Чтение 11–й страницы книги ~Испанский поход~

Но Ларин был не в настроении торговаться.

– Благодари богов, что ты и твои соплеменники до сих пор живы. Еще одно лишнее слово, и ты станешь похожим на него.

Гортатор замолчал, отвернувшись. Он вновь осмотрел убитого, пошевелил своими связанными за спиной руками и вымолвил наконец:

– Это гоплит из Аргоса.

– Так, – кивнул удовлетворенный ответом Ларин, – уже что-то. Жаль, Салгир, что ты не захватил других. Возможно, там не только солдаты Аргоса.

– Когда мы сражались с греками, на щитах у них были похожие знаки, – ответил Салгир, – у всех, даже у всадников. Но кто бы это ни был, они уже близко. Только что ко мне прибыл посыльный от разведчиков. Греки прошли перевал и сейчас двигаются по соседней долине в обход хребта.

– Значит, еще до рассвета они будут здесь, – подвел итог адмирал, уперевшись руками в бока. – Больше медлить нельзя.

Сделав жест, чтобы пленника увели, он посмотрел на стоявшего рядом Салгира, который жадно ловил его слова, словно те исходили не от кровного брата Иллура, а от самого царя.

– Пришел твой час, Салгир. Бери своих воинов, но не всех, а человек пятьсот. Три сотни оставь мне под командой верного человека. Сам скачи навстречу грекам и терзай их налетами на горной дороге. Там место узкое, пока они не дошли сюда, ты сможешь нанести им большой урон. А мы тут подготовим достойную встречу.

– Я не вернусь, пока не перебью половину, – пообещал Салгир, вскакивая на коня.

– Даже не думай, их гораздо больше, а ты мне еще понадобишься здесь. Как положишь хотя бы сотню, возвращайся, – крикнул ему вдогонку Ларин, но его голос потонул в дорожной пыли и стуке копыт.

Юный военачальник ускакал вместе со своими бойцами. «Горячий воин, – подумал Леха, – такой может дров наломать. Надо бы его остудить». Но Салгир уже скрылся за холмом, а Лехе нужно было заниматься обороной крепости. Чем он и занялся, рассудив, что Салгир хоть и юн, но не совсем безрассуден. Сам разберется, когда нужно будет отступить.

– Токсар, – подозвал он своего помощника, который был вновь переведен во флот, едва они оказались здесь, – снимешь пять сотен морпехов с кораблей и приведешь их сюда. Мы построим войско у входа в нашу долину, это самое узкое место на подходе к побережью, и дадим бой гоплитам.

Токсар кивнул, отправившись выполнять приказание.

– Гирун, крепость готова к бою? – на всякий случай спросил Ларин, хотя знал ответ заранее. Сам наблюдал, как воины из «артиллеристов» занимали свои места у расчетов и поднимались на стены пехотинцы.

– Готова, – ответил комендант, – кроме метательных машин, на случай, если враг подойдет под самые стены…

«Подойдет, – отчего-то был уверен Леха, – это профессиональные воины. Их немало. Значит, просто увидев нас, они не разбегутся, раз уже пришли. Придется попотеть».

– Мы заготовили еще чаны со смолой, камни, бревна и зажигательные снаряды, – продолжал рассказывать комендант, – если полезут вверх, мало им не покажется. Людей для защиты крепости достаточно, так что в крайнем случае отобьемся.

– Это точно, – согласился повеселевший Ларин и вдруг вспомнил об оружии Архимеда, которое покоилось сейчас в разобранном виде на складах, – а не использовать ли нам еще эту штуку… которую один грек придумал.

– Какую? – не понял Гирун.

– Да ту, что я привез с собой, – проговорил адмирал. – Ладно. Не бери в голову, этим займется Токсар. Он с ней уже знаком. Зато если успеем ее собрать до начала штурма, то это будет для греков такой подарок – смажут пятки до самого Аргоса.

Гирун был окончательно заинтригован, но Ларин не стал ему всего рассказывать.

– Вот соберем, сам увидишь. Только место ей подыскать надо, больно уж громоздкая вещь, – задумался Ларин, – да и боеприпасов у меня нет.

Со своего места Ларин заметил груду валунов средней величины, высившуюся у одной из незаконченных построек.

– А это что за камни?

– Это камни для основания новой башни, что я собирался построить. Она должна быть самой высокой.

– Обождем с башней, – решил Ларин, – их у нас хватает. Зато из этих камней получатся отличные снаряды для новой катапульты.

Комендант посмотрел на валуны и с сомнением покачал головой.

