Чтение 8–й страницы книги ~Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба~

- Чего расселся?!

Мальчик слегка растерялся. До сих пор люди этого времени казались ему более общительными, весёлыми и открытыми, чем его современники - по крайней мере, такого хамства он в свой адрес не слышал ни разу в жизни. А мадам повторила, выложив на прилавок лапы (с маникюром и грязью под длинными ногтями):

- Чего расселся, спрашиваю?

От такого голоса забрёдшие сюда пацаны и девчонки вылетали наружу с ракетной скоростью. Мадам это не раз проверяла и вообще считала себя очень важной персоной. Онаи не представляла, что имеет дело с мальчишкой, выросшим в совершенно другом времени - и не привыкшим к хамству со стороны тех, кто обслуживает людей, а значит - зависит от них. В Воронеже вошедший в кафе, магазин, бар, салон человек становился объектом небескорыстного, но пристального внимания и поклонения - это был ПОКУПАТЕЛЬ, иот того, оставит он свои деньги тут или понесёт в соседнее заведение, напрямую зависела зарплата сотрудников: от директора до технического сотрудника. Возраст и пол роли не играли. Олег и знать не знал (и не мог представить!), что "Север" делает сборы на спиртном - а подросткам его не продашь, значит, и возиться с ними нечего.

- Вы меня не обслужите? - вежливо, но неприязненно сказал Олег. - Я хочу есть. И пить.

- Дома надо есть. И пить, - буркнула мадам, на лапы убрала.

- А это моё дело, - заметил Олег.

- Соплив ещё - меня обговаривать! - лапы вновь появились, очевидно, они служили индикатором плохого настроение. - У нас самообслуживанье! Читай меню и заказывай, только деньги сперва посчитай!

В своём времени Олег не постеснялся бы позвать владельца кафе или его представителя - после чего имел бы удовольствие наблюдать, как мадам вылетает с работы в течение четверти часа. Плюсов у 2001 года было немало. Но тут Олег мобилизовал почерпнутые из фильмов знания, вспомнил, что в те времена продавцы, официантки и прочие отличались особым хамством и были фактически неподконтрольны органам власти, составляя что-то вроде мафии - и спокойно направился к стойке, где висел косо пришпиленный листок со следами пальцев и нечёткими машинописными строками.

Из довольно куцего списка Олег выбрал пельмени - тридцать две копейки за порцию, со сметаной - и газированную воду "Буратино". Про такую он не слышал, но колы тут, конечно, нет, а пить из водоразборной колонки на улице он как-то опасался, хотя видел, что тут так делают даже взрослые.

Вилка едва не выскользнула у него из пальцев. Во-первых, она была скользкая. А во-вторых лопнувшие ошмётки с какой-то коричневой начинкой, плававшие в жидкости, похожей по консистенции на воду, но белого цвета - не вдохновляли, хотя от них и валил пар. Зато хлеб был свежий, а стакан с газировкой - неожиданно чистый.

- Вилки можно и помыть, - заметил Олег. И был сражён молниеносным ответом:

- Если интеллигентный - надень очки и давай в ресторан. После чего мадам с ощущением полной победы расплылась за стойкой, как кусок теста.

Пельмени оказались отвратительными. Хуже макдональдсовских гамбургеров, хотя Олегу раньше казалось, что это невозможно. Мясо отдавало на вкус чем-то, о чём лучше не думать - будь на месте Олега девчонка из его времени, её бы точно стошнило. Олег же с чёрным юморком представил себе, как на кухне засыпают мусором в ведре отрубленные собачьи головы - есть стало даже как-то веселее. А газировка против ожидания оказалась очень хорошей. "Зекенская," - усмехнулся Олег, запивая ею пельмени.

Он не заметил, как в кафе вошла девчонка - лет десяти, волосы заплетены в неплохую косу. "Но лэхэка лучше," - вспомнил Олег и улыбнулся в стакан, наблюдая, как девчонка робко приблизилась к прилавку и выложила на него монеты, негромко попросив:

- "Буратино", пожалуйста…

Громко засопев, мадам пересчитала мелочь и буквально метнула по прилавку бутылку. Вроде бы даже специально так, чтобы покупательница не удержала… она и не удержала. Бутылка с пенным хлопком кокнулась об пол.

