Чтение 11–й страницы книги ~Ключи наследия~

– Заметьте, ключевое слово здесь – «пока», – Рейн чуть искривил губы в слабом подобии улыбки, но карие глаза остались такими же холодными и сосредоточенными. На первый, самый беглый взгляд. На второй, будь он более внимательным, можно было бы уловить искорки загнанной глубоко внутрь себя ненависти. А та, которая знала его, как оказалось, лучше всех, поняла бы, что ненавидит он в первую очередь самого себя. – Кстати, а полукровки-то вас чем не устраивают?

– Да всем устраивают. Одна проблема – найти полукровок сейчас не легче, чем добраться до самих эльфов. Скрываются в лесах так, что маги откопать не могут. А насчет границы… Пока мы не наберем сведений о тайных знаниях эльфов, пока не найдем магов, обладающих нужной силой, или пока не очистим свои сердца от ненависти к этим любителям живой природы, – нам не пройти. В противном случае шансов пересечь границу Минэрассэ живыми у нас нет.

Дверь в рабочий кабинет Армея в третий раз за утро распахнулась, едва не ударившись о косяк, и на пороге возник пропыленный и пропахший потом гонец. Уставился совершенно дикими глазами в сторону Рейна, подойдя к герцогу, сунул ему в руки небольшой кожаный футляр и моментально ретировался, успев-таки захлопнуть за собой дверь. Герцог только пожал плечами, взламывая королевскую печать на футляре и вытряхивая на ладонь плотно свернутый в трубку пергамент. Развернул. Вчитался. Со вздохом протянул депешу Рейну со словами:

– Вот и дождались. Похоже, у его величества шпионы не только в столице, но и в дальних провинциях.

– Здесь сказано, что в Ранвелин направлен полк солдат. – Рейн поднял глаза от пергамента и посмотрел на герцога. – Вам оказана поддержка.

– Да, только за нее заплатить придется. Голову даю на отсечение, что командиру полка будет дан приказ выкурить эльфов подальше в леса, да так, чтобы им в ближайшие пятьсот лет и в голову не пришло возвращаться на обжитые места, только вот дань кровью придется отдать моим людям. Не думаю, что мне позволят оставить свой гарнизон за стенами города в то время, когда бравые вояки его величества будут штурмовать Минэрассэ. Нет. Нас пошлют авангардом, а когда мы все поляжем, командир полка со скорбным выражением на лице возьмет на себя функции градоправителя Ранвелина, а спустя какое-то время будет издан указ, в коем «за доблесть» ему и отпишут мои земли.

– И что, все так просто? И вы, герцог, позволите пустить вас под стрелы эльфов, зная, что вас попросту используют? – Рейн ухмыльнулся, небрежно отбрасывая свиток на стол. – В таком случае вы разочаровали меня еще больше.

– Молодой человек, меня прижали со всех сторон. Если я не впущу армию в город или откажусь выпустить своих людей в бой, то мне припишут измену короне, а предателей казнят без суда и следствия. Семью тоже. Поэтому я буду вынужден подчиниться, чтобы Кейлина не попала на эшафот как жена бунтаря. Как и мои дети, которые станут детьми врага, а таких тоже вырезают без лишних слов.

– Тогда единственное, что мы можем, – это победить в заведомо проигрышном сражении?

«О да, это как раз то, что мы умеем делать лучше всего. Побеждать там, где невозможна победа и проигрывать в мелочах. Как мы потеряли ее, помнишь?» Не уберегли.

«А теперь и герцог может лишиться своей ненаглядной. Решайся, вот твой шанс отомстить. Пусть он на своей шкуре прочувствует, каково лишаться той, ради которой живешь. Дай ему проиграть…»

Она бы не одобрила. Никогда не приветствовала месть…

«И где она сейчас? Ушла, оставив нас в одиночестве. Ну же, выбирай свой неверный путь!»

Я предам ее, если позволю себе мстить таким образом. И… Это не та месть, которой я хочу.

«А чего ты теряешь, а? Что еще ты можешь утратить? Какой мести ты хочешь? И какую на самом деле сможешь осуществить?»

Надежду. Тебе ли не знать, что надежда у меня есть. Пока есть.

«Тогда… мы будем проливать кровь эльфов. И пусть выжившие позавидуют мертвым. Не так ли?.. – И тихий, но довольный хохот: особенно когда она захочет вернуться обратно».

– Я помогу вам, – Рейн поднял глаза на герцога, и тот вздрогнул под этим тяжелым взглядом человека, которому уже нечего терять.

