Чтение 4–й страницы книги ~Испанский поход~

– Если прогулка предстоит долгая, хорошо бы поесть, – предложил Летис, нехотя вышагивая позади Чайки по выложенной шлифованными камнями главной улице, что вела почти от самого порта до вершины холма, где располагался восстановленный храм Мелькарта.

– Некогда, – отмахнулся Федор, придерживая рукой ножны колошматившей по бедру фалькаты, – мне нельзя задерживаться в этом городе, а до захода солнца я должен кое-что отыскать. Если, конечно, хоть что-нибудь здесь сохранилось с того времени.

Здоровяк обиженно засопел, а сообразительный Урбал проследовал за ним, не задавая лишних вопросов. Если Федор считает нужным разговаривать недомолвками, значит, сам еще не уверен в успехе. Но по большей части интуиция его не подводила. За это Чайка и любил своих друзей – их можно было просить о помощи, не посвящая во все детали,хотя бы в первое время.

Никакого эскорта из отряда морпехов с «Агригента» новоиспеченный командующий эскадрой не взял. Город все же свой, а не римский. Не хотел привлекать лишнего внимания, да из памяти еще не стерся эпизод с охранниками в Тире. Чем меньше человек будет знать о его интересах в Лилибее, тем лучше. С некоторых пор подозрительность к окружавшим его людям у Федора стала расти. Особенно после нескольких нападений и даже убийств «свидетелей», которые просто не могли быть роковой случайностью. Слишкомуж вовремя они случались. Вот и сейчас, ему показалось, что от форума, который они миновали несколько минут назад и где еще шла бойкая торговля, за ними увязался какой-то оборванец в лохмотьях.

Несколько раз Федор оглядывался, стараясь проверить свои подозрения, но после того как некоторое время шедшие по одной улице с ними ливийцы свернули в переулок, ведущий в сторону котона, исчез и оборванец. Впрочем, был он или нет, Федор уже не поручился бы, – слишком пестрая толпа запрудила все подходы к форуму. В Лилибей, сразу после освобождения от римлян, вернулась масса торговцев, а вместе с ними и множество слуг, резко увеличивших население прибрежного города. Сейчас, особенно в центре, было не протолкнуться. К счастью, Федор с друзьями вскоре миновали рынок и прилегавшие к нему кварталы с лавками.

Главная улица рассыпалась на множество узких улочек, петлявших вокруг двух– или трехэтажных особнячков, жавшихся к подножию холма. Город все же был построен прежде всего как военная база, главными сооружениями в которой были крепость и порт. Свободного места для жизни на этих скалах было не очень много. А потому городские кварталы росли больше вверх, чем вширь. Впрочем, для финикийских строителей было не в новинку осваивать скалы. Многоэтажные дома Федор видел в Карфагене неоднократно.

Поднявшись на очередной холм, Чайка обернулся и даже остановился, привлеченный зрелищем. Внизу, в гавани, под лучами опускавшегося солнца виднелось множество военных кораблей, изящные корпуса которых до сих пор радовали глаз Федора, так, словно он только недавно их увидел в первый раз. А рядом с побережьем, за крепостной стеной, прямо между вытянутыми зданиями складов, взору открылся небольшой, выложенный камнем, прямоугольник. Это и был котон, внутренняя гавань, в которой, даже будучи осажденными, жители Лилибея могли держать несколько кораблей и ремонтировать их. Котон был очень узким. Сейчас там стояло всего лишь две квинкеремы, да и воды со своего места Федор почему-то не разглядел. Скорее всего, ее уровень поддерживался искусственно, с помощью плотины. А при необходимости воду можно было и вовсе спустить. Чайка слышал о том, что в котоне мастера могли ремонтировать корабли «на сухую», даже не вытаскивая их на берег, благо в нем имелись все необходимые приспособления.

– Что-то я не вижу отсюда наших послов, – поделился соображениями Федор, – они собирались посмотреть на местный котон.

– Наверное, уже отправились на корабль, – вставил слово Летис, останавливаясь рядом и вытирая пот со лба, денек был жаркий, – или в кабак зашли. Я слышал, здесь знатные харчевни есть.

– На обратном пути заглянем, – не выдержал Федор.

– Вот это дело. – Летис даже просиял.

В казармы они прибыли спустя десять минут. Это было приземистое трехэтажное здание из серого обтесанного камня с узкими окнами-бойницами, примыкавшее задней стеной к скале. В нем имелось всего два входа по бокам, которые закрывались массивными дверями. При случае здесь вполне можно было держать оборону. В казармах размещались пехотинцы, имя командира которых Федору было известно от самого Аравада, и не подозревавшего о том, что Чайка так интересуется судьбой убитого приближенного сенатора Магона.