Ой, что тут началось! Каких только оскорблений девчонка не выслушала за кратчайший срок - и в свой адрес, и в адрес родителей, от которых произошло безрукое и безмозглое существо… Голова с косичкой опускалась всё ниже… и Олег заметил, как первые слезинки капнули в лужу газировки.А мадам усилила натиск. Ей словно доставляло удовольствие ругаться!

Олег ощутил настоящую злость. Он резко встал - так резко, что мадам, всё ещё ругаясь автоматически, вскинула глаза на него - и, перешагнув через несколько стульев, подошёл к стойке. И спокойно, но громко сказал:

- Заткнитесь.

Мадам поперхнулась последним ругательством. Глаза у неё сделались непонимающими. Из окна раздачи высунулось сразу несколько голов.

- Вы наглое, глупое, жирное существо, - отчётливо выговаривая слова и слегка прищурившись, сообщил Олег. - Помимо этого вы ещё и до отвращения неопрятны… Бутылку "Буратино", пожалуйста.

Словно под гипнозом, мадам поставила перед Олегом ещё одну бутылку. Он выдернул из стаканчика на стойке бумажную салфетку, тщательно вытер ею стекло и только послеэтого взял бутылку в руки, бросив девчонке:

- Пойдём.

Уже у самых дверей, пропустив спутницу вперёд и взяв велосипед за руль, Олег обернулся ко всё ещё хватающей ртом воздух мадам:

- Да. Я чуть не забыл. Завтрак был отвратительным. Спасибо.

Они успели отойти шагов на десять от кафе, прежде чем сзади разразился ураган…

- Перестань реветь, - сердито попросил Олег. Девчонка всхлипнула:

- Э-это не м-мои деньги… ре-ре-ребята собирали…

- Везёт мне на заик, - вздохнул Олег. - На, держи бутылку, это я тебе купил.

Дальше события развивались вполне дурацки. Захрустели кусты - и человек пять мальчишек и девчонок помладше Олега, но очень решительно настроенных, окружили его и всё ещё всхлипывающую нез-накомку.

- Ты чё, ситро отбирать? - спросил один из мальчишек. - Свет, он чё, тебя отбуздал?

- А мы его самого ща отбуздаем, - деловито пообещал ещё один, - у него шарики с лобешника на… - и он со вкусом срифмовал название мягкого места Олега с "лобешником", - переедут.

- Опять, - сказал в небо Олег. - Правильно все боялись, что СССР собирается мир захватить. Только вот эти подрастут…

- Чё, чё?! - уже наступал первый из мальчишек. Но тут решительно вмешалась девчонка:

- Уйди,Венька,дурак! - вклинилась она между Олегом и своим приятелем. - Он совсем наоборот за меня заступился, а ты лезешь! Уйди!

…От своей доли газировки Олег отказался - просто сидел на остатках каменной стены среди кустов и лениво слушал, как компания - а их было семеро - обсуждает план проникновения в кинотеатр без билетов. Ему уже многоголосо, но доходчиво объяснили, как найти четвёртую автоколонну - у задиристого Веньки там работал отец - и теперь немного стеснялись "взрослого парня". Хотя, между прочим, только что собирались отколотить его за одну из "своих" - и это при том, что по здешним меркам Олег тянул на все шестнадцать лет!

- Ладно, пойду я, - Олег поднялся и, нашарив в кармане рубль, положил его на камень. - Держите. Только с условием - и дальше вот так друг друга защищайте, если что.

Второй раз за полчаса он слышал за спиной потрясённое молчание - только в этом молчании были радость и недоумение. Олег уходил по тропинке, катил рядом велосипед и думал,как здорово себя ощущать взрослым, сильным и справедливым.

Правда - здорово.

