Чтение 24–й страницы книги ~Марш обреченных~

— Нет. По делам. Нет, не с женщиной. Познакомишься, не волнуйся. Стой, не тарахти. У меня к тебе небольшое дельце. Тут у вас под боком в Монако должен устраиваться конкурс «Мисс Европа», — переходит он к делу.

— Да? — слышу я отдаленный голос. — Не знал.

— Стареешь, брат. Раньше бы ты такого не пропустил. Да все в порядке. У моего напарника девушка его там участвует. В общем, уточни, где они размещаются, когда парад-алле, в общем все, что можно. Лады? Хорошо. Накопаешь — звони. Мы на связи, — Валера хлопает своей широченной ладонью по антенне, отчего та испуганно прячется в корпустелефонной трубки. Я бросаю на него негодующий взгляд. Подобным ударом он может загнать гвоздь в дубовую доску.

Телефон возвращается на свое место, и мы с безразличным равнодушием проходим паспортный контроль и таможню. Содержание кейса не вызывает ни малейшего интереса у привычных к оргтехнике французских таможенников. Едет себе по делам бизнесмен, какие могут быть вопросы? Могучая фигура майора Пластуна, маячащая за моей, в общем-то тоже совсем не тщедушной спиной, только подтверждает подобные предположения. Большой бизнесмен — без телохранителя никуда.

Мы покидаем здание аэропорта и направляемся к автостоянке. Синий «Рено», как и обещал генерал Баландин, исправно дожидается нас едва ли не напротив выхода. Водитель, видимо, притомившийся уже дожидаться нас, сидя в кабине, стоит чуть поодаль. Заметив долгожданных гостей, он радостно улыбается и машет нам рукой.

— Добрый день, мсье. Как долетели? — доброжелательно спрашивает он на безукоризненном французском языке. Вполне возможно, что я бы принял его за стопроцентного француза, если бы не наблюдал фотографии с этим лицом, во множестве преображенные капитаном Бирюковым. Перед нами не более француз, чем, скажем, я или Валера: за рулем «Рено» бывший подполковник КГБ Анатолий Ильич Яковлев. Что и говорить, долгожданная встреча.

— Спасибо, мсье. Вашими молитвами.

— Тогда поехали?

— О, да, конечно.

Мы усаживаемся в автомобиль и движемся к городу по дороге. Нам открывается дивный вид на горы, отроги которых благоухают многочисленными пихтовыми и оливковыми рощами, наполняя воздух дивными ароматами. Воистину, города, изначально строящиеся для отдохновения души, имеют ряд преимуществ перед своими собратьями привязанными, скажем, к угольным залежам.

— Вот ваши новые документы, — не оборачиваясь, произносит Яковлев, открывая бардачок. — Вы, Александр Васильевич, отныне Жерар де Бокур, вы — Франсуа Ле-Пелисье. Берите, ознакомьтесь.

Мы послушно берем удостоверения личности и с интересом начинаем разглядывать на них те самые фотографии, которые ещё совсем недавно лично передавали генералу Баландину. Надо сказать, что с тех пор мы не сильно изменились.

— Вот ключ, — продолжает наш инструктор. — В банке «Америкэн Экспресс» для вас депонирован сейф. В вашем паспорте, мсье Жерар, записка с шифром замка. В сейфе — кейс. Там оружие, боеприпасы — в общем все, что вам может понадобиться для операции. Кейс возьмете. На его место положите ваши настоящие документы и все, что у вас имеется made in Russia. Это ясно?

Перспектива расставаться с паспортами, честно говоря, нас не особо радует, но на этот счет у нас кое-какие свои мысли, о которых нашему провожатому знать пока рановато.

Как и ожидалось, в банке все прошло без сучка и задоринки. Если бы существовала здесь книга жалоб и предложений, я бы непременно вписал в неё вдохновенные сроки о вежливости и предупредительности местных клерков. Особенно она возросла в тот момент, когда господин де Бокур, желая получить какую-то пустяковую сумму наличности, обнажил золотую кредитку. Кстати, я думаю, можно даже не сомневаться, что кто-то всерьез полагает, будто приказание Яковлева было выполнено?

— Куда дальше? — интересуюсь я, садясь в машину.

