Чтение 18–й страницы книги ~Конкистадор~

– Это Рыжий. Чисто. Возвращаюсь.

– Стрелок-1. Кубрики – чисто. Возвращаюсь.

– Носатый, напоминаю: после того, как Техник дезактивирует экран, у тебя три секунды. В лучшем случае, четыре. И желательно, чтобы субчик, падая, не треснулся о какой-нибудь угол головой.

– А это уж как выйдет.

– Техник, готов?

– Готов.

– Стрелок-5, ты – слева, я – справа. Носатый?

– Готов.

– Мальчики… На счет три. Раз. Два. Три!

Шепот пневматического дверного привода. Едва слышное бормотание. Характерный свист армейского волновика.

– Плохо.

– Что?

– Господин Заказчик, он узнал о нашем появлении на несколько секунд раньше, чем нужно.

– И что?

– Не мешайте. Рыжий, Стрелок-1 – соседний кубрик. Техник – к пульту.

Шепот пневматического дверного привода. Свист волновика. Еще раз.

– Толстый, в кубрике оба готовы.

– Толстый, спецзащита с двери изолятора номер 100 снята. Теперь там простой замок.

– Рыжий, к объектам! Техник, должен был остаться еще один оабовец. Где он?* * *

Сомов-младший в своем убежище насторожился. Ему пришлось отвлечься от серьезной астротеологической проблемы, которой он занимался вот уже несколько недель.

«Это еще что такое? Вернее, кто такие?»

И он принялся лихорадочно перенастраивать секретную систему внутристанционного наблюдения – так, чтобы никто из команды этого не заметил.* * *

Каминский получил сигнал тревоги, сидя на толчке. Ему, можно сказать, повезло. Когда Эранандо вызвал его по чипу и первым делом доложил: «Ноль-минус», – то есть внешний прорыв к охраняемым объектам, – капитан было подумал: «А вот и наш юноша объявился. Опять голову морочит»… Но Эрнандо разочаровал его: «Вижу группу захвата. Трое… Четверо. Возможно, паранорм…» И вырубился. Жив ли?

Кароль и Борис на вызов не откликнулись.

Никогда еще офицер ОАБ не застегивал ширинку с такой скоростью.* * *

– …Стрелок-5, оттащи тело от пульта… Техник, где четвертый оабовец? Где?* * *

«Срочно.

Сов секретно.

Для расшифровки использовать код 8.

Начальнику 88-го территориального управления ОАБ

полковнику Е.Оверчук.

На участке 88-го территориального управления ОАБ с 00.01 по 24.00 30 января 2141 года проводится секретная учебная операция „Молот“. Тренировочные действия могут проводиться по соседству с режимными секторами объекта „Бялы Палац“. Работу учебных групп игнорировать, никаких дополнительных действий по усилению режима безопасностиобъекта не предпринимать. Поставить в известность о проводимой операции командира группы, обеспечивающей безопасность лиц, перечисленных в списке 2 директивы 14/100000067, капитана ОАБ Я.Каминского.

Начальник 4-го отраслевого управления ОАБ

генерал-лейтенант К.Бенедиктов.»

«Срочно.

Сов секретно.

Для расшифровки использовать код 8.

Начальнику 4-го отраслевого управления ОАБ

генерал-лейтенанту К.Бенедиктову.

Принято. Капитан ОАБ Я.Каминский поставлен в известность о проведении секретной учебной операции „Молот“.

Начальник 88-го территориального управления ОАБ

полковник Е.Оверчук.»* * *

Капитан Каминский потратил около минуты на доклад дежурному офицеру об инциденте на борту станции. Просто обязан был потратить. С Оверчук он связаться не мог – госпожа полковница оказалась занята. Четких инструкций не получил – не от кого было их получить…

Только после этого капитан отправился разбираться.* * *

Именно минута понадобилась Сомову-младшему, чтобы получить всю необходимую информацию о происходящем. Та самая минута. Его как будто сняли с предохранителя.

Он не любил скоропалительных и необдуманных действий. Он не любил менять свои планы.

