Чтение 2–й страницы книги ~Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба~

- Чур меня, - пискнул Олег и первый раз в жизни перекрестился.

- Значит, правду собачки сказали, - послышался густой бас из бороды лешего. - К кому через лес направляешься, парень? Эта тропка только к моему кордону выводит. Если в райцентр - то назад и по дороге.

- Собачки?… - Олег повертел головой и покраснел. Конечно, собаки.

Два здоровенных кавказца, а не волки. Это сразу видно. А седой - никакой не леший, а…

- Вы - Антип Никодимович? - дошло до Олега. Ему стало стыдно - старик-то чёрт знает что подумает… Его за лешего принял, собак - за волков. Айм крэйзи, как говорится.

- Я - Князь, - значительно сказал старик и сделал шаг на тропинку, - так и зови - Князем, как все зовут. Крещёное имя-то я и позабыл…

Олег ничего не ответил, потому что онемел от изумления.

Старик был гигант. Никакого, даже крошечного, признака дряхлости обнаружить было невозможно, как ни смотри. Ростом не меньше метра девяносто, одетый в плотную куртку, галифе и сапоги, с ружьём на бедре, он двигался совершенно бесшумно - кусты раздались, пропуская его, а за спиной сомкнулись, так и не издав ни треска, ни шороха. Собаки. Подбежав так же неслышно, сели у его ног - слева и справа, не сводя с Олега пристальных, умных и безжалостных глаз.

Лесник Князь вдруг напомнил Олегу Одина2из недавно прочитанной книги писательницы Семёновой "Поединок со Змеем" - вот только у старика были оба глаза, да вместо копья - ружьё. Одина - или взаправдашнего князя, какого-нибудь Ярослава Мудрого3,например.

- Вам сто лет?! - вырвалось у Олега. Князь не удивился:

- А то больше. Я года рождения не помню… Так кто ты будешь-то?

- Я Олег Семёнов, - назвал себя мальчишка. - У вас недавно моя мама должна была быть, я насчёт каникул…

- Сын Верки? - старик подошёл совсем близко, внимательно рассмотрел Олега - тому даже стало неуютно под пристальным взглядом. - Была, была она у меня… Что ж ты - за границу ехать не захотел?

- Скучно потому что, - с вызовом, сердясь на себя за свой страх, ответил Олег. - Вы там были?

- Бывал, - признался неожиданно Князь. - Как сказать - скучать не приходилось… В Польше бывал, в Германии, в Чехословакии. В Израиле признаюсь - не довелось, да и не было тогда Израиля. Ну что - коль от заграницы устал, то пошли. Тут недалеко.

Повернувшись, он широко и неслышно зашагал - как поплыл - рядом с мальчишкой, снова покатившим велик рядом.

ГЛАВА 4.

За следующие пять дней Олег ни разу не выбрался в Марфинку. Да и не слишком хотел. Уж очень много вокруг оказалось интересного - такого, что стоило исследовать поближе.

Сперва кордон почти напугал Олега. Тут не было ни электричества, ни радио, ни телевизора - мальчишка и представить себе не мог, что остались ещё на свете такие места!Дом - на фундаменте из дикого камня - был сложен из мощных брёвен чуть ли не в обхват. Небольшие окна - оснащены ставнями, как в кино. Стоял этот дом в центре небольшого двора; его окружала стена - настоящий частокол в два человеческих роста. Крышу дома сложили из берёзового гонта - пластин вроде черепицы. Никакой живности кроме двух псов - Клыка и Бойца - и двух здоровенных меринов - Тумана и Серого - Князь не держал. Ворота - одна узкая створка - держались на могучих стальных петлях и запирались таким же солидным засовом с ушками для замка. Кроме двух будок, конюшни, сарая и здоровенной поленницы во дворе был только колодец - в аккуратной будочке, закрывавшейся плотной крышкой, с отполированным колесом-воротом. С внешней стороны к стене будочки был привешен сплошной умывальник с пипочкой внизу - поддашь ладонью, и льётся вода.

Внутри дом разделялся на две неравные части деревянной сте-нкой - Олег раньше гадал, что такое "пятистенок", о котором он читал в книжках, даже представлял себе такой пятиугольный дом. На самом деле оказалось, что вот это и есть пятистенок - с пятой стенкой внутри. В эту пятую стенку была встроена большая белёная печь. Мебели почти совсем не имелось, зато над кроватью Князя висели накрест попарно четыре ружья. Точнее - три ружья и карабин "лось" (если кто не знает - ружьё гладкоствольное, а винтовка или карабин - нарезные). Кроме того, было много книг в двух явно самодельных шкафах. Перспектива провести тут МЕСЯЦ ужасала. Свежий воздух, лес, речка и прочее уже не прельщали. "Нужно мне всё это, как зайцу стоп-сигнал!" - угрюмо думал Олег, устраиваясь тем вечером на раскладушке. Тишина - а точнее, непонятные, неясные звуки за дверью дома - его просто пугала, хотя он и самому себе не хотел в этом признаваться. Во всяком случае, мальчишка долго лежал с открытыми глазами, стараясь ни к чему не прислушиваться, пока усталость не взяла своё…

Князь разбудил его ни свет ни заря и задал злому Олегу (спать хотелось!) один вопрос:

- В объезд пойдёшь со мной?

