Чтение 21–й страницы книги ~Новая жизнь~

– Приближаются к вам сзади. Они ходили в магазин.

Я оглянулся. Смит и Браун приближались к нам от въезда в порт, с каким-то свертком в руках. Хозяйственные какие, залюбуешься. У проходной был неплохой магазинчик, насколько я успел разглядеть из-под тента кузова. Увидев, что я оглянулся, Смит помахал мне рукой. Я махнул в ответ.

Я скомандовал всем своим выгружаться из кузова и начинать погрузку на судно. На палубе оказался весь экипаж. Индиец Джо открыл люк трюма на корме, куда и потащили «стингеры». Браун хотел осмотреть контейнеры на палубе, но я сказал, что пусть смотрит в море или лезет за ними в трюм, а штабель ПЗРК совсем не та вещь, которой стоит «светить» в порту. С таким доводом он согласился. Поэтому перегрузку провели быстро, стараясь не привлекать излишнего внимания. Затем на палубу забросили наш багаж, и грузовик уехал.

Итак, те же и там же. «Нинья», в первой каюте по левому борту лежат наши вещи, мы пьем кофе в кают-компании, судно выходит из порта. Все возвращается на круги своя.Большой залив, судно «Нинья». 22 год, 38 число 8 месяца, четверг, 20.00

– Смит, и все же, если вы в будущем хотите избежать подобных инцидентов, вам стоит чуть больше посвящать нас в ваши планы. Родман сказал, что вы рассчитываете на наскак на охрану, верно?

Мы сидели в кают-компании «Ниньи», пили кофе и вяло доругивались.

– Да, именно так, – подтвердил Смит.

– Тогда начинайте рассказывать мне все о процессе передачи товара покупателю, – сказал я. – Или, бог свидетель, я просто заставлю развернуть судно обратно, плюнуна оставшиеся деньги и навсегда откажусь от любого сотрудничества с вами.

– Хорошо, – тяжко вздохнул Смит. – На самом деле я был сторонником того, чтобы посвятить вас во все детали операции, но Родман воспротивился.

– Глупо.

– Я знаю, – кивнул Смит. – Родман дилетант, но он мой начальник. Вот карта местности, смотрите.

На обсуждении присутствовали все. После того как Смит начал раскладывать крупномасштабную карту по столу, народ окружил ее со всех сторон. Как выяснилось, мы шли вообще не на Дикие острова. Встреча и передача ракет должны были состояться в дельте Амазонки – в лабиринте проток среди мангровых зарослей. Сказать, что это нас вдохновило, было бы сложно. Незнакомый запутанный фарватер, узкие протоки среди заросших непросматриваемой зеленью островов, невозможность набрать хоть сколько-нибудь вразумительную скорость. Условия хуже придумать сложно.

– Скажите, Смит… – я потыкал пальцем в мелкую россыпь пятнышек-островов на карте, – … а кто выбирал такое замечательное место рандеву? Если хоть что-то пойдет нетак, мы покойники. Причем независимо оттого, как мы вооружены, сколько нас и прочих факторов.

– Место назначили те, с кем мы встречаемся, – ответил Смит. – Раньше нам приходилось уже бывать в этой точке.

– Раньше вы тоже передавали «стингеры»?

– Нет, – покачал он головой. – Раньше мы «стингеров» не передавали.

– А насколько вы уверены, что все пройдет без осложнений?

– Если не вмешается кто-то еще, то на сто процентов, – сказал Смит. – Эти люди зарабатывают на этих ракетах. Берут их у нас бесплатно – и перепродают тем, кто обосновался на Диких островах.

– Это в целях конспирации? – спросила его Бонита.

– Нет. У нас нет связей на Диких островах, а у этих людей есть. Пришлось дать им заработать.

Бонита хмыкнула:

– А вы уверены, что они продадут ПЗРК на острова, а не оставят, скажем, себе? – спросила она. – Или не продадут кому-то еще, кто предложит больше?

– Уверены. И у нас есть основания быть в этом уверенными. И мне не хотелось бы вступать в их обсуждение – лучше остановимся на том, что касается вашей работы, – заранее отрезал возможные расспросы Смит.

Бонита усмехнулась и спросила:

– А в чем смысл нашей работы, если вы так уверены в тех, с кем мы встречаемся?

– Мы боимся того, что об этой сделке знает кто-то еще в тех краях, – пояснил Смит. – И попытается завладеть ракетами. Ваша забота – сделать так, чтобы их у нас не отобрали до того времени, как мы передадим их дальше.

Я откинулся на стуле, заложил ногу на ногу и, скрестив руки на груди, всей своей позой выражал недоверие.

– Смит, – сказал я. – Я должен заметить, что в стадии предварительного планирования подобных операций должны участвовать военные специалисты. Военные, вы слышите? Именно на стадии планирования. Предварительно. «Предварительно» означает – «до начала», «пока не началось». А не думать потом, как получить свободу маневра в глубокой заднице, в которой мы оказываемся согласно этому мудрому замыслу.

– Эти функции должны были после этой операции достаться вам. Именно вас планировали на должность ведущего планировщика подобных операций, – ехидно ответил Смит. – Теперь – не знаю.

– А надо было поручить эти функции до операции, – парировал я. – Мы спланировали захват арабского судна – и он прошел как по часам, а мы не получили ни царапины. Так почему же мы не спланировали и эту операцию?

– Все, хватит. Вы меня уже устыдили. – Он поднял руки. – И мне нечего ответить. Давайте работать конструктивно.

И мы начали мыслить конструктивно. Мыслить пришлось долго – до глубокой ночи, но нечто, похожее на план, нам все же удалось вымучить. Гениальным его было назвать сложно, но все же это было лучше, чем совсем ничего. При составлении плана мы исходили из следующих предпосылок: в манграх дельты Амазонки островов больше, чем людей. И проток между ними ничуть не меньше. А еще Смит знает, где именно мы должны будем сгрузить контейнеры с ПЗРК, потому что другого места для этого там нет.