Поэтому Саша потратилцелых пятнадцать секундна всестороннее обдумывание ситуации и принятие аварийного плана, который отличался от базового, как небо и земля. В тот момент, когда Сомов-младший закончил последние приготовления и был готов действовать, Каминский уже понял: без драки дело не обойдется…* * *

Павел Березин, которого Толстый называл «господином Заказчиком», почуял первый сбой в работе команды. Очень нехорошее чувство холода, разливающегося по внутренностям, посетило его. В тот момент Березин проклял все ошибки, совершенные на протяжении последнего месяца.

Разумеется, он любил Лизу Рыжову. И она тоже его любила. Конечно, это не казалось ошибкой – предложить свою помощь невестиной семье, ведь с их родней обошлись несправедливо. Лиза сказала ему: «Я и без того стану твоей женой». Ее отец прокомментировал: «Похвально, молодой человек! Вы воспринимаете проблемы семьи, в которую скоро войдете полноправным членом, как свои собственные… Но, по правде говоря, ваши услуги вряд ли понадобятся».

Однако потом что-то не заладилось у Рыжовых-Сомовых, да и у Михайловых, занятых той же проблемой, не заладилось. Рыжовы-Сомовы способны были выставить, если понадобится, маленькую армию в полной боевой выкладке, а заодно и флот средних размеров. То есть не всякое независимое государство выставило бы такой флот и такую армию. Михайловы тоже готовы были снарядить… бойцов десять. Но за всеми членами двух кланов, теоретически способными возглавить операцию, ОАБ смотрело во все глаза. Вот если бы умный, верный человек со стороны…

– …Молодой человек, покорно прошу простить меня за напоминание, однако, если память мне не изменяет, когда-то вы пожелали помочь нам уладить одно дело.

– …Павлик, ты можешь отказаться. И я пойму, и вся наша семья тоже поймет. Ты не обязан.

– …С этого момента вы называете меня Толстым, а я вас – господином Заказчиком или просто Заказчиком. Договорились? Прежде всего, я хотел бы предупредить: сроки – неуместные. Группа, которую я смогу собрать, будет слишком медленно двигаться и слишком много болтать. Ее тактическая сработанность… да тут не о чем даже говорить. А стандартной моей группы для такой работы маловато. Вы понимаете всю сложность? Если бы не ваши… м-м… тарифы… я не взялся бы за это дело. А? Несомненно, рискованное. Даже избыточно рискованное. Сама ситуация мне не нравится. Добропорядочные обыватели нанимают меня – отщепенца, если смотреть правде в глаза, – собираясь воткнуть государству шпильку в задницу… Где тут логика?

Каждый из тех трех разговоров был серьезным поводом для слова «стоп». Или для слова «нет». Как угодно. Однако Павел Березин не сказал ни слова «стоп», ни слова «нет». И сейчас у него трясутся поджилки, поскольку за все время службы во флоте ПКО ему не довелось участвовать в боевых операциях. Тем более, в операциях против собственного правительства…

Так кто теперь старший лейтенент Березин – храбрец или дурак?

У него, правда, оставалась надежда, что не дурак (хотя и не храбрец), а просто порядочный человек. И он мертвой хваткой вцепился в эту надежду.* * *

– Открыл, Рыжий?

– Сейчас. Во-от… Во-от… Есть.

– Они?

– Да.

Изумленный возглас.

– Здравствуйте, госпожа Сомова. Одевайтесь. Мы за вами.

– Но кто вы?

– Пожалуйста, поторопитесь. Мы действуем по просьбе родственников вашего супруга.* * *

…Все произошло в течение нескольких секунд.

Каминский увидел двух вооруженных профи, сопровождавших Екатерину Сомову и ее дочь. У одного под правым ухом татуировка. Капитан не то чтобы увидел, скорее, почувствовал, какая именно.

«И впрямь паранорм… Прав был Эрнандо»

Думая это, он уже поднимал оружие. Не та ситуация, чтобы кричать «стой!» или «стой, стрелять буду», или даже палить по ногам. У Каминского было два выхода. Первый: бросить оружие и поднять руки. Возможно, он сохранил бы себе жизнь. Второй: стрелять на поражение. С тем же результатом – возможно, он сохранил бы себе жизнь…

У него не было даже полсекунды на промедление. Он знал, какую опасность представляет собой паранорм, натасканный на тактические операции. Дуэль со вторым бойцом тоже но легких вариантов не обещала. Собственно, Каминский не располагал временем на обдумывание ситуации. Решение приняли его навыки, развитые девятью годами экстремальной службы.