…К восьми часам вечера Олег опух от безделья и устал. В автоколонне ему отказались дать адрес - ответили, что, если нужен Буров, так и приходи завтра к утру, часам к шести, он поедет. А адрес - зачем тебе? Он исколесил весь город, посмотрел виденную по телевизору "3+2" и отлупил возле клуба железнодорожников двоих парней, вздумавших выяснять территориальную принадлежность Олега к каким-то враждующим группировкам. Парни долго и уныло кричали вслед однообразные угрозы - Олег потом ещё дважды проходил мимо клуба, чтобы выяснить, как это они ему вставят вместо ног спички, но там уже никого не было.

Наступал ленивый июньский вечер. Город окончательно перешёл под власть мальчишек и девчонок, только возле кинотеатра было много взрослых, пришедших на последний сеанс, ну и ещё на обнаружившейся в другом конце города танцплощадке не протолкнуться было от молодёжи. Танцевали под самую разную музыку, за порядком следили дружинники и менты (без оружия и дубинок!) - Олег видел, как быстро и умело выдворили каких-то пьяных. Он бы и сам потанцевал, только ноги "уходились". А так - несколько прошедших мимо девчонок бросили на него любопытные взгляды, а отойдя - начали хихикать и даже оглядываться…

Пора было устраиваться на ночлег. Проще всего казалось переночевать где-нибудь на лавке, но Олег внезапно заопасался милиции. Попроситься, что ли, к кому-нибудь в наглую? А что - выход!

И он, конечно, попросился бы. И его, скорее всего, пустили бы. И кто знает, как развивалась бы дальше наша история, не окажись на пути Олега лавочка - обычная лавочка возле заплетённого диким виноградом забора, на которую он и сел, поставив рядом свой велосипед. Снял кеды и носки, вытянул ноги и решил, что просто дождётся хозяев и попросится именно сюда. А если никто не появится - заночует тут. Ночь обещала быть тёплой, а менты вряд ли станут шариться по околицам.

Сам Олег позже относил дальнейшее развитие событий на счет того, что в мире есть справедливость, Бог, счастливая судьба - называйте, как хотите. Иначе как объяснить,что из сотен фирсановских лавочек он выбрал именно ЭТУ? И что не попросился на ночлег, а решил просто ЖДАТЬ?

И - дождался…

…"Виллис" проехал по дороге и остановился за плотной стеной деревьев, ограждавшей служившую тротуаром утоптанную тропинку. Очень знакомый голос - Олег даже поморщился от напряжения, стараясь понять, откуда его знает - важно произнёс:

- Ты, Вить, поезжай, до завтра ты мне не нужен. А завтра будь тут в семь, как штык. Ну всё, давай.

Хлопнула дверца. "Виллис" уехал. Человек почему-то не спешил идти домой - сквозь листву загорелся и замигал огонёк папиросы. Курильщик стоял на дороге и чего-то ждал,судя по вспышкам - ждал нервно. Олег тоже не двигался, ничем вообще не выдавал своего присутствия. Почему он так делал? А кто его знает. Ну стоит человек. Ну курит, любуясь летним вечером. Только вот было что-то ТАКОЕ в том, как он стоял и курил. И голос - откуда знаком этот голос?!.

Кто-то подошёл с другой стороны - тоже по дороге, неслышно ступая - проплыл, мигая и исчезая за ветками, огонёк второй сигареты или папиросы. Несколько секунд огоньки висели друг рядом с другом. Потом незнакомый спокойный голос сказал:

- Пришёл, как ты говорил, Изот. Теперь разговор будет, или опять… - смешок, - важные дела у тебя и времени на старого друга нет?

- Таких друзей… - откликнулся первый, и Олег едва не хлопнул себя по лбу - Изот! Во блин - Изот Моржик, ну и встреча! А председатель продолжал говорить: - Ладно, теперь побеседуем.

- И правильно, - миролюбиво согласился его собеседник. - Правильно, а то ведь я со зла да с отчаянья могу про тебя кое-что вспомнить… а, Изот?

- Не пугай, не пугай! - испуганно взвился Моржик. - Что ты вспомнишь, а?! Что?! Ну купил я себе справку. Белый билет4купил, было! Так ведь когда было?! С тех пор одних амнистий штук пять прошло! Ну попрут меня из председателей! Так мне всё одно теперь на этом месте не усидеть долго, знаю я…

- Да что ты, Изот, что ты, друг сердешный, - зловеще пропел второй голос. - Кому до твоих белых билетов дело - через двадцать-то лет после войны? Я про другое, Изот…

- Не докажешь, - осип Моржик. - Не поверят.