– Боюсь, ни одна катапульта не сможет выстрелить таким камнем.

– Эта сможет, – отмахнулся Ларин, – ты просто не видел настоящих катапульт. Короче, вели перетащить все эти камни до заката вон туда, на площадь перед главными воротами. Там же и установим катапульту.

– На площади? – еще больше округлил глаза Гирун. – Даже не на башне? Но как же она будет стрелять?

– Нормально, – объяснил Ларин, – через стену. Ей перебросить камень через нашу стену проще простого. В общем, выполняй. Когда Токсар вернется, выделишь ему столько людей, сколько потребуется. И еще, что ты там говорил про зажигательные снаряды?

Узнав, что ему предстоит биться с профессиональной армией, да еще столь малыми силами, у Ларина словно открылось второе дыхание. Одна идея сменяла другую, и все казались дерзкими, но выполнимыми. Сражение в долине нужно было, чтобы остановить марш-бросок греков, сбить с них спесь, даже если придется положить там половину людей. Но в том, что основная битва будет происходить под стенами крепости на побережье, Леха не сомневался. А здесь одним нахрапом было не взять. Греки тоже не дураки. Наверняка и осадный обоз имеется. Нужно было применить какую-нибудь военную хитрость, чтобы уничтожить врагов и остаться в живых самому.

Поэтому Леха напряг извилины, хоть и не очень любил это делать. Вдруг, посмотрев в конец прохода между пристройками, он заметил длинные узкие бочки, оставленные здесь кем-то из кельтских капитанов, которые навели его на очередную идею. Вернее, заставили вспомнить опыт из прошлой жизни.

– Я говорил про горшки, что горят еще лучше, чем греческий огонь, – сообщил с загадочным видом комендант, отвечая на вопрос, – мы тут нашли одного умельца; вернее, он прибыл с нашими кораблями из Ольвии. Грек, но сильно обиженный на соплеменников. Вот он и показал нам, как смесь изменить, чтобы горела лучше. Мои солдаты теперь своими баллистами могут поджечь кого угодно. Вон на берегу обгорелая триера лежит – их работа.

– Не Колпакидис, случайно? – насторожился Ларин.

– Нет, – ответил комендант, почесав бороду, словно пытался припомнить трудную фамилию, – Каранадис.

– Пойдем-ка побеседуем с твоим Каранадисом, – решил Ларин, – пока морпехи не прибыли. Есть у меня к нему разговор.

В подвале одного из домов на окраине, примыкавшем к арсеналу, где хранились «взрывчатые вещества», было темно и сухо. Пройдя в никем не охраняемую дверь, Ларин в сопровождении Гируна спустился по высеченным в скале ступенькам вниз, оставив пятерых охранников снаружи.

– Это здесь обосновался ваш умелец? – удивлялся Ларин, осматривая на ходу грязные стены и заваленный глиняными черепками пол.

– Да, – подтвердил комендант, – он специально попросил подыскать ему такое место, чтобы не поджечь случайно что-нибудь. У него бывает… А это у нас единственный подвал, еще от дарданов остался. Они здесь хранили еду и что-то еще. Может быть, свои сокровища. Хотя здесь, говорят, ничего не нашли, когда взяли крепость.

– Факел нам не помешал бы, – проговорил Леха, спускаясь все ниже в полумрак и никак не отреагировав на замечание о сокровищах, – еще немного и свет вообще исчезнет. Глубоко еще спускаться?

– Мы уже пришли, – заметил Гирун, – вон тлеют его свечи. Он всегда только при них работает.

Ларин посмотрел в указанную сторону и сам увидел огарки свечей на длинном столе. Они почти не давали огня, но сейчас, в этой темноте, показались ему настоящими фонарями. Глаза адмирала быстро привыкли, и он стал различать детали большого вытянутого помещения, своды которого уходили вверх и смыкались метрах в трех над головой. Место здесь действительно было какое-то странное. «Может, дарданы тут жертвы своим богам приносили? – подумал Ларин, осматриваясь. – Или подземным духам огня?»

За столом, склонившись над каким-то горшком, спиной к ним сидел невысокий бородатый человек в хитоне. За ним в стене виднелись ниши, уставленные глиняными горшками разных форм и размеров. Среди них были обычные, предназначенные для хранения жидкостей, почти круглые и даже вытянутые, напоминавшие своей формой гильзу от снаряда.

«А этот алхимик, похоже, экспериментирует с формой, – догадался Ларин, разглядывая горшки, – отлично. Похоже, у него есть такая, что мне нужна. Это сэкономит время».

