Чтение 3–й страницы книги ~Ключи наследия~

В ответ донеслось только скептическое хмыканье, но я уже настолько устала, что не прислушивалась, почти моментально провалившись в сон…

Глава 3

Побудка в виде протрубившего прямо у палатки пионерского горна заставила подскочить на месте, попутно я умудрилась здорово пихнуть Рейна коленом куда-то в район талии. Мастер по боевке тоже проснулся, сопроводив этот процесс какой-то слабо переводимой на литературный русский язык фразой, из которой я поняла, что случайно заехала по чему-то важному, ценному и наверняка ревностно оберегаемому. Извиниться же в полной мере мне не позволила разъехавшаяся молния на входе в палатку.

Ирка, уже проснувшаяся, умытая и в полном ролевом облачении садистски ухмыльнулась, взирая на наши заспанные лица, и мстительно достала из-за спины золотистый пионерский горн. На робкие просьбы типа «Ир, а может, не надо?» подруга только улыбнулась еще шире и проиграла побудку на бис, после чего мне захотелось ее прибить, невзирая на прошлые заслуги. К сожалению, немедленно осуществить план жестокой мести не позволил спальник, в котором я непонятным образом умудрилась запутаться.

Хорошо хоть, мне по габаритам до Ирки далеко, да и спала я не в одноместном мешке, а в двухместном. А то вспоминается рассказанная ею же еще летом история, после которой я страстно возжелала попасть на тот же самый рязанский раскоп вместе с ней. А дело было так: Ирка запуталась в спальном мешке, поэтому, когда поутру прозвучала побудка, выяснилось, что самостоятельно она вылезти попросту не может. Картина маслом: Ирка, пыхтя и матерясь на все лады, выползает из палатки на манер запеленатой в зеленый спальник гусеницы и требует, чтобы хоть кто-нибудь ее из этого треклятого пыточного устройства вытащил. На деле – освободили только минут через пять, когда весь раскоп перестал сгибаться пополам от хохота…

– Подъем, пионеры современного ролевого движения, полигон ждет! – выдала подруга, выбираясь из палатки и уходя со своей зверь-трубой будить оставшийся народ. Эх, чую, что охотиться за девушкой в черном плаще будут не только противники из другого лагеря, но и кое-кто из своих.

– Матерая садистка, – недовольно пробормотала я, выбираясь из спальника. Ушибленный накануне затылок уже почти не болел, так что я была твердо намерена вернутьсяв строй, а иначе – спрашивается, зачем я сюда приехала, а? Вот уж точно – не в палатке отсиживаться…

– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты, – негромко отозвался Рейн, вылезая из спальника и тотчас набрасывая расшитую рубашку поверх черной водолазки.

– Намекаешь на то, что я садистка? – ненавязчиво поинтересовалась я, оглядываясь в поисках своего плаща, коего нигде не обнаружила. – Слушай, Рейн, а ты не в курсе,куда мой плащик подевался? Вроде я его тут нигде не вижу…

– А в нем сейчас Филька гуляет, кажется, – пожав плечами, ответил тот, подбирая меч и темно-зеленый плащ и готовясь вылезать из палатки.

– Эй, стоп, а мне в чем ходить, а?!

Мой вопль униженной и оскорбленной банально проигнорировали, поскольку Рейн срочно понадобился кому-то из наших. Нет, на самом деле плащ мне не жалко – поносят и вернут, куда денутся, но все-таки сейчас он мне вроде как нужен, потому что в одной льняной рубашке поверх тоненького свитера в середине октября холодно. Да, осень в этом году феноменально теплая, но что с того? Комфортно только пока ветра нет, а как поднимется – так только плащ и спасал… Ладно, выпрошу у кого-нибудь. Точно ведь помню, что у кого-то был с собой только «про запас» и чтобы на параде надеть, а потом заменить плотной курткой.

И вот так всегда. Нет, я, конечно, понимаю, что на полигоне каждая найденная кружка считается условно своей и условно чистой, но вроде бы как к предметам одежды это пока не относилось. Хотя с оружием у нас такое уже было – когда оставленный у ближайшего дерева меч непременно «утекал» куда-то в район боевки, найти его потом было довольно трудно, пусть и возможно. Ребята у нас честные: либо сами отнесут позаимствованное таким образом оружие туда же, откуда взяли, либо оттащат в «пункт сдачи арендованного арсенала», то есть в мастерятник. А мастерский состав, тихо матерясь сквозь зубы, потом обычно вешает в сети объявление о найденном на полигоне оружии, если его владелец не объявится до окончания игры.

– Кселька, ну сколько можно ковыряться, а? – Ирка, по-видимому уже успевшая перебудить весь лагерь, опять влезла в палатку, и вид у нее был до ужаса довольный. Точно, ее зверь-труба все же подняла всех, кого могла и кого не могла – тоже.

– Сколько нужно, – буркнула я, застегивая молнию на высоких сапогах и протягивая Ирке кожаные наручи со стальными заклепками, купленные в Рок-Арсенале на ВДНХ. Кто не знает – самые лучшие и относительно дешевые наручи для ролевых игр всегда можно найти в магазинах, где продают всяческую шнягу для рокеров и металлистов. К примеру, широкие, почти до локтя, наручи металлистов из шорной кожи с заклепками замечательно защищают от удара текстолитовым или дюралевым клинком, а стоят вполовину дешевле антуражных. Правда, их обычно дорабатывать надо: все-таки профессиональные вдобавок ко всему еще и выстелены войлоком изнутри, что является большим и качественным плюсом последних. Я уж не распространяюсь о том, что из накупленных в том же Рок-Арсенале браслетов с клепками Ирка сделала себе неплохую защиту на куртку – попросту нашила их на плечи. – Кстати, Ир, ты не знаешь, у кого можно плащ позаимствовать? А то мой вчера Филька увела, а сейчас вроде как прохладно.

– Ну, сейчас похожу, поспрашиваю народ. Правда, большая часть уже по территории «патрулирует», но в лагере еще наши есть. Только вот стопудово – что найду, то тебе велико будет. В плащах-то у нас в основном ребята ходят. Но я постараюсь кого-нибудь ограбить.

– Ир, да, ограбь, если тебе так удобней. И вообще – чем шире плащ…

– Тем легче его тебе на голову набросить во время боевки! – съязвила подруга. Я только пожала плечами и достала из раскрытого рюкзака бутылку с водой – умыться.

– Ну, есть минусы, конечно. Зато, когда я в широком плаще, по мне сложнее попасть – в основном вхолостую бьют по одежде.

– Да по тебе и так попасть сложно – мелкая, шустрая, еще и левосторонняя. Левая ты какая-то, Кселька. Ладно, пошла я тебе плащ искать.

