Чтение 17–й страницы книги ~Ключи наследия~

– Ложи-и-и-и-ись!

Рейн сбил меня с ног – при падении я распласталась на нем – и прижал к себе. Черный шелковый плащ взметнулся обрывками крыльев, оборачивая нас плотным коконом наподобие шатра, когда сила, мечущаяся под поверхностью Кургана, наконец-то прорвала себе выход наружу столбом пламени, в котором слышались чьи-то голоса.

Я ахнула, когда любимый сдавил меня слишком сильно, но осеклась, увидев, как плащ, укрывший нас, прогорает насквозь и в неровные, тлеющие по краям дыры видно алое пламя, дышащее неимоверным жаром. Рейн закричал и в этот момент пламя разбуженного Кургана опало. Я замерла, боясь даже шевельнуться, а в голове билась только одна-единственная мысль: прихватил ли кого-то еще этот дикий огонь.

Ветер, поднявшийся снаружи, принес едкий запах гари. Рейн застонал, и тут я почувствовала, как плащ – часть его души и сущности, его оружие и защита, его крылья – осыпается густым черным пеплом и порывы ветра подхватывают его, унося ввысь. Сердце Рейна под моей ладонью билось, но слабо и неуверенно, а я смотрела на выжженный круг земли, окольцовывавший нас и почти не затронувший людей, стоявших на соседнем холме. А с неба падал черный снег…

Я с трудом высвободилась из рук Рейна. Он лежал на земле, а на лицо его ложились редкие хлопья черного пепла. Такой контраст: бескровное лицо – и темные пятна сажи. Ветер, кружащийся над разбуженным Курганом, нес в себе обрывки непонятных фраз, а со стороны Минэрассэ поднимались в небо зеленые эльредийские знамена. Они все-таки пришли с подкреплением, только, как мне кажется, не с людьми сегодня будет их битва. Хотя – какая теперь разница, а? Сколько бы ни лилась кровь и чья бы она ни была – мы все равно проиграли…

Переложить Рейна к себе на колени было нелегко, но я справилась. И сейчас машинально перебирала его растрепавшиеся каштановые пряди, тихо шепча какие-то глупости: что я его люблю, мне теперь все равно, что я останусь рядом с ним. Меня не удивил даже вновь появившийся Родомир в лучах вновь обретенной силы. Пусть. Черт с ним, пусть хвастается. Я не в состоянии помочь Рейну, значит, останемся вместе до конца.

Краем глаза я заметила, что оба строя, эльредийский и ранвелинский, неподвижно стоят друг против друга, а от них в нашу сторону движутся разведчики. Видимо, пробуждение Кургана оказалось более интересным событием, нежели предстоящее сражение, вот и стоят две армии, ждут развязки.

И дождались на свою голову.

Родомир буквально искрился почерпнутой из источника древних силой. Глаза превратились в два ярко горящих огня багряно-фиолетового цвета, когда бывший знахарь раскинул руки, рассыпая вокруг себя сиреневые молнии.

– Как же хорошо быть почти всесильным! Ох не зря я столько лет просидел в глухих лесах, ожидая вашего прибытия. Подумать только, верховная жрица предсказала ваше появление полтора десятка лет назад и словно забылао нем. Хадары, как последние дураки, продолжали копаться в природе смерти и только я пришел за силой! – Он рассмеялся, и по мановению его руки опаленная огнем земля зашевелилась, пошла рябью, как вода от брошенного камня, стала полупрозрачной, показав то, что было скрыто под ее поверхностью. Истлевшие останки, кости, преимущественно человеческие, сломанные мечи, пробитые щиты, искореженные шлемы и доспехи.

– Земля вокруг Кургана – это кладбище! Здесь когда-то была битва, унесшая тысячи жизней. И сейчас я их чувствую. – Родомир истерически захохотал как сумасшедший. Похоже, от избытка захапанной силы у него мозги сдвинулись. – Я знаю, что могу сейчас воззвать их всех к жизни. Под моим чутким контролем, разумеется.

Он наконец-то перестал разговаривать с самим собой и на меня глянули пустые глазницы, заполненные огнем.