– Как его зовут? – опять почему-то вполголоса поинтересовался Леха, невольно проникаясь уважением к ученому и позабыв на мгновение, что он здесь главный и может вмешиваться в любое дело.

– Он назвался Каранадисом, – напомнил комендант, – так мы его и зовем.

– Эй, – воскликнул Ларин, голос которого эхом отозвался под сводами помещения, – это ты готовишь горшки с греческим огнем? У меня к тебе дело.

Но не успел Леха сделать и пары шагов, как человек, не обращая на него никакого внимания, чиркнул камнем о камень, высекая искру, и поджег содержимое горшка. Тот вдруг заискрился и резко вспыхнул, разлетевшись на несколько частей.

«Опоздал, – пронеслось в голове у падающего на пол Ларина, когда огненные языки пламени метнулись сразу во все стороны, а черепки забарабанили по стенам, – пропалалхимик».

Но, к своему удивлению, он обнаружил грека живым и здоровым, правда под столом. Да и отыскать его удалось только по раздававшимся оттуда стонам. Такой вокруг стоял плотный дым, да и огонь еще не везде потух.

– Как же так, – сокрушался грек о потере горшка, – я же его два дня набивал, слоями. Все предусмотрел.

– Значит, не все, – оборвал его причитания Ларин, – а ну вылезай, а не то я тебя сейчас посажу на твой горшок и с удовольствием подожгу. Хочу посмотреть, умеешь ли ты летать.

Грек с недоверием уставился сначала на незнакомого Ларина, возвышавшегося над ним громадой, а затем на вынырнувшего из дыма коменданта.

– Вылезай! – повторил с поспешностью Гирун, испугавшись, что Ларин в гневе сейчас просто заколет неуклюжего умельца. Но Леха на сей раз не торопился с расправой, хотя разлетевшийся во все стороны горшок едва не лишил его головы. Он хотел сначала убедиться в том, что грек в состоянии осуществить его идею. Увиденное только утвердило его в желании. «А казнить мы его всегда успеем, – решил адмирал, – пусть поработает на благо Великой Скифии. Может, из него второй Архимед выйдет».

– Я твой новый хозяин, – коротко ввел алхимика в курс дела скифский адмирал, – если будешь думать слишком долго, я тебя казню. Понял?

Грек кивнул и вылез из-под стола.

– Откуда родом? – поинтересовался Леха, огладывая тщедушного гения от артиллерии.

– Из Одесса, – ответил тот.

– Откуда? – не поверил своим ушам Ларин и лишь мгновением позже понял, что к одесситам этот грек не имеет никакого отношения. Речь шла совсем о другом городе.[13]И Ларин уже знал о его существовании, но как-то позабыл. А тут выпал случай вспомнить.

– Ты же грек и даже не македонец, а почему нам служишь? – продолжал неожиданный допрос адмирал, которому вдруг показалась подозрительной личность этого оружейника, – ведь все греки против нас воюют.

– Я был свободным гражданином, но не смог вовремя отдать долг одному богатому торговцу, – начал свою историю Каранадис, – и меня посадили в тюрьму. А потом, когда в Одессе появился один знатный беглец из скифского устья, он выкупил меня, узнав, что я оружейник, и заставил меня отрабатывать долг.

Ларин молчал, давая греку выговориться.

– Он обращался со мной как с рабом, – продолжал Каранадис, нервно дергая руками, – а когда я попытался пожаловаться чиновникам, те высмеяли меня, сказав, что я и так уже почти раб, а Иседон столько денег заплатил за меня в казну, что может делать со мной что угодно. Даже… развлекаться, как он любит. А кроме того, он большой друг одного из хозяев нашего города.

– Как ты сказал? – не поверил своим ушам Ларин. – Иседон?

– Да, так звали того старика, – кивнул Каранадис, – и вот однажды, когда я опять отказался работать, он приказал избить меня, а потом хотел взять силой…

«Так он еще и педик, – охнул Ларин, с сожалением посмотрев на несчастного грека и ожидая грязной развязки, – нет, я его просто обязан убить».

– Но я ударил его по голове горшком и бежал, – выдохнул грек, – так что теперь в своем городе я вне закона, и за мою голову назначена награда как за беглого раба.

– Ну, слава богам, все обошлось, – выдохнул Ларин, как-то сразу подобрев к несчастному гению. – Поверь, очень скоро мы войдем в твой город победителями, и ты вернешь все свое имущество назад. А этого Иседона я, кстати, хорошо знаю. И если ты укажешь мне, где его найти, то я тебя просто озолочу.

