. Почему этот глупый человек до сих пор жив и на свободе?

– Ты никогда не был в состоянии выяснить, что же я сделал, чтобы обезопасить себя от тебя, – сказал Гар. – У меня нет пагубных пристрастий. Я человек гордый и, естественно, у меня есть средства умереть прежде, чем твои специалисты по боли смогут одолеть мой разум. Я сделал все, чего ты мог ожидать от меня… и кое-что еще, что тебе отчаянно нужно узнать.

– Я предпринял свои собственные предосторожности, Гар.

– Разумеется, и я допускаю, что не знаю, что они из себя представляют.

– Так что ты предлагаешь?

Гар издал короткий смешок, вовсе не злорадный.

– Ты знаешь мои условия.

Брой покачал головой из стороны в сторону в совершенно человеческом жесте.

– Разделить с тобой руководство? Ты меня изумляешь, Гар.

– Твое изумление еще не достигло своих пределов. Ты не знаешь, что я на самом деле сделал.

– И что же?

– Не удалиться ли нам в более уединенное место, чтобы спокойно все обсудить?

Брой посмотрел на своих помощников и взмахом руки приказал им удалиться.

– Будем говорить здесь.

Гар подождал, пока не услышал, что за последним уходящим помощником захлопнулась дверь.

– Ты, наверное, знаешь о фанатиках смерти, которых мы подготовили в человеческом анклаве.

– Мы знаем, что с ними делать.

– При соответствующей мотивации фанатик может хранить большой секрет, Брой.

– Не сомневаюсь. Ты собираешься теперь открыть подобный секрет?

– Годами мои фанатики жили на урезанном рационе, сохраняя и экспортируя излишки в Обод. У нас там, снаружи, достаточно пищи, мегатонны. Имея целую планету, для того чтобы это спрятать, тебе понадобится много времени, чтобы все отыскать. Городская пища, и мы будем…

– Еще один город!

– Больше того. У нас есть оружие, какое только мы смогли собрать в Чу.

Жаберные щели Броя позеленели от злости.

– Так ты никогда не оставлял Обод?

– Рожденный в Ободе не может об этом забыть.

– После всего, что сделал для тебя Чу…

– Я рад, что ты не сослался на богохульство.

– Но ведь с нами говорил Бог Стены!

– Разделяй и властвуй, подразделяй и властвуй более властно, раздроби и властвуй абсолютно.

– Это не то, что я имел в виду. – Брой несколько раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить душевное равновесие. – Один и только один город. Вот данный нам наказ.

– Но другой город будет построен!

– Будет ли?

– Мы покопались на заводах, чтобы обеспечить себя собственным оружием и пищей. Если ты атакуешь наших людей в Чу, мы атакуем тебя снаружи, разнесем ваши стены и…

– Что ты предлагаешь?

– Открытое сотрудничество по разделению видов. Один город для Говачинов, один для людей. Тогда то, что вы творите в Чу, станет вашим собственным делом. Но скажу тебе, в новом городе мы избавим себя от Демопола и его аристократии.

– Создадите новую аристократию?

– Возможно. Но мои люди будут умирать, видя свободу, которую мы разделяем. Мы больше не будем предоставлять Чу свои тела!

– Так вот почему все ваши фанатики уроженцы Обода.

– Вижу, что ты еще не понимаешь, Брой. Мои люди не просто уроженцы Обода. Они желают, даже ЖАЖДУТ умереть за свое видение.

Брой обдумал это. Трудная концепция для Говачина, чей грех Градуса всегда трансформировался в основательное уважение к стремлению выжить. Но Брой видел, к чему ведут слова Гара, и вызвал в уме образ волн человеческой плоти, бросающихся на все противостоящее, не сдерживаемые ни болью, ни смертью, ни выживанием в любом отношении.Они вполне могут захватить Чу. Мысль о бесчисленных иммигрантах из Обода, живущих внутри стен Чу в готовности к подобной жертве, наполнила Броя глубоким беспокойством. Потребовался усиленный самоконтроль, чтобы скрыть эту реакцию. Он ни на мгновение не усомнился в рассказе Гара. Это было нечто как раз в духе сухопарых Ободников. Но зачем Гар сейчас все это рассказывает?

– Что, Джедрик распорядилась подготовить меня к…

– Джедрик не является частью нашего плана. Она усложняет нам задачу. Но та разновидность неразберихи, которую она спровоцировала, есть как раз то, чем мы можем воспользоваться лучше вас.

Брой соотнес это с тем, что знал о Гаре. Он решил, что это обоснованно, но не дает ответа на основной вопрос.

– Почему?

– Я не готов жертвовать своими людьми, – сказал Гар.

