Чтение 16–й страницы книги ~Новая жизнь~

Мотор «зодиака» работал негромко, потому что догоняли мы судно неторопливо, четко придерживаясь многократно отработанного плана. Шум судовых дизелей должен был перекрыть этот звук с большим запасом. Мы уже сейчас слышали тяжелое пыхтение мощных машин в утробе «Звезды Рияда».

Дмитрий замерил расстояние до судна лазерным дальномером.

– Триста восемьдесят.

– Триста пятьдесят.

– Триста двадцать.

Бонита сняла пакеты со своей винтовки, приложилась, тихо щелкнув предохранителем, включила ночной монокуляр, прижав резиновый наглазник к лицу, чтобы не выдать себя возможным наблюдателям зеленоватым свечением из окуляра. Я повторил ее действия, и мир быстро проявился из темноты в призрачном зеленоватом исполнении. В середине зрительного поля висела неожиданно яркая точка коллиматорного прицела. Навел его на палубу судна, повел влево-вправо. И где цели?

– Наблюдаю одного, – шепотом доложила Бонита. – Курит у ограждения.

– Вижу.

Действительно возле лееров ограждения, у края борта стоял человек, у головы которого периодически вспыхивал огонек сигареты. Этого можно считать покойником – ночное зрение не работает сейчас, стоит открыто. Интересно, это вахтенный или просто кто-то покурить вышел на палубу? Если вахтенный, то он свою судьбу заслужил.

Звук мотора за спиной резко ослабел – это Раулито надел чехол-заглушку. Все, мы в режиме максимальной скрытности. Лодка вновь ускорилась, хоть и не сильно – это нашкормчий увеличил обороты.

На корме «Звезды Рияда» что-то вроде барбета, за ним – спаренный «эрликон». Стрелок… где стрелок? Шевеление над краем барбета. Там стрелок, прямо на сидении, простокопается внизу – как будто шнурки завязывает. Вот выпрямился… Смотрит не пойми куда, но нас не видит, это точно. И хорошо, потому как мы для его «спарки» на один зуб.Трах – и от нашей лодки только воспоминания, а что от нас останется – на корм рыбам пойдет.

– Наблюдаю стрелка за кормовой пушкой, – пробормотал я. – Бонита, держишь курильщика.

– Есть курильщика.

Надо же, ведь может, когда хочет. «Есть! Так точно!» А в личной жизни – никакой дисциплины.

Отсюда носовая пушка не видна, но и мы для нее вне сектора обстрела и даже наблюдения. А что еще есть на палубе? А вот что: пулемет на верхней надстройке, ротный, без турели. Небрежно опирается на рейлинг, и с ним еще один часовой.

– Пулемет наверху, – опять прошептал я.

– Наблюдаю, – подтвердила Бонита.

– Изменение целей: твой – пулемет, я беру пушкаря и курильщика, – вновь забормотал я. – Для тебя пушкарь – дополнительная цель.

– Есть пулемет, пушкарь – дополнительно.

Тихо, тихо идет «зодиак», только волны в пластиковое днище пошлепывают – звонко так, но все равно кажется, что даже собственное сердце громче стучит. Слышу шумное дыхание Дмитрия. Даром что для него это вообще работа по профилю, но все равно волнуется.

– Дмитрий, сколько наблюдаешь?

– Троих.

Он тоже в ночной прицел пулемета палубу разглядывает. Он наша последняя надежда – на случай, если все пойдет не так. Теперь главное – понять, есть ли на верхней надстройке еще кто-нибудь, кроме пулеметчика? Если его снять, а там еще кто-то есть, кто тревогу поднимет, то грош цена всему нашему скрытному подходу. И пулеметчик сейчас даже опасней пушкаря. Пушкарю время надо сдвинуть с места всю свою установку, навести, прицелиться, а пулеметчику этого делать не нужно – только заорать да пальбу начать. И угол обстрела у него не в пример лучше. И все, нам тогда ни к судну не подойти, и ни уйти. Включится прожектор, нашарит нас, и тогда уже из пушки ка-а-ак дадут…

Нет, вроде бы нет никого наверху: одинок пулеметчик. А вот курит, курит-то кто? Его второй номер? Пушкарь с носа? Случайное лицо? Вахтенный? Ладно, все равно уже не поймем, а ждать дальше опасно: до борта метров сто осталось всего, последний рубеж атаки. Пора давать команду. Сам навел яркую точку на голову пушкаря, перекидываю ее на курильщика, затем опять на пушкаря и опять на курильщика. Так, нормально. Снова целюсь в пушкаря.