– Знаешь, девонька, как сложно было выловить доппельгангера в этой глуши так, чтобы никто не заметил?! Привести его сюда под своим контролем, а потом дать несколькокапель твоей крови, чтобы он принял твой облик? Ведь если твоему дружку не предъявить труп, он ни за что не поверит в твою смерть. Найти эльфов-полукровок, чтобы они перестреляли тот бордель и указать манилиху место, где ты скрываешься, было уже легче. И призрака того с вестями пришлось по-тихому упрятать в бутылку, потому что уничтожение духа под носом у Армея не могло пройти незамеченным, он в состоянии был мне помешать. Да и твой дружок воспылал бы надеждой. А мне требовалось, чтобы он возненавидел все и вся, в том числе самого себя. Ведь ненависть питает силу Ключа Заката. А Ключ должен быть сильным, чтобы суметь вскрыть Курган, но оказаться настолькослабым, чтобы не контролировать ее. Ведь поэтому Ключей два – чтобы они могли взять под контроль поток древних и пустить его в то русло, которое они сочтут нужным. Но ведь это несправедливо, так? – Он шагнул ко мне, и улыбка умалишенного расплылась на его лице. Точно, свихнулся. Взял слишком много. – Не поделиться такой мощью? Так ведь?!

Рейн пошевелился и еле слышно застонал. Я прижала его к себе, укачивая, как ребенка. Ему досталось: потерять часть себя – это серьезное испытание. Иногда его можно пережить, если удастся найти силы, чтобы заполнить брешь, но откуда их взять? Просто так зачерпнуть из бьющего из Кургана источника не получится. Слишком грубая энергия, она скорее убьет Рейна, чем вылечит. Хадар, осознав, что на его пламенные речи слушатели реагируют крайне вяло, перестал разбрасываться словами и перешел непосредственно к делу. То есть принялся выплетать какое-то аховое по силе заклинание.

Вот только закончить у него не получилось. И вовсе не потому, что эльфы дали слаженный залп по разошедшемуся хадару, явно собираясь уничтожить врага на месте (все равно стрелы отскакивали от какого-то барьера), просто какая-то девушка внезапно материализовалась за спиной у Родомира, а в следующую секунду из груди бывшего знахаря выросло окровавленное острие изогнутого меча. Мужчина всхлипнул и медленно опустился на колени. Сияние вокруг него растаяло, а девушка выдернула клинок и откинула с лица каштановые пряди, нимало не смущаясь того, что по щекам у нее стекали капли свежей крови. Она приветственно улыбнулась пришедшему в себя Рейну.

– Ну что, красавчик, узнаешь? Ну да, Несия я, вспоминай же. Ты еще так жестоко выгнал меня из своей спальни почти голую. Нельзя же так, сначала возбудить девушку, а потом выгнать. – Она покачала головой, все еще укоризненно улыбаясь. Не отводя взгляда, она одним ударом снесла голову Родомиру, даже не поморщившись, когда фонтан крови, хлынувший из обрубка шеи, залил ей лицо и грудь. Она только презрительно сощурилась и ногой оттолкнула обезглавленное тело. – Падаль. Хотел меня обмануть, воспользоваться моим предсказанием и занять мое место. Не выйдет. Сила должна быть распределена между хадарами. И теми, с кем они захотят ею поделиться.

– С… – Рейн поперхнулся, произнося бранное слово, дополненное парой матерных эпитетов, и с трудом сел, опираясь на мое плечо. – Я чуял тебя, но…

– Но ненависть и безумие застилали тебе глаза. – Она усмехнулась, опуская меч. – Знаю. Я пряталась за твоими кошмарами, не давая им отступать, чтобы ты не понял, кто я и что я. Но сейчас даже ты ничего мне не сделаешь. Нечем, красавчик, совсем нечем. А сейчас…

Несия мечтательно улыбнулась и раскинула руки.

Тотчас вокруг Кургана заполыхали десятки порталов, из которых выходили хадары. Они падали на колени, зарывали пальцы в обгоревшую землю и пили силу из источника древних, столь опрометчиво открытого нами. Пили – и сразу же начинали ритуал. Засвистели эльредийские стрелы и арбалетные болты, но рядом с хадарами стояли те, кто прикрывал их от смертоносного дождя, пока ритуал призыва не был завершен.