Звали его Метар – у командира двадцатой хилиархии была хорошая память на имена – и служил он здесь с того самого дня, как финикийцы отвоевали город обратно. Направляясь в Лилибей, Федор надеялся, что Метар еще никуда не переведен, ведь сил на острове было не так много. Особенно учитывая предстоящее плавание в Испанию, которое должно было лишить город некоторой части солдат. Впрочем, Лилибея, как припомнил Федор, не было в списке городов, откуда Аравад набирал экспедиционный корпус. Ни на что особенное, впрочем, Чайка и не рассчитывал, ведь прошло уже несколько месяцев. Так, интуиция.

Стоявшие на часах охранники, услышав, кто решил посетить их казармы, без особых задержек послали за своим командиром.

– Так он здесь? – обрадовался Федор, который побаивался просто не застать его на месте и уйти ни с чем, и, обернувшись к Урбалу, добавил: – Повезло.

Вскоре из казармы показался широкоплечий офицер, лет тридцати пяти, с загорелым и даже смуглым лицом. Шлема на нем не было, а панцирь едва не расходился под давлением накаченных мышц, таким крепким казался этот финикиец. Даже Летис с уважением посмотрел на его руки, похоже, способные согнуть саунион.

– Зачем меня ищет Федор Чайка? – громко поинтересовался Метар. – И что понадобилось в этом городе посланцу самого Ганнибала?

– Я здесь лишь по своему желанию, – поспешил отвести подозрения Федор. Слишком уж много слухов могло пойти после этой встречи, но делать было нечего. Он назвал себя, не ожидая, что слава командира двадцатой хилиархии африканцев, который на короткой ноге с самим главнокомандующим, докатилась и сюда.

Метар молчал, изучая троих стоявших перед ним воинов.

– Я слышал, что ты служил здесь, когда из города выбивали римлян, и захватывал эти казармы лично, – перешел к делу Федор, понизив голос и посмотрев на охранников у дверей, которые теперь не могли слышать разговора.

– Да, – не стал отнекиваться Метар, закончив наблюдения, – я служу в Лилибее с того самого дня, как со своими солдатами вышвырнул отсюда римских легионеров и убилпоследнего.

– Я слышал, что после штурма на одной из башен этих казарм нашли финикийца, – продолжил Федор и, прищурившись на солнце, осторожно добавил: – Который не был пленным, как оказалось.

– Ты говоришь об одном из подручных сенатора Магона? – спросил напрямик Метар, которому было не до словесных игр. Похоже, он не слишком любил мудреные речи.

– Да, – нехотя признал Федор и, бросив взгляд на своих друзей, заметил на их лицах удивление. – Не помнишь ли ты случайно, где его нашли?

– Его нашли вон в той башне, – махнул рукой Метар на угловую башенку, венчавшую собой левое крыло казармы, – но, когда мы ворвались, добивая на ходу последних легионеров, он был почти мертв.

– Что значит почти? – удивился Федор, не знавший таких подробностей. – Я думал, его нашли мертвым.

– Когда я взбежал по лестнице, заколов их центуриона, он уже еле дышал, – подтвердил командир пехотинцев, ничуть не желая скрывать подробности того дня, на радость Федора, – из спины торчал нож, но не римский кинжал, а нашей, карфагенской работы. Я в оружии знаю толк.

Федор молчал, боясь прервать собеседника. Но Метар вдруг умолк, словно позабыв, о чем говорил.

– Он что-нибудь сказал тебе? – немного надавил Федор, не выдержав.

– Что-то про корабль… – выдавил наконец из себя Метар, схватившись обеими руками за ремень, – и еще про письмо и какую-то птицу.

– Птицу? – удивился Федор, отметив про себя, что при нем было письмо.

– Да, – кивнул с растерянным видом Метар, – прохрипел «я потерял птицу» и умер.

Федор помолчал несколько секунд, обдумывая услышанное, и вдруг спросил:

– Я могу осмотреть место, где он умер?

– Если желаешь, – согласился Метар, – но вряд ли найдешь что-то интересное. В той башне у нас теперь устроен склад оружия, так что там каждый день шляется масса народа.

Командир пехотинцев направился в казармы, а Федор, Летис и Урбал следом за ним. Уже когда они прошли два этажа казармы, заполненной потным запахом сотен солдатских тел, и оказались в нужной башне, Метар вдруг спросил:

– А почему этот мертвец тебя так интересует?

– Это был мой друг. Он был слугой важного лица, с которым я тоже знаком, – сообщил полуправду Федор. – Я должен кое-что уточнить по его просьбе.