Из штатного «Марьина-138» Каминский мог на выбор поразить пулей или пучком жесткого излучения. В зависимости от интенсивоности излучения «мишень» получает болевойудар, теряет сознание, оказывается парализованной или расстается с жизнью. Еще это зависит от качества защитного снаряжения противника. Каминский не стал рисковать и положился на старую добрую пулю.

«Марьин» глухо тукнул. Раз… другой.

Паранорм успел лишь повернуть голову. Пуля ударила его в ухо, швырнула на стену, развернула лицом кверху и навеки успокоила.

Второй боец не стал тратить время на разворот. Дернулся лишь армейский волновик в его руках – на звук первого выстрела.

Как будто канарейка пропела короткую трель…

Варя Сомова закричала «не-е-е-е-ет!»

Ее мать застыла на месте.

Второй боевик изогнулся и нелепо клюнул пол носом. Уронил оружие, оперся ладонью о стену, но все-таки не удержал равновесия и рухнул лицом вниз. Под левой лопаткой унего медленно расползалось темное пятно.

Оабовца скрутила судорога, он покатился по маршу, разбрасывая капельки крови из разбитой губы. У него было ощущение, как будто сквозь мышцы прошла молния. Голосовые связки не повиновались ему, иначе он, наверное, орал бы во всю мощь легких. Легкие, кстати, тоже отказались работать: Каминский не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Удушье грозило убить его в ближайшие несколько десятков секунд.* * *

– Рыжий! Рыжий! Да что там у тебя? Рыжий! Техник?

– Это появился четвертый.

– Стрелок-3, Стрелок-5, вперед! Посмотрите, что там у них…

– Толстый! На экране…

– Оп-па…

Глава 5

Счет

30января 2141 года.

Екатерина, 250 км от форпоста Бастион.

Виктор Сомов, 45 лет.

Виктор возвращался с бывшей базы Гольца. Гонял там чаи с адмиралом Львовым и госпожой Гонсалес. Очень мило. Оплавленная башенка из биопластовой брони, а над нею с нагловатой ленцой колышутся флаги Российской империи. Общегосударственный Андреевский стяг, а по соседству – императорский штандарт с вензелем государя Даниила IV.

По дороге к броненосцу «Бастион», совсем недавно превратившемуся в форпост Бастион, Сомов велел посадить штабной антиграв на лесистой равнине. Красивое место, по счастью, оно избежало огненных ласк войны.

Он вышел наружу.

Ветер принес ему ароматы незнакомых цветов и трав.

Ветер принес ему шелест воды на речных перекатах.

Ветер принес ему шум листвы, и ни одна живая душа не знала, как называются эти деревья…

С обрыва Сомову открылась равнина до самого горизонта. Темные перелески, ртутные нити рек, луга с пышными травами, охваченные пожаром весеннего цветения.

Воздух чистый, как кожа младенца.

Планета пахла ванилью и горьким отваром из дубовой коры.

Новая неизвестная земля была прекрасна. Сомов любовался ею. Для кого он завоевал ее? Для кого – в наибольшей степени? Для Терры? Для себя самого? Для Катеньки с обормотами? За всю свою жизнь он не видел ничего прекраснее.

«Ей понравится…»

«Срочно.

Сов. секретно.

Для расшифровки использовать код 312.

Секретарю

Объединенной Координирующей Группы Терры-2,

Главнокомандующему

Сил безопасности Терры-2

полному адмиралу

А.С. Маслову.

От командующего

Чрезвычайным поисковым контингентом

„Группа флотов А“

вице-адмирала

В.М. Сомова.

Поставленная задача выполнена. С 11.45 условного времени по флагманскому бортжурналу вверенного мне поискового контингента треть планеты Екатерина официально принадлежит Независимому государству Терра-2. Остальные две трети принадлежат Российской империи и Латинскому союзу.

