Чтение 14–й страницы книги ~Война 2020. Первая космическая~

Рон оглядел взглядом собравшихся. Возможно, следовало сказать что-нибудь соответствующее моменту. Но зачем? Он обернулся к селектору.

— Канал к «Ориону», Марта… Отлично. Майк? Доброй ночи. Или, вернее, доброе утро.

08:45мск

Москва

Район метро «Щелковская»

— А?!

— Вставайте, майор! Вас ждут великие дела! Кофе на кухне, еда — там же. Но-но! Р-р-руки от попы! Я как та Баба-яга. Сначала — накормить, а там — посмотрим. Тем более что у тебя есть еще два часа.

Виктор сел, с хрустом потянулся. Свесил ноги на пол, прикрывая краем одеяла то, что было между ними и вполне ничего себе торсом. Ох…

Алла замерла. Виктор с некоторым недоумением оглянулся. Она мотнула головой.

— Что такое? — улыбка, но неуверенная.

— Этого я не видела… Говорила же мне мама, что мужчину за одну ночь узнать невозможно — нужно как минимум еще и утро. — Шутку пришлось срочно рожать, в муках, — хотя ночьюв перерывахони сыпались из нее сами. Как и из него.

— Ты про шрам? Было бы странно, если бы увидела — в любви и на войне русский офицер спину не показывает.

Алла прыснула. Ей-то пришлось показать все — они попробовали так, и так, и еще вот эдак Нет, обнимая его, она чувствовала под пальцами что-то — но осмыслить сил не было, хватало иныхосязательныхощущений.

— Тебя сбили?

— Сбили? О да!!! — Он выпятил челюсть, выпучил глаза, принял уморительно-героическую позу. — Их было пятнадцать, а мы — вдвоем с ведомым! Я воткнул форсаж…

Он сделал несколько жестов руками, показывая, как именно он воткнул форсаж и, главное, кому. При этом, что характерно, заходя со стороны солнца и оттесняя ее к дивану. Она легонько ткнула его пальцем в грудь, притормаживая:

— А на самом деле?

— А на самом деле, — он помрачнел, — старый самолет с дважды продленным ресурсом. Отказ управления. Катапультировался неудачно, смещение позвонков. Три месяца в госпитале, две операции и пендель с летной работы.

— Так какого… — она неожиданно для себя взбесилась, — ты отмороженных на всю голову баб на руках таскаешь?!

— Для тренировки. Фактически — доктор прописал. — Он закинул руки за голову, присел-встал, присел-встал. Ой, мамочки… Шрам сразу порозовел, мышцы ходили ходуном под кожей. Нет, такого зрелища долго она не выдержит.

— Господин майор. — Лед в голосе, почти натуральный. — Если в программу вашей зарядки входят еще и упражнения лежа — смею заметить, что ваша дама может предложить вам расширенный комплекс. Но только после кофе.

— Ыть! — Он ухватил ее, зашвырнул поперек загривка на плечи, животом прямо на тот самый шрам, и снова присел и встал — вместе с ее полусотней кило. Ну, ладно, пятьюдесятью четырьмя.Такогос ней не проделывал еще никто. Ее мотало вверх-вниз, это было восхитительно…

— Май! Ор! От! Пус! Ти! Ко! Фе! Сты! Нет! Черт неутомимый! Хватит приседать, пол рухнет. А под нами — бабка злая. Я ее заливала, я знаю. Короче, марш на кухню, быстро, ать-два!

Кофе она, без ложной скромности, на самом деле умела готовить — Настька завидовала ей черной завистью, но повторить даже тщательно разжеванный по деталям рецепт не могла. Тосты, еще один ее конек, исчезали в глотке примерно со второй космической скоростью. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок (банальность, но факт!), то путь к сердцу женщины — поглощение ее стряпни с таким вот выражением.

Но и пялиться на мужиков вот так — тоже нельзя. Слишком много о себе возомнят. Значит, срочно нужно заняться каким-нибудь эстетичным делом. Не посуду же мыть при таком мужчине. Она взяла сумочку, достала планшетку. Так, сеть дома пока еще работала, забитые вчера телефоны ушли на рабочий комп. Так, кто это там вчера стучался? Настасья?!

— Что это она?

— Кто?