Армей внутренне поежился, когда за плечами Рейна заклубилось черное облако, сгустившееся в крылья-лезвия, каждое перышко которых отливало сталью. Ключ Заката, пробуждающий в людях жажду крови и мести, ведущий к победам на поле сражений, но платой за эти победы будет поселившаяся в душе тьма, которая уже не исчезнет.

Герцог-маг кивнул и протянул ладонь Рейну. Иногда договор с инферналами заключается проще и приносит меньше бед, чем в случае с Ключом Заката. Сейчас Армей протягивал руку самому проклятию древних, поселившемуся в теле восемнадцатилетнего юноши, глаза которого казались старше, чем у королевского мага, немало повидавшего на своем веку. Старые, безумно старые глаза. Уставшая и озлобленная душа. Но ради Кейлины…

– Тогда за дело, – усмехнулся Рейн, пожимая ладонь герцога.

– За дело.

Полк солдат, направленный из столицы, прибыл в Ранвелин на вечерней заре. Полковник Фалькен сразу же по-хозяйски заявился в замок, где и сообщил, что по указанию еговеличества в городе объявляется военное положение до того момента, пока «конфликт на пограничных землях не будет улажен», в связи с чем состоится мобилизация местной стражи. Штатный маг, прибывший вместе с полком, заявил, что эльфам будет направлено предупреждение о закрытии границ в одностороннем порядке. И любое пересечение ими рубежей будет рассматриваться как сигнал к началу военных действий.

– Простите, коллега, – остановил разливающегося соловьем мага Армей. – Но вы в курсе, что граница Минэрассэ опечатана магическим путем, наши войска попросту не смогут ее пересечь.

– В курсе, конечно, и именно поэтому сюда прислали меня.

– Как специалиста по эльфам, – хмыкнул появившийся в дверях Рейн. – Ну да, как же. Два прихлопа, три притопа – и нет магической преграды, так?

– Герцог, кто этот молодой нахал? – нахмурился маг, недовольно сощурив глаза.

– А вы сами ответьте, – спокойно отозвался Армей. – Покажите квалификацию.

– Вот еще, что я, юнцов не ви… – Маг осекся, беззвучно раскрывая и закрывая рот, вытаращенными главами глядя на Рейна.

«Выпусти меня, а? Ну, хоть на миг. Пусть поймет, с кем имеет дело».

Тебя выпустишь – потом обратно не загонишь.

«Ты упустил из виду одно. Теперь мне не нужно твое разрешение, разве что формальности ради. Она дала нам свободу. И сейчас я всего лишь поздороваюсь с ним».

Сам упустил. Я тебя и не держу… Пока. И мешать развлекаться не намерен.

Маг попятился, когда Рейн улыбнулся, и багряные глаза его замерцали в вечернем полумраке. Острые лезвия плаща резко взлетели перед самым носом побелевшего от страха мага, а в моментально сгустившихся сумерках тень Рейна принялась танцевать на стене, меняя свои очертания и цвет и совершенно игнорируя то, что ее обладатель стоял не шевелясь. Маг ощупал себя, убедился, что цел, и дрожащим голосом поинтересовался у герцога:

– Армей, вы что, инфернала сюда притащили?! Да за такое на эшафот сразу же! Этим же только хадары занимаются!

– Это человек, – остановил мага герцог, спокойно перебирая бумаги. – Впрочем, я уверен, что вы слышали легенду о Ключе Заката.

– Но это всего лишь эльфийская легенда и ничего больше.

– Тогда чего же вы так меня испугались, если я всего лишь легенда? – вкрадчиво поинтересовался Рейн, скользящим шагом приближаясь к магу и направляя свой взгляд ему в глаза. – Может быть, вы одумались… И вспомнили, что легенды тоже могут убивать?

– Хорошо, хорошо, Ключ Заката существует, – зачастил маг, отодвигаясь подальше от Рейна. – Может, вы еще и Ключ Зари отыскали, герцог?

Повисла нехорошая тишина, в которой отчетливо послышался звук стискиваемых до скрипа зубов.

– Ключ Зари погибла, – негромко пояснил Армей. – А теперь…

– Александрий, – представился маг.

– Хорошо, Александрий. Мой вам совет – выметайтесь-ка отсюда побыстрее, иначе вас придется соскребать со стен.

Но Рейн успел покинуть помещение раньше, с силой хлопнув дверью.

«Он уже считает ее погибшей».

Ты сам все видел.

«Глаза можно обмануть. Готов поспорить, что это все просто мегаподстава. Говорю тебе, не может быть так, чтобы совсем ничего нельзя было сделать. Ты ее знаешь: она так просто не сдается».

Не сдавалась.

