Чтение 13–й страницы книги ~Эффект Лазаря~

— Ты плыл в сторону от меня, чтобы я наверняка последовал за тобой вместо того, чтобы попытаться достичь субмарины. Ты хотел сойти за морянина, чтобы я отвез тебя на эту базу, и собирался использовать свою осведомленность о разрушении Гуэмеса, чтобы обеспечить себе местечко среди морян наверняка. Ты собирался променять свои сведения на…

— Не собирался я! Клянусь!

— Не клянись, — предостерег Твисп. — Корабль слышит.

Тедж начал было говорить, передумал и умолк. Религиозный блеф обычно срабатывал с островитянами, даже если они и объявляли себя неверующими.

— Чем ты занимался наверху? — спросил Твисп. — На каком острове?

— Игл. Я был… историком и… и техником.

— Ты бывал на Вашоне?

— Пару раз.

— Похоже, тогда-то я тебя и видел. Я редко забываю лица. Историк, значит? Постоянно в помещении. Вот почему ты такой бледный.

— Ты хоть представляешь, — спросил Тедж, — какие исторические документы остались у морян? Моряне сами понятия не имеют, что они в их распоряжении. И о том, какие они ценные.

— Вот Гэллоу и решил, что ты окажешься таким же ценным свидетелем, записывающим его деяния?

— Так он мне сказал.

— Делать историю — не то же самое, что писать ее. Полагаю, это ты уже заметил.

— Кораблю ведомо, что да!

— Ага. Влипли мы с тобой, Тедж. Выбрасывать тебя за борт я не собираюсь. Но меня твоя история не устраивает, понимаешь? Вот если база окажется там, где ты сказал… воттогда и посмотрим.

— База там, — повторил Тедж. — Ее вышка выступает из воды настолько, что километров за пятьдесят видать.

— Конечно, — согласился Твисп. — А до тех пор сиди на корме, а я останусь у штурвала. И не пытайся уйти оттуда. Ясно?

Тедж молча зарылся лицом в одеяло. Но по сотрясению его тела и судорожным всхлипам Твиспу было ясно, что он все расслышал.

Что самое трудное, когда любовничаешь с мутью? Найти ухо.

Морянская шутка.

Следуя за Алэ со скоростью, болезненной для его старых слабых ног, Уорд Киль шагнул в люк, помеченный красным кругом, и оказался в комнате, переполненной бурной деятельностью. Там было множество экранов — и при каждом по технику — по меньшей мере дюжина контрольных панелей с переключателями и надписями в морянском стиле. Индикаторы с буквенными и цифровыми обозначениями подмигивали ему. Киль насчитал десяток больших видеоэкранов, демонстрирующих подводные и надводные виды. И все это размещалось в пространстве, ненамного большем, чем жилище Алэ.

«И никакой толкотни», подумал Уорд.

Совсем как островитяне, эти моряне наловчились использовать ограниченное пространство — хотя Киль и отметил, что помещение, ограниченное по морянским меркам, островитяне назвали бы просторным.

Алэ провела его вдоль панелей и экранов, познакомив со всеми. Каждый сотрудник во время знакомства подымал взгляд, коротко кивал и возвращался к работе. По взглядам, которыми они награждали Алэ, Киль мог сказать, что его присутствие в этой комнате для некоторых морян особо неприятно.

Карин подвела гостя к самой большой панели, расположенной на низком столике, чтобы удобнее обозревать все помещение. Молодого человека за панелью Алэ окликнула «Тень», но отрекомендовала его Дарком Панилем. Фамилию эту Киль вспомнил — несомненно, потомок поэта и историка из первопоселенцев. Над высокими скулами Паниля требовательно горели его темные глаза. Его рот лишь минимально отклонился от прямой линии, когда он откликался на приветствие.

— Что это за место? — спросил Киль.

— Текущий Контроль, — ответила Алэ. — Сейчас вы узнаете все подробности. Сейчас люди заняты срочной работой. Мы не имеем права им мешать. Видите, вон там оранжевые огоньки мигают? Это срочные вызовы поисковых и спасательных команд, которые сейчас на дежурстве.

— Поисковых и спасательных? — переспросил Киль. — Кто-то из ваших людей попал в беду?

— Нет, — ответила она, сжав зубы, — из ваших.