— Настя. Письмо прислала. Говорит, фотка. Просит согласовать с тобой как можно скорее. Пишет: «Бросай все, как в прошлый раз, и двигай к Виктору».

— Какая такая фотка?! Я, конечно, со вчерашнего дня к этим делам отношения не имею — но все материалы вам должны только через нашу службу передаваться. Она что, из Отряда вылететь хочет?!

— Странно. Архив зашифрованный.

— Ну-ка, дай глянуть… А как именно звали «ту дворнягу, которую твоему первому впарили за полштуки евро»?

— Все равно не запомнишь. — Алла нахмурилась. Ну и на фига, спрашивается, про первого напоминать?

Чмо он и есть чмо. Ладно, сделаем снисхождение на то, что Настя не предполагала наличие Виктора на кухне в момент прочтения. Да и за само знакомство гран мерси. Но прощать не будем и непременно отомстим. По-дружески.

— Максимиллиан-Хиеро-Бенедикт-Изонцо-Макиавелли Третий?! Ни буя себе фамилия!

— Й-йя! — Этот анекдот она знала. — На самом деле просто Манька. Что характерно — девочка. Сейчас у мамы на даче. Старенькая уже… Есть. Распаковалось. Ну и пароль она подобрала. Так, что там? — Она нахмурилась. — Никакой фотки, только текст. Виктор. Это — тебе.

Он прочитал оба распакованных файла два раза. Рванулся в прихожую, вернулся с переночевавшими там форменными галифе, или как их там, в общем, с такими военными штанами. Выкинул на стол ключи, швейцарский нож, планшет «Нокию» довольно древней модели. Достал нечто отдаленно напоминающее обычную мобилу — но именно отдаленно. Танк, в конце концов, тоже имеет что-то общее с «Ламбор-джини». Только железнее и намного дороже.

— Девять-три-два, Филонов. Черткова, срочно. Код «восемь», — и уже ей: — Адрес?

Она сказала.

— Товарищ полковник? Филонов на связи. Лунная орбитальная, код восемь. Сообщение от Веги-один по неофициальному каналу. Срочно прошу машину на Сиреневый бульвар, тридцать семь дробь сорок. Да, Москва. Квартира семьдесят восемь, забрать Ро-щину Аллу…

— Станиславовну.

— Рощину Аллу Станиславовну. Да, та самая. У нее материалы. Шибанова прислала к ней на почту. На личную. Да, из-за перекрытия штатных каналов. Так точно, я на новое место службы. Коротко докладываю…

Он одевался и одновременно рубил фразы, плечом прижимая мобилу к уху. Она встала и пошла в комнату. Джинсы, водолазка, легкая куртка. Никаких украшений, ничего лишнего. Не до того.

Когда она вышла в прихожую, Виктор уже был там. Надел фуражку, приложил ребро ладони к носу и козырьку.

— Извини, Алла. Продолжение зарядки не срослось. Машина будет через пятнадцать минут, погонят с сопровождением. Я передам тебя нашим. Повезут в Центр. Не забудь паспорт.

— Не забыла.

— Там отдашь планшетку и все расскажешь. Нам надо спуститься вниз. Заодно заберу сумку из багажника. Извини, с тобой поехать не могу.

— Я понимаю. Какая я была дура. Ну почему, когда что-то связано с Настькой, я всегда тупею? Как я ее подставила… Надо было вчера…

— Отставить. Вчера уже прошло. Шит иногда хеп-пенится. Главное, чтобы его можно было разгрести.

— Будем надеяться.

— Будем.

09:00мск

Окололунная орбита

ЛОС «Селена»

— Подтверждаю, давление уравнено. Открывайте люк, ребята. Я, командир лунной орбитальной станции, — это надо было сказать обязательно, как и надеть идиотскую морскую фуражку, оставшуюся еще от одного из американцев и передававшуюся с тех пор от командира к командиру, — приветствую вас на борту. Welcome, boys! — Уже чисто академический интерес: решатся они или нет?

Меры она приняла, все, какие могла. И почти юридические — все происходящее идет под запись и одновременно транслируется в ЦУП. Может быть, просквозит и в новостях, хотя вряд ли. Наши — даже если американцы и пропустят запись, хотя доначаладолжны, по идее, пропускать, чтобы не насторожить до времени, — традиционно забивают на пиар, отчего и огребают по полной. А у них, в свете полученного Кэботом — да иэтими двумя — приказа, скорее всего не покажут. И другие меры она тоже приняла, не вполне юридические. Но об этом даже не думать. Чтобы глаза не косили, куда не надо.