– Огонь!

Скомандовал – и сам потянул спуск AR10. Раз, второй, очень быстро. Что там было на верхней надстройке – мне видно не было, а вот пушкарь откинулся назад в своем пластиковом кресле и не шевелился больше. И шума никакого. Только щелчки двух затворов и хлопки, как у «духовушки», да и те совсем негромкие.

– Минус один. – Это Бонита доложила.

Ага, достала она пулеметчика с мостика, это отлично.

– Минус два, – доложился я. – Держи подходы с носа.

Теперь ее забота сделать так, чтобы никто «неплановый» с носа на корму не пошел – оттуда, откуда нам не видно. А сам перекидываю метку целеуказателя на курильщика. Тот стоит, головой крутит. Видать, что-то услыхал, скорее всего – шум падения тела сверху. Но шухер не поднимает: видимо, еще не понял, что происходит. Ну и не поймешь уже, поздно теперь понимать – и вообще: не кури на вахте.

Плавно тяну спуск, опять два раза. Она несильно толкает в плечо – раз, другой, выплевывая в сторону курильщика две пули. Даже в ночник видно, как у головы курильщика появились два кровавых облака. Затем тело рухнуло на палубу.

– Минус три, – доложил я. – Цели не наблюдаю.

– Цели не наблюдаю, – как эхо доложила Бонита.

– Цели не наблюдаю. – Это Дмитрий.

Так, значит, палуба очищена как минимум перед нами, можно командовать продолжение операции.

– Бонита, Дмитрий, держим палубу, – заговорил я. – Остальным – приступить к высадке.

– Понял. – Это уже Раулито.

Мотор заурчал самую малость громче, борт судна начал резко расти перед нами. На палубе по-прежнему никого, но есть люди в ходовой рубке, и вполне возможно, еще один пушкарь на носовой артиллерийской установке.

Дмитрий принимает командование проникновением на судно на себя, одновременно откладывая пулемет и берясь за «хеклер».

– Собрать лестницы.

Послышались негромкие щелчки – это братья разложили штурмовые лестницы.

– Приготовиться.

А потише пыхтеть никак нельзя? Так не то что на палубе – в машинном отделении «клиента» нас услышат.

«Зодиак» закачался на кильватерной волне судна, черный борт закрыл для нас весь мир. Все, контролировать со своей винтовкой еще что-нибудь на палубе я уже не в силах. Просто откладываю ее на пластиковый пол лодки, прижимая к надувному борту, выхватываю из заранее открытого чехла немецкий пистолет-пулемет с толстой трубой глушителя и сложенным прикладом.

– Вперед! – Это я команду к штурму дал. – Включить связь.

Лодка закачалась под нами – это братья Рамирес по лестницам полезли на палубу. Слышно, как резиновые заглушки опорных ножек лестницы тихо постукивают в борт. Но мыдаже это предусмотрели – за металлом борта в этом месте нет никаких обитаемых помещений.

Включили «короткую» связь. Уже не до радиомолчания: во время захвата судна придется разделяться, координировать действия.

Братья Рамирес распределились вдоль борта, взяли под прицел всю палубу. За ними следом по левой лестнице поднялся Дмитрий, а по правой, закинув пистолет-пулемет за спину, полез я. Сам не заметил, как на палубу забрался. Выдернул оружие из-за спины, откинул приклад, взял под прицел весь проход до самого носа слева от надстроек, одновременно включив коллиматорный прицел. Ночник уже не нужен: на палубе и так подсветка есть, от ночника в такой ситуации больше проблем может случиться, чем пользы. Услышал, как забралась на палубу Бонита, доложила, что держит проход справа. Затем от Раулито доклад – он на палубе, лодка пришвартована к судну. Тоже важно – не терять же ценное имущество!

– Зачистить палубу и надстройку.

Это у нас тоже отработано сотнями раз – в расчерченных лабиринтах, на компьютере в трехмерной модели, на чертежах и схемах и просто в голове. Мы с Бонитой бесшумно сдвинулись в стороны, до самых лееров ограждения, чтобы взять проходы вперед под обстрел с максимально возможного угла. Братья Рамирес бесшумно пошли к носу, прижимаясь к надстройкам, попарно. Раулито с Дмитрием остались на корме – в самой середине, чтобы выдвинуться в любом направлении, где они потребуются.

– «Синие», у двери, – шепот в наушнике.