«А разница? Ну, хорошо, хорошо, уговорил. Иди и убей себя об стену, получится оригинальная фреска. Или вот еще замечательный выход – пойди и действительно напейся, а к утру протрезвеешь и будешь упиваться уже совсем другим напитком. Кровью. Местью. Только жажду все равно не утолишь – только усилишь. Уж поверь мне: в этом я разбираюсь».

Я тоже.

Рейн только нахмурился, проходя через замковые ворота и направляясь к одному из постоялых дворов. Быть может, напиться – это не самый добрый совет, но все лучше, чем метаться по смятым простыням, мучаясь кошмарами, в которых всегда одно и то же. То, как Ксель превращается в обгорелый труп у него на руках. То, что он никак не может забыть или хотя бы перестать вспоминать.

Не может. Или не хочет.

Но стоило ему только открыть дверь кабака, как его моментально оглушил дружный вопль, издаваемый тремя десятками глоток разной степени нетрезвости, а следом – шквал оваций. Аплодировали светловолосой девушке, сидевшей на высоком табурете у камина. Судя по небольшой изящной лютне в ее руках, она была песенницей. Менестрелем.

– Ильяна, а спой-ка нам что-нибудь задушевное! – попросил кто-то из наименее пьяных стражников, сидевших за столиком у самой двери.

– Спой, красавица, серебра не пожалеем!

Девушка кивнула и, убрав за ухо короткую прядку, перебрала пальцами по струнам лютни, отозвавшимся нежным переливом звуков. Рейн остановился у стойки, прислушиваясь к музыке, которая становилась все громче по мере того, как затихали возгласы завсегдатаев. И, когда гомон в обеденном зале стих, Ильяна запела чистым, высоким голосом старинную песню. Баллада, в которой говорилось о пути по грани миров. Старая, можно даже сказать, древняя песня, в которой один образ накладывался на другой, сравнивая путь с лезвием клинка, с балансированием над пропастью, над которой самое трудное – это сохранить себя. Нельзя повернуть реку времени вспять, можно лишь ступить на зыбкую стезю собственного пути и самое трудное, что только может быть, – это остаться собой после того, как судьба отберет у тебя все, кроме жизни. И памяти о том, что осталось у тебя за спиной…

Последний аккорд отзвучал, когда Ильяна подняла светло-голубые глаза и встретилась с взглядом Рейна. А потом исполнительница соскользнула с высокого табурета и молча вышла из таверны, не обращая внимания на серебро, которое бросали к ее ногам благодарные слушатели. Ее песни часто задевали невидимые струны в душах слушателей, но никогда не сыпали соль на не зажившие еще раны. Певец должен знать, когда останавливаться, но, по-видимому, сегодня чутье ей изменило. Не стоило петь эту балладу, сочиненную когда-то давно эльфийским песенником и впоследствии переведенную на язык людей. Слишком сильно она задевает сердца, лишенные надежды.

Ильяна поправила лютню, висевшую у нее за плечом, и направилась к замку, где, как она надеялась, ей удастся найти кров и стол взамен песен. Война не за горами, а хорошие менестрели нужны, чтобы людям не так страшно было идти умирать…

Глава 13

Я, едва переставляя ноги от усталости, зашла в отведенную мне комнату и буквально упала на постель. Видимо, сегодня Нильдиньяр решил загрузить меня знаниями эльреди о таинственных древних, Шепчущем Кургане и прочих пророчествах по самые ушки. Нет, безусловно, рассказывал он интересно и захватывающе, но только когда спустя какое-то время я уже попросту перестала воспринимать информацию, наследник соизволил объявить перерыв на обед. Кстати, к тому времени я уже пришла к выводу, что обе стороны активно что-то недоговаривают. И Армей, и Нильдиньяр. Потому что еслипервый однозначно наврал насчет возвращения домой, то второй гениально уходил от ответа на мой вопрос: «Какая сила скрывается в Шепчущем Кургане?» И не верилось мне, что эльфы, знавшие столько всего и о древних и даже о таких мелочах почему при переходе у нас с Рейном поменялась одежда или каково содержимое наших сумок и карманов, понятия не имели о том, что именно должны высвободить Ключи. Они были информированы и еще как. Только пока почему-то не говорили.

Я села на постели и провела ладонью по рукояти нарэиля, стоящего у изголовья. Вот ведь интересно. Получается, он так и остался моей катаной, но при переходе превратился в свой ближайший аналог. Как говорил Нильдиньяр? При пересечении границ между мирами изменится все, кроме того, что не принадлежит ни одному из них? Правда, мне потребовалась расшифровка этой заумности эльредийского масштаба. Проще говоря, все вещи, принадлежащие нашему миру, изменились при переходе в нечто подобное. Правило не касалось только украшений. Действительно, им-то чего?