Сложность состоит в том, что местные обитатели могут менять фарватер, причем по-детски простым способом. У них есть несколько якорных мин кустарного изготовления, но весьма мощных, которые они выставляют в какой-либо протоке на перетяжке из троса, а затем – через неделю, например, – снимают и перетаскивают в другую протоку. Если всего существует пять-шесть возможных путей дойти до нужного места на судне, то в реальности свободен лишь один, откуда сейчас убрали мины. И иногда весьма извилистый. В частности, в нашем случае «Нинью» должны встретить на границе мангров и проводить до места по тому фарватеру, который является рабочим на настоящее время.

Учитывая то, что встречаемся мы все же с бандитами, а не с профессиональными военными, мы можем допустить, что точка встречи с лодкой-проводником будет определена не слишком далеко от входа в действующий фарватер. Поленятся граждане производители наркотиков вести нас до входа долгим обходным маршрутом, как есть поленятся.

Но для «зодиака» мины не представляют такой же опасности, как для судна с нормальной осадкой. И возможных путей пройти вглубь территории на резиновой лодке гораздо больше, чем на нашем траулере. Если аккуратно, конечно. Скрытно. Если не нарываться.

Второй предпосылкой было то, что из-за наших художеств по поводу оплаты услуг ранее назначенная дата встречи уже недействительна, а новая еще не определена. Поэтому до суток, а то и двух временной форы мы вполне сможем себе выторговать, чтобы использовать их с пользой для себя.

Ну и третьей предпосылкой к созданию подобного плана было то, что мы были очень хорошо оснащены технически – по местным понятиям, разумеется. Конечно, нас не обеспечивали данными наблюдения со спутников, и мы не могли вызвать артиллерийскую или авиационную поддержку, но даже факт наличия самых современных ночных очков, прицелов, биноклей, лазерных дальномеров, бесшумного и мощного оружия – в этих условиях стоил очень многого. Плюс прекрасная подготовка каждого в группе, хорошие средства связи и все прочее, включая гранатометы и мины МОН-50. Теперь верите, что, как я уже говорил раньше, в армии не бывает жадности, а лишь «разумная запасливость»? Вот и я о том же.Большой залив, судно «Нинья». 22 год, 39 число 8 месяца, четверг, 01.00

Шкипер Соуза сменился с вахты в полночь, уступив ее Пако. И был изловлен нами с Бонитой, для того чтобы просветить нас в особо животрепещущем вопросе – прочитать лекцию на тему «Водный и сухопутный животный мир зоны мангровых болот в дельте Амазонки в мире Новая Земля». Потому что знание такового мира вполне могло внести существенные коррективы в предварительно разработанный план действий в том районе.

Шкипер долго ломаться не стал – лишь сходил к холодильнику в кают-компании и вернулся с тремя бутылками пива «Alabama's Best», явно из пополненных в Билокси запасов. Две протянул нам, одну взял себе. Свернул пробку с тихим «чпоком», над горлышком мелькнул и пропал белый дымок. Мы расположились прямо на палубе, на корме, Бонита пристроилась ко мне сбоку, и я обнял ее за плечи, а шкипер сел по-турецки напротив и взялся нас просвещать:

– Рассказывать можно долго, и всего я и сам не знаю, – хлебнул он пива. – Начну с суши. Первое – насекомые. Насекомых много, в основном все отвратительные. И с виду и повадками. Под деревьями без капюшона даже не ходите. Пиявки. Падают за шиворот, когда задеваешь ветки, присасываются. Во-первых, сложно оторвать – надо прижигать, во-вторых, впрыскивают в кровь что-то, отчего потом из любой царапины как из перерезанной артерии хлещет. В каждом камуфляже, выпущенном в этом мире, есть сетчатые или иные капюшоны, свернутые и спрятанные в воротниках. Показывать надо, или вы заметили? – добавил он с ехидством.

– Спасибо, это мы уж как-нибудь, – в тон ответил я.

– Это хорошо. – Соуза опять приложился к бутылке. – Дальше – комары, мошки, всякая летающая мелочь. Настоящий ад. У нас есть репеллент, сделанный из цветов местных лиан – отпугивает большинство насекомых, но следует регулярно подновлять его слой. В идеале, независимо от температуры и влажности, лучше надевать перчатки, сетку на лицо и прочую защиту, а уже ее пропитывать репеллентом. Так надежней. Перчатки «волосатые» есть?

– Есть, – кивнула Бонита.

«Волосатые» перчатки – местное изобретение. Действительно вся наружная поверхность перчаток топорщится тонкими волосками из лески, как мохнатая гусеница. Зачем?Очень мешает кусающим насекомым приблизиться к коже, при этом сама ткань перчаток сетчатая, с нормальной вентиляцией.

– Дальше – пауки, – продолжал тем временем шкипер. – Пауки разные, но есть особо поганый вид – амазонский тарантул. Черно-красная тварь размером чуть не с воробья – прыгучая, кусачая. Впрыскивает парализующий яд, а самка еще может прямо в живое тело яйца отложить, и потом хирурги замучают. Живет в основном под опавшими и гниющими листьями, роет ходы. Заметить сложно и можно напороться на эту гадость неожиданно. Из плюсов – жвала у него не слишком длинные, рассчитаны в основном на то, чтобы выкусить кусок кожи. Поэтому одежда защищает неплохо. Главное – не дать ему вцепиться в голое тело. С этим все ясно?

Я с пониманием покивал. С ядом этого тарантула я был знаком накоротке, можно сказать.

– Мохнатые сколопендры, – продолжил между тем Соуза. – Водятся везде, все их видели, но в этих местах они больше, злее, и яд у них хуже. Ядовиты сами волоски – получаешь ожог и сильнейшую аллергию, помимо отравления. Не умрешь, но будешь неделю себя чувствовать как живой покойник. Нарушается ориентация, ничего не соображаешь, кружится голова, тошнота и прочие проблемы. Водятся везде, но в основном – в траве и под листьями кустов, на нижней их поверхности.

– В Техасе они тоже не игрушечные, – возразила Бонита.

– Знаю я ваших техасских, – усмехнулся шкипер. – У техасских, даже черных, яд слабый. Амазонские хуже – и раза в полтора больше.

– Понятно, – кивнул я, поморщившись. – Что еще?

