Чтение 4–й страницы книги ~Последний город~

– Страшно.

– Ты ж не в первый раз? – удивился Ян.– Артур говорил…

– Не в первый,– не чувствуя особой радости, усмехнулся я.– Поэтому и страшно…

– Расскажешь? – сразу же вцепился в меня Эдуард.

– После впечатлениями делиться будете,– обернулся к нам Артур, успевший по дороге нацепить на висок диск магофона.– Времени в обрез…

– Вот куда-куда, а туда никогда не поздно,– вполголоса проворчал я и указал на мрачную коробку здания Конторы на той стороне перекрестка.– Пришли уже…

– Живее, говорю,– поторопил нас Станке и выудил из кармана начатую пачку ароматических пластинок.– Берите, а то будете еще перегаром дышать…

– Да прям,– возмутился Ян, но пластинку все же взял.

Мы с Эдуардом тоже отказываться не стали. И в самом деле – нечего лишний раз нарываться. Нам и так есть за что по самое «не балуйся» вставить.

Старое здание Службы Контроля пользовалось у окрестных обитателей крайне неоднозначной репутацией. С одной стороны – хоть злобные оперативники никого и не хватали на улицах, а из подвалов не доносились жуткие крики пытаемых во время допросов бедолаг, местные жители традиционно служащих Конторы побаивались. С другой стороны – ровно такое же отношение складывалось и у жуликов всех мастей, и на окрестных улочках было куда спокойней, чем в тех районах, где за поддержание порядка целиком и полностью отвечали замотанные службой жандармы. Даже пиявки – нелегальные скупщики крови,– и те обходили стороной прилегающие к нашему зданию кварталы.

Само же здание ничем примечательным на фоне соседних строений не выделялось. Пять этажей, серые стены, пологая крыша с наглухо задраенными чердачными окошками. На всех этажах – ровные ряды освещенных оконных проемов, скрывавших происходящее внутри за вечно опущенными жалюзи. И вот ведь какое дело – ни мне, ни знакомым оперативникам никогда не доводилось бывать в рабочих помещениях с выходившими на улицу окнами. Всегда либо окна во двор, либо и вовсе глухие стены в кабинетах.

Попасть в Контору, кстати, тоже можно было исключительно через внутренний дворик. Так что сначала мы миновали карауливших ворота контролеров, потом предъявили документы на проходной и только после этого очутились в полутемном холле, где нас уже дожидался стоявший у окна комиссар. Без неизменного плаща, в потертом сером костюме, он казался даже худее и выше, чем обычно.

– Спускайтесь, вас уже ждут,– не выказал своего раздражения нашим опозданием неординар.– Нулевой этаж, четвертая приемная.

– Понятно.– Артур подошел к комиссару и махнул нам рукой: – Идите, сейчас догоню…

– Слушай, Марк,– оглянувшись, потихоньку поинтересовался у меня Эдуард.– Если такое серьезное дознание, почему нас сразу друг от друга не изолировали?

– С неординарами так бы и поступили,– предположил я.– А нашему брату дознаватель мозги наизнанку без особого труда вывернет. Сам все расскажешь…

– Вот ведь!..– вновь загрустил парень.

– Да чего ты переживаешь? – икнул спускавшийся по лестнице первым Ян.– Ну объявят выговор за неосторожность. Так и то не тебе, а Артуру. Со стажера какой спрос? Успокойся.