Похоже, протащить обратно донельзя антуражный костюм по-любому не удастся – все равно превратится в джинсы. А жаль, право слово. Сколько времени и средств я сэкономила бы при пошиве. Хотя, если вспомнить о том, что и в нашем мире живут и здравствуют ролевики, реконструкторы и музейные работники, то подобная фэнтезийная одежда могла остаться без изменений. Хотелось бы.

Волевым усилием поднявшись с кровати, я принялась неторопливо расшнуровывать на груди завязки туники. Хоть эльреди и предложили мне переодеться во что-то шелково-воздушное, я отказалась. Лазить по библиотеке, путаясь в длинной юбке и задевая широченными рукавами все в радиусе полуметра, – не самая лучшая идея. А уж как я разоблачалась бы – ума не приложу. Там такая хитрая система завязок была, что без пол-литры не разберешься.

Полусапожки полетели на пол, штаны и рубашка – на ближайший стул, а я натянула на себя нечто вроде ночной сорочки и скользнула под одеяло, вытягиваясь на шелковистых простынях. Интересно, как там Рейн? Аринна уже должна была добраться до Ранвелина, правда, может, она решила там остаться? Я поднесла к глазам левое запястье, на котором тускло светился серебряный браслет, сделавший меня слепой и глухой в плане энергетики, и глубоко вздохнула. Снять его не получалось. Прочувствовать Рейна тоже. Почти ничего не удавалось. Как будто я снова очутилась дома, где я не ведьма, а так, серединка на половинку. Неудачница, которая не может ни читать карты, ни зашептывать раны. Здесь, в этом мире, мои способности будто бы проснулись.

Нет. Как бы я сама проснулась от долгого сна и обнаружила, что у мира гораздо больше граней и красок, чем я думала. Как будто кто-то распахнул тусклые, век не мытые окна и мир предстал передо мной во всей своей красе. В ярких переплетениях энергетических нитей – теплых и холодных, гладких и шершавых, тонких, которые я могу оборвать одним движением, и прочных, словно канат, их я не смогла бы перерубить, как бы ни старалась. А еще я начала видеть истинную природу существ. И чем больше я наблюдала, тем меньше мне нравился народ вокруг. Столько мелочного и лживого обнаруживалось в их душах.

Я успела «посмотреть» на Нильдиньяра прежде, чем он надел на меня скрывающий браслет. Вот уж точно – возвышенное существо: благородное, но чуждое. Непонятное. Может, потому я ему и не доверяла. Слишком уж странной была его душа. Жаль, что не догадалась пристальнее «посмотреть» на Армея – может, и поняла бы, почему он солгал нам сРейном. А теперь уже поздно…

Я повернулась на бок и натянула одеяло на голову. Сон не шел, несмотря на усталость, мысли крутились как белка в колесе, а еще меня не покидало ощущение какой-то гадости, которая вот-вот должна была свершиться. Как любила говаривать моя мамуля, «пятая точка предсказывает неприятности вернее, чем Гидрометцентр погоду». Вот уж точно: «У бабки есть травка, бабка все-е-е-е видит!» И я, несмотря на браслет, предвижу неприятности.

За дверью комнаты раздался негромкий шорох, потом стук, а следом наступила тишина. Нет, не совсем… Шорох сменился мягкой поступью, которую я почему-то скорее ощущала кожей, чем слышала. Это как чувствовать вибрирующие от музыки соседа-металлиста стены и окна. Шаги остановились у моей двери, и вот только тогда я вспомнила, что забыла ее запереть. Вернее, даже и не подумала о замке – настолько умоталась. И вот сейчас придется платить за это досадное упущение.

Дверная ручка начала медленно проворачиваться, когда я высунула руку из-под одеяла и утащила к себе один из хэлкелей, висевших в ножнах на спинке кровати. Гравировка на лезвии издевательски блеснула белым сиянием, когда я прятала оружие под одеялом, притворяясь спящей и следя за дверью сквозь полуприкрытые веки. О том, почему в Минэрассэ, эльредийском королевстве, куда невозможно пробраться нежити, возникло что-то, отчего гравировка на ритуальном кинжале зажглась предупреждающим светом, я сейчас не думала.