– Еще? – задумался Соуза. – На земле еще змеи. Разные. Очень большие, но редкие, водятся в воде и на суше, вроде анаконды. В принципе, не агрессивные, но опасные, если нарвешься. Просто знайте, что их следует уважать. И змеи поменьше, ядовитые. Запомните, в этом мире ужей и полозов нет – все небольшие змеи ядовиты. Все до единой. Ведут себя как змеи в Старом Свете, то есть сами не нападут, но спровоцировать несложно. Без пристежных голенищ – никуда.

Ну насчет дополнительных голенищ мы еще в Техасе научились соображать: змей и в траве в саванне хватает, – поэтому после захода солнца, когда змеи выбираются на охоту, там без них пешком не ходят. В общем, у всех в рюкзаке по комплекту имеется.

– Крупных хищников на островах нет – слишком мало места для них, но иногда попадаются ядовитые обезьяны, – продолжал шкипер. – Говорят, к настоящим обезьянам никакого отношения не имеют, скорее просто зверюга, умеющая прыгать с дерева на дерево. Морда как у собаки скорее, даже на бабуина не слишком похожа. Что интересно – ядовитых желез нет. Ядовиты все зубы, сами по себе, при укусе несколько остается в ране и быстро растворяется в крови. А у твари за неделю новые вырастают. Зубы как иголки – их штук двести во рту. По слухам, вроде как из этой обезьяны какое-то лекарство начали делать для быстрого заживления ран: регенерация у нее невероятно быстрая. В общем, скоро эти макаки тоже в статью дохода превратятся, как мне кажется.

– Они там есть? – спросил я.

– Есть, – кивнул шкипер. – Не очень много, но забираются туда, где могут перепрыгнуть с острова на остров. На человека не охотятся и не нападут, если не нарушишь границ их территории.

– А как определить границу?

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – Но их сначала слышно – близко подходишь, и они начинают орать. Орут как кошки в марте, так что сразу реагируй. А вообще поосторожней – по ним тебя легко вычислить могут.

– Понял. Что еще?

– На суше – ничего интересного. Остальное в воде. В воде есть некрупные акулы, метра по два-три, как раз в протоках и водятся. Могут напасть, могут не напасть, но если в воде есть кровь – нападут обязательно. Крупные акулы не заходят туда – тесновато им, и вода почти пресная, раздражает жабры. Но бывают крокодилы. Бывают очень большие крокодилы, парень. Бывают такие крокодилы, что ты даже представить себе не можешь. К счастью, в основном они живут южнее, на границе мангров и джунглей и на северном берегу Амазонки, в болотах, но сюда тоже заплывают иногда. Советов не даю – защищайся, как можешь, если чего. Шкуру только бронебойные пробивают, и то не везде.

– Впечатляет.

– Я видела чучело такого крокодила, – вмешалась Бонита. – Его в Вако привезли, в музей. Десять метров с чем-то. Похож на земного, только пасть длиннее, кажется, и сам массивней.

– Правильно, сеньора, – подтвердил Соуза. – Еще в тех местах в протоках в прилив появляются хищные киты. Они не как наши касатки – скорее похожи на смесь кита и ящера. Но говорят, что это киты. У них даже шея есть, которая поворачивается, но сзади – хвост как у кита. Плавники тоже как у ящера. Гибрид, в общем. Они бывают огромные, гигантские просто. Держатся посреди фарватера, охотятся на крокодилов.

– Десятиметровых? – поразился я.

– Именно. Но теперь, говорят, они почти перестали заходить в протоки. Несколько раз протаранили мины – вот и боятся теперь. Великоваты они для маневров. Змеи в водевстречаются, само собой, но кусаться в воде не любят – удавы на плывущих не охотятся, только с берега хватают, пираньи же в этом мире, как ни странно, живут больше в море, но самая большая опасность в другом, запоминайте. Слушаете?

– Слушаем.

– Вода в море здесь чиста, как слеза Девы. – В ритм каждому своему слову Соуза постукивал донышком пивной бутылки по доскам палубы. – Но в манграх вода желтая и непрозрачная. Грязнее, чем в самой реке. Река вымывает и поднимает ил из-под мангровых корней. И чем мутнее становится вода – тем больше всякой мелкой твари в ней. Поэтому без одежды в воду – ни ногой, ни под каким видом. Старайтесь даже не нахлебаться воды из проток. Пришлось нырять – сразу же проверяйтесь на пиявки, и самое главное – закрывайте в воде глаза, если упали. Заразы как таковой нет, а именно мелких паразитов там прорва. Ты, парень, лучше даже член в воде прикрывай, и вы, сеньора… простите, сами понимаете… тоже прикрывайте как можно лучше. Подцепите какого-нибудь микроскопического червя – потом намучаетесь. Запомнили?

– Еще что-нибудь? – с некоторой тоской спросил я.

– Достаточно для начала. Еще одна простая хитрость, как последний шанс: если взорвать гранату в воде, все живое разбежится мгновенно. Но кое-какая рыба всплывет, к ней вернется рыба побольше на обед. За этой рыбой вернутся акулы, и через несколько минут всего живого и хищного в воде будет даже больше, чем до взрыва. Но несколько минут спасти свою задницу у тебя есть. Держи уши над водой, и у тебя есть шанс. Запомнил?Большой залив, судно «Нинья». 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 09.00

Все утро следующего дня мы просидели над картой. Настоящий лабиринт из десятков маленьких островов, проток, отмелей и глубин. К счастью, из-за того что эта область входит в район действий Русской Армии, русские же провели аэрофотосъемку местности и позже передали снимки орденскому топографическому отделу. Поэтому карту следовало полагать достаточно точной.

Другое дело, что ландшафт изрядно менялся в приливы и отливы. Единственный, как и в Старом Свете, спутник планеты здесь был больше и ближе к поверхности, поэтому и такое явление природы, как приливы и отливы, проявлялось интенсивней. В общем, более сложного для ориентирования на местности и более запутанного места в этом мире сложно было себе даже представить. К счастью, шкипер с помощниками общими усилиями сумели точно указать на карте точку, где они встречались с местными обитателями в прошлые разы. Естественная бухточка, образованная тремя почти сросшимися между собой островами, находилась в глубине болот, и даже просто найти ее по карте было делом непростым. А с учетом того, что все будет происходить ночью и в полной темноте…

Оперативная обстановка в районе предполагаемых действий отличалась запутанностью и непредсказуемостью. Перечисленные шкипером Соузой естественные опасности лишь дополняли опасности основные – гомогенные, если угодно. Опасностью номер один следует признать именно тех людей, в гости к которым мы направлялись. Помимо хранящихся в трюме «Ниньи» ПЗРК мы обладали еще таким ценным имуществом, как сам траулер, его экипаж и пассажиры. В этом районе за голову одного раба платили до десяти тысяч экю, в отличие от материка, где цена раза в два ниже. А ценность хорошего двадцатиметрового траулера в таком месте вообще не поддается описанию. Удержатся ли «партнеры» от соблазна получить столько всего и сразу? Не знаю, не знаю.