Вот именно – успокойся. Мне бы тоже взять себя в руки не мешало. А то аж поджилки трясутся. И ведь действовал строго по уставу, а все равно не по себе. Да и как не нервничать, если одной-единственной записи в личном деле хватит, чтобы отправить меня обратно в Управление экологической безопасности или вовсе разорвать контракт. И это в лучшем случае…

Да, вины за собой никакой не чувствую, но кто из нас чист как стеклышко? У любого есть секреты – безобидные и не очень. Каждому есть что скрывать. И никогда не знаешь, насколько глубоко решит копнуть дознаватель. А уж если попадешь под кампанию и окажешься козлом отпущения для назидания остальным…

– Тебе хорошо говорить,– не сдержавшись, неожиданно для самого себя зло буркнул я, вытащил из кармана пузырек и закинул в рот сразу три таблетки «валиорола».– Ты-то простым допросом отделаешься…

– Перестаньте! – приказал догнавший нас Артур.– Вы бы еще на глазах у дознавателей отношения выяснять стали…

В четвертой приемной, которую в обиходе сотрудники Конторы называли просто «ноль-четыре», скучал согнавший со своего места дежурного офицера заместитель начальника управления Роберт Боос. Сильно располневший после ухода с оперативной работы здоровяк тяжело поднялся из глубокого кресла, хмуро нас оглядел, но устраивать разнос не стал. Да никакой необходимости в словах уже и не было. По его недовольному виду сразу становилось ясно, что за выволочкой дело не станет. А сейчас Боос просто толкнул через стол журнал регистрации и толстым, похожим на сардельку пальцем катнул ручку.

– Всех одновременно? – удивился Артур, первым расписавшийся за ознакомление с правилами проведения дознания.

– Не ожидал? – сверху вниз глянул на него Боос.– Допрыгался…

– За что расписываемся-то? – не сумев разобрать нечитаемый в принципе почерк Роберта, поинтересовался Эдуард.

– За ознакомление с правилами поведения на дознании и предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний.– Заместитель начальника управления выдернул уЯна потертый журнал.– Ты-то куда лезешь? В сто второй давай.

– Вызовут? – уточнил Станке.

– Ждите.

– Какие правила-то хоть? – уселся на стул для посетителей Эдуард.– Я ж в первый раз…

– Не думай громко,– то ли в шутку, то ли на полном серьезе посоветовал Боос и, вытолкнув перед собой Яна, вышел в коридор.

Когда за спиной тихонько защелкнулся замок, сразу нестерпимо захотелось вздохнуть полной грудью – облицованные серебристой плиткой низкий потолок и глухие, без единого окна стены будто физически давили со всех сторон. Стянув крутку, я повесил ее на спинку стоявшего в центре комнатушки стула. А потом сделал то, что наверняка проделывали все мои предшественники,– уселся на стул и ладонью прикрыл глаза от нестерпимо яркого светильника под потолком.

Здесь просто слишком душно. Слишком душно, жарко и тесно.

Все понятно и объяснимо – но убедить себя в этом не получалось. Скрипнув зубами от бессильной злобы – нашли подопытного кролика! – я поднялся на ноги и несколькораз прошелся от одной стены к другой. Голова моментально закружилась, пришлось усесться обратно. Неужели что-то в воздух добавляют? Да нет – элементарная нехваткакислорода. Плюс ударная доза успокоительного. Зря три таблетки за раз принял, зря. Но, с другой стороны, в такой ситуации лучше переборщить, чем потом всю оставшуюсяжизнь жалеть, что дознаватель на твоих эмоциях, будто натянутых струнах, сыграл.

Закусив губу, я прогнал затопивший голову дурман и попробовал объективно оценить свое положение. Бывало и хуже, конечно, но и сейчас на кону ставки немаленькие стоят. А стало быть, надо взять себя в руки и успокоиться. Нечего психовать – нервные клетки даже алхимики не восстановят.

Я припомнил, как первый раз загремел в жандармский участок лет в четырнадцать, и невольно улыбнулся. Нервов сгорело – просто жуть. Потом привык. А как не привыкнуть? Если ты молодой парень и живешь аккурат между Старым городом и Фабрикой, то даже безобидная вечерняя прогулка запросто может закончиться в Лазоревке – жандармском участке на перекрестке Лазурной и Восточного луча. Традиционное ж место для разборок между фабричной шпаной и молодняком из Старого города. Да, веселое времечко было…

Успокоительным накрыло как-то очень уж резко, но черный омут, в глубине которого неспешно скользили медлительные рыбины не имевших никакого значения воспоминаний, моментально развеялся, когда со спины потянуло свежим воздухом. Дверь комнаты для допросов тут же прикрыли, и вновь стало невыносимо душно. Впрочем, терпеть осталось недолго. Вряд ли следователь станет работать в таких условиях.