Ирка мирно свалила, а я подхватила бутылку с водой, зубную щетку, полотенце и отчалила к протекавшему неподалеку от лагеря ручейку. Хорошо, что мастера обозначили дорогу к нему синими тряпочками, развешанными на ветках деревьев, а то я могла и заплутать спросонья. Раза два я натыкалась на наши патрули, и каждый раз, отвечая на вопрос: «Кто идет?», приходилось пояснять, что я тут «по жизни», то есть в данный конкретный момент в игре не участвую. Хм, интересно, меня нарочно пораньше не подняли, чтобы я повстречала все патрули вокруг ручья? Я глянула на часы в виде медальона-сердечка, висевшего на шее: так, похоже, дневная игра идет уже с полчаса, но пока как-товяло. Интересно, штурм будет? Потому что вчера захват нашей, так сказать, крепости провалился с громким треском, а вот сегодня нас должны попытаться захватить всерьез. Насколько я знала, нам надо будет продержаться где-то около часа. Если нас за это время не возьмут, то по мастерскому призыву к нам подойдет нехилое подкрепление, пусть и виртуальное, и будет считаться, что защитники школы отбились, враг повержен, добро опять поставит зло на колени… и зверски убьет. Господи, и кто такой сюжет придумал? А ведь Рейн еще меня наверняка не выпустит за частокол после вчерашнего. Буду стоять на вышке с луком в руках и пытаться отстреливать нападающих. Почему пытаться? Ну, когда они подойдут вплотную – проблем не будет, попасть с расстояния в пять метров в мельтешащий народ из лука не очень сложно, но вот останутся ли у меня кэтому моменту стрелы – никому не известно. Скорее всего, нет – потому что их у меня будет максимум штук пятнадцать, а может, и того меньше.

Наконец впереди показалась вода, и я перестала загружать себе голову всякой ерундой. Если я упрусь рогом и сунусь в ближний бой, то Рейн мне тогда не указ и он это знает.

Я натянула тетиву на лук и критически присмотрелась к оплетке. Распускается, зараза, надо было ее из кожаных полос делать, а не из тонкого шнурка, сейчас бы не мучилась. Покосилась на стрелы, в количестве десяти штук лежавшие у моих ног на помосте частокола, и страдальчески вздохнула. Н-да, много я настреляю с таким боезапасом, слов нет. Ирка, расположившаяся на вышке на другом краю частокола, махнула мне рукой и потянулась за одной из стрел. Я тоже наложила одну из своих на тетиву, но натягивать лук пока не торопилась. Все-таки промедлишь с выпуском – стрела полетит не пойми куда, а то и вообще бесславно сорвется. А их у меня слишком мало, чтобы тратить попусту. Рейн, опираясь на свой излюбленный текстолитовый двуручник работы екатеринбургского мастера Дика, флегматично смотрел на довольно большую просеку перед частоколом, где уже относительно правильным строем шли противники из соседнего лагеря. Ну, насколько мне с моей небольшой близорукостью отсюда видно, лучников у них нет, а вот сколько магов – неизвестно. В любом случае, первый ряд этого так называемого «строя» шел со щитами и, кажется, в кольчугах. Плохо. Потому что если у них такихзапасливых много, то нам будет совсем невесело.

Захватчики подошли ближе и остановились на краю поляны.

Мы с Иркой почти одновременно подняли луки, но стрелять пока не торопились: расстояние великовато, стрелы могут и не долететь. Вернее, Иркины, может, и долетят, но у меня лук послабее, надо бить наверняка и с расстояния не больше пятнадцати метров, иначе стану мазать со страшной силой. Хотя на тренировках я и умудрялась, стреляя со стойки на колене, попадать аккурат в лезвие клинка Рейна, ширина которого где-то два с половиной сантиметра, но там расстояние-то было метров пять, не больше. Кроме того, и не носился он по полю, а эти – точно будут. Это пока они стоят, как на параде, а вот сейчас кто-нибудь из мастеров, который уже наверняка вплотную подобрался кместу событий, даст сигнал к началу атаки и вот тогда будет жарко. Так и оказалось: откуда-то из кустов раздался хрипловатый вой Иркиной зверь-трубы, которую мастера позаимствовали у владелицы. Н-да, только вот играть на пионерском горне никто из них явно не умел, но сейчас этого и не требовалось – главное, чтобы прогудеть громко, а большего и не надо. Строй мечников рассредоточился, и я увидела, что таран они все-таки принесли. Ну, хорошо, что я недалеко от ворот – посмотрим, сумею ли нащелкать народу по шлемам, если не стрелами, так хоть фаерболами. Все-таки не просто так я Магичкой поехала. А на самый крайний случай – высота частокола всего два с половиной метра, перемахнуть через него особых проблем не возникнет, даже при приземлении. Правда, достанется мне потом от Рейна за такую самодеятельность…

Я отбросила назад полу широкого черного плаща, найденного для меня Иркой, и, натянув тетиву, сделала первый пристрелочный выстрел одновременно с подругой. Та попала, я же промазала, но промах меня не сильно расстроил – я заметила за спинами народа в кольчугах темно-синие накидки магов. Так, если память мне не изменяет, то по магам достаточно разок-другой выстрелить из лука – и пойдут как миленькие в мертвятник. Это только мне дополнительных хитов понавешали за костюм и хорошо продуманную легенду, но отряд «занавесочников» – магов вряд ли обзавелся такими же привилегиями.

Им же хуже. Потому что занавесочников, то есть людей, делавших игровые плащи из больших кусков ткани, попросту присборенных по верхнему краю, ролевики не очень любили. Это как если бы на званый вечер, где все в красивых смокингах или вечерних платьях, кто-то пришел в простеньком велюровом пиджачке. Не в тему и все тут. А занавесочниками их окрестили потому, что плащики эти больше походят на снятую с окна шторку.

– Ксель, гаси магов, когда приблизятся!

Я посмотрела в сторону Ирки, которая уже начала обстрел тех, кто тащил три небольшие деревянные лесенки, сколоченные, судя по всему, прямо в лагере. Тоже не лишено смысла – захват крепости считается успешным, если ворота открыли либо снесли, в крайнем случае, перелезли через частокол и «вырезали» или захватили большую часть защитников. Наши противники, судя по всему, решили объединить оба способа в надежде, что хоть один из них сработает. Ну, посмотрим, господа. Нам ведь только час продержаться, а отсчет времени уже пошел, начинаясь со звуков зверь-трубы.

– Маги, готовьтесь обстреливать тех, кто со щитами!– Рейн однозначно умница. Самую большую опасность для нас представляет народ с тараном, прикрывающийся щитами: стрелами их не «убьешь». Зато при попадании мячика-фаербола в щит, последний считался сгоревшим и отбрасывался в сторону как нерабочий, и вот тогда можно уже стрелять в неудачника сколько угодно.