Вторая опасность состояла в том, что данным районом заправляла не одна, а сразу несколько группировок наркоторговцев, состоящих друг с другом в крайне запутанных отношениях. Они и враждовали, и заключали союзы, объединялись друг с другом против внешних опасностей и при этом резали друг другу же глотки при любом удобном случае. Поэтому велика вероятность того, что даже если «гостеприимные хозяева» ничего плохого не замыслили, то их соседи могут счесть траулер с людьми и грузом достойнымприобретением.

Третья опасность была как бы еще не похуже первых двух. Если первые две были обусловлены наличием в районе алчных и насквозь преступных сообществ, в просторечии именуемых «бандами», то третий фактор имел такую характеристику, как «высокий профессионализм». В районе мангровых проток очень часто действовали подразделения егерей Русской Армии. И если они натыкались на кого-то вооруженного, путешествующего по протокам на хорошей лодке, без знаков различия и принадлежности, в полувоенной форме, и при этом в их боевых распоряжениях никак не упоминалось, что здесь могут быть некие союзные силы, с высокой долей вероятности можно было записывать себя в покойники. К счастью, именно в этом районе они действовали очень редко, в отличие от болот на правом берегу Амазонки, где уже и банд никаких почти не осталось их стараниями.

В общем, та еще работка нам предстояла – нарочно не придумаешь. Поэтому готовиться к ней надо было тщательней, чем даже к захвату «Звезды Рияда». Именно таким мыслям я предавался, сидя на палубе, на корме и обматывая мохнатой лентой расцветки «джунгли» длинный глушитель «вала». Впрочем, не один я занимался рукоделием: Бонита, сидевшая у меня под боком, чистила пистолет, ее «винторез» уже лежал рядом, замотанный в ленту и больше напоминающий волосатую корягу.

Кстати, Смит не преминул поинтересоваться, откуда у нас оружие, которое никому не продается. К счастью, в активе у меня была стычка с компанией Силаева, что легко проверялось, поэтому я свалил все на них. Московские вояки эти винтовки тоже имели на вооружении. Ладно, как бы то ни было, а выбора у нас нет – не идти же в воду и грязь с тем, что он нам выдал?

За спиной у нас были разложены «лешие», которые должны были подвергнуться беспощадному перекрою и превратиться из лохматых комбинезонов в короткие накидочки с капюшонами.

Пробираться по настоящим джунглям, переходить вброд воду, вылезать на берег и бесшумно красться в лохматом камуфляже почти невозможно. Он цепляется за ветки и создает лишний шум. Он тяжелеет от влаги и не дает тебе сохнуть. Впрочем, в экваториальных джунглях и так не слишком высохнешь – влажность невероятная. И в него немедленно переселяется огромное количество всякой насекомой твари. Той самой, которая падает на тебя сверху. Лохматый сетчатый комбинезон для них как президентский сюит в лучшем отеле.

Кроме того, видимость в джунглях и так очень ограничена – метров до пятидесяти в самом лучшем случае. Полагаться при движении приходится больше на слух или реакцию: кто выстрелит быстрее. Поэтому такой отчаянной потребности в лохматом камуфляже, как в иных местах, в джунглях нет. Достаточно коротенькой, до задницы, накидки с капюшоном, которую ты набрасываешь на себя сверху, когда занимаешь позицию лицом к противнику. Вот в такие накидочки и должны были преобразоваться наши замечательные комбинезоны.

Дмитрий и Раулито перекраивали огромный кусок маскировочной сети, которая имелась в бездонных запасах шкипера, в нечто вроде палаточки-навесика для резиновой лодки и пары кусков, которые должны были путешествовать у нас на спине. Двигаться на разведку должны были шестеро. Две пары разведчиков и еще пара «лодочников». Последние должны были найти место для лодки под ветвями низко свисающих над водой деревьев – и замаскировать лодку этим самым «навесиком», ожидая возвращения коллег или всамой лодке, или рядом.

Вообще-то замысел особой сложностью не поражал. Одна пара, в составе Луиса и Раулито, остается на судне. Официально – как пулеметчики, фактически – для контроля поведения экипажа и нанимателей. Дмитрий даже уступал Луису свой пулемет, забрав взамен у него «сто третий» с подствольником. Пара в составе Карлоса и Игнасио была теми самыми «лодочниками», которые доставляли две пары разведчиков туда, куда требуется, и дожидались их возвращения.

Еще одна пара, в составе Дмитрия и Маноло, должна была выступить в роли тылового охранения второй пары, а в случае спешного отхода – отсекать преследователей. Такая их функция была обусловлена тем, что у них не было иного бесшумного оружия, кроме пистолетов. Ну и основная пара, в составе Бониты и меня, должна была выполнить главную цель рейда – разведку, а при необходимости огневую поддержку со скрытой позиции бесшумным оружием.

Выдвигались мы почти на сутки, поэтому упаковке рюкзаков следовало уделить особое внимание. Рюкзаки у нас были так называемые «дэй-паки», то есть по идее ты должен был тащить в них груз ровно на сутки похода и боя – не слишком интенсивного, разумеется. Рюкзаки были новоземельного, китайского производства, расцветки «сухой лес», как наиболее универсальные. Снизу к каждому рюкзаку мы приторочили по легкому, почти невесомому матрасу-подстилке, скрученному в трубку. Сибаритство? А ты полежи на сырой, сочащейся водой почве, в которой роют ходы мелкие черви с паразитными манерами, примерно так сутки, и посмотрю, как потом запоешь. А так матрасик в сочетании с плащ-накидкой и с куском масксети – идеальная подстилка. Сама масксеть смотана в рулончик и прикреплена к рюкзаку сверху, на клапан.