Один, другой, третий…

Хадары падали на землю, корчась в судорогах, и их тела начинали стремительно изменяться. Потянуло тошнотворным запахом серы и тлена и на месте призывающих медленно поднимались те, кого здесь называли инферналами. У нас по-простецки звали исчадиями ада, потому что никак иначе этих гуманоидов, у которых от людей остались толькодве руки, две ноги и одна голова, назвать было невозможно. Ведьма хохотала как безумная, когда вызванные инферналы пошли в атаку. Не потому, что хадары дали какой-то приказ, отнюдь. Просто вызванные обладали, судя по всему, нулевым интеллектом и хорошо развитыми инстинктами, а твари в аду обычно голодны. Очень голодны.

Я глядела на то, как с одной стороны к нам движутся твари, несколько заторможенные из-за перехода, а с другой – стремительно наступают как-то незаметно объединившиеся эльреди и люди. Видимо, и те и другие прекрасно понимали, что если в результате битвы разумных рас хоть у кого-то останется шанс выжить, то в пасти инферналов врядли. А ведь хадаров, добровольно отдавших свои тела для воплощений адских тварей, было много. На мой взгляд – даже слишком.

Чудища просыпались и шевелились все быстрее.

Наивно думать, что объединенное войско успеет приблизиться раньше, чем до нас доберутся оголодавшие демоны. Да и все равно затопчут в бою. А волоком оттащить на безопасное расстояние все еще не способного нормально двигаться Рейна я была не в силах.

Но и бросать его я не собиралась. Вместе – так до конца.

– Я тебя люблю. – Он слабо улыбнулся, глядя в мои глаза, а не на приближающихся демонов нижнего порядка. Я тоже уже не обращала внимания на хриплый скрежещущий вой,издаваемый инферналами, почуявшими добычу.

– Всей душой.

Я обняла его и закрыла глаза…

Нильдиньяр пришпорил коня, вырываясь вперед и одновременно осознавая, что уже не успеет. Ключи потерпели неудачу и сейчас на них неслись исчадия ада – твари, которых эльреди ненавидели сильнее, чем кого-либо на этом свете. Для того чтобы их уничтожить, они готовы были сотрудничать с кем угодно, хоть с манилихами, если это было нужно. И сейчас он жалел, что не сумеет вытащить Ключ Зари, как в тот раз. Нильдиньяр выхватил лук, притороченный к седлу несущегося во весь опор жеребца, и наложил на тетиву стрелу с алым оперением. Если Ксель суждено погибнуть, то пусть это будет легкая смерть от стрелы в сердце, чем в пасти инферналов, которые не знают жалости и готовы пожирать свою жертву, пока та еще жива.

Стрела сорвалась вперед, когда его ослепило ярчайшее сияние, в котором утонули Ключи, пущенная стрела и первые из не успевших шарахнуться в сторону инферналов. Впрочем, эти твари моментально обратились в пепел, а сияние нарастало, и было оно столь ярким, будто на выжженный пламенем луг спустилось летнее солнце. Эльреди едва успел остановить жеребца и спрятать лицо в сгиб локтя, как свет накрыл его.

Нильдиньяр будто бы очутился в теплой, почти горячей воде, потоки которой омывали тело, ласково касались медно-красных волос, чуть щекотали шею. А потом раздался голос той, которую он знал как Ключ Зари. Она позвала его на языке, который не звучал со времен ухода древних, и лишь тогда он рискнул убрать руку от лица и открыть глаза. И едва не был ослеплен повторно невероятным по красоте сверканием пронизывающей воздух паутины. Той самой, о которой ему говорила Ксель, только сейчас он впервые увидел каждую судьбу, каждую жизнь собственными глазами. И где-то вдалеке – светящуюся расплавленным золотом тоненькую девичью фигурку с волосами, напоминающими солнечные лучи.

Ключ Зари. Такой, каким его создали древние.

Она улыбнулась и улыбка эта отозвалась в его сердце хрустальным перезвоном прохладного ручейка…

Слепящее сияние начало меркнуть вместе с паутиной и Нильдиньяр понял, что по-прежнему находится у Шепчущего Кургана. Сотканная из света девичья фигура с развевающимися волосами повернулась к стоящему на расстоянии вытянутой руки Ключу Заката. Она шагнула вперед, и эльреди заметил, как там, где она находилась, сквозь обгорелую корку земли пробивались нежно-зеленые стебельки.

Дающая жизнь… Вобравшая силу, принадлежащую ей по праву.