Киль попридержал язык. Он скользил взглядом вдоль всей комнаты по напряженным лицам, изучал каждый экран, какофонию, созданную двумя дюжинами рук техников, барабанящих по клавиатурам. Есть отчего растеряться. Не начало ли это угрозы, о которой упоминала Алэ? Киль с трудом хранил молчание… но ведь Алэ сказала «поисковых и спасательных»? Самое время наблюдать и запоминать.

Сразу же после того, как медики вынесли ему свой смертный приговор, Киль ощутил, что живет в пустоте, которую отчаянно нужно заполнить. Он чувствовал, что даже его долгая служба в Комитете по Жизненным формам сделалась чем-то пустопорожним. Должно же быть что-то большее… то, что станет достойным итогом его жизни, покажет, как онлюбил свой народ. Он хотел послать весть по всем переходам, гласящую: «Вот как я вас любил». Возможно, ключ к этой необходимости обретался в этой комнате.

— Тень, — прошептала Алэ судье на ухо, — так его друзья зовут, это более приятное имя, чем Дарк — наш самый способный координатор. На его счету очень много спасенных островитян, упавших в море.

Она что, надеялась впечатлить его опекой над жизнями островитян?

— Я и не знал, что дело ведется так формализованно, — тихим сухим голосом произнес Киль.

— А вы полагали, что мы оставляем все на волю случая? — поинтересовалась она, и Киль расслышал короткое презрительное фырканье. — Мы всегда наблюдаем за островитянами во время шторма или водяной стены.

Киль ощутил при этом известии эмоциональный укол. Его гордость была затронута.

— Почему вы делаете это скрытно от нас? — спросил он.

— Полагаете, островитянская гордость перенесет столь пристальное наблюдение? — спросила Алэ. — Вы забываете, Уорд, что я подолгу живу наверху. Вы и так считаете, что мы умышляем против вас. А что ваши люди сказали бы обо всем этом? — Жестом руки она обвела контрольные панели, видеоэкраны, приглушенно побрякивающие принтеры.

— По вашему, островитяне — параноики, — сказал Киль. Он был вынужден признаться себе, что предназначение этой комнаты ранит его гордость. Вашонская служба безопасности также не будет в восторге от такого пристального наблюдения. И возможно, их страхи обоснованны. Киль напомнил себе, что видит только то, что ему показывают.

Большой экран справа демонстрировал массивную часть острова.

— Похоже на Вашон, — заметил он. — Я узнаю его обводы.

Алэ тронула Паниля за плечо, и Киль подивился тому, насколько собственническим было это прикосновение. Паниль оторвался от клавиатуры.

— Мы не помешали? — спросила Карин.

— Покороче.

— Ты не мог бы успокоить страхи судьи Киля? Он узнал свой остров вон там, — Карин кивком указала на экран справа. — дай нам местоположение острова относительно ближайшей водяной стены.

Паниль повернулся к своей панели и набрал код, повернул переключатель и считал данные с тонкой темной полоски наверху панели. Маленький экран наверху показывал уже не повторение надводного вида, а окружающий ландшафт. На квадратике в нижнем правом углу экрана помаргивало «V-200».

— Видимость двести метров, — заметила Алэ. — Совсем неплохо.

— Вашон находится примерно в четырех километрах от нашего подводного барьера эйч-а-девять и движется параллельно стене, — сообщил Паниль. Приблизительно через час мы начнем отводить его в сторону. Водяная стена находится на двухкилометровом расстоянии. Нам придется немного поманеврировать, но опасаться нечего. Все под контролем.

Киль, услышав такие цифры, едва подавил вскрик.

— Что значит — «опасаться нечего»? — спросил он молодого человека, совладав со своим гневом.

— У нас все под контролем… — ответил Паниль.

— Молодой человек, при отклонении такой массы, как Вашон, — покачал головой Киль, — мы рады, если нам удается стабилизировать базовое местоположение при контактах с другими островами. А разминуться с опасностью в двух километрах невозможно.

Уголки рта Паниля приподнялись вверх в напряженной улыбке — в той всезнающей улыбке, которую Киль всегда терпеть не мог. Он видывал эту улыбку на лицах недорослей-начетчиков, полагающих, что старики просто глупы.

— Вам, островитянам, келп не помогает, — отозвался Паниль. — А нам помогает. Поэтому мы здесь, и у нас нет времени на вашу островитянскую паранойю.

— Тень! — предупреждающе прозвенел голос Алэ.