Еле слышный скрип, когда дверь приоткрылась, и следом – ощущение присутствия кого-то, вошедшего в комнату. В темноте я не сразу разглядела, кто именно приближался ко мне, но сверкнувшие зеленым огнем глаза с вертикальным зрачком были мне знакомы. Змеиные глаза манилиха. Либо тот же самый, либо еще один. Хэлкель, спрятанный под одеялом, успокаивал, но несильно. Я уже знала, что манилиха я не смогу убить. Даже ранить так, чтобы сбежать, мне будет не под силу. Потому что реакция у него такая, что обзавидуешься. Странно, но в прошлый раз хэлкели на него не среагировали, быть может, это из-за того, что он был полностью в человеческой ипостаси?

Манилих приблизился к кровати и прежде чем он успел наклониться, я резко взмахнула спрятанным под одеялом хэлкелем.

Острое лезвие с пляшущими язычками белого пламени оставило чуть светящийся след поперек живота монстра, на мое запястье брызнуло что-то горячее, а змей отшатнулсяи зашипел. Одним ударом выбил обагренный кровью хэлкель из моей руки и влепил мне хлесткую пощечину. В ушах зазвенело, в глазах потемнело, а во рту я ощутила соленыйпривкус – похоже, губы разбиты. Пока я пыталась прийти в себя, манилих бесцеремонно закинул меня на плечо и выбежал в коридор, освещенный магическими светильниками. Я успела увидеть только эльреди, лежащего у стены с неестественно вывернутой шеей, и мне резко поплохело. Впрочем, заорать это мне не помешало. А в следующую секунду я получила удар по затылку, от которого у меня перед глазами заплясали разноцветные звезды, секунду спустя растаявшие в бархатистой мгле.

Очнулась я оттого, что по лицу меня хлестнула довольно острая ветка. Я по-прежнему болталась на плече манилиха, белые волосы занавесили обзор, но светлые березовые стволы я заметила сразу. Уже почти граница Минэрассэ. А если змей выберется из эльредийского королевства… Ну, трупик мой найдут не скоро.

– Отпусти меня-а-а-а! – Я ударила по спине манилиха кулаком и попыталась вырваться из его цепкой хватки, но не тут-то было.

– Отпустить? Тебя? – От шипящих ноток в голосе меня продрало по коже. – Впрочем…

Он резко остановился и сбросил меня на землю так, что я чувствительно приложилась спиной о выступающий древесный корень, затем Огненный Змей откинул назад длинныезолотистые волосы и насмешливо скрестил руки на груди.

– Удивительное дело: как мы с вами ни встретимся, прекрасная леди, вы все в ночной рубашке.

– Может, стоило как-нибудь прийти днем? – поинтересовалась я, поднимаясь с земли и потирая ушибленный копчик.

– Это же не интерес-с-с-сно, – улыбнулся он, и в лунном свете я заметила длинный раздвоенный язык, на миг показавшийся изо рта. – Только мы тут с вами болтаем, а ваши вопли наверняка перебудили уже всех эльфов. Нет уж, второй раз я вас не упущу. – Он схватил меня за руку и снова перебросил через плечо, сигая в заросли.

Очередная ветка хлестнула уже чуть ниже ушибленного копчика, и я, решив, что хуже уже не будет, на всю рощу завопила:

– Нильдинья-а-а-а-а-ар!!!

– Да заткнись ты наконец! – Манилих встряхнул меня, перепрыгивая через небольшой овраг. – Еще слово-и мне снова придется ударить тебя.

– А плевать! Нильдиньяр!!!

В воздухе что-то просвистело, и Огненный Змей споткнулся, выронив меня в густую траву. Я приподнялась, чтобы увидеть, как он выдергивает из плеча темную стрелу с белым оперением и моментально скрывается за ближайшим деревом, уходя из-под обстрела.

– Varr’ell quellian[1]!

Я не поняла, что именно кричал скрывавшийся за листвой эльреди, но постаралась побыстрее убраться с линии огня, по-пластунски уползая подальше от толстенной березы, за которой скрылся манилих и откуда сейчас слышались отвратительные хлюпающие и пощелкивающие звуки. Когда мне выбили сустав на руке во время тренировок с мечом,его вправляли точно с таким же звуком. Господи, у него что, кости местами меняются?! Конечно, фильмы про оборотней я видела неоднократно, но вроде бы в прошлый раз все было не так страшно и противно: когда меня спас Рейн, он превратился быстро и без излишних спецэффектов…

– Леди Ксель, уходите оттуда немедленно!

А вот голос Нильдиньяра я сразу признала и, вскочив на ноги, побежала туда, где из-за дерева вышел наследник правителя клана Осеннего Пламени с луком в руках. За спиной зашипело, зашелестело, но оборачиваться, чтобы проверить, что там движется, я не собиралась. Боялась, что если обернусь, то убегать больше те придется.