- Пойду, - буркнул Олег, сдержавшись лишь потому, что не привык грубить взрослым.

С того момента он забыл, что такое скука и недовольство.

…Подумайте сами, можно ли быть недовольным, если встаёшь раньше солнца и, позавтракав необыкновенно вкусным молоком - хо-лодным, с хлебом и мёдом - идёшь в конюшню седлать коня? Когда Олег проделал это в первый раз, Князь одобрительно хмыкнул и вынес мальчишке одно из ружей! Правда, патроны дал лишь потом, когда учил стрелять на речном берегу, но всё равно - представьте себе, что вы едете верхом по утреннему, только-только проснувшемуся лесу, а за плечом у вас - НАСТОЯЩЕЕ ружьё! В ту, первую поездку, Олег взял с собой "сидюк", но так и не врубил его ни разу. А вечером Князь сказал:

- А зря ты его таскаешь. Городские многие так делают. Выберутся "на природу" - орут, разные штучки включат, хохочут, а потом пеняют: "Мёртвый у тебя лес, дедуля!" дурачки. От человеческого шума любой лес, верное, вымрет. Он ТИШИНУ любит. А вот если в лесу сидеть тихо-тихо - тогда многое увидать и услыхать можно. Даже самого себя.

- Как это? - удивился Олег. Князь загадочно усмехнулся в бороду:

- А вот поживи тут подольше, шуми поменьше…

С тех пор Олег не брал с собой плейер. Старый лесник оказался прав на сто один процент. Объехав с ним с утра часть его владений, Олег верхом возвращался домой - и, перекусив, путешествовал уже один. Чаще всего - пешком, лишь к реке уже знакомым путём ездил на велике. А в остальное время - исследовал лес. Это занятие не могло надоестьили приесться. Лес менялся, как море, он всегда был разным, даже если Олег посещал одно и то же место.Князь к вылазкам мальчика относился одобрительно, а на высказанное как-то опасение насчёт диких зверей ответил, что в лесу самый опасный зверь - человек, но людей тут почти не бывает. А звери сами на человека летом никогда не нападут. Главное - вести себя так, как положено в лесу, чтобы он признал тебя своей частью. "В общем, мы с тобой одной крови - ты и я, - вспомнил Олег Маугли, и Князь одобрительно кивнул: - Вот-вот. - и удивил Олега, добавив: - Киплинг правильно писал." кроме того, лесник познакомил мальчишку с собаками и предупредил: "Свистнешь - прибегут." Олег как-то попробовал посвистеть километрах в пяти от кордона - минут через десять Клык возник перед ним, словно из-под земли. Глядя вопросительно и удивлённо. Кажется, он обиделся на "пустой вызов", и вечером Олег задабривал его мослами от ужина (за "немясными" продуктами Князь ездил в деревню, и еды на кордоне хватало - вкусной может быть ещё и потому, что Олег не садился за стол. Не устав от своих экспедиций или просто от колки дров; да, и этому он более-менее научился и практиковался постоянно, благо - Князь сказал, что лишних дров не бывает). Иногда правда по вечерам Олег, укладываясь спать, думал лениво: "Сгоняю завтра в Марфин-ку…" - но утром его будил Князь, и всё начиналось сначала. До Марфинки ли было, если вокруг лежал лес - сырые тенистые ложбинки, залитые солнцем поляны, буреломная, тенистая и загадочная чаща, лес-ные роднички, бобровые хатки над рекой, увиденная однажды на берегу ручья возня волчат, потрясающий жутью и величественностью миг, когда Олег однажды натолкнулся на краю сумрачного болотца на лося… И ещё столько разного, что можно было увидеть - если просто посидеть тихо-тихо. Сперва Олег хотел попросить Князя взять его с собой на охоту, но потом без сожаления подумал, что стрелять в обитателей этого особого мира - леса - он просто не сможет. Ему хватало и стрельбы по мишеням, на которую старый лесник не скупился. Патроны он делал сам, и Олег с удовольствием помогал ему по вечерам - когда поужинали, все дела переделаны, а спать ещё не хочется. Мальчишка боялся, что будет скучать без аудио-видео, но скука пока что не показывалась даже когда Князь зажигал керосиновую лампу, и они усаживались около стола. Было у Олега ещё опасение - а не окажется ли он "лишним" для привыкшего жить в одиночестве старика, но Князь, казалось, наоборот - был доволен, что рядом есть кто-то, с кем можно поговорить. Запас рассказов у него был огромный, и Олег даже не всегда знал - верить или нет. Первые два или три вечера он только слушал, потом начал и сам рассказывать старому леснику про школу, про заграницу, про дом - с радостью и удивлением убеждаясь, что Князю интересно слушать и разные истории про класс, в котором учился Олег, и про здешние лесные "открытия" мальчишки, и про любимые фильмы Олега… Может быть, Князь просто соскучился по людям?

В этот - восьмой - вечер Князь рассказывал, как много было после войны волков, и как вот в это самое окно, возле которого он сидит сейчас, зимой 45-го заглянул, встав на задние лапы, Корноухий - вожак стаи, терроризировавшей две зимы подряд всю округу вплоть до окраин Фирсанова; волки не боялись людей, крали не только скот, но и собак,и маленьких детей, пока массовая облава не покончила с ними. А Корноухий ушёл.