– Всю мою семью наверняка продали в рабство, – продолжал причитать грек, но когда до его сознания дошли последние слова адмирала, он мгновенно пришел в себя.

– Конечно, укажу, – проговорил он, и в его голосе появилась радость отмщения, никак не связанная с золотом, – с большим удовольствием укажу.

– Об этом позже, – кивнул Ларин, нехотя меняя тему, – теперь я знаю, где этот Иседон обосновался, и он от меня никуда не денется. Он ведь не собирался уезжать?

– Зачем? – пожал плечами беглый грек. – У него в Одессе большие связи, да и денег хватает. Он не торгует, но живет богачом. Хотя в последнее время все же завел торговлю оружием. Так мы с ним и познакомились.

«Не иначе казну Палоксая увел, – решил Леха, – вот Иллур-то обрадуется, когда я ему об этом сообщу. А еще лучше захвачу эту сволочь вместе с деньгами и привезу пред светлые царские очи. Хотя нет, за то, что он со мной сотворил, я его лучше сам убью».

Узнав о наклонностях своего обидчика, Леха, впрочем, возблагодарил богов, что старейшина Иседон за время короткого знакомства не покушался на его честь. Но у Ларина и без того закипало в душе, едва он вспоминал о предательстве и пережитых за время бегства мытарствах.

«Позже, – остудил свой гнев адмирал, собрав всю волю в кулак, – я его обязательно найду и убью. Заодно и за Гнура с бойцами рассчитаюсь. А сейчас нужно думать о том, как остановить гоплитов Аргоса. А то некому будет мстить Иседону».

И, отогнав сладкие мысли о мести, он вернулся в реальность.

– Ты, говорят, хороший мастер, – сменил тему Ларин, поглядывая на догоравшую по углам смесь, – хорошие горшки для наших баллист делаешь.

– Я учился у лучшего мастера в Одессе, – улыбнулся тщедушный грек, не лишенный, как оказалось, самодовольства. Он отошел от стола и зажег огнивом несколько тусклых свечей.

– А можешь ты изготовить мне вот что, – проговорил Ларин и, шагнув к давно примеченной доске с угольками, на которой алхимик чертил какие-то каракули, взял уголек и, набросав очень простой рисунок, начал излагать ему свою идею. Вернее, не совсем свою. Как бывший морпех их двадцать первого века он просто не раз видел эту разрушительную идею в действии и надеялся, что если ему удастся сейчас изобразить хоть жалкое подобие, то это уже может сильно повлиять на исход битвы с греками.

«Если не получится, бог с ним, – решил Леха, – но попытаться надо».

И на доске за минуту возникла конструкция, состоявшая из направляющей трубы и скользящего по ней реактивного снаряда, очень напоминавшая своим видом легендарную «Катюшу», местному умельцу, конечно, неизвестную.

– Вот это длинный горшок с закупоренным носом, набитый или наполненный твоей «гремучей» смесью, – попытался растолковать заинтригованному греку адмирал, – а это труба, по которой он скользит. Сила огня толкает его вперед. Разогнавшись до нужной скорости, он должен улететь и упасть на головы наших врагов.

– Улететь без баллисты? – озадачился грек, глянув в поисках поддержки на обомлевшего от такого известия Гируна.

– Но ведь в горшках жидкая смесь, – попробовал вставить слово комендант.

– Если я не ослеп, – проговорил Леха, указав на следы пожарища, – в том горшке была какая-то сухая смесь. Так?

По глазам Ларин понял, что мозг алхимика уже начал работать над поставленной задачей.

– Да, у меня есть сухой состав, – кивнул удивленный грек, – но как вы догадались? Ведь ее нет еще ни у кого во всей Греции. Я ее сам изобрел, совсем недавно. Только начал ставить опыты. Один из них… вы только что видели.

– Да технология сыровата, – кивнул адмирал, озадачив грека непонятным словом, – но времени доводить до ума сейчас нет. К нашей крепости приближаются воины Аргоса. Так что потом этим займешься, если выживем.

Оружейник вздрогнул, услышав такой оптимистичный прогноз.

– А сейчас просто сделай так, – решил Ларин, – есть у тебя узкие и длинные горшки?

Каранадис еще не успел ответить, как Леха уже сам все увидел, скользнув взглядом по полкам.

– Есть, вижу, – сказал он, протянув руку в сторону длинных, почти полметра длиной изделий, – набей их своей сухой смесью и засунь в какую-нибудь трубу. Лучше глиняную, но можно и деревянную; главное, чтобы этот снаряд направление полета получил.