Это Маноло Рамирес доложил, что подошли к двери надстройки. Мне их не видно – они идут с борта, который Бонита контролирует. А позывные мы взяли по американской системе: удобная она.

– «Желтые», у двери. – Это Игнасио и Карлос.

– Проверить носовую пушку, – шепотом командую я.

Один из них присел у самой двери на колено, второй тихо двинулся вперед, за угол надстройки – проверить носовую артиллерийскую установку. С невидимой для меня стороны к носу должен был пойти Луис. И действительно через несколько секунд послышались доклады в наушнике:

– Чисто.

Значит, курильщик был, скорее всего, пушкарем с носа, отчаянно пренебрегавшим своими обязанностями. Я уже говорил, что страсть к курению на боевом дежурстве погубит мир? Говорил, но могу и повторить.

– Продолжаем движение.

Теперь мы подтягиваем тылы. Палуба безопасна, укромные места проверены. Возможно присутствие противника на верхней надстройке, и вероятно – на ходовом мостике внутри. Но начинаем проверку сверху. Мы с Бонитой подходим каждый со своей стороны к дверям в надстройку. С ней в качестве огневой поддержки Дмитрий, со мной – Раулито со всеми своими взрывоопасными игрушками.

Трап наверх только с нашей стороны, поэтому на проверку пошел Маноло. Совершенно бесшумно он поднялся по ступенькам, приподнялся над краем ограждения надстройки, держа автомат у глаз.

– Чисто.

– Продолжаем движение.

Маноло так же бесшумно спускается по трапу, занимает позицию перед дверью в надстройку. Теперь главное в чем? Понять, с какой стороны дверь открыта, а с какой – задраена изнутри, и тихо ее не открыть. Попробуем угадать… Если пушкарь с носа ушел курить на правый борт дисциплину нарушать, а трап наверх слева, то логично предположить, что открыта левая дверь. А экспериментировать не хочется – хочется как раз так вот тихо-тихо продвигаться дальше, без шума и взрывов. Даже в окна надстройки заглядывать опасно – а ну как там кто-то сидит и как раз в окна пялится – даром что света нет внутри? Тогда для него окна как экраны: любой силуэт на фоне неба будет как фигура из китайского театра теней, контрастна и выразительна.

Маноло, согнувшись вдвое, подобрался к двери. Проверить, кто внутри надстройки, мы никак не можем. Не заглядывать же в окна, на самом деле! А фокусы с волоконными мини-камерами, просунутыми под дверь, на кораблях, с их комингсами и дверями с кремальерами, не работают. Маноло слегка поворачивает ручку двери. Открыто. И одновременный доклад с противоположного борта:

– Закрыто.

Ну и прекрасно, зато легальный предлог держать Бониту подальше от драки. Это планом тоже предусмотрено.

– «Синие» и Дмитрий, через корму – ко мне. Бонита – контролируй дверь. Каждый идущий через нее без радиоопознания – враг.

– Есть.

– Есть, есть. – Это братья и Дмитрий.

Маноло вопросительно смотрит на меня. В принципе, нам ждать остальных не обязательно. За дверью два помещения. Вытянутая кают-компания с санузлом в торце – и трап на этаж выше, на ходовой мостик. Братья захватывают ходовой, я – контролирую кают-компанию. Но это работает при условии, что не начнется заваруха. Дверь на жилую палубу узкая, за нею – узкий коридор, который простреливается насквозь. Поэтому – никаких импровизаций, от плана – ни на шаг.

Я отрицательно качаю головой. Никакой самодеятельности. Тем более что с кормы, согнувшись и совершенно бесшумно, идут трое. Порядок восстановлен.

– Входим. Раулито, держать дверь. Бонита, как у тебя? – продолжал командовать я.

– Чисто.

– На счет три.

Все занимают позицию у уже открытой, но прижимаемой к комингсу вручную двери. Нельзя открывать заранее: это может вызвать сквозняк и привлечь внимание раньше времени.

– Раз, два, три! – Я с каждым счетом откидывал один палец из сжатого кулака. – Вперед!

Дверь быстро, но бесшумно распахивается. Хорошо, что порядок на судне: петли смазаны. Двое братьев входят, направляют стволы в разные стороны, затем следом за ними мы с Дмитрием, тоже в разные стороны, затем снова братья. Перестраиваемся на ходу, братья опять вперед, я – за ними, замыкающим, идем к трапу. Дмитрий, Маноло и Луис пересекают пустынную кают-компанию в сторону трапа на нижние палубы, блокируют выходы. Все почти без звука – лишь резиновые подошвы слегка поскрипывают, но звук судовых дизелей это начисто перекрывает.