Олег с опаской покосился на окно, представив себе, как это бы-ло: сидят люди, ужинают, и вдруг к окну из морозной ночи приближается огромная волчья морда, и свет лампы отражается в жутких глазах… Брр!

- Корноухим-то его дружок мой, Сенька Бурцев, сделал, - неторопливо говорил Князь, развешивая порох на аптекарских весах. - Вместе мы с войны вернулись, хоть он и нездешний был, а минский. Проезжали через Минск - как сейчас помню - он оперся так руками на перекладину в дверях вагона, а у самого слёзы в глазах стоят. Не город - одни развалины, безлюдье. Он и говорит: "Не могу я, дядя Антип - я ведь старше его вдвое был - на это смотреть. Едем к тебе, а то у меня душа больше пепелищ не выдерживает, навидался, хватит!" Ну и приехали. Я сюда вернулся, а он в колхозе работал. Той зимой они как раз с тамбовским начальничком одним волков били, да так хитро! Едут они на санях полесу, а за санями - мешок с поросёнком бултыхается. Поросёнок визжит - вот и приманка. Только не трусь и бей, как выбегать начнут. Ну а тем разом как у них получилось-то - квёлый какой-то поросёнок попался, хотя начальник за него консервами платил и денег добавил - в те времена не всякий согласился бы продать за одни-то деньги, что деньги - бумага… Не завизжал, значит, а так, похрюкивал в мешке. Ну начальник и говорит - мол, сейчас я его! Подвинулся так на край саней и прикладом, прикладом. А лошадка волков почуяла. Возьми - да и рвани с места. Сенька с начальником - кубарем в снег… Лошадка-то в деревню прибежала - поросёнок цел, а сани пустые. Собрались мужики, насани целым обозом. За мной заехали. Сеньку нашли - на дубу сидел, как ворон ощипанный, мы тряхнули, он так в руки и свалился… А от начальника того и костей не отыскали. Сенька-то после рассказывал - как выпали они из саней, он-то и говорит: "Давай скорей на дерево!" А тамбовский как ополоумел - ружьё бросил и бежать. А волки - вот они. Сенька-то его ещё отбить хотел, дурака. Жаканом из одного ствола повалил первого-то волка, стая было на него повернула. Он вторым-то жаканом и срезал ухо вожаку, а сам на дуб взлетел. Думал, они под дубом останутся - нет, круг обежали и следом за тамбовским погнали.

- Догнали? - спросил Олег, даже голос приглушив: он так и представил себе эту картину - как из фильма ужасов, только ведь было это ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

- Догнали, - кивнул Князь. - Вместе с одеждой сожрали, даже что металлическое было - раскидали. Так и говорю - только кровь, да снег разрытый нашли…

- Волки расплодились, потому что на них охотиться было некому? - поинтересовался Олег. Князь покачал своей серебряной гривой:

- Да не плодились они больше обычного… Пришлые волки были. Украинские, белорусские, брянские… От войны бежали.

- От войны? - не поверил Олег. Князь кивнул:

- От войны… Когда люди друг друга за глотки берут - зверю лучше подальше забиться. Так вот.

- Князь, - Олег осторожно выкладывал на стол капсюли к патронам,

- Князь, а на войне… страшно?

Старик задумался. Покачал головой и медленно ответил, словно взвешивая каждое слово на этих самых аптекарских весах, стоящих перед ним: - Вспоминать про то - страшно. Думать перед боем страшно. Во сне видеть - хуже нет. А в самом бою редко у кого страх бывает. Словно не ты, а кто другой вместо тебя всё делает, ну а раз так - то и убьютдругого… Вот так оно, - он вдруг улыбнулся и добавил: - А время прошло - так и вовсе разное смешное вспоминаться начало. Вот был случай… Начинался-то и вовсе не смешно, - Князь устроился удобнее. - После Курска дело было. Только-только вернулись мы. Трое суток вообще не спали. Осовели. Верка Кривощапова пошла по начальству докладывать - старшего нашего убили, она командовала -а мы в какой-то школе разместились. Падаем, на ходу засыпаем! Помню, значит - вошёл куда-то, лёг на что-то - и вроде как в колодезь упал. На войне недосып - главный враг. Нам в поощрение вроде как и дали-то выспаться - лучше любого ордена на тот час! Ну, просыпаюсь. Гляжу по сторонам - матерь божья!!! Лежу на столе. В головах у меня - знамя. А вокруг - цветы. Думаю тем часом: "Ну вот и всё, Антип, спета твоя песенка - то ж не иначе убили тебя и хоронят с почестями, как смертью храбрых… а душах, значит, из тела вылетела и на это любуется…" Голова-то со сна мутная. Не сразу разобрался, что спал я на столе в учительской комнате, знамя - школьное, а цветы туда со всей школы снесли из классов, чтоб поливать было удобнее! Тут как раз Сенька-то вошёл, говорит мне: "Ты чего это, дядя Антип, зелёный какой-то?!" А я ему сдуру: "Так ты что, Сень, тоже усоп?!" Еле разобрались…

Пока Олег хохотал, Князь, улыбаясь в усы, занимался гильзами. Отсмеявшись, мальчишка спросил удивлённо:

- Верка Кривощапова - это…

- Она, мать подружки твоей матери, - подтвердил Князь недосказанное. - Радистка наша, и по званию вторая после командира.