– Сам сенатор Магон прислал тебя? – с восхищением проговорил Метар, даже останавливаясь на одном из пролетов лестницы, под узким окном, сквозь которое едва пробивался свет. – Это великий человек. Если увидишь его скоро, Федор Чайка, замолви за меня словечко.

– Непременно, – кивнул Федор, поневоле останавливаясь в проходе, где мог пройти только один человек. Летис с Урбалом замерли позади. – Только я увижу его еще не скоро. Сенатор в столице, а я плыву в Испанию. Но обещаю не забыть. Карфагену нужны хорошие солдаты. Долго еще идти?

– Мы уже на месте, – ответил Метар, указав рукой под окно, – вот здесь он и лежал, на боку. Но смотреть тут нечего.

Тем не менее Федор шагнул вперед, протиснувшись мимо Метара, и, нагнувшись, стал пристально вглядываться в каменные ступени, так плохо подогнанные друг к другу, чтомежду ними виднелись широкие щели. Некоторое время он молча изучал поверхность, отполированную солдатскими башмаками, как вдруг в одном из проемов что-то блеснуло.

В этот момент Метара снизу окликнули.

– Я здесь, наверху, – крикнул он, и, обернувшись к Федору, добавил, как бы извиняясь: – Спущусь на склад, а вы можете вволю смотреть на эти ступеньки. Все равно здесь ничего нет. Но, когда я вернусь, вам придется уйти, поскольку мне нужно выдавать пароли ночным патрулям.

– Хорошо, – кивнул Федор, не веря своему счастью, а когда тот ушел, посмотрел на Летиса и приказал глухим шепотом: – Дай кинжал!

Ничего не понимающий здоровяк вынул и протянул узкое лезвие, а Федор, схватив его, присел на корточки и быстро выковырял из щели между плитами какую-то цепочку. В этот момент снизу вновь послышались шаги. Федор, не глядя, засунул ее за панцирь и встал, вернув кинжал другу.

– Это я, – сообщил Метар, поднимаясь, – прибыл посыльный от коменданта, я должен заниматься службой.

– Мы уже уходим, – ответил Федор, окинув на прощание нарочито безразличным взглядом узкую лестницу, – ты был прав, здесь нет ничего интересного.

– Сколько времени прошло, – подтвердил Метар, разводя руками.

– Но при случае я напомню о тебе Магону, – добавил Федор.

Выйдя из казарм, они прошагали метров двести. Свернув за угол ближайшего дома, Федор остановился на пустынной улице и вытащил из-за панциря свою находку. В вечернемсвете блеснула тонкая цепочка, но не та, что в глубине души боялся увидеть Федор. Птицы с обломанным крылом на ней не было. Зато на ней была подвешена небольшая монета, на которой с одной стороны он разглядел дельфина, плывущего по волнам, а на другой сову. Вместо глаз совы зачем-то были просверлены два отверстия. Монета была карфагенская.

– Тоже птица, – пробормотал Федор, пряча находку обратно и еще не зная, что с ней делать. – Ладно, возвращаемся на корабль. – Но, посмотрев на разочарованное лицо Летиса, добавил: – Через харчевню.

– Вот это дело, – подтвердил Летис правильность решения, – а то у меня в животе уже урчит от голода. Нельзя же ложиться спать голодным. Завтра ведь весь день в море болтаться.

И он первым пошел вперед.

– Что мы ищем? – не выдержав, все же спросил Урбал, приблизившись к Федору, когда они зашагали вниз по пустынной улице постепенно погружавшегося в сон города.

– Еще и сам не знаю, – признался Чайка, – так, хотел кое-что уточнить.

– Командир пехотинцев назвал убитого человеком Магона. Это его цепочка?

– И насчет цепочки не уверен, – ответил Чайка, пристально взглянув в глаза другу, – Метар ведь прав, народу там проходила тьма с тех пор. Мог и кто-то другой обронить.

– Но ты так не думаешь? – продолжал задавать вопросы Урбал, и Федор уже пожалел, что взял друзей с собой. Поначалу все шло хорошо. Но Урбал явно заинтересовался этой историей, связанной с Магоном. Да и кто бы на его месте не заинтересовался.

Они прошли по пустынной улице молча еще метров пятьдесят. И Чайка уже придумал, что ответить Урбалу, как вдруг из переулка навстречу им вышли пятеро человек с обнаженными мечами в руках. Все они были в лохмотьях, под которыми, однако, наметанный глаз Федора заметил короткие кожаные панцири. Да и в движениях чувствовалась выучка. Эти ребята только хотели казаться бродягами, а на самом деле были воинами. Или бандитами. В любом случае оружие держать умели.

«Значит, я не ошибся, – вынужден был признать Федор, вспоминая того бродягу, что исчез недалеко от котона, – это по нашу душу».