— Можно в порт, можно по городу поездить, — предлагает Анатолий Ильич, взявший на себя роль радушного хозяина. — Вы раньше в Ницце бывали?

— Нет, — признался я, — не доводилось.

— Тогда поехали. Городок дивный. Вроде Ялты, только побольше. Спешить нам некуда, принципал прибудет на катер только к полуночи.* * *

И мы отправились в путешествие по городу, история которого насчитывает более чем три тысячелетия, оставляя позади большинство мировых столиц. Стоит ли говорить, что временами, утомившись культурными ценностями, которые натыканы тут на каждом шагу, мы вспоминали о делах земных и забредали в магазинчики, встречавшиеся в этом городе ещё чаще.

Среди множества безделушек и сувениров, купленных нами, самыми крупными были спальный мешок и две пудовые гантели, приобретенные по настоянию Валеры. Яковлев попытался было возражать, но вдосталь насмотревшись, как перекатывается шар бицепса на руке майора Пластуна, закрыл глаза на столь неразумную трату казенных денег.

Между тем на город упала ночь. Здесь вообще становится темно значительно быстрее, чем, скажем, в Москве и уж тем более в Питере. Хотя вряд ли можно считать теменью то, что твориться в городе в эти часы. Полюбовавшись на ночную Ниццу, мы отправляемся в порт. На пирсе пустынно, и, когда мы ступаем на борт яхты с романтическим названием «Леди Белинда», нас не беспокоит ни один звук. Яхта пуста.

— Черт возьми! — ворчит Яковлев. — Куда, интересно, подевался Федерик?

— Кто такой Федерик? — интересуюсь я, наворачивая глушитель на ствол «Глока». Все это время гэбэшник осматривает кубрик[51],как будто искомый Федерик может для смеху спрятаться в шкаф.

— Федерик — капитан этой посудины.

— Анатолий Ильич, можно вас на палубу? — прошу я.

— Что? — Яковлев дергается, как ужаленный, услышав свое истинное имя, но тут же замирает, поймав глазами пистолетный ствол, нацеленный ему в лоб. — Что это значит?

— Подполковник Яковлев Анатолий Ильич, вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве генерал-майора Рыбакова. Можете ли вы сказать что-либо в свое оправдание?

До него начинает доходить смысл происходящего. Он смотрит на меня, на Валеру, опять на меня.

— Так, понятно, — губы Яковлева кривятся в злобной ухмылке. — Первое главное управление?

— Не будем играть в угадайку, Анатолий Ильич, но суть вы ухватили верно.

— Тогда, думаю, вы меня поймете. Я выполнял приказ.

— Да. Понимаем. Это, безусловно, смягчающее вину обстоятельство. Но есть одно «но»… Вот уже неделя, как мы не работаем на государство.

— Вы…вы хотите сказать, что я приговорен?

— Именно так.

— Спальник и гантели для меня?

— Угадали.

— М-да. Печально, конечно, но делать нечего! — продолжает ухмыляться он, не спуская с меня глаз.

Я гляжу в них и не вижу страха. Ненависть, волчью злобу, безысходность — да, но не страх. Он ожидает смерти с каким-то, может быть, ему самому непонятным азартом. Всегда уважал людей, проигрывающих достойно. В наши дни это большая редкость.

— Но прежде, чем приговор будет приведен в исполнение, вы должны будете сделать ещё одно дело.

— Какое? — со все той же глумливой насмешкой во взгляде спрашивает Яковлев.

— Вы позвоните Баландину и сообщите ему, что все прошло успешно, и вы можете продолжать наблюдение.

— Я не сделаю этого, — радуясь последней возможности досадить нам, произносит Яковлев.

— Сделаете, — утвердительно киваю я. — Непременно сделаете. Вы же прекрасно понимаете, что вариант с отказом у нас просчитан. Обойдемся сами, но в Москве у вас остались жена и дочь…

Вот тут он бледнеет, и зрачки его расширяются.

— Вы не посмеете!

— Анатолий Ильич, не говорите глупостей! Рыбаков, кажется, называл вас своим другом?

— Да.