– На землю!!! – рявкнул Нильдиньяр, натягивая лук. Я подчинилась, падая прямо у корней невысокой березки, и тотчас над головой у меня просвистело несколько стрел. Ну, правильно, неужто наследник ломанется в лес спасать меня в гордом одиночестве! Все же эльредийским королям быть дураками не полагается. Народ не примет.

Что-то у меня за спиной зашипело, и я, вскочив, сиганула в ближайшие кусты, ободрав себе лицо и руки, но убралась зато из-под обстрела окончательно. И, не успев толком разогнаться, столкнулась с кем-то, одетым в холодную кольчугу поверх свободных одежд. Темноволосый эльреди моментально задвинул меня к себе за спину, поднимая лук истреляя вслепую, он, похоже, ориентировался лишь на шипение манилиха, которое на миг словно захлебнулось, а потом кусты перед нами смяло одним мощным ударом чешуйчатого хвоста, и я наконец-то увидела, во что превратился Огненный Змей.

В прошлый раз это была просто здоровущая змея, но сейчас перед нами на две головы возвышалась промежуточная стадия между человеком и змеей. Вполне себе человеческий торс, покрытый прочной чешуей, на уровне пояса плавно перетекал в мощный змеиный хвост с длинным шипом на самом кончике. Руки, перевитые жилами, обзавелись пятнадцатисантиметровыми когтями, а лицо… Лицо – это отдельный кошмар, который, к счастью, скрывали сумерки, а ночное зрение у меня хоть и неплохое, но все-таки недостаточное, чтобы можно было разглядеть все подробности. Скажу одно: покрытое чешуей лицо с почти исчезнувшим носом и изменившейся нижней челюстью выглядело жутко. Особенно в сочетании с золотистым гребнем-короной и горящими зелеными глазами с вертикальными зрачками.

Весь этот генетический набор был неподвижен всего секунду – как раз то время, которое понадобилось манилиху, чтобы смахнуть с груди недостаточно глубоко вонзившиеся в прочную чешую стрелы и метнуться вперед, выставив руки. Эльреди успел оттолкнуть меня в сторону, но сам попал под удар. Длинные перламутровые когти пробили кольчугу и вонзились в грудь захрипевшего воина. Его лук выпал из рук, когда оборотень небрежно отбросил жертву в сторону и повернулся ко мне.

Мамочки, я теперь до конца жизни буду змей бояться!

– Леди Ксель! – Дождь стрел, не приносящих особого вреда бронебойной чешуе, отвлек манилиха, и наследник, отбросив в сторону бесполезный лук, выхватил длинный меч, листовидное лезвие которого блеснуло в тусклом лунном свете. Еще трое эльреди, из тех, что были с ним, тоже вытянули мечи из ножен и сейчас двигались на манилиха, расставившего руки в стороны и, как мне показалось, злобно ухмылявшегося.

Шип на кончике хвоста чуть подрагивал, а потом вдруг метнулся вперед с такой скоростью, что я едва заметила это движение. Настолько стремительное, что Нильдиньяр не успел отскочить в сторону – только подставил лезвие меча. От сильного удара зазвенела сталь, но оружие выдержало. Костяной шип, что удивительно, тоже.

Страшно…

Я закрыла лицо ладонями, вжимаясь спиной в березу и отказываясь смотреть на то, что происходило совсем рядом. Но все равно был слышен звон металла, крики эльреди и шипение оборотня.

Как же я хочу, чтобы все это прекратилось!

«Так пожелай!»

Я отняла ладони от лица, глядя прямо перед собой. И манилих, и эльреди застыли в причудливых позах, словно время остановилось, задержав шип манилиха в пяти сантиметрах от груди Нильдиньяра.

«Ты хочешь это остановить?»

Да. Хочу. Очень!

«Тогда действуй…»

Я встала и, подойдя вплотную к застывшим фигурам, легонько коснулась кончиками пальцев костяного шипа, острие которого влажно поблескивало в лунном свете. Яд. Смертельный. Даже если манилих промажет и не пронзит Нильдиньяра насквозь, то все равно эльреди умрет. Достаточно одной лишь царапины – и возврата уже не будет.

Я обернулась. Рядом со мной неподвижно застыла тоненькая фигурка в развевающемся серебристом балахоне. Из-под глубокого капюшона выбивался золотистый свет. Такойже каким светились руки у этой фигуры. Я смотрю на себя… на свое отражение… Нет, скорее на свою сущность, которая скрыта от посторонних глаз. Моя сущность взяла меня за руку, и вместе мы коснулись костяного оружия манилиха. Медленно развернули гибкий хвост, направляя шип в грудь змеечеловека.