Грек слушал, разинув рот, идея ему нравилась, но, похоже, результат уже вызывал опасения.

– У меня пока очень мало этой смеси, – признался он, решив наконец вставить слово, – не хватит на все эти горшки. Только на один, да и то…

– Тогда найди поменьше, – отмахнулся от проблем Ларин, – мне главное, чтобы они упали на голову врагов, пролетев меньше стадии, и взорвались, наделав шуму. Пусть даже не убьет никого.

– А как же я подожгу их? – снова озадачился алхимик и осторожно добавил: – Я только что пытался придумать один способ…

– Этот способ не подойдет, – отрезал Ларин. – Что такое фитиль, знаешь?

Грек округлил глаза.

– Ну веревка такая просмоленная. Длинная, которая может долго гореть? – уточнил Ларин. Но не встретив понимания, попытался объяснить, хотя и сам плохо представлялтехническую часть вопроса.

То, что Леха слабо разбирался в подрывном деле, – другая у него была специальность на службе, – его не очень смущало. В таких случаях Ларина всегда выручала природная наглость. Если не умел чего-либо сам, то обладал талантом находить и припахивать других людей, которые это умели. Вот и сейчас был похожий случай. Правда, с небольшой разницей. В родном времени все, даже неспециалисты, знали, что такое порох, динамит и бикфордов шнур. Не говоря уже о снарядах. Здесь же этого не было и в помине. Поджигать местные греки уже научились хорошо, даже на расстоянии, но вот подрывное дело еще не освоили во всех тонкостях.

«Ничего, надо их чуток подтолкнуть, – размышлял Ларин, разглядывая чумазую физиономию греческого умельца, – потом само пойдет. А в будущем не раз пригодится. Война ведь не завтра закончится».

– Короче, найдешь веревку и намажешь ее каким-нибудь маслом…

– Можно пропитать горючей смесью, – подал дельную мысль алхимик.

– Да, можно, – согласился Ларин, осматривая хозяйство на полках, – потом засунешь в открытую часть длинного горшка и подожжешь, когда будет надо. И главное – бегиоттуда подальше, как только эти веревки загорятся. Если что пойдет не так, не важно. Тебе самому сгореть никак нельзя раньше времени – мне от тебя еще надо адресок Иседона получить. А в остальном дело не сложное. Ну все понял?

Грек посмотрел на него ошалевшим взглядом, но перечить не посмел. Даже кивнул, но как-то неуверенно.

– И проследи, чтобы в последний момент рядом никого не было, мало ли что, – повторил Леха, а обернувшись к коменданту, который слушал весь этот разговор примерно с таким же выражением лица, как и грек, добавил: – А ты отвечаешь за то, чтобы к вечеру, самое позднее к рассвету, на стене у главных ворот или на ближней к ним башне стояла вот эта штука.

И он постучал грязным пальцем по доске, на которой красовался странный чертеж.

Глава семнадцатая

Интересный человек

И тот день до самого вечера действительно прошел вполне спокойно, если не считать, что курьер, посланный Урбалом в лагерь, вернулся ни с чем. Новостей о хилиархии Атебана не было, и это начинало сильно беспокоить Федора, особенно в связи с прорывом римлян у Илерды. Обходной маневр, закончись он успешно для братьев Сципионов, мог отрезать Тарракон не только от моря, но и от сухопутных дорог в глубь страны. Впрочем, на следующий день у Чайки, немного заскучавшего к вечеру от вынужденного бездействия, появилась новая тема для беспокойства, озадачившая его даже сильнее прежней.

Когда солнце начало клониться к закату, наблюдая за римлянами из укрытия на стене, Чайка вдруг заметил недалеко от римской заставы человека, чья походка и лицо показались ему отчего-то знакомыми. Федор имел орлиное зрение, но с такого расстояния не смог его детально рассмотреть – лицо человек раскрыл лишь однажды, откинув капюшон и ненадолго распахнув свою длинную накидку, когда в сопровождении двух человек миновал римский патруль. Федор успел заметить лишь крючковатый нос. Человек явно не был римлянином и, похоже, не носил доспехов, но центурион встретил его очень любезно и лично проводил в помещение. Из этого Чайка заключил, что неизвестный был важной птицей. Может быть, кем-то из местных вождей или старейшин, желавших переметнуться на сторону римлян, и тайно прибывшим сюда, чтобы войти в предательский сговор.