Люк отходит. Чуть пахнущий Луной — ни с чем не перепутаешь — воздух смешивается с уже игнорируемой обонянием вонью. Честно говоря, не то чтобы совсем вонь, фильтры очистили воздух от последствий вчерашней диверсии, но и не морской бриз. Короче, жить можно. Плывущий впереди Гражински улыбается, вполне, кстати, натурально. Должнобыть, действительно рад видеть. Ну а то, что предстоит, — это всего лишь приказ, детка. Just business.

— Благодарю за прием, кэп. Мы тут отдохнем немного? Давно не летали, измучены гравитацией. — Шутка примерно тех же времен, что и фуражка. Говорят (сама она на Луну не спускалась и, должно быть, не спустится уже), одна шестая земного тяготения — это круче, чем невесомость. Да еще и без ее, невесомости, недостатков.

— Располагайтесь, как дома, парни. Уступить вам свою каюту?

— Спасибо, Настя, мы не настолько невежливые гости. Можно связаться с Землей?

— Разумеется.

Кэбот чуть посторонился, пропуская Гражински к консоли связи. Тот ловко — четвертый полет — примостил зад к сиденью, вытащил гарнитуру из-под резинки. Настя старательно занималась текучкой — сняла показания с датчиков системы жизнеобеспечения, проверила барахлящий влагообменник, стараясь ненавязчиво держаться поближе к консоли. Земля на требование печеночного паштета так и не отреагировала. На отправленные Алке, мужу и дочке письма — тоже. Плохо. Обложили.

Американец если и нервничал, то виду не подавал, зато Боб с Альварезом старались смыться куда подальше — в основном они тусовались у грузового причала, обозначенного отпечатанной на принтере табличкой как «Луна-Товарная». В принципе у них там действительно были дела — поставить в проем люка «Альтаира» фиксирующие струбцины, перетащить доставленные с Луны контейнеры и прочий груз. Но деятельность они развили какую-то вялую. Майк закончил доклад, слушал, слегка склонив голову — ну да, левый телефон временами терял громкость, сменную гарнитуру должны были привезти только следующим рейсом. Ну, все — видимо, получил последнюю отмашку. Ага. Как бы америкос собой ни владел, такой мимолетный взгляд — не прямой, отразившийся в темной панели монитора — вряд ли можно трактовать, как признание в любви. Вопрос: изображать ей дурочку деятельную — то есть летать, аки стрекозка, по всему объему, мешая строить коварные планы, либо дурочку доверчивую — в смысле, удалиться под сень родных осин и не чинить препятствий комплоту? Скорее второе — нефиг им тонус поднимать.

Настя засунула планшет за очередную резинку и выцепила из набедренного кармана плеер. А я ниче не слышу, а я ниче не вижу. И под скучающую вот уже лет сорок с лишним девочку Алису проплыла к «Луне-Пассажирской», на облюбованную вчера позицию. Ни в коем случае не в корабль — а то будут нервничать от ее близости к аварийному комплекту. А нервничать им сейчас нельзя. Успокоим мальчиков, как-никак они первые космические бунтовщики. Это обязывает. Огромная ответственность, все дела… Настя крутанулась клубочком, распрямилась, высунула ноги через проем люка в командный отсек. Женские ножки, даже в комбинезоне, — это так мирно, так по-домашнему… Угу, еще и потанцуем. Хотя «бананы» из ушей и вытащены. Впрочем, она и без них знала тысячу раз слушанную песню наизусть до долей секунд.«Сэр, возьмите Алису с собой…» Сэр, не надо никого с собой брать, сэр. Пусть это останется бабским бредом, сэр. Сэр, пусть вы улетите, связь восстановится, она вернет пушку в НАЗ, доложит обо всем по команде, получит мягкий выговор и часа три бесед с психологами, больше никогда не полетит в космос… Ага, что-то говорят — за пределами слышимости, только иногда прорывающееся «жу-жу-жу». Че ж вы так тянете, с-с-с… эры? У меня ж нервы тоже не железные?!