Первый же удар тараном сотряс ворота до основания, довольно хлипкие доски, из которых они были сделаны, затрещали, но устояли. Я же недолго думая выстрелила из лука в открывшегося бойца, которому кто-то из наших девчонок уже помог избавиться от лишней ноши.

Пока тот, ругаясь, отбрасывал «сгоревший» щит в сторону, я успела выстрелить еще раз, а прилетевшая со стороны вышки Иркина стрела окончательно отправила парня в мертвятник. Рейн продолжал расхаживать взад-вперед по деревянному настилу, который, к счастью, при постройке сделали сплошным. То есть над воротами он тоже существовал. А что – удобно, а то видела я крепости, где над так называемым подъемным мостом настил обрывался и приходилось перепрыгивать через метровый зазор. Здесь же можнобыло не страдать подобной ерундой, поэтому я выбрала наиболее удачную, с моей точки зрения, позицию – над самыми воротами – и оттуда довольно метко выносила народ,пытавшийся подобраться к частоколу с тараном.

Тех же, кто штурмовал крепость с помощью лестниц, пока довольно удачно выносили ребята, которым тоже нашлось место на настиле, – все-таки девушкам-магичкам как-то несподручно отпихивать от частокола штурмовые лестницы, да еще с чем-то вроде крюков на самом верху, которые цеплялись за зубцы и крайне неохотно снимались. Остальные защитники крепости собрались внизу, вдоль штурмового коридора – огороженной довольно прочным забором прямой дорожки шириной полтора метра и длиной где-то пять-шесть. По правилам это был дополнительный рубеж обороны команды школы – то есть при вышибании ворот захватчики должны были пройти через него, и только в конце попадали в саму крепость.

Кажется, я чересчур увлеклась – расстреляв вся стрелы и с десяток мячиков, я отнесла бесполезный уже лук на вышку к Ирке, которая тоже извела весь боезапас, и мы обепринялись выжидать, когда же закончатся фаерболы у наших девушек и нам все-таки вынесут ворота. Времени, отпущенного на сражение, осталось уже меньше половины, и я, откровенно говоря, надеялась, что мы сможем протянуть означенный час, не вступая в ближний бой, хотя, судя по всему, надежда эта была более чем призрачная. Пусть противников из пятидесяти с чем-то человек осталось около тридцати, этого вполне хватит, чтобы вынести крепость, потому что девушек у нас больше половины и почти все онив боевку лезть не будут, так как ни мечей у них нет, ни драться толком они не умеют. Да и встревают ли в довольно серьезную махаловку в тоненьких кофточках и широких юбках? Ну, если это не я или Ирка, то никогда.

– Кселька, я, пожалуй, спущусь вниз, буду стоять у штурмового коридора – сама видишь, ворота вот-вот сломают, а самые толковые наши ребята сейчас с лестницами канителятся.

– Давай, а то если еще и через частокол перелезут то нам всем будет кисло.

Ну, поскольку мастер по боевке зорко следит за выполнением игровых правил, то можно не волноваться: гасить негуманными методами нас не будут, скорее всего, просто прокатятся, как катком. Но гуманно. Правда, минус в этом всем все равно есть – если я попытаюсь оборонять штурмовой коридор, то Рейн будет ругаться очень и очень сильно. Потом. Возможно. Если не возникнет других дел.

Ирка довольно шустро спустилась вниз, вставая у импровизированного заборчика внутри частокола, когда ворота все-таки треснули. Очередной удар выбил перегородку окончательно.

Интересно, на раздачу мозгов при рождении я опоздала или же просто куда-то их дела по недомыслию? Что, похоже, недодали, я поняла только тогда, когда за секунду до того, как первый воин в кольчуге и с полуторным мечом наперевес ступил в штурмовой коридор. Я спрыгнула с настила, с высоты около двух метров, и, не успев подняться с колена, наотмашь рубанула катаной. Парень явно не ожидал, что прямо перед его носом сверху свалится ненормальная русоволосая девушка и, не размениваясь на долгие разговоры, нанесет удар первой. В итоге выпад он пропустил, а когда пришел в себя, я уже стояла на ногах, размахивая клинком. Весомый плюс нашего штурмового коридора был втом, что из-за небольшой ширины его можно было довольно успешно оборонять вдвоем, а если со щитами-то вообще продержаться довольно долгое время. Да и нападающие не могли прорваться сразу – сражаться возможно было максимум двое на двое, остальным приходилось ждать поодаль. Все бы хорошо, да вот только я была одна. Недолго – секунд пятнадцать-двадцать, пока за спиной не послышался возмущенный клич Ирки и подруга не встала справа, помогая не пускать противников дальше. Но за эти пятнадцать секунд мне успели довольно чувствительно ударить по локтю, отчего правая рука онемела, и хорошо, что катана легкая, а левой рукой я владею немногим хуже, чем правой. Только вот потом меня безапелляционно оттеснили из штурмового коридора в саму крепость со словами, что нечего мне тут делать.

А локоть-то и впрямь болел, да так, что поднять правую руку с катаной не было никакой возможности. Вот когда я порадовалась, что на мне чей-то широкий плащ, запахивающийся так, что скрывал меня полностью от шеи и до щиколоток. Под его складками бессильно висящую вдоль тела руку можно было запросто спрятать от зоркого взгляда мастера по боевке, который за проделанный мною финт еще много чего потом выскажет. Правда, не засчитать подобный прыжок он мне не сможет, так как в правилах оговаривались только прыжки с частокола по ту сторону крепости – типа, упал со стены и разбился. Зачем? Ну, предположим, что у меня за спиной танцкласс по латинской программе, аэробика и еще самбо по мелочи – то есть спрыгнуть с двух с половиной метров так, чтобы не повредить себе ровным счетом ничего, я могу. Ну, возможно, на подобное способны еще человек пять-десять из нашего лагеря, но на этом все. А народ в запале может попытаться повторить то, что обычно рекомендуют не делать собственными силами, а кто отвечает за травмы на полигоне? Правильно, мастера. Так вот, чтобы подобного искушения не возникло, и ввели такие правила: сиганул со стены, идешь в мертвятник без разговоров. Но про прыжки с настила в штурмовой коридор никто ничего не говорил, а что не запрещено – то разрешено! Высота настила – чуть меньше двух метров, просто вряд ли кто из мастеров предполагал, что найдется настолько ненормальный, который будет прыгать с него навстречу прорвавшимся через ворота. Рейн – тот да, мог бы предположить, но он все-таки понадеялся на наличие здравого смысла, а в последнее время у меня его что-то маловато.