Это отдавало полуправдой. Гар не раз демонстрировал, что может принимать нелегкие решения. Но несомненно, там, среди его орд фанатиков, были многие, обладающие определенными умениями, которые он предпочел бы не терять – пока. Да, Гар мыслил именно таким образом. И Гару следовало бы знать глубокое уважение к жизни, созревающее в груди Говачина после очищающего безумия. Говачин тоже мог бы принимать кровавые решения, но вина… о, чувство вины… Гар рассчитывает на чувство вины. Наверное, он слишком на многое рассчитывает.

– Ты, конечно, не ждешь, что я приму открытое и активное участие в вашем проекте города для Обода.

– Если и не открытое, тогда пассивное.

– И ты настаиваешь на разделении руководства Чу?

– На время.

– Невозможно!

– По существу, если не по названию.

– Ты был моим советником.

– Ты начнешь распри между нами с помощью Джедрик, выжидающей, чтобы подобрать все, что она сможет заполучить от нас?

– Эээ… – Брой кивнул.

Так вот в чем дело! Гар не является частью этой затеи Джедрик. Он боится Джедрик, даже больше чем Броя. Это дало Брою повод для осторожности. Гара не легко испугать. Что он знает о Джедрик такого, чего неизвестно Брою? Но теперь есть весомая причина для компромисса. Ответ на вопрос можно получить и позднее.

– Ты останешься моим главным советником, – сказал Брой.

Это было приемлемо. Гар подтвердил свое согласие отрывистым кивком.

Однако компромисс оставил ощущение пустоты в пищеварительных узлах Броя. Гар знал, что им манипулировали, чтобы он выдал свой страх перед Джедрик. Он мог быть уверен, что Брой попытается нейтрализовать проект города для Обода. Но размах заговора Гара превзошел все ожидания, оставив слишком много неясностей. Нельзя было принять правильное решение на основании недостаточных данных. Гар отдал информацию, не получив ничего ценного взамен. Это было на него не похоже. И правильно ли было все произошедшее здесь истолковано? Брой знал, что ему следует разобраться с этим, рискнув одним куском информации в качестве приманки.

– В Уоррене недавно было нарастание мистических впечатлений у Говачинов.

– Мог бы придумать что-нибудь и получше, чем пробовать на мне эту религиозную чепуху!

Гар действительно злился.

Брой не стал показывать, что это его позабавило. Значит, Гар не знает (или не приемлет), что Бог Стены иногда сотворяет иллюзии среди своей паствы. Что Бог правдиво говорит со своим помазанником и даже отвечает на некоторые вопросы.

Многое было здесь открыто. Больше, чем подозревал Гар. Бахранк прав. И Джедрик тоже наверняка известно о проекте города Гара. Возможно, что Джедрик сама спровоцировала Гара на то, чтобы он раскрыл свой заговор Брою. Но этого явно было недостаточно, чтобы так его испугать.

«Для чего Бог открыл это мне? – подумал Брой. – Меня испытывают?»

Да, это должно было быть ответом. Теперь все определено.

«Я буду делать то, что советует Бог».

Люди всегда придумывают свои собственные оправдания.

Фиксированный и неподвижный Закон просто обеспечивает удобную структуру, чтобы вешать внутри ее ваши оправдания, а за ними – предрассудки. Единственным универсально приемлемым Законом для смертных был бы тот, который соответствовал бы каждому оправданию. Что есть явная чепуха. Закон должен выявлять предрассудки и спорные оправдания. Таким образом, Закон должен быть гибким, должен изменяться, чтобы приспосабливаться к новым требованиям. В противном случае он становится просто оправданием сильного.Закон Говачина (перевод Бюсаба)

После отъезда Бахранка Маккаю потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить ощущение целеустремленности. Над ним поднимались высокие и массивные здания, норасщелина, идущая на запад, позволяла клину солнечного света проникнуть на узкую улицу через завитки растительности этого Уоррена. Свет отбрасывал густые тени от каждого предмета, подчеркивая давление людского движения. Маккаю не нравилось, как на него смотрят люди. Словно каждый оценивал его с точки зрения какой-то личной выгоды.

Маккай медленно проталкивался через текущую мимо толпу к арочному входу. Он старался наблюдать за окружающими так, чтобы не привлекать внимания. После всех тех лет в Бюсабе, после всех тренировок и опытов, подготовивших его для столь утонченно влиятельного агентства, Маккай приобрел великолепное знание видов, которые входили в Консент. Он извлекал теперь это знание, ощущая мощную секретность, которая руководила этими людьми. К сожалению, его опыт был насыщен знаниями о том, как вид может обращаться с другим видом, не говоря уже о том, что вид может сотворить сам с собой. Люди вокруг него, согласно его впечатлению, находились на грани взрыва.

Двигаясь в постоянной готовности защищать себя, Маккай спустился на короткий лестничный пролет в прохладные тени. Здесь легче было двигаться, но запахи гнили и плесени усилились.

«Вторая дверь налево».