В рюкзаке две большие фляги по два литра, к одной из которых подведена трубка гидрационной системы. Что это такое? Очень просто: обычная «автопоилка» с трубочкой и клапаном. Можешь пить воду на ходу, вот и все. Худо-бедно, а четыре килограмма с лишним, считая вес самих фляг. Фляги хитрые по форме – кстати, по мере осушения сжимаются в гармошку, для чего на трубке и нужен клапан, препятствующий поступлению воздуха. А зачем? Затем чтобы вода в полупустых не плескалась, не выдавала шумом.

Теперь попробуем посчитать все вместе. Не интересно? А все равно попробуем.

Итак, мы несем на себе четыре килограмма воды, а вместе с подвеской, флягами, трубками и прочим – четыре с половиной. Три килограмма автомат, плюс к нему девять снаряженных магазинов более чем по полкило каждый. Все вместе – почти пять килограммов. Почему девять магазинов? Много, думаете? Девять магазинов, да по двадцать патронов – сто восемьдесят выстрелов. Пять минут интенсивного боя или еще меньше. Патроны для «вала» увесистые, по двадцать три грамма – много не унесешь.

Теперь вес самого рюкзака с подвесными берем и вес разгрузки. Разгрузка в основном спереди и по бокам нагружает, рюкзак – сзади, соответственно вес лучше распределяется, но вместе они – пять килограммов. Следите за мыслью? Очень хорошо. Кроме самого автомата и боеприпасов у нас есть к нему прицел ПСО-1 весом почти семьсот граммов, считая с креплением, и ночник весом в полтора килограмма. И еще бинокль с лазерным дальномером, компактный, очень нужный, с чехлом и подвеской – кило на круг. А ночной монокуляр? Тоже ведь четыреста граммов или даже больше. Скажете, до фига будет? А как нам ночью через лабиринт проток пробираться без света? В бинокли-прицелы на все не насмотришься – они с увеличением, а надо ведь и просто «под ноги» смотреть.

Еще у нас есть гранаты. Целых четыре, больше уже не беру – две оборонительных «эфки» по шестьсот граммов и две наступательных РГД-5 по четыреста. Все равно еще два килограмма в совокупности. Продолжаем.

Пистолет «гюрза» в кобуре, заряженный – один килограмм триста граммов, плюс по двести еще четыре магазина. В итоге – два сто, округляем вниз, до двух. Хоть я еще ни разу пистолетом в бою не воспользовался, но без него – никуда. Что еще? Аптечка с лекарствами и таблетками для обеззараживания воды в полкило весом, и еще пол кило – набор для ухода за оружием, потому как в джунглях уход нужен постоянный. Еще килограмм. Очень хорошо. Нож НР-2 в ножнах, почти шестьсот граммов.

Считаем дальше. Подстилка, плюс сетка, плюс накидка – еще два килограмма. Сухпаек высококалорийный, однодневный рацион, местного изготовления, по самому минимуму – килограмм, если считать с упаковкой. Трехразовое питание все же. Можно было бы и меньше взять, да вот вопрос – не придется ли нам потом вообще своим ходом из мангров выбираться? На лодке или просто вплавь?

Кстати, вы считаете? А уже больше тридцати килограммов набралось. Всякие мелочи, такие как репелленты, краска для лица, шнурочки, лески для растяжек, карабинчики, армированная клейкая лента для ремонта шлангов, а в моем случае – чего угодно, универсальный нож, который заменяет любой набор инструментов, по самым скромным прикидкам – еще на килограммчик тянет. Вот и имеем два пуда, как из пушки. А еще по «монке» на нос – обезопасить лежку, радиостанции короткой связи с гарнитурой, а Маноло еще и рацию на себе тащит для связи с судном. Плюс свои собственные мелочи, которые каждый свои таскает, вроде тех же батареек запасных, да по бухте репшнура, на случай переправы или там вскарабкаться куда.

В общем, даже по самому скромному навьючиваемся мы как верблюды. А по-другому не получается: можно в последний момент хватиться чего нужного – а его и нету. И каждыйраз, каждый раз, сколько я ни паковал такие рюкзаки для выходов, всегда была мечта на чем-нибудь сэкономить, а чего-нибудь нужного, вроде «побольше гранат и патронов», прихватить, – и никогда не получалось.

И самое главное, почему надо тащить все: рассчитывать здесь можно только на себя. Ни «вертушка» не прилетит за тобой, ни бронегруппа к тебе не прорвется. Все сам, всесам.Большой залив, судно «Нинья». 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 11.00

Как заучить карту из доброй сотни островов наизусть? Расположенных так, как будто кто-то пытался собрать гигантский пазл на карте, но не сумел, разозлился, перемешал все кусочки головоломки и ушел, бросив все как есть? А никак не запомнишь. Можно запомнить только маршрут по принципу: «Остров справа, затем направо, направление назапад, после островов справа и слева изгиб фарватера под пятнадцать градусов к северу, затем…» – и так далее. Двигаться в темноте по карте можно, но лучше маршрут подучить. А то придется быстро мотать удочки оттуда, а тебе надо снова накрываться с головой палаткой и карту с фонариком рассматривать. Не помнишь, куда дальше. Вот мы сидели и заучивали маршруты – основной и альтернативный.

Индиец Джо по нашей просьбе не готовил сегодня ничего соленого, острого или экзотического – лишь простую, в меру грубую и убийственно традиционную пищу. Даже рыбы в меню не было. Нельзя, чтобы в рейде съеденное на обед вызывало у тебя жажду, дискомфорт или, не приведи бог, расстройство желудка. Про последнее я молчу, а даже жаждувозьмите? В этих гнилых болотах пополнить запас воды негде, если только набрать в протоке, бросить во флягу две обеззараживающие таблетки, затем профильтровать – и лишь через несколько часов получить два литра даже не воды, а, судя по запаху, того самого раствора, которым на вокзалах туалеты моют.