Нападающие почти прошли штурмовой коридор до конца, когда со стороны ворот опять раздался душераздирающий вой Иркиной зверь-трубы и кто-то из мастеров выдал текстследующего содержания:

– Прибыло войско короля, присланное с ближайшей границы, и окружило Магическую школу, не давая вырваться захватчикам! Воинству тьмы предлагается сложить оружие ипокинуть крепость!

Ну, кажется, штурм нами все-таки выигран!

Бой после таких слов мастера почти сразу прекратился, и противники, опустив оружие, начали покидать «крепость». Вот уж чему я радовалась вместе со своей командой, но очень недолго: ко мне твердой размашистой походкой приближался Рейн, и, если судить по выражению его лица, сейчас меня будут ругать, причем за дело. Я заранее цапнула проходившую мимо Рийку за край накидки и честно попыталась за ней спрятаться, впрочем, безуспешно – подруга ниже меня на полголовы и более худенькая, так что замаскироваться не получилось. Вот когда я пожалела, что Дейна, знакомого ролевика из «старой гвардии» девяностых на этой игре нет – за его широкой спиной я могла спрятаться полностью, и вот тогда можно было бы с полной уверенностью сказать, что фиг меня кто из-за него достанет.

Но при Рийке Рейн меня хоть не будет наказывать применением физической силы, а ограничится лишь словами. Правда, присмотревшись к его потемневшим глазам, я перестала быть столь в этом уверена. И опять оказалась права. Ой, мать моя ведьма, сейчас меня будут добивать, только на этот раз по жизни!

– Рийка, отойди, мне тут надо с Ксель поговорить…

– Рия-а-а-а, – жалобно заныла я. – Не бросай, меня ж тут добьют!

Подруга несколько секунд переводила взгляд с меня на Рейна и обратно, а потом со словами: «Рейн, если ты ее покалечишь, народ тебе этого не простит», – смылась в неизвестном направлении. Я тоскливо посмотрела ей вслед, когда мастер по боевке схватил меня за плечи и довольно ощутимо тряхнул.

– Так, я тебе что говорил? Куда ты все время несешься сломя голову, а? Я же тебя больше ни на одну игру не возьму. Попрошу твою маму запереть тебя дома и не выпускать!

– Только попробуй! – с вызовом объявила я, вскинув подбородок. Ох, нарываюсь ведь, еще как нарываюсь. Но по локтю мне и впрямь хорошо засветили, вот я и ищу повод, чтобы поцапаться и наконец-то сбросить накопившееся раздражение. – Поеду куда-нибудь типа Мордхейма, где ты никому не указ и нарочно сунусь в первый же бугурт! А что? Кольчугу найду, шлем одолжат, меч у меня есть, щит Ирка выпилит, – короче, амуниция будет! Давно мечтала поучаствовать в массовом сражении!

– Чтобы тебе там голову проломили?!

– Зато тебе проще будет – не придется со мной возиться, когда я тебе боевку своим поведением порчу!

– Да плевать мне на боевку, дурочка! – Рейн вдруг прижал меня к себе так, что я только тихо пискнула от неожиданности. – Я за тебя волнуюсь, понимаешь ты это или нет? – И, помолчав с секунду, добавил: – Просто второй такой ненормальной на полигоне нет, а ответственность за тебя несу я.

– Рейн! – Голос мастера с зверь-трубой в руках задавил зародившуюся было романтику в корне. – Там тебя главмастер требует – надо красиво игру закруглить, чтобы до темноты лагеря свернуть и по домам разъехаться.

– Ладно, сейчас иду. – Он отпустил меня и шутливо нажал указательным пальцем на кончик моего носа, как на кнопку дверного звонка. – Хорошо хоть, что боевок больше не будет. Только ты все равно без надобности больше не лезь куда не надо, ага?

– Не обещаю, но постараюсь, – улыбнулась я. Рейн только кивнул и, поудобнее перехватив меч, зашагал в сторону мастерятника.

Я же пошла в противоположном направлении. Вроде бы в палатке у меня в рюкзаке есть какая-то мазь типа «Спасатель», от которой синяки и прочие ушибы проходят гораздобыстрее. Да, зашептать было бы эффективнее, но я как назло в упор не помнила ни единого заговора. Ладно, домой приеду – мама залечит, а пока обойдусь тем, что есть. С такими мыслями я ушла с поляны и углубилась в лес по едва заметной тропке, которая невесть откуда возникла под моими ногами. Ну, лешие, низкий поклон вам, выводите…

Кусты напротив меня зашуршали, и из них вылезла слегка встрепанная и чем-то недовольная Чийни. Ну, чем девушка была недовольна, и ежу понятно – моим присутствием наполигоне, конечно. Да еще и в компании Рейна. И если моего друга она еще воспринимала более-менее адекватно, то моя скромная персона действовала на нее как красная тряпка на быка. А все потому, что я «имела наглость увести ее единственную любовь». Ага, ну как же… А то, что самой ей Рейн был нужен только в качестве игрушки и по принципу «мое, сама не воспользуюсь, но никому не дам!» – она как-то в расчет не брала. Главное, что меня моментально записали в «развратные ведьмы», чем сделали нехилый по своей величине комплимент, значительно преувеличив как мои достоинства, так и степень воздействия на противоположный пол, после чего началась травля. Проклятия ипрочие «милые и добрые» пожелания посыпались на меня как из рога изобилия. Спасало только то, что, будучи ведьмой не знаю в каком поколении, да еще и уже выбравшей Свет в качестве направляющей силы, защита у меня была – дай бог каждой. Посему все ее попытки так или иначе испортить мне жизнь на расстоянии благополучно заканчивались с нулевым результатом.

И, похоже, сейчас мне постараются все вышесказанное компенсировать уже при личном контакте. Эх, не повезло: вся моя команда шлялась либо по полигону, либо в мастерятнике, либо в нашем лагере, а в присутствии дружелюбно настроенного по отношению ко мне народа Чийни не подходила ближе чем на пять метров, честно не смотря в мою сторону. Я сначала напрягалась, в очередной раз ощущая затылком тусклый, словно неживой взгляд карих глаз темной ведьмы, которая только считала себя «отошедшей от дел». Рейн большую часть времени зависал в мастерятнике и до меня добегал либо во время игровых действий, либо отыскивал в лагере. Понятно, что беспокоился в меру возможностей, но Рийка с Иркой, поехавшие в составе команды, каждый раз уверяли его, что от меня ни на полшага не отойдут и вообще будут всегда рядом.