09:15мск

Ярославская область

Дер. Кисловка

Летний филиал школы

им. В. М. Комарова

Если Алена Михайловна боялась, что Алиса будет просто ползать по сети для собственного удовольствия, — она жестоко ошибалась. Утереть нос рыжему и его гоп-компании было значительно интереснее. Меряете все на водку? Вот вам водка. Нагляднее и понятнее не бывает.

Так. Ищем фотки… Интернет тормозит, но уж что-что, а ракет — вывозимых на старт, стоящих на старте, стартующих — полно. Если, конечно, знать места. Она знала. Теперь — комбинируем…

Классический «Союз» на старте, три идущих от автобуса космонавта — и маленькая стопочка рядом. Полсотни грамм. На троих.

Стартующий в темные небеса тяжелый, на полсотни тонн полезной нагрузки, «Урал» с такой же, как у «Союза», тонкой иглой системы спасения наверху — и полбутылки водки. Дрянной водки. Дешевой.

Если кто не понял — это стоимость одного полета в самой твердой в России жидкой валюте. На душу населения. По всей России. Строго говоря, конечно, это если учитыватьвсех, включая грудничков и » старичков, трезвенников и язвенников — но к чему такие тонкости? Такие тонкости никому нафиг не нужны.

Полная экспедиция. Два «Урала» — один с экипажем, другой с лунником, два космонавта на фоне кратеров, один на орбите — и уже полная поллитруха. И три граненых стакана. Классических, как тот «Союз». Как напевал папа Игорь: «По сто семьдесят граммов на брата». Плюс заголовок. Нахальный, правда, но ничего, в самый раз — «Жмешься поставить стакан космонавту?».

Вся пилотируемая программа на этот год — девять «Уралов» к Луне, двенадцать «Союзов» на низкие орбиты. Шесть пузырей в год. Чекушка в месяц.

Главное что?

Главное — говорить с людьми понятным языком. И все получится.

Так. Теперь о более важных вещах. Хотя и о менее эффектных.

Связь. Расходы, доходы. А доходов тут о-го-го. Межгород, мобилки. Сюда же — телевизор. А то как «Зажигалок» смотреть, так первые, а как подумать, откуда что берется, так шиш… Расходы — в водке. А вот то, что обратно в карман течет… О! Пусть будет молоко. Молоко — это хорошо, это понятно.

Картография, навигация. Расходы, доходы. Туда водка, сюда молоко. А какой, кстати, обменный курс? Ого. Если считать на всю страну, то наша спутниковая группировка — как десяток миллионов коров. «Млечный Путь». Вот это они точно поймут.

Метеорология — тут расписать поподробнее, погода для крестьянина — вещь важная. И для всего этого надо найти данные — сколько тратим, сколько получаем… Жуть. Ну, ничего, сеть есть (кстати, спутниковая!) — информация будет.

И на закуску — война.

Тут инфу даже искать не надо. Сама в уши лезет. Тьфу.

Только сначала все же почту проверить. Вдруг папа Игорь письмо прислал?

От папы Игоря письма не было. Зато было от мамы.

Странно. Никаких поучений, только обычные нежности и еще просьба. Позвонить дяде Коле Абрамову и попросить, чтобы в следующий грузовик срочно положили печеночный паштет.

Что это с мамулей? Могла и сама написать заявку. Она знает как. Мама рассказывала, и дядя Сережа Третьяков тоже. И дядя Саша Залетин. Ну, если просит… Номер дяди Коли у нее есть — он ей часто звонит. Она же дочь космонавта, а Абрам, как его мама зовет, должен следить, чтобы у космонавтов всегда было хорошее настроение.

Трубку дядя Коля взял не сразу, а когда взял — был какой-то неправильный. Обычно он любил говорить и с Алисой, и с папой, и с Аленой Михайловной, и даже с ее сыном, когда тот был в Звездном. Работа у него такая.

— Извините, дядя Коля. Я вас, наверное, отрываю.

— Ничего, ничего, я никуда не спешу. — Врет. Ну врет же! Она же слышит! Вот и пойми этих взрослых. Как ей врать, так нехорошо, а как сами…

— Дядя Коля, мама прислала мне письмо. Просит срочно положить ей в следующий грузовик печеночного паштета.