Летис, шедший первым, от удивления даже остановился. А Федор, услышав шорохи за спиной, обернулся и заметил, как сверху улицу перекрыли еще семеро с мечами и кинжалами в руках.

– Нет, поесть мне сегодня, похоже, не дадут, – выругался Летис, выхватывая фалькату, и рявкнул: – Ну, кто рискнет подойти первым?

Глава шестая

Деревня ардиев

Две баллисты тоже были ощутимой потерей, но с ней ему было легче примириться, чем с потерей орудия, изготовленного самим Архимедом. Да еще с таким трудом выпрошенного у Федора. Поэтому Леха быстро успокоился и, сделав все необходимые распоряжения, был готов выступать. Но, прежде чем снова тронуться в путь, чтобы заблаговременноразыскать место для ночлега, он успел узнать еще одну новость.

– Мы тут захватили одного из вождей этих ардиев, – доложил ему подъехавший Инисмей, – может пригодиться.

– Вот подарок, так подарок, – окончательно пришел в хорошее расположение Ларин и сделал повелительный жест рукой, – давай его сюда! Сейчас мы с ним потолкуем. И грека позови.

Когда упиравшегося широкоплечего воина в козьей шкуре с разбитым в кровь лицом и связанными за спиной руками приволокли к головной телеге, Эвбиад, оставив кельтов, был уже там.

– Хорошо тебя отделали, – проговорил Леха без всякого сожаления, рассматривая волосатого воина в изорванной одежде. У этого пирата была рассечена бровь и разбита скула, бока ему тоже намяли основательно. Впрочем, пленный ардий был жив, на ногах стоял и даже огрызался, бросая полные ненависти взгляды в сторону своих конвоиров, словно совсем не боялся смерти. Шестеро скифов на конях, к одному из которых был накрепко привязан пленный, окружили его с трех сторон, чтобы не вздумал бежать.

– Он убил своим топором пятерых наших воинов, – пояснил Инисмей такие меры предосторожности, – пока его не скрутили. Бился вместе со своим отрядом, человек пятьдесят их было, значит, местный вождь.

– Вождь, говоришь, – усмехнулся Ларин, слезая с коня и останавливаясь напротив пленника.

– Ты знаешь язык ардиев? – обратился Леха к Эвбею, а когда старик неуверенно кивнул, приказал: – Спроси, как его зовут.

Грек пробормотал какую-то тарабарщину. Ардий, судя по всему, понял, что от него хотят. Повел плечами и, злобно посмотрев на своих конвоиров, буркнул что-то в ответ.

– Он не хочет называть своего имени, – обернулся к Лехе переводчик, – пока его не развяжут. Он вольный человек.

– Может, тебе еще и топор дать? – не выдержал Леха и, шагнув к ардию, вперил в него полный злобы взгляд. – За то, что ты положил в бою столько моих людей, вольный человек, я тебе могу голову отрубить без затей. Так что ты меня еще благодарить должен за то, что я с тобой тут разговариваю. А время даром я терять не хочу. Так что выбирай – или будешь говорить со мной, или…

Немного успокоившись, Леха вновь повернулся к Эвбею.

– Пусть скажет, сам он додумался напасть на обоз или ему кто-то подсказал? А заодно далеко ли отсюда находится его деревня?

Была у Ларина мыслишка до наступления темноты навестить эту деревеньку с ответным визитом и «зачистить» всех, кто еще не успел сбежать. Вечерело. И шанс был слабый,но пока был, если это недалеко. Надо было торопиться. А то ночевать придется прямо на дороге.

– Он не скажет, где его деревня, – перевел Эвбиад, – даже под страхом смерти.

В этот момент позади раздались крики ярости, и Ларин, обернувшись, увидел, как к месту допроса пытается прорваться один из кельтов. В руках он держал меч и, судя по всему, очень хотел побеседовать с вождем ардиев. Наверно, одним из убитых этим вождем был кто-то из его соплеменников.

– Не подпускайте его! – приказал Ларин и приказал переводчику: – Объясни ему, что это мой пленник и, пока я с ним не разберусь, он станется в живых.

Грек смерил кельта опасливым взглядом, но подчинился. Едва выслушав то, что попытался разъяснить ему Эвбиад, он оттолкнул старика в сторону, намереваясь пройти, но дорогу ему преградили конные скифы, направив на него свои копья. Обругав всадников на своем языке, кельт все же смирился с судьбой, в ярости отбросил меч в сторону и сел на придорожный камень, ожидая, чем закончится допрос. Уходить и терять из вида этого ардия он явно не собирался.

– Значит, не скажет, где его деревня? – уточнил Леха, возвращаясь к разговору.