- Так ты, выходит, в спецназе служил?! - вспомнил Олег слова мамы, что тётя Вера служила в ГРУ. - Во прикол! Правда?!

- По-нынешнему - спецназ, - согласился Князь, - а тогда нас "спецы" называли. Верка-то меня туда и сосватала. Она-то ещё в начале войны ушла, по комсомольскому набору… А меня в 42-м взяли, я ведь и тогда немолодой был, за сорок! Ну и на сборном-то пункте офицер - тогда "командир" говорили - стал спрашивать: есть ли охотники, спортсмены по стрельбе, радисты хорошие, водители… Я возьми и сдуру вызовись - думаю, всю жизнь в лесу, лес мне и семья, и дом, и корм, может, и тут пригожусь по лесному делу? А получилось так, что едва сам себя не погубил.

- Почему? - удивился Олег.

- Потому, что был я перед тогдашней властью вроде как виноватый… Отец-то мой, брат твоего прадеда, у графа Михайловского лесником был. Дом этот ещё тогда построен. Жил хорошо, граф ему верил. Я и те времена помню, и графа самого - не маленький был, отцу лет с восьми в лесу помогал… Старый граф ещё до войны - первой войны - умер от сердца, а сын его был постарше меня года на три. Как та война началась - пошёл он в тамбовские гусары. И отец мой пошёл, а я остался за лесника - лет пятнадцать мне тогда было. Мать-то свою я и не помню, один жил - тогда и одичал… - Князь улыбнулся. - Как революция началась - вернулись и граф, и отец, вместе. Воевали они на германском фронте, отец был у графа денщиком и к графу считай как ко второму сыну относился. Было - в рубке уланы немецкие отца уже кромсать начали, еле отмахивался, так граф его отбил. Апотом, уж к концу - наоборот получилось: пустили немцы газ, и тут отец молодого графа вытаскивал, свой противогаз на него надел… Вернулись они вдвоём. А Иконовку - имение графское - это километров двадцать отсюда - мужики сожгли, и графиня, мать молодого графа, там же сгорела… Граф с отцом моим на юг подались, к белым. Ну и я с ними увязался. Служили мы в Алексеевском драгунском полку. Про "Веру, Царя и Отечество" я как-то не очень думал, дикий был… - Князь снова усмехнулся. - Повоевать хотел, да и куда я от отца, жалко расставаться. Ну, отца порубали будённовцы. Ну а мы с молодым Михайловским отступали аж в Крым. Под конец и не помнили уже, кто граф, а кто лесник. На одной шинели спали, другой укрывались, кто что найдёт, то вдвоём и едим… Ну а там разошлись пути наши. Он от тифа свалился. Погрузил я его на пароход, однополчанам на руки, а сам - на берег. Он звал с собой, ты - говорит - в красной Совдепии пропадёшь. А я как подумал, что больше наших мест не увижу - тоска за горло взяла. Как я сюда добирался - отдельная статья и новая война. И махновцы, и красные, и антоновцы - уж тут, на Тамбовщине - до моей шеи добирались, да не на того напали. Стрелять я всегда умел, шашкой махать казачки и офицеры научили, да ещё там, на юге, крутил я одно время с остальными драгунами хвосты английским самолётам, так их пилоты мне бокс показывали. Понятливый оказался… Добрался домой. Тогда как-то спокойно смотрели - кто, у кого, когда служил. Страна-то пополам расколота была, что, ж, всех сажать? Даже в тридцатых не тронули. А вот в армии-то я сам подставился. Как насел на меня один - мол, зачем это бывший белый драгун в советскую спецгруппу пробирается? Не затем ли, чтобы в немецком тылу немцам и сдать?! Будь это до войны - посадили бы. Да и тут от штрафбата не отвертелся-б, наверное, не окажись с тем офицером, что желающих выкликал, Верка. Ну, друзьями-подружками мы с нею никогда не были, возраст разный, но знала она меня хорошо. Особисту тому они с командиром от ворот поворот дали. Сперва сомневались- за сорок мне, смогу ли выдержать? Ничего не скажу - тяжело было. Только и тут лесу спасибо - не выдал. Вот так и воевал до конца - в немецком тылу. Отдохнём у своих - и опять за линию фронта…

Олег слушал, как отрывок из приключенческой книжки. Не верилось, что всё ЭТО было в жизни у старика, сидящего напротив - пусть похожего на Одина, могучего, но самого обычного! А Князь негромко продолжал:

- Да… За войну-то нас из Марфинки без малого три сотни ушло. И я, и Верка, и дед твой, мой братан - брат двоюродный, значит… А вернулись, Олега - тридцать пять человек. Яэту цифру крепко запомнил. Тридцать пять, из них шестеро и десяти лет не прожили… Крепко подрубил нас немец… Ну ещё, слава Богу, с дюжину чужаков прибилось, вроде Сеньки моего. А то б не вытянули деревню. Оттого и обидно иной раз было - после войны смогли её удержать, а в мирное время по-гибла, обезлюдела… Вот думаю - умру когда…

- Зачем? - нахмурился Олег. - Ерунду-то…

- Да какая ж это ерунда, - спокойно отозвался Князь, - это жизнь. Вечной её ни у кого не бывает. Умру, да не страшно умирать-то. Обидно, что пустое место останется. Жил тут, с людьми дружба и вражда была, сам на отшибе, а всё ж таки - марфинский… И вдруг - пусто будет. Ночью иной раз увидится, что уж совсем запустела деревня, хожу по улицам, людей по именам выкликаю, зову - а в ответ тихо - в поту просыпаюсь…

- А почему так получилось? - продолжая хмуриться, спросил Олег. - Ну, деревня - она почему опустела?