Так оно и оказалось: стоило дознавателю зайти в комнату, через незаметные вентиляционные отверстия, скрытые где-то у самого пола, начал струиться обжигающий холодом воздух.

– Добрый вечер,– поздоровался со мной совсем молодой парень, вытащил из кармана пару присосок и с силой приложил их к стене. Секрет этих манипуляций оказался прост – на один из крючков он за ручку повесил дипломат, на второй накинул петельку темного плаща. Стриженный наголо следователь головного убора не носил, и мне удалосьразглядеть охватывавший его голову обод, состоявший из одинаковых прямоугольников матового металла.

– Вечер добрый.– Я с натугой сглотнул вязкую слюну и сел ровнее.

Телепат. Не какой-нибудь эмпат, а прошедший полный курс обучения мыслечтец. Таких даже в Комитете раз-два и обчелся – слишком уж этот дар редок. Да и дар ли это? Некоторые не без основания относили его к проклятиям.

Каково это – постоянно слышать мысли окружающих тебя разумных существ? Ни на минуту, ни на секунду не оставаться наедине с собой? Чувствовать, как рвутся в голову чужие эмоции, страхи, желания? Слишком громкие, слишком настырные, постоянно окружающие тебя облаком поднятой ветром пыли. Как не сойти с ума и сохранить ясность рассудка?

Тем, в ком дар ясновидения проявлялся слишком рано и спонтанно, помочь уже ничем не могли. Либо операция и клеймо ординара на всю оставшуюся жизнь, либо более гуманное, как казалось многим в этой ситуации, усыпление. Остальных ждали годы одиночества в надежно экранированных подвалах Дома провидцев, изнуряющие тренинги и постоянный, не ослабевающий даже во сне самоконтроль. Отсеянные коротали свой век – недолгий и безрадостный,– горстями поедая снотворное и алхимические препараты, гасившие превратившийся в проклятие дар. А остальных… остальных ждала лишь иллюзия нормального существования – жизни вечного одиночки, в котором давно перегорели все чувства и эмоции. Недаром в Корпусе Надзора ходила шутка о том, что работающие на «Плантации» зомби куда более приятные собеседники, нежели телепаты.

– Август Яр, старший дознаватель следственного управления Комитета Стабильности,– по полной форме представился худощавый неординар, поправляя очки с толстыми линзами.

Чем-то он походил на музыканта – тонкие длинные пальцы, легкие, будто танцующие движения. И лишь замершее фарфоровой маской лицо с острым прямым носом не совсем вписывалось в нарисованную воображением картину.

– Марк Лом. Служба Контроля, Управление активных операций, стажер,– не стал отмалчиваться я.

Дознаватель кивнул и приложил подушечки больших пальцев к сенсорам дипломата. Едва слышно щелкнули замки, висевший на крючке дипломат, распахнувшись, превратилсяв подобие откидного столика.

– В соответствии с установленным порядком проведения дознания должен предупредить о том, что показания будут зафиксированы автоматическим регистратором.– Яр переключил какой-то тумблер, и из распахнутого нутра дипломата медленно вылетел хрустальный шар размером с кулак. Поднявшись сантиметров на десять, алхимический прибор медленно закружился вокруг своей оси, и на его гранях засверкали отблески пишущих лучей.

– Понятно,– кивнул я.

– Вот и замечательно.– Парень вынул из дипломата два металлических кругляша и протянул мне.– Приложите к вискам.