Но чем больше Федор напрягал свою память, едва человек скрылся со своими спутниками за воротами заставы, тем больше ему казалось, что он видел этого человека совсем недавно. Буквально несколько дней назад. Мужчина был явно немолод, лет пятидесяти, с крючковатым носом…

– Да это же советник Асто, – не поверил своим глазам Чайка, когда все малейшие детали сложились в единый портрет, – человек сенатора Ганнона. Неужели он водит дружбу с римлянами?

Федор был в шоке от такого предположения – сенатор Карфагена помогает римлянам, – но такой вариант не исключался. Ведь имел же римский сенатор Марцелл, судя по его архиву, какие-то контакты с карфагенянами. Однако, чтобы уличить советника Асто, а заодно и его покровителя в сенате Карфагена во лжи, одних предположений было мало, требовались факты. И Чайка решил действовать, не дожидаясь возвращения Гасдрубала. Нет, начинать штурм римских укреплений не следовало. Будет слишком много шума,а за время суматохи советник легко улизнет.

Нет, тут надо было действовать аккуратно. Если это был действительно Асто, каким-то образом преодолевший все патрули и пробравшийся к римлянам, то его можно было попытаться захватить, как говорили в прошлой жизни, «с поличным». А для этого требовалось «всего лишь» прямо сейчас, с небольшой группой бойцов, очень тихо перебраться через римский вал и захватить его в плен. А может быть, и его римских друзей.

– Вот подарочек будет Гасдрубалу, – усмехнулся Федор в предвкушении от ночного рейда в тыл к противнику, в котором он решил принять участие лично, тряхнув стариной, – только надо поторопиться. А то уйдет советник.

Когда он объяснил свой план Урбалу и Летису, явившимся вскоре на его наблюдательный пункт, те сразу же поддержали его.

– Я готов, – сообщил Летис, проверив свои кинжалы, – можно хоть сейчас отправляться.

– Обождем еще немного, – решил Федор, вглядываясь сквозь темнеющий воздух в римские позиции, – он никуда не выходил пока. И если Баал-Хаммон не допустит предательства, то проведет там еще какое-то время. А ты, Урбал, выбери пока человек пять из своих солдат, самых лучших. Идти большим отрядом не стоит, быстрее заметят, но и втроем слишком опасно.

Урбал кивнул.

– Как стемнеет, встречаемся вон там, – указал рукой Чайка на частокол чуть пониже бастиона, – осталось недолго. Охранников я предупрежу в самый последний момент.

За те двадцать минут, что прошли до назначенной встречи, Чайка не спускал глаз с римской заставы. К счастью, никто оттуда не выходил, кроме нескольких легионеров. Помещение показалось Федору очень похожим на караульное, из которого расходились на свои посты патрули. Вот и сейчас несколько отрядов по три-четыре человека, покинув его, направились с факелами вдоль вала, исчезнув из поля зрения.

«Хорошо бы оказаться там в такое время, когда внутри никого не будет, кроме нужных людей, – лихорадочно соображал Федор, который после краткого разговора с охранниками бастиона и осмотра личного состава первым нырнул в сгустившуюся темноту, – а еще хорошо бы, чтобы римляне не задумали сегодня ночью никакой каверзы. А то попадем под раздачу, тогда мало не покажется».

Миновав частокол, восемь человек во главе с командиром хилиархии осторожно зашагали по дну оврага, прячась за возвышениями. Ступать старались тихо, но Федор то и дело слышал за собой шорохи камней, вылетавших из-под тяжелых армейских башмаков. Времени на долгие сборы не было, а то Чайка приказал бы надеть сандалии помягче. Но его единственным козырем была внезапность и, конечно, помощь богов.

Достигнув подножия римского вала и первым пробираясь между близко вбитых кольев, Федор поймал себя на предательской мысли: «А вдруг я ошибся и это действительно какой-нибудь местный вождь, а не помощник Ганнона? Вот будет позор, если, конечно, вернусь живым». Но отступать было поздно.

Солдаты, которых привел за собой Урбал, были несказанно удивлены, увидев, что в разведку их поведет сам командир хилиархии, любимец Ганнибала. Не часто его подопечным выпадала такая честь. Но Чайка старался не слишком придавать этому значение. Сейчас он считал себя просто командиром взвода разведчиков, в котором было пятеро бойцов, вооруженных фалькатами, и трое лучников. Конечно, у каждого «диверсанта» имелись кинжалы, но вот щиты пришлось оставить. С ними по-тихому было никак не пробраться. Да и шлемы оставили в бастионе. В общем, Федор готовился самое большее к молниеносной рукопашной схватке, а о большой драке с десятками римлян и речи не могло быть.