- А на кой мне доказывать? - удивился человек. - С моей-то липой меня всё одно со дня на день загребут. Я на первом же допросе на тебя… - он добавил несколько мерзких слов (Олег с ним согласился), - покажу. Как ты работал на Великую Германию. В батальоне "Нахтигаль"5.И после того, как весь батальон большевички положили, ты, мразь, подался к Канарису6и был заброшен в Совдепию7,в Тамбовскую область. И как ты уже тут своих новых хозяев бросил, когда почуял, что не выгорело у них. И как белый билет ты не купил, нет - своими руками нарисовал, на чистеньких бланках, в германских типографиях отпечатанных. Я ж про тебя всё знаю, гнида.

- Откуда?… - захрипел Моржик. - Откуда знаешь, ты-и…

- Р-руки! - прорычал человек. - Ну?! - и беспощадно продолжал. - Возьмут тебя - и шлёпнут. А мне за тебя, глядишь, вышку на срок сменяют. У тебя ведь жена, сын - они-то про этои не знают ничего, а, Изот? Каково им будет на голом месте оставаться? Не надейся, что всё наворованное - домик этот в городе, машину, сберкнижки твои, подлюка! - им оставят. Конфискуют, да ещё и такое клеймо на всю жизнь припечатают!

- Га-ад… - панически простонал Изот. - Гад, гад…

- Я гад? - удивился незнакомец. - Не путай. Я эту власть, эту страну, ненавижу, сколько себя помню. Я с германцами до Москвы и обратно до Берлина шагал, а потом двадцать лет прятался - и ненавидел! А ты крал. Ты крал, вонючка! Ты сперва Совдепию предал, потому что так выгодно было. Как от германцев удача отвернулась - ты и их бросил. У Советов крадёшь. Победили бы германцы - ты б и их обворовывал… Так что выбирай, Изот. Или мне поможешь - и сам спасёшься. Или я тебя утоплю. В дерьме утоплю. Вот те крест. Ты меня знаешь.

- Что нужно? - неожиданно деловито спросил Изот.

- Документы, - коротко ответил человек.

- Быстро не смогу, а много времени у меня нет. На днях я из председателей полечу, как бы из партии не погнали…

- Ух, какой ты идейный!

- Идейный не идейный, а партбилет вещь важная…

Олег окаменел на скамейке и перестал дышать. В нескольких метрах от него на пустынной улице разговаривали два страшных хищника - таких, какие уже и перестали встречаться в его время. Никакие мафиози, никакие уголовники не могли с ними сравниться - куда там! Олег понимал это чутьём. И тем же чутьём осознавал, что его спасение - в полной неподвижности, пока это возможно. Если он выдаст себя - его просто никогда не найдут. Даже останков. И ни приёмы, ни нож на ноге не помогут.

Даже подумать об этом было страшно.

Но при этом он продолжал слушать. И фиксировать.

Два хищника на дороге по-прежнему говорили - негромко и деловито.

- Слушай сюда, - вдруг сказал Моржик. - Давай так. Ты мне, я тебе.

Ты сделаешь так, что я останусь председателем, а я тебя спрячу. Месяцок посидишь, потом достану тебе документы - полный набор. Если хочешь, даже охотничий билет.

- Кого надо убрать? - быстро спросил незнакомец. Олег сгорал от желания увидеть его лицо. Хоть на секунду.

- Бабу одну. Завтра утром она из моей Марфинки поедет на мотоцикле сюда, в Фирсанов. Где-то в начале восьмого.

- Пристрелить её, что ли? - осведомился незнакомец. Моржик даже зашипел:

- У-у, как ты мясником был, так и остался! Зачем мне такое?! Слушай сюда… В городе ночует один шоферюга, пьянь-пьянцовская. Он у меня в колхозе по командировке, а тут отпросился. Завтра утром быть ему на работе… Я тебе адресок дам. А ты с утра, до отъезда, его подлови. Столовку для водил знаешь?