- Неперспективной признали, - развёл руками Князь. - Молодёжь разъезжаться стала, вот в начале 70-х официально и признали: нет у Марфинки будущего… Иной раз думаю - будь жива Верка - так по-другому повернулось бы. Молодёжь ведь почему разъехалась? Не удерживали её, наоборот - подначивали, поощряли "мир посмотреть"! А какой там мир, если родины нет за спиной?

- А тётя Вера тут при чём? - не понял Олег. - Она же была директором школы?

- Такая история… - Князь посмотрел на часы-ходики на стене: - Э, да тебя завтра не поднимешь? Ну-ка - спать!

- Князь, пожалуйста! - завопил Олег. - Это же так интересно! Родные корни! Возвращение к земле! Наше культурное наследие! Подростки наконец-то потянулись к прошлому, а ты эти тянущиеся ростки топчешь своим равнодушием! Ну расскажи, и я сразу спать!

- Ой, ладно, визгун! - замахал руками Князь. - Слушай, быть так!…

В войну оказался у нас председателем человечишко один, Изот Моржик. На фронт он не попал по болезни - поговаривали, купил он себе эту болезнь, но тут я точно не знаю, врать не буду. И как-то так он дело повернул, что и после войны на том же посту остался. Умел он для кого надо хорошим быть, а на колхоз, на Марфинку всю, смотрел, как на… ну, место что ли временное. Как паучок - сосал потихоньку соки, тянул, взяточки развозил, на собраниях выступал… Да всё так гладко, так аккуратно. Кто его краем знал - и подумать не мог, что гнилой он, нечистый. А близко-то его и не знал никто почти. Ну тут как раз Верка из города вернулась, институт она там кончала. Осталась жить. Замуж за нашего же, за фронтовика, вышла, только не зажился он - обычная история, я говорил уж. Дочь только ей и оставил. А к концу 50-х Верка уж директором была! По тем-то временам директор он кто - он второй, а то и первый человек в селе. И начала она, что ни собрание, с Изотом сражаться - куда там Полтава с Бородином! Он ей слово - она ему десять, боевая ж была! А уж потом-то и впрямую грозиться начала: мол, вижу я, ты тут уселся в деревне, как этот… фе… фа…

- Феодал? - подсказал Олег.

- Да, феодал, боярин какой, мол, всё тут для тебя, а о том, чтобы людям жизнь налаживать, чтоб молодёжь удержать - не думаешь!Тут вроде его правота была - тогда часто поощряли, поддерживали, чтоб молодые уезжали. В те времена - всё больше на целину, на севера, потом - на БАМ… Изот Верку и так и сяк свалить хотел. Жалобы на неё писал, комиссии в школу организовывал. А она всё своё: "Не затем мы родину защищали, чтоб она запустела, вымерла!" и не свернули её - ни в районе, ни в области. А нашим-то она больше по душе была, чем Изот. Как в 63-м Хрущёва - слышал, наверное? - турнули, так его защитникам, Изотовым-то, кого он задабривал да умасливал, не до него стало. Тут Верка под него мину и подвела: на очередном отчётном собрании погрозилась свою кандидатуру выставить! А по тебе - говорит - дезертир, ворюга - тюрьма плачет! Изот, рассказывали, аж с лица спал… да вот так получилось, что перед тем собранием попала она с дочкой в аварию…

- И что, никто не догадался?! - подскочил Олег. - Ой, блин, ну вы Дремучие, как Шервудский лес! Да этот Тюлень… Моржик, то есть, тётю Веру и убил! Нанял киллеров…

- Да какой киллер, - вздохнул Князь, - шоферюга пьяный, даже не наш - временно его прислали, на работы. Он тут и не знал никого, кроме продавщицы в сельмаге… Нет, милиция разобралась. Несчастный случай, как есть… А Изот как на пенсию вышел - так и отчалил куда-то со своим семейством. А после него председатели, как облака менялись - пыхнул ветер, и нету. Тут уж и вообще никому ни до чего стало… Ну, давай спать. Завтра надо нам Чёртов Откос посмотреть, говорят, там опять овраг пополз…

…Впервые за последние восемь дней Олег ворочался на раскладушке, пытаясь уснуть. А когда уснул - ему снилось что-то смешанное из войны, погонь-боевиков и старых, ещё советских, фильмов - во всей этой мешанине он принимал самое живое участие.

ГЛАВА 5.

Денёк с утра выдался пасмурным, хотя и тёплым - как бы напоминание о том, что хотя и лето на дворе, но лето бывает разным. Покачиваясь в седле, Олег созерцал хвост Тумана, на котором ехал Князь, и лениво думал, куда ему отправиться сегодня после объезда. Может, всё-таки сгонять в Марфинку?А то смех - больше недели тут живёт, ни разу толком не был.

- Прикольно, - сказал Олег вслух. Князь, не оборачиваясь, спросил:

- Чего там у тебя?