А вот сейчас я по глупости решила срезать дорогу от недавно обороняемой крепости к лагерю через ручей и столкнулась с Чийни, которая то ли делала обход, то ли просто шаталась по лесу. Маловероятно, что я и на этот раз ограничусь выразительным взглядом…

Впрочем, уж он-то мне был обеспечен! Н-да-а-а, а ведь это первый случай, когда меня столь активно ненавидят. Правда, пусть уж она лучше злобно зыркает в мою сторону из-под длинной светло-русой челки, чем подсылает дурных на голову подруг травить Рейна крысиным ядом. Безуспешно, правда, но сам факт…

Я уже хотела обойти несостоявшуюся соперницу по широкой дуге, когда она молча метнулась ко мне, выхватывая что-то из-под свободной ветровки, наброшенной поверх платья. Тускло блеснуло лезвие ножа, вспоров плащ, позаимствованный у знакомого ролевика гораздо больших габаритов, нежели я, и посему висевший на мне, как на вешалке. Яшарахнулась в сторону, чувствуя, как левый бок обожгло резкой болью. Разбираться, насколько серьезно ранение, времени не было. Как говорил тренер в секции самбо, куда я успела походить всего полгода, пока та не закрылась, первоначально обезвредьте нападавшего, а потом уже подсчитывайте синяки.

Посему пришлось перехватывать правую руку девушки и останавливать левую, занесенную для удара кулаком.

А дальше уже отработанный в секции комплекс ударов, который тренер Николай Алексеевич умудрился вдолбить нам до уровня рефлекса: резкий удар коленом в живот или выше, так, чтобы человек согнулся пополам, и добивание ребром ладони по затылку… Вот только я не думала, что с перепугу ударю так сильно – не смягченно, как в тренировочном спарринге, а от всей души, а руки-то у меня после занятий с мечами сильными стали.

От удара по затылку Чийни мешком повалилась на землю, уткнувшись лицом в толстый ковер опавших листьев, а я так и замерла, глядя на деяние рук своих. Вроде бы не убила – хруста костей слышно не было, значит, все-таки вырубила. На всякий случай я проверила пульс на шее девушки – сесть за непреднамеренное убийство мне не хотелось ни капельки, к тому же из-за нее. Пульс бился сильно и четко – жить будет, только голова поболит, когда очнется.

Задетый бок напомнил о себе резкой стреляющей болью, и я, внутренне дрожа, откинула в сторону полу спасшего мне жизнь плаща. Если бы его на мне не было, то Чийни бы непромахнулась, но широкое полотно хорошо меня скрывало – девушка била почти вслепую, поэтому наверняка только поцарапала.

Я шустро развязала длинный витой шнур, заменявший пояс, и, подняв подол окровавленной рубашки, с облегчением вздохнула – действительно, всего лишь царапина. Довольно глубокая и длинная, но все-таки не серьезная рана. А вот рубашку придется чинить, хорошо что не выбрасывать, а то жалко собственного труда – две недели вышивала!

С такими мыслями я, недолго думая, выудила из самодельной наплечной сумки относительно чистый носовой платок и, сложив его пополам, закрыла им царапину, прилепив на краях кусочками пластыря, который таскала с собой на тот случай, если будет мелкая ссадина или натру ноги в игровых полусапожках. И уж точно не предполагала, что придется его использовать именно так.

Девушка на земле застонала, и я быстро подняла нож, выпавший из ее руки после моего удара. Не хватало еще, чтобы она меня добить захотела. И что с ней теперь делать? На полигон точно выпускать нельзя: очнется, решит, что терять ей больше нечего – и тогда мне может уже так не повезти. Вывод – надо сдать ее в мастерятник, а там пусть уже мастера разбираются, какой умник притащил ее на игру и куда ее девать. Потому что заявление в милицию я на нее точно напишу. А вот маме пока лучше не говорить – так сглазит, что мало не покажется. Вернее, сделает так, что ей воздастся по принципу «око за око», а это даже я считаю несколько жестоким.

А как тут у нас пленяют по игре? Не зря же с собой этот шнур-пояс таскаю, который на самом деле – хорошая веревка! Морские узлы меня научили вязать в кружке макраме, асвязывать руки я переняла у брательника, когда мы с ним играли в казаков-разбойников с деревенскими ребятами и приходилось «брать пленных». Поэтому запястья девушки я стянула меньше чем за полминуты, да так лихо, что сама точно не развяжется, и хорошо, если в мастерятнике узел распутают, а не разрежут. Не хотелось бы столь удачного пояска лишиться…

М-да, и что, мне ее теперь волоком полкилометра тащить?

Ну, ростом девушка невысокая, и что с того? Сорок шесть килограммов живого веса для меня – это все-таки многовато. А сейчас она в себя придет, и тогда я ее вообще не дотащу, потому что второй веревки у меня нет, а шнурков на ботинках у нее не было – только застежки.

Спасла ситуацию Ирка, выскочившая из-за деревьев с радостным воплем:

– Я все-таки обнаружила тебя, мятежная эльфийка! Готовься к позорной казни!

– Ир, – устало заявила я, держась за бок, – помоги эту ненормальную до мастерятника допереть, а?

– Так, что она успела сделать? – моментально посерьезнела подруга, подходя ближе. – Вот, оставь тебя в одиночестве на пятнадцать минут – сразу же в проблему влезешь…

– Поцарапала малость. – Я отодвинула полу плаща, демонстрируя небольшое кровавое пятно на рубашке. – Да не дергайся, правда царапина! – заверила я Ирку, которая уже нехорошо посмотрела в сторону медленно приходящей в себя девушки. – Надо будет отдельное спасибо за одолженный плащик владельцу сказать – из-за него промазала. Теперь понимаю, почему в средневековье такие плащи были в моде. Пока сообразишь, где складки, а где цель…

– Не, я ей точно мозги вправлю. Попозже, – «ласково» пообещала подруга, берясь за связанные запястья Чийни и довольно бесцеремонно потащила ее напролом сквозь кусты по кратчайшей дороге к мастерятнику. – Ксель, ты-то хоть не отставай, а то мало ли, вдруг «на дело» она не одна пошла…

Мастерятник встретил нас полным игнорированием – Рейн воодушевленно о чем-то спорил с главмастером игры, а остальной ведущий состав сгрудился рядом, время от времени вставляя деловые и не очень реплики. Не знаю, сколько длился бы этот бардак, но Ирка рывком приподняла Чийни за связанные запястья и гаркнула натренированным на семиклассниках голосом:

– Народ, а ну, слушайте сюда! Кто додумался пропустить на полигон ненормальную с холодным оружием, а?

Ребята заткнулись не сразу, а Рейн обернулся, продолжая фразу:

– А я говорю, что чиповки на оружие… Так. Что случилось?

– А ты у своей подружки спроси! – возмущенно выдала Ирка, отпуская Чийни. – Кто ее привести додумался, а? А ножик у нее отобрать слабо было, если даже невооруженным взглядом ее неадекват заметен? Кстати, колитесь, с кем сейчас походная аптечка гуляет?