— И вы убили его, потому что был приказ. Мы же с вами из одной структуры. Какие у вас могут быть сомнения? Умереть вам действительно придется — это факт. Но в одном случае — месть до седьмого колена, в другом — неизвестная страховая фирма выплачивает вашей жене солидную пожизненную пенсию. Так что выбор у вас есть…

Вскоре все было кончено. Генерал Баландин мог спать спокойно, а упакованное в спальный мешок тело бывшего подполковника КГБ с тихим плеском ушло за борт. Ликвидировав следы, мы собрались было отогнать машину куда-нибудь подальше и оставить, скажем, у ночного клуба или ресторана, но тут зазвонил телефон.

— Это Пашка, — сообщил майор Пластун, прикладывая трубку к уху. — Да. Да. Что? Ты уверен? Все проверил? Ты уже там? Кто? Понятно. Короче, слушай меня внимательно. Будьна связи, я тебе перезвоню в течении часа. Никаких дел на ближайшие дни не забивай. Мы тебя нанимаем. Уяснил? Вот и славно. Все. Давай.

Он складывает трубку и молча смотрит на меня. Молчание слишком продолжительно, чтобы означать хорошие новости.

— В общем, так, — наконец заговаривает он. — Девушки действительно в Монако. Проживают в фешенебельном отеле «Эрмитаж». Единственное, что никакого конкурса «Мисс Европа» в Монте-Карло не ожидается. А приезжие красавицы поселены в номерах на одном из двух этажей, забронированных на имя шейха Мансура аль-Камида.

Глава 29

Валера смотрит на меня взглядом, полным молчаливого ожидания. Мы с ним знакомы уже много лет, и потому он отлично понимает, что если я не разнесу этот древний финикийский порт сейчас же вдребезги и пополам, то через несколько минут начнется конструктивная работа. Наконец, видимо, решив, что пауза затягивается, он делает первый ход.

— Послушай, может быть дождемся принципала, дадим ему по голове, и в Монте-Карло — наводить порядок?

— Не пойдет, — с натугой выдавливаю из себя я. — Операция есть операция.

— Да брось, — сам не веря в свои слова, продолжает убеждать меня Пластун. — Возьмем за жабры этого козла, — он сам все расскажет.

— Что расскажет? Валера, подумай, о чем ты говоришь? Если бы содержание переговоров не имело такого значения, стал бы Кабинет городить весь этот огород?

— Да что ты меня убеждаешь! — взрыкивает мой напарник. — Можно подумать, что это моя девушка в гареме у шейха, а не твоя!

— Валера, — как можно спокойней произношу я, стараясь по возможности держать себя в руках — Ты меня сейчас лучше не трогай. Я сам все знаю. Работаем так. Я сейчас отгоню машину, а ты бери «Ровербук» и вытащи из него все, что есть на этого гребанного шейха. У меня есть подозрение, что именно с ним нам и предстоит встретиться.

— Сейчас объяснишь или с начала проветришься?

— Послушай, зачем на базе проверяли, умеем ли мы управляться с подобными катерами? Скорее всего потому, что куда-то придется плыть.

— Не факт. Может, это будет встреча на яхте посреди моря.

— На этой? Вряд ли. Эта посудина безусловно мореходна и, возможно, дает скорость под тридцать узлов[52],но для деловых встреч она не приспособлена. Разве уж совсем на худой конец. Не думаю, что сейчас как раз этот случай. Насколько я знаю эту породу людей, они быстрее пожертвуют соображениями безопасности, чем комфортом. Значит, есть основание предполагать, что отсюда мы уйдем. Вопрос — куда? Если взять любую другую точку французского побережья, то она ничем не лучше этой. С другой стороны, здесь под боком Монако, город банков и казино, где туристов много больше, чем жителей и потому толком никому не до кого нет дела. Богатых бездельников там больше чем достаточно, чтобы раствориться в их толпе.

— В любом другом месте Ривьеры бездельников тоже хватает, — пожимает плечами Валера. — Не выдавай желаемое за действительное. Съезди пока, проветрись, может это благотворно подействует на твои мыслительные способности.

— Хорошо. Я отгоню машину. Поброди по пирсу, если кого встретишь, расспрашивай, не видел ли кто капитана Федерика? Если вернется он или же появится наш принципал, скажи, что я пошел искать хозяина «Леди Белинды» по окрестным кабакам.

— Давай, возвращайся с победой.