— Прошу прощения. — Паниль вновь склонился над своими приборами. — Но келп дает нам возможность контроля, который удерживал Вашон вдали от реальной опасности напротяжении нескольких последних лет. И другие острова тоже.

«Какое ошеломляющее заявление!» подумал Киль. Краем газа он видел, как пристально следит Алэ за каждым движением Паниля. Молодой человек кивнул чему-то, что вычитал из своих данных.

— Посмотрите сюда, — сказал он. — Ландро! — пожилая женщина в другом конце комнаты взглянула на него и кивнула. Паниль назвал ей серию букв и цифр. Женщина отбилаих на своей клавиатуре, подождала, вновь нажала на клавишу, подождала. Паниль склонился над своей клавиатурой. Пальцы его быстро запорхали над нею.

— Посмотрите на экран Тени, — предложила Алэ.

Экран демонстрировал длинную полосу келпа, толстую, тянущуюся вглубь. «V-200» все еще помаргивало в угловом квадратике. Киль оценил глубину прорастания келпа вниз метров в сто. По мере того, как он наблюдал, в заросли келпа открылся боковой проход, толстые лохмы расступились и сплелись с соседними. Проход имел по меньшей мере метров тридцать в ширину.

— Келп контролирует течения, открывая для них подходящие проходы, — сказала Алэ. — Вы видите одну из самых примитивных форм кормового поведения келпа. Таким образом он улавливает холодные течения, богатые питательными веществами.

— Как вы заставляете его отвечать нужным образом? — приглушенным шепотом спросил Киль.

— Низкочастотными сигналами, — сообщила Алэ. — Мы еще не улучшили наш способ, но до этого недалеко. Это очень примитивно, если верить историческим хроникам. Мы ожидаем, что на следующей стадии развития келп включит в свой словарь визуальные образы.

— Вы хотите сказать, чторазговариваетес ним?

— Приближенно. Как мать «разговаривает» с младенцем — в этом примерно роде. Мы еще не можем назвать келп разумным, он не способен покуда принимать независимые решения.

Киль начал понимать, откуда взялся всезнающий вид Паниля. Как много поколений островитян пробыли в море и даже не приблизились к подобному достижению? А что еще такого, что островитянам недостает, моряне сумели развить?

— Поскольку все это очень приближенно, мы оставляем большое пространство для ошибок, — добавила Алэ.

— Четыре километра… это безопасно? — спросил Киль.

— Два километра, — поправил Паниль — На данный момент это безопасное расстояние.

— Келп отвечает на серию сигналов, — заверила его Алэ.

«С чего бы им так вдруг распинаться перед высшим островитянским чиновником?» подумал Киль.

— Как видите, — пояснила Алэ, — мы обучаем келп в процессе использования. — Она взяла Уорда за руку, глядя на открывающийся в зарослях келпа проход.

Киль увидел, какой взгляд бросил Паниль на это дружеское рукопожатие Алэ и как отвердела линия его рта.

«Ревность?» гадал Киль. Мысль вспыхнула на мгновение, как огонек свечи на сквозняке. Возможно, это способ вывести Паниля из равновесия. Киль похлопал Алэ по руке.

— Понимаете, почему я привела вас сюда? — спросила Алэ.

Киль попробовал прокашляться, но горло оказалось судорожно сжатым. Безусловно, островитянам следует узнать об этих разработках. Он начинал понимать проблемы Алэ — морянские проблемы. Они совершили ошибку, не поделившись этой информацией. Или… или не совершили?

— Нам еще есть что осмотреть, — сказала Алэ. — Думаю, на очереди гимназия, это ближе всего. Там мы обучаем наших астронавтов.

Киль, полуотвернувшись, разглядывал экраны. Разум его лишь частично сосредоточился на словах Алэ, и он не сразу осознал услышанное? Он развернулся и столкнулся с Алэ, и лишь ее сильная хватка удержала его от падения.

— Я знаю, что вам нужны гибербаки, — сказал он.

— Корабль не оставил бы их на орбите, если бы не предназначал их нам, Уорд.

— Так вот зачем вы возводите ваши барьеры и громоздите сушу посреди моря.

— Мы можем запускать ракеты и отсюда, но это не наилучший способ, — подтвердила Карин. — Нам нужна база на твердой земле над уровнем моря.

— И что вы собираетесь делать с содержимым гибербаков?

— Если записи верны — а у нас нет никаких оснований в этом сомневаться — тогда все богатство жизненных форм в этих контейнерах вернет нас на человеческий путь — к человеческому образу развития.