Ксель коснулась поцелуем губ Рейна и начала погружаться в его тело. Так вода впитывается в изголодавшуюся по дождям землю, уже почти превратившуюся в песок. И почти сразу Ключ Заката начал меняться.

Волосы выпрямились и приняли какой-то странный стальной оттенок. Рукава куртки с треском прорвали стальные лезвия, которые проросли из рук наподобие перьев, складывающихся в тяжелые, отливающие серебром и сталью крылья, где каждое перо – лезвие меча. Золотое сияние, сковавшее как инферналов, так и всех остальных: людей, эльреди, – потухло, впитавшись в Ключ Заката, оставив лишь отблеск в глазах, которые стали цвета расплавленного металла.

Странное существо со стальными крыльями, то, что получилось в результате слияния двух Ключей, поднесло ладони к лицу, словно впервые их увидев, и металлические перья на руках встопорщились с едва слышным звоном, складываясь в острое крыло с зазубренным краем. Инферналы, которые до того лежали, уткнувшись мордами в землю, пытаясь укрыться от слепящего сияния, теперь встряхнулись и с ревом устремились на противников, являющихся для них всего лишь мясом. Но первые, достигнувшие единого Ключа, попадали на землю, разрубленные мощными ударами стальных крыльев. Ключ откинул голову и ухмыльнулся, встряхивая своим оружием, резко звякнув перьями-лезвиями, уже запачканными черной дымящейся кровью.

И ринулся в бой.

Герцог Армей едва успел построить свой гарнизон, сделав его частью подоспевшего на помощь полка, и сейчас шел вперед. Смешно сказать – бок о бок с отрядом эльфийских лучников, чьи лица скрывали искусно выполненные забрала блестящих серебристых шлемов. Потому что хадары, выскочившие из искрящихся порталов, принесли свои тела в жертву, дав духам преисподней и смерти занять свое место в этом мире. А ведь инферналы, оказавшись в мире смертных, не вернутся обратно, пока их не убьют или же пока они не утолят свой голод, который почти безграничен. Если не остановить демонов сейчас и здесь, у Шепчущего Кургана, взорвавшегося дикой магией, то они пройдут черезживую стену людей и эльфов, и те, кто выживут, отправятся дальше, ведь для них интерес представляет еще живая плоть. Эльфийская граница может оказаться им не по зубам, но вот Ранвелин – беззащитен. А там Кейлина и дети…

Слепящий свет залил луг, а когда растаял, то существо со стальными клинками, растущими, казалось, прямо из живой плоти, рванулось наперерез нежити, вращаясь, как вихрь стальных перьев. Эльфийские лучники дали залп, а потом заработали мечи. Герцог выхватил клинок, и по лезвию пробежало ярко-зеленое пламя. Армей знал, что его магические способности бесполезны против людей, эльфов или хадар. С помощью магии он не мог создать огненный шар или молнию, поднять мертвого или же призвать дождь на землю. Долгое время герцог считал, что весь его дар заключается в том, чтобы наблюдать, узнавать о грядущих событиях. Он мог читать судьбу по звездам, создавать амулеты, строить защитные поля, но этим его способности ограничивались. И только недавно раскрылся его второй дар. Дар уничтожать тех, кто не принадлежит к миру живых. Его изумрудное пламя истребляло нежить так же легко, как обычный огонь бересту, но было безвредно для живых. И сейчас настало время узнать, сможет ли его магия противостоять тварям из преисподней.

Как оказалось – вполне.

Первый же инфернал, вставший на его пути, безбоязненно насадился на клинок, словно был уверен, что простая закаленная сталь не сможет причинить ему ощутимого вреда. Однако изумрудное пламя, потоком хлынувшее в рану когтистой твари, заросшей шерстью, заставило ее сначала недоумевающе замереть, а потом и завыть от боли.

Ранвелинский гарнизон и эльфийский отряд пограничных стражей приняли на себя удар первой волны адских тварей, дрогнули, но устояли, не давая врагам прорвать стройи ворваться внутрь построения. А затем в драку вмешалось нечто, сверкающее в лучах утреннего солнца, пробившегося таки сквозь пелену облаков. Оно пронеслось вихрем серебра и стали, отблесками алого закатного пламени и золотого рассветного сияния. Единый Ключ, единое целое из двух составляющих, помог оттеснить инферналов обратно к Кургану и, почти не задерживаясь, устремился вперед. Армей успел поймать странный взгляд этого существа, в котором смешались легкая печаль, проскальзывавшая в серых глазах Ксель, и упоение битвой, столь присущее Рейну. Кто мог подумать, что древние, говоря о слиянии Ключей, имели в виду буквальное соединение двух живых существ в одно. С лицом, одновременно так похожим на них обоих и не похожим ни на одного из них.