- У заправки? Знаю.

- Вот там и подлови. Он там точно остановится. Сделай так, что-бы ужрался. Один его не пои, в компании - чтобы видели: сам уехал. А ты напросись ему в попутчики до саратовского поворота. На повороте он тормознёт…

- Я его вырублю, - подхватил незнакомец, - поверну сам на Марфинку, подкараулю бабу, подшибу, посажу твоего водилу на место - и к тебе.

- Точно, - Моржик хихикнул. - Я тебе потом нарисую, как на Марфинку ехать и как ко мне со стороны огородов добраться. Мусоров в такую рань на той трассе нет.

- Сволочь ты, Изот, - задумчиво подытожил незнакомец. - Ох и сволочь.

- Какой есть, - не стал спорить Моржик. - Согласен?

- Согласен… А ты сам?

- А я позже приеду. Ты осторожней будь. Баба на фронте в спецвойсках служила, не рассчитаешь - она тебя положит.

- В спецвойсках? - быстро переспросил собеседник Моржика. - Это ты меня порадовал. Ненавижу ихнего брата. Совмещу приятное с полезным! - и он засмеялся.

От этого смеха Олегу стало нехорошо. И в то же время он понял, что сидеть тут не имеет больше смысла. Двигая только правой рукой, он запихал носки в кеды, взял обувь в руку. Другой рукой поставил, закусив губу, велик на колёса. Возле дороги продолжали разговаривать на какие-то уже незначащие темы. Олег поднялся и шагнул.

Сперва он ощутил - не услышал, а именно ОЩУТИЛ всем телом - неприятный хруст. Потом в левой ноге вспыхнула и быстрой, горячей волной пошла по всему телу боль - острая и ярко-красная: именно такой цвет Олег вдруг увидел перед глазами. За первой волной прокатилась вторая, потом - ещё и ещё… Олег поджал левую ногу - подошву быстро и густо заливало тёмное, капало с пальцев.Ближе к пятке торчал краем глубоко вошедший кусок стекла.

Мальчишку замутило, в ушах тоненько зазвенели колокольчики, рот наполнился слюной. Пересилив себя, Олег навалился на велосипед и, наступая только на пальцы левой, захромал прочь так быстро и тихо, как только мог. К счастью, кусты скрывали его полностью, а двигался он бесшумно, заставив себя не обращать внимания на боль, молнией брызгавшую из ноги прямо в мозг при каждом движении - Олег только каждый раз крепко жмурил глаза перед тем, как сделать шаг. И твердил про себя, как заведённый: "Больно больно больно больно больно больно…" Но шагать не переставал, потому что иначе было нельзя. Кто-то кладёт руку в огонь и продолжает спокойно разговаривать с врагом. Кто-то с оторванными ногами стреляет из пушки.

Ну а кто-то идёт со стекляшкой в ноге. В принципе это одно и то же.

За углом Олег свалился в траву под забор и облегчённо подумал, что сейчас потеряет сознание. Но не потерял, а полежал и сел, отпихнув велосипед.

Из окна дома, возле забора которого он рухнул, падал косой полосой свет. Олег перебрался ближе к нему и положил ступню себе на колено - так, чтобы кровь не залила джинсы. А она не унималась - текла неспешно и густо по обе стороны скалящегося стеклянного обломка. Олег сразу перепачкал пальцы и застыл в нерешительности. Он не знал, хватит ли у него духу выдернуть стекляшку. И не знал, как глубоко она вошла. Но самой мерзкой была мысль о том, что он искалечился и не сможет толком сесть на велосипед и ехать - а от скорости его передвижения теперь зависело многое. Да что там - ВСЁ!

Морщась, он осмотрел разрез - ровный, тёмный. Похоже, осколок вошёл отвесно и его можно выдернуть, как расшатавшийся зуб. И это НАДО было сделать, а потом - остановитькровь, иначе можно потерять её слишком много…

Олег взялся за осколок покрепче, чтобы тот не выскользнул из пальцев. Сделал несколько вдохов-выдохов - и рванул стекляшку.