— А каков он, этот человеческий образ? — спросил Уорд.

— Ну, это… Уорд, жизненные формы в этих контейнерах смогут…

— Я изучал записи. Что вы рассчитываете выиграть в условиях Пандоры посредством, скажем, макаки резус? Или питона? Какой нам толк от мангуста?

— Уорд, но есть же коровы, свиньи, цыплята…

— И киты — и чем они могут нам помочь? Смогут ли они ужиться с келпом? А ведь вы указываете на значение келпа…

— Мы ведь не узнаем, пока не попытаемся, верно?

— Как Верховный судья Комитета по жизненным формам — а ведь именно в этом качестве вы ко мне и обращаетесь, Карин Алэ — я должен напомнить вам, что рассматривал подобные вопросы и раньше.

— Корабль и наши предки принесли…

— Откуда вдруг эти религиозные порывания, Карин? Корабль и наши предки принесли хаос на Пандору. Они не продумали последствия своих действий. Посмотрите же на меня, Карин! Я — одно из этих последствий. Клоны… мутанты… не было ли целью Корабля преподать нам жестокий урок, я вас спрашиваю?

— Какой урок?

— Что есть перемены, способные нас уничтожить. Как легко вы разглагольствуете о человеческом образе жизни! Но как вы определяете, что такое «человеческий»?

— Уорд… мы оба — люди.

— Такие, как мы, Карин. Вот критерий нашего суждения. Человек — это «такой, как я». Мы печенкой чуем: это — человек, если он такой, как я.

— Вы и в Комитете так судите? — Тон Алэ был не то пренебрежительным, не то уязвленным.

— Конечно, так. Но кисть, которой я обрисовываю сходство, очень широка. А широка ли ваша кисть? К слову, вот этот презрительного вида молодой человек, который сидит перед нами — может он посмотреть на меня и сказать: «Он такой, как я»?

Паниль не поднял взгляда, но шея его заполыхала, и он еще ниже склонился над клавиатурой.

— Тень и его люди спасают жизни островитян, — заметила Алэ.

— Конечно, — откликнулся Киль, — и я благодарен. Вот только я хотел бы знать — считает он, что спасает людей или интересные низшие формы жизни? Мы живем в различной среде, Карин. И это различие среды диктует нам разные обычаи. Вот и все. Но я спрашиваю себя, почему мы, островитяне, позволяемвашимстандартам красоты управлять нами? Вот вы, к примеру, могли бы воспринять меня как возлюбленного? — Он поднял руку, чтобы предотвратить ее ответ, и увидел, что Паниль изо всех сил старается игнорировать их разговор. — Я не предлагаю себя всерьез, — вставил Киль. — Просто подумайте обо всем, что с этим связано. Подумайте, как печально, что мне вообще пришлось об этом заговорить.

— Вы самое трудное в общении, — сказала Алэ, осторожно подбирая слова и делая между ними большие промежутки… — человеческое существо… какое я только встречала.

— Вы меня поэтому и привезли сюда? Если вы сумеете убедить меня, то сумеете убедить кого угодно?

— Я не думаю об островитянах, как о мути, — произнесла она. — Вы люди, чьи жизни тоже важны и чье значение для нас всех должно быть очевидным.

— Но вы же говорили, что есть моряне, которые с этим не согласны, — напомнил Уорд.

— Большинству морян неизвестно, с какими проблемами сталкиваются островитяне. Вы должны признать, Уорд, что ваша работа по большей части неэффективна… хотя, конечно, и не по вашей вине.

«Как завуалировано», подумал Киль. «Эвфемизм, да и только.»

— Тогда в чем же наше «очевидное значение»?

— Уорд, каждый из нас решает одну и ту же общую проблему — как выжить на этой планете — несколько с другой стороны. Здесь, внизу, мы собираем компост ради метана и ради плодородной почвы, которая понадобится нам, когда нам придется высаживать растения на суше.

— Изымая энергию из жизненного цикла?

— Задерживая ее, — поправила Алэ. — Суша гораздо стабильнее, когда ее удерживают растения. Нам нужна плодородная почва.

— Метан, — пробормотал он, забыв, что собирался сказать, в свете этих новых откровений, нахлынувших на него. — Вам нужно наше производство водорода!

Ее глаза расширились от его догадливости.