Извольте оплатить счет».

Глава 6

Переворот

30января 2141 года, за несколько часов до того, как пришло сообщение Сомова об окончании операции на Екатерине.

Ольгиополь, место экранировано от любых спецсредств слежения и не воспринимается визуально.

Андрей Маслов, 104 года, и некая важная персона, о возрасте которой – отдельный разговор.

Тот день начался плохо. Хуже некуда.

Маслов лежал в стеклянной трубе, весь облепленный датчиками, голый, злой и недоумевающий. Обычно Евграф Васильевич Раков обходился без этой медицинской фанаберии.Поговорит-поговорит, сделает пару простеньких замеров, да и объявит, в чем дело. А тут стандартной процедуры оказалось недостаточно. Раков задумчиво потер лоб и сказал: «А давайте-ка, голубчик, померяем вас трубой. Поверьте, может оказаться нелишним…» И старейшина полез в лекарский агрегат, но только для очистки совести. Он давно научился читать на лицах людей недосказанное. Сегодня голос Ракова говорил ему одно, а мышцы лица, дрожащие ладони старика и глаза – особенно глаза – совсем другое. Голос: «Не беспокойтесь. Дела ваши совсем неплохи. Сейчас мы кое-что перепроверим, голубчик, но впадать в мрачное состояние духа нет причин». Все прочие осведомители: «Худо. Хуже некуда. Но, может быть, есть еще надежда»…

Медсестра открыла люк, отлепила датчики и помогла выйти наружу. Она не стеснялась его наготы – как профессионал; он не стеснялся, потому что давно не видел в своем теле ничего, помимо инструмента для административного функционирования.

– Ну как?

Маленький лысый человечек, сморщенный, как бульдожья шея, тщедушный и неуклюжий, сидел в кресле, усиленно тер лицо ладонью, молчал. Потом посмотрел на Маслова – все, что осталось в докторе от молодости, это именно глаза: темно-карие, насыщенного цвета, ничуть не поблекшие, – и отвел взгляд в сторону.

– Вы ожидаете от меня откровенности. Я тоже не привык морочить вам голову… хотя сегодня… есть некоторый соблазн…

– К черту соблазн, к черту милосердие. Мне нужна четкая информация.

– Вы хоть и первое лицо планеты, голубчик, но помимо того еще мой пациент. Извольте не торопить меня.

Маслов присел. Он был готов ждать, если ожидание продлится не слишком долго.

– О нет. Я не задержу вас. – угадал его мысли Раков. – Мне просто приходится подбирать правильные, подходящие для этого случая слова.

Маслов молчал. Хорошо. Ладно. Если недолго. Раков сегодня на себя не похож…

– Итак, голубчик, прежде всего… чем я могу вам помочь? Лечебный гипноз вы отрицаете как средство облегчения ваших страданий?

– Абсолютно. Мое сознание должно находиться под моим контролем.

– Признаться, иного я и не ожидал. Что ж, тогда мне остается влить в вас неадекватное количество химии… по моим представлениям, она будет блокировать любые болезненные ощущения в течение трех-четырех дней. Вас это устраивает?

– Ясность рассудка и членораздельность речи вы гарантируете?

– Разумеется.

– Отлично. Вливайте.

– Доза варварская. В любом другом случае я бы отсоветовал вам.

– Вливайте, тут нечего обсуждать. Ситуация требует.

– Вы просили от меня четкой информации, голубчик. Так вот, если хотите получить ее во всей полноте, то потерпите еще немного. Я нахожусь в сомнении вовсе не по поводу вашего здоровья, любезный; тут уже нечего опасаться, поверьте; через минуту вы получите на этот счет все необходимые комментарии… Я сомневаюсь в действенности препаратов. У вас особый случай. Даже самые сильные средства могут в любой момент потерять силу.

– О чем это вы говорите?

Раков нервно глотнул.

– Всего три раза мне попадалось такое… Вы – четвертый. Я практикую, слава богу, шестьдесят лет, совсем старый пень… замшелый старый пень… а… вот видите… четыре случая за полвека. Ответьте, когда вы в последний раз ели?