Принести кого-то в жертву, своего врага, чтобы спастись самой и спасти тех, кто рядом. Приемлемая цена…

«Приемлемая?»

Сущность разжала брызжущую золотыми искрами ладонь и шагнула назад, за мою спину…

Костяной шип с хрустом вонзился в грудь манилиха, глубоко увязая в плоти. Он покачнулся, изумленно выдохнул, прижимая руки к ране, шипя и отползая назад. По подбородку, заросшему чешуей, потекла тоненькая струйка темной, почти черной крови. Нильдиньяр схватил меня за руку и сильно тряхнул:

– Ключ Зари, это твоя работа?!

Я только и сумела, что отрицательно помотать головой, глядя на отползшего к березе монстра, который сейчас казался совсем не страшным. Скорее мне было жаль его, словно красивого дикого зверя, которого все-таки настигла пуля охотника. Впрочем, стоило только вспомнить остекленевшие глаза эльреди-стражника, меня защитившего, но погибшего на месте, как жалость куда-то делась. Нильдиньяр потянул меня за собой и поставил перед манилихом. Тот уже сполз по березе, оставив на белой коре темное размазанное пятно остро пахнущей железом крови. Эльф вынудил меня посмотреть на то, что получилось в результате моих действий.

– Смотри, Ключ Зари. Смотри и запоминай. Ты сумела обратить силу Огненного Змея против него самого. Мимоходом и наверняка одной лишь силой желания. Вот что ты можешь сотворить со своими врагами. Но ты не должна. Ключ Зари обязан проливать свет на тьму, а не делать ее еще гуще. Возвратись к Ключу Заката, соединись с ним, и вместе выоткроете Шепчущий Курган, вернув благословение древних в эти земли. А сами вы будете вольны сделать выбор – отправляться ли туда, откуда вы родом или остаться здесь. Так или иначе, но, открыв Курган, вы станете хозяевами собственной судьбы.

– Ключ… Зари? – Манилих приподнялся на локте, задыхаясь от хриплого, клокочущего смеха, на губах его выступила кровавая пена, но остановиться он сумел не сразу. – Так вот почему… ты стала для меня сильнейшим дурманом… прекрасная леди… Тягу к которому… я не смог преодолеть.

Нильдиньяр отпустил меня и, перехватив меч, шагнул к умирающему Огненному Змею.

– Я знаю, что сейчас тебе больно, дитя огня и крови. Твой яд убивает не слишком быстро, но при этом причиняет невыносимые страдания. Скажи, кто послал тебя за Ключом Зари, кто сказал тебе, где она скрывается, и твоя смерть будет легкой и безболезненной. Ну же, облегчи себе участь.

– Так я и сказал… лесной… выродок, – ухмыльнулся манилих, обнажая в усмешке окровавленные зубы. – Вы не держите своих… обещаний.

– Так умирай в агонии и судорогах, – холодно улыбнулся эльреди, убирая меч в ножны. Лицо Огненного Змея перекосилось, когда предсказанные Нильдиньяром судороги начали выкручивать его тело. Жуткий, нечеловеческий стон эхом прокатился по березовой роще, продрал по спине январским морозом.

Я зажала уши ладонями, но бесполезно – крик манилиха легко миновал такую ненадежную преграду. Думаю, тут и качественные беруши не помогли бы… Да как же можно позволять живому существу так мучиться?!

– Хватит!!! – Я подскочила к Нильдиньяру и выхватила меч из его ножен. Красноволосый даже бровью не повел, не препятствуя. Более того – остановил стражей, вознамерившихся помешать мне. И хорошо, потому что я не была уверена, что мне хватит духу на то, чтобы совершить задуманное.

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – тихо сказала я глядя на то, как манилих меняется, возвращаясь в человеческую форму. Окрашенные кровью волосы в неявном лунном свете казались почти белыми и чуть-чуть светились на кончиках, оттеняя загорелую кожу. Я очень старалась не смотреть на дыру с рваными краями, откровенно не понимая, как он может все еще цепляться за жизнь с такими ранами. Как от выстрела в упор… – Не знаю, но мне правда жаль, что так получилось. Почему ты не оставил меня в покое? Ведь я уже раз отпустила тебя?

Я присела на корточки рядом с умирающим и уперла меч в землю, уже начавшую пропитываться кровью. Заглянула в затуманенные от боли зеленые глаза.