— Нам нужен водород, чтобы достичь космоса, — сказала она.

— А нам он нужен для приготовления пищи, для отопления, для двигателей наших немногих механических устройств, — перечислил Уорд.

— У вас есть и метан.

— В недостаточном количестве.

— Мы выделяем водород с помощью электролиза и…

— Недостаточно эффективно, — возразил Киль. Он старался не выдавать своей гордости, но она все равно звучала в его голосе.

— Вы используете замечательные разделительные мембраны и глубоководное давление, — сказала Карин.

— Один-ноль в пользу биомассы.

— Но нельзя же всю технологию основывать на биомассе, — возразила Алэ. — Посмотрите, как она вас тормозит. Ваша технология должна поддерживать и защищать вас, служить вашему прогрессу.

— Этот спор завязался много поколений назад, — сказал Киль. — Островитяне знают, что вы думаете о биомассе.

— Но спор не завершен, — настаивала Карин. — А с гибербаками…

— Теперь вы идете к нам, — прервал ее Киль, — поскольку мы лучше управляемся с живыми тканями. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — И я должен заметить, что выобращаетесь к нам в случаях особо тонкой хирургии.

— Мы понимаем, что когда-то биомасса стала для вас наиболее удобным средством, чтобы выжить на поверхности, — возразила Карин. — Но времена меняются, и…

— И вы меняете их, — произнес Уорд с вызовом. Он примолк при виде отчаяния, заставившего ее крепче сжать челюсти, приметил, как ярко сверкнули ее синие глаза. — Времена всегда меняются, — промолвил он, на сей раз помягче. — Но вопрос остается прежним: «Как нам наилучшим образом приспособиться к переменам?»

— Все ваши запасы энергии уходят на то, чтобы поддерживать вашу жизнь и вашу биомассу, — выпалила Карин, не смягчившись в ответ. — Островам случается голодать. А мы не голодаем. И в течение жизни поколения мы выйдем под открытое небо на твердую сушу!

Киль пожал плечами. Пожатие было болезненным из-за устройства, поддерживающего его крупную голову. Он чувствовал, как по мере все большего утомления мышцы шеи скручиваются болезненными узлами от затылка к волосам.

— И что вы думаете о старом споре в свете этих перемен? — спросила Алэ. Ее вопрос прозвучал как вызов.

— Вы создаете барьеры, создаете берега, которые могут утопить острова, — сказал Киль. — вы делаете это для распространения морянского образа жизни. Островитяне были бы дураками, не задайся они вопросом — не делаете ли вы все это, чтобы утопить острова, а заодно и всю муть.

— Уорд. — Карин покачала головой прежде, чем продолжить. — Уорд, конец жизни на островах в том виде, в каком вы ее знаете, произойдет при нашей жизни. И это не обязательно плохо.

«Не при моей жизни», подумал он.

— Вы это понимаете? — требовательно спросила она.

— Вы хотите, чтобы я облегчил для вас эти перемены, — произнес Киль. — Сделать меня козлом отпущения, Иудой. Вы слышали об Иуде, Карин? А о козлах?

Заметная тень беспокойства показалась на ее лице.

— Я стараюсь дать вам понять, как скоро островитянам придется меняться. Это факт, и с ним придется считаться, нравится вам это или нет.

— А еще вы стараетесь заполучить наше производство водорода, — заметил Киль.

— Я стараюсь удержать вас выше нашей морянской политической грызни, — вставила она.

— Знаете ли, Карин, что-то я вам не доверяю. Я подозреваю, что вы действуете без одобрения вашего собственного народа.

— С меня довольно, — прервал Паниль. — Я предупреждал тебя, Карин, что островитянин…

— Дозволь мне управиться самой, — возразила Карин, утихомирив его движением руки. — если это и ошибка, это моя ошибка. — Она обратилась к Килю. — Вы можете поверить в возвращение гибербаков или восстановление суши? Вы можете понять значимость восстановления сознательности келпа?

«Это представление», понял Киль. Она разыгрывает его для меня. Или для Паниля.»

— С какой целью и при помощи каких средств? — спросил он, стараясь выиграть время.

— С какой целью? Мы наконец-то достигнем реальной стабильности. Все мы. Это то, что сможет объединить нас.

«Она выглядит такой спокойной, такой лощеной», подумал Киль. «Но что-то все-таки не в порядке.»

— Что для вас самое важное? — спросил он. — Келп, суша или гибербаки?