Грек отрицательно помотал головой.

– А мне и не надо, – неожиданно отмахнулся Леха и, обернувшись к переводчику, добавил: – Сами найдем. Кельты ведь знают, где эта деревня?

– Думаю, да, – понял ход его мыслей Эвбиад, посмотрев на кельта, который, словно почуяв, что разговор вновь зашел о нем, вскочил и стал мерить шагами дорогу. Даже подобрал свой огромный меч. – Ведь земли скордисков лежат немногим дальше. До них всего около дня пути. Завтра уже должны войти в их владения.

– Отлично, – решил Леха, недобро усмехнувшись, – тогда объясни этому вольному человеку, что я его последний раз спрашиваю, сам он сюда пришел или послал кто?

Грек перевел. И Ларин, ожидая, что пленник вновь будет отмалчиваться, был несказанно удивлен, когда того вдруг словно прорвало. Ардий долго что-то говорил, брызжа ядовитой слюной. И адмиралу показалось, что тот изрыгал все возможные проклятия на голову скифов. Когда переводчик донес до него смысл сказанного, Леха понял, что былнедалек от истины.

– Он говорит, что ардии – вольные люди и никому не будут подчиняться. Ни македонцам, ни скифам, захватившим окрестные земли. А потому они всегда будут биться с ними, убивать и помогать их врагам. В этот раз они согласились помочь римлянам, которые сообщили им о скором прибытии обоза в их земли и пообещали большую наживу, если ардии уничтожат его. Но они не смогли и теперь не получат от консулов обещанного золота.

– Так значит, это не пиратская вылазка, – усмехнулся очень довольный услышанным адмирал, словно ничего другого и не ожидал услышать, – римляне навели. Да еще золота обещали. Ай да консулы, и тут достали. Ганнибала на них нет. Ну ничего. Недолго осталось ждать Риму, пока машины Архимеда сотрут его с лица земли.

Леха отвернулся от пленника.

– Теперь мне все ясно, – проговорил он, отходя в сторону и словно мгновенно позабыв о существовании вождя ардиев.

– А что с ним делать? – поинтересовался Инисмей. – Убить?

– Зачем, – обернулся Леха, – у меня есть идея получше. Я хочу посмотреть, как он дерется. Отдайте его нашему проводнику. Пусть сам с ним разделается. Развяжите этого ардия и топор верните.

Некоторое время ни пленник, с которого сняли путы, ни кельт не верили в такой исход. Но когда перед вождем ардиев бросили на землю его оружие, а скифские всадники разъехались в стороны перед кельтом, открывая ему дорогу, обоим стало все ясно. Не теряя ни мгновения, вождь ардиев подхватил с земли топор и, вскинув его, приготовилсяк бою. А кельтский воин, подняв над головой меч, бросился вперед с таким яростным воплем, словно ждал этого мгновения всю жизнь.

Перед тем как они сошлись на битву, ардий что-то громко прокричал, обращаясь явно к адмиралу, который, взобравшись на коня, вместе с остальными скифами, оцепившими небольшое пространство, ожидал начала смертельной схватки. Всем было ясно, что выяснять отношения эти ребята будут не до первой крови.

– Что он сказал? – спросил Леха у переводчика, который стоял неподалеку.

– Он поблагодарил вас, – ответил грек.

– За что? – не понял Леха.

– За то, что дали ему возможность умереть как воину, – пояснил Эвбиад.

– Мы тоже воины и чтим традиции, – быстро нашелся Леха, на самом деле удивленный тем, что нечаянно смог оказать этому пирату услугу. Зато перед своими бойцами он выказал благородство, увидев в их глазах одобрение. Любой из них предпочел бы смерть на поле битвы позорной казни.

Кельт и ардий сошлись в поединке. Кельт нанес удар первым, с разбегу взмахнув своим длинным, почти двухметровым мечом, которым метил в голову своего противника. Но того не зря охраняли шестеро воинов. Парень был крепкий. Он увернулся от удара и тут же оттолкнул от себя кельта рукоятью топора, ощутимо приложив по ребрам. От толчка кельт отлетел на пару метров и, зацепившись за торчавший из земли корень дерева, упал. Ардий сразу же бросился в атаку и нанес мощный удар своим исполинским топором, который должен был расколоть голову его проводнику. Однако кельт уже откатился в сторону и даже вскочил на ноги, держа в руках свое оружие.

Бой сместился с дороги на край леса. Скифы немного подались назад, освобождая пространство, но Ларин сделал знак следить в оба. «Кто их, этих пиратов, разберет, – размышлял командир осадного обоза, – может, он тут только прикидывается, что решил расстаться с жизнью. А сам топор бросит, и бежать в лес. Но я ему такого удовольствияне доставлю. За кровь скифов этот римский наемник должен ответить».