Я газую с места в карьер, рискуя разделить судьбу Айсидоры Дункан, отправившейся некогда здесь в свою последнюю автопрогулку. Припарковав машину напротив переливающегося неоновыми огнями ночного бара «Гортензия», я старательно ликвидирую следы нашего присутствия и, оставив дверь чуть приоткрытой, ухожу прочь.

Яковлева до завтра здесь не хватятся, это точно. Может, не хватятся и завтра. В любом случае, микроавтобус — вполне достойная, а главное, легкая добыча для специалистов по чужим автомобилям. Остается надеяться на их предприимчивость. Если они ушами не прохлопают, то будут эти колеса наворачивать километры где-нибудь в Италии или в той же России, не вызывая пристального внимания окружающих. А и прохлопают — не велика беда. Предоставим местной полиции самой решать наболевшие вопросы.

Пройдя два квартала по ночному городу, я ловлю такси и прошу подвезти меня в порт.

— Не местный? — крутя баранку, спрашивает шофер.

— Нет. С севера, — отвечаю я. — Из Нормандии.

— То-то я слышу, выговор северный. А здесь какими судьбами?

— Нанялся с приятелем на яхту, да вот капитан куда-то потерялся. Дома его нет, на яхте тоже.

Собеседника вполне удовлетворяют мои объяснения, и он кивает головой, подтверждая, что понял суть моей проблемы.

— Посмотри в «Девятом вале», он вполне может быть там, — подсказывает абориген. — Все здешние морские волки ошиваются в этом баре. Во всяком случае, там скажут, где его искать.

— Благодарю, мсье. Вы мне очень помогли. — Я расплачиваюсь с таксистом и бреду в портовый кабак с таким вот откровенно алкоголически-штормовым названием.

Капитана Федерика удается найти без особого туда. Первый же прибрежный краб, потягивающий мартини у стойки бара, указывает его местонахождение вернее, чем стрелкакомпаса на Север.

Бороздитель пучин явно пьян, что, впрочем, не мешает ему играть в карты. Ума не приложу, как подобное вообще возможно? Когда туз пятеркой кажется — не больно-то поиграешь.

— Вы мсье Федерик? — уточняю я, подходя к карточному столу. — Капитан «Леди Белинды»?

— Федерик Миле к вашим услугам, мсье. — Мореход кладет карты на стол рубашкой вверх и обращает ко мне взгляд мутный, как иллюминаторы затонувшего парохода.

— Я с другом уже битый час жду вас на яхте.

— Гастон сказал, что клиент будет в полночь, — задумываясь на минуту, произносит он.

Гастон? Ну да, конечно. Не звался же здесь Яковлев по имени-отчеству.

— Уже первый час ночи, — сообщаю я.

— Сейчас доиграю и пойдем, — пытается отделаться от меня капитан.

— Отставить!

— Э-э, мсье, — пытается возразить его партнер. — Не мешайте игре! Вам же ясно сказано…

Договорить он не успевает. Я с радостью опускаю руку ему на плечо, и слова останавливаются у него в горле, подобно яхте, застигнутой штилем. Всякий, кому доводилось видеть, как подобным ударом ломается кирпич, без труда поймет почему.

— Я сказал: все!

Возражений больше нет. Многолюдные потасовки в таких случаях — это из области легенд и мифов Голливуда.

Вскоре мы уже бредем по пирсу, причем нашего капитана покачивает в такт волнам, что безусловно выдает в нем бывалого морского волка. Я гляжу по направлению яхты и вижу, что нас уже встречают. Мы подходим ближе и мне на какое-то мгновение кажется, что один из нас, приближающихся к «Леди Белинде», — глава государства. Правда, очень маленького. Ибо если Валеру можно причислить к роте почетного караула, то человека, стоящего рядом с ним я неоднократно наблюдал по телевизору в узком кругу «встречающих у трапа самолета». Значит, вот какое высокопосаженное лицо нам предстоит конвоировать. Между тем, высокопосаженое лицо продолжает пристально рассматривать мой светлый образ, словно сверяя его с ранее выданной фотографией. Явное сходство черт настраивает его на благодушные мысли, однако, во избежание дальнейших расспросов, я беру инициативу в свои руки.

— Когда мы может отправляться? — спрашивает Принципал, глядя на бедственное положение шкипера.