— Спасибо, лисичка. Тетя Алла нам уже все передала. Но все равно тебе спасибо. У нас тут просто связь барахлит. — Он говорил, как всегда, добрым спокойным голосом, но она-то, она-то чувствовала! — Вот мама и прислала тебе письмо, чтобы ты мне прозвонилась. И тете Алле тоже.

— А что это с ней, дядя Коля? Она же этот паштет терпеть ненавидит. Я знаю. Она не заболела?

— Нет, лисичка. Не волнуйся. Все будет в полном порядке. Я тебе скоро перезвоню. И мама тоже. Пока.

Да… Что-то дядя Коля совсем обманывать не умеет. Тут уж одно из двух. Либо «не волнуйся», либо всебудетв порядке.Будет.Нет. Надо все-таки посмотреть новости.

Две минуты спустя Алиса встала от монитора, растерянно посмотрела вокруг. Такой в школе ее еще не видели.

— Ирина Львовна, — сказала она тихо, второклашки, гонявшие муравьишек по клеточкам, замолкли, с интересом глядя на большую девочку которую так здоровски наказали. — Вы знаете… Американцы потопили наш корабль. «Адмирала Кузнецова». Это уже война? Большая война?

09:45мск

Калининградская область

Окружной военный госпиталь

Немного отпустило — за смену всего четыре сложных полостных, остальные просто не в счет. Уже не первые сутки, когда везли потоком, наплевав на сортировку и все доводы разума. Уже заработал и вышел на режим конвейер военно-полевой хирургии советской выделки. Абсолютно безжалостная и стопроцентно эффективная машина. Люди — всего лишь ее клапана, шатуны и коленчатые валы. Как кому написано: не «на небесах» и не «на роду», а в скучной служебно-должностной карте. В его карте почти прямым текстом стояло: «швейная машинка».

… Беготня от стола к столу, от одного к другому. Сосуды, сосудики, тонкие ниточки, по которым утекает жизнь… Только успевай перемываться. К концу первой, самой длинной смены руки начали облезать и покрылись мерзко зудящей сыпью от антисептика. Глаза уже даже не болят, просто тупо бьют внутрь черепа жгучим огнем. Шитье и кройка по живому телу. Желтая, обмазанная йодом кожа, бурый край простыни и сосуды, сосуды и еще раз сосуды. Аорту, полую вену, кружева артерии брыжейки. Потом печень, потом еще аорта, потом еще. Сосуды в паху, сосуды шеи, сосуды в месиве костей — костями занимается кто-то незнакомый, кажется, из Смоленска.

Сначала хотелось курить, потом чесалась спина, потом затекла поясница, потом живот скрутило винтом, а потом он почти ничего не помнил. Помнил только, что кончилась кровь, и, пока отогнали плазму и эритромассу, он спал за столом, а его держали под руки и под спину, чтоб не перемываться опять. Смена кончилась, а ему снилось, что он все сидит и ждет плазму, а его держат под руки. Сегодня утром он понял, что не снимал ботинки двое суток. Про летающую где-то в безопасном далеко жену и даже про эвакуированную куда-то в безопасную глушь дочку военный хирург Игорь Шибанов не вспоминал совсем.

09:50мск

Окололунная орбита

ЛОС «Селена»

— Миссис Шибанова! — Что ж ты, Гражински, скотина эдакая, сам не явился, послал беднягу Кэбота? А у того и так глаза бегучие-бегучие. Все-таки пять недель вместе, в одной консервной банке, в таких ситуациях хорошие мальчики терзаются душевными муками, а Боб — хороший мальчик. Любит жену и детишек, искренне верует в Господа нашегоИисуса Христа и очень хорошо помнит Тайную Вечерю. Она-то, конечно, никоим краем даже до Магдалины не дотягивает — но хлеб с ним таки преломила. Причем сознательно, прости меня, Боже, за циничное использование страстей Твоих. Так что Кэботу очень, очень хреново. Что она сейчас еще и усугубит.

— Иду к тебе, брат мой! — Ты, братишка, главное, не расплачься, астронавты не плачут, да и мне не надо, чтобы ты тут разревелся. Ты только посмущайся немного. — Что случилось, мальчики?