Я выполнил его распоряжение, и намертво прилипшие датчики регистратора обожгли холодом кожу. Все, теперь точно головная боль на несколько дней обеспечена.

Тем временем вновь отвернувшийся к дипломату дознаватель закончил какие-то хитрые манипуляции с аппаратурой, убрал в футляр очки и поднял руки к затылку. Изящные пальцы ловко подцепили две соседние пластинки из обхватившего голову обруча и осторожно оторвали от моментально покрывшейся капельками крови кожи. По всей видимости, процедура эта была для Августа делом привычным – очень споро он попарно снял все остальные алхимические блокираторы, сложил их в дипломат и аккуратно вытер кровь специальной тряпочкой. К моему удивлению, глубокие царапины моментально затянулись, и теперь о них напоминала лишь полоса слегка покрасневшей кожи.

– Ну что ж, приступим… – медленно обернулся Яр и потер костяшками пальцев красные из-за полопавшихся сосудов глаза.– Как, говорите, вас зовут? – И, поймав мой недоуменный взгляд, пояснил: – Теперь уже для протокола…

– Марк Лом, Служба Контроля, Управление активных операций, стажер,– повторил я, настороженно наблюдая за происходящими с дознавателем метаморфозами.

Плечи распрямились, походка стала упругой и энергичной, и теперь тихий очкарик превратился в ограниченного слишком тесной для него клеткой хищника. Даже мимика стала совершенно иной. Да уж, такому палец в рот не клади…

– Замечательно.– Манипуляции дознавателя с тумблерами регистратора больше напоминали игру пианиста.– Прибор пока прогревается, так что, если не возражаете, для начала побеседуем об отстраненных вещах. Не против?

– Ничуть,– покачал головой я, понимая, что время требуется не столько прибору, сколько самому телепату. Вон как его корежит. Сразу видно, не часто удается дар на волю отпустить.– О погоде поговорим или как?

– Погода ни к черту. И этим тема исчерпана,– рассмеялся следователь. У меня, впрочем, в искренности его эмоций возникли определенные сомнения.– А зрение я не исправляю, потому что прекрасно вижу, когда могу использовать свой дар. Нет, нет,– поспешил уточнить Яр,– ваши мысли я пока не читал. Просто всех отчего-то в первую очередь интересуют именно мои очки.

– Пользуетесь органами чувств окружающих? – невольно поежился я.

– При необходимости,– заложил руки за спину шагавший от одной стены к другой комитетчик.– Но вообще обычно в этом нужды не возникает: миопия является побочным эффектом воздействия блокираторов. Вы имеете представление о телепатическом общении?

– В общих чертах… – пробурчал я и вдруг обратил внимание, что в комнате стало как-то очень уж прохладно. Если так пойдет и дальше – придется надевать куртку. Это дознавателю в теплом пиджаке включенный на полную катушку кондиционер нипочем, а мне в одной футболке лихо придется.

– Ах да! – сделал вид, будто только что припомнил, Август.– Ваша подруга! Четвертый курс кафедры ясновидения? Уникальный случай, уникальный. Чтобы дар проявился так поздно… У нее ведь в роду не было неординаров?

– Разве в моем досье это не отражено? – улыбнулся я и начал подниматься с уже порядком опостылевшего стула.

– Нет-нет. Не вставайте, пожалуйста,– остановил меня дознаватель.– Не стоит затруднять работу регистратора.

– Как скажете.– Я со вздохом опустился обратно.

– Будьте так любезны,– успокоился Август Яр.– На чем мы остановились? Ах да! Знаете, в досье это есть. Но мы ведь с вами просто беседуем, не так ли?

– Беседуем,– волей-неволей мне пришлось принять навязанные правила игры.– В родне у нее одаренных не было, а вот отчим – неординар.

– Он-то и обнаружил дар? – прищурился дознаватель.– Повезло. А где отчим вашей подруги работает?