– С Моритаром вроде как… – на автомате выдал главмастер. – А зачем?

Более дурацкого вопроса, как мне кажется, задать было попросту невозможно. Посему я просто стащила плащ с плеч и, красноречиво подергав за дырку на рубашке с небольшим пятном крови, пояснила:

– Потому что носовой платок в качестве повязки малость неудобен. А еще хотелось бы продезинфицировать то, что есть! Еще вопросы?

Надо было видеть глаза Рейна, когда я продемонстрировала «боевое ранение». Пахнуло леденящим холодом, от которого у меня по коже мурашки затеяли внеплановый марш, и зрачки его на миг дрогнули, вытягиваясь в вертикальную щель. А это что такое?

Нет, я прекрасно понимаю, что я не единственная ведьма в Москве, но никогда не думала, что Рейн тоже принадлежит к нашей братии! Почти полгода встречаюсь с человеком– и на тебе, выясняю, что он тоже как-то связан с сумеречным миром. Жаль, что Анастасия так и не научила меня смотреть истинным зрением, иначе я сразу бы поняла, к какой стороне принадлежит человек, о котором, как я думала, я знала почти все.

Странно, что я не ощущала в нем себе подобного… А он уже стоял рядом, бережно прижимая к себе, и сердце его билось часто-часто, как будто он перепугался за меня сильнее, чем старается мне показать. Похоже, что в ближайшее время у нас состоится серьезный разговор на тему сверхъестественного…

Глава 4

За каким лешим походная аптечка «сделала ноги» вместе с Моритаром на другой конец полигона, выяснилось довольно быстро – оказывается, кому-то из ребят капитально «прилетело» по голове текстолитовым клинком, из-за чего было проще донести аптечку до пострадавшего, чем наоборот. Ну скажите на милость, кого к кому легче доставить – человека в кольчуге, у которого после удара по лбу в глазах двоится и вообще голова кружится, или же относительно небольшую походную аптечку, представляющую собой чемоданчик? Правильно. Поэтому и Моритар и средства первой помощи были как раз в нашем лагере.

Эх, кабы знала заранее – сразу туда и пошла бы. Ехидный внутренний голос тотчас добавил, что «кабы знала заранее», то по кустам без сопровождения не стала бы лазить.

– Ксель, покажи, что там у тебя? – мягко попросил Рейн, осторожно убирая мои руки от прорехи на рубашке. – Да не бойся ты, больнее уже не будет, я только посмотрю.

– А я не боли боюсь, – тихонько ответила я, тем не менее позволяя поднять подол и выставляя на всеобщее обозрение уже пропитавшийся кровью тонкий носовой платок.

– А меня тем более бояться не надо, ты же знаешь, что тебе я ничего не сделаю. – Он аккуратно отклеил один из пластырей и нахмурился, глядя на длинную и довольно глубокую царапину, которая пересекала бок. Н-да, не будь плаща – мне бы качественно и безапелляционно распороли живот, после чего, ведьма я там или нет, а жить оставалось бы минуты три от силы. – Так. Повезло тебе, Ксель, – за недельку-другую заживет…

Как я поняла, подтекст был примерно следующего содержания: «Вот сейчас тебя перебинтую, успокою – и пойду разбираться с Чийни». Каким образом он собирается выяснять отношения с темной ведьмой, зло зыркающей на нас из-под челки, я уже даже представить не могла. Обычный человек ограничился бы заявлением в милицию, ну, еще, может быть, промыл мозги путем профилактических пощечин, но у простого человека зрачки не вытягиваются в вертикальную щель. От него не плещет ледяным ветром, в котором угадываются обжигающе горячие искры…

И что он мог сделать темной ведьме, которая хотела меня убить, я даже предположить не рискнула. Но на сегодня мне крови хватило, к тому же она не стоила того, чтобы Рейн запятнал свою душу темными подпалинами злых дел. Поэтому единственное, что мне пришло в голову, – это схватиться за бок и слабым голосом попросить либо меня перетащить к аптечке, либо Моритара вместе с ней ко мне, потому что разговоры разговорами, но мне не улыбалось подхватить какую-нибудь заразу. Ирка, не размениваясь на охи-ахи, скрылась в кустах со словами, что «сейчас я этого Айболита кучерявого приведу», а меня усадили на ближайшее поваленное бревно.

Рейн присел на корточки передо мной и, взяв мои ладони в свои, заглянул в глаза:

– Слушай, я не хотел тебя пугать, честное слово. Я не думал, что ты заметишь.

– А как это было не заметить, а? – Я говорила тихо, но, оказалось, он меня все равно услышал.

– Вообще-то обычные люди не заметили бы… Ксель, ты тоже?

Я запнулась, не торопясь отвечать на заданный вопрос, и посмотрела в сторону Чийни, которую двое ребят уже готовились сопроводить от полигона до ближайшего отделения милиции. Ну и пусть, лишь бы Рейн этим не стал заниматься, потому что вмешается он – и все однозначно закончится очень немирно. Хорошо хоть, мобильники никто не отменял, и связаться с отделением милиции в ближайшей деревне до которой всего-то пара километров по лесу, можно было без проблем. Ребятам оставалось только вывести девушку к автомобильной дороге, проходившей недалеко от полигона, – и все дела.

К сожалению, отмолчаться мне так и не дали – а я и забыла, что наш мастер по боевке такой же упрямый, как и я. Я-то вообще докопаюсь до всего, что мне нужно. Подозреваю,такой талант «убеждающего инквизитора» у меня в генах заложен, ничем иным это объяснить не удавалось. А теперь выясняется, что и Рейн мне уйти от ответа не даст.

– Ксель?

– Тут я! – бодро отрапортовала я, но тотчас сникла под донельзя серьезным взглядом темно-карих глаз. – Ну и я вроде тоже. Только почти ничем не занимаюсь. Видимо, дар какой-то кривой достался, потому что ничего толком не умею.

– Но видеть ты можешь, – уверенно подвел итог Рейн. – А это уже что-то.

– Слушай, давай в другой раз об этом поговорим, ладно? – тихо попросила я. – Не до того мне сейчас, веришь?

– Верю… О, кстати, а вон и Моритар с аптечкой.

В поле зрения объявился наш Айболит, так не вовремя утащивший медикаменты из мастерятника, подгоняемый встревоженной Иркой. Увидев меня, в черном широком плаще больше напоминающую нахохлившуюся облезлую ворону, он быстро пересек поляну и, сгрузив аптечку у бревна, деловито поинтересовался:

– Так, Ксель, что у тебя тут?