- Да вот, - мальчишка поправил ремень двустволки 16-го калибра, - я как сюда приехал, так вроде в какое волшебное царство попал. Где время остановилось или вообще назадповернуло. Приеду в Марфинку, а там какой-нибудь управитель рязанского князя всем заправляет. А Воронежа и вашего Фирсанова вообще нет.

- Всё может быть, - загадочно ответил Князь. Так ответил, что Олег засмеялся - специально чтобы прогнать жутковатое ощущение:

- Да ну, туфтянка… Кругом всё-таки жизнь, а не сказка.

- А сказки - это и есть рассказы про былую жизнь, - по-прежнему не оборачиваясь, ответил Князь. - Тем более - в таком лесу. Этот лес, Олега, древнее не то что Киевской Руси. Он всех нынешних народов древнее. Сейчас, конечно, кусочки сохранились. А было время - лес от океана до океана стоял, без края. Кусочки нынешние это помнят - время, когда лес всему головой стоял, а люди, прежде чем войти в него войти, позволения спрашивали, да с поклонами, да с подношениями. Я в этом лесу, считай, всю жизнь прожил. И такое видел, что и рассказывать зарёкся - на смех поднимут, скажут, Князь ума лишился под старость! Да что далеко ходить - Чёртов Откос, куда мы едем. Тамошние дубы Мамая помнят. А уж мои-то войны для них вчера были. Кто я перед ними - несмышлёныш…

- Всё-таки деревья - это не люди, - возразил упрямо Олег. - У них ни памяти нет, ни привязанностей, ни желаний никаких. Если что и видели - не расскажут. Если бы рассказать или показать могли, тогда другое дело… Я вот вчера думал опять - машину времени бы сейчас! Столько бы можно было посмотреть!

- Только и посмотреть, не поменять? - полюбопытствовал Князь.

Олег со знанием дела разъяснил старику:

- А менять ничего нельзя. Вот например попаду я в прошлое. Убью… ну, Гитлера, ещё когда он молодой был. Спасу миллионы людей. Но ведь из-за этого всё по-другому пойдёт!Может так случиться, что мои дед и бабка не встретятся. И меня не будет. А если меня не будет - кто Гитлера убьёт? Получается, что ничего не поменяешь, просто не выйдет.

- Но тогда камень вместо сердца надо иметь, - сказал Князь. - У тебя на глазах жечь и убивать станут, а ты не мешайся. Так, что ли?

Олег задумался. Такое ему не приходило в голову. И найти ответ мальчишка не успел: Князь вдруг приподнялся в стременах и неспокойно бросил:

- Машинным дымом пахнет. Ну-ка, давай галопом - кого в эти места занесло?…

…Чёртов Откос появился не благодаря чёрту, а людскими стараниями. Чёрту и в голову не пришло бы никогда - добывать песок в лесу, а вот людям пришло. Но песок оказался некачественный (Олег долго думал, а какой же песок "качественный"?!), раскоп забросили, он благополучно разросся в овраг, к которому вела через лес от Марфинки еле заметная дорога. Дальше расползаться оврагу мешали деревья - нависая уже над самыми склонами, они тем не менее своими мощными корнями удерживали почву даже весной, когда овраг превращался в настоящую речку, а с откосов неслись потоки талой воды. Олег уже знал, что эти места нередко посещали туристы, находившие в овраге какую-то "прелесть дикой природы" и "первозданность" (?) - и не понимал, что так забеспокоился Князь. Но послушно пустил своего коня в галоп за лесниковым, умело пригнувшись к конской шее и сведя плотнее колени. Появились и поскакали рядом оба кавказца.

Князь резко забрал влево, и всадники с собаками выбрались на дорогу у самого начала оврага. Здесь даже Олег различал запахи машинного дыма, шашлычного костра и слышал весёлые голоса двух или трёх человек. Старик, легко наклонившись с седла, тихо сказал:

- Две машины, не наши, большие. Джипы. И людей восемь.

- Паджеро, - определил Олег, всмотревшись в чётко пропечатанный на сыром песке след. - Джипы паджеро, я такие шины в папкином атласе видел. Туристы?

- Убивцы. - сурово ответил Князь. Олег уже знал по вечерним разговорам, что браконьеров старик называет убивцами. - Заезжие, наши не сунутся…

- Почему? - изумился Олег. - Откуда ты знаешь, что браконьеры?

Вместо ответа Князь молча показал на то, что Олег не заметил сразу - пятна крови, похожие на вытянутые стрелочки.

- Тушу на крыше везли, на багажной решётке. Лося свалили.

- Может, с лицензией? - Олег выпрямился в седле. Князь покачал головой:

- Я бы знал, что выдали. Не было лицензий… Ты вот что, Олега…

- Не поеду, - быстро ответил Олег. Князь хмыкнул:

- Ладно… Но тогда вот что. Стволы заряди дробью. Случись что - бей в ноги. Жалеть их нечего, убивцы и есть убивцы, а тут им не город, лес. Но думаю я - без этого справимся.