Сверкнув в луче света рубиновым, осколок отлетел в сторону. Кровь, словно обрадовавшись свободе, потекла быстрее и сильнее. Олег стиснул ступню. Из глаз сами собой полились слёзы, и сквозь стоявший в ушах гул напряжения пробился испуганный женский голос:

- Мальчик, что с тобой?! Мальчик!

Олег проморгался. Женщина средних лет, в открытом платье, стояла около него с ведром, полным клубники. Лицо женщины было сочувствующим и встревоженным, она смотрела на руки Олега - по его пальцам текла кровь.

- Я порезал ногу, - сквозь зубы процедил мальчишка. - Если вас не затруднит… дайте мне бинт, йод и лейкопластырь.

- Что? - женщина поставила ведро. - Сейчас, погоди, погоди! - она быстро подошла к калитке, деловито открыла её и прокричала внутрь: - Лёш! Лё-ош!

- Чего? - откликнулся мужской голос. - Клубнику принесла?

- Да погоди ты с клубникой! Иди сюда, тут мальчику плохо!

ГЛАВА 18.

- Олег… Оле-ег…

Ничего не понимая, Олег вскинулся в постели. Серый полусвет раннего утра лежал на полу размытыми квадратами. Сонно жужжала одинокая муха. Плотно забинтованную ногу слегка подёргивало. Над ним наклонялся сын хозяев, Ромка - волосы дыбом со сна, в одних трусах.

- Чё? - вырвалось у Олега. - Чё ты?

- Половина четвёртого, - шепнул Ромка. - Тише говори.

- Я же просил в три!… - бешено прошипел Олег, садясь.

- Батя с мамой решили тебя не будить, чтоб отдохнул как следует… Мама сказала: "Какие там у него важные дела, успеет." А я будильник под подушку сунул.

- Ну спасибо… - Олег сидя одевался. - Спасибо, ты даже сам не въезжаешь, какое дело сделал!

- Да ладно… - улыбнулся Ромка. - Я же вижу, что правда дело… Это только взрослые думают, что у нас важных дел не бывает.

- Ты сегодня минимум две жизни спас, - Олег, кривясь, натягивал кед на пораненную ногу. - Так. Пойду.

- Я калитку открою, - вызвался Ромка. - А как же ты поедешь-то?

- Как-нибудь, - вздохнул Олег. - Пошли, только тихо.

Снаружи был прохладный туман. Ромка, поёживаясь, осторожно приподнял щеколду, пояснил:

- Сколько раз я на ней попадался - лязгает, зараза… Ну, будь.

- Будь, - Олег протянул руку. - Предкам привет… ой, родителям. И спасибо. Я не в обиде.

- Интересная у тебя жизнь, - сказал вслед Ромка.

- В меру, - ответил Олег, седлая велосипед.

…Оказалось, что ехать на велике он вполне может - главное было не нажимать полной ступнёй, стараться жать пальцами. Но несколько раз получалось попасть всей ногой -в глазах темнело.

Выбраться за город Олег не успел - и слава богу. Возле него затормозил "студебеккер" - и знакомый голос поинтересовался:

- Т-т-туризм, о-отряд "Т-туда-сюда"? Са-садись, по-попутчик.

Это был дядя Федя - совершенно такой же, как вчера. За этот отрезок времени столько всего произошло, что Олег перестал удивляться совпадениям - просто влез на подножку, забросил велик в кузов и с облегчением плюхнулся на кожаную подушку.

Без бревна Федя гнал куда быстрее и снова насвистывал, по-прежнему не задавая вопросов. Пролетали за окнами кабины уже знакомые места - в Олеге всё пело: "Успеем, успеем! Классно всё получается, крутейше - сколько же на свете хороших людей!"

Именно после этого приятного умозаключения под машину попал гусь.

Олег даже не понял, как это произошло. Просто дядя Федя, выкрикнув неожиданно совершенно без заикания короткое русское слово татарского происхождения, вывернул наобочину, над дорогой с кагаканьем пронёсся серый ураган, хлопающий крыльями, а из него, несмотря на ранний час, возникла хозяйка - бодрая бабуля лет за семьдесят, вооружённая клюкой, каковой она и атаковала "студебеккер" при моральной поддержке невесть откуда высыпавших пяти или шести своих ровесниц.