Серебристо-стальные волосы Ключа плетью хлестнули по морде и груди одного из инферналов, и тварь с визгом отшатнулась, размазывая едкую кровь, залившую глаза. А Ключ устремился вперед, к Кургану, в котором появился небольшой вход в форме арки. Существо со стальными крыльями встало под ней и коснулось руками бегущей по мрамору вязи рун. Надписи под его пальцами словно оживали, наливались силой и становились все более и более четкими. Над лугом полилась речь на давно забытом языке, сложном, но невероятно красивом, как песня. И с каждым словом певучий выговор становился все четче, наполнялся глубиной и объемом, будто слова звучали одновременно со всех сторон.

Над Курганом взвился яростный, горячий ветер, он смерчем пронесся по лугу, и за ним земля оживала, затягивая раны, оставленные огнем и сталью. Тела погибших скрывались под колосящимися травами и цветами, а подземные твари, к тому моменту все еще остававшиеся в живых, покидали занятые ими тела и вместо них появлялись человеческие. Жертва хадаров была отвергнута и они возвращались к своему человеческому облику.

Армей опустил меч, с которого все еще стекала едкая кровь демонов, и огляделся.

Воронка силы древних, наконец-то обузданная с помощью единого Ключа, обошла всю небольшую долину и попросту пропала. Коснулась цветущей земли и словно растворилась в ней, оставив на память о себе лишь легкий аромат, какой бывает после сильной грозы. Речь древних тоже смолкла, но руны под пальцами Ключа все еще сияли, словно не желая вновь становиться забытыми. Существо со стальными крыльями опустило руки, и вновь начало меняться.

Из него проступало золотистое сияние, обретающее девичьи черты, клинки-крылья медленно пропадали, а серебристые волосы потемнели, теряя остроту кинжалов и сворачиваясь в мягкие кудри. Несколько мгновений – и Ключ разделился на невысокую беловолосую девушку в одежде эльфийских стражей и обнимающего ее темноволосого парня смечом на поясе…

Я сощурилась от солнца, бьющего мне в лицо, и машинально потерла глаза, словно после сна. Рейн у меня за спиной вздохнул и потерся лицом о мою шею, как здоровущий и нахальный кот, разве что не замурлыкал. Тогда я наконец-то соизволила поднять глаза и окинуть взором луг. Эльреди и люди, всего несколько минут назад сражавшиеся бок о бок, теперь стояли и смотрели на нас с Рейном, как на пресловутое восьмое чудо света. Впрочем, кое-кому явление магии древних не помешало шустро скрутить оставшихся хадаров, которые никак не могли оклематься после того, как в их телах побывали адские твари и сидели на земле, тупо глядя перед собой остекленевшими глазами. Быть может, сила из источников древних сумела исцелить их тела, но вот разум, похоже, не выдержал сущности инферналов и самоуничтожился. Жаль, но ничего не поделаешь. Я взяла Рейна за руку и мы шагнули вперед, туда, где уже о чем-то негромко разговаривали Нильдиньяр и Армей. При нашем приближении они замолчали и синхронно повернулись в нашу сторону, ожидая, видимо, услышать слова вселенской мудрости древних из наших уст. Пришлось их разочаровать.

– Нильдиньяр, не смотри на меня так, у меня вторая голова не выросла, – улыбнулась я. Эльреди только склонил голову, видимо считая, что негоже шутить с созданием древних. – Я такая же, какая была.

– Леди Ксель, вы, видимо, еще не поняли. Источник силы никого не оставляет без изменений. Это как река времени, в него нельзя войти и остаться прежним, как бы вы этого ни хотели, – негромко ответил эльредийский наследник, скользя по мне взглядом янтарных глаз. – Я возвращаю ваше слово, которое вы давали на церемонии обручения. Эльреди не могут разлучать тех, кто предназначен друг другу.