– А разве мы не хотели сберечь проводника? – осторожно поинтересовался Инисмей. – Я ведь должен был охранять его от опасностей.

– В крайнем случае, – успокоил скорее себя, чем сотника, Леха, – у нас останется последний. До Истра, говорят, не так чтобы далеко. Как-нибудь доберемся. Не впервой.

Кельт заревел, как разъяренный кабан, и вновь махнул мечом. Ардий отшатнулся, – меч прошел буквально в миллиметре от его плеча, вспоров козью шкуру. Новый удар топора должен был отрубить кельту правую ногу, но тот вовремя убрал выставленную вперед стопу, и острие лишь отбило щепку со ствола дерева. Топор ардия был не такой, как у кельтов, он имел только одно широкое лезвие, зато какое. Им можно было перерубить средней толщины дерево. Впрочем, виденное адмиралом кельтское оружие не уступало этому. Но проводник оказался у места допроса именно с мечом, хотя Леха был не прочь увидеть, как они разрешили бы спор на топорах.

Ардий продолжал теснить своего противника, который, отбивая удары более тяжелого оружия, отступал, осматривая дорогу. Уклонясь и взмахивая изредка мечом, длинноволосый кельт то кружил по дороге, то прятался за деревьями, но пока так и не нанес точного удара. Это продолжалось несколько минут. Поединок начинал затягиваться, а Ларин даже заскучал. Он рассчитывал, что все решится быстрее, за несколько хороших ударов. «Он, что, решил измотать противника, – подумал Ларин, увидев, как его проводник в очередной раз пригибается и отступает, уклоняясь от удара, – ждет, пока тот сам не рухнет от усталости?» Его так и подмывало крикнуть кельту, словно гладиатору, – добей его!

Но ардий и не думал уставать. Он был какой-то двужильный. Все махал и махал топором. Однако закончилась схватка неожиданно. После очередного взмаха, когда ардий взметнул топор над головой, чтобы обрушить его на своего противника, кельт вдруг резко поднял меч горизонтально земле, оттолкнулся, словно хотел прыгнуть вперед, и нанес быстрый колющий удар в грудь. Противник, уже привыкший к одним рубящим ударам, явно не ожидал выпада. Это было так просто и быстро исполнено, хотя удар требовал большой силы, что Ларин даже не успел удивиться. Вождь ардиев был пронзен насквозь – огромное лезвие пробило шкуру и вышло из спины, по которой заструилась алая кровь,стекая ручейками на землю.

Вождь, поняв, что убит, прохрипел что-то, выронил массивный топор и рухнул на камни. А кельт опустился рядом и, отбросив ненужный теперь меч, вытащил из-за пояса кинжал. Над дорогой тут же зазвучала его громкая победная песня. Кельт пел так самозабвенно, что казалось, ничто больше его уже не интересует.

– Я видел все, что хотел, – проговорил адмирал, разворачивая коня, едва кельт взялся за волосы убитого ардия.

Леха не хотел видеть, как кельт отрезает голову поверженного противника, чтобы прибить ее потом на стену своего жилища как военный трофей. Но и мешать этому не хотел. Его просто не поняли бы собственные воины. Такие уж в этом времени бытовали нравы.

– Разыщи второго, – приказал Леха переводчику, – и расспроси, где находится деревня.

Спустя пятнадцать минут Ларин уже знал все, что нужно. Деревня ардиев стояла километрах в десяти отсюда, если двигаться в обход по дороге. И почти половину можно было срезать, если двигаться через лес.

– Успеем еще до захода солнца, даже по дороге, – решил Леха, натягивая поводья, – покажем этим недоноскам, что такое скифская конница.

После нападения на обоз адмирал недосчитался без малого полсотни бойцов. Это его не радовало, – потерять столько солдат, еще даже толком не отдалившись от побережья Адриатики. Бой они, конечно, выиграли и ардиев положили вдвое больше, но, если считать две сгоревшие и две поврежденные баллисты, римляне все равно могли записать себе в актив этот день. Отряд Ларина стал меньше. А сами они, натравив ардиев на скифов да еще не расплатившись с ними, остались только в выигрыше. И теперь Леха хотел отомстить тем врагам скифов, кто ушел от его меча. Пусть не многих он там найдет, но зато в тыл ему сегодня и завтра уже никто не ударит.

«Надо будет отправить гонца к Иллуру, чтобы получше „зачистил“ потом эти места, – размышлял Леха во время бешеной скачки по узкой дороге, – а пока я сам поработаю».