- Нехри-и-и-исть! Лучшого гусака ыть пе-ре-е-ха-ал, пы-ры-зит!!!

- Проходу от йих не стало вчистую, грохочуть, воняють…

- Заявить на его надыть! Заявить, и никаких…

- Лучшого гусака!… - с интонациями "ой да и на кого ж ты меня покинул, сокол ды ты мой разнешшасный-та!" рыдала пострадавшая.

- А им чо?! Им чо?! Зальют зенки-то с утра свои бесстыжии и гонють, и…

- Фамилию! Фамилию пиши!

- Гусак-то весь такой ладный был!…

Дядя Федя покинул кабину с достоинством христианского миссионера, идущего на проповедь среди туземцев-людоедов. Не обращая внимания на грозно взлетевшую над его кепкой палку, водитель раздвинул бабулек, не решившихся всё-таки оказать ему физическое сопротивление и нырнул под грузовик. Бабки обрадованно и грозно загудели, решив, что погубитель национального пернатого героя - до таких масштабов распахнул в их выкриках крылья гусак - спасается бегством. Но дядя Федя появился почти тут же, держа в правой руке на весу (не без усилия - гусак был здоровенный,что правда, то правда) труп пострадавшего. Обведя суровым взглядом небольшую толпу, он строго спросил:

- Ч-чей г-гусь?

Наступила тишина - словно захлопнули бронированную дверь. Потом одинокий голос робко пискнул:

- А чего й то?

- К-кардан помял, - пояснил дядя Федя, забрасывая гусака в кузов. - В-вещдок… Хозяйка, с-садись, п-поедем разбираться. М-мне з-за ка-ка-рдан платить, что ли?!

Последняя бабка исчезла с дороги примерно через три секунды. Деревушка, через которую проезжал "студебеккер", приобрела вид эвакуированной.

- В-вот т-так, - довольно сообщил дядя Федя, лихо запрыгивая в кабину.

Следующую реплику он произнёс, высаживая Олега у марфинско-го поворота:

- С-слышь, т-турист. Бу-будешь ещё в на-наших кра-краях - по-по-подсажу. Бы-бывай.

- Спасибо большое! - крикнул Олег ему вслед. Водила молча махнул рукой из окна.

Олег остался стоять на дороге. В его распоряжении было ещё больше трёх часов, чтобы добраться до Марфинки и объясниться с Верой Борисовной. Единственное, что у Олега не складывалось - как же ему отвертеться от дачи показаний? И вообще - как быть, если на суде не на кого будет сослаться, кроме него? Но это он решил оставить на потом.Пока главное - спасти людей. А за три часа семь кило-метров можно проехать несколько раз туда и обратно - как не фик делать!

Нога побаливала. Совершенно ощутимо и очень неприятно, но не настолько, чтобы из-за этого выпадать в осадок. Да, с Князем ещё разговор будет. Ну да там и врать не придётся.

Он успел проехать километра два. Совсем рассвело, вставало солнце - и, обернувшись, чтобы посмотреть на рассвет, Олег увидел догоняющий его грузовик. Тот как раз сворачивал с государственной дороги - его не было слышно, но виднелся он необычайно отчётливо, как очень тщательно выполненная моделька.

"Ещё и подбросят," - удовлетворённо подумал Олег. А когда вновь повернулся по курсу движения - то потерял равновесие и тяжело встал на больную ногу.

Он остановился на пригорке посреди полей, разделённых заградительными лесополосами, недавно появившимися как раз в этом времени. И вот из-за последней из них, километрах в четырёх отсюда (дальше уже начинались огороды Марфинки) выскользнула какая-то букашка. Он мчалась по просёлку, почти не поднимая прибитую росой пыль.

Мотоцикл. С люлькой на этот раз. Чтобы девчонке не трястись на заднем неудобном сиденье.

Но как же так?! В газете написано!… Не может быть!!!