Что-то негромко звякнуло, и раскрывшийся золотой браслет соскользнул с моего запястья, скрываясь в траве. Нильдиньяр даже не стал наклоняться, чтобы подобрать его,лишь кивнул мне и повернулся к Армею:

– Худой мир лучше доброй ссоры, ведь так говорят у людей? Мне кажется, что события сегодняшнего утра показали, насколько эта поговорка верна, не так ли?

– Согласен. Полагаю, у нас теперь много работы по установлению этого мира на границе, верно, наследник?

– Извините, что перебиваю, но нам пора. – Рейн положил ладонь на мое плечо и кивнул в сторону арки Кургана. – Ксель, ты чувствуешь, что нам надо туда? Если я не ошибаюсь, то именно там находится наш билет домой. Кажется, мы здесь слишком задержались.

– Поддерживаю. Нильдиньяр, Армей. Источник древних теперь в этой земле. Не уверена, что от этого она станет священной, но благодатной – точно. Вскоре магия начнет подниматься наверх и тогда здесь откроются кладези магии, из которых сумеют восстановить силы все достойные. И люди, и эльреди. Не знаю, устоит ли эльредийская граница, но сражений на этом лугу больше не будет. Как и зла.

Нас провожали молчанием, ни одного возгласа, ни единого слова прощания вслед. Наверное, так из этого мира уходили древние. Сопровождаемые молчанием, которое красноречивее любых слов. Словами провожают людей, а не творения первой расы. Ну и пусть. Это лучше, чем крики «нам будет вас не хватать».

Мы с Рейном вошли под арку Кургана рука об руку, и почти сразу же попали в зал, потолок которого терялся где-то в темноте. А у дальней стены мерцало по краям овальное каменное зеркало из черного мрамора, в котором постепенно проступали черты современного города. Я даже могла узнать парк недалеко от моего дома, по крайней мере, обшарпанное местечко с надписью «М и Ж» было заметно очень четко. Я хихикнула.

– Замечательное место для перемещения, честное слово.

– Еще бы. – Рейн поцеловал меня в щеку и потянул к зеркалу. – Честно говоря, мне здесь надоело до ужаса, я хочу домой, в обнимку с тобой на диван.

– Ага, включить добрую сказку и смотреть ее, укутавшись пледом, с чашкой зеленого чая в руках.

– Ты мысли мои читаешь, – улыбнулся он.

– А то как же! Не забывай, я почти полчаса у тебя в голове пробыла. Поверь, там было много чего интересного!

– Ничего, у тебя тоже.

Я смущенно запнулась, соображая, чего же неприличного успел у меня прочитать Рейн, когда каменный пол под ногами ощутимо содрогнулся, а сверху посыпались камни.

– Курган что, рушится?! – взвизгнула я, уворачиваясь от кирпича, просвистевшего в десяти сантиметрах от моего носа.

– Ну дык! – Рейн повторил мой пируэт, только на этот раз ускользая от куска потолочной лепнины. – Он же, считай, на одной магии и стоял, а теперь-то ее нет!

Не сговариваясь, мы побежали к ярко мерцающему порталу, едва успевая перепрыгивать через падающие на пол куски камня, когда у меня под ногами что-то взорвалось. Вверх взлетел веер обломков, меня отбросило в сторону, крепко приложив плечом о так некстати подвернувшийся булыжник, а Рейна, во время взрыва отпустившего мою руку, зашвырнуло прямиком в портал. Мигнуло сиреневым, переход обратился в сверкающее зеркало, сквозь которое я увидела, как по ту сторону Рейн медленно встает с колен, держась за голову.

Уже в современной одежде и с рюкзаком.

– Не успеешь! – Я обернулась на голос и увидела прислонившуюся к стене девушку-хадарку, ту самую, которая убила Родомира. Она ухмылялась, зажимая левой рукой рану на животе, оставленную, как мне показалось, арбалетным болтом. – Останетесь по разные стороны!

Я не успела ничего сделать, тотчас она взмахнула правой ладонью, и с пальцев сорвалась сиреневая молния, ударившая в основание зеркала, которое вздрогнуло и началотемнеть. Как оказалась на ногах – не помню. Помню только, как рванулась к порталу и как ладони ударились в холодный отполированный мрамор, все еще прозрачный, а по другую его сторону – Рейн лихорадочно открывал заедающее лезвие складного ножа.