Затем мы вчетвером – Бонита, я, Маноло и Смит – засели составлять расписание связи, таблицу частот и кодовую таблицу. Позывные определили опять бесхитростно, по стандартным американским «цветовым» позывным, которыми они в группах SWAT пользуются. Просто и удобно. Поделились на команды – «красную», причем я стал «Красный-Один», Бонита – «Красный-Два», Дмитрий и Маноло образовали «синюю» команду, Карлос и Игнасио – «желтую». Позывной лодки – «Остров», на котором Смит с Брауном – «Один» и «Два», а Луис и Раулито – «Три» и «Четыре».

Решили выходить на связь каждый четный час, в тринадцать минут «нечетного», каждый раз меняя рабочие частоты по графику. Почему не «в ноль-ноль»? Потому, что высока вероятность проведения радиоперекличек постов противника в это время, и чтобы избежать даже случайного пересечения по частотам. Одна частота была определена как экстренная, и ее должны были прослушивать постоянно. В общем-то в этом ничего, кроме рутины, нет, но рассказываю на случай, если кому интересно. Неинтересно – не читайте, не вопрос.

К середине дня мы засели в кружок на палубе, пригласив еще и капитана и Смита с Брауном, после чего начали отрабатывать последовательность действий в различных ситуациях. Назначались ответственные, определялись ключевые точки. Люди поочередно вступали в разговор, излагая порядок своих собственных действий в том или ином случае. И мне, таким образом, было проще выявлять слабые места, «точки решения» и «точки невозвращения».

Понятие «точка невозвращения» пришло к нам из авиации. Что это означает? Представьте себе самолет, скажем, Валерия Чкалова. Который вылетел из страны победившего социализма СССР в Соединенные Штаты Америки с целью установления рекорда дальности беспосадочного перелета, прокладки нового маршрута и демонстрации достоинств социализма. Запас топлива самолета рассчитан из того, чтобы взлететь на своем аэродроме, преодолеть путь и совершить посадку в пункте назначения. И вот Валерий Чкалов вдруг меняет свое мнение по поводу установления рекордов и решает, что дома ему будет лучше. И хочет повернуть самолет обратно. Может он это сделать? Может, если не прошел «точки невозвращения», в которой запас топлива в баках оказывается достаточным для достижения пункта назначения, но уже недостаточным для возвращения в исходную точку.

«Точка решения» – это уже мой личный термин. При планировании чего-либо я часто пользуюсь карандашиком, рисуя разветвленные схемы возможных вариантов действий. И точки, где схемы ветвятся, и есть «точки решения». А в жизни это те моменты, когда ты должен решить, по какому плану ты продолжаешь действовать, начиная со следующего твоего шага. Обычно «точки решения» предшествуют «точкам невозвращения». Ты принимаешь решение в этой точке, действуешь по выбранному плану, а потом, когда все пошло наперекосяк, обнаруживаешь, что «точка невозвращения» пройдена и обратной дороги из той задницы, куда сам себя завел, уже нет.

Потом Дмитрий, Раулито и ирландец Тим взялись за сборку и тщательнейшую проверку оставшегося у нас «зодиака». По поводу же утраченного, кстати, Смит пообещал вычесть его стоимость из окончательной оплаты. Видимо, в случае, если Родман так и не сумеет придумать, как «стингеры» забрать, а нас всех извести.

Ближе к вечеру мы миновали Дикие острова по левому борту. Пиратство процветало больше на южной части этой островной дуги, поэтому никаких приключений не предвиделось, и мы только разглядывали в бинокли торчащие из моря высокие, покрытые сплошными джунглями холмы.

Затем шкипер подержал судно пару часов в дрейфе, прежде чем начать двигаться к той точке, где мы должны были спустить на воду лодку и на ней уйти вглубь мангровых проток.Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория. 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 29.00

Лодку мы спустили на расстоянии примерно пяти километров от ближайшего острова. «Нинья» подошла к нему в темноте, ее экипаж опустил на воду «зодиак», в который загрузилось шесть человек в полной экипировке, после чего траулер опять ушел в море, ожидать сигналов по радио или, в самом крайнем случае, – трех красных ракет. После красных ракет нас подбирать было уже не надо, а мы должны были сами искать способ вырваться из мангровых болот в сторону русского берега. Теоретически это было возможно, практически – очень сомнительно.

На руле оказался Дмитрий, как самый опытный и знающий в морском деле. Он завел мотор, прибавил оборотов, и лодка заскользила по почти зеркально гладкой воде к черным кучам островов, с трудом различаемых впереди. Пока двигатель не приглушали, потому что звук лодочного мотора вовсе не был таким уж редким в этих местах. Бандиты катались на лодках с острова на остров, патрулировали протоки, ловили беглых рабов, если таковые случались. Но и слишком афишировать свое присутствие мы не хотели, поэтому шли с небольшой скоростью, следя за окрестностями и сверяясь с компасом.

Мангровые острова в темноте напоминали огромные куски лохматой овчины, разбросанные по гладкому полу. Казалось, что пройти через тесно сжавшиеся стволы растений на островах не то что человек – кошка не сможет. Что вообще такое «мангры»? Мангры – это такие места, где деревья периодически тонут в воде во время прилива, а во время отливов у них обнажаются корни, образуя причудливые их переплетения вместо береговой линии. Даже выбраться из воды на такой остров в отлив почти непосильная задача. И если ты достаточно глуп, чтобы привязать лодку под этими навесами из переплетенных корневищ, то рискуешь сделать лодку «подводной» и добраться до нее лишь в следующий отлив.

Вот в такое место нас черти и понесли.

Едва мы приблизились к границе мангровых болот, первое, чем они себя обозначили, – это комарами. Тонкий, заунывный вой даже перебивал тихий звук мотора, а на фоне еще не окончательно потемневшего неба были видны настоящие облака гнуса. Среди мелких летучих тварей попадались жужжащие твари покрупнее, которые подчас пикировали прямо в лицо, но, кажется, не кусались. Возможно, они жрали как раз комаров. Однако выданный нам шкипером Соузой репеллент, которого в его запасах оказалась чуть не сотня тюбиков, пока действовал. Первую порцию мы вообще смешали с краской для лица – по заверению всезнающего Соузы, так защита была эффективней. В дальнейшем рекомендовалось обновлять слой репеллента на лице раз в пару часов. Поскольку у каждого было по тюбику этой слабо пахнущей мази, нам могло хватить на неделю, не меньше. Пах репеллент, кстати, даже приятно – будто бы зелеными яблоками.