— Миссис Шибанова, — ну да, армейская сталь в глазах, волевой подбородок, настоящий полковник, этому бить на совесть бесполезняк, — мне очень жаль сообщать вам — но согласно полученному мной приказу я отстраняю вас от командования станцией.

— Что вы…

— Спокойнее, миссис Шибанова. Вам и вашему коллеге на поверхности Луны ничего не грозит. В связи со сложной международной обстановкой и ввиду некоторых эксцессов на лунной станции правительство США по просьбе официальных органов Италии приняло решение эвакуировать гражданина союзной страны господина Тоцци из потенциальновраждебного окружения. Кроме того, мы обсудим меры, которые исключат возможное использование находящегося сейчас на орбите Луны реактора в качестве радиологического оружия.

— Майк. Вы же профессионал. Вы же понимаете, что это бред.

— У меня приказ — исключить даже теоретическую возможность такого использования. Для выполнения данной задачи по поручению правительства США и Министерства науки Италии я принимаю на себя всю полноту власти на лунной орбитальной станции. — Ага. И шокер в руке. Подготовился, скотина. Ну — извини, дорогой. Тут уж кто кого.

— При чем тут Министерство науки, полковник Гражински? Соглашение об участии доктора Тоцци в экспедиции заключено с Европейским космическим агентством, а не с правительством Италии. Или с синьором как его там…

— Моему командованию запроса мистера Кальдеролли достаточно. После доставки господина Тоцци на станцию вы можете вернуться на Землю в вашем корабле. Мы убедительно просим вас не чинить нам препятствий. Нам не хотелось бы никаких осложнений.

Очень трудно сделать вид, что ты успокоилась, если ты и так спокойна, как кобра в засаде. Сглотнуть пару раз, оглядеться. Ну да, меня окружают чудесные люди… постепенно сжимая кольцо. Вот только Бобби-бой сжимает его, отставая на полкорпуса. Отлично. Теперь твердый-твердый, лишь самую малость неуверенный взгляд в глаза Гражински.

— Полковник, господа, — сглотнуть еще раз, но голосом не дрожать — это будет ненатурально, — я категорически протестую против этого… мятежа. Я командир станции…

— Уже нет, миссис Шибанова, уже нет. Сожалею, но мы выполняем приказ нашего правительства, — ай какой молодец, «выполняем», а не «вынуждены выполнить», — и мы примемвсе доступные нам меры для того, чтобы все было сделано четко и без каких-либо помех. Вам ясно?

Чуть-чуть «сдуться» — ну да, дамочка оценила обстановку: против нее одной трое здоровенных мужиков, а рыцарь на сверкающем теплоизоляцией коне там, внизу, и не придет на помощь. Хотя последняя попытка не повредит.

— Юрисдикция американского правительства не распространяется на эту станцию! — Надеюсь, камеры еще пишут, даже если эти черти и отрубили связь. — Я не знаю, что скажут юристы, но мне данная ситуация очень напоминает пиратство.

— Юристы могут говорить, что им заблагорассудится. Настя, мне очень жаль — но ваше правительство не прислушивается к мнению международного сообщества. Иначе нам не пришлось бы идти на такие меры ни здесь, ни на Земле.

А вот про Землю тебе, гад, лучше бы промолчать. Стоп. Игорь, Алиса — не думать. Только о своем — о Сереге там, внизу, и об этих… Хотя какая разница — она уже и так все решила, рассчитала и подготовила. Рассчитала, кстати, неплохо — все реакции идут как по ниточке. Кэбот висит, не зная, куда глаза девать, Альварез, единственный гражданский среди амеров, чуть дернулся при упоминании юристов и пиратства, Гражински давит челюстью. Так, теперь сдуваемся. А, он еще не закончил. Тем лучше. Сдуваться будем под словесный аккомпанемент.

— Миссис Шибанова. Я надеюсь на ваше благоразумие и благоразумие подполковника Третьякова. Если не возражаете, — как будто она может возражать, х-ха, — мы временно, до нашего отлета, изымем входящий в состав аварийного набора корабля «Союз» пистолет. — Да это праздник какой-то! Такой слон, то есть, простите, такой повод сломаться сразу!

— Мистер Гражински… К сожалению… В общем… пистолет у Третьякова.