Я успела поймать его взгляд, увидеть кровь, брызнувшую из запястья, ощутить яростный ветер его силы, ударивший в портал с той стороны, когда изображение мигнуло и под моими пальцами остался до блеска отполированный черный мрамор с трещиной посередине, в котором отразилось мое ошалевшее лицо. Хохот девушки за спиной заглушил грохот падающих с потолка камней, а я медленно села на каменный пол у мраморного зеркала, некогда бывшего порталом, все еще не до конца веря, что Рейн вернулся, а я осталась тут.

Камни падали все чаще, а я тупо смотрела в собственное отражение в черном мраморе, не имея ни сил, ни желания куда-то бежать, что-то делать. Накатило какое-то оцепенелое безразличие, мне было все равно, что Курган рушится, – я как сумасшедшая гладила длинную трещину в зеркале, словно от этого она могла исчезнуть…

– Леди Ксель!!!

В черном мраморе появилось отражение Нильдиньяра, он подхватил меня на руки и побежал к выходу, с кошачьей ловкостью перепрыгивая через куски камня, валявшиеся на полу, и уворачиваясь от точно таких же, падающих сверху. Я не сопротивлялась, просто мертвым грузом лежала на руках эльредийского наследника, абсолютно не беспокоясь о том, сумеет он добежать или нет.

Нильдиньяр обогнул нагромождение обломков, из-под которых виднелась тонкая рука с окровавленными пальцами, и устремился вперед, туда, где ярко сиял солнечный день…

ЭПИЛОГ

Я поправила сумку, свисавшую через плечо, и оглянулась на замок, возвышающийся над осенним лесом. Я шла по поляне, усыпанной палой листвой, и жадно вдыхала аромат поздней осени. Уже октябрь. Я никак не могу привыкнуть называть этот месяц листопадом, вообще ко многому привыкнуть не получается. После обрушения Кургана, когда Нильдиньяр вытащил меня из-под обломков, я ненавидела его всеми фибрами души, в итоге меня увезли в Ранвелин, где за меня взялась Мелисса, честно не дававшая мне уйти в черную депрессию в течение почти месяца. Потом в винном погребе отыскали бутылку с запечатанным в ней призраком куртизанки Аринны и они вдвоем с Мелиссой вернули мне все-таки желание жить. Как – это отдельный разговор, но я перестала смотреть на всех вокруг диким зверем, даже согласилась встретиться с Нильдиньяром. Наследник Осеннего Пламени рассказал, что эльреди в сотрудничестве с людьми таки раскопали обрушившийся Курган и извлекли оттуда мраморное зеркало, которое, как ни странно, почти не пострадало при обвале. Уцелела и подставка, исписанная вязью рун, и ободок, только трещина поперек никуда не делась, но Нильдиньяр клялся и божился, что местныекобольды и не такие разломы умеют убирать. Я не поверила, но у меня хотя бы появилась надежда, которая оказалась достаточным стимулом для того, чтобы продолжить жить.

Герцог Армей предложил мне место замкового мага, и я, подумав, согласилась. Как-никак, а это и крыша над головой, и содержание. Мне не хотелось привязывать себя к новому месту, но выбора-то особо и не оставалось. Пока еще свежи воспоминания о Ключах, мне еще могли оказывать почтение. Но кому я буду нужна через год? Не знаю. Однако и сидеть все время в замке было невыносимо, поэтому мы с Армеем нашли нечто вроде компромисса. Я как Ключ Зари до сих пор могла безошибочно отыскивать магические жилы,в которые превратился источник древних и герцог поручил мне заняться составлением карты этих ручейков силы. Я согласилась в обмен на обеспечение мне достойной жизни.

Аринна с тех пор, как мы вытащили ее из бутылки, стала еще более жизнерадостной и взяла надо мной шефство, сопровождая повсюду. Наставляла на любые темы, кроме семьии брака. Об этом мы с ней договорились заранее и с тех пор Аринна свою любимую тему ни разу не поднимала.

Нильдиньяр заключил официальный мир с Армеем и поток торговцев потянулся по обе стороны границы.

Как известно, торговля и экономика может послужить неплохим стимулом для установления добрососедских отношений. Вроде бы у них получается. Люди перестали смотреть на эльреди волками, да и те больше не строили из себя великих и непогрешимых. Меня неоднократно приглашали в Минэрассэ, но каждый раз я отвечаю вежливым отказом. Честно говоря, я пока не готова туда вернуться.