Сверху на трап падает рассеянный свет – видимо, вахта при дежурном освещении работает. Начинаем подниматься по трапу. Тихо-тихо. Хорошо, что на трапе ковровое покрытие, даже и без того бесшумные шаги братьев глушит. Первым идет Игнасио, за ним – Карлос. Я – третьим, замыкающим. Я не штурмовик, мое дело – огневая поддержка, случись чего.

Когда голова Игнасио поднимается над срезом ступеньки, все замирают. Игнасио поднимает ладонь с двумя отставленными пальцами. Понятно: на мостике двое. Мысленно молюсь, чтобы Игнасио не смотрел на них пристально, раз уж они нас до сих пор не увидели. Многие люди способны чувствовать пристальный взгляд. Я это точно знаю – сам такой.

Игнасио медленно поднимает оружие на уровень глаз, плавно, по-кошачьи переставляя ноги, поднимается по лестнице. Следом за ним, такими же отточенными шагами, идет Карлос. Мне пока ничего не видно, кроме ног Карлоса, но никакого шума нет – нас все еще не видят. Братья поднимаются в саму ходовую рубку, мне тоже удается в нее заглянуть. Действительно двое, в светлых брюках и белых рубашках, рассматривают на радарном экране отметку нашего траулера. Вот спасибо – не ожидал от «Ниньи» такой неожиданной помощи. Мы просто заходим по пружинящему покрытию пола дежурной вахте за спины.

Они тихо переговариваются по-арабски, нас не видят. Везет нам – дальше некуда. Даю команду к атаке: жестом. Игнасио и Карлос делают шаг вперед, раздается негромкая возня, хрип, и оба обитателя ходового мостика оказываются на полу, оглушенные и обалдевшие. Я быстро прикидываю, кто из них может быть капитаном. Явно немолодой мужик с бородой. У него какие-то нашивки на белой рубашке. У второго – такие же, но числом поменее. Быстро вынимаю из маленького футляра на рукаве шприц-тюбик с ослабленнымпаучьим ядом-транквилизатором, колю второго в шею. Крепкий сон на пару часов обеспечен. Гораздо проще и быстрее, чем связывать брыкающегося противника. Капитан илитот, кого мы капитаном считаем, даже не дергается, только смотрит на нас совершенно обалдевшими глазами. Карлос держит его сзади, зажимая рот рукой в перчатке, Игнасио поднес к лицу нож с черным лезвием. Это действует: это пугает.

– Капитан? Ты – капитан? – спрашиваю я его по-английски.

Капитаны все английский знают – это даже здесь язык международный, без знания английского капитаном «Звезда Рияда» даже в гавань Базы бы войти не смогла. Обязан понимать меня.

Бородач кивает головой. Понимает. Ладно, теперь подробности:

– Сколько человек на корабле?

Он смотрит на меня, по глазам не поймешь даже – слышал ли он вообще, о чем я его спросил?

– Сколько людей на судне?

Игнасио подносит нож ближе, к самому глазу.

– Двадцать, – быстро отвечает сиплым шепотом бородач.

– Сколько из них экипаж? – сразу же задаю следующий вопрос.

– Восемь.

– Кто остальные?

– Солдаты. С одним офицером.

Так, трое убиты. Все были в военной форме. Значит, имеем еще девять вояк и шестерых из экипажа.

– Солдаты в пассажирских каютах?

– Да.

– Экипаж?

– В своих каютах, на корме.

– Сколько людей на вахте?

– Трое солдат на палубе и один матрос, он в машинном отделении. И мы двое.

– Ракеты в трюме?

– Да.

– У кого ключи?

– У меня и офицера. Больше нет ключей.

Планировка «Звезды Рияда» похожа на нашу «Нинью» – только все в полтора раза больше. Значит, надо аккуратно обезвредить экипаж – и, как получится, военных. Экипаж нам еще пригодится: у нас планы на экипаж есть. Карлос обшаривает карманы бородача, вынимает из правого связку ключей, показывает мне.

– Который? – спрашиваю у капитана.

– Длинный. Самый длинный.

– Все, спать!

Бородач и пикнуть не успевает, как я втыкаю ему в шею еще один шприц-тюбик. Глаза бородатого капитана мгновенно собираются в кучку, и он отключается.