Когда колья с шипами по краям, о которые они изорвали свои одежды, закончились и начался резкий подъем, Федор несколько сбавил темп. Вал был для того и создан, чтобы по нему было трудно взбираться наверх. Твердая земля здесь была посыпана глиной и время от времени поливалась водой. Поэтому Чайка, еле удерживая равновесие, выхватил из ножен кинжалы и, делая шаг, стал вгонять их в поверхность, чтобы не скатиться вниз. То же самое сделали и остальные, так что вся группа смогла взобраться наверх без особого шума. Подобравшись к самой кромке, Федор притих. Группа «диверсантов» замерла под ним, едва он остановился. Слушая голоса римских часовых, что бродили еще за одним частоколом, вбитым по самой кромке, Федор боялся, что вот-вот на сторожевых башнях должны были зажечь факелы, освещавшие по ночам самые опасные участки обороны. Стемнело недавно, и факелы, по счастливому стечению обстоятельств, еще не зажгли, но это счастье скоро должно было закончиться. А ждать было никак нельзя, этотАсто, или как его там, мог уже покинуть «караулку», растворившись во тьме. И тогда все станет бессмысленным.

– Как только я перемахну через частокол и разберусь с часовыми, сразу лезь за мной, – глухим шепотом приказал Федор зависшему на ножах чуть в стороне Летису. А когда здоровяк из Утики кивнул, Федор, прислушавшись в последний раз, резким движением подтянулся, оттолкнулся и перебросил тело через обструганные колья.

Приземлившись на утоптанной десятками ног тропинке сразу за частоколом, Федор присел и осмотрелся, готовый к немедленной атаке. Справа на валу, метров десять, не было никого. Дальше он заворачивал, и что там творилось, отсюда было не разглядеть. Вперед и вниз вело несколько деревянных лестниц, специально устроенных для того чтобы легионеры занимали свои места по первому сигналу. Буквально в двадцати метрах угадывался длинный барак, похожий на склад или арсенал, но с этой стороны никакой охраны у него не было, впрочем, как и дверей. Этот сарай тонул в темноте. Зато в сотне метров слева, у одной из башен скопилось человек сорок легионеров. Они столпились вокруг костров, где на больших треногах были подвешены котлы, и громко смеялись, предвкушая скорый ужин. «Отлично, – усмехнулся Федор в темноте, – кушайте, ребята, на здоровье. Мы вас не побеспокоим».

Такие же костры горели и дальше вниз по склону, на расстоянии сотни-другой метров друг от друга, выдавая места скопления солдат. Немногочисленные пока языки пламени слегка подсвечивали палатки и бараки расположившейся на постой армии. Единого лагеря, обнесенного общей стеной, здесь не было. Видимо, римляне считали эту передовую территорию частью одного большого лагеря, растянувшегося вдоль побережья. Там Федор тоже заметил костры, явно зажженные моряками.

Интересующее его здание находилось метрах в ста от частокола. И там горел костер у входа, рядом с которым грелись четверо легионеров. От вала, минуя барак, к нему вела тропинка, угадывавшаяся в темноте. Путь был ясен. Дело оставалось за малым – пройти его туда и обратно.

– Летис, давай! – прошипел Федор, отползая к ближайшей лестнице.

Здоровяк перемахнул частокол и оказался рядом. За ним быстрой тенью появился Урбал, следом один из лучников. И тут из-за поворота вышли сразу четверо римлян. Чайка различил их только по громким голосам, поскольку шли они уверенно по знакомой дороге, но без факелов. Это был патруль, который мгновенно заметил чужаков.

Выхватив мечи, римляне устремились к Летису, но ни он сам, ни Федор не дремали. Чайка метнул свой кинжал почти одновременно с другом, однако убить наповал не смог. Помешала темнота. Римлянин охнул и схватился за бедро, согнувшись. А Летис был точнее. Его жертва уже хрипела, упав на колени и пытаясь выдернуть длинный кинжал из распоротого горла, когда Федор вновь взлетел по лестнице на вал и, рубанув фалькатой, добил раненого легионера.

Едва Чайка распрямился, как над его головой просвистели сразу две стрелы, – оставшиеся легионеры рухнули замертво. «Хороших Урбал выбрал лучников, ничего не скажешь, – мысленно похвалил своего друга Федор, – однако надо спешить. И так мы тут слишком задержались».