Рейна я вижу во сне почти каждую ночь. Связь между нами по-прежнему слишком крепка, несмотря на то, что он вернулся домой, а я нет. Каждое утро после таких снов я просыпаюсь в слезах – так много в них эмоций. Но сильнее всего – желание оказаться рядом с ним. Мы просыпаемся и засыпаем одновременно, я чувствую, что в нем все еще живет надежда, как и во мне, но он уже не казнит себя: знает, что этим он казнит и меня. Я жду, когда кобольды починят мраморное зеркало и я смогу попробовать еще раз.

Мелисса, ставшая мне кем-то вроде старшей сестры, наконец-то вышла замуж. Она звала меня переселиться в ее новый дом, но я отказалась. Все же молодоженам нужно уединение, а с тонко чувствующей мной под одной крышей это почти невозможно. Кажется, она вздохнула с облегчением, услышав мое твердое «нет». С облегчением и легким чувством вины. А я поняла, что поступила правильно, когда осталась в замке. После свадьбы Мелиссы я посвятила себя составлению карты ручейков силы древних, именно поэтомуя сейчас шла через осенний лес с сумкой, в которой лежали пергамент, карта местности, нечто вроде карандаша и Аринна в обнимку с обедом.

Я двигалась медленно, как лозоискатель, чувствуя под землей постепенно укрепляющуюся ниточку силы.

Ручей, который перетекает в реку. Интересно, что столько силы ушло в одну сторону. Ниточка вывела меня на берег маленького озерца, именно там, в шаге от кромки воды инаходилась река силы, наверное самая мощная из всех, что мне удавалось обнаружить. Прохладный осенний ветер трепал мои белые волосы, убранные в косу, коснулся синей поверхности воды, пустив рябь. Резной кленовый лист оторвался от ветки и, кружась в воздухе, ярко-желтой звездой опустился на воду. Ее поверхность даже не шелохнулась, только едва заметные круги разбежались от упавшей осенней звезды. Интересно, а желание загадать можно? Впрочем, последние несколько месяцев оно у меня одно.

Чтобы снова увидеть Рейна, коснуться его не во сне, а наяву.

Сила подо мной дрогнула, и тоненькими струйками начала подниматься на поверхность, касаясь меня прохладными ласковыми пальцами. Я закрыла глаза, погружаясь в переплетение потоков, ища тот, который был мне нужен. Почти невидимый, но очень хорошо ощутимый. Где-то бесконечно далеко поднял голову Рейн, останавливаясь на улице. Я даже отсюда слышала эхо автомобильных гудков, где-то играла мелодия мобильного телефона, кто-то разговаривал на русском народном…

И я потянулась к той силе, которая текла у меня под ногами, потянула из нее хрупкие, тонкие нити и начала заплетать узор, смысл которого могла понять только я. Густой, причудливый и удивительно мощный, благо силы было предостаточно. Под моими невидимыми пальцами возникало зеркало, наполняющееся сиянием, которое острой иглой пробило пространство, устремляясь куда-то вдаль…

Я открыла глаза, глядя на то, как передо мной из воды поднимается прозрачное переплетение капелек, ветра и света, нечто вроде овального куска радуги, зависшего над поверхностью воды всего в шаге от берега. И из его глубины начали проступать черты города. И Рейн, недоверчиво смотрящий прямо перед собой. Мне кажется или он действительно изменился и стал старше? Или же время там течет несколько иначе, чем здесь?

Какая разница, если спустя секунду он шагнул сквозь водяное зеркало, которое с шумом обрушилось прозрачными каплями за его спиной на поверхность озера. Я недоверчиво протянула к нему руки, коснувшись намокшей ткани черной куртки, в которую превратился пиджак при переходе, и тотчас очутилась в его объятиях. Сильных, насколько это было возможно, чтобы не повредить мне. Я плакала, а он укачивал меня, как ребенка, не выпуская ни на миг. И почему-то я знала, что больше мы не потеряемся. Никогда.

– Я ждала тебя.

– Знаю, поэтому я вернулся. Я всегда возвращаюсь, если меня ждут… Всегда.

Notes

Реплика на эльфийском языке (авт.)

«Последний пир». Автор стихов Наталья Новикова (Тэм Грэнхилл).

«Я найду тебя, моя светлая леди». Автор стихов Наталья Новикова (Тэм Грэнхилл).