– В городской администрации,– просветил я следователя и, чувствуя, что от меня ждут продолжения, добавил: – Он начальник отдела развития Девятого департамента.

– И женился на простой официантке… – поджал губы Август.– Любовь, любовь, ты правишь миром…

– Именно,– кивнул я и накинул на плечи стянутую со спинки стула куртку.

– Ну да мы сейчас не об этом,– решил сменить тему дознаватель. – Как вы попали в Службу Контроля?

– Это уже для протокола? – уточнил я, прекрасно понимая, что за пустой болтовней скрывается нечто куда более серьезное. Не исключено, что именно в этот момент улыбчивый телепат копается у меня в голове. Хотя нет – скорее он еще только подыскивает отмычки к чужому сознанию. Если просто вломиться в мой мозг, кому-то из нас точно не поздоровится.

– Нет, пока еще нет,– улыбнулся Август, и что-то в его улыбке подсказало, что не стоит думать так громко.

– Я перешел в Управление экологической безопасности Службы Контроля из Корпуса Надзора. Понадобились профильные специалисты,– успокаивая дыхание, ответил я.

Беседа начала напоминать игру в шахматы, но если противник видел все выставленные на доску фигуры, мне приходилось довольствоваться лишь своими. Все верно – на его стороне дар, который вот-вот вскроет мой разум, как остро заточенный нож распарывает крышку консервной банки.

– Служили на «Плантации»?

– Да.

– Вот что странно,– вновь заходил от одной стены к другой Август Яр. Мельтешение перед глазами жутко раздражало, к тому же пропала возможность следить за выражением лица собеседника,– вы ведь обучались в Академии? Причем по профильному направлению. Плюс прекрасная физическая форма. Подавали надежды… И вдруг – не доучившись, поступили в Корпус Надзора. Не самый лучший выбор для честолюбивого юноши.

– Я…

– Вы никогда не задумывались,– не дал договорить мне дознаватель,– что неординар с вашими данными давно бы уже дослужился до командира оперативной группы?

– Не задумывался,– твердо заявил я.

– Надо же! – удивился телепат и потер подбородок.– А ведь ваши одаренные ровесники…

– Каждому свое.– Мне не понравилось направление, в котором начала развиваться беседа, и захотелось как можно скорее закрыть эту тему.– Большинство неординаров слишком зависят от своего дара. Я в этом плане – не столь ограничен.

– Что ж, такая точка зрения имеет право на существование,– улыбаясь, скрестил на груди руки дознаватель и глянул на меня в упор. И взгляд его покрасневших из-за полопавшихся сосудов глаз не предвещал ничего хорошего.– И все же, почему вы покинули Академию?

– Это так важно? – заранее зная ответ, тем не менее уточнил я.

Если раньше казалось, что дознаватель просто провоцирует меня и отыскивает болевые точки, то теперь появилось ощущение, что у беседы вырисовывается второе дно. И выключенный регистратор – лишь отвлекающий маневр.

– Нет,– не стал настаивать на своем Август и вместо этого уточнил: – А вот причина, по которой вас отчислили из Академии, представляет определенный интерес.

– За драку,– дыхнул на озябшие пальцы я.– Никаких скелетов в шкафу, я вылетел из Академии за обычную драку.

– Расскажите,– тут же вцепился в меня дознаватель.

– Да чего там рассказывать? – поморщился я и тут же взял себя в руки. Досадно, конечно, что меня как раскрытую книгу читают, но ведь не в морской бой игра идет. Было утелепата время и досье изучить, и вопросы заготовить.– Надавал по морде одному гаду, у того оказались связи…

– Вы раздробили ему гортань, сломали два ребра, а после этого выкинули в окно третьего этажа,– холодно заметил следователь.– От «Плантации» вас спасло лишь то, чтопотерпевший забрал свое заявление из Жандармерии.

– Ну вот, вы и сами все прекрасно знаете,– откинувшись на спинку стула, я запрокинул голову и уставился в потолок.