– Не мог… прекрасная леди. Правду говорят, что… Ключи меняют все, к чему прикоснутся… – Он улыбнулся, и на этот раз его улыбка была куда более человеческой. Если бы не кровь, заляпавшая подбородок, то она могла бы быть даже красивой. – Ты… твое… прикосновение стало дурманом… Попробовав который… уже нельзя от него отказаться… Я стал терять силы… у меня все внутри сводило от желания… снова это ощутить… Я пошел по твоему следу, но человек… указал мне, где ты.

– Человек? – Я легонько коснулась кончиками пальцев его руки. – Что за человек?

– Пришедший… из замка в холмах…

– Ранвелин, – сквозь зубы процедил у меня за спиной Нильдиньяр.

Теперь хотя бы понятно, что в Ранвелине кто-то явно ведет двойную игру. Но зачем нужно было натравливать на меня манилиха? Господи боже, а ведь Рейн там остался! Что, если его тоже решили устранить? Или накапают ему черт-те что на мозги, он ведь такой доверчивый. Не совсем, конечно, но все же чужому влиянию подвержен…

– Ты знаешь, что это за человек? – негромко поинтересовалась я, продолжая удерживать в руках холодеющую ладонь манилиха.

Он только покачал головой и тотчас выдернул руку. Я отшатнулась, видя, как его вновь скручивает. Изо рта пошла пена, но затухающий взгляд зеленых глаз был обращен наменя.

Я глубоко вздохнула и размахнулась.

Меч с хрустом вошел в тело Огненного Змея почти по рукоять, а лицо мне щедро окропило горячей, резко пахнущей кровью.

Манилих обмяк, а я, не пытаясь выдернуть клинок, едва успела отбежать в сторону, где меня и вырвало.

Когда желудок перестало выворачивать наизнанку, лица моего коснулась мокрая тряпка. Вернее, поначалу это был носовой платок, но после того, как я обтерлась им, он превратился в тряпку, которую только и оставалось, что выбросить. Я посмотрела на Нильдиньяра – без малейшей брезгливости на лице он помог мне подняться – и шмыгнула носом, стараясь не заплакать.

– Вы никогда не убивали раньше, леди Ксель? – серьезно осведомился эльреди, набрасывая мне на плечи тяжелый бархатный плащ и прижимая к себе. Я только головой помотала, закусывая нижнюю губу, чтобы слезы, уже скопившиеся в уголках глаз, не пролились. Нильдиньяр только вздохнул.

– Если бы я знал, то не позволил бы вам добивать его. Но только вы могли от него хоть что-то узнать. Простите меня, леди Ксель…

Я все-таки расплакалась, уткнувшись лицом в куртку Нильдиньяра. От нее пахло травой, лесом и почему-то ароматным дымом осеннего костра, на котором в октябре жгут опавшие листья. Эльф терпеливо ждал, пока я выплачусь, легонько поглаживая меня по волосам и не говоря ни слова, а потом подхватил на руки, намереваясь отнести обратно в поселение.

– Нильдиньяр, мне нужно вернуться в Ранвелин. Завтра же. Там Рейн остался…

– Нельзя, леди Ксель, – тихо ответил эльреди, идя по едва заметной в темноте тропинке. – Теперь нельзя. Потому что, если кто-то из замка подослал манилиха, чтобы вас выкрасть, зная, как именно Огненный Змей поступает с женщинами, то вам нельзя возвращаться туда одной. Вы просто не доберетесь до Ключа Заката, вас убьют. Или что похуже. – Он нахмурился, и в голосе его прозвучал металл.

– Манилих, добираясь до вас, убил шестерых эльреди. И еще одного в Сторожевой Роще. Не думаю, что тот, кто его подослал, удовлетворится столь малой кровью. А также неуверен, что я долго смогу удерживать свой народ, чтобы он не пожелал отомстить. А он уже дозрел. И я тоже. Поэтому, если прольется еще хоть капля эльредийской крови, то Ранвелину придется ответить за его самонадеянность. Минэрассэ больше не будет поддерживать нейтралитет. Завтра утром я отправлю ультиматум к Армею с требованиемвыдать того, кто подослал манилиха. Если он не сделает этого в течение суток…

Он не договорил, но и так все было понятно.

Если Армей не выдаст ту сволочь, что науськала на меня манилиха, то эльфы пойдут войной на Ранвелин.

Рассвет в Ранвелине ознаменовался очередным событием – у стен города появился эльф. Один, без оружия, если не считать лука за плечами, с непокрытой головой. Утро выдалось пасмурным, мелкий холодный дождь едва накрапывал, когда Армей, кляня эльфов за привычку появляться спозаранку, подходил к тяжелым двустворчатым воротам, у которых уже толпились взбудораженные стражники.