Он положил стволом на плечо свою самозарядку 12-го калибра и легко тронул коня каблуками…

…Два джипа "паджеро" стояли нос к носу около пробивавшегося из склона родничка. Горел костёр под переносной шашлычницей, возле огня возился бритоголовый бугай в тельнике. Ещё двое, тихо поругиваясь, разделывали возле ручья лосиную тушу. В лёгких шезлонгах за раскладным столиком сидели друг против друга два одетых с иголочки в охотничье американское и немецкое снаряжение джентльмена, державших в пальцах пузатые бокалы с коньяком или вином. Рядом с ними романтичной пирамидой были составлены четыре блистающих хромировкой и полированным деревом ружья. Наконец, ещё трое сидели на песке возле машин. У одного на коленях лежал короткий разлапистый "калашников" - АКС-74У.

При виде появившихся на поляне всадников оживились все. Даже джентльмены, занятые беседой, соизволили обернуться с лёгким интересом. Охранники поднялись на ноги, отвлёкся от костра бугай, бросили своё дело те, кто кромсал убитого лося - при виде их окровавленных рук и длинных, жутковатых ножей Олегу стало не по себе. Он слышал, как охранники перебрасывались удивлённо-ироничными репликами:

- Во, ковбои…

- Не, это здешний леший с лешачонком…

- Счас подорожную спросят…

- А чё, мы, блин, всегда предъявить можем…

Князь и ухом не повёл на болтовню. Он, чуть наклонившись с седла, обратился напрямую к джентльменам:

- Серёгин, лесник. Попрошу вас предъявить лицензию на убитого лося.

- Документы, - потребовал сухим голосом тот, что постарше. Младший - зачем-то с противосолнечными очками на лбу - рассматривал Князя с брезгливым удивлением, словно заползшую в чистую комнату сороконожку.

Князь подал старшему книжечку в зелёной обложке. Олег, сидя прямо, заметил, что в обоих джипах на сиденьях лежат ещё автоматы,а у охранников - у кого под куртками, у кого на виду - висят пистолеты в подмышечных кобурах.

- Всё верно, - уже не сухо, а почти радостно сообщил старший, возвращая удостоверение Князю. - Нам про вас говорили, мы, конечно, запаслись лицензией. Там, в удостоверении, пожалуйста. Всё верно?

Краем глаза Олег заметил вложенные в книжечку три стодолларовые купюры. Только краем глаза, потому что Князь гадливо потряс удостоверение и вытер его о свою старую куртку. Доллары упали на песок.

- Не завизирована ваша лицензия, - спокойно ответил он. - Попрошу вас всех отойти в сторону - вон туда - и сообщить мне свои данные для протокола. Браконьеров я не люблю.

- А я, милейший, - вздохнул старший, - не люблю тех, кто мне мешает отдыхать… У нас с партнёром деловой разговор. Кеша, объясни туземцам, что они заблудились и покажи дорогу.

Дальнейшее Олег вспоминал потом с невероятным удовольствием, как кадры из захватывающего фильма.

Всё разворачивалось одновременно и очень быстро. Кеша - тот, что с автоматом - поднял было своё оружие, чтобы начать "толковище", но жакан из князева ружья ахнул в песок между ног, и Кеша, выронив автомат, тонко заверещал и шлёпнулся на пузо, как большая жаба. Двое около ручья истошно заорали "волк!!!" и, столкнувшись, плюхнулись в воду, бросив ножи - перед ними серой тенью вырос Клык и просто оскалил зубы. Сунувшийся было в один из джипов за оружием охранник завопил - появившийся из-под джипа Боецпросто ВЗЯЛ его клыками за запястье и чуть нажал, но этого хватило, чтобы здоровенный мужик рухнул на колени. Олег ни в кого и не думал целиться, он просто не успел как-то отреагировать, но последний охранник у машины, секунду подумав, сноровисто лёг на песок и сложил руки на затылке. Князь тем временем съездил в лоб ногой предлагавшему ему взятку, тот опрокинулся на своего "партнёра по бизнесу" и остался лежать. Бугай в тельнике дёрнулся было к подмышке за пистолетом, но Князь мирно сказал:

- Внучок, не надо. Калекой ведь на всю жизнь останешься, подумай, - и чуть шевельнул стволом. Бугай без особой обиды и даже с каким-то уважением откликнулся:

- Понял, дед, - и присел философски на корточки.

- Дед, а дед, - заскулил стоявший на коленях у машины, - Христом-богом прошу, отзови волка, он же мне руку откусит…

- Внучки, вы пистолеты побросайте, - посоветовал Князь, - и ножи.

А сами вон, к ручейку отойдите.

Он подцепил одной рукой все четыре ружья и швырнул их к машине. На ходу разоружаясь, охранники табунком перебрались к родничку, где их принял под опеку Клык. Боец обежал оба джипа, пометил колесо и аккуратно, по очереди, выволок с сидений автоматы, добавив их в общую кучу. Потом присоединился к брату.

- Вот теперь давайте записываться, - как ни в чём не бывало предложил Князь. В Олеге всё дрожало от напряжения, но это была скорее приятная, боевая такая, дрожь.

- Вы ответите, - угрюмо заявил старший из браконьеров, стирая кровь с рассечённого лба. - За всё ответите.

- Я бардачки посмотрю, - подал голос Олег, - у таких крутых всегда в бардачках пушки.

- Посмотри, - одобрил Князь. - Ну, по порядку…

Из бардачков Олег извлёк ещё два пистолета - и вытащил четвёртый автомат, угнездившийся в одном из джипов между передними сиденьями. Бугай его окликнул:

- Пацан, кинь сигареты.