– Вы действительно подавали большие надежды,– с некоторой долей сожаления вздохнул Август Яр.– За считаные секунды вырубить оборотня… О! Прошу прощения за свое неполиткорректное высказывание,– дознаватель внимательно заглянул мне в глаза,– лицо с подвижными биопараметрами. Согласно показаниям очевидцев, его друзья дажене успели среагировать, не так ли?

– Так.

– Потрясающе,– всплеснул руками телепат, который давно уже казался старше своих лет. И дело было даже не в залегших вокруг глаз морщинах – просто появилось ощущение, что за фарфоровой мальчишеской маской прячется умудренный жизнью старик.– Но мне лично в этой ситуации непонятны два момента…

– Какие именно?

– Что послужило причиной драки? – Дознаватель обошел стул по кругу и вновь остановился у дипломата с регистратором.– В жандармском протоколе об этом нет ни слова.

– Уже и не помню. Честно говоря, в тот вечер выпил лишнего… – прикрыв рот рукой, зевнул я.

– Выпили лишнего вы уже после того, как выкинули бедолагу в окно,– заявил Август, сразу же раскусивший мою уловку. Именно что раскусивший – ни из личного дела, ни из протокола узнать об этом телепат не мог.– Он приставал к вашей девушке?

– Какой второй момент вам непонятен? – не стал ни подтверждать, ни опровергать это утверждение я.

Если так пойдет и дальше, дознаватель выпотрошит меня еще до того, как прогреется регистратор.

– Вас отчислили из Академии по личному обращению одного из руководителей «Легиона»,– ослабил ворот сорочки, казалось, вовсе не замечавший холода следователь.– А через неделю приняли в Корпус Надзора… Так понимаю, без вмешательства отчима вашей подруги тогда не обошлось?

– Вероятно, так оно и было.

– Что ж, теперь все понятно,– улыбнулся Август Яр.– Выходит, вы обзавелись личным ангелом-хранителем. Вас не смущает то, что он неординар?

– Кто? – Я хмуро глянул на телепата, понимая, что меня обыграли по всем статьям.– Если вы об ангеле-хранителе, то от этого попахивает ересью и мракобесием…

– Я об отчиме вашей подруги,– ничуть не обеспокоился из-за моего намека дознаватель.

– А почему меня должно беспокоить то, что он неординар?

– Одну минуту.– Август Яр обернулся к дипломату и включил регистратор.– При вашем отношении к неординарам…

– Каком отношении?

– Вы их недолюбливаете. Вам кажется, что из-за дара им позволено слишком многое. Вы считаете, что одаренность позволяет обходить закон,– припечатал меня дознаватель.– Так?

– Нет, не так,– покачал я головой и процитировал комиссара, курировавшего нашу группу: – От каждого по одаренности, каждому по труду. Кто больше может, с того больше и спрашивают.

– И против «Легиона» вы, получается, ничего не имеете? – пропустил Август Яр мой пассаж мимо ушей.

– Я не одобряю их идеологию. И считаю неприемлемыми их методы и цели,– не стал кривить душой я и, не дав сказать ни слова уже открывшему рот дознавателю, продолжил: – Вот против «Братьев по крови» и «Ассоциации метаморфов» действительно ничего не имею.

– Ясно,– кивнул о чем-то задумавшийся следователь.– А в Службу Контроля вы с какой целью перешли?

– Я…

– Верю. Нет действительно верю… – перебив меня, вновь кивнул Август.– Извините, дурацкая привычка – бывает, вырывается, когда заранее знаешь, что собирается произнести собеседник… Так вот, разумеется, вы пошли в Службу Контроля защищать закон и порядок. Но должны быть и другие причины, не так ли?..

– Ну…

– Стабильность? – заложив руки за спину, задумался телепат.– Скорее уж ее иллюзия. И сегодняшний день тому доказательство. Что еще?

– Неплохой заработок. Для меня это немаловажно.