Еще у нас в пластиковом пакете было несколько крошечных губок с каким-то составом, который не отпугивал, а привлекал комаров. Такую губку надлежало вытащить из пакета и выбросить в нескольких метрах от себя, тем самым перенацеливая кровососов на другую добычу. И назывался он аттрактантом.

Наша лодка пробиралась, в основном прижимаясь к островам, где она полностью растворялась в их тени, и под свисающими над водой кустами комарья было особенно изобильно. Кусаться они, может быть, и не кусались, но сам факт того, что у тебя перед лицом постоянно висит целое облако зловредной мошкары, здорово нервировал.

Поначалу все окрестные острова и протоки выглядели безжизненными. Ни звука, ни огонька, ни признака жизни. Согласно карте, мы должны были углубиться в эти лабиринты примерно на полчаса нормального хода. Со слов Смита выходило, что населены острова в глубине мангровых болот. На ближайших к морю бывают только временные наблюдательные посты, и то не всегда.

Первых людей мы увидели примерно минут через десять нашего осторожного продвижения по протокам. Сначала мы услышали звук лодочного мотора, далеко разносящийся поводе. В отличие от нас, обладатель этого мотора не стремился двигаться потише. Мы сразу же прижались к острову, забившись в густую тень под самыми ветками, сбросили обороты двигателя до минимума. Чехол на него надевать не стали, чтобы не перегревать раньше времени – понадеялись, что звук мотора неизвестной лодки начисто забьетбормотание нашего движка.

Мы с Бонитой по-прежнему были отделением огневого поражения и сидели на носу, на дне лодки, опираясь на туго надутые борта и на них же разместив оружие. Когда по звуку стало ясно, что неизвестный движется в нашу сторону, я откинул вверх ночной монокуляр и включил ночной прицел, прижав к лицу резиновый наглазник. Бонита последовала моему примеру.

Я навел прицел на протоку перед нами, в то место, где она образовывала Y-образную развилку, огибая остров прямо по курсу. Звук мотора шел оттуда. Уже через пару-тройку минут на этой развилке показалась небольшая пластиковая лодка с подвесным мотором. В ней сидели четверо – все в панамах, непромокаемых накидках и с автоматами Калашникова. Вроде бы АК-103 у всех, судя по сильно изогнутому магазину и цилиндрическому компенсатору отдачи. Неплохо. А для такого места, как болота, вообще лучше не придумать. И патрон мощный, и надежность выше всяких норм. Даже если в грязи утопишь, то все равно стрелять можешь. Зря мы сами с такими, что ли?

Лодка шла спокойно, быстро, ни от кого не таясь. Ни фонарями, ни приборами ночного видения сидевшие в ней не пользовались – видать, знали весь путь наизусть и пройтиего могли с закрытыми глазами, в отличие от нас. Они прошли метрах в пятнадцати, даже не обернувшись в нашу сторону, и исчезли за поворотом протоки. «Зодиак» лишь закачало на поднятой ими небольшой волне. Патруль? Просто по делам покатили? Не на прогулку же…

Я засек время по часам – 29:67. Помните, что последний час в сутках длится семьдесят две минуты? Вот такое время и получилось. До сеанса связи – восемнадцать минут осталось.

Звук мотора окончательно затих вдали, и я дал команду продолжать движение. Мотор снова заурчал, набрав обороты, и мы медленно заскользили по блестящей глади воды среди черных островов. До предполагаемой стоянки судов оставалось минут пятнадцать нормального движения и не меньше часа нашими темпами. Все повернули головы и стволы по своим секторам наблюдения. Но стволы, к счастью, пока не требовались.

Минут десять мы двигались в полной тишине и спокойствии. Нарушали тишину только всплески, время от времени раздающиеся в протоках. И, судя по звуку, плескалось что-то увесистое. И плескалось где-то перед нами. Мы опять остановились у одного из островков в тени под ветками, но совсем не для того чтобы разглядеть, кто там в воде. Просто дальше нам требовалось пересечь широкий, метров в сто пятьдесят, плес, у которого сам бог велел бы разместить наблюдателей, и мы намерены были осмотреться внимательней, прежде чем продолжить движение.

У Бониты вместо дальномера был бинокль-тепловизор. Она включила его, подняла монокуляр и начала сектор за сектором осматривать окрестные острова – неторопливо, детально, не отвлекаясь. Я вновь включил прицел и попробовал рассмотреть верхушки деревьев. Возможно, там устроены наблюдательные посты на подвесных платформах. В таких местах со столь густой растительностью это довольно стандартный способ размещения наблюдателей.

Минут через пять Бонита прошептала:

– Наблюдаю двоих. Право-пятнадцать, ориентиров нет. Деревянная площадка на сваях, за кустами.

С ориентирами в однообразной и густой растительности действительно не очень. Но через минуту мне тоже удалось разглядеть пост. Сваи в метр высотой – видимо, от змей и насекомых, перила из жердей, все накрыто масксетью, сверху – навес. Днем этот наблюдательный пункт даже скрытным считать бы не следовало – он был почти на виду, но ночью найти сложно. Под навесом сидели двое в таких же панамах, как и давешние пассажиры лодки. Дмитрий заглушил мотор, и в полной тишине мы услышали, что сидевшие очем-то говорят. К счастью, ветер был от них к нам, и он приносил отдельные слова. Разобрать нельзя было не только содержание разговора, но даже язык, на котором они общались, но было заметно, что служба несется не слишком бдительно. Этот пост скорее дежурная предосторожность. Хотя, как говорил нам Смит, именно в этом месте бандитов беспокоят редко, вот они и расслабились.

Вновь раздался звук лодочного мотора – на этот раз сзади, и вскоре в протоке появилась моторка. Возможно, та же самая, которую мы видели перед этим, а возможно, просто похожая на нее. Четверо в панамах и накидках, с АК в руках. Лодка опять прошла почти рядом, закачав нас на волне, вышла на плес. С поста замигал фонарик. Три коротких, пауза, потом еще три коротких вспышки. С лодки ответили двумя короткими, длинной, секунды в две, и одной короткой. Хорошо, что лодка уже удалялась от поста, и мигавший отзыв вынужден был развернуть свой красный фонарь вполоборота к нам. Затем лодка занырнула в одну из проток, но не в ту, в которую собирались мы.