Двое оставшихся кельтов с радостью вызвались показать им деревню. Леха дал им коней, которых у него теперь был даже излишек, а грека-переводчика оставил у обоза. В бою и так все понятно будет, без перевода.

Обогнув заросший лесом холм, дорога пошла вниз по лесной просеке, словно специально прорубленной в этой чащобе, и привела их к мосту. Переправа, шириной в несколькобревен, нависала над бурливой рекой. Скалистые берега обрывались вниз отвесно, бродом здесь и не пахло. Едва выскочив на открытое пространство, Ларин, скакавший впереди двухсот скифов, которых взял с собой на это дело, увидел в сумерках силуэты нескольких ардиев, что торопливо разбирали мосток. Двое воинов, забросив луки за спины, с натугой подняли огромное бревно, скинув его в реку на глазах подоспевших скифов.

– Вовремя мы сюда успели, – обрадовался адмирал, – еще чуток, и не видать бы нам другого берега. А ну, остановить их!

Повторять команду не стоило. Скакавшие первыми всадники мгновенно сдернули луки и быстро перебили тех, кто находился на мосту, расстреляв их почти в упор. Последний ардий попытался убежать, но получил стрелу в спину и, покачнувшись, упал в бурный поток.

– Вперед! – приказал Ларин. – Еще до того как стемнеет, мы должны быть в этой чертовой деревне!

Скифы по одному переправились на другой берег и, не дожидаясь остальных, устремились дальше. Однако Ларин приказал Инисмею оставить здесь человек двадцать для охраны. Неизвестно было, сколько ардиев еще бродит по окрестным лесам.

С остальными он преодолел еще несколько километров по тропе, что теперь пошла наверх и была такой узкой, что было ясно, конница здесь редко появлялась, а сами ардии предпочитали передвигаться по лесу пешком. У развилки они вынуждены были остановиться, но подоспевший кельт махнул рукой направо, и все скифы устремились следом заним. Тропа шла вдоль берега реки, петляя между деревьями. Откуда тот знал дорогу, Ларина не интересовало, главное – чтобы вывел точно. Ведь ночь была уже не за горами. Там, где они скакали, силуэты людей уже начинала съедать вечерняя мгла. Леха опасался, как бы вновь не напороться на засаду из лучников, но они передвигались так быстро, что скорее рассеянным в недавнем бою ардиям следовало бояться гнева разъяренных скифов.

Деревня появилась неожиданно. Выскочив из леса на полном скаку, они оказались у подножия плоского безлесого холма, почти сплошь застроенного хибарами и землянками. На первый взгляд деревня казалась пустынной, но Ларин чуял, что ардии здесь. И немало. Он оказался прав. Стоило ему заметить передвижение людей на южной оконечности деревни и направить туда своих воинов, как в воздухе засвистели стрелы.

– Эти лесные жители не хотят сдаваться без боя, – усмехнулся Леха, отбивая щитом прилетевшую откуда-то из-за обветшалого забора стрелу, – хорошо, тогда мне придется наказать их сильнее. Инисмей!

Когда сотник оказался рядом, гарцуя под стрелами ардиев, Ларин крикнул ему:

– Что-то стало темно. Поджечь деревню!

Едва сотник ускакал, скрывшись среди домов, в небо над деревней устремились горящие стрелы. Они веером, напомнив Лехе трассеры из прошлой жизни, рассыпались в небе и обрушились на дома. Вскоре на холме занялся пожар. Сразу стали видны многочисленные скифы, растекшиеся по всем деревенским улочкам, и ардии, яростно отстреливавшиеся из-за домов. Их было действительно немногим меньше сотни. Однако ни женщин, ни детей Леха среди них не заметил – видимо, уже успели сбежать, – а потому с легким сердцем отдал приказ окружить деревню и перебить всех, кто оказывал сопротивление.

Сам он, дождавшись возвращения сотника, устремился на тот дальний край, где заметил группу солдат и даже телег, что пыталась уйти от преследования по лесной дороге.Видимо, хотел сбежать еще какой-то вождь, прихватив с собой казну. Судя по охране и повозкам, он был покруче того, что попал к ним в руки. Каково же было удивление Ларина, когда, пробившись сквозь лучников, он догнал колонну и в изменчивом свете, что отбрасывал горевший неподалеку дом, разглядел римские панцири.

– Вот это номер, – радостно вскрикнул Леха, перехватывая покрепче свой меч, – сами римляне у нас в руках. Инисмей, возьми человек тридцать и отсеки их от леса, а я нападу сзади.