– Да, платят в Конторе неплохо,– согласился дознаватель.– Но в том же Энергоконтроле или Пожарной охране ненамного меньше. Не так ли?

– Плюс социальный пакет,– прекрасно понимая, что именно это от меня и хотят услышать, не стал тянуть резину я.

– А! – обрадовался Август.– Социальные гарантии… Очередная иллюзия – на сей раз неприкосновенности и избранности. Конечно, где еще ординар может почувствовать себя ровней одаренному…

– Вы к чему это сейчас? – очень спокойно поинтересовался я, впервые за все время разговора почувствовав легкое давление позади глаз. Началось?

– Так, мысли вслух,– никак не откомментировал свое замечание болезненно поморщившийся следователь.– Какие медицинские препараты сегодня принимали?

– «Блокаду» и еще что-то, не помню аббревиатуру. Можете у комиссара уточнить…– умолчал я о трех таблетках «валиорола».

– Не важно,– помассировал виски телепат.– При каких обстоятельствах погиб ваш сослуживец Лео Ройе?

– Мы проводили проверку… – ничуть не удивившись неожиданной смене темы – как-никак именно для этого здесь и нахожусь,– начал рассказ я.

И, в отличие от предыдущего разговора, теперь дознаватель слушал и не перебивал. Просто смотрел. Не моргал. И, казалось, даже не дышал. От пронзительного взгляда на затылке зашевелились волосы, в голове зашумело, и, несмотря на стоявший в комнате холод, меня вдруг пробил горячий пот.

– Ройе можно было спасти? – наконец хрустнул пальцами отлипший от стены телепат.

Сейчас он уже совсем не походил на растрепанного парнишку, заявившегося сюда какой-то час назад. Лицо осунулось, зрачки неестественно расширились, из вновь открывшихся порезов на голове выступили капельки крови.

– Да.– Я вытер со лба пот и зажмурился от заломившей виски боли.– Мы нейтрализовали двойника, и, если бы зеркало осталось целым…

– Зеркало разбил хозяин квартиры? – очень медленно и как-то неуверенно подошел к продолжавшему вести запись регистратору побледневший Август.

– Да.

– Получается, именно в результате его действий погиб Ройе?

– Не думаю, что ему могло быть предъявлено такое обвинение…

– Меня не интересует юридическая сторона дела,– хрипло выдохнул дознаватель.– Меня интересует ваше личное мнение по этому вопросу.

– Виновен,– помимо собственной воли кивнул я. Да, этот ответ так и крутился на языке, но вот выкладывать его, не подумав… Неспроста это…

– Согласно заключению алхимической лаборатории, ваш служебный магофон был поврежден при прорыве Хаоса незадолго до рассматриваемого нами инцидента. Так? – Движения телепата стали еще более резкими, но вместо плавной грации хищника теперь они больше напоминали ломаные и отрывистые жесты принявшего дозу алхимической дури наркомана.

– Да.

– Именно поэтому во время обысков вы были без магофона?

– Да. Никто не возит с собой запасной…

– Но вообще наличие активированного магофона в такой ситуации – обязательно?

– Да,– не понимая, к чему эти расспросы, нахмурился я и зажал лицо в ладонях: от переносицы к темечку протянулась раскаленная нить. Почти сразу же полегчало, и будтосо стороны до меня донесся собственный голос: – По уставу все оперативники Службы Контроля, за исключением неординаров, во время проведения операций второго класса и выше обязаны своевременно активировать служебный магофон.

– Благодарю, устав я и сам знаю,– на мгновение закрыл глаза задумавшийся Август Яр.– К какому классу относилась ваша операция?

– Первоначально ко второму…

– Значит, магофоны должны были быть активированы у всех оперативников?

– Кроме меня. Возможны исключения…

– Кроме вас,– задумался следователь и тут же ткнул пальцем мне в грудь: – У командира группы магофон был исправен?