– Дима, попробуем? – спросил я Дмитрия. – Похоже на пароль и отзыв на сегодня.

– Давай попытаемся, – ответил он. – Других вариантов я пока не вижу.

– Сдай на малых назад метров на сто, – попросил я его. – Время связи, и перед постом нам лучше пройти открыто – с нормально работающим мотором.

– И я так думаю: меньше подозрений, – согласился он. Завести мотор вновь он успел, когда лодка с местными обитателями миновала нас и перемигивалась фонариками с постом. Дмитрий сдал немного задом, чтобы выйти из-под ветвей, затем также задом затянул нас за поворот, после чего лодка развернулась и пошла на малом ходу в боковую протоку, узкую и мелкую, где можно было спрятаться.

Маноло включил рацию, быстро вышел на связь.

– «Остров», «Остров», прием.

– «Остров-Один» на приеме.

– Жизнь прекрасна. Повторяю – жизнь прекрасна. Прием.

– Принял «жизнь прекрасна». Прием.

– Отбой связи.

Рация выключилась. Вокруг стояла мертвая тишина, только где-то отчаянно голосила какая-то визгливая птица.

– Дима, давай как решили, – скомандовал я. – Держись ближе к середине и этому берегу, по диагонали направо пересекаем, уходим во вторую после поста протоку. Монокуляры всем снять – может вызвать подозрения. На проходившей лодке их ни у кого не было.

– Так и сделаем. Пошли.

Лодка, набирая ход, пошла обратно в протоку, из которой мы только что свернули. Опять поворот направо, даже с небольшим креном на этот раз, и мы, огибая остров, под которым еще несколько минут назад прятались, вышли на темное зеркало плеса.

Слева спереди вспыхнул красный глаз сигнального фонаря. Три «точки». Пауза. Три «точки» – частых, нетерпеливых.

– Маноло, ответ!

Маноло направил на остров такой же красный фонарь, выдал две «точки», двухсекундную «тире» и снова «точку». У меня замерло дыхание – казалось, даже сердце остановилось. А вдруг у них на разные случаи жизни да разные пароли? Даже на прицеле их сейчас держать не могу. Вдруг они нас наблюдают, и каково это будет выглядеть, если мы возьмем их на прицел, ответив на запрос пароля?

Лодка продолжала идти в требуемом направлении, вода плескалась под плоским пластиковым дном, но с берега ни криков, ни выстрелов пока не доносилось. Угадали с паролем, что ли? Один на всех у них? Вот хорошо бы.

Вроде бы тихо, вес еще тихо. Мы уже к нужному повороту приблизились, и пока никакого шухера. Вообще никакого, тихо так… все еще тихо… тихо… поворачиваем… скрываемся из виду. Вот теперь дышать можно, и, судя по общему выдоху – не только мне.

– Дима, меньше обороты, чехол, сразу налево после острова, направо и прямо. Там опять остановка.

– Понял.

Вновь на крышку подвесного мотора упал, погребая ее под собой, толстый поролоновый, обшитый скользкой синтетической тканью чехол. И звук почти исчез. Теперь нам повилять немного, чтобы даже след наш потерялся, если кто по нему прокатиться решит. Все, нас здесь нет, и до этого мы вам приглючились.

После пары поворотов мы вновь нашли укромное местечко под корнями, остановились, прислушались. Кажется, пройденный нами пост в широкой протоке означал границу обжитой территории. Тишины, как раньше, уже не было. На одном острове, раскинувшемся в соседней протоке, но частично видимом нам, было какое-то жилье. Там светился фонарь, и еще в темноте мы увидели, как открылась и закрылась дверь, а в светящемся ее прямоугольнике мелькнул чей-то силуэт. Еще где-то совсем недалеко играла музыка. Негромко, судя по звуку – нечто переносное, недорогое. Было слышно даже, как в такт басам резонирует некачественный пластмассовый корпус. Что слушают, кстати? Похоже на «латинский рэйв». Интересно, а сами местные обитатели своей же «дурью» балуются? Она же у них вроде «экстази» получается – вот и вспомнилось… Рэйвовая колотилка напомнила.

Так все же где этот гадский любитель музыки? Слышно же, что он рядом, но где? Может быть, Бонита с тепловизором его скорее обнаружит?

Не обнаружила. Возможно, он находился на островке в стороне от берега, может быть, в какой-нибудь лодке, но скрытой от нас за поворотом. В конце концов, в столь оживленном месте и наша лодка должна была привлекать уже меньше внимания, поэтому я скомандовал продолжать движение.

Действительно никакого внимания ни с какой стороны мы не привлекли. Лодка продолжала скользить по протокам, тихо бурча приглушенным двигателем, никто не пытался нас окликнуть или как-то воспрепятствовать движению. Пейзаж вокруг становился все более и более обжитым. Один большой остров, который мы пропустили справа от себя, был застроен какими-то амбарами или сараями, у сколоченной из досок пристани были пришвартованы три «зодиака» – таких же, как и у нас. На другом острове мы увидели несколько небольших щитовых домиков и какие-то склады под навесами, закрытыми масксетями. Несколько раз мы видели на берегу или пристанях людей с оружием и без, которые не обращали на нас никакого внимания. Я даже распорядился снять чехол с крышки мотора, чтобы не привлечь ничьего внимания излишне тихой работой двигателя.

Главным ориентиром для нас был понтонный мостик между двумя островами, о котором нам было известно со слов Смита и шкипера. Он должен был мелькнуть в протоке справа от нас параллельно движению, и мы не должны были его пропустить. Потому что ближе к якорной стоянке для судов находилась еще одна цепочка постов, и проходить ее с ходу было рискованно. Мы намеревались обогнуть остров, к которому ведет понтонный мост, высадиться с его обратной стороны, пересечь его пешком, где и занять позицию.

Судя по компасу, секундомеру и карте, мы находились почти на месте. Теперь главное – не проспать мостик и не влететь прямо на лодке куда не следует. Дмитрий еще сбросил скорость, мы еле скользили по поверхности воды.