Французский язык его оставляет желать лучшего, судя же по тому, что он предпочитает общаться с нами на чужом для него языке, он всерьез принимает нас за французов. Скорее всего, все то время, пока я путешествовал по Ницце, майор Пластун ломал здесь Ваньку, изображая полное отсутствие знаний русского. Оно и правильно. До поры до времени не будем его в этом разубеждать.

— Мсье, — отвечаю я, — если вам сложно говорить на языке Вальтера, уж лучше говорите на языке Шекспира.

— О, простите. — Принципал переходит на английский, что получается у него гораздо пристойнее.

— Мы можем отплывать, как только вы скажете, куда нам следует идти.

— Разве вы не знаете?

Я бросаю взгляд на дремлющего морехода и пожимаю плечами.

— Может быть, он и знает, но вряд ли сможет об этом сказать. Кстати, познакомьтесь, это капитан яхты, мсье Миле, с моим другом Франсуа, как я понимаю, вы уже знакомы, а меня зовут Жерар. Жерар де Бокур

Принципал на некоторое время замолкает, словно вспоминая собственное имя.

— Меня зовут Жорж Ронсан.

— Жорж Ронсан? — удивляюсь я, заслышав французское имя. Явно чья-то недоработка. Уж лучше бы ему быть англичанином, а ещё лучше — канадцем.

— Послушайте, мсье, я не знаю, зачем вам понадобилось брать чужое имя, это не наше дело. Нам с Франсуа платят за вашу безопасность и платят неплохо. Но я осмелюсь дать вам совет. Если придется называть кому-либо свое имя, произносите его на английский манер, фамилию тоже. И если вам так уж хочется цепляться за подданство республики, говорите, что бы родом их Бретани. За пределами Франции мало кто отличает Бретань и Британию. Простите, если я сказал что-то лишнее, но это исключительно в целях вашей личной безопасности.

— Спасибо за совет. Я подумаю.

— О, пожалуйста! Итак, мсье Джорж, куда мы держим путь?

— В Монте-Карло, — бросает Принципал. — Но как же капитан?

— По большому счету, он нам не нужен. Мы управимся и без него. Отправляйтесь вниз и отдохните. Вы, наверное, устали с дороги?

— О, да!

— Тогда отдыхайте. Утром мы будем в Монте-Карло.

Мы с Валерой затаскиваем капитана, уютно примостившегося возле кнехта[53]и отдаем швартовы[54].

— Ну что, узнал что-нибудь? — спрашиваю я, когда мы, наконец, выходим в море и остаемся в рубке вдвоем, и тьма, бредущая над Средиземным морем, укрыла от нас явно любимый каким-нибудь прокуратором город.

— Узнал, конечно, — вздыхает Валера, — но ничего особо радостного. Шейх Мансур аль-Камид родом из Аграбы, духовный лидер мусульманского движения «Знамя Ислама», — пересказывает он краткую компьютерную справку, почерпнутую из справочника «Who is who».

— Кто такие, с чем едят? — требую подробностей я.

— Да как сказать? Испанию во времена инквизиции представляешь?

— В общих чертах.

— Помножь на исламский экстремизм — получишь искомое.

— Колонизация всего и вся, сверхдержава и слово Пророка как единственный закон, — разворачиваю я тезис майора Пластуна.

— Именно так, — соглашается тот.

— Мусульманство какой модификации? — уточняю я.

— В смысле?

— Шииты или сунниты?

— Сунниты. А в чем дело?

— Талибы тоже сунниты, — задумчиво произношу я.

— И верно, — останавливается Валера, — не подумал. Ты считаешь, что они как-то связаны?

— Не знаю. У тех, кроме ислама ещё и маоизм с его благородной бедностью, а, как я понимаю, для шейха подобная постановка вопроса скорее всего не актуальна.

— Два миллиарда долларов, — констатирует майор Пластун. — С такими деньгами особо не победствуешь.

— Да, проблемы у мужика. Значит, по политическим взглядам умеренный традиционалист с правым уклоном.

— Ты чем слушаешь? Идея фикс Мансура аль-Камида — великое исламское государство. «Серые волки» и «Великий Туран»[55]перед ним — безобидные клубы по интересам.

— Подожди-ка, дай подумать. Валера! — Я закладываю такой вираж, что яхта едва не черпает бортом воду. — Ты соображаешь о чем говоришь?! Третья великая сверхдержава?