Судно идет на автопилоте – впереди ни островов, ни мелей на несколько часов пути, а то и на сутки. Пусть так и идет дальше себе помаленьку. В любом случае – ходовой мостик захвачен, радиорубка совмещена с ходовым, палуба очищена. Теперь дело за экипажем и машинным отделением.

Быстро, но тихо спускаемся вниз, открываем дверь по правому борту, предварительно оповестив Бониту о том, что сейчас это сделаем. А то она девушка аккуратная, согласно плану операции будет стрелять на поражение во все, что себя не обозначило. Спрашиваю ее шепотом:

– Как здесь?

– Тихо. Чисто.

Голос совсем спокойный, устроилась за чем-то вроде канатного ящика – сразу и не увидишь, если выбежишь на палубу. А дальше поздно будет присматриваться.

– Давай на ходовой мостик, – сказал я ей. – Там капитан с помощником в отключке, но мало ли что? Еще проснутся не вовремя – заплачут, всех разбудят. Да и упаковать их не мешает.

– Хорошо.

Она тихо скользнула мимо меня в дверь, затем по трапу наверх, а дверь на палубу опять задраили. Палуба с пассажирскими каютами имеет всего один выход – сюда, к нам, авот с палубы экипажа можно проникнуть дальше: и к машинному отделению, и кладовым, и трюмам, и камбузу. Поэтому военных мы пока можем просто блокировать, а экипаж надо немедленно лишить возможности хозяйничать на судне.

Быстро собираю всех, ставлю задачу, которая и так всем давно известна. Ничего, повторение всегда полезно:

– Раулито, контролируешь открытую дверь. Дмитрий – выход с пассажирской палубы. Братья, обе группы – палуба экипажа, действовать без шума, по возможности. Я контролирую коридор по мере вашего движения. Действуем.

Дмитрий занимает позицию напротив выхода с пассажирской палубы, а мы пошли дальше: братья впереди, а я следом. В таком порядке и спустились на палубу экипажа. Здесь дежурное освещение работало только на пол под ногами, противоположная дверь – даром что в восьми метрах – уже терялась в темноте. Занял позицию спиной к трапу, опустился на одно колено для устойчивости, навел толстый глушитель «хеклера» на дверь напротив.

– Начали, – скомандовал.

Мы знали, что капитан и помощник должны занимать каюты ближе ко входу. По крайней мере, так по проекту было. Братья аккуратно попробовали ручки дверей двух ближайших кают. Одна заперта, вторая – нет. Запертую тихо-тихо отперли универсальным ключом.

– Чисто.

Понятно – как в проекте было, так и оказалось. И капитан и помощник на мостике оказались одновременно. Капитан ночью спать предпочитал, а на вахте наверняка был помощник, который увидал на радаре странно себя ведущую отметку нашего судна, вызвал начальство посоветоваться, предложить ответственность за дальнейшие действия на себя взять.

– Дальше.

Еще по две двери с каждой стороны. За каждой – двухместная маленькая каюта. Должно быть еще шесть человек. Мест – восемь. Ладно, там видно будет. Маноло и Луис сместились к следующей двери, Игнасио и Карлос пристроились следом. Коридор узкий: двум парам не разместиться. Я приподнялся по лестнице на пару ступенек, чтобы иметь возможность целиться в дальнюю дверь поверх голов. Где-то за нею еще один бодрствующий.

Маноло аккуратно пробует ручку двери каюты. Заперто. Снова появляется ключ-трехгранка, замок открывается. Маноло аккуратненько заглядывает внутрь, поднимает одинпалец, что означает, что в каюте один человек. Затем он проскальзывает внутрь, следом за ним – Луис, слышится короткая тихая возня, удар, тишина. Затем стрекот затягивающихся одноразовых пластиковых наручников, треск разматываемой клейкой ленты. Есть еще один из экипажа. Карлос и Игнасио вламываются в каюту напротив, там тоже начинается возня. К ним быстро перебегает Луис из той каюты, куда они зашли с Маноло вначале.

Быстро продвигаюсь дальше по коридору. Тесно, черт возьми, страшно неудобная позиция. Я даже сложил приклад «хеклера», чтобы в тесноте поразворотистей быть: простор тут проектом не предусмотрен. За спиной настоящая драка идет, две двери слева и справа от меня, третья – перед носом. Расчет на то, что противник сонный, – а я по шуму угадаю, откуда он появиться должен. А шума и без этого уже хватает – не получается тишины и благолепия у нас. Хоть и весь расчет у нас на яд-парализатор, но, видать, кто-то проснуться успел.