Перед ним было около трех десятков римских легионеров, изумленных неожиданным нападением, но тем не менее перегородившим дорогу и доступ к закрытым повозкам. На одной из них, позади строя, Леха заметил офицера. Сомкнув скутумы, римляне приготовилась к отражению атаки, хотя понимали, что против конницы, да еще такой многочисленной, им не устоять. И все же центурион – Леха сразу узнал его по шлему с поперечным гребнем – крикнул что-то ободряющее своим солдатам, чуть приподняв короткий меч.

– Он хочет умереть героем, – пробормотал Леха и махнул рукой, – так пусть умирает, мне некогда с ними переговоры вести.

Пока Инисмей завершал окружение, сминая по дороге разрозненные очаги сопротивления ардиев, Леха, не вступая в переговоры, тоже атаковал арьергард римлян. Скифы провели короткую «артподготовку» из луков, скосив человек пять легионеров, несмотря на доспехи и щиты.

– Командира взять живьем! – едва успел крикнуть он, врубаясь в шеренги римлян.

Очень ему захотелось знать, кто именно подбивал ардиев на сопротивление. Конь адмирала ударом копыт свалил переднего легионера, а Леха приголубил по шлему другого. Правда, сам едва не получил удар гладием в бок. Отбился щитом, меч римлянина только скользнул по кольчуге, и ответил ударом на удар. Угодил в лицо. Звякнув по нащечнику, его меч поразил легионера в глаз, и тот, свалившись с дикими криками, скрылся где-то внизу, обливаясь кровью. А Ларин, протаранив последнюю шеренгу, оказался уже рядом с повозкой.

Осадив коня, он поискал глазами римского офицера, но не смог в сгущавшихся сумерках разыскать его. За это время сразу трое легионеров оказались рядом. Один нацелился рубануть мечом ногу адмирала, но чуть промахнулся и, пробив попону, ранил коня. Еще двое нанесли свои удары с другой стороны и тоже промахнулись, вспоров бок животного. Лишь один все же смог задеть Ларина по ноге, которую обожгла резкая боль, несмотря на защитные поножи. Леха в ответ рубанул его по шее и достал. Но тут раненый конь из последних сил прыгнул вперед, ноги его подкосились, и Ларин, перелетев через холку, оказался в канаве.

Еле встав на поврежденную ногу, Леха приготовился к отражению новой атаки сразу нескольких легионеров, но к нему успел подбежать только один. Другого зарубил своим топором проводник-кельт, проскакавший у него за спиной. В падении бравый адмирал потерял щит. Но и легионер бросился на него с мечом, после того как отшвырнул свой тяжелый скутум, мешавший наступать. Он не обратил на смерть своего товарища никакого внимания и стремился лишь к одному – убить командира скифов, чтобы подороже продать свою жизнь. Но в планы Лехи никак не входило умирать сегодня вечером, и он, превозмогая боль, скрестил свой меч с гладием римского легионера.

Наступая, тот нанес несколько мощных ударов. Скрещиваясь, их мечи вышибали искры. Леха из-за ранения в ногу, хоть и легкого, вынужден был все время отступать и пятиться. Сделав еще один неловкий шаг, он зацепился за какую-то корягу и упал навзничь. Но римлянин, в пылу атаки не заметивший коряги, тоже задел ее и полетел за ним. В последний момент Ларин успел выставить клинок, и легионер рухнул прямо на острие, с треском прорвавшее кожаный панцирь чуть ниже пластины, прикрывавшей сердце. А меч римского солдата воткнулся в землю в сантиметре от головы адмирала.

– Извини, парень, – оттолкнул от себя мертвеца командир скифов, поблагодарив богов за спасение, – я еще должен до Истра добраться.

Когда он встал, рядом уже гарцевали несколько скифских всадников, один из которых был сотником.

– Вы живы? – крикнул Инисмей.

– Жив, только немного оцарапал ногу, – кивнул Леха, который не ощущал еще боли, пребывая в пылу сражения.

Прихрамывая, он подошел к Инисмею и погладил его лошадь по холке.

– Всех римлян перехватили, никто не ушел?

– Похоже, всех, – подтвердил скиф, – когда мы отрезали эти повозки от леса, туда смогли убежать лишь несколько ардиев. Мы не стали преследовать их и повернули сюда.

– А где командир этих посланцев Рима? – спросил Ларин, окинув взглядом поле боя, по которому то и дело проносились скифские всадники. Однако большинство из них уже перестали сражаться и собрались поблизости, охватив полукругом повозки.

– Вон там, – указал рукой сотник на переднюю повозку, у которой валялись трупы римских легионеров.

– Живой? – с сомнением уточнил Ларин. – Я же приказал взять живым.

– Когда он увидел, что ему не вырваться, то выхватил меч и набросился на одного из моих воинов, – как бы извиняясь сообщил Инисмей, – и тот убил его.