— Что?! Альварез, вы проходили тренировки в «Союзе». Проверьте наличие пистолета в НАЗ! Кэбот, проверьте, нет ли пистолета у самой миссис Шибановой! Миссис Шибанова,если это действительно так… То приказы моего командования обретают определенный смысл, не так ли?

Ну вот ты и проговорился, Железный Человек. То есть до того ты этого смысла не видел. Отличненько. Кэбот чуть было воспрянул духом — но обыск, даже чисто для проформы, один черт вещь унизительная не только для обыскиваемого, если обыскивающий — непрофессионал. Так что мораль напарничка как была на нуле, так и осталась. Пишем Гражински «низачОт» — на Альвареза, не проболтавшегося с ней месяц, обыск повлиял бы в меньшей степени, да и Кэбот ориентируется в спускаемом аппарате «Союза» лучше Мэтта. Понятно — экспромт, да и опыта в таких делах ни у кого из астронавтов нет. А и пожалуй, вообще ни у кого нет — ни полицейских, ни контрразведчиков до сих пор в космосе не встречалось. Максимум, что было, если припомнить, — пара орбитальных мордобоев из-за прокола психологов. Гражински сыпал вопросами в гарнитуру. Хьюстон что-то верещал в ответ.

Альварез вернулся обеспокоенным — пистолета, как и ожидалось, в аварийном комплекте не было. Теперь — самое важное. Допрут или…

— Миссис Шибанова. Мы не хотим никаких осложнений. Если на Луне… — Поверил, скотина! Поверил! —… произойдет… инцидент — мы будем вынуждены принять к господину Третьякову самые серьезные меры. Тем более что репутация господина Третьякова, как участника конфликта с союзником Соединенных Штатов, и так не самая лучшая.

Ну да, пой, пташечка, пой. Сделали из пилотяги-вертолетчика, армейского извозчика, воплощение самого ада. Читали, знаете ли… Точнее, не знаете. В общем, черт с вами.

— Он… Он в «Козявке». Сергей говорил, что без оружия он чувствует себя голым. Он же военный… Он… он сам настоял, чтобы в комплект положили его табельный пистолет… Знаете, он привык именно к нему. — Не загнула? Вроде нет. Мужики часто сходят с ума по стреляющим штукам, а если даже и не сходят сами — вполне поймут такую страсть у кого-то друтого. — Он держит его в луннике. Под пультом. Ну, знаете, где обычно возят фляжку с коньяком. — Конечно, они знали. Контрабанда спиртного ведет свою историю как бы не с гагаринского «Востока». Почти официально покрываемая контрабанда, заметим.

— Миссис Шибанова. Приношу свои извинения еще раз, но мы вынуждены ограничить ваши перемещения по станции, пока ситуация не разрешится. Мистер Кэбот, проследите, пожалуйста, за миссис Шибановой. Я поговорю с Луной сам.

Вот оно. Теперь-то все и решится. Если Серега не допрет — они устроят на станции обыск, и тогда уж точновсе. Она отвернулась и от Кэбота, и от пульта. Ее колотило, а показывать это было категорически нельзя. Кэбот висел сзади, весь серый. Гражински забубнил в микрофон. Ага. Вышел на связь. Не подведи, Серега.

10:05мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

Пьетро со вчерашнего вечера был чисто мешком стукнутый. Поразмыслив, Третьяков отнес это к творящемуся на Земле безобразию — что и говорить, новости из Европы радости не добавляли. Тем более что «поплыл» итальянец как раз после очередного сеанса связи. Что ему там опять прислали из дома — бог весть, но молчал он, как рыба об лед. Ну, хоть дополнительных обвинений в поедании младенцев не выдвигал — и то хлеб.

Новостные сводки ЦУПа дышали олимпийским спокойствием — все фигня, ребята, фактически внеплановые учения. Сергей цену таким «учениям» знал — свербило в копчике не хуже, чем двенадцать лет назад, перед Осетией. Но он был тут, его бывший полк — там, и помочь своим он не мог ничем. Не душить же гнусного натовца Пьетро страховочнымфалом, тем более что итальянцы на троих с французами и немцами опять изображали коллективного кота Леопольда, призывая конфликтующие стороны к миру, дружбе и жвачке.

Вот с американцами он бы поговорил — но тоже на Земле, а тут мордобой, особенно после того ролика, отдавал изрядным бредом. Так что приходилось быть вежливым.