– Сбросьте их с вала! – приказал Федор глухим шепотом, махнув рукой в сторону мертвых римлян и озираясь по сторонам. Но больше никого из-за поворота не появилось.

Пока Летис, Урбал и двое лучников, схватив за ноги убитых римлян, аккуратно перекидывали их через частокол, на валу появились остальные карфагеняне.

– За мной, – проговорил Федор, когда трупы римлян с еле слышным шорохом укатились вниз, остановившись где-то посередине. Но, сделав шаг, запнулся обо что-то. Поднявдлинный предмет, Федор понял, что это меч-гладий, оброненный одним из легионеров. «Здесь все должно быть чисто, – сказал он сам себе, выбрасывая его за частокол, – мало ли кто тут может пройти в ближайшее время. А так нет их и никогда здесь не было. Пока хватятся, мы уже все успеем сделать».

Едва весь отряд спустился вниз и прижался к бревенчатой стене барака, как на ближайшей сторожевой башне загорелся факел, освещая часть вала. «Хорошо бы погасить этот фонарь, – пронеслось в мозгу у Федора, пока он успокаивал дыхание, – эх, жаль, нет снайперской винтовки с прибором ночного видения. Все было бы проще некуда. А туткрутись как хочешь».

Обогнув барак, карфагеняне столкнулись еще с двумя праздношатавшимися легионерами, которые были к тому же пьяными, видимо недавно сменились. Они шли по тропе, горланя песни и ничуть не беспокоясь о том, что их услышат в «караулке». Один из них нес в руке бурдюк, полный вина. Но выпить его до дна римлянин так и не смог. Вынырнув из-за угла, Летис оглушил его ударом в лицо. А второго Урбал отправил в нокаут, саданув в челюсть массивной рукоятью фалькаты. Оба легионера с глухими стонами повалились на камни и были добиты короткими ударами клинков. Оттащив трупы под стоявшую рядом с сараем телегу, карфагеняне уже хотели двинуться дальше, как Летис нащупал у одного из римлян на поясе связку ключей. Сняв, он протянул ее Чайке, намекая на то, что неплохо бы взглянуть, что хранится в этом сарае.

– Отставь их, – приказал Федор, – видимо, вы только что убили сторожей. Но мы сюда не за ними пришли. Нам нужен старик с орлиным носом в длинной накидке. Он должен быть там.

Федор указал на видневшуюся уже совсем рядом «караулку». До нее оставалось метров пятьдесят, и пройти их надо было по затемненной, но открытой местности. Слева вдалеке «гуляли» легионеры, наслаждаясь ужином. Справа в темноту уходила дорога, в конце которой тоже горели костры. Приземистое здание «караулки», напоминавшее прямоугольный сарай с бревенчатой крышей, освещалось только со стороны входа. Все ее пристройки тонули в сумраке. «А может, это и не „караулка“ вовсе? – озадачился Федор. – Больно уж народа мало. Впрочем, какая разница, это только к лучшему».

– Убираем часовых и врываемся внутрь, – приказал он, старясь ступать осторожно, держа в одной руке кинжал, а в другой фалькату, – находим старика, вяжем и тащим к валу.

Карфагеняне беззвучными тенями устремились к цели. Двое римлян умерли на месте, на этот раз Федор и Летис метнули кинжалы отменно. Зато двое других тоже выказали хорошую реакцию. Почуяв опасность, они успели отпрыгнуть от костра и откатиться в сторону, словно заправские гимнасты. Кинжал Летиса, а также стрела одного из лучников просвистели мимо.

– Догнать их! – приказал Федор своим солдатам. – Никто не должен уйти живым отсюда!

Римляне, к счастью, и не думали убегать. Один из них, подхватив стоявший у стены щит, приготовился к обороне, что-то крикнув своему сослуживцу. А тот, без щита, лишь с обнаженным клинком, бросился навстречу карфагенянам. Пока лучник исправлял свою оплошность, а Летис бился с единственным оставшимся из охранников, Чайка подскочилк дверям. Рядом с ним замер Урбал, а за его спиной лучники.

– Заходим! – рванул дверь на себя Федор и, вскинув фалькату, первым ворвался внутрь.

За дверью оказалось всего одно тесное помещение, сверх ожидания запруженное столами и большими сундуками, каждый из которых был обит полосами металла. «Похоже на контору квестора, – промелькнуло в мозгу Федора что-то знакомое, когда он, шагнув вперед, едва не налетел на раскрытый пустой сундук, – здесь, видно, легионеры получают свое жалованье. Только не сегодня».