- Курить вредно, - непримиримо отозвался Олег. - Сидите, собаки дыма не любят.

- Да? - бугай покосился на кавказцев и вздохнул: - Ладно, потом покурю. Вы их хоть кормили сегодня?

- Они себе сами добывают, - огрызнулся Олег, - так что потише там.

- Смотри, щенок, - процедил Кеша, - ещё встретимся…

- Заткнись,- презрительно бросил бугай, - в штаны навалил, теперь сиди и сопи в две дырки.

- Оружие и боеприпасы конфискованы, мясо тоже, - объявил Князь, закончив писать протокол. - Можете убираться. Но ждите гостей.

- Мне это всё - тьфу, - вдруг смачно сплюнул молодой, снимая и убирая очки. - Понял, козёл старый - тьфу! Но тебя я срисовал. И ты запомни мои слова, пень - я на тебе отпляшусь. Будет и на моей улице праздник.

- Может, и будет, - согласился Князь. - Когда меня не будет.

Уже от джипа молодой пообещал:

- Это мы тебе устроим, чмырь.

- Боец, усади его, - не повышая голоса, скомандовал Князь, и молодой то ли икнул, то ли охнул: кавказец, тенью оказавшийся рядом, метко сомкнул свои зубы на… Олег скрючился в седле от хохота, да и охранники с трудом прятали ухмылки. Боец подтолкнул молодого - тот, сложившись пополам, исчез на заднем сиденье своего джипа. - Счастливого пути, - напоследок пожелал Князь.

ГЛАВА 6.

Тучи растянуло вскоре после полудня. Подкралась и улеглась среди кустов на прогалинках жара - настоящая, даже чересчур. Тёплый дремотный воздух был неподвижен и тих.

Олег валялся на краю полянки, в тени дуба. После возвращения с объезда Князь отбыл в Иконовку, к лесничему, своему начальнику (Олег долго путал эти два звания - лесник и лесничий), повёз рапорт и конфискованное оружие, а мальчишка подумал и слинял уже привычно в лес. Но там его застала жара, он присел возле дуба, потом прилёг, а потом уснул, и лес перестал обращать на Олега внимание. Даже здоровенный барсучище, трусивший на своих кривоватых мощных лапах по каким-то делам, только подёргал чёрным мокрым носом, но и голо-вы не повернул.

Мальчишка проспал часа два, не меньше. Разбудили его капли дождя, упавшие на лицо. Олег подскочил, как подброшенный пружиной, вытер локтем физиономию и огляделся. Несколько капель упали ему на руку. Но небо над поляной оставалось солнечным, белёсым от жары и безоблачным. Он взглянул на часы и, сев поудобнее, зевнул, потом - потянулся.

На поднятые вверх руки снова упали несколько капель.

Олег быстро вскинул голову и всмотрелся в крону дерева. Это был обычный дуб, вот разве что метрах в пяти над землёй его ствол раздваивался, как огромная рогатка. Дваотростка шли немного в стороны, а потом опять вверх.

На нос Олегу упала ещё одна капля. Мальчишка стёр её пальцем и лизнул. Обычная вода. С листьев капает, наверное.

Но, придя к такому выводу, Олег не двинулся с места и не опустил голову. От природы он был наблюдательным парнем, а неделя, прожитая в лесу рядом с Князем, многое добавила к этой наблюдательности. И теперь он видел, что листья дуба возле этой развилки шевелятся - словно их ворошит ветер. Вот только ветра не было - даже вечно дрожащие осинки, сгрудившиеся по другую сторону поляны, зас-тыли в нагретом воздухе, словно металлические.

Человек повзрослее просто пожал бы плечами, да и зашагал дальше по своим очень важным делам. Но когда вам тринадцать лет - ваше внимание способны привлечь многие странные вещи, на которые взрослые не обращают внимания. Подростки чаще глядят по сторонам и в небо, чем те, кому мешают "отвлекаться на глупости" эти самые "важные дела".

Олег сощурился и оттопырил языком щёку. Листва подрагивала - не всё время, а так, будто ветер то поддувал, то стихал.Ещё две капли упали на его лицо. Мальчишка огляделся. Тихо было в лесу, только на все лады заливались птицы - часть лесной тишины.

- Так, - сказал Олег. Примерился и, подпрыгнув, повис на нижней ветке дуба. Царапнул кроссовками шершавую, в крупных глубоких трещинах кору, качнулся маятником и забросил ноги на сук. Потом встал на нём в рост.

Дальше лезть было совсем легко. Если честно - Олег не знал, зачем и почему он лезет. Ну, правда, если разобраться - капает. Листья шевелятся. Ну и что - даже с точки зрения тринадцатилетнего мальчишки? В Воронеже он мимо пробежал бы, даже если бы заметил. А тут… То ли сам лес подталкивал совать нос в разные места, то ли рассказы Князятак подействовали, то ли утренняя стычка, почти настоящий бой? Короче говоря, через минуту Олег уже в рост встал на развилке, упираясь ногами в стволы "рогатки". Листва шелестела у его висков.

Тёплый, но сырой ветер с капельками дождя толкнулся в лицо - ОТТУДА, ИЗ РАЗВИЛКИ! И БОЛЬШЕ ЭТОГО ВЕТРА НИГДЕ НЕ БЫЛО!