Все, тишина. Опять треск наручников, надеваемых для гарантии, и звук разматываемой клейкой ленты – чтобы неожиданно проснувшийся кричать не начал.

Неожиданно рукоятка двери справа от меня начинает поворачиваться. Разбудили кого-то все же, или помочиться припекло ему. Дверь щелкает замком, начинает открываться внутрь каюты. Штурмовики наши еще за спиной у меня, помощи ждать от них рано. Что есть силы бью плечом в открываемую дверь. Есть контакт! Видимо, дверью прямо в лоб угодило выходящему, судя по гулкому звуку. Кто-то громко, с подвизгом охает и падает внутрь каюты на спину, навзничь. Вламываюсь следом, не могу разглядеть даже, есть ли еще кто-нибудь в каюте, бью ногой навстречу кому-то, пытающемуся подняться с пола. Черт бы побрал эти мягкие боты от гидрокостюма – разве ими ударишь нормально? Бьютуда же затыльником «хеклера», попадаю по плечу или по рукам, в темноте не поймешь.

Что-то валится на меня сверху, со второй полки, со злобным пыхтением, чьи-то руки охватывают было шею, но сразу соскальзывают, а напавший тут же падает куда-то назад. Не один был этот живчик в каюте, – но кто-то из братьев успел следом заскочить, сдернул его с меня.

Тесно, как в шкафу, драться невозможно вообще. Тот, кто лежит у меня под ногами, повизгивает со страху, пытается лягаться и попадает мне по ногам. Снова пытаюсь ударить «хеклером», куда-то попадаю, но добиваюсь лишь отчаянного крика на арабском языке. Двое Рамиресов – не вижу, кто именно, – выволакивают второго «клиента» из каюты, пытаясь не дать тому разораться. Еще двое ломятся в дверь напротив.

В конце концов мне удается оглушить ударом по голове продолжающего сопротивляться противника, навалиться на него сверху. Хорошо, что шприцы-тюбики в креплении удобно расположены – раз, и выдернул. И выдернул, и вколол дозу парализатора противнику куда попало. Но сработало: захрипел он, слегка завибрировал – так всегда бывает,когда яд действовать начинает.

Хлопает еще одна дверь – та самая, которую я должен был контролировать. Не спал один из команды, не спал, скотина такая! Тот самый, кого я караулить должен был. Сунулся в дверь в коридор, увидел, что там творится, – и рванул обратно, в сторону трюмов и стальных дверей, за которыми как в сейфе. И еще по пути ему рычаг пожарной тревоги попался. Врубилось аварийное освещение, завыла сирена. Все. Скрытая часть операции закончилась.

– За ним! – заорал я заполошно. – Не дать запереться!

Маноло и Игнасио ломанулись за убежавшим. Луис и Карлос продолжали паковать оставшегося члена экипажа. Сирена выла так, что в ушах закладывало. Сверху донеслась автоматная очередь, затем рванула граната, потом сразу за ней – вторая, стрельба стихла. Это нормально: наши все с глушителями, их слышно быть не должно. Дмитрий блокирует выход солдат с пассажирской палубы. Снова треснула пара очередей.

– Вы двое – наверх, в помощь Дмитрию, – скомандовал я Луису с братом. – Чтобы ни одна сволочь не высунулась из пассажирского отсека. Раулито – ко мне!

Это я уже в рацию скомандовал – понял, что без Раулито мы здесь не обойдемся: успеет сбежавший запереться где-нибудь.

– Бонита, ты где? – запросил я дальше.

– На ходовом мостике, – послышалось в наушнике.

– Помоги Дмитрию блокировать выход.

– На прицеле, – лаконично ответила она.

– Молодец.

Позицию Бониты мы уже заранее просчитали. Если залечь на верхней ступеньке мостика, то под обстрелом окажется не только выход из пассажирского отсека, но и значительная часть его коридора. А это, в свою очередь, означает, что всем, кто сопротивляется в этом месте, придется попрятаться в каюты. Что и требуется, потому что вариант «громкого входа» мы тоже отрабатывали.

Открылась дверь справа от меня, в проеме появился Игнасио, доложил:

– Противник заперся в машинном отделении.

Из противоположной двери выбежал Раулито со своим «волшебным рюкзаком». Я с ходу ему скомандовал:

– Дверь в машинное отделение. Вышибай. – Затем скомандовал Игнасио: – «Глушилки» готовим.