– У нее тут ножевое ранение, – ответил за меня Рейн, отпуская мои руки и помогая Моритару открыть аптечку. – Неглубокое, к счастью, но, если воспалится, радости не будет совсем никакой. Слушай, где тут у тебя перекись водорода лежит?

– С краю посмотри, там небольшая бутылочка с наклейкой, на русском языке, между прочим. Читать, надеюсь, умеем?

И с чего все сегодня такие нервные, а? День, что ли, такой, планеты неправильно выстроились и вообще карма хромает? Будь тут Анастасия, она живенько бы объяснила, где тут что не так. Хотя, если даже такая бездарь, как я, ощущает волны злости, идущие от Чийни, то неудивительно, что все вокруг столь неадекватными стали. Не будь тут нервным, когда темная ведьма фонит, как ядерная боеголовка…

– Ксель, подними рубашку, дай посмотрю, что тут у тебя?

– Да смотри, пожалуйста, мне не жалко, – вяло кивнула я, мысленно надеясь, что это все побыстрее закончится.

Еще одна моя личная «фенечка» – все, что я высказываю вслух и с чувством, обычно сбывается с точностью до запятой, поэтому частенько приходится себя одергивать, чтобы не сболтнуть лишнего, а потом не мучиться. Со временем приучилась желать людям только хорошее, плохое не упоминать совсем, а уж проклинать – тем более. Сбудется ведь, а потом по мне же откатом и проедется.

Откат – это зачастую крайне неприятная вещь, а конкретно – некий энергетический бумеранг, который срабатывает всегда, то есть даже чаще, чем пресловутый закон подлости. Это своего рода плата за любое деяние, совершенное ведьмой. Скажем, не зря есть поговорка: «Все, что ни сделается, вернется к вам». Тут то же самое. Любое действие, которое связано с той или иной силой, используемой ведьмой, возвращается обратно троекратно. И хорошо, если сделали что-то доброе, а вот утроенное проклятие, бьющее по той, которая его и наслала, – вещь крайне малоприятная. Еще один минус отката в том, что мне, как ведьме в энном поколении, вовсе не обязательно читать какой-нибудь заговор, совершать «шаманские пляски при полной луне» и заниматься прочей ерундой. У меня Силу имеют слова, мысли, образы. И пусть я не умею сделать так, чтобы мелкие случайности играли мне на руку, гадать на картах и грамотно отбиться от разного рода посягательств на мое личное биополе, зато слова высказанного вслух желания имеют вес хорошо составленного и правильно произнесенного заклинания…

Тем временем Моритар отклеил пластыри, удерживающие окровавленный платок на порезе, и тихо присвистнул.

– Слушай, а неслабо тебя порезали. Благо, что воспаление не началось – сейчас промоем, заклеим, и все будет хорошо. Надеюсь, ты вида крови не боишься и в обморок не падаешь?

– Не падаю, не волнуйся, – обнадежила я приятеля, на всякий случай не опуская глаза, чтобы не видеть, как мне производят «операцию». Почему-то, когда смотришь на царапины во время обработки, они болят еще сильнее. А сейчас адреналин в крови стал утихать, боль начала ощущаться все сильнее и явственней. – Ребят, ну вы хоть делайте свое дело побыстрее, очень прошу. Долго мне тут еще си…

Договорить я не успела, поскольку Рейн безапелляционно плеснул перекись на царапину, так что окончание фразы превратилось в нечто малоразборчивое, но на диво эмоциональное. Матерное. Пополам с приглушенным шипением. Пока я высказывала все, что наболело, Рейн успел вытереть стекающую по боку перекись, чтобы она не намочила пояс штанов, и теперь аккуратно отирал кровь вокруг царапины, пока Моритар выискивал в аптечке стерильные марлевые салфетки и широкий пластырь, чтобы эти самые салфетки не сползали. К тому времени я уже успела более-менее успокоиться и выдала первое цензурное слово, обращенное к Рейну:

– С-с-с-сади-и-ист! Чтоб я тебе еще раз доверила себя перевязывать!

– Зато быстро, – спокойно отозвался тот. – Или ты предпочла бы, чтобы тебе медленно и аккуратно возили тряпочкой, смоченной в перекиси, по царапине?

Я подумала и пришла к выводу, что вариант номер два, предложенный Рейном, был еще более садистским, но признаться в этом ехидному мастеру по боевке? Да ни в жисть!

Окончание игры вышло каким-то скомканным. Я откровенно забила на последний этап, отсиживаясь в палатке Рейна в компании Рийки, которой в общем-то тоже было глубоко фиолетово относительно игры на мирной территории. Одно дело, когда идет боевка, и совсем другое – отыгрыш королевского бала, на котором присутствовали и победители, и побежденные. К счастью, роли у нас с Рийкой были не настолько ключевыми, чтобы наше участие было нужно для сюжета, так что мы вполне могли и отдохнуть. Уехать раньше я категорически отказалась, мотивируя это тем, что царапина не настолько серьезна, чтобы из-за нее отправляться домой в три часа дня, к тому же пилить в гордом одиночестве вначале через лес, потом ехать на электричке… В общем, Рейн тут был еще нужен, без него трогаться в путь мне было неспокойно и в итоге я осталась.

Пока мы с Рийкой сменили ролевую одежду на обычную, пока я собрала игровое оружие обратно в чехол, народ начал постепенно расползаться по лагерям, начав сворачиваться. Рейн появился, как обычно, довольно неожиданно и, выгнав нас с подругой из палатки, принялся упаковывать свой походный рюкзак.

Я немного понаблюдала за этим процессом, а потом все-таки попыталась хоть как-то организовать сбор нашей компании. Все-таки раз уже приехали вместе то и уезжать надо точно так же. Кроме того, обратные билеты все равно брали на одно и то же направление, а, зная медлительность наших, я считала, что лучше уж их поторопить, чем потом печально махать вслед ушедшему поезду и ждать следующего в течение часа.

И правильно считала. Потому что с полигона мы ушли только часов в пять вечера. По идее, вовремя, но очень уж мне надоело подгонять всех и каждого угрозами, что поезд-то ждать нас точно не будет, он – не я, у него расписание есть. Но, как ни странно, на дорогу от полигона до платформы мы затратили на порядок меньше времени, чем было наоборот. И почему бы?

Когда впереди уже замаячил просвет и послышался стук колес подъезжающей электрички, почти стемнело и народ, увешанный рюкзаками и чехлами, из которых выглядывали рукояти мечей, в сумерках выглядел по меньшей мере странно. Первое время ребята, уже прослышавшие о происшествии на полигоне, так и норовили конфисковать у меня рюкзак и чехол с арсеналом и вернуть только у подъезда родного дома, но я весьма успешно отбивалась, не горя желанием строить из себя инвалидку. Все-таки в двадцать первом веке от небольшой царапины еще никто не умирал, разве что в условиях тропических джунглей, где микробы размножаются со скоростью света.