— Не понял. Ты о чем?

— Послушай меня, любезный, какая тут хитрая катавасия получается. До недавнего времени в мире имелось две признанные сверхдержавы. Так?

— Так. Союз и Штаты.

— Молодец. Не зря на тебя замполит время тратил. Так вот, как мы выяснили, в результате операции «группы Мюррея», ситуация в бывшем Союзе резко изменилась. То есть да, через некоторое время все должно вернуться на круги своя, но ждать-то нас никто не будет. Свято место пусто не бывает. Значит на эту роль имеются новые претенденты.Смотрим. Япония — это ещё тот кит. Для борьбы с ним, как для атаки на крепость необходимо не менее чем пятикратное превосходство в силах. Правда, пока что основные интересы Японии лежат в дальневосточном регионе, а там у них свои проблемы с соседями. Так то Япония, скорее всего, пока не актуальна. Заметь — пока.

Дальше: Объединенная Европа. С ней вообще ничего не понятно. Подозреваю, что из всей этой затеи выйдет умеренно милый бардак. Во всяком случае, в обозримом будущем на роль сверхдержавы старушка Европа претендовать не может, да и вряд ли будет. Ей самое себя вполне достаточно.

А вот кто действительно зубки сейчас показывает, так это исламский мир. Понятное дело, там порядка нет и согласия тоже, но представим себе, что находится некий рационализатор, который пытается все сие общество привести к общему знаменателю.

— Ты Мансура имеешь в виду?

— Его, болезного. Представим себе невозможное — этому уроду удалось объединить арабский мар. Большая часть мировой нефти оказывается в его руках. Это кому-то выгодно? Кроме него — никому. Такой сверхдержавы Штаты не потерпят. А уж странное объединение, с которым мы столкнулись и подавно. Но воевать в очередной раз — дело дорогое и глупое. К тому же, не каждый день Ирак Кувейты захватывает. Поэтому с «Бурей в стакане» здесь даже и не суйся. Что в таком случае надо сделать? — задаю я наводящий вопрос.

— Великий пшик. Вроде ГКЧП, — в тон мне отвечает Валера, на лету цепляя за хвост мою мысль.

— Правильно. А кто у нас самый крупный спец по подобным карнавалам?

— Ты имеешь в виду… — медлит с ответом майор Пластун.

— Макса Коулера. Кого же еще?

— Значит — секретная трехсторонняя встреча? — он опускает кулак на приборную доску, отчего стрелка компаса тут же показывает на Вест, потом на Ост, и лишь минуту спустя возвращается в исходную позицию.

— Похоже на то. Очень похоже.* * *

Наступило утро, и было бы странно, если бы оно не наступило. Чайки, проносясь над кормой, оглашали воздух криками, исключительно на французский манер. Вдали виднелся берег, и по прибрежному шоссе, носившему, как мне помнится, название Корнии Литтораль, в обе стороны беззаботно мчались авто, так, будто ничего особенного в этот час не происходило. Мирное благодушие царило в этих местах, по воле неведомого нам режиссера ставших подмостками для одной из самых грандиозных авантюр нынешнего столетия. И что самое забавное, если, паче чаяния, ожидаемая тайная встреча вдруг пройдет без лишнего шума, в истории княжества Монако это день будет отмечен торжественным выездом князя Ренье, одного из самых титулованных сеньоров Европы, или, может быть, каким-то необычайным выигрышем в одном из местных казино, но никак не тихой и незаметной встречей, меняющей картину мира. Снизу из кубрика слышится пыхтение, и спустя пару минут в рубку всовывается всклокоченная голова капитана Миле.

— Черт побери, кто вы? — интересуется он, глядя на уверенные движения новоявленного господина Ле-Пелисье.

— Телохранители вашего пассажира, — откладывая в сторону изучаемую лоцию, отвечаю я. — Вы, мсье, вчера несколько перебрали, а ждать, покуда вы очнетесь, нашему хозяину было не с руки.

— Понятно, — кивает головой мсье Федерик и тихо стонет. Голова его после вчерашнего явно ещё не пришла в норму. — Проклятье! Где мы находимся?

— Вас интересуют координаты, или же достаточно поглядеть на берег?