Да, в чем-то я феминистка. Да, я не считаю правильным, когда девушка начинает шумно стенать по поводу сломанного ногтя, требует нести ее на руках, если путь занимает больше полукилометра, а если на ней обувь на каблуках – то начиная от самого подъезда. Да, я утрирую, конечно, но до сих пор считаю, что если ребята расчищают место для пикника во время выездов на природу, то девушка не должна сидеть сложа руки, будто бы оттащить нетяжелую ветку в сторону – не женское дело. Все-таки я воспринимаю женщину как подругу мужчины, которая равна своему возлюбленному, пусть в чем-то она его слабее, но в чем-то и сильнее.

И именно поэтому сейчас я, глядя на Рейна, который спокойно нес помимо оружия еще и палатку в здоровенном рюкзаке, я упорно тащила свой чехол, который, как мне казалось, делался тяжелее с каждым шагом. Поэтому, когда впереди замаячила платформа, я вздохнула с явным облегчением, радуясь возможности наконец-то скинуть тяжесть с плеча и отдохнуть. Рюкзак, болтавшийся на спине, практически не мешал. В нем ведь не бренчали дюралевые клинки, а покоилась одежда, спальник и все прочее объемное, но, в принципе, не тяжелое.

Электричке, которая подкатила точно по расписанию, я возрадовалась, как долгожданному спасению…

Мы с Рейном медленно шли по пустому переходу недалеко от «Авиамоторной». Оба молчали, потому что обоим наверняка хотелось сказать очень многое, но просто не знали как. Тяжелый чехол с тренировочным оружием уже успел окончательно оттянуть мне левое плечо, но попросить Рейна забрать его у меня банально гордость не позволяла.

Нет, ну надо же! Полгода уже знакомы – и ни словом не обмолвился на тему, что сам энергетик. Хотя я тоже хороша – упорно молчала про свою семью, даже не намекая на то, что моя мама, так радушно принимавшая нас после очередного концерта или поздней тренировки у меня дома и всегда поившая горячим чаем, – ведьма со стажем, светлая, но все-таки, несколько необычно было бы видеть, как она играет с огнем свечи, заставляя его то вздыматься на два десятка сантиметров, то почти гаснуть. А тут выясняется, что Рейн тоже из нашей братии.

Но если у меня никакого дара нет, кроме повышенной интуиции, что нормально даже для самой никудышной ведьмы, то Рейн – это вообще что-то непонятное с невообразимым потоком силы. Настолько этот поток непонятен и неоднороден. Как река Стикс, в которой переплетаются прошлое, настоящее и будущее, так в Рейне сплетались, заменяя друг друга, свет, тень и густая тьма. И этот клубок силы как-то существовал в одном человеке, создавая из него что-то совершенно невероятное.

Я не могу читать мысли, но его я чувствовала почти как себя. Это-то меня и удивляло до сих пор – знаю человека всего с полгода, а уже его сильные эмоции ощущаю как свои…

– Ксель, пожалуйста, не надо так.

– Что не надо? – моментально ощетинилась я, глядя на Рейна снизу вверх.

– Не надо казнить себя. Когда больно тебе – больно и мне, понимаешь?

– И с чего бы это, а? – Я остановилась и скинула чехол на каменные плиты перехода, поморщившись от боли, кольнувшей бок. Царапина, которую мне оставила Чийни, почти не болела, что было странно, но радостно. В любом случае – приду домой, мама ее быстренько зашепчет – за три дня зарастет. Рейн замолчал, пристально вглядываясь в моелицо, я же отвернулась, глядя на ряд ларьков, закрытых прочными жалюзи. Ну, время позднее, народа в этом переходе нет вообще – кто будет шляться в десять вечера по нему в воскресенье? Правильно, только ролевики вроде нас или еще какие-нибудь «романтики», которым дома не сидится. А ведь осень, темно и холодно уже. Если днем еще былотепло, местами даже жарко, то ближе к ночи температура упала на десяток градусов и на улице стало откровенно холодно, так, что у меня кончики пальцев замерзли, несмотря на кожаные перчатки с шерстяной подкладкой. А еще не шел из головы тот самый странный сон. Вернее, не совсем сон, а бред, который мне привиделся, когда я упала в обморок на полигоне. Нет, ну надо же было такому привидеться: какой-то холм, битва с существами, которых современные толкиенисты обозвали бы либо гоблинами, либо орками. До троллей они комплекцией не дотягивали.

И Рейн, рассекающий врагов вокруг себя не сверкающим клинком, а острыми краями широких «крыльев», больше похожих на обрывки черного шелка, но эти «обрывки», на несколько метров раскинувшиеся над его головой, разрезали истошно вопящих «гоблинов» вернее косы Смерти. Хотя, кто сказал, что у Смерти должна быть именно коса? Может, у страшной тетки тоже крылья с рваным острым как бритва краем?.. Но почему именно я вызвала к жизни весь этот кошмар? Почему на мой зов откликнулся Рейн, за несколько секунд в одиночку выкосивший роту врагов, залив холм кровью, а потом опустившийся передо мной на одно колено и предложивший мне все? Фактически бросил мир к моим ногам, потому что, как мне тогда показалось, пожелай я этого, он его завоевал бы. Просто так, потому что ему понравилось, как падали на пологий склон холма окровавленные тела нелюдей, как с острых краев черных «крыльев» стекали маслянистые темные капли с еле ощутимым запахом железа. Он ведь даже мечом не воспользовался…

И это была всего лишь малая толика того, что он может. Просто слишком быстро «закончились» враги, чересчур слабыми для него они были. Возможно, если бы он столкнулсяс кем-то равным ему по силе и возможностям, то я увидела бы его во всей красе. Правда, сомневаюсь, что в таком конце света в локальном масштабе хоть кто-то выжил бы.

А вообще – чего это меня на эту тему так пробрало! Возможно, это было просто мое личное видение, так сказать, персональный глюк, а спросить у Рейна, видел ли он то же самое, мне было неудобно. Да и не до того как-то…

В груди противно защемило, а в ушах словно зазвенели тревожные колокольчики. Я вздрогнула и, отмахнувшись от Рейна, посмотрела туда, где стоял самый крайний ларек. Чем он мне не понравился – кто его знает, но взгляд к нему притянуло как магнитом. Что-то звякнуло, потом стихло.

– Ксель, что с тобой? – Рейн осторожно коснулся моего плеча, но я не прореагировала. Я, как завороженная, смотрела на одну точку на ларьке, а тревожные колокольчикизвенели все громче и отчаянней.

Прогремевшему взрыву я почти не удивилась.